CC BY
5КРИМИНАЛИСТЪ. 2023. № 4 (45). С. 105-111 • CRIMINALIST. 2023;4(45):105-111
Научная статья УДК 343.13
ОСОБЕННОСТИ ДОКАЗЫВАНИЯ МОТИВА ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ СОКРЫТИЯ
ПРЕСТУПЛЕНИЙ ОТ УЧЕТА
Василий Викторович ШИЛИН
Прокуратура Ленинградской области, Санкт-Петербург, Россия, shilin-82@bk.ru
Аннотация. Статья посвящена проблемным аспектам доказывания мотива при расследовании фактов сокрытия преступлений от официального учета. На примере правоприменительной практики Ленинградской области и других регионов России рассматриваются различные подходы к установлению мотива должностного преступления, сопряженного с отказом в регистрации сообщения о преступлении, анализируются особенности сбора и оценки доказательств, подтверждающих наличие личной заинтересованности должностного лица в злоупотреблении полномочиями.
Ключевые слова: мотив, сокрытие от учета, должностное преступление, регистрация, иная личная заинтересованность
Для цитирования: Шилин В. В. Особенности доказывания мотива при расследовании сокрытия преступлений от учета // Криминалистъ. 2023. № 4 (45). С. 105 — 111.
Original article
SPECIAL ASPECTS OF PROVING A MOTIVE IN THE PROCESS OF INVESTIGATING CONCEALMENT OF A CRIME FROM ITS BEING RECORDED
Vasily V. SHILIN
Prosecutor's Office of the Leningrad region, St. Petersburg, Russia, shilin-82@bk.ru
Abstract. The article is devoted to the problematic aspects of proving a motive in the investigation of the facts of non-disclosure of crimes concealing them from official records. Using the examples of law enforcement practice in the Leningrad Region and other regions of Russia, the author considers various approaches to establishing the motive of an official offense involving failure to register a crime report, analyzes the peculiarities of collecting and evaluating evidence that confirms the official's personal interest in the abuse of authority.
Keywords: motive, concealment from registration, official malfeasance, registration, other personal interests
For citation: Shilin V. V. Special aspects of proving a motive in the process of investigating concealment of a crime from its being recorded. Criminalist. 2023;4(45):105-111. (In Russ.).
Проблема сокрытия преступлений от учета не первый день вызывает беспокойство руководства страны с учетом значимости задачи соблюдения конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве.
© Шилин В. В., 2023
Вопрос противодействия таким фактам неоднократно затрагивался в публичных выступлениях руководства Генеральной прокуратуры Российской Федерации, являлся предметом мероприятий координационного характера и до настоящего времени сохраняет актуальность.
В этой связи в целом ряде руководящих документов Генеральной прокуратуры России предусмотрена обязанность прокуроров принимать меры к повышению объективности ведомственных показателей регистрируемой преступности и ее раскрываемости, для чего задействовать весь комплекс полномочий, одновременно выявлять и устранять причины и условия, способствующие укрытию преступлений от регистрации.
Результаты работы прокуроров нередко свидетельствуют о том, что существенный массив преступности остается латентным не только в связи с отсутствием сведений о совершенных противоправных деяниях, но и вследствие нежелания представителей правоохранительной системы инициировать уголовное преследование в силу тех или иных причин.
На примере Ленинградской области заметно, что количество преступлений, поставленных на учет прокурорами из числа ранее известных, но по разным причинам неучтенных, в период до 2022 года имело тенденцию к росту.
Так, в 2020 году в Ленинградской области зарегистрировано 27 427 преступлений, из которых на учет по требованию прокурора поставлены 5 337, или 20,2 %. Простой подсчет дает основания для неутешительного вывода о том, что каждое пятое уголовное дело возбуждается лишь по требованию надзирающего прокурора1.
Не вдаваясь в рамках данной работы в проблемные вопросы квалификации сокрытия преступлений от учета, отметим, что его доказывание на практике представляет еще большую сложность. Отсутствие единообразия в судебной практике рассмотрения соответствующих уголовных дел делают задачу правоприменителя особенно трудной.
И в каждом без исключения уголовном деле этой категории, дошедшем до суда, государственный обвинитель сталкивается с
1 Для сравнения, по итогам 2016 года число выявленных и поставленных прокурором на учет преступлений, ранее известных, но по разным причинам не учтенных, составило в Ленинградской области 1 583, т. е. 9 % от общего числа зарегистрированных преступлений.
целым рядом сложных процессуальных моментов, взгляды на которые зачастую разнятся ввиду особенностей доказываемого состава. Мотив преступления — один из таковых.
Если не принимать во внимание случаи сокрытия преступлений от учета из корыстной заинтересованности, то на первый план выходит пресловутая «иная личная» заинтересованность, общие контуры которой, как известно, определил Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 16 октября 2009 года № 19 (ред. от 11 июня 2020 г.) «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий»: «...стремление должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленное такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т. п.».
То есть что-то из указанного перечня либо «и т. п.» следователь обязан сначала определить, а потом и доказать в рамках расследования, что применительно к уголовным делам о сокрытии преступлений от учета вызывает объективные сложности.
Можно ли доказать карьеризм и как отличить его от «синдрома отличника», увлеченности работой, самоотверженности в служении Родине либо определить, что именно он, а не желание скрыть свою некомпетентность, побудил обвиняемого не регистрировать конкретное преступление? Так или иначе, для следователя задача доказывания мотива всегда стоит на повестке дня, и принципы так называемой строгой (по сути, не зависящей от мотива) уголовной ответственности, применяемые в странах англосаксонской правовой доктрины, в российской правовой системе по понятным причинам невозможны [1]. В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого подлежат указанию в соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 171 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) конкретные обстоятельства, подлежащие
доказыванию в соответствии с пп. 1 — 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ, к числу которых относится и мотив преступления.
В итоге непонимание следователем важности верной формулировки мотива или неумение его обосновать часто являются базой некорректного обвинения. И бездумное перечисление в нем всех возможных и невозможных мотивов, и произвольный выбор одного из них — все дает благодатную почву для построения эффективной линии защиты, опровергающей не подкрепленную исходными данными версию следствия.
Без реальных доказательств выводы следствия всегда голословны. Допустим, подсудимый, по мнению следователя, укрывает преступление от учета из желания повысить раскрываемость. Но ведь ее изменение от одного сокрытого преступления составит тысячные доли процента, да и, возможно, оно бы и было раскрыто, и почему же вдруг лично подсудимому эта цифра так важна и выгодна, — все эти доводы адвоката не лишены смысла, когда речь заходит об упущениях в доказывании умысла. То же касается и таких мотивов, как желание скрыть некомпетентность, получить повышение по службе, избежать привлечения к дисциплинарной ответственности, которые применительно к особенностям содеянного требуют четкой и понятной логики следователя в их констатации и доказывании.
Различные мнения о специфике сбора доказательств, определяющих мотив, неоднократно высказывались в юридической литературе [2]. Однако единообразие научных подходов к проблеме по-прежнему не достигнуто, тем более что существенная часть теоретических исследований посвящена, как правило, субъективной стороне должностного преступления как такового, нежели той его разновидности, которая сопряжена с сокрытием сотрудником правоохранительного органа уголовно наказуемого деяния от официального учета.
В частности, вызывает споры в юридической литературе применимость к категории мотива преступления, предусмотренного ст. 285 УК РФ, известной формулировки
«действуя из ложно понятых интересов службы».
По мнению, например, Б. С. Волкова, «личная заинтересованность и ложно понятые интересы учреждения — противоположные мотивы, по-разному характеризующие общественную опасность нарушения должностными лицами служебного долга. Мотивы ложно понятой необходимости проистекают не из стремления получить личное удовлетворение, а из других оснований, из так называемого чувства ложного патриотизма» [3, с. 130]. Наоборот, по версии Г. Р. Смо-лицкого, «когда закон говорит о личной заинтересованности, нужно иметь в виду не только имущественную или иную личную выгоду либо узко личные интересы, но и те случаи, когда должностное лицо вносит в работу государственного аппарата чуждые элементы, противопоставляя интересы „своего" учреждения или предприятия общегосударственным интересам в целом» [4, с. 15].
Представляется все же, что с учетом определения иной личной заинтересованности, изложенного в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 года № 19, ложно понятые интересы службы вряд ли могут рассматриваться в этом качестве, так как сами по себе не говорят об извлечении выгод неимущественного характера. Поэтому включение такого оборота в текст обвинительного заключения без дополнительных ссылок на достигаемые преступлением личные блага полагаем ошибочным и основанным, скорее, на неумении следователя формулировать мотив по существу.
В тех же случаях, когда следователь не принял мер к обоснованию мотива, вероятность вынесения оправдательного приговора ввиду, как может ошибочно показаться, такого незначительного упущения возрастает.
Например, определением судебной коллегии по уголовным делам Омского областного суда от 2 марта 2006 года по делу № 22-591 отменен приговор суда первой инстанции и прекращено производство по делу по обвинению сотрудника органа внутренних дел
в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ, с указанием на предположительный характер вывода нижестоящего суда о получении указанным должностным лицом личной выгоды в результате сокрытия заявления потерпевшего о краже. При этом суд кассационной инстанции подчеркнул, что «желание повысить статистические показатели работы УВД не может считаться личной заинтересованностью. Не усматривается из материалов дела и какого-либо продвижения подсудимого по службе в результате единичного сокрытия от учета преступления. Боязнь критики не является злоупотреблением должностными полномочиями, а свидетельствует о наличии в действиях лица дисциплинарного проступ-ка»1.
Еще более показательный вывод сделал Верховный суд Республики Карелия (дело № 22-1579/2015), оправдывая 15 октября 2015 года в апелляционном порядке оперуполномоченного И., обвиняемого в сокрытии преступления от учета.
Как указал суд, «ни органами предварительного расследования, ни судом не установлено и в процессуальных документах не приведено, каким образом сокрытие возможно совершенного преступления от учета и улучшение статистических показателей создавало бы именно для И. какие-либо выгоды неимущественного характера, что, в свою очередь, могло действительно служить мотивом злоупотребления должностными полномочиями по смыслу уголовного закона. Вместе с тем из исследованной в судебном заседании характеристики И. следует, что за время работы на обслуживаемом участке подсудимый показал высокие результаты, активно принимает участие в раскрытии и пресечении преступлений, в минувшем году им лично раскрыто <...> преступления, в группе — <...> преступлений. Материалы уголовного дела не содержат докумен-
1 Определение судебной коллегии по уголовным делам Омского областного суда от 2 марта 2006 г. № 22-591 // Бюллетень судебной практики Омского областного суда. 2007. № 1 (31). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
тальных сведений о том, что И. стремился каким-либо незаконным путем улучшить действительное положение своих дел. Нет достоверных данных и о результатах работы И., а также отдела полиции № <...> в сопоставлении со средними показателями по Республике, службе, а также о каких-либо неприятностях по службе в связи с возможными плохими или посредственными показателями. Таким образом, судом апелляционной инстанции установлено, что мотив преступления в форме иной личной заинтересованности вменен голословно. Следовательно, бездоказательность мотива преступления означает его полное отсутствие»2.
В основе подобных решений лежит не столько невозможность установить мотив, сколько непринятие к этому достаточных мер со стороны следственного органа.
Наоборот, в тех случаях, когда следователем уделяется должное внимание доказыванию иной личной заинтересованности, результат становится противоположным. При этом открытость перечня, представленного Верховным Судом Российской Федерации, позволяет судам учитывать многочисленные факторы как составляющие единого мотива.
Так, Волховским городским судом Ленинградской области 23 июня 2020 года по делу № 1-39/2020 постановлен обвинительный приговор в отношении оперуполномоченного УМВД района Б. по факту сокрытия от регистрации преступления. Согласно приговору, преступление совершено «для создания перед руководством видимости успешно выполненной работы, получения впоследствии возможного поощрения за нее, нежелания снижать результаты эффективности своей деятельности и деятельности коллег по службе»3.
2 Апелляционное постановление Верховного суда Республики Карелия от 15 октября 2015 г. по делу № 22-1579/2015 // Судебные и нормативные акты РФ : сайт. URL: https://sudact.ru/ (дата обращения: 10.07.2023).
3 Приговор Волховского городского суда (Ленинградская область) от 23 июня 2020 г. по делу № 1-39/2020 // Судебные и нормативные акты РФ : сайт. URL: https://sudact.ru/ (дата обращения: 10.07.2023).
В литературе высказывается логичная мысль, что «при совершении преступлений данной категории корыстная заинтересованность, как правило, бывает неразрывно связана с иной личной заинтересованностью (если речь не идет о получении взятки), поскольку именно служебные успехи могут обусловить получение надбавок к зарплате, премий и т. д. Поэтому не будет ошибкой в подобных случаях указывать и на корыстную, и на иную личную заинтересованность должностного лица» [5, с. 21].
В обвинительных приговорах в обоснование мотива указывается также на «нежелание обременять себя проведением проверки» (приговор Красноармейского городского суда Саратовской области от 4 апреля 2019 года по делу № 1-14/2019), «стремление избежать выполнения значительного объема работы, направленной на выяснение обстоятельств, подлежащих установлению в ходе проверки сообщения о преступлении, и тем самым снизить служебную нагрузку» (приговор Псковского городского суда от 14 октября 2016 года по делу № 1-432/2016).
Доказыванию мотива преступления может способствовать тщательный анализ критериев оценки деятельности органов внутренних дел по выявлению и раскрытию преступлений.
Нормативными актами МВД России предписан дифференцированный подход к определению итогов деятельности территориальных органов внутренних дел в зависимости от ее ведомственной и вневедомственной оценки. К вневедомственной здесь отнесена в основном социологическая информация, отражающая, например, мнение населения о работе полиции. Основной же массив критериев приходится на ведомственную оценку, которая сформулирована как «экспертная оценка и оценка по статистическим показателям».
Одной из целей такой оценки является выработка управленческих решений в отношении конкретного территориального органа внутренних дел с учетом условий его функционирования.
Некоторые аспекты правоохранительной работы охарактеризованы как отрицательные либо положительные. Одновременно посредством использования простых математических формул предложено определять общий результат конкретного подразделения МВД России по каждому из таких аспектов в соотношении с лучшим результатом из числа достигнутых в конкретном регионе.
Для этого введены понятия «критерий оценки» (наилучшее значение статистического показателя среди оцениваемых территориальных органов МВД России) и «оценочный показатель» (выраженное в баллах соотношение между статистическим показателем и критерием оценки).
По каждому из оценочных показателей проставляются баллы от ноля до ста пропорционально наилучшему результату среди территориальных органов МВД России. В дальнейшем результаты такого анализа по всем исследуемым критериям сводятся в итоговую оценку, представляющую собой средневзвешенное значение оценочных показателей.
При этом формулы подсчета могут существенно изменять число полученных оцениваемым подразделением баллов при даже незначительном изменении исходных данных.
Отрицательным показателем признано, в частности, «количество преступлений, совершенных в общественных местах, связанных с угрозой жизни, здоровью и имуществу граждан, хулиганством, в расчете на 100 тысяч населения».
Здесь можно отметить, что, например, в 2020 году в Ленинградской области зарегистрировано 7 005 преступлений, совершенных в общественных местах. В абсолютных цифрах наибольшее число поставлено на учет в крупнейших районах — Всеволожском (2 060), Выборгском (943), Гатчинском (571), наименьшее — в Подпорожском (76), Лодейнопольском (115), Волосовском (174).
В пересчете же количества зарегистрированных преступлений на 100 тысяч человек населения наибольшее число оказывается в Сланцевском (513,1) и Тихвинском (498,2)
районах, за ними следуют Выборгский (475,7) и Всеволожский (469,7), а наилучшая ситуация у Гатчинской полиции (239,9).
Однако если бы количество зарегистрированных преступлений, совершенных в общественных местах, например, Выборгского района уменьшилось всего на 13 (что немногим более 1 %), до 930, показатель составил бы 469,1. Это позволило бы Выборгскому УМВД набрать по этому критерию меньшее число «негативных» баллов, чем, например, Всеволожскому.
Схожая логика касается и других показателей, приведенных в нормативных актах МВД России в качестве предмета оценки. Таких, например, как число выявленных лиц, установленных сотрудниками уголовного розыска, по преступлениям против собственности или доля преступлений, уголовные дела по которым направлены в суд, в общем числе предварительно расследованных. В части же работы по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений количество и видовой состав критериев оценки еще более увеличиваются.
Для выяснения значимости внутри ведомства положений соответствующих нормативных актов МВД России следователем могут быть произведены допросы в качестве свидетелей действующих сотрудников ОВД, занимающих в других регионах России руководящие либо сопоставимые должности, на предмет принятой в ведомстве системы показателей.
Тем самым задача следователя — подтвердить, что как для районного органа внутренних дел в целом, так и для отдельных оперативных сотрудников нераскрытое (в том числе выявленное) преступление конкретной категории (например, против собственности, совершенное в общественном месте) рассматривается как негативный показатель.
Собственно нераскрытым оно станет после того, как соответствующее уголовное дело следователем будет впервые приостановлено производством, однако работа по его раскрытию ведомственными приказами
возлагается на тех же оперативных сотруд-
1
ников уголовного розыска1.
В тех же целях следователем могут быть изъяты, осмотрены справки о результатах целевых проверок территориального органа внутренних дел, проведенных вышестоящим подразделением. Их итоги нередко включают оценку отдельных направлений служебной деятельности на базе соотношения цифровых характеристик.
Также в рамках расследования подлежат истребованию должностные регламенты сотрудников ОВД, положения которых конкретизируют их обязанности по выявлению, раскрытию, пресечению и предотвращению преступлений, установлению обстоятельств, способствовавших их совершению, проверке заявлений о совершении преступлений, розыску лиц, совершивших преступления, похищенного имущества, а также ответственность за результаты оперативно-служебной деятельности по своей линии работы.
Кроме того, следователем могут быть осмотрены материалы служебных проверок, проведенных в отношении сотрудников ОВД с последующим привлечением их к дисциплинарной ответственности. Мотивировка обоснования выявленных нарушений, как правило, свидетельствует о наличии прямой связи между снижением количественных показателей работы сотрудника по выявлению, раскрытию преступлений и последующей негативной оценкой его деятельности.
1 Согласно п. 2.11 приложения № 2 к приказу Генеральной прокуратуры Российской Федерации, МВД России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29 декабря 2005 года № 39/1070/1021/253/780/353/399 «О едином учете преступлений» нераскрытое преступление — преступление, производство по уголовному делу о котором приостановлено по пп. 1, 2, 3 ч. 1 ст. 208 УПК РФ. Преступления исключаются из числа нераскрытых только после принятия решения о направлении уголовного дела в суд либо его прекращении. В число нераскрытых включаются преступления, производство по уголовным делам о которых впервые приостановлено в текущем отчетном периоде по указанным основаниям, независимо от даты возбуждения уголовного дела и даты учета преступления.
Схожая практика доказывания мотива преступления уже нашла воплощение в судебных приговорах.
Так, апелляционным постановлением Приморского краевого суда от 16 мая 2017 года по делу № 22-2365/2017 оставлен в силе приговор суда первой инстанции в отношении участковой уполномоченной Б. по факту укрытия ею преступления от учета (ч. 1 ст. 285 УК РФ) с назначением наказания в виде реального лишения свободы на срок 1 год 2 месяца. В рамках данного уголовного дела использовались показания свидетелей (сведения о личности которых не разглашались) относительно принятых способов оценки результатов работы участ-
ковых как «положительных» и «отрица-тельных»1.
Таким образом, верное определение мотива совершения преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ, а равно его надлежащее доказывание являются существенными факторами вынесения законного судебного приговора по делам о сокрытии преступлений от учета.
В этой связи грамотная организация следственной работы позволит заблаговременно принять меры к обеспечению сбора доказательств, характеризующих мотив совершения преступления, и обеспечить неуклонную реализацию принципа неотвратимости наказания по всем случаям совершения подобных преступных деяний.
Список источников
1. Егорова М. А., Крылов В. Г., Романов А. К. Деликтные обязательства и деликтная ответственность в английском, немецком и французском праве : учеб. пособие / отв. ред. М. А. Егорова. Москва : Юстицинформ, 2017. 374, [1] с. (Серия Образование).
2. Гончаров В. А. К вопросу о субъективной стороне должностного преступления // Юристъ-Пра-воведъ. 2007. № 1. С.42-45.
3. Волков Б. С. Мотив и квалификация преступления. Казань : Изд-во Казан. ун-та, 1968. 166 с.
4. Смолицкий Г. Р. Должностные преступления. 2-е изд., доп. и перераб. Москва : Юрид. изд-во, 1947. 68 с.
5. Борков В. Н. Разграничение злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ) и превышения должностных полномочий (ст. 286 УК РФ) : метод. рекомендации. Омск : Омская акад. МВД России, 2013.
Информация об авторе
В. В. Шилин - Начальник управления по надзору за уголовно-процессуальной и оперативно-разыскной деятельностью прокуратуры Ленинградской области.
Information about the author
V. V. Shilin — Head of the Department for Supervision of Criminal Procedure and Operational Investigative Activities of the Leningrad region Prosecutor's Office.
1 Апелляционное постановление Приморского краевого суда (Приморский край) от 16 мая 2017 г. по делу № 22-2365/2017 // Судебные и нормативные акты РФ : сайт. URL: https://sudact.ru/ (дата обращения: 10.07.2023).
