CC BY
67
Вопросы культурологии и истории
ОСНОВАНИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ СВЯТО-ТРОИЦКОГО БОЛДИНА МОНАСТЫРЯ (опыт исторической реконструкции)
А. М. Пономарёв
Вместо предисловия
С каждым годом растёт интерес к восстающему из руин Свято-Троицкому Болдину монастырю, расположенному в Дорогобужском районе Смоленской области. Основанный в 1530 г., обустроенный к концу XVI в. архитектурными сооружениями, символизировавшими укрепление православной Московской Руси на порубежной Земле, ансамбль был взорван германскими фашистами в марте 1943 г. Естественна и понятна потребность многих приобщиться к историческому прошлому этого святого места, проникнуться жизнеутверждающим началом, заложенным в древней обители (илл. 1-3).
Первое упоминание о Болдине монастыре в печати появилось в 1811 г.1; основанное на рукописных материалах и преданиях, оно констатировало известные на то время факты без их исторического обоснования. В основополагающем труде
В. О. Ключевского по подходу к использованию древнерусских текстов жития святых в исторических изысканиях2 впервые были рассмотрены рукописные материалы XVII в., повествующие об основателе Болдина монастыря — преподобном Герасиме Болдинском. Было указано, что большое значение при анализе материалов этого жанра имеет исследование источников, послуживших фактической основой для составления жития. Таким первоисточником в нашем случае является Завещание-Устав или иначе «Закон» преподобного Герасима, так как он продиктован самим святым перед своей кончиной, 1 мая 1554 г. В. О. Ключевский, назвав это произведение «предсмертной автобиографией», указал место хранения его единственного рукописного списка XVII в. в Московской Румянцевской библиотеке (ныне РГБ), ф. 310 (собр. Ундольского), № 301 (л. 126-128 об). Он также отметил, что указанное произведение было использовано при составлении Жития Герасима Болдинского, которое известно по рукописным спискам XVII в. в двух редакциях. Первая редакция хранится в Румянцевском музее (ныне РГБ), ф. 310 (собр. Ундольского), № 600, л. 142-210 об, а вторая редакция — в Императорской публичной библиотеке в Петербурге (ныне РНБ), собр. Погодина, № 711, л. 1-26 об. Как выяснилось позже, в Румянцевской библиотеке хранился ещё один список первой редакции Жития, сделанный в первой четверти XVII в. (ныне РГБ), ф. 236 (собр. А. Н. Попова), № 94, л. 165-220.
Известные исторические источники XVII в. — список «Закона» и три списка Жития Герасима Болдинского, тексты которых были опубликованы с научным
анализом и комментариями Е. В. Крушельницкой в 1996 г.3, дают лишь фрагментарные сведения об основании Болдина монастыря, не вскрывая исторической цели прихода Герасима на Смоленщину под город Дорогобуж и обоснование выбора им места поселения. Нет также сведений о лицах, способствующих достаточно быстрому обустройству Болдина монастыря. Требуют прояснения и мотивы появления Герасима в отдалённых от Болдина местах при основании подвижником ещё трёх монастырей. Какая сила выявляла места порубежной земли, требовавшие его участия, и вызволяла Герасима из ещё не обустроенной обители в Болдине для новых подвигов? Естественно, следует учитывать и то, что жанр агиографических повествований допускает символическую трактовку дат и событий. Исследование поставленных вопросов, как представляется, следует начинать с рассмотрения подготовки Герасима как в смысле духовного и житейского опыта, так и круга его общения перед появлением под городом Дорогобужем.
Анализ достоверности основных источников о прп. Герасиме.
Дата рождения прп. Герасима
Из «Закона» прп. Герасима известно, что родился он в городе Переславле-Залесском и наречён был именем Григорий. Назвал Герасим в «Законе» и имена родителей: отец — Михаил, мать — Мария, но не указал, какого они были сословия и каков их родственный и дружественный круг, не назвал он также и год своего рождения. Указал Герасим в «Законе», что он ученик Данилов, постриженик Данилова монастыря города Переславля-Залесского. Поведав о времени своего прихода под город Дорогобуж Смоленской области (25 марта 1528 г.) и о других очень важных исторических фактах своей жизни на западных рубежах Московии, он сказал: «Жил есми аз в различных пустынях 26 лът. О всем бо сем извъстно постриженику> обители сея старцу Симеону... »4 Приведённая выдержка важна тем, что в ней указано имя ближайшего ученика прп. Герасима.
Названное в сохранившемся списке «Закона» трижды без оговорок имя Симеон принадлежит, без сомнения, одному человеку — ученику прп. Герасима, поставленному им игуменом монастыря Иоанна Предтечи в Вязьме, указанному в вышеприведённой выдержке старцу Симеону, постриженику Болдина монастыря, и соборному старцу Симеону, поименованному в послесловии к списку «Закона», сделанному в Болдине монастыре после преставления прп. Герасима при игумене Антонии. Этот список «Закона», который «... писал тоя же обители дъякъ Емельян Иванов сынъ Илыиин вязметин в лето 7084-го (1576) марта въ 20 день»5, и послужил протографом для единственного дошедшего до нас списка «Закона» XVII в. Учитывая то, что протограф составлялся при очевидце преставления прп. Герасима — старце Симеоне, вполне достоверной можно считать и дату преставления святого «... лето 7062-го (1554) месяца майя въ 1 день...»°, приведённую в послесловии к списку «Закона» 1576 г.
Из текста «Закона» следует, что настоятелем Иоанна-Предтеченского монастыря Симеон был поставлен в 1543 г., но, когда в Вязьме начала собираться монашеская община, не сказано. В статье протоиерея А. Г. Макарьевского, посвящённой
вяземскому монастырю7, говорится, что прп. Герасим со своим учеником Симеоном пришёл в Вязьму в конце 1535 г., правда, без ссылки на первоисточник этого факта. Если указанная дата точна, то это дополнительно подтверждает, что Симеон был рядом с прп. Герасимом практически с первых лет его пребывания на Смоленщине, а следовательно, мог служить источником достоверной информации о прп. Герасиме после его преставления.
К сожалению, факты, приведённые в «Законе», не позволяют назвать возраст преставления и дату рождения прп. Герасима.
Названный в «Законе» настоятель Болдина монастыря, вступивший после преставления Герасима — Иосиф Краснописец — не причисляется в «Законе» к постриженикам обители и тем более к ученикам преподобного. Есть сведения о том, что он родом новгородец и его учителем был Максим Грек8, исповедавший нестяжательство, а прп. Герасим, как следует из всей его подвижнической жизни и из его «Закона», был последователем Иосифа Волоцкого, на что неоднократно указывали исследователи9. Возведение Иосифа Краснописца в настоятели Болдина монастыря, видимо, свидетельствует о том, что церковные иерархи, а возможно, и сам великий князь, пытались внести «новую струю» в жизнь обители и внедрить просвещённое начало. Правда, в первой редакции Жития прп. Герасима Иосиф Краснописец назван учеником Болдинского Святого10. Можно, конечно, предположить, что Иосиф Краснописец, как и его учитель Максим Грек, сосланный после суда 1525 г. на исправление в Иосифо-Волоцкий монастырь, был направлен под опеку к испытанному иосифлянину Даниилу Переяславскому, где и познакомился с будущим Герасимом Болдинским. А возможно, это указание сделано в Житии для соответствия жизни обители «Закону» прп. Герасима, так как он завещал настоятелями ставить пострижеников сей обители, особо оговорив это в «Законе»: «... чтобы государь царь и великий князь Иван Васильевич всеа России чужого бы не наслал». Не исключено, что Иосиф Краснописец был прислан в Болдин монастырь для письменного запечатления подвигов прп. Герасима, ближайшего ученика восприемника обоих сыновей великого князя Василия Иоанновича. В таком случае Иосиф Краснописец мог быть автором «Закона» и Жития прп. Герасима, списки которых не сохранились. В заглавии текста списка Жития прп. Герасима, сделанного Гришкой Жюковым в 1686 г., читаем: «Списано бысть учеником его Антониемь, иже бысть тоя же обители игуменъ, после же бысть епискуп на Вологде Великия Перми»11. Следовательно, Антоний не был автором первого Жития прп. Герасима, как закрепилось в литературе, а лишь исполнителем одного из списков. Известно, что Иосиф Краснописец составил в Болдине монастыре в 1559 г. учебное руководство для царевича Иоанна Иоанновича под названием «Летописец и сказание ко учению и рассуждение о фониаде вкратце», но его труды об истории обители и о подвижничестве прп. Герасима, к сожалению, пока не известны. В 1569 г. он назван бывшим игуменом Болдина монастыря12.
В приходо-расходных книгах Болдина монастыря за 1587,1590,1592 и 1593 гг. упоминается старец Симеон, бывший игумен, скончавшийся в 1592 г13. Из приведённых фактов следует, что ближайший ученик прп. Герасима Симеон в 1576 г.
был соборным старцем в Болдине монастыре, а упоминание его в качестве бывшего игумена, несомненно, говорит о том, что он был и настоятелем Болдина монастыря в период между Иосифом Краснописцем и Антонием, т.е. с конца 1560-х по первую половину 1570-х гг14.
С приходом на настоятельский пост в Болдин монастырь в 1568-1569 гг. из вяземского монастыря Иоанна Предтечи Симеона братия обители пополняется вязьмичами, в числе которых и названный выше переписчик «Закона», дьякон обители Емельян Иванов сын Илыпин вязметин и, возможно, будущий настоятель Антоний. Связь Антония с городом Вязьмой выявляется в приходо-расходных книгах Болдина монастыря за 1593-1606 гг.15, где несколько раз упоминается «вяземский посадский человек» Семён Алексеев, сын Антония. Это говорит о том, что Антоний жил семейной жизнью в Вязьме под фамилией Алексеев. Что и в каком году привело Антония в монастырь — неизвестно. По всей вероятности, он был одним из сподвижников Симеона в вяземском монастыре Иоанна Предтечи, где с 1535 г. монашескую общину окормлял Симеон.
Первая редакция Жития Герасима Болдинского, к списку которой приложил руку Антоний, написана, вне всякого сомнения, до 1571-1572 гг., т. е. до кончины Якова Андреевича Салтыкова10, о чём обстоятельно повествуется в дошедшем до нас единственном списке второй редакции Жития17, которая составлялась, вероятно, после 1591 г., т. е. когда при строительстве Троицкого собора было скрыто место захоронения А. Я. Салтыкова18. Таким образом, с уверенностью можно считать, что список первой редакции Жития составлялся с использованием знаний о жизни святого его ближайшего ученика Симеона, поэтому в нём содержится много фактов из жизни святого и Болдина монастыря, отсутствующих в «Законе».
Все три древних списка Жития называют возраст преставления прп. Герасима — 65 лет («... всъх лът в жизни сей жития его обрътается шестьдесят пять лът»19), чего нет, естественно, в списке «Закона». Используя дату преставления прп. Герасима — 1 мая 7062 г., что для летосчисления от рождества Христова с началом года 1-го января соответствует дате — 1 мая 1554 г. (7062-5508), простым вычитанием (1554-65) вычислялся год его рождения — 1489 г., вошедший во все публикации XIX - начала XX вв. Только в конце минувшего века в печати без каких-либо обоснований год рождения святого был изменён на 1490 г.20, что перекочевало в ряд других печатных материалов. В статье в Православной Энциклопедии21 Е. В. Крушельницкая справедливо внесла неопределённость в год рождения Святого, написав 1488/89, что вполне обосновано, так как точно назвать год рождения прп. Герасима можно только зная месяц его рождения. В связи с этим следует обратить внимание на дошедшие до нас записи в расходных книгах Болдина монастыря. В конце XVI в. прп. Герасима в монастыре поминали не только в день преставления (1 мая), но и в ноябре (сохранились четыре записи: за 1586,1591, 1598 и 1599 гг., три из которых сделаны 1 ноября, а одна — 8 ноября), когда вспоминали и о его родителях. Так, 1 ноября 1599 г. записано: «Куплено въ тюрьму да въ богаделню колачей преподобного отца нашего старца Герасима по родителехъ на три алтына... »22 Родителей, как принято и в наше время, поминают обычно в день рождения челове-
ка. Таким образом, можно предположить, что прп. Герасим родился в начале ноября и был назван в честь Святителя Григория, архиепископа Александрийского, память которому совершается 5 ноября. Приняв во внимание изложенное, датой рождения прп. Герасима с уверенностью можно считать первые числа ноября 1488 г.
Для рассмотрения жизни прп. Герасима в Переславле-Залесском, кроме фактов в названных выше древних документах, связанных своим происхождением с Болдиным монастырём, важную информацию можно почерпнуть и в Житии учителя прп. Герасима — Даниила, преставившегося 7 апреля 1540 г. на 80-м году жизни в основанном им Троицком монастыре в Переславле-Залесском. Житие Даниила было написано его духовным чадом — протоиереем Андреем в 1553-1554 гг. В период написания Жития протоиерей Андрей был духовником Иоанна Грозного, а, приняв постриг, после кончины митрополита Макария в 1563 г. был поставлен на московскую первопрестольную кафедру. Так как Житие было написано очевидцем событий, происходивших в Переславле-Залесском, или знавшим о многом из уст ближайшего окружения Даниила, текст Жития насыщен большим количеством достоверных фактов. Не случайно В. О. Ключевский считал Житие Даниила Переяславского одним из лучших произведений Макарьевского периода23. Оно сохранило бесценные для нас достоверные сведения о Данииле, его подвигах и близких ему лицах в период духовного становления Герасима — в первую четверть XVI в. Житие Даниила опубликовано в 1908 г. профессором С. И. Смирновым24.
Истоки жизненного опыта будущего Болдинского чудотворца
Духовный отец Герасима Болдинского прп. Даниил Переяславский (илл. 4), в миру Димитрий, родился в Переславле-Залесском около 1460 г. Его родители Константин и Фёкла приехали в Переславль-Залесский вместе с боярином Прота-сьевым, который был вызван великим князем Иоанном III на службу из Мценска в Москву. К монашеской жизни Дмитрий начал приобщаться в Никитском монастыре Переславля-Залесского у своего родственника, игумена монастыря. Ионы, известного своей добродетельностью. Из рассказов насельников монастыря Дмитрий узнавал о тогдашних подвижниках благочестия и более всего поражался равноангельским житием и великими трудами преподобного Пафнутия, игумена Боровского монастыря (илл. 5), где и пожелал принять он постриг. Однако этому суждено было произойти только после преставления Пафнутия, скончавшегося в 1477 г. Преемником Пафнутия на игуменском посту в Боровском монастыре был Иосиф (1439-1515), основавший в 1479 г. новый монастырь под городом Волоколамском. Благодаря исключительным дарованиям, учёности и воли Иосифа социальная работа монастыря расширялась в широкое национальное служение. Это он — преподобный Иосиф Волоцкий (илл. 6) — отстоял на Соборе 1503 г. неприкосновенность монастырского землевладения. Кстати, родители его перебрались в Волоколамск из Литвы. Если северные пустынножители искали уединённого созерцания, то московские последователи Сергия Радонежского, к которым относился и Иосиф Волоцкий, стремились осуществлять идеал совершенного общежития25, которое могло служить примером для гармоничного обустройства жизни и на территории монастыря, и за его стенами.
В Боровском монастыре Дмитрий принял постриг, получив имя Даниил, был отдан под начало к опытному старцу Левкию, под руководством которого пробыл десять лет. В монастыре все настолько полюбили Даниила, что желали видеть его игуменом Боровской обители. Однако в 1490 г., прожив в Боровском монастыре в общей сложности 12 лет, Даниил вернулся в Переславль-Залесский в Никитский монастырь. В 1495 г. переходит он в Горицкий монастырь Пречистой Богородицы (илл. 7), где был игуменом его родственник Антоний. Игумен Антоний убедил Даниила принять сан20.
Взрослеющий Григорий (будущий Герасим Болдинский) своими глазами видел почитание Даниила в Переславле-Залесском и в тринадцать лет (1501/02) со слезами упросил Даниила принять его послушником в Горицкий монастырь. Таким образом, предыдущий подвижнический опыт Даниила и всё свершавшееся при Григории в период его жизни уже вблизи Даниила становится достоянием его духовного багажа. Аналогично духовному и жизненному опыту Григорий обретает и связи с людьми, близкими Даниилу.
Помимо многоразличных своих монастырских обязанностей, Даниил добровольно возложил на себя и редкий, даже в те времена, подвиг — попечение об умерших в дороге, замёрзших и погибших от разбойников. Тайно ночью выходил Даниил из монастыря и на своих плечах сносил тела умерших в особую городскую скудельницу, которая находилась недалеко от обители и называлась Божий дом. Здесь, на божедомье, он отпевал безвестных гостей и поминал их в молитвах при служении Литургии. Так продолжалось не один год. Свидетелем и, естественно, помощником ему в этих подвигах был молодой послушник Григорий, живший с Даниилом в одной келье.
Пришёл однажды к Даниилу игумен близлежащего Никольского монастыря Никифор и сказал, что он много раз слышал звон на месте, где были скудельницы, видел огонь зажжённых свечей и обонял запах ладана. Даниил ответил гостю: « Что ты видел духовными очами, Бог поможет привести в исполнение на месте том. Не сомневайся в этом»27.
В те годы у Великого князя Московского и всея Руси Василия Ивановича (илл. 8) состояли на службе два родных брата Иван и Василий, дети Андрея Фёдоровича Челяднина, который первым среди московской знати удостоился звания конюший. Оба они подверглись опале и вынуждены были со своей матерью, жёнами и детьми удалиться в своё поместье, в село Первятино близ Переславля-Залесско-го28. Василий Андреевич Челяднин активно поддерживал начинания Иосифа Волоц-кого и враждовал с Новгородским архиепископом Серапионом, добившись в 1509 г. лишения его прав управления Иосифо-Волоцким монастырём. Духовником опальных переславских бояр был упомянутый выше Даниил. Однажды, когда он служил в их домовой церкви, явился гонец из Москвы с вестью о снятии великокняжеской опалы. В благодарность за свершившееся чудо Челяднины представили его лично великому князю Василию III и помогли Даниилу получить у московского митрополита разрешения на строительство монастыря на божедомье, выкупили землю, чем заложили основу для зарождения монастыря29.
5з
Так в 1508 г., на 48 году своей жизни, начал Даниил созидать монастырь на божедомье (илл. 9), а главным помощником в этом деле для него стал двадцатилетний послушник, живший с ним в одной келье, Григорий.
По настоятельным просьбам влиятельных лиц и братии Даниил принимает архимандритство в Горицком монастыре, но не более года возглавляет он Горицкий монастырь, так как управление двумя монастырями тяжело было для благочестивого и ревностного старца30.
Великий князь Василий Иванович, узнав о новой иноческой обители, устроенной благочестивым старцем, посетил её в 1510 г. Видя благоговение Даниила, скромную простоту иноков, великий князь одарил братию милостынею и установил хлебную дачу на каждый год31. Видимо, в этот раз впервые перед глазами Василия III предстал и будущий Болдинский чудотворец, ещё не принявший постриг, послушник Григорий.
Второй раз великий князь был в обители в 1523 г. Увидев обустроенную церковь, и трапезную, и число братии умножающееся, он любовался благолепием церковным. Основной же созидатель обители, Даниил, обитал вне стен нового монастыря.
В третий свой приезд в монастырь, в 1525 г., великий князь был в нём на вечерней службе. Услышав, что на ектеньях поминают игумена Иова, а не Даниила, великий князь сказал Даниилу: «Перейди в свой монастырь и живи там. На ектеньях вели настоятелем поминать себя, и устрої1 братское общежитие. О потребах же не скорби, я сам буду заботиться об обители»32.
Даниил повиновался великому князю и после тридцатилетнего пребывания в Горицком монастыре, на шестьдесят шестом году своей жизни, перешёл на жительство в устроенный им монастырь.
Как складывалась жизнь будущего Болдинского Чудотворца в этот период можно судить по короткой записи в Житии Даниила: «Имяше же тогда поспеш-ника себе ученика своего, именемь Герасима, иже бе родомь того ж града Переа-славля, иже бяше кожешвець. Жительство исперва име у Данила в келии, в Горицком монастыри. Еще тогда Герасим не инокъ бяше. И егда преселися Даниль в свой монастырь, Герасим же обхожаше многу монастыря и нигде ж получи облещи-ся во иноческый образ, но свидетельствоваху ему полезнее пострищися у Данила. И прииде к Данилу, и от него сподобися чренечеству, и отчасти божественом\> писанию навыче, и благопотребен бяше в послушании, и в службах, и в посла-ниих, яко и самому царю и великому князю знаемь бе, иже последи состави свой монастырь межу градов Дорогобужа и Вязмы, иж на Болдине, и ины монастыри постави въ славу? Божию»33.
Запись очень важна. Она свидетельствует о том, что Григорий принял постриг не в 13 лет, как повествуется в первой редакции Жития прп. Герасима34 и в некоторых современных публикациях. Прожив в Горицком монастыре в одной келье с Даниилом 20 лет35, т.е. в 1521/22 г. мужающий Григорий не сразу перешёл в новый, но уже обустроенный Даниилов монастырь, а попытался искать нового поприща для жизни подвижнической. Вернувшись к Даниилу, после того как тот перешёл
в Троицкий Данилов монастырь, т.е. после конца 1525 г., принял постриг в возрасте около сорока лет. Эта же запись свидетельствует о том, что Герасим преуспел в службах, т. е., возможно, был рукоположен в сан иеромонаха и был хорошо знаком Василию III, так как бывал у него с посланиями.
Земля раздора и её жертвы
В годы взросления Григория (будущего прп. Герасима Болдинского) завершался очень важный почти полувековой период в истории России, связанный с кровавой и бескровной борьбой Москвы с Литвой, — период трёх войн, первый этап борьбы за расширение территории Московского государства за счёт Литовско-Русского. Первые две войны (1492-1494 гг. и 1500-1503 гг.) при Иване III завершились полным поражением Литвы, третья (1507-1521 гг.), уже при Василии Иоанновиче, велась с переменным успехом30.
Литовско-Русское государство было создано усилиями Гедимина, Ольгерда и Витовта. Формирование основ феодализма и укрепление военной монархии создали прочную и хорошо политически организованную структуру Литовского государства. В начале XIV в. это преимущество Литвы остро почувствовала Русь, раздробленная и раздавленная татарами. Литовская экспансия в русских землях приобрела огромный размах, наряду с обороной на западе она стала основой государственной политики. Несчастье Руси стало источником политического процветания Литвы37.
Однако к концу XV в. мощь Литвы ослабевает. Одна из основных причин неустойчивого состояния государства заключалась в соотношении коренного литовского населения к русскому (менее чем 1 к 6). Положение православных русских резко изменяется при преемнике Витовта Сигизмунде Кейстуновиче, яром католике и послушном сыне латинского духовенства. Противники Сигизмунда Кейстуновича сражались за идею православной Литвы и господство русских начал жизни, и он поплатился жизнью за свою ревность к латинству, стал жертвой заговора русских князей Чарторыйских38.
Поставленный на великокняжеский престол Казимир, из рода Ягелонов, запрещает в 1480-х гг. строительство новых и починку старых православных церквей, что вызывает заговор северских князей передаться Москве. Зачинщики заговора Михаил Олелькович и Иван Юрьевич Голыпанский поплатились за это жизнью, были казнены 30 августа 1481 г. Князья Фёдор Иванович Вельский и Иван Глинский бежали в Москву. За ними со своими уделами передались Москве Иван Васильевич Белевский, Иван Михайлович Воротынский и др. Они же прояснили в голове Иоанна III идею единой Руси. В июле 1489 г. Казимиру пришлось впервые услышать ясную речь Московского князя: «... наши города и волости и земли и воды король за собой держит»39.
После смерти 7 июня 1492 г. великого литовского князя Казимира в Вильне состоялся сейм по преимуществу из русских князей — Глинских, Слуцких, Голь-шанских, Мстиславских, Гейдройцев, на котором Великим Литовским Князем был избран четвёртый сын Казимира, Александр, слабохарактерный, легко поддающийся влиянию. Это вызвало недовольство смольнян, которым и воспользовался
Иоанн III, начав первую войну. По условиям мира, заключённого 5 февраля 1494 г., к Москве отошли Мценск, Брянск, Серпейск и др. города40.
Была предпринята Иваном III попытка усиления влияния на Великого Литовского Князя (далее — В.Л.К.) и мирным путём. Начались переговоры о женитьбе его дочери Елены на В.Л.К. Александре с сохранением для неё возможности православного вероисповедания. Елена выехала из Москвы в Вильну 12 января 1495 г. Бракосочетание совершилось в кафедральном соборе Станислава, одновременно с виленским епископом Войтеком Табором брачные молитвы читал поп Фома, московский духовник Елены, так как присутствующий в костёле архимандрит Макарий отказался сделать это. Известно, что Войтек Табор горячо ратовал за унию с Польшей. С прибытием в Вильну Елены возникли надежды православных на улучшение их положения. Усиление русской партии в политическом отношении выдвинуло на историческую сцену двух замечательных деятелей рассматриваемой эпохи — Константина Ивановича Острожского и Михаила Львовича Глинского.
Но Иоанн III, любивший действовать наверняка, продолжал склонять пограничных князей к переходу к Москве. Заручившись обещанием сохранить за ним удел, 12 апреля 1500 г. перешёл к Москве Иван Семёнович Вельский. Вслед за Вельским отъехали к Москве бывшие враги Иоанна III и «собинные» друзья Александра — Василий Иванович Шемячич и Семён Иванович Можайский, отъехал также князь Хотетовский. Сбежавшие опасались потери волостей своих уделов, ибо ясно сознавали растущее могущество Москвы, слабость Литвы и суровость Иоанна. Для закрепления успеха перехода земель к Москве в конце апреля 1500 г. Великому княжеству Литовскому была объявлена новая война41.
Постоянные набеги татар с юга очень ослабили Литву, поэтому Александр, заранее предвидя неудачу, не прерывал переговоров с Иоанном. Литовские послы оставались в Москве даже после объявления войны и вели переговоры о мире.
Московские войска ещё до получения «складной грамоты» вторглись в литовские земли. Главный полк под предводительством Магмет-Аминя и Якова Захарьина направился в Северскую землю. Последовательно были заняты Мценск, Серпейск, Брянск, Севск, Путивль, последний с наместником города, ненавистным Москве князем Богданом Фёдоровичем Глинским. Затем были захвачены Чернигов, Стародуб и Новгород-Северский. Второй отряд, под предводительством Юрия Захарьина, направился к Смоленску, заняв по пути Дорогобуж.
Кульминационным пунктом стала «битва на Миткове поле на речке Ведроши». Это одна из крупнейших битв в русской истории феодального периода. Московское войско возглавлял Даниил Васильевич Щеня (илл. 10), воеводами были представители знатнейших родов Московии, Литовско-Русское войско возглавлял князь Константин Иванович Острожский.
В этой битве полегли десятки тысяч воинов. В плен были взяты пять воевод Литовско-Русского государства, четверо из которых русские православные люди. В числе пленённых воевод был и Константин Иванович Острожский, который около десяти лет свой полководческий дар проявлял в защите интересов Московии на юговосточных рубежах.
На центральном участке Россия приобрела Дорогобуж. Договор 2 апреля 1503 г., явившийся эхом победы на Ведроши, был крупным успехом русской дипломатии. Сразу же на литовско-русской границе начались конфликты между местными жителями и между служилыми князьями-родичами.
Продолжение активной борьбы было не за горами, но она относится ко времени, когда на престол взошёл сын Иоанна III — Василий Иоаннович. Коронация состоялась в декабре 1505 г. В 1506 г. состоялось венчание Василия III на Соломо-нии Сабуровой.
Летом 1508 г. в Московию отъехали три брата Глинских — Василий, Михаил и Иван Львовичи — родные дяди Константина Ивановича Острожского.
Война же за Смоленск возобновилась в 1512 г. и велась с переменным успехом. В первом походе московскому войску не удалось взять Смоленск. Неудачно завершился и второй поход в 1513 г. Только летом 1514 г. Смоленск был взят московским войском. Своё полководческое искусство во взятии Смоленска проявил Михаил Львович Глинский. Однако после он не получил в своё владение Смоленщину, как обещал ему Василий III.
Дальнейшее продвижение московского войска на запад было остановлено под Оршой, где в сентябре 1514 г. московское войско потерпело поражение. По летописным свидетельствам на поле брани погибли с обеих сторон десятки тысяч воинов. Войско Литовско-Русского государства под Оршой возглавлял Константин Иванович Острожский, ранее переметнувшийся из Московии. Пытался перейти на сторону противника и Михаил Львович Глинский, но был схвачен и доставлен к Василию III в Дорогобуж, а затем коротал свои дни в заключении.
Много известных деятелей Московского государства погибло или было взято в плен в этом сражении. Был взят в плен и Иван Андреевич Челяднин, который способствовал Даниилу основать Троицкий монастырь в Переславле-Залесском.
О делах И. А. Челяднина после плена сведений нет, последний раз его имя упоминается в документах 1522 г. Его брат, Василий Андреевич, также участвовал в трёх смоленских походах, сведений о его ранах или гибели в сражениях нет, но известно, что в 1516 г. его мать и жена делали вклад в Троице-Сергиев монастырь по его памяти.
Мирный договор между Московским и Литовско-Русским государством был подписан только в 1522 г., по нему территория Смоленщины с главным городом закреплялась за Московским государством. В честь этого события Василий III заложил в Москве Новодевичий монастырь на месте, где встречали икону Смоленской Божьей матери — Одигитрию. По заведённому обычаю перешедшие к Москве земли делились между дворянами, внёсшими вклад в победу.
(См. продолжение в следующем номере журнала)
1 История Российской Иерархии, собранная Новгородской Семинарии Ректором и Богословия учителем, Антониева монастыря Архимандритом Амвросием. М., 1811. Ч. III. С. 413.
2Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988. С. 304-305.
3Крушелъницкая Е. В. Автобиография и житие в древнерусской литературе. СПб.: Наука, 1996.
4 Там же. С. 211.
5 Там же. С. 212.
6 Там же.
7 Макаревский А. Г., протоиерей. Вяземский Свято-Предтечев монастырь. Памятная книжка Смоленской губернии 1859. С. 57-75.
8 Дмитриева Р. 77. Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 432-434.
9 Федотов Г. 77. Святые древней Руси. М.: Московский рабочий, 1990. С. 189.
10 Крушелъницкая Е. В. Автобиография и житие в древнерусской литературе. С. 246.
11 Там же. С. 213.
12 Дмитриева Р. 77. Словарь книжников и книжности Древней Руси. С. 432-434.
13 Пономарев А. М. Свято-Троицкий Болдин монастырь. Хронология жизни обители, дела и судьбы настоятелей монастыря в контексте истории страны. Смоленск, 2008. С. 21.
14 Там же. С. 20-21.
15 Там же. С. 25-26.
16 Пономарев А. М. Троицкий собор Свято-Троицкого Болдина монастыря // II Кадашевские чтения. М., 2008. С. 146-172.
17 Крушелъницкая Е. В. Автобиография и житие в древнерусской литературе. С. 266-284.
18 Пономарев А. М. Троицкий собор Свято-Троицкого Болдина монастыря. Указ. соч.
19 Крушелъницкая Е. В. Автобиография и житие в древнерусской литературе. С. 248.
20 Иеромонах Даниил (Сычев А. М.). Вязьма. Очерки истории. М., 1996. С. 16.
21 Крушелъницкая Е. В. Герасим прп. // Православная Энциклопедия. 2006. Т. 11. С. 144.
22 Пономарев А. М. Свято-Троицкий Болдин монастырь. С. 48.
23 Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. С. 282.
24 Смирнов С. II. Житие Преподобного Даниила Переяславского Чудотворца. М., 1908.
25 Федотов Г. 77. Святые древней Руси. С. 175.
26 Смирнов С. II. Житие Преподобного Даниила Переяславского Чудотворца.
21 Свирелин А. II. О начале и устроении Переславского Данилова монастыря. М., 1863.
С. 15.
28 Там же. С. 23.
29 Там же.
30 Там же.
31 Смирнов С. II. Житие Преподобного Даниила Переяславского Чудотворца. С. 42.
32 Свирелин А. II. О начале и устроении Переславского Данилова монастыря. С. 64.
33 Смирнов С. II. Житие Преподобного Даниила Переяславского Чудотворца. С. 42—43.
34 Крушелъницкая Е. В. Автобиография и житие в древнерусской литературе. С. 218.
35 Там же. С. 219.
36 Ярушевич А. Ревнитель православия князь Константин Иванович Острожский (1461-1530). Православная литовская Русь в его время. Смоленск, 1897. С. 154.
37 Гудавичюс Э. История Литвы. С древнейших времен до 1569 года. М., 2005. Т. I. С. 121.
38 Ярушевич А. Ревнитель православия князь Константин Иванович Острожский... С. 29.
39 Там же. С. 44.
40 Там же. С. 59.
41 Там же. С. 78.
