CC BY
104
УДК 37
В. Я. Рушанин
д-р ист. наук, профессор Челябинский государственный институт культуры E-mail: rushanin@chgaki.ru
ОСЕНЬ ПАТРИАРХА
Последний, самый тяжелый период жизни писателя, историка и педагога Ивана Александровича Тихомирова пришелся на первое десятилетие становления советской власти. Гнетущие события следовали одно за другим: закрытие института, увольнение, лишение средств к существованию, гибель старшего сына, репрессии и аресты когда-то состоятельных людей, отсутствие работы. Спасения в «окаянные дни» многие преподаватели и ученые искали в провинции, для семьи Тихомировых убежищем стало имение жены Ивана Александровича. В 1927 г. по просьбе заведующего окружным земельным управлением Тихомировыми был заложен питомник молодых растений для выдачи местному населению и переселенцам. Впоследствии сад как большая культурная ценность был взят под опеку государства. Вынужденные ходатайства о назначении персональной пенсии как ученому не привели к результату. Несмотря на преклонный возраст Иван Александрович продолжал научные изыскания, но его деятельность, вклад в отечественную историю и образование был оценен гораздо позднее.
Ключевые слова: И. А. Тихомиров, национализация, народное образование, советская власть, Троицк
Для цитирования: Рушанин, В. Я. Осень патриарха / В. Я. Рушанин // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. - 2016. - № 1 (45). - С. 135-147.
Иван Александрович Тихомиров возвращался в Троицк подавленным, с тяжелейшими мыслями. Всего за два года - ничтожный для истории срок - произошел безумный тектонический разлом, не просто разделивший страну на два враждующих лагеря. Казалось, что некогда крепкие идеалы вдруг превратились в деревянных идолов и с легкостью покатились со священных холмов; разом обесценилась история российской государственности, пусть и выстроенная на сословной преемственности поколений; заслуги перед Отечеством вдруг превратились в «заслуги перед царским режимом», а надвигавшийся передел собственности на деле переламывал судьбы.
Пожилой педагог не испытывал симпатии к большевикам - и не мог испытывать: слишком значительна разница в мировоззрениях. Но то, что И. А. Тихомиров до последнего момента оставался в Екатеринбурге, пока в августе 1919 г. окончательно не был решен вопрос с учительским институтом и с ним лично, показывает: он все еще надеялся услышать нотки здравого смысла в действиях новых властей. Увы, институт закрыт, И. А. Тихомиров уволен и лишен пенсии.
Он возвращался - в Троицк, в осень, и впервые она не радовала его яркими красками. Особенно угнетало, что он ничего не знал о судьбе своего старшего сына Александра, офицера белой армии. От него не было ни весточки. Лишь позднее Иван Александрович узнает, что сын погиб.
Послереволюционный Троицк, переживший красных и белых, дутовцев, белочехов и колчаковцев, бывшего директора гимназии встретил холодно. В городе его знали как богатого человека, действительного статского советника («штатского генерала»), кавалера девяти орденов и медалей, владельца двух больших домов на улицах Монастырской и Набережной и нескольких участков земли1. Не было и мысли, что все это не свалилось с неба, а приобреталось и накапливалось годами напряженной работы. Зато по улицам разливалось знакомое большевистское настроение: «пожили - хватит, теперь наша очередь».
Гражданская война заставила многих состоятельных людей, составлявших когда-то
1 В анкете 1916 г. в графе «имущественное положение» И. А. Тихомиров записал, что он владел 260 десятинами земли в Пензенской губернии, а его жена М. М. Тихомирова - 400 десятинами в Оренбургской губернии [17].
135
экономическую основу города, бежать из Троицка, побросав все нажитое. Город покинули Н. Н. Внуков, П. И. Покрывалов, П. Е. Степанов, И. М. Гладких, Д. В. Кузнецов и мн. др. [3]. Наступление Красной армии и вызванная этим эвакуация чуть было не увлекла за собой в августе 1919 г. и семью Тихомировых. Однако они, как и другие представители южноуральской интеллигенции (например, Н. М. Чернав-ский [8, с. 170] или К. Н. Теплоухов [48, с. 346359]), отъехав от родных мест и тщательно все взвесив, вернулись. Остается только гадать, жалели ли они об этом потом. Но совершенно очевидно, что чувство Родины оставалось неизменно глубоким, и никакие исторические обстоятельства не могли его выкорчевать.
В отношении «старорежимников» сразу начались репрессии. Так, на основании декрета Совнаркома от 23 сентября 1919 г. Троицкий уездный ревком постановил «всем бывшим помещикам-капиталистам и лицам, занимавшим ответственные должности при царском и буржуазном строе... в течение двухдневного срока со дня опубликования настоящего Обязательного Постановления явиться для регистрации в отдел Управления в здание бывшего Окружного Суда». Добавив при этом, что те, кто уклонится от регистрации, «как уличенные в государственной измене будут подвергнуты по законам революционного времени суду Военно-Революционного Трибунала вплоть до конфискации имущества» [36].
Вот еще приказ № 29 от 18 ноября 1919 г. Троицкого ВРК: всем гражданам города в трехдневный срок надлежало сдать «все имеющиеся у них канцелярские принадлежности, как-то: пишущие машинки, ленты к ним, счеты, чернильные приборы, писчую бумагу и прочее» [2]. Складывалось ощущение, что мир словно скатывался в тартарары - элементарные бытовые вещи становились предметом политики, приправленной к тому же «революционной бдительностью».
Работы у Ивана Александровича не было. О том, чтобы устроиться в школу - «единые трудовые», как их тогда называли, - не могло идти и речи. Основное внимание в начавшейся реформе школы уделялось классовому, мар-
ксистскому воспитанию детей, где во главу угла было поставлено нарочитое неприятие прежних ценностей и сословная вражда.
На учеников-разночинцев тоже не было надежды - каждый из них выкраивал свою судьбу по другим, отличным от Тихомирова, лекалам. Так, с 1 апреля 1920 г. одним из руководителей школьного отдела в Троицке стал П. Л. Велин, его воспитанник в учительском институте, который и без того «попортил крови» в мятущемся 1917 г. в Екатеринбурге, примкнув к большевикам [35]. П. Л. Велин считал учителей средней школы «элементом буржуазным, враждебно относящимся ко всем мероприятиям Советской власти вообще и в области народного образования в частности».
Считать - одно, действовать - другое. Еще в сентябре 1919 г. была арестована бывшая начальница Троицкой женской гимназии, многолетняя соратница И. А. Тихомирова Мария Васильевна Каменская. И хотя 29 сентября она была освобождена [Там же, л. 186об.], интеллигенция города получила отчетливый сигнал. С приходом П. Л. Велина ожидать, что ситуация изменится в пользу старых учителей, тоже не приходилось.
В 1920 и 1923 гг. в Троицке дважды арестовывается многолетний коллега Ивана Александровича, известный педагог, историк и казачий деятель А. И. Кривощеков [5]. Кстати, и А. И. Кривощеков, и М. В. Каменская, понимая, что работать и спокойно жить им не дадут, в итоге покинули родные края, обосновавшись на окраинах страны: во Фрунзе (Бишкеке) и в Ташкенте [9, с. 14]. Тем самым они спасли свои жизни и стали позднее заслуженными учителями Киргизии и Узбекистана.
Новые власти с подозрением относились ко всем «бывшим» повсеместно, пытались «врагами номер один» сделать купечество и интеллигенцию. Газеты пестрели заголовками: «Классовые враги в обличье спецов», «Экономическая контрреволюция», «Преступники на скамье подсудимых». М. Ю. Левидов, литературный и театральный критик, в 1923 г. писал: «Не исчезло из обихода молодого поколения это проклятое слово "интеллигент", это бескостное, мяклое, унылое, мокрокурицынное слово, подобно-
136
го которому не найти ни в одном гоголевском языке. Через 20-30 лет исчезнет племя интеллигентов с земли русской. Достойный путь для интеллигента - покончить с собой, недостойный путь - эмиграция; но самый отвратительный интеллигент - тот, который остался жить в Советской России» [27; 45, с. 28].
И. А. Тихомиров с горечью узнает из газет, как летом 1923 г. в Москве закроются ученые общества, с которыми он был связан всю жизнь, -Археологическое, Московское историческое, старейшее Московское общество истории и древностей при Московском университете [10, с. 29, 68]. С недоумением он читает, что у пролетариата нет отечества - он интернационален и должен объединиться для захвата мирового господства. У пролетариата нет истории, так как Россия была буржуазной, а подлинная история еще только начинается - с Революции. Все это привело к исключению в школьных программах с 1921 г. курса истории как самостоятельного предмета. История стран и народов как живая перестала изучаться и была заменена курсом обществоведения [7, с. 47-48].
С ужасом он наблюдал, как власть, да и сам народ-богоносец в каком-то дьявольском раже стали разрушать святые храмы. В 1927 г. два храма Казанского женского монастыря в Троицке и церковь пророка Ильи на монастырском хуторе, рядом с Тихомировыми, были «закрыты, имущество сдано в госфонд, храмы преобразованы под культурно-просветительные нужды» [39, с. 7; 49, с. 132].
В феврале 1924 г. Иван Александрович пристально следил за известиями из Екатеринбурга - здесь начался судебный процесс по делу профессора Уральского университета Модеста Онисимовича Клера. И. А. Тихомиров хорошо знал и его, и его отца Онисима Егоровича Клера, основателя одного из крупнейших и авторитетнейших научно-краеведческих обществ России -Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ), доктора естественных наук Женевского университета [50, с. 265], преподававшего в Уральском горном университете и Екатеринбургском учительском институте [17]. В 1920 г. после смерти отца М. О. Клер возглавил УОЛЕ,
стал профессором Уральского университета, но в мае 1923 г. он был арестован по обвинению «в экономическом шпионаже в пользу французских капиталистов».
Для Ивана Александровича Тихомирова понятно, насколько надуманным было «дело» Клера. С каким ужасом он читал обвинительные статьи, где сплошь и рядом фигурировали выражения: «ученая мумия», «домашний вор», «цирковое фиглярство». Суд вынес приговор: Клера расстрелять, но «принимая во внимание международное положение СССР и рост экономической мощи его, заменить расстрел заключением на 10 лет со строгой изоляцией и последующим поражением в правах на 5 лет» [25]. Известного ученого, профессора, основателя Уральской гидрогеологической школы погубили не контакты с французами как консультанта треста «Уралплатина», а учеба за границей, знание французского языка и швейцарское подданство, которое он сохранил [11, с. 157-159].
Модест Онисимович не признал себя виновным ни в экономическом шпионаже, ни в контрреволюционном предоставлении убежища. В силу экономических причин и крайней нехватки опытных специалистов М. О. Клера отпустят. Летом 1927 г. он приедет в Троицк -здесь начиналось строительство водопровода, а ученому было предложено провести изыскательные работы [49, с. 6] - и первым делом навестит Ивана Александровича на его заимке...
Жить в Троицке становилась все труднее. Особенно сложно было в голодных 1921-1922 гг. Город наводнили спекулянты всех мастей, прикрываясь американской администрацией помощи голодающим АРА, они толкались на базарах, выменивали на продукты питания золото, платину, драгоценности, иногда дома, надворные постройки, строевой лес, сельскохозяйственный инвентарь, сбрую и другое приглянувшееся им имущество [28, с. 138-139]. Но это не отменяло главного: на Южном Урале голодало все население.
О глубине трагедии можно судить по тому, что в Троицком уездном доме матери и ребенка за три осенних месяца 1921 г. от голода и
137
болезней умерло 200 детей при его вместимости 100 человек [30, с. 154]. Кстати, именно в это время соратница Ивана Александровича, бывшая начальница Троицкой женской гимназии М. В. Каменская, усыновила трех осиротевших детей и, спасая их от голода, выехала в Ташкент [20, с. 62].
Естественно И. А. Тихомиров переживал за младшего брата Николая, который оставался в Петрограде, где положение дел с продовольствием и вовсе было критическим. В первые революционные годы, не выдержав голода и разрухи, ушли из жизни многие видные ученые, в их числе А. А. Шахматов, А. С. Лаппо-Данилевский, В. В. Радлов и др. [21]. Писатель М. М. Пришвин в дневнике 18 сентября 1921 г. записал: «Слышал, что академик Шахматов, умирая, радовался, что расстается с такой жизнью, и пел даже псалом. Говорят, что и многие ученые так покидали наш свет. Сколько мучеников!» [40, с. 208].
Спасаясь от холода и голода, репрессий и «окаянных дней», многие преподаватели и ученые стали в массовом порядке переезжать в провинцию [26, с. 73-74]. В эти годы жили на хуторах такие известные русские историки, как Н. И. Кареев [23] (1850-1931), С. Б. Веселов-ский (1876-1952) [10, с. 49], пытаясь приспособиться к экстремальным условиям обитания. Свой сугубо «деревенский» период жизни начнется и у Тихомировых.
Убежищем для семьи в 1920-х гг. стало имение жены Ивана Александровича Маргариты Марквартовны, естественно, урезанное, «реквизированное». Ей оставили лишь небольшую часть земли в двадцати верстах от города.
В марте 1921 г. был составлен список «крупных торговцев, владельцев домов, хозяев приисков, фабрик, заводов» в городе Троицке и уезде. В этом списке под № 161 («I район уезда») значилась Маргарита Марквартовна Тихомирова. Отмечено, что ей 64 года, состав семьи - 6 человек. В графе «Наименование собственного дома, имения, фабрик, заводов и проч.» сказано: «культурно-сельскохозяйственная отрадна». «Отрадна», на наш взгляд, это производное в руках малограмотных перепис-
чиков от прежнего названия «Отрадное». С помощью зятя, агронома И. А. Бакгофа, и местных крестьян, которые тридцать лет получали не только работу, но и агрономическую помощь, хозяйство М. М. Тихомировой было утверждено коллегией земельного направления как «культурное», а она - «заведующей культурным хозяйством» [32]. Согласно выданному удостоверению, утвержденная площадь земли данного хозяйства не подлежала в дальнейшем ни уравнению, ни какому-либо распределению.
Прежнее «барское имение» - а именно так оно и воспринималось новой властью -в силу исторических обстоятельств превратилось в хутор, заимку или дачу. По данным переписи 1926 г. в Карсинском сельсовете Троицкого округа Уральской области под № 11 значилось «Тихомировой, дача. Число хозяйств - 2. Население 6 чел. (2 мужчин и 4 женского пола). Водный источник - колодец. Расстояние в км до сельсовета - 5, до города - 17» [47, с. 56-57].
Здесь еще до революции построили большой дом, несколько добротных строений (в одном из них в 1930-х гг. разместится клуб), хозяйственные постройки. Была устроена оранжерея, произведены посадки кустов, яблонь различных пород, лиственных и хвойных деревьев, в том числе сибирского кедра. Работал даже небольшой фонтан в саду.
В августе 2012 г. мы вместе с троицкими краеведами Р. Н. Гизатуллиным и Е. Г. Под-гайко нашли место, где сорок лет протекала жизнь семьи Тихомировых. От усадьбы остались часть фундамента дома, перестроенная конюшня; с большим трудом обнаружили фундамент бассейна и фонтана, густо заросшего бурьяном и молодыми растениями. А вокруг шумели вековые деревья, посаженные заботливыми руками Маргариты Мар-квартовны, которую практически можно считать основателем любительского садоводства на Южном Урале [29, с. 713].
В этом саду доживал свои годы Иван Александрович, тяготясь возрастом, чувствуя свою ненужность новой власти, мучаясь мыслью о том, что с его смертью никому не инте-
138
ресными станут все его наработки. Он словно «утихомирился», стал кроток и молчалив, понимая, что та Россия, которую он любил, ушла безвозвратно, а новая была для него чужой.
Что И. А. Тихомиров думал, вглядываясь в свой сад? Деревья будут по-прежнему зеленеть и качаться от ветра, когда его уже не будет. Они запомнят все: плач и смех маленьких детей, веселые гимназические компании, визиты монахинь, неторопливые вечерние беседы на террасе, породистых лошадей и удивительно красивые цветочные клумбы.
Тихомировы называли свое место не дачей, а заимкой. И на это были причины. Местная газета сообщала, что все дачи, находящиеся в окрестностях города Троицка (Кузнецова, Русяева, Зуккера), национализированы и сданы под курорты и дома отдыха [13; 14]. Кстати, еще в 1930-е гг. на картах Троицкого района значилось поселение Тихомировка.
На хуторе постоянно жили дочь Елизавета, ее муж агроном Иван Андреевич Бакгоф и их сын Николай (1918 г. р.). Часто бывал сын Сергей, вернувшийся в 1923 г. после тяжелых мытарств в Китае к родителям. Из Челябинска надолго приезжала Тамара, жена любимого первенца Александра, потеря которого оставалась живой, болящей раной, с дочкой Ниной (1916 г. р.). На даче часто гостили и подолгу жили их троицкие друзья: семья лесничего С. И. Федорова, врачей Березовских.
Хозяйство было большим. Кроме сада и цветников, Тихомировы, по словам дочери Е. И. Бакгоф, держали 6-7 коров и 4-6 лошадей [33]. На время сельскохозяйственных работ нанимались сезонные рабочие; на постоянной основе трудились лесник и пастух. Все это абсолютно встраивалось в реалии провозглашенной советской властью новой экономической политики, однако нравилось далеко не всем. С места сообщали в Троицк, что хозяйство носит нетрудовой характер, в Красной Армии из членов семьи никто не служил.
Ревнители революционной бдительности считали, что М. М. Тихомирова по размеру своего землепользования в дореволюционное время относилась к категории помещиков; ука-
зывали, что обработка земли проводится с наймом рабочей силы, а каких-либо заслуг перед советской властью у членов семьи не имеется. Так что желающих «выселить» Тихомировых было немало
Помогали хлопоты работающего в окружном земельном управлении зятя И. А. Бакгофа и. заступничество крестьян ближайших сел и станиц. Так, например, крестьяне Кособрод-ского сельсовета заявляли проверяющим: «Вы обязательно посетите заимку Тихомировой. Много интересного увидите там. Многие из наших крестьян горячо берутся за устройство садов, или в худшем случае - плодовых кустарников, ягодников»1.
- Первый садовод в округе, - с гордостью заявляли крестьяне, - от Тихомировой пошли у нас сады и палисадники, а переселенцы, особенно из южных губерний, так просто бредят садами и разводят их на громадных площадках.» [15].
В саду Тихомировой имелись ягодные и декоративные растения. «Окружающему населению, - сообщал орган Уральского общества любителей естествознания, - всегда давались высадки бесплатно в неограниченном количестве. С 1926 года, когда обработка сада стала дорога, Тихомирова назначила учреждениям на высадки цены очень незначительные. В 1925 году были посланы семена лесничему в Челябинск, в 26-м году Кумысрайону отпущено 3760 разных ягодных кустов, в 27-м году отпущено Горсовету г. Троицка 6800 разных растений и кустов».
В 1927 г., по просьбе заведующего окружным земельным управлением, Тихомировыми был заложен питомник молодых растений для выдачи местному населению и переселенцам. В питомнике имелись сорта яблок, слив, вишни, несколько сортов крыжовника, около десяти сортов малины, ежевика, смородина черная, красная, белая, розовая, земляника крупноплодная, ирга и др. Из старого сада, которому было около 40 лет, отпускались отростки деревьев и кустарников: лиственница, сосна, пихта, ель,
1 И. А. Бакгоф работал в главном курортном управлении начальником эксплуатационно-хозяйственного отдела и заведующим курортными советскими хозяйствами [4].
139
тополь бальзамический, карагач, липы, клены, ясени, рябина, черемуха, сирень белая, розовая, темно-лиловая, красная, акация, жимолость, боярышник, жасмин, калина, шиповник, розы разных сортов [51, с. 36].
Имея в семье ученого-агронома (И. А. Бак-гоф), опытного ветеринара (С. И. Тихомиров), садовода-селекционера с сорокалетним стажем (Маргарита Марквартовна), Тихомировы смогли в 1920-х гг., в условиях новой экономической политики, организовать великолепное хозяйство «с опытно-показательной целью». Во время допросов в 1937 г. И. А. Бакгоф объяснял, что он и его семья «как люди интеллигентные и исключительно большие любители природы, решили все свои средства израсходовать на подсобное хозяйство, которое представляло культурные цели и где мы сами во время отпуска и в свободные выходные дни могли заниматься в производстве и дать от своей практической работы наглядную и материальную пользу местному населению путем распространения высокосортного и племенного материала» [33].
Выдающийся ученый-ботаник, профессор Пермского университета А. Г. Генкель, обследовавший в 1927 г. районы Троицкого округа, подчеркнул большую роль в обогащении культурной флоры края, в деле развития садоводства сада Тихомировых, назвав его «показательным» [15; 31].
О том, как жили Тихомировы на заимке, можно судить по трем сохранившимся письмам Ивана Александровича и Маргариты Мар-квартовны к сыну Сергею; они датированы 1925 г.1 Большей частью - о внуке Николае, дочери Лизе, гостивших у них; о делах домашних, словно быт оказался своего рода противоядием от всех тех событий, что происходили за пределами заимки. «У нас нового на заимке очень мало, - сообщал И. А. Тихомиров. - Колюшка уже вторую неделю живет на заимке и в город не хочет ехать, собирается делать катуш-
1 В 1925 г. С. И. Тихомиров, работающий в Троицкой ветери-нарно-бактериологической лаборатории, три месяца занимался в Москве на курсах усовершенствования ветеринарных врачей под руководством будущего академика К. И. Скрябина [16; 43, с. 161].
ку в саду. Своим присутствием и проказами он оживляет нашу однообразную жизнь». В письме подробный рассказ о том, как отелилась корова, о рождении бычка Рогдая; о том, что пала телка Идишка, и, по мнению И. А. Бакгофа, это могла быть сибирка. «Как бы нам не просмотреть так и остальную скотину».
В другом письме радость, что Сережа благополучно добрался до Москвы, и огорчения, что можно было еще неделю побыть в Троицке, так как занятия еще не начались. И снова -
0 хозяйстве «Бычка-крошку еще не продали, -сообщал отец сыну, - мама сказала цену 150 руб.», приезжали смотреть из татарского педтехникума. В письме от 27 сентября 1925 г. говорилось, что «хлеб весь обмолотили: ржи намолотили 21 пуд с 2-х десятин, овса -30 пудов, пшеницы - 85 пудов; картошки накопали 130 пудов крупной и 50 пудов мелкой». «С молотилкой была большая канитель: дождь не давал молотить, промочили весь хлеб, пришлось его разбрасывать и сушить». Много зерна осталось в соломе, - сетовал Иван Александрович. - Плохо было и с сеном: его трижды пришлось разбрасывать и сушить. Теперь, слава Богу, все убрано».
Маргарита Марквартовна радовалась, что сын хорошо устроился, советовала ему ходить в театры, просила, чтобы он купил теплое одеяло, белье и костюм. «Сейчас у нас Лиза и Коля ночуют 2 ночи. Я очень им рада, т. к. не была в городе 2 недели и их не видела». Сообщала Сергею, что в огороде все убрала, рассадила 1500 кустов земляники. Просила сына купить ей в Москве по лоту: петрушки бардовской, каратели нантской, редиса разного. Из цветочных семян: 1 пакет махровой петунии,
1 пакет левкой, английских махровых астр Виктория, 1 пакет анютиных глазок, 1 пакет настурции и др.»2.
В Троицк Тихомировы выбираются нечасто - лишь по мере крайней необходимости. Неприглядные картинки троицкой жизни прорываются и в письмах И. А. Тихомирова. Так,
2 Подлинники писем находятся во Владивостоке у внука Ивана Александровича - Александра Сергеевича Тихомирова, бывшего ректора местного медицинского института.
140
он сообщает сыну, что в городе произошло дерзкое преступление - был убит кассир финотдела. «Граждане взволнованы и напуганы убийством этим. Так что после 6 ч. вечера не выходят из дома. Ночью ездят патрули...».
Впрочем, и на заимке спокойной «осени жизни» не получилось. В 1925 г. началась кампания по выселению бывших помещиков -на местах приступили к исполнению мартовского постановления Президиума ЦИК СССР «О лишении бывших помещиков права на землепользование и проживание в принадлежащих им до Октябрьской революции хозяйствах» [24, с. 136].
Постановление отменяло право на владение наделом земли даже при условии ведения хозяйства без наемного труда («культурное хозяйство») - указывалось, что данное требование неоднократно нарушалось. Бывшие помещики и крупные землевладельцы, подлежащие выселению, были обязаны сдать находящееся в их пользовании национализированное имущество [38, с. 5]. Исключение сделали лишь для отдельных групп землевладельцев, имеющих особые заслуги, отмеченные постановлениями ЦИК и СНК Союза ССР и Союзных республик [Там же, ст. 4, п. «в»]. Выселение бывших помещиков и крупных землевладельцев должно было быть закончено к 1 января 1926 г. На местах составлялись списки, в основу которых легли циркуляры Наркомата земледелия.
В заметке «Выселение помещиков», опубликованной в троицкой газете «Вперед», говорилось: «Окрисполком вынес постановление о выселении в течение лета текущего года с занимаемых участков государственных земельных имуществ бывших владельцев: Тихомирову, Чернову, Кузьмина и Рогожникова. Приняты меры к охране сооружений и культурных насаждений» [12]. Таким образом, прекрасный сад, который выращивался более тридцати лет, с площадью увеличившейся постепенно до пяти гектаров, был взят под опеку государства как большая культурная ценность. Дальше -появятся чужие люди в обжитых стенах.
Увы, в свои 74 года Иван Александрович вынужден начать «хождение по мукам». В частности, ему посоветовали обратиться в Центральную комиссию по улучшению быта ученых при Совнаркоме - ЦЕКУБУ. В 1920-е гг. эта аббревиатура была широко известна в писательской среде благодаря участию в создании комиссии М. Горького [6]. Своим обращением И. А. Тихомиров, естественно, косвенно признавал советскую власть и просил назначить ему пенсию, какое-либо пособие или паек. Но для этого он должен был быть внесен в список научных работников. Поэтому в октябре 1925 г. И. А. Тихомиров обратился в комиссию по улучшению быта ученых при Уральском политехническом институте «с заявлением об исходатайствовании персональной пенсии, как ученому». Историк указывал в заявлении: «Я имею 60 печатных трудов научного характера, а два из них удостоены Академией Наук премией гр. Уварова; мое имя, как писателя, занесено в энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона и в Большую энциклопедию».
Он не был оригинален в своих действиях -опросные листы для научных работников, зарегистрированных ЦЕКУБУ, заполнили такие уральские историки, как Н. М. Чернавский, В. И. Буд-рин, Д. М. Бобылев, В. П. Бирюков и др. [18].
В 1925-1926 гг. И. А. Тихомиров обратился за поддержкой и к своему бывшему ученику, а ныне члену президиума ВЦИКа Л. С. Со-сновскому, в письме к которому ссылался на его статью в «Правде» «в защиту престарелых тружеников пера, ищущих себе на старости лет материальной поддержки в виде персональной пенсии» и просил «посодействовать скорейшему разрешению вопроса» [46].
Ответ «бывшего» ученика И. А. Тихомирову был жестким и оскорбительно-унизительным. «Я помню вас, почтеннейший директор Иван Александрович! Помню вас и в мундире, помню и в этаком хвостатом фраке вицмундирного образца. Помню вас и в парадном виде с крестом на шее и еще с какими-то наградами на груди. Вы не были худшим, это бесспорно. Но не были и лучшим».
141
Через двадцать пять лет Тихомиров для него все еще действительный статский советник, «ваше превосходительство». Л. Сосновский уличает его в том, что его педагогическая деятельность «направлена была совсем не к тому, чтобы воспитывать большевистских литераторов». Он старался выпестовать из учеников «усердных слуг царю и Отечеству, людей с твердыми монархическими убеждениями» [Там же]. Рассчитывать на помощь в получении пенсии после такой отповеди, конечно, не приходилось.
Еще оставалась надежда на Академию наук, но и она быстро таяла - старые профессора у советской власти были явно не в фаворе. Тем не менее И. А. Тихомиров обратился за помощью к известному историку, академику Сергею Федоровичу Платонову. У них имелись значимые точки соприкосновения - например, общий учитель и наставник К. Н. Бестужев-Рюмин. К тому же в 1880-х гг. С. Ф. Платонов преподавал в Петербургском историко-филологическом институте, где в свое время учился И. А. Тихомиров [22, с. 240-246]. Наконец, С. Ф. Платонов, будучи редактором «Журнала Министерства народного просвещения», знал И. А. Тихомирова как многолетнего автора этого авторитетного издания.
В октябре 1926 г. Иван Александрович сообщал академику: «В настоящее время я нахожусь в крайне стесненном материальном положении. С 1919 года без работы - да и трудно было бы мне, имея за плечами 74 года, заниматься чем-либо. Пенсии за свою продолжительную службу никакой не получал. Почти все свое имущество потерял отчасти во время гражданской войны, отчасти в голодные 1921-22 гг.» [37].
В этом письме он также просит поддержать его ходатайство в комиссии по улучшению быта ученых при Академии наук СССР «О назначении мне за мои ученые труды по Русской Истории пенсии или какого-либо пособия, положенного существующими законами». Просит зарегистрировать его «как ученого». На протяжении десятилетий он «свое свободное время посвящал учено-литературным трудам, главным образом по Русской истории». «Занятия Русской Историей я
продолжаю и до настоящего времени», - писал он. В качестве доказательства связей с Академией указывал на присылку ему книг из ее библиотеки и попытку в 1925 г. разместить свою статью в одном из академических изданий [Там же].
Сергей Федорович Платонов, которого в те годы медленно, но верно «затирали» с ключевых академических постов, скорее всего, напишет такое ходатайство. Судя по его переписке 1920-х гг., подобных просьб было немало. В частности, перед экспертной комиссией ЦЕ-КУБУ он поддержал известного новгородского исследователя и ученого А. Я. Садовского [1, с. 249]. Позднее С. Ф. Платонову следователи ОГПУ припомнят эти ходатайства - в рамках показательного «академического дела». Ему в числе других ученых коллегия ОГПУ предъявит обвинение, академик будет арестован, сослан в Самару, где и умрет в 1933 г. [42].
Последние годы И. А. Тихомиров жил достаточно замкнуто: старых друзей почти не осталось. Это острое чувство горечи он испытал еще в 1917 г., когда по случаю 50-летия Петербургского (Петроградского) историко-филологического института вышел большой «Биографический словарь лиц, окончивших курс института». Кого-то из его IV выпуска 1874 г. уже не было в живых, кто-то был далеко. Некоторые из его сокурсников имели научные работы и печатные труды - не больше десяти публикаций, а то и ни одной; лишь у И. А. Тихомирова список трудов почти в 60 наименований занял в справочнике три страницы [41, с. 68-71]. Но за каждым именем - судьба.
Перелистывать страницы можно долго. Но в холодном осеннем Троицке Иван Александрович с грустью вспоминал строчки своего любимого В. А. Жуковского, написанные незадолго до смерти, - воспоминание о старом царскосельском лебеде, никогда не покидавшем своего уединенного пруда:
Спутников давнишних, прежней современных Жизни, переживши, сетуя глубоко, Ты их поминаешь думой одинокой... Возможно, Иван Александрович ловил себя на грустной и жестокой мысли: счастливы те, кто ушли раньше срока и не увидели всех
142
«свинцовых мерзостей жизни», как сказал бы М. Горький, но уже в «советском исполнении». Ушли в зените славы и добрых воспоминаниях, ушли в незнании того, что «день грядущий им готовит», ушли, не увидев переворошенной страны, не заметив превращения Петербурга в Ленинград, а Екатеринбурга - в Свердловск...
Осень 1927 г., холодным ветром срывая последний «лиловый, золотой багрянец», приносила ему ужасную усталость - от всех треволнений и предательств последнего времени. Вдобавок дочь Лиза была беременна вторым ребенком - а он, дед, ничем не мог помочь. Разве - добавить неприятностей, связанных с его «статскосоветниковским прошлым».
Новый 1928 год встретили тихо - рождественских надежд было меньше, чем бумажных ангелов. Прошел морозный январь, за ним - февральские ветрогоны, особенно ощутимые в южноуральской троицкой степи. 12 марта 1928 г. Иван Александрович Тихомиров умер. А на следующее утро родился его внук Иван...
Позднее - о чем уже Иван Александрович никогда не узнает - будет арестован, а затем брошен в лагеря ГУЛАГа его сын Сергей, где и умрет в военное лихолетье - в 1944 г. Еще в конце 1920-х гг. он был лишен избирательных прав «за службу в белой армии, как сын крупного землевладельца, за связь с родителями» [16].
Тяжело придется и зятю. И. А. Бакгоф уже в 1924 г. был вынужден в «Уральском рабочем» публично отречься от партии левых эсеров, в рядах которой он состоял с 1905 г. «как рядовой член». Но это его не спасло. В 1927 г. он оказался под следствием по ст. 109-111 УК, но по суду был оправдан [33]. Грустную «итоговую точку» поставит роковой 1937 год - Иван Андреевич будет арестован и осужден на десять лет [19]. В его деле будут свидетельские показания сослуживцев, ставивших ему в вину то, что в годы НЭПа он «имел хорошее хозяйство, хороших племенных лошадей и пасеку пчел». А его коллега техник И. Ф. Клепиков «вспомнил», что Бакгоф «женился на дочери крупного графа. Отец ее и дедушка имели громадные площади земли, имели свою собственную дачу. В первые годы Советской власти Бакгоф на этой даче за-
нимался сельским хозяйством, имел свои сельскохозяйственные машины, скот» [34].
Впрочем, вся эта трагедия развернется потом. А пока, в марте 1928 г., ни одна газета в Троицке, Челябинске, Свердловске не откликнулась на смерть патриарха-историка - словно И. А. Тихомирова и не было вовсе. Родные в сердцах отправили письмо на имя президента Академии Наук СССР с просьбой поддержать их ходатайство о присвоении ему посмертно звания «Героя труда», которое еще только входило в силу, и о присвоении его имени школе в городе Троицке, организованной в бывшем доме Тихомировых на улице Набережной.
Через год, 10 марта 1929 г., в Троицкий отдел народного образования на бланке президента Академии Наук СССР пришло письмо. Его подписал уралец, выходец с Туринских горных заводов, выдающийся геолог и палеонтолог, первый выборный президент Российской академии наук Александр Петрович Карпинский:
«Мне и академику Платонову, - писал он, -представляется совершенно ясным, что работа Тихомирова далеко превосходит те пределы, за которые это звание представляется... Имя Ивана Александровича Тихомирова давно известно в ученом мире и, в частности, Академии Наук и моим коллегам, как, например, известному ученому, академику Сергею Федоровичу Платонову, одному из самых лучших современных историков нашей страны.
По его мнению, которое я вполне разделяю, Тихомиров принадлежал к тем людям, которые, несмотря на преклонный возраст, продолжали научные занятия и притом, в провинциальных условиях, менее благоприятных при отсутствии на местах научной исторической литературы и документов. В этом отношении Тихомирову помогала наша Академия Наук, посылавшая ему до последнего времени материалы из академической библиотеки, директором которой состоял академик Платонов. Академия, как известно, премировала и исследование Тихомирова.
Все его научные работы представляют ценное добровольное добавление к его полувековой педагогической деятельности. Явле-
143
ние это для провинциальных мест (не считая больших научных центров, какими являются города с университетскими и другими высшими учебными заведениями) представляется исключительным. Поэтому, мне кажется, что местное население имеет особенное основание ценить деятельность Тихомирова...
Лично я не знал покойного Тихомирова, но мне, состоявшему действительным
членом Академии уже 43 года, была известна его научная деятельность. Вдову его я знаю давно, со времен моих геологических работ в Троицком уезде и, впоследствии, я видел ее неоднократно во время ее приездов в наш город...»1.
Увы, о письме академика А. П. Карпинского постараются забыть - и, как оказалось, на долгие десятилетия...
1. Академик С. Ф. Платонов. Переписка с историками: в 2 т. Т. 1. - Москва: Наука, 2003. - 399 с.
2. Архив г. Троицка. Ф. 244. Оп. 1. Д. 14. Л. 8, 128об.
3. Архив г. Троицка. Ф. 244. Оп. 1. Д. 20. Л. 3-4.
4. Архивный отдел администрации Троицкого района. Ф. 463. Оп. 1. Д. 2. Л. 1-1об.
5. Баканов, В. П. Историк и бытописатель Оренбургского казачества Александр Иванович Кривощеков /
B. П. Баканов // Города Урала в контексте русской культуры. - Челябинск, 1993. - С. 106-109.
6. Барков, А. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: Альтернативное прочтение [Электронный ресурс] / А. Барков. - Режим доступа: http://menippea.narod.ru/master12.htm.
7. Богуславский, М. В. Развитие общего среднего образования: проблемы и решения. Из истории отечественной педагогики 20-х годов ХХ века / М. В. Богуславский. - Москва, 1994. - 182 с.
8. Боже, В. С. Н. М. Чернавский - летописец Оренбургского края / В. С. Боже // Оренбургское казачье войско. Культура. Быт. Обычаи. - Челябинск, 1996. - С. 161-177.
9. Бородина, Н. В. Заслуженная учительница УзССР Мария Васильевна Каменская / Н. В. Бородина. -Ташкент, 1956. - 27 с.
10. Веселовский, С. Б. Из старых тетрадей. Страницы из дневника. 1917-1923 / С. Б. Веселовский. - Москва, 2004. - 93 с.
11. Вибе, Ф. И. Повесть о трудолюбивом Груме / Ф. И. Вибе. - Екатеринбург, 2006. - С. 157-159.
12. Вперед. - 1925. - 14 мая. - № 55.
13. Вперед. - 1928. - 12 янв. - № 5.
14. Вперед. - 1928. - 26 апр. - № 48.
15. Вперед. - 1928. - Авг. - № 72.
16. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 70178. Л. 372, 650.
17. ГАСО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 125. Л. 7, 24.
18. ГАСО. Ф. 227. Оп. 1. Д. 214. Л. 9, 20, 237.
19. Гизатуллин, Р. Н. Иван Андреевич Бакгоф (1885-1971) - ученый-агроном (к будущей биографии) / Р. Н. Ги-затуллин, Е. Б. Ткачева // I Тихомировские чтения: сб. материалов. - Челябинск, 2012. - С. 16-17.
20. Гизатуллин, Р. Н. Каменская Мария Васильевна / Р. Н. Гизатуллин // Челябинская область: энцикл.: в 7 т. Т. 3. - Челябинск, 2008. - С. 62.
21. Голодные годы: 1920-1921 // Вестник Российской Академии наук. - 1996. - Т. 6. - № 6. - С. 536-547.
22. Дойков, Ю. В. Самые знаменитые историки России / Ю. В. Дойков. - Москва: Вече, 2004. - 384 с.
23. Долгова, Е. Тяжелое материальное положение должно будет отразиться и на ходе научных работ. Частная жизнь профессора Кареева при Советской власти / Е. Долгова, А. Тихонова // Родина. - 2012. - № 7. -
C. 158-160.
24. Известия ЦИК СССР. - 1929. - 29 марта. - № 72.
25. Коврижных, Г. Н. «Дело» Модеста Онисимовича Клера / Г. Н. Коврижных // Двенадцатые Бирюковские чтения. - Челябинск, 1996. - С. 49-51.
1 В Троицкий отдел народного образования: письмо президента АН СССР (из фонда музея Троицкого педагогического колледжа).
144
26. Кривошеин, Н. В. Петр Николаевич Черменский: жизнь и деятельность выдающегося краеведа / Н. В. Кри-вошеин, Ю. А. Рыжков. - Москва: Древлехранилище, 2011. - С. 315 с.
27. Левидов, М. Организованное упрощение культуры / М. Левидов // Красная новь. - 1923. - № 1. - С. 318.
28. Лютов, В. Забытые тайны Южного Урала / В. Лютов, О. Вепрев. - Челябинск: Книга, 2011. - 288 с.
29. Морозов, Е. Г. Садоводство / Е. Г. Морозов // Челябинская область: энцикл.: в 7 т. Т. 5. - Челябинск, 2008. - С. 713.
30. Нарский, И. В. Жизнь в катастрофе: будни населения Урала в 1917-1922 гг. / И. В. Нарский. - Москва: РОССПЕН, 2001. - 633 с.
31. Николаев, С. Ф. Доктор ботаники А. Г. Генкель / С. Ф. Николаев. - Пермь, 1959.
32. ОГАЧО. Ф. Р-434. Оп. 2. Д. 41. Л. 46об., 58об.
33. ОГАЧО. Ф. Р-467. Оп. 3. Д. 9584. Л. 3об., 24-24об., 49.
34. ОГАЧО. Ф. Р-467. Оп. 32. Д. 9584. Л. 14, 17.
35. ОГАЧО. Ф. Р-603. Оп. 1. Д. 41. Л. 91-91об., 186об.
36. ОГАЧО. Ф. Р-885. Оп. 2. Д. 18. Л. 85.
37. Отдел рукописей РНБ. Ф. 585. Оп. 1. № 4353.
38. Постановление ЦИК СССР, СНК СССР от 20.03.1925 «О лишении бывших помещиков права на землепользование и проживание в принадлежавших им до Октябрьской революции хозяйствах» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=5439.
39. Православные храмы Троицка. - Троицк, 2005. - 88 c.
40. Пришвин, М. М. Дневники: Книга третья. 1920-1922 гг. / М. М. Пришвин. - Москва: Московский рабочий, 1995. - 334 p.
41. Пятидесятилетие Петроградского историко-филологического института: биографический словарь лиц, окончивших курс института. Ч. 1. Вып. I - XXIII. - Петроград, 1917. - С. 68-71.
42. С. Ф. Платонов - учебник русской истории [Электронный ресурс] // Русская историческая библиотека. -Режим доступа: http://rushist.com/index.php/tutorials/plat-tutorial.
43. Скрябин, К. И. Моя жизнь в науке / К. И. Скрябин. - Москва: Политиздат, 1969. - 491 c.
44. Собрание узаконений и распоряжений. - Москва: Главлит, 1925. - 1164 c.
45. Соколов, А. В. Мифология и онтология русской интеллигенции / А. В. Соколов. - Челябинск, 2007. - 51 c.
46. Сосновский, Л. Письмо на родину / Л. Сосновский // Прожектор. - 1926. - № 6 (76). - С. 10-12.
47. Список населенных пунктов Уральской области. Т. XIII. Троицкий округ. - Свердловск, 1928. - 116 c.
48. Теплоухов, К. Н. Челябинские хроники: 1899-1924 гг. / Центр историко-культурного наследия г. Челябинска. - Челябинск, 2001. - С. 346-359.
49. Троицкий городской округ: энцикл. - Челябинск: Каменный пояс, 2013. - 432 с.
50. Уральская историческая энциклопедия. - Изд. 2-е, перераб. и доп. - Екатеринбург: Академкнига, 2000. - 649 c.
51. Уральское огородничество и садоводство. Сб. № 1. - Свердловск, 1928. - С. 36.
Получено 18.03.2016 V. Rushanin
Doctor of Historical Sciences, Chelyabinsk State Institute of Culture and Arts E-mail: rushanin@chgaki.ru
PATRIARCH'S AUTUMN
Abstract. The last and most difficult period in the life of the writer, historian and teacher Ivan Aleksandrovich Tikhomirov coincided with the first decade of the Soviet power. Tragic events followed one another: closing of the institute, dismissal, no means of subsistence, the death of the elder son, repressions and arrests of earlier wealthy people, lack of work. Province was the only place where many teachers and scientists found shelter in those "damned days". For the Tikhomirov family the estate of his wife became such a shelter. In 1927 at the request of
145
the district land management chief the Tikhomirovs founded a garden of young plants for local people and migrants. Later the garden was taken under the guardianship of state as the greatest cultural value. All forced applications of personal pension award for Tikhomirov as a scientist were in vain. Ivan Aleksandrovich continued his scientific investigations despite his advanced age but his activities and his contribution to the domestic history and education was appreciated much later.
Keywords: I. A. Tikhomirov, nationalization, popular schooling, Soviet power, Troitsk
For citing: Rushanin V. 2016. Patriarch's autumn. Herald of the Chelyabinsk State Academy of Culture and Arts. № 1 (45): 135-147.
References
1. Akademik S. F. Platonov. Perepiska s istorikami [Academician S. F. Platonov. Correspondence with historians]: in 2 vol. Vol 1. 2003. Moscow: Nauka. 399 p. (In Russ.).
2. Archive of Troitsk. Fund 244. Inventory 1. Document 14. Sheet 8, 128 turnover. (In Russ.).
3. Archive of Troitsk. Fund 244. Inventory 1. Document 20. Sheet 3-4. (In Russ.).
4. Archive of the department Troitsk district administration. Fund 463. Inventory 1. Document 2. Sheet 1-1 turnover. (In Russ.).
5. Bakanov V. 1993. The historian and chronicler of the Orenburg cossack Aleksandr Ivanovich Krivoshchekov. Goroda Urala v kontekste russkoy kul'tury [Cities of the Urals in the context of Russian culture]. Chelyabinsk. P. 106-109. (In Russ.).
6. Barkov A. Roman M. Bulgakova «Master i Margarita»: Al'ternativnoe prochtenie [M. Bulgakov's novel 'Master and Margarita": Alternative reading] [Electronic resource]. Available from: http://menippea. narod.ru/master12.htm. (In Russ.).
7. Bogouslavskii M. 1994. Razvitie obshchego srednego obrazovaniya: problemy i resheniya. Iz istorii otechest-vennoy pedagogiki 20-kh godov XX veka [The development of secondary education: problems and solutions. From the history of domestic pedagogics 20ies of 20 century]. Moscow. 182 p. (In Russ.).
8. Bozhe V. N. M. Chernavskii - chronicler of the Orenburg region. Orenburgskoe kazach'e voysko. Kul'tura. Byt. Obychai [Orenburg cossack army. Culture. Life. Customs]. Chelyabinsk. P. 161-177. (In Russ.).
9. Borodina N. 1956. Zasluzhennaya uchitel'nitsa UzSSR Mania Vasilevna Kamenskaia [Honored teacher of the Uzbek SSR Mania Vasilevna Kamenskaia]. Tashkent. 27 p. (In Russ.).
10. Veselovskii S. 2004. Iz starykh tetradey. Stranitsy iz dnevnika. 1917-1923 [From old notebooks. Pages from the diary. 1917-1923]. Moscow. 93 p. (In Russ.).
11. Vibe F. 2006. Povest' o trudolyubivom Grume [Tale of hardworking Grum]. Ekaterinburg. P. 157-159. (In Russ.).
12. Vpered [Forward]. 1925. 14 May. № 55. (In Russ.).
13. Vpered [Forward]. 1928. 12 Jan. № 5. (In Russ.).
14. Vpered [Forward]. 1928. 26 Apr. № 48. (In Russ.).
15. Vpered [Forward]. 1928. Aug. № 72. (In Russ.).
16. State Archives of Administrative Bodies of the Sverdlovsk Region (GAAOSO). Fund R-1. Inventory 2. Document 70178. Sheet 372, 650. (In Russ.).
17. State Archive of the Sverdlovsk region. Fund 2. Inventory 1. Document 125. Sheet 7, 24. (In Russ.).
18. State Archive of the Sverdlovsk region. Fund 227. Inventory 1. Document 214. Sheet 9, 20, 237. (In Russ.).
19. Gizatullin R., Tkacheva E. 2012. Ivan Andreevich Bakgof (1885-1971) - agronomist (for a future biography). Tikhomirovskie chteniya [Tikhomirov's readings]. Chelyabinsk. P. 16-17. (In Russ.).
20. Gizatullin R. 2008. Kamenskaia Mariia Vasilevna. Chelyabinskaya oblast' [Chelyabinsk region: encyclopedia]: in 7 vol. Vol. 3. Chelyabinsk. P. 62. (In Russ.).
21. Locust years: 1920-1921. 1996. Herald of the Russian Academy of Sciences. Vol. 6. № 6: 536-547. (In Russ.).
22. Doykov IU. 2004. Samye znamenitye istoriki Rossii [The most famous Russian historians]. Moscow: Veche. 384 p. (In Russ.).
23. Dolgova E., Tikhonova A. 2012. The difficult financial situation should be reflected in the progress of scientific papers. The private life of Professor Kareev under Soviet rule. Rodina [Motherland]. № 7: 158-160. (In Russ.).
146
24. Izvestiya TsIK SSSR [Proceedings of the USSR Central Executive Committee]. 1929. 29 March. № 72. (In Russ.).
25. Kovrizhkin G. 1996. "Business" of Modest Onisimovich Kler. Dvenadtsatye Biryukovskie chteniya [Twelfth Biriukovsk's readings]. Chelyabinsk. P. 49-51. (In Russ.).
26. Krivoshein N., Ryzhkov IU. 2011. Petr Nikolaevich Chermenskiy: zhizn' i deyatel'nost' vydayushchegosya kraeveda [Petr Nikolaevich Chermensky: life and work of prominent local historian]. Moscow: Drevlekhrani-lishche. 315 p. (In Russ.).
27. Levidov M. 1923. Organized simplification of culture. Krasnaya nov' [Red Virgin Soil]. № 1: 318. (In Russ.).
28. Liutov V., Veprev O. 2011. Zabytye tayny Yuzhnogo Urala [Forgotten secrets of the Southern Urals]. Chelyabinsk: Kniga. 288 p. (In Russ.).
29. Morozov E. 2008. Gardening. Chelyabinskaya oblast' [Chelyabinsk region: encyclopedia]: in 7 vol. Vol. 5. Chelyabinsk. P. 713. (In Russ.).
30. Narskii I. 2001. Zhizn' v katastrofe: budni naseleniya Urala v 1917-1922 gg. [Living in a crash: weekdays Ural population, 1917-1922]. Moscow: ROSSPEN, 633 p. (In Russ.).
31. Nikolaev S. 1959. Doktor botaniki A. G. Genkel [Doctor of botany A. G. Genkel]. Perm. (In Russ.).
32. United State Archive of the Chelyabinsk region. Fund R-434. Inventory 2. Document 41. Sheet 46 turnover, 58 turnover. (In Russ.).
33. United State Archive of the Chelyabinsk region. Fund R-467. Inventory 3. Document 9584. Sheet 3 turnover, 24-24 turnover, 49. (In Russ.).
34. United State Archive of the Chelyabinsk region. Fund R-467. Inventory 32. Document 9584. Sheet 14, 17. (In Russ.).
35. United State Archive of the Chelyabinsk region. Fund R-603. Inventory 1. Document 41. Sheet 91-91 turnover, 186 turnover. (In Russ.).
36. United State Archive of the Chelyabinsk region. Fund R-885. Inventory 2. Document 18. Sheet 85. (In Russ.).
37. Manuscripts Department of the National Library of Russia. Fund 585. Inventory 1. № 4353. (In Russ.).
38. USSR Central Executive Committee, Council of People's Commissars Decree of 20.03.1925 "Deprivation of former landowners the right to land and residence belonged to them before the October Revolution farms" [Electronic resource]. Available from: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=5439. (In Russ.).
39. Pravoslavnye khramy Troitska [Troitsk Orthodox churches]. 2005. Troitsk. 88 p. (In Russ.).
40. Prishvin M. 1995. Dnevniki: Kniga tret'ya. 1920-1922 gg. [Diaries: Book Three. 1920-1922]. Moscow: Moskovskiy rabochiy. 334 p. (In Russ.).
41. Pyatidesyatiletie Petrogradskogo istoriko-filologicheskogo instituta: biograficheskiy slovar' lits, okonchivshikh kurs instituta [The fiftieth anniversary of the Petrograd Institute of History and Philology: biographical dictionary of persons who graduated the institute]. 1917. Part 1. Issue I - XXIII. Petrograd. P. 68-71. (In Russ.).
42. S. F. Platonov is a textbook of Russian history [Electronic resource]. Russkaya istoricheskaya biblioteka [Russian Historical Library]. Available from: http://rushist.com/index.php/tutorials/plat-tutorial. (In Russ.).
43. Skriabin K. 1969. Moya zhizn' v nauke [My life in science]. Moscow: Politizdat. 491 p. (In Russ.).
44. Sobranie uzakoneniy i rasporyazheniy [Collection of laws and orders]. 1925. Moscow: Glavlit. 1164 p. (In Russ.).
45. Sokolov A. 2007. Mifologiya i ontologiya russkoy intelligentsii [Mythology and the ontology of the Russian intelligentsia]. Chelyabinsk. 51 p. (In Russ.).
46. Sosnovskii L. 1926. Letter to the homeland. Prozhektor [Floodlight]. № 6 (76): 10-12. (In Russ.).
47. Spisok naselennykh punktov Ural'skoy oblasti. T. XIII. Troitskiy okrug [The list of settlements of the Ural region. Vol. XIII. Troitsk county]. 116 p. (In Russ.).
48. Teploukhov Kh. 2001. Chronicles of Chelyabinsk: 1899-1924 gg. Tsentr istoriko-kul'turnogo naslediya g. Che-lyabinska [Center of historical and cultural heritage of Chelyabinsk]. Chelyabinsk. P. 346-359. (In Russ.).
49. Troitskiy gorodskoy okrug [Troitsk Borough: encyclopedia]. 2013. Chelyabinsk: Kamennyy poyas. 432 p. (In Russ.).
50. Ural'skaya istoricheskaya entsiklopediya [Ural Historical Encyclopedia]. 2000. 2nd edition, revised. Ekaterinburg: Akademkniga. 649 p. (In Russ.).
51. Ural'skoe ogorodnichestvo i sadovodstvo [Ural horticulture and gardening]. Compilation № 1. 1928. Sverdlovsk. (In Russ.).
Received 18.03.2016
147
