CC BY
23
Сизова Виктория Николаевна
Особенности формирования института уголовной ответственности юридических лиц в зарубежном уголовном
законодательстве
В статье анализируются особенности формирования института уголовной ответственности юридических лиц в зарубежном уголовном законодательстве, проводится историко-правовое исследование эволюционных этапов его зарождения и развития. Особое внимание уделяется изучению английской и французской правовых систем в контексте разработки положений об уголовной ответственности юридических лиц. Делается вывод о том, что различные аспекты уголовной ответственности юридических лиц были актуальными в течение длительного времени, подтверждением чего является наличие соответствующих правовых норм в законодательстве различных эпох.
Ключевые слова: российское уголовное законодательство, уголовно-правовая система, уголовно-правовые тенденции, социальная обусловленность, юридическое лицо, зарубежное уголовное законодательство, эволюция.
Features of formation of the Institute of criminal responsibility of legal entities in foreign criminal legislation
The article analyses the peculiarities of the formation of the institution of criminal liability of legal persons in foreign criminal legislation, and carries out historical and legal research into the evolutionary stages of its origin and development. Special attention is paid to the study of English and French legal systems in the context of the elaboration of provisions on the criminal liability of legal persons. It is concluded that various aspects of the criminal liability of legal persons have been relevant for a long time, as evidenced by the existence of relevant legal norms in the legislation of different epochs.
Keywords: Russian criminal law, criminal law system, criminal law trends, social conditionality, legal entity, foreign criminal law, evolution.
При рассмотрении исторического аспекта формирования и развития института уголовной ответственности юридических лиц можно увидеть, что первые упоминания о нем появились уже в XIII в. Папа Римский Иннокентий IV, один из крупнейших церковных юристов европейского Средневековья, говорил о том, что юридическое лицо находит свое отражение только в понятии посредством фикции, при этом у него не существует телесной оболочки, следовательно, нельзя вести речь и о наличии у него воли. Реализовывать свои поступки и желания способны только люди, корпорация не обладает такими возможностями и по этой причине не может ни совершить преступления, ни подвергнуться отлучению от церкви [1, с. 152].
Дальнейшее развитие института уголовной ответственности юридических лиц продолжилось в середине XIX в. в трудах Ф. Савиньи. Учение о сущности юридического лица, разработанное немецким правоведом, получило на-
звание «теория олицетворения» (или «теория фикции»). Суть ее заключается в следующих ключевых моментах:
процессу реализации необходимых целей, воплощение которых не может быть реализовано отдельно взятыми усилиями каких-либо физических лиц, должно способствовать некое фиктивное лицо, так называемый фиктивный субъект, обладающий различной правоспособностью и нацеленный на достижение поставленных целей;
обозначенная правоспособность должна иметь соответствующую правосубъектность, т. е. реально существующий субъект, обладающий определенным кругом прав и обязанностей. А исходя из положения о том, что права и обязанности не могут существовать вне привязки к определенному субъекту, которым бесспорно является человек, что, по сути, предопределяет вывод о фиктивности, присущей так называемым юридическим лицам [2, с. 88-89].
39
В начале XX в. положительно восприняли теорию олицетворения французские ученые -специалисты в области права, социологии и философии. Данное учение также привлекало внимание видных российских правоведов этой эпохи, например Г.Ф. Шершеневича.
Однако с критикой идей, сформулированных сторонниками теории фикции, выступили представители вновь образованных научных школ, разрабатывавшие собственные концепции, посвященные юридическому лицу, например теорию бессубъектного имущества, теорию отрицания юридического лица, теорию социальных организмов, популярную в среде немецких и французских ученых [1, с. 154-156].
Концептуальную основу теории бессубъектного имущества составляют труды немецкого юриста А. Бринца. Исследователь утверждает, что в правовой системе возможен лишь один субъект - определенное конкретизированное физическое лицо, отвергая тем самым какую-либо возможность существования лица юридического. Развивая свои идеи, ученый указывает на то, что правовыми нормами предусмотрено наличие нескольких видов имущества, но не видов лиц, которым оно принадлежит. По его мнению, речь может идти об имуществе, находящемся в чьей-либо собственности, и имуществе, которое предназначено для служения чему-либо, т. е. существует имущество личное, принадлежащее определенному физическому лицу, и целевое, служащее тем или иным целям. Следовательно, правосубъектность в отношении юридического лица предполагает наличие права при отсутствии самого субъекта, т. е. собственность без собственника либо, если же говорить о долговых обязательствах, долги без должника. В то же время общепринятым является следующее положение: нельзя вести речь о бессубъектно-сти прав, т. к. правоспособность всегда присуща определенным лицам.
Критика в адрес юридических лиц содержится также и в теории отрицания, сторонники которой считают субъектом права только физических лиц, подчеркивая, что рассматривать в качестве таковых юридических лиц крайне ошибочно, поскольку действительными субъектами права могут выступать лишь члены корпораций, а не организации, учитывая принципы гражданских и других правоотношений.
Нельзя не остановиться и на противоположной точке зрения, изложенной в теории социальных организмов. Ее авторы обосновывают правосубъектность юридических лиц, призывая считать их реальными участниками
правоотношений и указывая на то, что наряду с индивидуальными имеют место сверхиндивидуальные субъекты права, в том числе различные общественные системы, центральным звеном которых является человек [3, с. 185].
При этом юридических лиц вряд ли можно отождествлять с фикциями. Они представляют собой некие организмы с наличием воли, стремлений, целей и корпоративной честью [4, с. 134].
Рассмотренная теория выглядит весьма сомнительной и противоречивой с точки зрения положений, касающихся признания физического лица отнюдь не единственным субъектом правоотношений.
Следует обратить внимание на тот факт, что мысль о признании субъектом уголовной ответственности, кроме физических лиц, различных одушевленных и неодушевленных объектов возникла на ранних этапах развития человечества. Так, в древних Афинах в ходе судебного разбирательства рассматривались дела о причинении смерти лицу в результате камнепада, схода природных солевых отложений и т. п. По окончании таких судебных разбирательств уполномоченные лица, как правило, жрецы, обязаны были применить к объектам, повлекшим причинение смерти человеку, определенные виды наказаний, например удаление за пределы полиса.
В эпоху Средневековья нередко субъектами преступлений признавались животные. Например, истории известны случаи привлечения к уголовной ответственности и наказанию быков за убийство человека. Они приговаривались к смертной казни через повешение. В XIII в. во Франции статус обвиняемых получали, например, крысы или насекомые, уничтожавшие посевы на полях. Английская система правосудия XIX в. предусматривала конфискацию предметов, которыми была причинена смерть, и обращение их в собственность правящего монарха. Следует отметить, что в истории развития российского уголовного законодательства также можно встретить случаи назначения уголовного наказания неодушевленным предметам. Так, в XVI в. церковный колокол подвергся наказанию кнутом и ссылке за совершение государственного преступления - призыв к народному восстанию [4, с. 134].
Полагаем, что с учетом специфики и особого исторического пути развития общества в рабовладельческий и феодальный периоды наделение животных или неодушевленных предметов статусом субъектов преступлений можно объяснить преобладанием мистики и
40
религиозности во взглядах людей, которые понимали под преступлением деяние, нарушающее принципы морали и нравственности; при этом к ответственности должен быть привлечен каждый, кто является причинителем вреда. Исходя из подобного представления об уголовной ответственности, вполне логичным видится признание юридических лиц субъектами преступления в странах общего уголовного права (Англия, США и др.) и некоторых государствах континентальной Европы.
Следует отметить, что эволюционный этап формирования института уголовной ответственности юридических лиц в этих странах был весьма непростым и неоднозначным [5, с. 53].
Так, в английской правовой системе попытки закрепления уголовной ответственности юридических лиц предпринимались с середины XIX в. Но подготовленный проект Уголовного кодекса, вобравший в себя указанные положения, даже не был рассмотрен парламентом. В то же время классическая модель уголовной ответственности корпораций была создана именно в Великобритании. Следует отметить, что правовые системы некоторых государств, относящихся к англосаксонской правовой семье, основываются на принципах, содержащихся в британских прецедентах.
Согласно сформулированному английской правовой системой правилу, при совершении того или иного преступления к уголовной ответственности привлекался работник или служащий предприятия, который фактически совершил данное деяние. При этом преступное бездействие вменялось не лицу, совершившему преступление, а корпорации, в штате которой он состоял. Рассмотрим пример из практики. В 1840 г. в отношении корпорации Reg. V. Birmingham and Gloucester Ry. Co было возбуждено уголовное дело по факту непроизводства ремонта шоссейной дороги. Спустя шесть лет, в 1846 г., было начато уголовное преследование за совершение действия, выразившегося в воспрепятствовании движению по шоссейной дороге, в отношении другой корпорации - Reg. V. The Great North of England Ry. Co. В это же время лорд Денман подготовил заключение по делу «Королева против Компании "Великая железная дорога Севера Англии"», в котором прямо указывалась возможность привлечения корпораций к уголовной ответственности за ненадлежащее совершение правомерных действий. Схожие судебные решения принимались в Северо-Американских Соединенных Штатах [6, с. 148].
Начиная с середины XIX в. в странах, не имеющих кодифицированного законодательства, в результате промышленного переворота стала укрепляться позиция корпораций. Однако, несмотря на это, в ряде случаев суд признавал ответственность юридических лиц за невыполнение возложенных на них законом обязанностей, а также за ненадлежащее совершение действий, в результате которых была создана опасность для общества или не исполнено то или иное обязательство перед ним.
Известно, что отсутствие в Великобритании кодифицированного уголовного законодательства обусловлено спецификой развития английской уголовно-правовой системы. Так, несмотря на то что отдельные положения Общей части имеют свое законодательное решение, большое их количество находится в том виде, в котором они были отражены в судебных прецедентах. Речь в том числе идет и о прецедентах, касающихся уголовной ответственности юридических лиц. Особую известность получили судебные решения по делам Bolton (Engineering) Со Ltd v. Р J Graham & Sons Ltd (1957) и Tesco Supermarkets Ltd. v. Nattras (1972) [7, с. 70-71].
Вместе с тем следует отметить, что развитие института уголовной ответственности корпораций шло по двум различным направлениям. Суть первого заключалась в применении аналогии по замещению ответственности физических лиц ответственностью лиц юридических. При этом на корпорацию возлагалась ответственность за действия ее служащих, причинивших вред обществу в целом и преследуемых по общему праву либо иным способом, если указание на замещающую ответственность содержится в соответствующем статуте.
Согласно второму направлению привлечение к уголовной ответственности корпорации возможно при наличии в ней категории служащих, «направляющих ее разум и волю», которые при осуществлении деятельности корпорации являются ее «воплощением», поэтому вопрос об ответственности корпорации должен решаться с учетом действий и психического состояния таких служащих. В такой ситуации, если речь шла о совершении преступных деяний, вопрос о привлечении корпорации к уголовной ответственности подлежал решению при обязательном учете действий указанной категории служащих, а именно руководящего персонала, которые привели к признанию неправомерной деятельности корпорации [7, с. 70-71].
Американская уголовно-правовая система также сформировалась и долгое время разви-
41
валась на основе и под влиянием английской системы общего права. Невзирая на то, что на ранних стадиях своего развития общее право отрицало возможность привлечения к уголовной ответственности корпораций, расширение масштабов промышленного производства, рост активности корпораций, увеличение их числа и возникшая потребность в организации более действенного контроля за их деятельностью способствовали формированию новой системы взглядов на данный вопрос.
Необходимо отметить, что институт ответственности юридических лиц получил свое развитие в уголовном законодательстве США в XIX-XX вв. в связи с необходимостью эффективного противодействия преступлениям, совершаемым синдикатами и трестами. На корпорацию, признаваемую виновной, в обязательном порядке налагался денежный штраф. Данный вид наказания предусматривали нормы Закона о торговле между штатами (1887) и общеизвестного антитрестовского закона Шермана (1890) [8, с. 23]. Указанные законодательные акты устанавливали вину корпораций в злоупотреблении властью в сфере экономики и признавали противоречащими закону любые договоры и объединения, имеющие целью ограничение торговли. В более поздних уголовно-правовых законах США содержалось указание на привлечение к уголовной ответственности общественных организаций с обязательным наложением денежного штрафа [9, с. 180].
В начале XX в. американские конгрессмены разработали законодательное установление, в соответствии с которым действие или бездействие служащего корпорации следует признавать действием или бездействием самой корпорации. При рассмотрении данного положения на предмет его конституционности в Верховном суде США адвокаты настаивали на том, что привлечение корпорации к наказанию в виде денежного штрафа за действие ее сотрудников заключается в необоснованном изъятии денег у невиновных акционеров и их наказании вопреки закону. Однако судья, несмотря на приведенные доводы, признал возможность привлечения корпорации к уголовной ответственности.
Со временем практика привлечения к уголовной ответственности корпораций за совершение различных преступных деяний в американских судах стала распространенной. При этом Конгрессом США были разработаны законопроекты, направленные на применение мер уголовной ответственности в отношении корпораций за нарушение требований законодательства об охране окружающей среды, поставку
потребителям продуктов без соблюдения санитарно-гигиенических правил, представляющих опасность жизни и здоровью граждан, и т. п. [10, с. 41-49].
Законодательство Франции дореволюционного периода (1789-1794) предусматривало возможность привлечения к уголовной ответственности различных сообществ - ассоциаций, корпораций, университетских сообществ. Так, например, французский ордонанс, посвященный сфере уголовного процесса, включал в себя нормы, регламентирующие порядок назначения наказаний определенным видам сообществ. Система наказаний предусматривала имущественные штрафы, лишение определенных прав или привилегий, а также отмена льготного финансирования.
Великая французская революция закрепила верховенство принципа индивидуальной свободы и индивидуальной ответственности, под запретом оказались профессиональные организации, был установлен разрешительный порядок образования корпораций, целью которых являлось получение финансовой прибыли. При этом данные ограничения не касались некоторых коммерческих товариществ, а также юридических лиц публичного права, к которым относились государство и коммуны. В то же время следствием революции стало упразднение уголовной ответственности сообществ. В связи с этим Уголовный кодекс Франции 1810 г. не содержал нормы, связанные с уголовной ответственностью юридических лиц. Такую ответственность закрепляли другие законодательные акты, в числе которых можно назвать Закон о морской торговле (1934), устанавливавший уголовную ответственность как капитана корабля, так и его собственника [11, с. 22].
Статья 428 УК Франции 1810 г. предусматривала наказание за нарушение норм о собственности на литературное произведение. К уголовной ответственности могла быть привлечена любая ассоциация артистов, «демонстрирующая в своем театре драматическое произведение в нарушение законов и регламентов о праве собственности актеров».
Примечательным в данном отношении является также Ордонанс 1945 г., включающий в себя установление, в соответствии с которым уголовному преследованию подвергались учреждения прессы, сотрудничавшие с врагами во время Второй мировой войны. Данные положения легли в основу проектов нового УК Франции, обусловив тем самым законодательное закрепление уголовной ответственности юридических лиц [9, с. 71].
42
В заключение отметим, что ретроспективный анализ развития института уголовной ответственности юридических лиц в зарубежном уголовном законодательстве позволяет нам сделать вывод о наличии норм об ответственности юридических лиц в различных правовых памятниках, поэтому говорить о данном институте только
лишь в ключе современной социально-правовой действительности представляется неверным. Очевидно, что различные аспекты уголовной ответственности юридических лиц были актуальными на различных этапах развития общества, подтверждением чего являются правовые нормы законодательства различных эпох.
1. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М., 1995.
2. Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права. СПб., 1998.
3. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003.
4. Никифоров Б.С. Юридическое лицо как субъект преступления // Государство и право. 2000. № 8.
5. Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М., 1997.
6. Комоско А.А. Уголовная ответственность юридических лиц: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007.
7. Голованова Н.А., Лафитский В.И., Цири-на М.А. Уголовная ответственность юридических лиц в международном и национальном праве (сравнительно-правовое исследование). М., 2013.
8. Никифоров А.С., Решетников Ф.М. Современное американское уголовное право. М., 1990.
9. Крылова Н.Е. Уголовная ответственность юридических лиц во Франции: предпосылки возникновения и основные черты // Вестник МГУ. Сер.: 11. Право. 1998. № 3.
10. Демин С.Г. Пределы уголовной ответственности юридических лиц в России: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2014.
11. Абашина Л.А. Юридическое лицо как субъект уголовной ответственности: дис. . канд. юрид. наук. Орел, 2008.
1. Shershenevich G.F. Textbook of Russian civil law (published in 1907). Moscow, 1995.
2. Trubetskoy E.N. Encyclopedia of law. Saint Petersburg, 1998.
3. Korkunov N.M. Lectures on the general theory of law. St. Petersburg, 2003.
4. Nikiforov B.S. Legal entity as a subject of crime // State and law. 2000. № 8.
5. Naumov A.V. Russian criminal law. General part: course of lectures. Moscow, 1997.
6. Komosko A.A. Criminal liability of legal entities: diss.... Cand. of Law. Moscow, 2007.
7. Golovanova N.A., Lafitskiy V.l., Tsirina M.A. Criminal liability of legal entities in international and national law (comparative legal research). Moscow, 2013.
8. Nikiforov A.S., Reshetnikov F.M. Modern American criminal law. Moscow, 1990.
9. Krylova N.E. Criminal liability of legal entities in France: background and main features // MSU Bulletin. Ser.: 11: Pravo. 1998. № 3.
10. Demin S.G. Limits of criminal liability of legal entities in Russia: diss.... Candidate of Law. Moscow, 2014.
11. Abashina L.A. Legal entity as a subject of criminal liability: diss. ... Candidate of Law. Orel, 2008.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Сизова Виктория Николаевна, кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник научно-исследовательского центра Академии управления МВД России; e-mail: svnn@inbox.ru
INFORMATION ABOUT AUTHOR
V.N. Sizova, Candidate of Law, Leading Researcher at the Research Center of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: svnn@inbox.ru
43
