CC BY
134
УДК 340
Цебоев Алексей Павлович
адьюнкт кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России, полковник юстиции [email protected]
Основные характеристики насилия КАК
УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ КАТЕГОРИИ И ЕЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЕ ЗАКРЕПЛЕНИЕ
Aleksei P. Tseboev
colonel of justice, adjunct Department of criminal law and Criminology Ministry of Internal Affairs Krasnodar university of Russia, Military Academy [email protected]
The main
CHARACTERISTICS OF VIOLENCE AS A CRIMINAL LAW CATEGORY AND ITS LEGISLATIVE STRENGTHENING
Аннотация. В статье исследуются теоретические аспекты «насилия» как уголовно-правовой категории и показываются особенности ее регулирования в УК РФ. Автор анализирует позиции отечественных ученых разных эпох (дореволюционной, советской и современной) по этому поводу, выявляет наиболее характерные разночтения, определяет собственную точку зрения. Делается вывод о том, что насилие следует расценивать как способ совершения преступления, связанный с непосредственным противоправным физическим и/или психическим воздействием виновным на организм потерпевшего с целью облегчения в достижении преступной цели, и является обстоятельством, отягощающим наказание виновного. В этом контексте обосновываются также предложения по уточнению законодательных формулировок, связанных с использованием термина «принуждение».
Ключевые слова: физическое насилие, психическое насилие, принуждение, угроза, воздействие на организм, уголовный закон, конструктивный признак преступления, квалифицирующий признак преступления.
Annotation. This article explores the theoretical aspects of «violence» as a criminal legal category and displays features of its regulation in the Criminal Code. The author analyzes the attitude to the matter of Russian scientists from different eras (pre-revolutionary, Soviet and modern), identifies the most typical discrepancies, and determines his own point of view. The conclusion is that the violence should be regarded as a way of committing the crime associated with illegal direct physical and / or mental influence on the body of the victim to facilitate the achievement of the criminal goal and is an aggravate the punishment of perpetrators circumstance. In this context proposals to clarify the legal formulations associated with the use of the term «coercion» are also justified.
Keywords: physical violence, psychological violence, coercion, threat, impact on the body, criminal law, constructive sign of crime, aggravating circumstances of crime.
Будучи предметом научных изысканий не одного поколения российских криминалистов, уголовно-правовая категория «насилие» до сих не обрела устойчивого понимания, и, как следствие, имеются серьезные вопросы в части его законодательного регулирования, а также неоднозначного толкования в следственно-судебной практике. Рассмотрим некоторые наиболее характерные теоретические аспекты понятия насилия применительно к уголовно-правовым отношениям. Прежде всего, заметим, что категория «насилие» в науке уголовного права стала предметом целенаправленного научного анализа со второй половины Х1Х в., когда правовые науки в России получили сильный импульс в своем развитии после известных реформ буржуазного характера, включая судебную реформу.
В частности, Н.А. Неклюдов полагал, что под понятие насилия следует подводить противозаконные действия, не влекущие за собой смерти, увечий, побоев, расстройства здоровья, то есть действия, не имеющие признаков других преступлений, поскольку иное означало бы нести дважды ответственность за такие действия. Соответственно, этот отечественный криминалист полагал понимать под насилием такие принудительные действия над личностью, которые заставляют потерпевшего переносить то, чего он не желает либо совершит против своей воли что-либо [1, с. 123-124]. По сути дела, в данном случае Н.А. Неклюдов насилие понимает как принуждение в современном понимании последнего (в понимании физического и психического принуждения, которое имеет место в ст. 40 УК РФ),
332
то есть насилие, которое имеется в виду в настоящее время, этот ученый всецело относит к конструктивному признаку преступления, актом которого это насилие полностью охватывается.
Сразу заметим, что такой подход в современной российской науке уголовного права не находит поддержки. Другой отечественный дореволюционный правовед Л.С. Белогриц-Котляровский указывал на то, что насилие представляет собой преступную деятельность, которая в своем элементном составе осуществляется как физической силой, так и угрозой ее применения [2, с. 376-377]. Такой подход, если иметь в виду исходную общую позицию, напротив, в настоящее время наиболее распространен. По мнению известного криминалиста Н.С. Таганцева, насилие есть средство совершения преступления, при этом насилие может быть как физическим насилием, так и психическим насилием [3, с. 187.].
Другой известный российский криминалист И.Я. Фойницкий также пишет о том, что насилие следует классифицировать как физическое или психическое, при этом делает уточнение, что «насилие должно быть учинено только над лицом, поскольку насилие над вещами, если оно не переходит в посягательство над личностью, данным понятием насилия не обнимается» [4, с. 87.].
Иной взгляд имел В.Д. Набоков, который, критикуя Уголовное уложения 1903 г. сразу же после издания последнего отмечал, что понятие насилия, вытекающее из этого уголовного закона, несовершенно, так как содержит тавтологию (имеется в виду, что насилие характеризуется как насильственное действие), и соответственно, по мнению этого ученого, насильственное действие следует понимать как умышленное противозаконное применение физической силы к потерпевшему от преступления, причиняющее «неприятное физическое ощущение или боль» [5, с. 25]. Более конкретное содержание в понятия вкладывал Ф.Лист, который отмечал, что насилие следует связывать с применением «значительной силы для преодоления значительного сопротивления». Очень существенная оговорка, которую делает этот ученый, - безразлично, пришлось ли преодолевать сопротивление человеческого тела, или какого-либо предмета. И вывод - насилие всегда бывает противоправным воздействием на материю и/или на волю потерпевшего [6, с. 57].
Заметим, что в дореволюционное время в целом сложились основные подходы к пониманию насилия, которые сохраняют свою актуальность до сих пор. Тем не менее в дальнейшем, то есть уже в период советского государства, насилие продолжало оставаться предметом активных дискуссий ученых в сфере уголовного права, и трактовка насилия приобрела несколько иные нюансы. В частности, А.А. Пионтковский писал о том, что насилие состоит в принуждении к действиям, противоречащим желаниям деятеля [7, с. 761.] (здесь вновь возникает коллизия между насилием и принуждением, которая не решена до настоящего времени). М.Д. Шаргородский
насилие трактовал как воздействие умышленного характера на телесную неприкосновенность потерпевшего, не повлекшее повреждения здоровья, но, вместе с тем, причинившее физическую боль этому человеку. Если же физической боли не было, то даже при наличии психических страданий действия виновного нельзя называть насильственными [8, с. 66], то есть, как видно, психическое насилие не являлось самостоятельным конструктивным признаком преступления.
С. В. Познышев полагал, что насилием является умышленное нанесение удара, причинение побоев или применение силы в иной форме, причиняющее физическую боль, но степень причиняемой боли должна быть не выше, чем расстройство здоровья потерпевшего, и оно не должно сделать его больным или калекой [9,
с. 32]. Здесь нельзя не видеть, что это мнение в значительной степени перекликается с точкой з рения вышеупомянутого Н.А. Неклюдова. В дальнейшем новая активизация научной дискуссии имела место уже после начала действия УК РСФСР 1960 г. Так, много внимания исследованию насилию как уголовно-правовой категории уделяет такой криминалист, как Л.Д. Гаухман, который определяет насилие как «общественно опасн о е, противоправное воздействие на организм человека, совершенное против его воли» [10, с. 6]. Как представляется, здесь неоднозначным является такая характеристика насилия, как общественная опасность; во всяком случае, эта характеристика, на наш взгляд, должна увязываться с позицией о том, является ли насилие само по себе деянием или способом совершения деяния - во втором случае вряд ли правильно говорить об общественной опасности насилия.
В современной российской уголовно-правовой литературе понятие насилия расширяется. Отметим несколько позиций. В частности, Е. Безручко полагает, что понятие насилия должно увязываться с такими последствиями, как вред здоровью (легкий, средней тяжести, тяжкий) потерпевшего, ограничение его личной свободы, нанесение побоев, причем речь в данном случае идет только о фактически причиненном вреде [11, с. 24-25]. Согласно другой точке зрения криминальное насилие - это внешнее (со стороны другого человека), умышленное, противоправное воздействие виновного на физическую и психическую природу потерпевшего лица, способное причинить психическую травму, смерть, а также привести к ограничению его волеизъявления [12, с. 13-15].
Следующая позиция связывается с тем, что насилие расценивается как умышленное применение физической силы (своей мускульной силы либо посредством оружия, иных предметов и веществ и
т. д.) к потерпевшему и направленное на нарушение его физической неприкосновенности, причинение вреда здоровью или лишению жизни, что может осуществляться также и путем психического воздействия. Указанные позиции в целом отражают понимание насилие в широком смысле.
Вместе с тем сторонники толкования насилия в узком смысле представляют свои характеристи-
333
ки насилия. Так, Л.Л. Кругликов считает, что насилие есть физическое воздействие (причинение вреда здоровью, удары, толчки, запирание и т.п.), а также угроза применения только физического воздействия [14, с. 84]. Этот автор обращает внимание на то, что угроза физического воздействия выражается в запугивании потерпевшего, причем только физическим насилием, в связи с чем, например, угроза разглашения сведений, позорящих потерпевшего и причиняющих вред его чести и достоинству, равно как угроза уничтожения имущества не могут расцениваться как насилие. Это довольно спорное суждение, которое, на наш взгляд, также следует увязывать с авторской позицией о том, чем является насилием - деянием или способом его совершения.
Как нам представляется, насилие следует понимать в широком смысле, и в этом смысле интересен подход, согласно которому «все преступления, так или иначе, совершаются против или помимо воли потерпевшего, что в принципе и есть насилие. Именно такое понимание насилия выступает парадигмой для его изучения с позиций любой науки, в том числе уголовного права» [15, с. 9; 16, с. 19]. Мы полагаем, однако, такое понимание имеет слишком обширный характер, поскольку получается, что любое преступление есть насилие. Но это не так (например, не усматривается насилия в деяниях, предусмотренных в ст. 181, 185.2, 219 и др.). Это видно и по способу закрепления категории «насилие» в Особенной части УК РФ [17], где используется выражение «с применением насилия», означающее, что преступление может быть совершено и без применения насилия.
Нельзя не видеть, что содержание приведенных определений насилия сводится, если попытаться их обобщить, к умышленному применению физического воздействия к другому человеку против его воли, имеющему цель причинение вреда его здоровью или лишения жизни, то есть фактически общее понятие насилия сводится к понятию физического насилия и частично к психическому насилию. Однако при таком понимании насилия в юридическом смысле сужается его действительное содержание, поскольку не учитывается целый ряд обстоятельств. В частности, нельзя рассматривать насилие только как воздействие на организм человека «против его воли», правильнее было бы характеризовать насилие как воздействие на человека помимо его воли, так как ситуация, когда потерпевший проявляет свою волю, а насильник противостоит ей, бывает далеко не всегда. Чаще виновный игнорирует волю потерпевшего. В-третьих, нельзя угрозы насилием сводить только к угрозе причинения физического вреда. На психику действуют не только угрозы причинения физического вреда, но и угрозы посягательства на иные интересы, зачастую не менее важные и ценные, чем здоровье и даже сама жизнь (например, честь, достоинство, свобода, деловая репутация, имущество) [15, с. 17-18]. Таким образом, в самом широком смысле слова под насилием понимается, как правило, любое воздействие на человека против или помимо его воли с целью достижения какого-либо результата. В узком смысле в контексте
уголовного права насилие связывается с наступлением общественно опасных последствий -если таковых нет, то нет и оснований говорить о насилии в уголовно-правовом смысле, то есть здесь важное значение имеет степень насилия, которое характеризуется количественными характеристиками, чисто внешними проявлениями, а также качественно-сущностными характеристиками.
По нашему мнению, в уголовно-правовом смысле насилие следует расценивать не как деяние, а как способ совершения деяния, связанный с непосредственным воздействием на организм потерпевшего, значительно ухудшающим состояние его как физического, так и психического здоровья. Соответственно, насилие разделяется на физическое насилие и психическое насилие. Разумеется, насилие может быть осуществлено только активными предумышленными противоправными действиями виновного.
При этом сложность понимания насилия как уголовно-правовой категории заключается в том, что некоторые общественно опасные деяния по объективной стороне (при объективировании) могут совпадать с насилием, и здесь важно иметь критерии их отграничения. Например, угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ) или умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (ст. 112 УК РФ) являются самостоятельными и законченными составами преступлений, объективная сторона которых при совершении иных преступлений (например, неквалифицированного разбоя - ч. 1 ст. 152 УК РФ) по объективным признакам могут полностью совпадать с физическим и психическим насилием над потерпевшим.
Однако уголовно-правовая оценка действиям виновного дается различная. Аналогично можно говорить о других состава преступлений (ст. 111, 116, 117 УК РФ и т.д.), где объективная сторона может совпадать с насилием, применяемым при совершении других преступлений. Критерии отграничения насилия как способа совершения преступления от деяния как законченного преступления основываются, на наш взгляд, на выяснении прежде всего объекта преступления и умысла в действиях виновного, и формируются установлением соответствующих правил квалификации общественно опасных деяний (например, при вымогательстве психическое насилие уже учтено законодателем при конструировании основного состава этого преступления в ч. 1 ст. 163 УК РФ с соответствующей санкцией, однако применение насилия, то есть физическое воздействие на потерпевшего, расценивается как дополнительный квалифицирующий признак, отягощающий наказание; вместе с тем это же самое насилие при ином умысле виновного, не связанным с требованием передачи имущества, может расцениваться как самостоятельное преступное деяние, и эти вопросы должны уясняться в каждом конкретном случае).
Конечно же, насилие в любом случае усугубляет вину преступника, и оно применяется виновным для облегчения в достижении цели преступле-
334
ния. Насилие должно иметь какой-то исходный минимальный рубеж, ниже которого соответствующие действия не могут быть признаны как насильственные (например, прикосновение к телу потерпевшего в общем случае не является насилием); как представляется, этот рубеж должен основываться на последствиях для потерпевшего, которые предусмотрены при побоях (ст. 116 УК РФ).
Исходя из изложенного, мы полагаем, что под насилием в уголовно-правовом смысле следует понимать способ совершения преступления, связанный с непосредственным противоправным физическим и/или психическим воздействием виновным на организм потерпевшего с целью облегчения в достижении преступной цели, и является обстоятельством, отягощающим наказание виновного.
Что касается уголовно-правового регулирования насилия, то оно пока не имеет необходимого уровня системности. По подсчетам Д.С. Мошкова, в действующем УК РФ в его Особенной части термин «насилие» встречается 71 раз и включен в составы деяний, описываемых в 57 статьях. При этом для обозначения насильственного характера действий преступника в уголовноправовых нормах используются различные терминологические и технико-юридические приемы, основные из которых заключаются в следующем. Чаще всего в законе прямо указано на насилие или угрозу его применения, при этом используются выражения: «с применением насилия» (ч. 3 ст. 178, ч. 2 ст. 179 Ук РФ и др.), «под угрозой применения насилия» (ч. 1 ст. 163, ч. 1 ст. 179 УК РФ и др.). В других случаях законодатель дифференцирует общественную опасность насилия путем указания на «насилие, неопасное для жизни или здоровья» и «насилие, опасное для жизни или здоровья» (п. «г» ч.2 ст.162 УК РФ, ч. 1 ст. 163 УК РФ и др.) [18, с. 54]. Как видно, понятие «насилие» используется законодателем достаточно активно.
Вместе с тем нужно иметь в виду, что насильственный характер деяния, помимо этого, выражается и иным образом, а именно с использованием таких понятий, как «захват или удержание лица в качестве заложника» (ч. 1 ст. 206 УК РФ), «устрашение населения» (ч. 1 ст. 205 УК РФ), «сопротивление представителю власти» (ч. 2 ст. 213 УК РФ), «посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля» (ст. 277 УК РФ) и др. Однако, поскольку законодатель не счел нужным нормативно закрепить понятие «насилие» в УК РФ, то в результате указанного выше разного толкования этой категории порождаются определенные трудности в их квалификации. Совершенно очевидно, что законодателю необходимо закрепить понятие насилия и уточнить в этой связи содержание других смежных терминов. В частности, это касается соотношении таких понятий, как «насилие» и «принуждение», но не в контексте действий виновного в совершении преступления (этот аспект исследо-
ван рядом авторов [19; 20]), а в контексте действий виновного в совершении преступления и деятельности государства по противодействию преступности. Дело в том, что мы не можем полностью согласиться с точкой зрения, согласно которой в УК РФ насилие находит отражение в наказании, принудительных мерах медицинского характера и воспитательного воздействия, обстоятельствах, исключающих преступность деяния, принудительных мерах, налагаемых в процессе освобождения от наказания, а также судимость [15, с. 19]. Как представляется, здесь неоправданно в один ряд поставлены меры принуждения, применяемые государством, и насильственные действия, применяемые преступником. В некоторых случаях у них может быть схожая объективная сторона, однако правовая природа совершенно различна.
Так, реализация функции государственного принуждения осуществляется посредством деятельности органов государственной власти, в наибольшем объеме - правоохранительными органами, и прежде всего органами внутренних дел, которые непосредственно выполняют социальный заказ по обеспечению правопорядка [21, с. 159]. Государственное принуждение всегда осуществляется представителями государства [22, с. 286]. В этой связи важно подчеркнуть, что государственное принуждение всегда увязывается с правом и должно соответствовать идеям человеческой справедливости и свободы [23, с. 111]. В этом смысле мы солидарны с В.М. Чхиквадзе, который еще в 1978 г. высказал мысль о том, что в философской и юридической литературе нередко допускается смешение понятий насилия и принуждения, что совершенно неверно теоретически и вредно практически [24, с. 130]. Исходя из этого, мы не можем согласиться с точкой зрения, когда разделяются легальные и нелегальные формы насилия [25, с. 61].
В праве по многим аспектам сложилась и закрепилась вполне определенная терминология, которую, на наш взгляд, нужно менять лишь в крайних случаях. Так, в УК РФ определено отношение к насилию как к негативному явлению, и попытки характеризовать насилие в каких бы то ни было аспектах как позитивное явление, на наш взгляд, изначально ошибочно. Такому пониманию способствует и то обстоятельство, что термин «принуждение» применяется законодателем как для характеристики преступного поведения (ч. 1 ст. 120, п. «а» ч. 2 ст. 141, ч. 1 144 и др.), связанного с насилием, так и для отражения позитивной деятельности государства (ст. 43 УК РФ), не связанного с насилием. Представляется, что термин «принуждение» в отношении преступной деятельности следует заменить другим словом - «понуждение», которое уже использует законодателем (примечание к ст. 117, ст. 133, 206 УК РФ) и, с учетом единых этимологических корней с «принуждением» [26, с. 314; 27, с. 390], более точно будет отражать указанные выше особенности общественно опасных деяний, связанных с насилием.
335
Литература: Literature:
1. Неклюдов Н.А. Руководство к особенной части русского уголовного права. СПб., 1876. Т 1. 1. Neklyudov N.A. Guide to the Russian special part of the criminal law. SPb., 1876. Vol. 1.
2. Белогриц-Котляровский Л.С. Учебник русского уголовного права. Общая и Особенные части. Киев, 1903. 2. Belogrits-Kotlyarovskii L.S. Textbook of Russian criminal law. General and Special Parts. Kiev, 1903.
3. Таганцев Н.С. Уголовное уложение 22 марта 1903 г. СПб., 1904. 3. Tagantsev N.S. Criminal code. March 22, 1903. St. Petersburg, 1904.
4. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть особенная. СПб.,1901. 4. Foinitskii I.Ya. The course of criminal law. The special part. SPb., 1901.
5. Набоков В.Д. Элементарный учебник особенной части русского уголовного права. СПб.,1903. 5. Nabokov V.D. Elementary textbook of Special part of Russian criminal law. SPb., 1903.
6. Лист Ф. Учебник уголовного права. Особенная часть. М., 1905. 6. List F. Textbook of Criminal Law. The special part. M., 1905.
7. Пионтковский А.А. Преступления против личности. М., 1936. 7. Piontkovskii A.A. Crimes against persons. M., 1936.
8. Шаргородский М.Д. Ответственность за преступления против личности. Л. : Издат. ЛГУ, 1953. 8. Shargorodskii M.D. Responsibility for crimes against persons. L. : LSU Press, 1953.
9. Познышев С.В. Очерк основных начал науки уголовного права. Особенная часть. М., 1923. 9. Poznyshev S.V. Outline of the basic principles of science of criminal law. The special part. M., 1923.
10. Гаухман Л.Д. Борьба с насильственными посягательствами. М., 1969. 10. Gaukhman LD. The fight against violent assaults. Moscow, 1969.
11. Безручко Е. Использование термина «насилие» в уголовном законодательстве России // Уголовное право. 2014. № 5. С. 24-26. 11. Bezruchko E. Use of the term «violence» in the criminal law of Russia // Criminal Law. 2014. № 5. Р. 24-26.
12. Афанасьева О. Понятие и содержание криминального насилия // Уголовное право. 2014. № 5. С. 13-15. 12. Afanas’ev O. Concept and content of criminal violence // Criminal Law. 2014. № 5. Р. 13-15.
13. Базаров Р.А. Уголовно-правовая характеристика насилия // Проблемы обеспечения личной безопасности граждан. М., 1995. С. 42-43. 13. Bazarov R. Criminal legal characteristic of violence // Problems of personal safety of citizens. M., 1995. Р. 42-43.
14. Уголовное право России. Общая часть. Отв. редактор профессор Л.Л Кругликов. М., 1999. 14. The criminal law of Russia. General part. ed. by prof. L.L. Kruglik. M., 1999.
15. Тюменев А.В. Виды криминального насилия. Рязань, 2002. 15. Tyumenev A.V. Types of criminal violence. Ryazan, 2002.
16. Упоров И.В. Имущественное насилие: понятие, уголовно-правовое регулирование и предупреждение. М. : Юрлитнформ, 2015. 16. Uporov I. V. Property violence: the notion of legal regulation and prevention. M. : Yurlitnform, 2015.
17. Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 08.06.2015). Справочно-правовая система «Консультант +» (дата обращения - 01.09. 2015 г.). 17. The Criminal Code of the Russian Federation «of 13.06.1996 № 63-FZ (ed. by 08.06.2015). Reference legal system» ConsultantPlus «(date of access - 01.09. 2015).
18. Мошков Д.С. Проблема определения понятия насилия в доктрине советского и российского уголовного права // Пробелы в российском законодательстве. 2010. № 3. С. 54. 18. Moshkov D.S. The problem of the definition of violence in the doctrine of the Soviet and Russian criminal law // Gaps in Russian legislation. 2010. № 3. Р. 54.
19. Гертель Е. Разграничение понятий «насилие» и «принуждение» в уголовном праве. Уголовное право. 2010. № 5. С. 17-19. 19. Gertel’ E. Differentiation of terms «violence» and «coercion» in criminal law // Criminal Law. 2010. № 5. Р. 17-19.
20. Попов Д.В. К вопросу о соотношении уголовно-правовых понятий принуждение и насилие // 20. Popov D.V. On the question of the relationship between the concept of coercion and violence in
336
Актуальные вопросы уголовного права современной России. Сб. научных трудов. Уфа : БашГУ, 2003. С. 83-86.
21. Капитонов С.А. Правообеспечительная
функция милиции. СПб., 2004. С. 159.
22. Егоров В. С. Понятие и сущность государственного принуждения в уголовном праве // Вестник Пермского гос. ун-та. Юрид. науки. 2014. № 1. С. 286-291.
23. Общая теория права; под общей редакцией проф. В.К. Бабаева. Нижний Новгород, 1993. С. 111.
24. Чхиквадзе В.М. Социалистический гуманизм и права человека. М.,1978. С. 130.
25. Дмитриев А.В. Насилие как средство решения конфликтов // Общество и право. 2004. № 4. С. 61.
26. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 2004. Т. 4.
27. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. : Издат. Русский язык,1991.
criminal law // Actual questions of criminal law in modern Russia : coll. scientific papers. Ufa : Bashkir State University Press, 2003, Р. 83-86.
21. Kapitonov S.A Law-providing function of the police. SPb., 2004. Р. 159.
22. Egorov V.S. The concept and essence of state coercion in the criminal law // Bulletin of Perm State Law University. 2014. № 1. Р. 286-291.
23. General Theory of Law; ed. by prof. V.K. Babaeva. Nizhny Novgorod, 1993. P. 111.
24. Chkhikvadze V.M. Socialist humanism and human rights. M., 1978. Р. 130.
25. Dmitriev A.V. Violence as means of resolving conflicts // Society and Law. 2004. № 4. Р. 61.
26. Dal’ V.I. Explanatory Dictionary of Russian language. M., 2004. Vol. 4.
27. Ozhegov S.I. Russian dictionary. M. : Russian language, 1991.
337
