CC BY
342
социальная педиатрия и организация здравоохранения
© н.в. мАЗуровА, 2013 УДК 616-053.2:613.863-055.52
Н.В. Мазурова
ОСОБЕННОСТИ АДАПТАЦИИ РОДИТЕЛЕй К БОЛЕЗНИ РЕБЕНКА
ФГБу Иаучный центр здоровья детей РАМИ, 119991, Москва, ломоносовский просп., 2, стр.1
Представлены результаты многолетнего исследования особенностей социально-психологической адаптации родителей. Исследованы группы родителей, воспитывающих тяжелобольных детей, детей с заболеваниями умеренной тяжести и условно здоровых детей. Показано, что на процесс адаптации родителей влияет сумма биологических, индивидуально-психологических, микро- и макросоциальных факторов. Данные факторы могут рассматриваться в качестве «мишеней» психологической помощи родителям больного ребенка.
Ключевые слова: больной ребенок, социально-психологическая адаптация родителей, психологическая помощь
N.V. Mazurova
PECULIARITIES OF PARENTS' ADAPTATION TO THE CHILD'S ILLNESS
Scientific Centre of Child Healthcare, 2, building 1, Lomonosov avenue, Moscow, 119991, Russian Federation
The results of long-term study ofpeculiarities of the social and psychological parents' adaptation are presented. Groups ofparents who raises severely ill children, children with disease of moderate severity and apparently healthy children have been studied. The process of parents' adaptation was shown to be influenced by the sum of biological, individual psychological, microsocial and macrosocial factors. These factors can be seen as "targets" ofpsychological support for parents of the sick child.
Key words: sick child, social and psychological adaptation of parents, psychological aid
олезнь ребенка можно оценить как событие, имеющее субъективно высокое значение для родителей, выступающее как тяжелая психологическая травма, неподконтрольное, неясное. Как правило, родители нечасто имеют опыт в преодолении подобных ситуаций. Скорее это событие обладает дополнительными стрессогенными качествами [1, 2]. Реакция на стресс связана с внутренними психологическими ресурсами человека и наличием внешней поддержки. Важным фактором стрессоу-стойчивости являются образ и качество жизни, влияющие на развитие и сохранение ресурсов личности [1, 3, 4].
Особенности процесса адаптации определяются психологическими свойствами человека, уровнем его личностного развития, характеризующегося совершенством механизмов личностной регуляции поведения и деятельности. Поэтому изучение процесса адаптации родителей к болезни ребенка должно включать всю совокупность данных об их жизни на индивидуальном, микросоциальном, межличностном и макросоциальном уровнях.
Нами было сформулировано положение о том,
Для корреспонденции: Мазурова надежда владимировна, ст. науч. сотр. лаб. специальной психологии и коррекционного обучения, e-mail: [email protected]
что на адаптацию родителей к болезни ребенка влияет сумма биологических и социально-психологических факторов. к биологическим факторам мы отнесли тяжесть и длительность заболевания ребенка, а также сложность лечения. К индивидуально-личностным факторам — тип темперамента, характер, личностные установки, жизненный опыт. К микросоциальным факторам — структуру семьи и ее динамику. Межличностные факторы — это круг общения, наличие работы, досуговой деятельности и др. Макросоциальный уровень — ценности современной культуры, воспринятые человеком, этнические и религиозные нормы.
В соответствии с этими положениями нами были изучены взаимосвязи этих факторов, определяющие особенности реагирования родителей на болезнь ребенка, для выделения факторов риска дезадаптации родителей.
Для получения сведений об образе жизни родителей, их социальной активности и коммуникации с ближайшим окружением были использованы: анализ медицинских карт детей, наблюдение, беседа, методика «Социальная сеть» [5]. Для того чтобы определить насколько эффективно проходит процесс адаптации родителей к болезни ребенка и лечению, мы провели диагностику социально-психологической адаптации (СПА) К. Роджерса—
р. Даймонд [6]. Для исследования личностных особенностей родителей были использованы: пятифак-торный опросник 5PFQ в адаптации А.Б. хромова [7]; методика самооценки психических состояний Г. Айзенка [8]; опросник уровня субъективного контроля Дж. роттера в адаптации Е.Ф. Бажина и соавт. [8]; копинг-тест р. лазаруса и с. Фолкмана в адаптации т. л. крюковой и соавт. [9]; тест «ценностные ориентации» м. рокича [10]. Для определения особенностей функционирования семьи были применены: тест-опросник удовлетворенности браком в.в. столина и соавт. [11] и тест выявления особенностей супружеского общения Ю.Е. Алешиной и соавт. [11]; для определения установок относительно проявления базальных эмоций — опросник «Запрет на выражение чувств» [12].
в исследовании на разных этапах приняли участие 2656 родителей.
Экспериментальная группа была составлена из 2456 родителей. критерии включения в исследование: возраст детей — от 1 года до 17 лет, длительность заболевания — от 1 года и более, матери и отцы являются биологическими родителями ребенка, ребенок проживает дома, родители были в состоянии заполнить тестовые методики на русском языке, есть подписанное согласие родителей на участие в исследовании.
с учетом основного стрессора в виде болезни ребенка, родители были условно распределены на следующие группы по степени тяжести заболевания у ребенка:
1-я: тяжелые, жизнеугрожающие заболевания — т (приводящие к смерти до наступления репродуктивного возраста или требующие срочного медицинского вмешательства в целях сохранения жизни ребенка, инвалидизирующие, нарушающие качество жизни больного): мукополисахаридозы, муковисцидоз, гликогеновая болезнь, тирозинемия, галактоземия, болезнь крона, ревматоидный артрит, системная красная волчанка, дерматомиозит, кардиомиопатия, цирроз печени, гепатит с. число респондентов: 368 человек, из них 252 матери и 116 отцов.
2-я: умеренно тяжелые заболевания и состояния — ут (требующие лечения, но не угрожающие жизни больного): бронхиальная астма, поллиноз, атопический дерматит, гнездная алопеция, гастро-дуоденит, колит, пиелонефрит, гломерулонефрит, последствия перинатального поражения Цнс в виде задержки психического, моторного и речевого развития, церебрастенического синдрома, синдрома вегетативной дисфункции. количество респондентов: 2088 человек, из них 1328 матерей и 760 отцов.
референтную группу составили 200 родителей здоровых детей (З) — 133 матери и 87 отцов. критерии включения в группу: ребенок условно здоров, матери и отцы являются биологическими родителями ребенка, родители были в состоянии заполнить тестовые методики на русском языке, есть подписанное согласие родителей на участие в исследовании.
средний возраст родителей, имевших детей с тяжелыми заболеваниями, составил 27,1 ± 6,78 года, с
умеренно тяжелыми болезнями — 28,3 ± 5,06 года. возраст родителей референтной группы составил 29,7 ± 8,53 года. указанные группы не различались по возрасту.
все полученные данные обработаны статистически. статистический анализ результатов проводили с использованием пакета программ SPSS 8.0. Для расчета достоверности различий использовался критерий стьюдента. различия между группами были признаны значимыми на уровне достоверности 0,05. Для расчета связи между показателями использовался ранговый коэффициент корреляции к. спирмена.
Группа родителей, воспитывающих тяжелобольных детей, значимо отличалась по целому ряду параметров от других групп. Больной ребенок в 83,5% случаев был единственным в семье. в семьях, где воспитываются другие дети, только 24% были рождены после рождения больного ребенка, т. е. си-блинги тяжелобольных детей, как правило, старшие братья и сестры. на уход за больным ребенком в сутки родители тратили от 6 до 12 ч, многие матери оставили работу, полностью посвятив себя лечению и развитию сына или дочери. имели постоянную работу чуть более половины родителей этой группы. около 70% родителей рассказывали о сложных материальных и бытовых условиях, возникших в семье после рождения тяжелобольного ребенка. в течение недели родители могут посвятить досуговой деятельности от 0 до 4,5 ч (в среднем 2,3 ч). потребность в получении помощи со стороны родственников или социальных работников испытывали все родители. в этой группе значительно выше был процент родителей, имеющих религиозные убеждения. показательно резкое сужение круга общения у родителей этой группы: только 20% родителей указывали на сохранение большого количества друзей и знакомых, с которыми поддерживается постоянный контакт.
Группа родителей, имеющих детей с ут-заболеваниями. в половине этих семей воспитывались другие дети, как старшие, так и младшие. Заболевание ребенка, как правило, не стало препятствием для рождения следующих детей, однако родители замечали, что болеющий ребенок требует большего внимания, и другие дети иногда страдают от недостатка контакта с родителями. уход за ребенком, выполнение предписаний врача, дополнительные занятия в среднем составляли более 5 ч в день, при этом 75% родителей работали. в течение недели родители могли посвятить досуговой деятельности от 1,5 до 10 ч (в среднем 5,1 ч). несмотря на наличие в половине случаев активной помощи со стороны ближайших родственников, более 80% родителей указывали на постоянную потребность в получении дополнительной помощи или поддержки. около половины родителей этой группы имели религиозные убеждения.
в референтной группе более чем 2/3 семей воспитывали двоих детей и более. Большинство родителей имели постоянную работу. на уход за ребенком, занятия с ним в данной группе выделялось в
среднем от 1 до 4 ч в день. При этом процент семей, в которых родители видят ребенка только вечером во время ужина, достаточно большой. Потребность в помощи со стороны других людей испытывали более половины родителей. Столько же респондентов рассказали о материальных сложностях в семье. Более половины родителей этой группы имели религиозные убеждения.
Таким образом, группа родителей, имеющих тяжелобольных детей, существенно отличается по целому ряду параметров: родители тратили больше времени на уход за ребенком и его лечение, имели меньше свободного времени, в большей степени ощущали потребность в получении помощи со стороны.
По результатам методики К. Роджерса—Р. Дай-монд были определены три группы респондентов.
1-я группа с высоким уровнем СПА личности. Интегральный показатель адаптивности по группе составил 78,2%. При таком уровне адаптации выявлялась способность к противостоянию дезорганизующим влияниям, осуществлялся самоконтроль и саморегуляция поведения, учитывался прошлый опыт, который соотносился с планами на будущее. Человек в трудной ситуации способен к активной позиции, способен самоорганизовать собственную жизнь, ориентирован на самооценку, а не на оценку окружающих. Сам процесс жизни воспринимает как интересный, эмоциональный, наполненный смыслом.
2-я группа со средним уровнем СПА. интегральный показатель адаптации по группе составил 52,5%. Этот уровень свидетельствовал о снижении ряда показателей социально-психологической адаптации личности, что может указывать на наличие психотравмирующей ситуации и необходимость включения механизмов психологической защиты. Межличностные взаимоотношения у респондентов складываются более стихийно, без выраженных проблем. Родители ориентированы в большей сте-
Таблица 1
Биологический фактор и адаптация (р < 0,0001)
Группы социально-психологической
Группа адаптации
родителей высокая средняя низкая
(П = 305) (П = 1403) (п = 948)
Родители тяжелобольных детей 4 (1,08) 43 (11,68) 321 (87,22)
Родители детей
с болезнями 261 1218 609
умеренной (12,5) (58,33) (29,1)
тяжести
Родители здоро- 40 142 18
вых детей (20) (71) (9)
Примечание. В скобках — процент.
пени на сотрудничество, стремление помогать другим. В целом они эмоционально отзывчивы, великодушны, ориентированы на чувства людей.
3-я группа с низким уровнем СПА. Интегральный показатель адаптации по группе составил 24,4%. Низкий уровень свидетельствует о переживании длительной психотравмирующей ситуации и непродуктивных поисках выхода из нее. При этом характерна высокая эмоциональная напряженность, респонденты не удовлетворены жизнью в настоящем, полагают, что свобода выбора иллюзорна, а поэтому бессмысленно что-либо загадывать на будущее. Чем ниже уровень адаптации, тем выше перенапряжение защитных механизмов, психологический дискомфорт, устойчивое сохранение которых приводит к дезадаптации. Представители данного уровня характеризуются выраженным нарушением социальной приспособленности, которая проявляется в недостаточной уверенности в себе, в трудности установления дружеских отношений.
мы соотнесли данные о состоянии здоровья ребенка и результаты, полученные по методике к. Роджерса—Р. Даймонд. Данные представлены в табл. 1.
Очевидно, что тяжесть состояния ребенка является значимым показателем адаптации родителей к его болезни и процессу лечения. нами установлены значимые различия характера адаптации по мере улучшения и ухудшения соматического состояния больного ребенка. С ухудшением состояния ребенка, показатели адаптации родителей снижались, с улучшением — соответственно повышались. Однако такая зависимость имеет значение только при первых ремиссиях болезни. когда состояние ребенка регулярно меняется, чувствительность родителей к этим изменениям снижается. мы не обнаружили достоверных различий в адаптации к болезни родителей девочек и родителей мальчиков.
Для исследования влияния личностных особенностей на процесс адаптации родителей указанных групп методом свободного выбора нами были сформированы три группы родителей, в каждой из которых осталось по 120 человек. Общая численность выборки составила 360 респондентов.
Родители из группы с высоким уровнем СПА имели высокие показатели экстравертированности. как правило, это самодостаточные люди, уверенные в своих силах, спокойные, постоянные в своих планах и привязанностях, не поддающиеся случайным колебаниям настроения. Они имеют высокий интерес к жизни, работе, планируют ближайшее и отдаленное будущее и стараются воплотить эти планы в жизнь. Среднегрупповой показатель тревожности составил 8,9 балла (средняя степень выраженности). Высокие показатели тревожности отмечались у 12%, низкие показатели тревожности — у 9,5%. Средний показатель фрустрации был равен 8 баллам (фрустрация имела место). низкие баллы (отсутствие фрустрации) были зафиксированы у 33% респондентов.
Родители из группы со средним уровнем СПА
Таблица 2
Средние показатели копинг-стратегий родителей (в баллах)
субшкала Группа родителей
высокий уровень сПА (п = 305) средний уровнь сПА (п = 1403) низкий уровень сПА (п = 948)
копинг-конфронтация 11,6 ± 1,742, 3 7,0 ± 1,44 1 3 8,8 ± 0,83 1 2
Дистанцирование 6,0 ± 0,852, 3 7,0 ± 0,85 1 3 12,3 ± 1,56 1 2
самоконтроль 10,5 ± 1,252 8,6 ± 1,11 13 10,0 ± 0,83 2
Поиск поддержки 10,5 ± 0,832, 3 16,0 ± 1,44 1 15,2 ± 1,14 1
Принятие ответственности 9,0 ± 0,832, 3 7,0 ± 0,83 1 7,3 ± 0,83 1
избегание 6,0 ± 1,832, 3 12,0 ± 1,45 1 3 17,0 ± 0,82 1 2
Планирование решения проблем 14,2 ± 0,852, 3 11,6 ± 0,61 1 3 6,0 ± 1,51 1 2
Положительная переоценка 8,0 ± 1,492, 3 16,0 ± 0,85 1 3 4,5 ± 1,16 1 2
Примечание. 1, 2, 3 — статистически значимые различия (р < 0,05) по сравнению с группами с высоким, средним и низким уровнями сПА соответственно.
Таблица 3
Уровень удовлетворенности браком мужей и жен
удовлетворенность браком родители с низкой сПА (п = 150) родители со средней сПА (п = 150) родители с высокой сПА (п = 150)
Мужья 28,1 ± 4,30 ут, З 37,0 ± 4,31 Т, З 40,5 ± 3,35 Т, уТ
Жены 30,3 ± 4,20 ут, З 36,4 ± 4,02 Т, З 38,7 ± 3,21 Т, уТ
средняя в паре 29,2 ± 4,25 ут, З 36,7 ± 4,18 Т, З 39,6 ± 3,28 Т, уТ
Примечание. Т, УТ, З — статистически значимые различия (р < 0,05) по сравнению с группами Т, УТ, З соответственно.
также достаточно общительны, но иногда чувствуют потребность в одиночестве. По фактору привязанности отмечены самые высокие показатели. как правило, это добрые, отзывчивые люди, они хорошо понимают чувства других людей, терпимо относятся к их недостаткам. По фактору эмоциональной неустойчивости выявлены достаточно высокие показатели, родители не всегда способны справиться с эмоциями и чувствами, с жизненными трудностями. их поведение во многом обусловлено ситуацией. среднегрупповой показатель тревожности равен 8,7 балла (средняя степень выраженности), при этом крайне высокие показатели тревожности (18—20 баллов) были отмечены у 12,1%, низкие показатели тревожности (0—3 балла) — у 12,4% респондентов. средний показатель фрустрации составил 10,4 балла (фрустрация имела место).
родители из группы с низким уровнем сПА обладали сниженным фоном настроения, они неуверенны в отношении правильности своих решений и поведения, озабочены собственными проблемами и переживаниями. они предпочитают держать дистанцию в общении, занимают обособленную позицию. Волевые качества проявляют редко. самые высокие показатели по фактору эмоциональной неустойчивости (максимальные) были получены именно в данной группе. родители плохо
контролируют свои эмоциональные проявления и импульсы, чувствуют себя беспомощными. как правило, снижена самооценка. Планирование будущего затруднено. среднегрупповой показатель тревожности составил 16,4 балла (выраженная тревожность). Нужно отметить, что крайне высокие показатели тревожности - 18—20 баллов были характеры для 48,64% родителей. средний показатель фрустрации соответствовал 14,9 — пограничный результат между средним и высоким уровнем фрустрации. Высокие показатели (18—20 баллов) зафиксированы у 20,1%. Эти родители постоянно испытывали потребность в защите.
По шкале тревожности были выявлены значимые различия между группой родителей с низким уровнем адаптации и другими группами. По шкале фрустрации были выявлены статистически значимые различия между всеми исследованными группами родителей.
Полученные результаты подтверждаются своеобразием социально-психологических характеристик личности испытуемых. респондентов, отнесенных к низкому уровню сПА, характеризует наличие замкнутости в общении, конформности, социальной фрустрированности и тревожности, неуверенности в себе и своих силах, что в свою очередь определяет частые колебания настроения и аффективность эмоциональных реакций.
Исследование уровня субъективного контроля позволило получить следующие данные. Родители с низким уровнем СПА не всегда видят связь между своими действиями и значимыми событиями жизни, не чувствуют себя способными контролировать их развитие. Они не готовы взять на себя ответственность за события, происходящие в семье, не могут осуществлять полноценный контроль своего и чужого здоровья и процесса лечения.
Родители со средним уровнем СПА считают, что они в силах управлять некоторыми событиями своей жизни, чувствуют ответственность за происходящее с ними и их детьми, строят планы на будущее, проявляя некоторые опасения относительно вероятности их реализации. В области неудач эти родители склонны, скорее, приписывать ответственность за них другим людям или судьбе, чем себе.
Родители с высокими показателями СПА продемонстрировали высокий уровень внутреннего контроля по всем шкалам. Это, как правило, люди, готовые полностью контролировать свою жизнь, отвечать за свои действия. Успехи и неудачи они считают результатом своих действий, с готовностью строят планы на будущее, уверены в их реализации, несколько прямолинейны.
Результаты исследования доминирующих способов совладания (копинг-стратегий) представлены в табл. 2.
Корреляционный анализ выявил тесную связь между уровнем адаптации и самоконтролем, принятием ответственности (г = 0,859 и 0,742 соответственно, p < 0,001), сильную зависимость (г = 0,924, p < 0,001) между уровнем адаптации и планированием решения проблем. Отмечены сильная и очень сильная обратная зависимости (г = -0,888 и -0,968 соответственно, p < 0,001) между уровнем адаптации и дистанционированием и избеганием. Копинг-стратегия конфронтации связана с уровнем адаптации прямой зависимостью средней силы (г = 0,579, p < 0,001). Стратегия в виде положительной переоценки событий обладала низкой прямой связью с уровнем адаптации (г = 0,295, p < 0,001). Стратегия поиска поддержки не продемонстрировала какой-либо корреляции с уровнем адаптации (г = 0,081, p = 0,449).
можно отметить, что родители с высоким уровнем адаптации в трудной жизненной ситуации предпочитают действовать волевым, даже агрессивным образом, их показатели по шкале конфронтации самые высокие.
Родители со средним уровнем СПА действуют мягче, возлагая надежды на помощь со стороны, склонны по возможности, избегать радикальных решений, не принимать ответственность на себя, планировать свои действия, предполагая, что их результат не всегда может оказаться положительным.
Родители с низким уровнем СПА склонны к дистанцированию от решения проблем, хотели бы получить поддержку со стороны, но не прилагают активных усилий для ее поиска, ощущают свою вину в том, что проблема не решается, но продолжают избегать активного взаимодействия с другими
людьми, ждать, что ситуация решится сама собой. Ожидание и отсутствие перемен изматывают и без того неустойчивый эмоциональный фон, лишаю родителей последних ресурсов совладания.
Анализ данных по методике «Удовлетворенность браком» позволяет отметить, что в среднем по выборке родителей с высокой СПА удовлетворенность браком достаточно высока, причем у мужчин выше, чем у женщин (табл. 3). Показатели взаимопонимания между супругами, степени доверия к супругу и легкости общения у мужчин и женщин почти совпадают. Показатель общих символов семьи выше у женщин, а показатели сходства взглядов, психотера-певтичности общения и степени доверия партнера по браку — у мужчин.
В группе родителей со средним уровнем СПА общий уровень удовлетворенности браком ниже предыдущей группы. Показатели доверительности общения, общих символов и легкости общения практически совпадают с показателями группы родителей с высокой СПА. Ниже показатели взаимопонимания и сходства во взглядах. Большинство матерей склонные опекать ребенка, в то время как отцы считают, что дети вполне могут справиться с домашними делами без посторонней помощи. В половине из обследованных семей отмечалась инверсия ролей (ребенок занимал позицию более высокую, чем родители, его интересы чаще ставились выше). Показательны более низкие оценки по шкале психотерапевтичности общения. Это связано с тем, что потребности в эмоциональной поддержке у родителей длительно болеющего ребенка выше, и они по субъективным ощущениям не реализуются полностью.
В среднем по выборке родителей с низким уровнем СПА удовлетворенность браком ниже обеих предыдущих групп, причем у женщин выше, чем у мужчин, в отличие от предыдущих групп, где наблюдается противоположная тенденция. Около 80% семей имеют искажение в ролевой структуре. В случае воспитания тяжелобольного ребенка родители субъективно ощущают главенствующее положение вопросов лечения и сохранения жизни сына или дочери в структуре семьи. Ребенку посвящается много времени, его просьбы и желания, как правило, исполняются. При этом показатели психо-терапевтичности общения невысоки. Как и в предыдущем случае это объясняется несоответствием между потребностью в эмоциональной поддержке и ее количеством. По-видимому, заболевание ребенка, длительное лечение вступают в противоречие с системой представлений родителей о том, какой должна быть семья. Члены семьи часто отмечали, что им не слишком повезло в жизни, что периодически они завидуют другим людям, у которых есть здоровые дети. В результате развивается и нарастает состояние семейной неудовлетворенности даже в ситуации доверия и взаимопонимания между супругами. Особенно тяжело переживает болезнь ребенка семья, члены которой винят себя или ребенка в том, что произошло.
Анализ результатов анкеты «Семейные роли»
позволяет утверждать, что более устойчивыми к действию стрессоров являются те семьи, в которых есть понятное и объяснимое распределение ролей, но нет их жесткого закрепления за конкретным человеком. Если роли не распределены, то семья хронически находилась в ситуации конфликта ролей. супруги были недовольны ситуацией, но не могли ее разрешить. Напряжение нарастало, усугублялся конфликт, провоцируя супругов на непродуктивные, аффективные действия. Если роли жестко закреплялись за конкретными членами семьи, то эти люди не могли делегировать свои полномочия никому другому. При наличии в семье больного ребенка не всегда возможно эффективно справляться со своими обязанностями без посторонней помощи.
Нами было предпринято также изучение влияния макросоциальных (культуральных) установок на процесс адаптации родителей к болезни ребенка. известно, что число эмоциональных нарушений выше в тех культурах, где особо значимы индивидуальные достижения и успех, а также культ совершенства — соответствие самым высоким стандартам и образцам [5, 6]. При этом нарушаются доверительные контакты между людьми, и резко затрудняется психологическая переработка эмоций, а значит, происходит их постоянное накопление, психика работает по принципу «парового котла без клапана» [7, 8].
россия не является исключением, перфекци-онисткие стандарты западного общества оказывают влияние на эмоциональное благополучие взрослых и детей. Действие макросоциальных факторов выражается в культивировании высоких стандартов в отношении внешнего вида, образования, плохо совместимых с реальной жизнью и состоянием здоровья.
Больной ребенок в связи со своим соматическим и психическим состоянием, как правило, имеет целый ряд ограничений относительно программы обучения, темпа и содержания. Многие дети находятся на домашнем обучении или посещают специальные (коррекционные) образовательные учреждения. они не перестают быть детьми, нуждаться с любви, понимании и принятии со стороны взрослых. однако их внешний вид, поведение, уровень достижений в физическом и познавательном плане не часто соответствует высоким стандартам достижений современного общества. родственники, друзья и знакомые могут сознательно или неосознанно стимулировать сравнение своих здоровых детей с больным ребенком. Это может стать дополнительным фактором риска социально-психологической дезадаптации родителей больных детей.
Можно отметить, что в группе родителей с низким уровнем сПА доминировали семейные установки на жесткие нормы эмоционального поведения. Наиболее частой дезадаптивной установкой стал «запрет на выражение эмоций» это принятые правила, блокирующие открытое проявление эмоциональной экспрессии и поощряющие эмоциональную сдержанность. Вторая по частоте выбора
установка — «родительская критика». «семейный перфекционизм» — третья по частоте позиция, фактор тестирует стремление к высоким достижениям и потребность в совершенстве. На четвертом месте по частоте выбора находится установка на низкую толерантность к неблагополучию — жалобам, слезам, неудачам, а также неспособность поддержать и успокоить. При такой установке вид и поведение больного, неуспешного человека вызывает внутреннее раздражение, снижение настроения, нежелание общаться, поддерживать контакты. «индуцирование тревоги» — установка, занимающая пятую по частоте выбора позицию. как правило, при такой установке родители демонстрировали бессилие перед лицом проблемы, их действия были неэффективными, заключались в основном в активном проявлении волнения и тревоги.
В группе родителей со средним уровнем сПА рейтинг дезадаптивных установок иной. Первую по частоте выбора позицию занимает установка на индуцирование тревоги. В этой группе чаще, чем в предыдущей, родственники открыто демонстрировали свое бессилие, индуцируя представление об окружающем мире, как об опасном, неконролиру-емом. На второй позиции находится установка на критику со стороны близких людей. В этой группе, как показали результаты бесед с родителями, внутренние границы семьи практически всегда были размыты. родители и другие родственники могли обсуждать личную жизнь друг друга, давать советы даже в ситуации, когда этого не требовалось. Третью по частоте выбора позицию занимает пер-фекционистская установка.
В группе родителей с высокими показателями сПА значимые результаты были получены по установкам на перфекционизм и демонстрацию внешнего благополучия лишь в 10% случаев.
Таким образом, нами выделены факторы риска возникновения социально-психологической дезадаптации родителей больных детей. Тяжесть состояния ребенка — наиболее значимый, но не единственный фактор адаптации родителей. При этом пол ребенка не влияет на адаптацию родителей. Такие личностные особенности родителей, как низкие активность, общительность, доверие к окружающим, настойчивость, ответственность, любознательность и пластичность, а также низкий уровень субъективного контроля, являются предикторами низкой адаптации родителей.
Факторами, способствующими высокой адаптации, являются стремление к сотрудничеству, уважение других, настойчивость, высокая активность, пластичность, стремление к развитию, любознательность, высокий уровень субъективного контроля. При этом выявлено, что семья в целом хуже адаптируется к длительному стрессу в отличие от отдельных людей. Такие семейные особенности, как открытость, искренность в общении, взаимопонимание, отсутствие конфликтов, сплоченность, стабильность, а в особенности высокая психотера-певтичность общения в семье, служат показателями лучшей возможности адаптироваться к болезни
ребенка. Отмечена взаимосвязь стажа брака и его устойчивости к проблемам: чем больше стаж брач-но-семейных отношений, тем реже распадаются семьи. При этом значимым критерием для устойчивости брака стало наличие постоянной помощи по уходу за ребенком со стороны бабушек, дедушек, других родственников.
Следует подчеркнуть, что значимым макросоци-альным фактором адаптации родителей являются их религиозные убеждения, а такие факторы, как запрет на выражение эмоций, критика со стороны родных, перфекционизм и недоверие к людям ухудшают адаптацию родителей, в то время как установка на безусловное принятие ребенка улучшает адаптацию.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лазарус А. Краткосрочная мультимодальная психотерапия. СПб.: Речь; 2001.
2. СельеГ. Очерки об адаптационном синдроме. М.: Медгиз; 1960.
3. Березин Ф.Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека. Л.; 1988.
4. Вассерман Л.И., Абабкое В.А., Трифонова Е.А. Совладание со стрессом: теория и психодиагностика: Учебно-методическое пособие. СПб.: Речь; 2010.
5. Eaton J. W., Weil R.J. Culture and mental disorders: A comparative
study of the Hutterites and other populations. Glencoc: Free Press; 1965.
6. Parker P. Eskimo psychopathology in the context of Eskimo personality and culture II American Anthropologist. 1962; 64: 76—96.
7. Холмогорова А.Б., Гаранян Н.Г. Культура, эмоции и психическое здоровье. Вопросы психологии. 1999; 2: 61—74.
8. Холмогорова А.Б., Гаранян Н.Г. Эмоциональные расстройства в современной культуре. Московский психотерапевтический журнал. 1999; 2: 1942.
REFERENCES
1. Lazarus А. Short-term multimodal psychotherapy. SPb.: Rech; 2001 (in Russian).
2. Selye G. Essays about the adaptation syndrome. М.: 1960 (in Russian).
3. Berezin F.B. Psychic and psycho-physiological adaptation of man. Leningrad; 1988 (in Russian).
4. Wasserman L.I., Ababkov VA., Trifonova Е.А. Coping with stress: theory and psychodiagnostics. SPb.: Rech; 2010 (in Russian).
5. Eaton J. W., Weil R.J. Culture and mental disorders: A comparative study of the Hutterites and other populations. Glencoc: Free Press; 1965.
6. Parker P. Eskimo psychopathology in the context of Eskimo personality and culture. II American Anthropologist. 1962; 64: 76—96.
7. Cholmogorova А.В., Gаranyan N.G. Culture, emotions and mental health. Voprosy psihologii. 1999; 2: 61—74 (in Russian).
8. Cholmogorova А.В., Gаranyan N.G. Emotional disorders in contemporary culture. Moscow psychotherapeutic magazine. 1999; 2: 1942 (in Russian).
Поступила 06.06.13
УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ!
С 1 сентября на сайте Научной Электронной библиотеки www.elibrary. ™ открыта подписка на электронную версию нашего журнала, а также на некоторые другие журналы издательства «Медицина» на 2014 год. Также Вы можете оформить подписку на архивные номера или на отдельную заинтересовавшую Вас статью из текущего или любого другого номера журнала, начиная с 2012 года.
