CC BY
35
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 4
Д.Б. Споров
ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ В.Д. ДУВАКИНА ПРИ ЗАПИСИ УСТНЫХ ВОСПОМИНАНИЙ
Каждая эпоха оставляет свои свидетельские показания, свою подборку документов. И во всякое время находятся люди, которые стремятся донести до потомков то, что кажется им интересным, примечательным, захватывающим. Они дарят нам пусть приглушенный, но свет сокровенной культуры прошлого. О таких людях нужно помнить.
В 2009 г. мы отмечаем 100-летие со дня рождения одного из собирателей информации по истории культуры ХХ в. - Виктора Дмитриевича Дувакина (1909-1982). При поддержке ректора МГУ Ивана Георгиевича Петровского В.Д. Дувакину удалось создать уникальное собрание устных воспоминаний о русской культуре, науке и повседневности первой половины ХХ в. О структуре и особенностях этого собрания написано1. По материалам магнитофонных записей в последние десятилетия вышли многие книги, в том числе ставшие мировыми бестселлерами, - беседы с М.М. Бахтиным и воспоминания Н.В. Тимофеева-Ресовского. В нашей юбилейной заметке хочется отметить несколько важных фактов деятельности Дувакина, принципы его работы.
В период общемирового интереса конца 1960-х -1970-х гг. к устной истории, связанного в том числе с распространением доступного технического оборудования, в Советском Союзе такой способ документирования развивался, но не в рамках государственных или общественных организаций, а благодаря инициативе энтузиастов. «Устной истории» как институции не было и быть не могло. Такая специфика, естественно, предполагает большее внимание к личностям, стоявшим у истоков таких начинаний и инициатив. Опыт Дува-кина - один из самых масштабных и оригинальных по исполнению проектов того времени.
Необходимо отметить, что Дувакин уже с середины 1930-х гг. продумывал методику сбора устных воспоминаний, о чем писал в докладных записках в дирекцию Государственного литературного музея, где в то время работал. Летом 1938 г. состоялась чрезвычайно важная командировка Виктора Дмитриевича в Ленинград, в результате которой им был перевезен буквально выброшенный архив Ин-
1 См., например: Дмитрий Споров. Живая речь ушедшей эпохи: Собрание Виктора Дувакина // Новое литературное обозрение. 2005. № 74. С. 454-472.
ститута живого слова с единственными записями голосов А. Блока, В. Маяковского, С. Есенина и др. С конца 1930-х гг. В.Д. Дувакин стенографически записывал воспоминания о Маяковском. Цель подобных бесед - максимальная информативность при минимальной знаковой вербализации. Каждая беседа, судя по сохранившимся вопросникам и машинописным текстам «восстановленных разговоров», имела значительно более четкую структуру, чем позднейшие беседы Дувакина, записанные с помощью магнитофона. Работы по фиксации устных воспоминаний были прерваны Отечественной войной. В 1950-е - первую половину 1960-х гг. Дувакин собирал материалы о Маяковском, продолжал встречаться с людьми, близкими к поэту, но регулярной записи воспоминаний не проводил.
После выступления свидетелем защиты на судебном процессе Синявского-Даниэля и последующего увольнения в 1966 г. с филологического факультета МГУ Дувакин начинает планомерную работу по записи устных воспоминаний при кафедре научной информации МГУ, подчинявшейся лично ректору. Под покровительством ректора опальный преподаватель начал дело, о котором размышлял и к которому готовился долгие годы.
Свою трудовую деятельность 1966-1982 гг. В.Д. Дувакин называл с незначительными изменениями так: Первичная звукодоку-ментация биографии и творчества В В. Маяковского (1967-1970) и Первичная звукодокументация по истории русской советской науки и культуры первой трети ХХв. (1971-1982).
Можно утверждать, что все записи первого цикла (т.е. непосредственно связанные по тематике с личностью В.В. Маяковского) были проведены на высоком профессиональном уровне в своеобычном стиле, удачно совмещавшем предварительную режиссуру беседы и постоянную спонтанность диалога. Многое из содержания первых бесед Дувакин знал и стремился записать «для истории». Многое уже слышал из тех же уст, многое записывал под их же диктовку, и следует признать, что данный факт сказывался на проводимых беседах исключительно положительно - мы чувствуем не скуку от повторения, а энтузиазм давно задуманного и получившего воплощение замысла.
То, что В.В. Маяковский был изначально стержнем проводимой работы, безусловно, повлияло на всю структуру собрания. Очень многие собеседники либо были связаны с Маяковским, либо попали в поле зрения Дувакина от людей, знавших поэта. Интерес к Маяковскому «формировал», а может быть, и «защищал» собрание. Но в целом работа Дувакина была возможна благодаря доброжелательной, соучаствующей позиции адресной части общества. Бесспорно, начинание, задуманное как эксперимент, было воспринято и оценено позитивно.
12 ВМУ, филология, № 4
Фиксация личного свидетельства собеседника была основной задачей для В.Д. Дувакина, называвшего получаемую информацию «первичной, естественноубывающей, додневниковой». Верхняя хронологическая граница собираемой информации определялась Дувакиным очень четко: первая треть ХХ в., условно - до Первого всесоюзного съезда писателей 1934 г. Исключения, конечно, были и их оказывалось немало. Но этот принцип отбора информации В.Д. Дувакин объяснял и лучшим знанием данного периода истории и культуры как предмета собственной специализации, и глубоким убеждением в необходимости временной дистанции между событием рассказа и событием беседы такого типа.
Тематика бесед расширялась и к 1969 г., по словам Дувакина, записи велись уже по всему «гуманитарному циклу». С 1970 г. по настоянию И.Г. Петровского стали проводиться беседы по истории науки. Упоминая о новом типе записей, Дувакин подчеркивал: ученые негуманитарных специальностей не имеют ни времени, ни привычки фиксировать и сохранять размышления на общегуманитарные темы (важные для понимания личности и более четкого анализа биографической информации), запись их воспоминаний - всегда неожиданное и необходимое свидетельство в общей источниковой базе будущего исследования. При этом исследование «проблем контекста» различных областей научного знания осуществлялось Дувакиным в рамках документирования биографий создателей отечественной науки, как было и с деятелями культуры ранее. Вопросы из области профессиональной деятельности собеседника были для Дувакина второстепенны (что не означало их отсутствия), а часто, и невозможны - требовался другой профессиональный опыт, знание научной дисциплины. И тем не менее практика работы В.Д. Дува-кина является положительным и одним из первых опытов «устного документирования» истории науки.
Примером беседы по истории науки являются записи Н.В. Тимофеева-Ресовского, посвятившего несколько встреч подробному рассказу о развитии современной генетики. О таком типе беседы с ученым Дувакин писал в отчете о выполненной работе за 1967-1970 гг., который хранится сейчас в Отделе устной истории Научной библиотеки МГУ имени М.В. Ломоносова: «Интересные идеи и частные мысли (научные) могут быть зафиксированы в их зачаточном состоянии. Могут быть высказаны еще непроверенные и поэтому неготовые к публикации гипотезы и различные соображения о перспективности того или иного еще только наметившегося направления научных исследований, о проблемах, возникающих или могущих возникнуть в будущем на стыке нескольких научных дисциплин и т.д.». 178
Возможность применения семантических, психолингвистических систем анализа записанной речи в совокупности с анализом различных форм творческого наследия интересующей личности является одним из методов биографического и просопографического исследования, продуманного Дувакиным. Его система записи позволяет сконцентрировать точность научного работника на далеких для него предметах, ненаучных вопросах.
Выбор собеседника был часто случаен, определить интерес и ценность полученной информации в одночасье было невозможно - и Дувакин, верно определяя специфику собственной работы, доказывал вред информационного отбора в рамках одной темы - общий корпус бесед, по убеждению Дувакина, заведомо не мог быть единым, ровным. После 1970 г. он не выделял главной темы записей в рамках всей истории русской культуры, не конкретизировал работу. Оценивая сделанное, Дувакин в официальных отчетах выделял из всего корпуса собранной информации несколько тематических направлений, наиболее частых и широко освещавшихся в беседах: научные учреждения, музеи, культурные начинания первых послереволюционных лет. Увеличение числа автобиографических записей способствовало более полному раскрытию важной темы, сформулированной В.Д. Дувакиным так: «Культурное движение и культурные гнезда российской провинции предреволюционных десятилетий». Особое внимание к вопросам истории высших учебных заведений (в первую очередь - МГУ) было важной особенностью собрания, на которой настаивал И.Г. Петровский и разработкой которой был увлечен В.Д. Дувакин.
Условия времени делали необходимой взаимную договоренность собеседников об использовании записанной информации по прошествии определенного времени. Буквально в каждой беседе Дувакин подчеркивал, что«это источники для XXI века, а сейчас это никто публиковать не будет». Согласие или сознательное игнорирование подобных утверждений по ходу разговора свидетельствует не о непонимании условности обещания, а о доверии знакомому или - чаще - рекомендованному человеку.
Всякая высказанная информация достоверна для реконструкции личности говорящего, для реконструкции события прошлого необходима сумма свидетельств. В устном рассказе факт является частью биографии. Дувакин стремился организовывать беседы с повторяющейся тематикой, уточнял информацию перекрестным опросом. Во время беседы он с легкостью менял приоритетные направления диалога, уверившись в необходимости такого действия. Когда человек ведет спонтанный мемуарный рассказ, самоцензура, по мысли Виктора Дмитриевича, не поспевает. Говорящий выдает «додневниковую» информацию. В.Д. Дувакин никогда не реоргани-
зовывал (не монтировал) записи, сохранял «информационный шум» (паузы и проч.).
Записываемые диалоги, по мысли Дувакина, не должны были включать в себя темы социально-экономической и политической истории, воспринимаемые как фон, но не содержание воспоминаний. Этого правила В.Д. Дувакин держался всегда. А специальное документирование информации о личности собеседника определял как задачу дополнительную, необходимую лишь при записи особенно значимой или типологически выразительной персоны. Таким образом, принцип работы Дувакина состоял в документировании общекультурной информации через биографическую. Задачей было дать повествованию то направление, которое он, Дувакин, считает важным. Это была позиция «активного и методического слушания, одинаково удаленного и от чистого laissez-faire (невмешательства) интервью без определенной схемы, и от директивности анкетного исследования»2. Природная откровенность и непосредственность В.Д. Дувакина были во многом залогом успеха общения. Дувакин не дистанцировался, а жил событиями рассказа собеседника, понимая роль записывающего как более скрытую, но не менее важную часть речевого взаимодействия, нацеленного на взаимопонимание. Кроме того, по темпераменту и убеждениям Дувакин был архивистом. Он фиксировал обстоятельства знакомства и общения, предваряющего (или нет) встречу, дополнял беседы кратким комментарием. Добивался, чтобы помощники аннотировали записи, делали страховые копии. Когда было возможно, он организовывал фотосъемку беседы и полусерьезно в отчетах писал о необходимости выборочной видеофиксации.
Сейчас мы с уверенностью можем сказать, что В.Д. Дувакин создал самостоятельное направление аудиодокументалистики, фиксирующей воспоминание интеллигенции. Его собрание представляет собой авторскую коллекцию государственного статуса и значения.
Список литетратуры
Дмитрий Споров. Живая речь ушедшей эпохи: Собрание Виктора Дувакина // Новое литературное обозрение. 2005. № 74. Томсон П. Голос прошлого. Устная история. М., 2003.
Сведения об авторе: Споров Дмитрий Борисович, зав сектором записи и обработки документов Научной библиотеки МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: edit@philol.msu.ru
2 Томсон П. Голос прошлого. Устная история. М., 2003. С. 227.
