Организованная преступность и коррупция в России (1997-1999 гг.)

Кудрявцев В. Н.; Лунеев В. В.; Наумов А. В.

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ

НАУКАМ

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ БОРЬБЫ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ В РОССИИ И ЗА РУБЕЖОМ

В.Н.КУДРЯВЦЕВ, В.В.ЛУНЕЕВ, А.В.НАУМОВ

ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ И КОРРУПЦИЯ В РОССИИ

(1997-1999 гг.)

Москва, 2000

Центр социальных научно-информационных исследований

Отдел политологии и правоведения

Редакционная коллегия серии:

Л.Л.Ананиан - старший научный сотрудник Отдела политологии и правоведения ИНИОН РАН, канд. юрид. наук (ответственный редактор серии, ответственный за выпуск); Н.Н.Кондрашков - шеф-редактор журнала Генеральной прокуратуры РФ «Законность», канд. юрид. наук, доцент, заслуженный юрист РФ (главный редактор); В.К.Малаховский -старший научный сотрудник Московской медицинской академии им. И.М.Сеченова, канд. биол. наук; В.В.Малаховский - врач невропатолог, аспирант Московской меди-цинской академии им. И.М.Сеченова; Н.Н. Мясоедов - главный специалист Отдела научно-технической информации Главного информационного центра МВД России, полковник внутренней службы

Кудрявцев В.Н., Лунеев В.В., Наумов А.В.

Организованная преступность и коррупция в России (1997-1999) / РАН. ИНИОН и др. - М., 2000. — 200 с. (Актуальные вопросы борьбы с преступностью в России и за рубежом / Редкол.: Ананиан Л.Л. (отв.ред.) и др.; 2000, № 2)

В монографии исследуются организованная и коррупционная преступность в России в период действия нового УК РФ 1996 г., реальные возможности ее изучения, криминологическая характеристика, социальная обусловленность и уголовно-правовой контроль по Российской Федерации в целом, ее укрупненным регионам и отдельным субъектам.

Работа построена на отечественных и зарубежных источниках.

Адресуется преподавателям, аспирантам и студентам юридических вузов и факультетов, юристам - ученым, практикам, работникам правоохранительных органов.

The subject of this investigation is organized and corruptional criminality in Russia from the moment of Russian criminal code 1996 entered in force, real opportunities of its investigation, criminological characteristics, social roots and legal control in Russian Federation, its main regions and subjects.

In the book Russian and foreign sources were used. It is addressed to scientists, professors, postgraduates, students of legal faculties and institutes, scientists, judges, advocates, investigators, public prosecutors.

СОДЕРЖАНИЕ

Вступление ...............................................................................................

Раздел 1. Изучение организованной и коррупционной преступности в России

Глава 1. Законодательные, организационные и статистические основы изучения организованной преступности (В.В.

Лунеев).......................................................................................................

§ 1. Краткая история вопроса.............................................................

§ 2. Действующее законодательство, на основе которого

осуществляется борьба с организованной преступ-ностью............

§ 3. Краткая характеристика органов правоохраны,

ведущих борьбу с организованной преступностью.........................

§ 4. Статистические возможности изучения организованной преступности и борьбы с ней................................................

Глава 2. Криминологический анализ организованной

преступности (В.В.Лунеев)......................................................................

§ 1. Криминологическая характеристика организован-ной

преступности.......................................................................................

§ 2. Результаты контроля организованной преступности................

§ 3. Выводы и предложения по совершенствованию взаимодействия правоохранительных органов России и

США по контролю организованной преступности..........................

Глава 3. Социальные причины организованной преступ-ности

(В.Н.Кудрявцев)........................................................................................

§ 1. О концепции причин преступности............................................

§ 2. Природа организованной преступности.....................................

§ 3. Социальные истоки организованной преступности..................

§ 4. Социальные причины развития организованной

преступности ..............................................................................

§ 5. Основные направления социальной политики в борьбе

с организованной преступностью.............................................

Глава 4. Ответственность за коррупционные преступления по

законодательству России и других стран (А.В.Наумов)..............

§ 1. Ответственность за коррупционные преступления по

уголовному праву России ..........................................................

§ 2. Ответственность за коррупционные преступления по

законодательству европейских стран.......................................

§ 3. Ответственность за коррупционные преступления по уголовному праву США ............................................................

Раздел II. Сравнительное изучение организованной преступности и коррупции по регионам России

Глава 5. География организованной преступности и

коррупции в России (В.В.Лунеев)..................................................

§ 1. География преступности как метод криминологического анализа .......................................................................

§ 2. Состояние организованной преступности в регионах.....

§ 3. Состояние коррупционной преступности в регионах......

§ 4. Региональные особенности организованной и

коррупционной преступности ...................................................

§ 5. Динамика организованной и коррупционной

преступности ..............................................................................

Глава 6. Основные причины региональных различий в организованной и коррупционной преступности

(В.Н.Кудрявцев)...............................................................................

§ 1. Подход к проблеме..............................................................

§ 2. Социально-экономическое развитие регионов.................

§ 3. Роль политической ситуации.............................................

§ 4. Национальные и культурные особенности.......................

Глава 7. Региональные особенности ответственности за

организованную преступность (А.В.Наумов)...............................

§ 1. Ответственность за совершение организованных преступлений по уголовному законодательству России, европейских стран и США........................................................

§ 2. Судебные перспективы уголовных дел об

организованной преступности..................................................

§ 3. Региональные особенности судебной практики по

делам об организованной преступности в России..................

Список литературы .........................................................................

Сведения об авторах

В.Н.КУДРЯВЦЕВ - вице-президент Российской академии наук, академик, заслуженный деятель науки РФ, лауреат Государственной премии СССР;

В.В.ЛУНЕЕВ - заведующий сектором уголовного права и криминологии Института государства и права РАН, доктор юрид. наук, профессор, лауреат Государственной премии по науке и технике;

А.В.НАУМОВ - главный научный сотрудник Института государства и права РАН, доктор юрид. наук, профессор.

ВСТУПЛЕНИЕ

Изучение организованной преступности и коррупции в России в период действия нового уголовного законодательства (1997-1999) и в сопоставлении с аналогичными проблемами в США, европейс-ких и других стран было осуществлено Московским исследо-вательским центром по проблемам организованной преступности и коррупции, учрежденным Институтом государства и права РАН и Американским университетом (г. Вашингтон) сравнительных криминологических и уголовно-правовых исследований.

Анализ указанных проблем осуществляли академик Кудрявцев В.Н. (гл.3,6), профессора Лунеев В.В. (гл.1, 2, 3) и Наумов А.В. (гл. 4, 7) в течение 1999-2000 гг. при поддержке Американского университета и Института государства и права РАН. Некоторые аналитические материалы использовались в разработках и предложениях ИГП РАН, публиковались в журнале «Государство и право» и в социально-правовом альманахе «Организованная преступность и коррупция» — издательском проекте Центра по изучению организованной преступности и коррупции при Американском университете и аналогичных исследовательских центрах в России (Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Иркутск. Владивосток).

В предлагаемом издании аналитические материалы обобщены и приведены в относительно стройную систему результатов изучения организованной преступности и коррупции в плане криминологической характеристики исследуемых деяний, их социальной обусловленности, социально-правового контроля и региональных различий.

Целостный и системный анализ организованной и коррупцион-ной преступности в период действия нового уголовного законо-дательства (1997-1999 гг.), социальная обусловленность и социально-правовой контроль ее в России в целом по отдельным регионам рассматривается впервые. Он позволяет более или менее объективно оценить и наши

криминальные реалии, и социальные перспективы их возможного развития, и эффективность действующего уголовного законодательства, и особенности региональных различий организованной и коррупционной преступности и борьбы с ней.

Все статистические данные, представленные в настоящем издании, построены на официальных сведениях Главного информационного центра МВД России и Министерства юстиции Российской Федерации.

Профессор Лунеев В.В.,

Директор Московского исследовательского центра

по проблемам организованной преступности и коррупции

май 2000 г.

Раздел 1

ИЗУЧЕНИЕ ОРГАНИЗОВАННОЙ И КОРРУПЦИОННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ В РОССИИ

Г л а в а 1

ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ, ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ И СТАТИСТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

$ 1. Краткая история вопроса

По характеру, формам и причинам преступной деятельности отечественную организованную преступность можно условно разделить на «уголовную» (гангстерскую), которая выражается в совершении краж, грабежей, разбоев, мошенничества, вымога-тельства, бандитизма, убийств и других традиционных деяний, и «экономическую» (беловоротничковую), паразитирующую на хище-ниях государственной и общественной собственности, злоупотреб-лениях служебным положением, коррупции и других корыстно-хозяйственных, корыстно-должностных и иных преступлениях в экономической сфере.

«Уголовная» организованная преступность появилась еще в дореволюционной России и имела определенное распространение в советское время. «Экономическая» организованная преступность начала формироваться в конце 50-х годов и получила широкое распространение во времена застоя (60-90-е годы). Особую опасность и специфику она приобрела в современной России.

В советское время уголовно-правовая борьба и с той, и с другой организованной преступностью велась на основе действующей в тот период ответственности за совершение конкретных деяний (краж, грабежей, разбоев, хищений, злоупотреблений, взяточничества и т.д.), в диспозиции статей которых был лишь один квалифици-рующий признак — «совершение преступления группой лиц по предварительному

сговору». Он охватывал как элементарную групповую преступность, так и организованную в ее современном понимании.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В прежних УК также были предусмотрены отдельные деяния, которые непосредственно отражали организационную преступную деятельность. В УК РСФСР 1926 г. к таковым можно отнести преступления, предусмотренные статьями 58-11, 59-3 и некоторые другие. Ст. 58-11 гласила: «Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений (контррево-люционных преступлений — автор), а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой...» Эта статья предусматривала расстрел за совершение организационной деятель-ности по политическим, антисоветским мотивам. Она оставила самый кровавый след в репрессивной деятельности 20-50-х годов. Именно это деяние обычно вменялось в вину политически неугодным лицам (партийным, советским, военным и общест-венным деятелям, поэтам, писателям, ученым и т.д., которые ныне реабилитированы) за их якобы организационную деятельность против советской власти. На этой основе в общественном мнении выработалась своеобразная «аллергия» к криминализации организационной деятельности. Поэтому в России долгое время не вводилась уголовная ответственность за общественно опасную организационную деятельность.

Ст. 59-3 предусматривала уголовную ответственность за организацию вооруженных банд и участие в них (бандитизм). Это деяние до сих пор остается одним из самых опасных преступлений.

В УК РСФСР 1960 г. уголовная ответственность по видам организационной преступной деятельности была расширена, но уровень репрессий за организационную деятельность по полити-ческим мотивам существенно снижен. Поэтому, кроме ст. 72 (организационная деятельность, направленная к совершению особо опасных государственных преступлений, смягченный аналог

ст. 58-11 УК 1926 г.) и ст. 77 (бандитизм) в УК РСФСР 1960 г. было введено еще шесть статей, предусматривающих уголовную ответственность за организацию преступных формирований и участие в них: преступных группировок в ИТУ (77-1), незаконных вооруженных формирований (77-2), массовых беспорядков (79), объединений, посягающих на личность и права граждан (143-1), азартных игр (208-1),

притонов (226-1). Новые статьи со значками (1,2) были введены в УК лишь в период реформирования России в 1992-1995 гг.

Интенсивное разрастание организованной преступности и появление ее новых форм во время противоречивых процессов перестройки и рыночных реформ, сопряженных с разрушением коммунистического социального контроля без создания новых демократических форм социально-правового контроля за преступностью, настоятельно требовало криминализации общественно опасных форм организационной деятельности. Однако принятие уголовного законодательства о борьбе с организованной преступностью затянулось на многие годы.

Причин этому много. В частности называлась — боязнь новых властей, декларировавших демократические свободы, возврата к прежним репрессивным мерам в борьбе не только с криминальными, но и с экономическими, и политическими организациями. И хотя это было явной бездеятельностью властей, что отмечали даже зарубежные исследователи, предлагавшие правовые пути борьбы с крепнувшей организованной преступностью, апробированные во многих демократических странах, принятие их в России тормо-зилось. И лишь в июле 1994 г. были приняты первые косметические дополнения и изменения к УК РСФСР 1960 г. В статьи 144 (кража), 145 (грабеж), 146 (разбой), 147 (мошенничество), 147-1 (присвоение вверенного имущества), 213-3 (терроризм) был введен квалифици-рующий признак — «совершение преступления организованной группой».

Это было недостаточной и запоздалой мерой. Она не решала проблем уголовно-правовой борьбы с организованной преступ-ностью. Криминологические реалии требовали нового и адекватного законодательства, на основе которого могла вестись сколько-нибудь эффективная борьба с организованной преступностью, и оно было принято в 1996 г.

$ 2. Действующее законодательство, на основе которого осуществляется борьба с организованной преступностью

Более десяти лет в России разрабатывались проекты комплексного закона о борьбе с организованной преступностью, в котором системно решались уголовно-правовые, уголовно-процессуальные, оперативно-розыскные, организационные и иные вопросы. В 1995 г. он дважды принимался Государственной Думой, одобрялся Советом Федерации, но так и не был подписан Президентом РФ. Правда, некоторые идеи этого правового акта в той или иной мере постепенно реализовывались в законах об оперативно-розыскной деятельности в изменениях уголовно-процессуального законодательства и особенно в новом Уголовном кодексе 1996 г., вступившем в действие с 1 января 1997 г. В него были включены многие уголовно-правовые нормы, отклоненного закона о борьбе с организованной преступностью.

В Общей части этого УК (ст.35) были впервые сформулированы понятия организованной группы и преступного сообщества (преступной организации), а в Особенной части УК (ст.210) криминализированы создание преступного сообщества (преступной организации) для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, а равно руководство таким сообществом (организацией) или входящими в него структурными подразделениями, а также создание объединения организаторов, руководителей или иных представителей организованных групп в целях разработки планов и условий для совершения тяжких и особо тяжких преступлений. Уголовная ответственность также предусмотрена за участие в преступном сообществе (преступной организации) либо в объединении организаторов, руководителей или иных представителей организованных групп.

Квалифицированным составом с более строгой уголовной ответственностью является совершение тех же деяний с

использованием своего служебного положения.

Кроме этого, в 64 статьях Особенной части УК совершение преступлений (убийств, причинения тяжкого и средней тяжести вреда здоровью, похищений человека, изнасилований, краж, грабежей, разбоев, мошенничества, вымогательства, терроризма и многих других опасных деяний) организованной группой предусмот-рено в качестве квалифицированных составов, а при привлечении к уголовной ответственности по другим статьям УК, согласно ст. 63, п.»в», — в качестве отягчающего обстоятельства. Таким образом, совершение

любого преступления организованной группой наказывается более строго, чем совершение того же деяния одиночными преступниками или их группами, не подпадающими под понятие организованных.

В пяти других статьях Особенной части УК (ст. 208 — организация незаконного вооруженного формирования и участие в ней; ст.209 — создание устойчивой вооруженной группы — банды; ст. 232 — организация либо содержание притонов для потребления наркотических средств или психотропных веществ; ст. 239 — организация объединения, посягающего на личность и права граждан; ст. 241 — организация или содержание притонов для занятия проституцией) предусмотрена уголовная ответственность за специфическую организационную деятельность. При наличии в УК РФ уголовной ответственности за возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды (ст. 282) в России в последние годы предпринимаются настойчивые попытки криминализировать организацию экстремистских, националистических и фашистских формирований. Однако внесенные Президентом РФ и Прави-тельством РФ законопроекты пока не находят соответствующей поддержки в Федеральном Собрании.

Российское законодательство в основе своей отражает важные международные рекомендации, изложенные в документах Восьмого конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Гавана, 1990), Всемирной конференции на уровне министров по организованной транснациональной преступ-ности (Неаполь, 1994) и других материалах. Оно с учетом нацио-нальных особенностей интегрировало положительный уголовно-правовой опыт борьбы с организованной преступностью в США, Италии, Германии, Франции и других странах.

В США функционируют 53 самостоятельные правовые системы (общефедеральная, штатов, округа Колумбия и территории Пуэрто-Рико) и нет единого кодифицированного уголовного законода-тельства. Уголовно-правовая борьба с организованной преступ-ностью ведется на основе норм о преступном сговоре (Раздел 18 Свода законов США) и специальных законов о борьбе с рэкетом (1946), о контроле над наркотиками (1956), о контроле над организованной преступностью (1970), о постоянно действующем преступном предприятии (1970), о рэкетируемых и коррумпиро-ванных организациях (RICO, 1970), об ответственности за «отмывание» денег (1986), других федеральных нормативных актов и уголовных кодексов штатов.

В Италии борьба с организованной преступностью также ведется на основе многочисленных законодательных актов по контролю над мафией, принимаемых с середины 50-х годов, а также на основе криминализации преступного сговора с намерением заниматься незаконной торговлей наркотиками и отдельных норм УК (ст. ст. 416 (группировка для совершения преступления) и 416 bis (группировка мафиозного типа). Последняя статья была введена в 1982 г. и существенно усилила уголовную ответственность за преступления, совершенные мафиозными группировками. В том же году был принят закон, предусматривающий административные преграды для контролируемых мафией фирм и разрешающий арест всего имущества, если контрольный пакет акций принадлежит лицу, входящему в преступную организацию. Конфискация незаконно приобретенного имущества с использованием мер, выходящих за рамки уголовного процесса, применяется также в США и Англии.

В УК Германии (в редакции 1987 г.) значатся четыре параграфа, предусматривающих уголовную ответственность за организацион-ную деятельность: за нарушение запрета на объединение (§85), создание вооруженных групп (§128), создание преступных сообществ (§129), создание террористических сообществ (§129а). Аналогичные нормы содержатся и в УК Франции 1992 г.: образование боевых групп, объединений и участие в них (ст. 431-13 — 431-15), образо-вание объединений преступников и участие в них (ст. 450-1 — 450-3) и другие. Согласно УК Испании 1995 г. и некоторых других евро-пейских государств борьба с организованной преступностью ведется на основе традиционных уголовно-правовых норм без выделения ответственности за организационную преступную деятельность.

Таким образом, краткий анализ уголовного законодательства о борьбе с организованной преступностью в России, других странах и в мире в целом показывает, что новое уголовное законодательство России, направленное на борьбу с организованной преступностью, является юридически относительно полным и системно разработанным, чего нет даже в некоторых западных странах, которые также сталкиваются с организованной преступностью. Тем не менее его нельзя считать завершенным. Практическое его применения в 1997-1999 гг. выявило некоторые пробелы и несовершенства, которые требуют законодательных изменений и дополнений.

Слабым звеном нормативной базы борьбы с организованной преступностью в России является отсутствие необходимых норм для

превентивного экономическому подрыва организованной преступности. Эти пробелы могут быть устранены или минимизированы после принятия комплексных законов о борьбе с коррупцией, отмыванием незаконно приобретенных денежных средств или иного имущества (ст. 174 УК РФ, предусматривающая уголовную ответст-венность за легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенного незаконным путем, является недостаточной), о борьбе с организованной преступностью, а также в процессе совер-шенствования уголовно-процессуального, административного и гражданского законодательства. Законопроектные работы в этом направлении продолжаются.

Недостатком действия названного законодательства является его неполная реализация, как в силу трудности применения, так и по причине слабой квалификации следственных работников. В связи с этим, писаная реальность (нормы права) существенно расходится с реальностью фактической. Приведу статистические доказательства этого. В последнее время ежегодно регистрируется около 15-20 тыс. преступлений, совершаемых организованными группами и преступными сообществами (преступными организациями), а уголовная ответственность за организационную деятельность (ст. 210 УК) исчисляется десятками лиц. Это значит, что организаторы и руководители преступных формирований имеют возможность уходить от уголовной ответственности.

$ 3. Краткая характеристика органов правоохраны, ведущих борьбу с организованной преступностью

Анализ уголовного законодательства, на основе которого ведется борьба с организованной преступностью, показал, что совершение любого преступления, предусмотренного действующим УК, может быть осуществлено организованной преступной группой, преступным сообществом или преступной организацией. Только при реализации уголовной ответственности в одном случае совершение преступления организованными преступниками будет считаться отягчающим обстоятельством, в другом — квалифицированным и более опасным деянием, в третьем — организационной преступной деятельностью (ст. 209, 210 и др.). В связи с этим можно утверждать, что борьбу с организованной преступностью в той или иной мере ведут все правоохранительные и иные органы, осуществляющие контроль над преступностью: органы прокуратуры (в том числе военной), внутренних

дел, безопасности, налоговой полиции, таможенной и пограничной службы, а также федеральные органы государственной охраны, внешней разведки (в том числе военной), правительственной связи и информации, внутренние войска МВД, а в исключительных случаях и подразделения Вооруженных Сил РФ.

К специализированным органам по борьбе с организованной преступностью относятся особые подразделения (управления, отделы, группы) Генеральной прокуратуры, Министерства внутренних дел (МВД), Федеральной службы безопасности (ФСБ), Федеральной службы налоговой полиции (ФСНП) и Государственного таможенного комитета (ГТК). Эти органы решают возложенные на них задачи как самостоятельно, так и во взаимодействии между собой, а при необходимости и с другими государственными контрольными органами страны (Счетная палата РФ, Главное контрольное управление Президента РФ, Центральный банк РФ, Федеральная служба по валютному и экспортному контролю, Контрольно-ревизионное управление Минфина и др.), с аналогичными ведомствами и службами иностранных государств на основании отдельных международных договоров, с Бюро по координации борьбы с организованной преступностью и иными опасными видами преступлений на территории Содружества Независимых Государств, с Национальным центральным бюро Интерпола.

Специальные подразделения МВД, ФСБ, ФСНП и ГТК по борьбе с организованной преступностью осуществляют оперативно-розыскную деятельность и являются органами дознания, которые принимают предусмотренные законодательством РФ меры по предупреждению создания организованных преступных групп, преступных оргнизаций и преступных сообществ, банд, незаконных вооруженных формирований, притонов и других преступных ассоциаций, по выявлению существующих преступных образований, их организаторов, руководителей, иных участников, а также по предупреждению, пресечению и раскрытию их организационной криминальной деятельности, обеспечению собственной безопас-ности, безопасности уголовного судопроизводства и по защите его участников от организованных преступников.

Проведение оперативно-розыскных мероприятий, в результате которых ограничиваются конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой

связи, а также право на неприкос-новенность жилища, допускается на основании судебного решения и при наличии соответствующей информации. Прокурорский надзор за оперативно-розыскной деятельностью осуществляет Генеральный прокурор РФ и уполномоченные им прокуроры. Оперативно-служебные документы, отражающие результаты оперативно-розыскной деятельности, представляются суду (судье), прокурору, осуществляющему надзор за законностью оперативно-розыскной деятельности, следователю и органу дознания, в производстве которых находится уголовное дело.

Доминирующее положение в борьбе с организованной преступностью занимает МВД. Борьба с организованной преступностью и ее особыми разновидностями (коррупцией, незаконным оборотом оружия и наркотических средств, незаконными вооруженными формированиями) определено в его положении в качестве одной из его важнейших функций. Выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие террористической деятельности, организованной прес-тупности, коррупции, незаконного оборота оружия и наркотиков, незаконных вооруженных формирований, преступных групп и общественных объединений, ставящих целью насильственное изменение конституционного строя РФ, является также и задачей Федеральной службы безопасности. При решении этих задач МВД и ФСБ работают как параллельно, так и вместе.

Наиболее мощным специализированным подразделением МВД является Главное управление по борьбе с организованной преступностью (ГУОП) и его региональные управления на территориях субъектов федерации. Это управление было создано в 1988 г., когда организованная преступность стала интенсивно расти. ГУОП МВД РФ при реализации своих задач действует в тесном взаимодействии с главными управлениями МВД РФ по борьбе с экономическими преступлениями и уголовного розыска, с управлением по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, а также с подразделениями государственной инспекции безопасности дорожного движения, обеспечения общественного порядка, милицией общественной безопасности и другими подразделениями МВД и иных правоох-ранительных органов (ФСБ, ФСНП, ГТК), в которых также имеются специализированные подразделения по борьбе с организованной преступностью, связанной с их сферой деятельности.

Предварительное следствие по делам о преступлениях, совершенных организованными преступными формированиями,

проводят следователи следственных подразделений тех же органов прокуратуры, внутренних дел, службы безопасности и налоговой полиции. Таможенная служба вправе проводить только дознание, по

завершению которого уголовное дело передается в зависимости от подследственности в соответствующие следственные подразделения Генеральной прокуратуры, МВД, ФСБ, ФСНП.

По действующему уголовно-процессуальному законодательству России подследственность преступлений, совершенных организованными образованиями, как и иных деяний, делится на предметную (родовую), альтернативную (смешанную), персональную, территориальную.

Предметная подследственность является основополагающей. Она расписана в Уголовно-процессуальном кодексе по статьям Особенной части УК. Назовем лишь некоторые деяния, которые чаще всего совершаются организованными преступными формиро-ваниями.

Согласно предметной подследственности к следователям прокуратуры отнесены уголовные дела об особо тяжких и тяжких преступлениях против жизни, о половых, должностных, воинских и некоторых других деяниях. По указанию прокурора следователям прокуратуры может быть поручено расследование любого актуального дела независимо от предметной подследственности.

К подследственности следователей органов внутренних дел (Следственный комитет при МВД РФ и его следственные подразделения на местах) относятся уголовные дела о преступлениях в сфере экономики, против общественной безопасности и обществен-ного порядка, о бандитизме, об организации преступного сооб-щества и других преступлениях, совершенных организованными образованиями.

Следователям ФСБ подследственны дела о контрабанде, незаконном вывозе ценностей и валюты за границу, террористи-ческой деятельности, захвате заложников, организации незаконного вооруженного формирования, организации преступного сообщества и других преступлениях, совершенных организованными преступ-никами.

К подследственности следователей налоговой полиции отнесены дела об уклонении от уплаты налогов граждан и организаций. Они допускаются также к расследованию незаконных форм предпринимательства, банковской деятельности и получения кредита, невозвращения из-за границы средств в иностранной валюте, организации преступного сообщества и других деяний, совершенных организо-

ванными формированиями, если их расследование связано с налоговыми преступлениями.

Альтернативная подследственность дел о преступлениях, совершенных организованными формированиями, позволяет производство предварительного следствия по делам одной и той же категории различным следственным органам в зависимости от сферы выявления деяния или от связи его с основным делом.

Персональная подследственность связана с должностным положением виновных. Уголовные дела о преступлениях, совер-шенных судьями, прокурорами, следователями и должностными лицами органов внутренних дел, налоговой полиции и таможенных органов расследуются следователями органов прокуратуры. Все дела о совершении преступлений военнослужащими расследуются только военной прокуратурой.

Территориальная подследственность предполагает проведение следствия по месту совершения преступления.

Таким образом, подследственность по каждому уголовному делу о преступлениях, совершенных организованными формированиями, определяется сочетанием предметного, альтернативного и персонального признаков с территориальным.

Генеральный прокурор РФ и подчиненные ему прокуроры координируют деятельность по борьбе с преступностью, в том числе и с организованной, соответствующих правоохранительных органов МВД, ФСБ, ФСНП, ГТК и других. В этих целях прокурор созывает координационные совещания, организует рабочие группы, истребует необходимую информацию, осуществляет иные полномочия в соответствии с Положением о координации деятельности по борьбе с преступностью, утвержденным Президентом РФ в 1996 г.

Важную координационную и организационную функцию выполняли и выполняют федеральные целевые программы по усилению борьбы с преступностью 1994-1995, 1996-1997, 1999-2000 гг., в которых борьбе с организованной преступностью отводятся специальные разделы. В 2000 г. разрабатывается аналогичная программа на 2001-2003 гг.

Для координации борьбы с организованным терроризмом при Правительстве РФ действует Межведомственная антитеррористическая комиссия, в которую наряду с руководителями правоохранительных органов (ФСБ, МВД, Прокуратуры РФ, ФСНП, ГТК) входят руководители более двадцати министерств и ведомств,

которые прямо или косвенно могут содействовать антитеррористической деятельности. С 1992 г. при Совете Безопас-ности РФ действовала Межведомственная комиссия по борьбе с преступностью и коррупцией (переименованная затем в Межве-домственную комиссию по защите прав граждан и общественной безопасности, борьбе с преступностью и коррупцией), на которую возлагалась функция разработки стратегии борьбы и с организо-ванной преступностью. Эту комиссию возглавлял Генеральный прокурор РФ. Но в последние годы она практически прекратила свою работу. В научной литературе высказываются предложения о создании в стране единого антимафиозного и антикоррупционного центра, однако эта идея остается нереализованной.

$ 4. Статистические возможности изучения

организованной преступности и борьбы с ней

Возможности официального учета и отчетности об организованной преступности и борьбе с ней базируются на общих принципах учета и отчетности в правоохранительных органах. Поэтому есть необходимость коротко остановиться на этих основах. Учет преступности в России долгое время ограничивался данными об уголовных делах и осужденных лицах. В середине 50-х годов появились первые попытки регистрации не только уголовных дел и осужденных, но и преступлений. Их учет официально утвердился в 1961 г. после вступления в силу нового уголовного законодательства. В 1965 г. была принята первая инструкция о едином учете преступлений, которая многократно дополнялась и изменялась. В настоящее время действует ее новое издание. Принятие нового УК РФ 1996 г. и подготовка проекта нового УПК РФ требуют значительного изменения учета преступности.

В связи с этим и в соответствии с Указом Президента РФ от 30 марта 1998 г. был подготовлен проект Федерального закона «О единой государственной системе регистрации и учета преступ-лений», который внесен в Государственную Думу. Согласно этому проекту регистрация и учет преступлений ведется в соответствии с принципами законности, гласности и соблюдения прав человека. Субъектами единой государственной системы регистрации и учета преступлений являются государственные органы и должностные лица, которые в соответствии с уголовно-процессуальным законода-тельством РФ осуществляют функции уголовного преследования, отправления правосудия, а также

исполнения приговоров. Объектами государственной регистрации и учета преступлений являются: заявления и сообщения о преступлениях; преступления; уголовные дела и процессуальные решения по ним; сведения об исполнении приговоров; лица, совершившие преступления, винов-ность которых установлена в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, а также подозреваемые, обвиняемые и подсудимые. Однако при всей важности происходящих изменений в регистрационной практике основная суть единого учета преступлений, действующего более 35 лет, останется практически неизменной.

Единый учет преступлений заключается в первичном учете и регистрации выявленных деяний, лиц, их совершивших, и уголовных дел. Система учета предусматривает регистрацию преступлений на момент возбуждения уголовного дела и лиц, их совершивших, на момент утверждения прокурором обвинительного заключения, а также на дальнейшей корректировке этих данных в зависимости от результатов расследования и судебного рассмотрения дела. Упомянутая корректировка допускается лишь в пределах года, являющегося законченным отчетным периодом.

Правила единого учета распространяются на все правоохранительные органы, имеющие право на возбуждение и расследование уголовных дел: органы прокуратуры, внутренних дел, безопасности, налоговой полиции, таможенной службы и других.

Первичный учет преступлений осуществляется путем запол-нения документов первичного учета (статистических карточек):

- на выявленное преступление (Ф. 1);

- о результатах расследования преступления (Ф. 1.1);

- на преступление, по которому лицо, его совершившее, установлено (Ф.1.2);

- на лицо, совершившее преступление (Ф.2);

- о движении уголовного дела (Ф.3);

- о результатах возмещения материального ущерба и изъятия предметов преступной деятельности (Ф.4);

- о результатах рассмотрения дела в суде (Ф.6).

Заполнение карточек (или внесение аналогичной информации на магнитные носители) производится по месту возбуждения уголовного дела, ведения следствия и дознания. Регистрация преступлений, лиц, их совершивших, и уголовных дел, а также ведение статистической отчетности по преступности в целом относится к компетенции органов внутренних дел районных, городских, транспортных. Они в течение

суток заносят данные карточек в журнал учета преступлений, уголовных дел и лиц, совершивших преступления. После этого зарегистрированные документы первичного учета немедленно пересылаются в информационные центры МВД, ГУВД, УВД республик, краев, областей, городов, автономных областей и округов, где ведутся контрольные журналы (магнитные носители) учета преступлений, уголовных дел и лиц, совершивших преступления. На основе обработки карточек первичного учета в информационных центрах производится первичное формирование всех видов статистической отчетности о преступности.

Преступление, лицо, его совершившее, и уголовное дело считаются учтенными, когда сведения о них внесены в карточки первичного учета (либо на магнитные носители), зарегистрированы в журнале учета преступлений и поставлены на централизованный учет в информационном центре.

Учет преступлений ведется путем заполнения прокурором, следователем или дознавателем карточки на выявленное преступление (Ф.1). Она заполняется немедленно после возбуждения уголовного дела, направления в суд материалов с протоколом, санкциони-рованным прокурором, или вынесения постановления об освобож-дении лица от уголовной ответственности с применением к нему мер общественного воздействия, а также в случаях, когда необходимо зарегистрировать преступление, ранее не учтенное.

Учет преступлений имеет много особенностей. Учитывается как одно преступление, если оно совершено несколькими лицами в соучастии или организованной группой, если оно состоит из нескольких преступных действий, если оно состоит из одного действия, но вред причинен многим потерпевшим, если совершено одним действием (идеальная совокупность) два преступления, например, изнасилование с заражением венерической болезнью. В этом случае учитывается наиболее тяжкое преступление. Эти и другие особенности отражаются на уровне учтенной преступности. При убийстве нескольких лиц одним действием (взрыв, поджог и т.д.) и по УК РФ, и по правилам учета квалифицируется и регистрируется как одно умышленное убийство (ст. 105 пп «а» или «е»). Видимо, это не совсем правильно. В США, например, учет подобных деяний ведется не по действиям, а по жертвам. Если в результате умышленного поджога дома сгорело шесть человек, будет зарегистрировано один поджог и шесть умышленных убийств.

Статистическая карточка на выявленное преступление отражает более 1200 признаков, относящихся к выявлению, предотвращению,

описанию, квалификации деяния, его категории, месту совершения, предмету посягательства, способу совершения, характеристике потерпевшего и т.д.

Статистическая карточка о результатах расследования преступления (Ф.1.1) содержит около 960 социальных, криминологических, уголовно-правовых, уголовно-процессуальных, криминалистических, организационных и иных юридически значимых признаков в текстуальном изложении, а также в кодах для возможного использования на ЭВМ. В карточках применяются методы сжатия информации, позволяющие умножить число отражаемых признаков. Скажем, в п. 19 (он же код) формы 1 указы-вается один признак «место совершения преступления» с добавле-нием (по справочнику N 2). А в этом справочнике приводятся 105 признаков, уточняющих место совершения преступления (акционер-ное общество, дача, касса, поезд и т.д.).

В статистических карточках Ф.1 и Ф.1.1 используются десять справочников из имеющихся тринадцати: 1) — классификатор отраслей хозяйства, имеющий 286 признаков; 2) — место совершения преступления — 105 признаков; 3) — предмет преступного посягательства или преступного оборота — 103 признака; 4) — оружие, боеприпасы и взрывчатые материалы — 60 признаков; 5) — национальность — 130 признаков; 6) — страны (государства) — 208 признаков; 7) — валюта — 50 признаков; 8) — наркотические и сильнодействующие

вещества — 96 признаков; 9) — социальное положение — 22 признака; 10) — должностное положение потерпевших и лиц, совершивших преступления — 48 признаков; 11) — организационно-правовая форма хозяйствующего субъекта — 54 признака; 12) — способ совершения преступления — 29 признаков; 13) — источник информации — 29 признаков. Статистическая информация может быть расширена также путем наложения кодов. Своеобразным справочником является УК РФ, так как в карточках отмечается квалификация преступления, которая кодируется по статьям Особенной части УК, а их 256 наименований.

Таким образом, общее число сведений о выявленном и раскрытом преступлении, которые отражаются в статистических карточках формы N 1 и N 1.1 составляет около 2200 признаков, текстуальных и закодированных для работы как в ручную, так и на электронно-вычислительных машинах. В этих карточках мы можем

найти краткое описание преступления, его квалификацию и категорию, место, способ, орудия и средства совершения деяния, объект (отрасль, сфера) и предмет посягательства, характеристику лица (группы) совершившего деяние, мотивы преступления, материальный ущерб, кем выявлено и расследовано деяние, движение дела и т.д. и т.п.

Учет лиц, совершивших преступления. Учету подлежат все лица, совершившие преступления, в отношении которых утверждено обвинительное заключение, либо санкционировано направление протокола с материалами в суд. Учету подлежат также лица, уголовные дела, по обвинению которых прекращены по нереабилитирующим основаниям.

Статистическая карточка на лицо, совершившее преступление

(Ф.2), заполняется следователем или дознавателем, производившим расследование (досудебную подготовку) при направлении дела (материалов) прокурору или при прекращении дела, либо при санкционировании передачи материалов для применения мер общественного воздействия. Карточка передается в городской, районный, транспортный или другой отдел внутренних дел для внесения сведений о лице в журнал учета и последующего направления в учетно-регистрационное подразделение органов внутренних дел.

Статистическая карточка на лицо, совершившее преступление (Ф. 2), и статистические карточки на преступление, по которому лицо, его совершившее, установлено (Ф. 1.2), отражают более 200 признаков личности, текстуальных и закодированных. А с учетом использования кодов справочников (сжатые сведения) и Особенной части УК — более 1600: фамилия, имя, отчество, дата рождения, пол, образование, гражданство, страна проживания, цель приезда, социальное и должностное положение, место работы (учебы), отрасль хозяйства, квалификация деяния, стадия совершения преступления, место совершения преступления, сумма ущерба, способ совершения преступления, мотивы и цели, состояние субъекта во время совершения преступления, соучастие, характеристика преступной (организованной) группы (преступного сообщества или организации), судимость и другие сведения о лице. При машинной обработке данных любой признак всех карточек может быть соотнесен с любыми другими признаками этих карточек.

Учет уголовных дел. Движение уголовных дел в процессе расследования учитывается на основании карточек на выявленное преступление (Ф. 1) и движение уголовного дела (Ф. 3). Последняя

заполняется прокурором, следователем или органом дознания немедленно после принятия по делу одного из следующих решений: возбуждения уголовного дела, соединения уголовных дел, утверждения обвинительного заключения, передачи по подследст-венности, прекращении дела, возобновления производством ранее прекращенного дела, возвращения дела на дополнительные расследования и других. Путь прохождения этой карточки такой же, как и других статкарт. Объем признаков, отражаемых в карточке Ф.3, составляет около 75.

К рассмотренным документам первичного учета близко примыкает статистическая карточка о результатах возмещения материального ущерба и изъятии предметов преступной деятельности (Ф. 4), где учитывается сумма и характер ущерба, его погашение, изъятие имущества (денег, товаров, иностранной валюты, драгоценных металлов, камней и алмазов, оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и т.д.). Информационный объем этой формы составляет более 500 единиц.

В итоге нашей правоохранительной системой собирается огромное количество первичных сведений о совершенном преступ-лении, правонарушителе, движении уголовного дела и деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью. Общий объем информации составляет около 4400 единиц. А каждая единица информации в электронном варианте учета может быть соотнесена с любой другой. В связи с чем общий объем информации умножается (4400 х 4400), и она увеличивается до 19 миллионов.

Я не располагаю данными по другим странам, где бы собиралось такое количество криминальной информации. В США более или менее полные сведения собираются только о восьми индексных преступлениях, отслеживаемых на федеральном уровне. Сведений о других деяниях, личности преступников, совершении преступления организованными преступниками, движении уголовных дел и причиненном ущербе, судя по Руководству по составлению единой формы отчетности о преступлениях (Uniform Crime Reporting Handbook) (73), являются крайне скудными. Более детальная криминальная статистика в Германии, Японии и некоторых других странах.

Во всех статистических карточках первичного учета, которые отражают раскрытие преступления и установление лица (группы лиц), его совершившего (в квалификации деяния, в квалифицирующих признаках деяния, отягчающих обстоятельствах и характеристике субъектов преступления), имеются сведения, указывающие на совершение преступления организованной

группой, преступным сообществом (преступной организацией), которые могут быть соотнесены с любым другим признаком, отраженным в документах первичного учета. Это дает возможность получить самую полную информацию как об организованных преступниках так и преступлениях, ими совершенных.

Основные сведения об организованной преступности отражаются в различных формах статистической отчетности, а более детальные и частные данные можно получить из баз данных информационных центров субъектов федерации. Из базовых центров регионов в федеральную отчетность попадают не более 30-50% собираемой информации. Оставшаяся часть может изучаться в регионах. Отдельные сведения по актуальным проблемам могут быть запрошены федеральным центром (отчетность по запросу). Тем не менее, в региональных базах остается нетронутой огромная часть собираемой информации.

Сведения, собираемые федеральным центром на основе первичных документов и других материалов, обобщаются почти в 70 формах государственной и ведомственной статистической отчетности. Они имеют важное криминологическое, уголовно-правовое, уголовно-процессуальное, криминалистическое, пенитенциарное, организационно-управленческое значение. Эта фактическая база может обеспечить принятие более или менее адекватных решений по многим научно -практическим задачам.

К великому сожалению, она чаще всего используется практическими органами уголовной юстиции неполно, выборочно и, главным образом, для доказательства вышестоящим властям своей «способности» контролировать преступность. Не используется эта статистическая база в полной мере и научными юридическими учреждениями. Из научных работников, занимающихся проблемами борьбы с преступностью, более активно используют статистические материалы криминологи, социологи и некоторые другие специа-листы. Дорогостоящая статистическая информация криминального характера пока остается ограниченно востребованной, что в первую очередь связано с недостаточным владением научными статистическими методами и отсутствием у ученых и практиков необходимых знаний и навыков по анализу криминальных реалий.

Официальная статистическая отчетность правоохранительных органов. Первичные документы учета (статистические карточки, журналы учета и другие материалы) лежат в основе значительной части

официальной отчетности (месячной, полугодовой, годовой) органов внутренних дел, прокуратуры, налоговой полиции, таможенной службы, а также службы безопасности и военной прокуратуры.

В органах внутренних дел непосредственно учитывается более 80% зарегистрированных уголовных деяний, это, во-первых; во-вторых, сведения о преступлениях, первоначально учтенных в органах прокуратуры, налоговой полиции и таможенной службы, формируются в официальную статистическую отчетность в информационных центрах МВД; в-третьих, именно органы внутренних дел осуществляют счет и выдачу четырех форм государственной статистической отчетности, а также около 20 форм ведомственной отчетности, раскрывающих относительно полную картину как состояния учтенной преступности, так и результатов деятельности различных служб органов внутренних дел по обеспечению правопорядка в стране, раскрытию преступлений, розыску преступников, борьбе с организованной преступностью.

Помимо форм государственной и ведомственной отчетности, базирующихся на документах первичного учета криминальных явлений, в МВД РФ обрабатывается еще почти 50 форм, освещающих различные стороны оперативной и служебной деятельности. Головной организацией МВД РФ в вопросах разработки и совершенствования ведомственной статистической отчетности является Главный информационный центр (ГИЦ) МВД РФ. Он является базовым центром. Есть предложения о выводе его из МВД и переводе в межведомственное состояние.

Порядок предоставления статистической информации в органах внутренних дел определяется Единой инструкцией по подготовке статистических отчетов для передачи в ГИЦ из органов, подразделений и учреждений внутренних дел. МВД формирует, ведет и использует федеральные учеты, банки данных оперативно-справочной, розыскной, криминалистической, статистической и иной информации, осуществляет справочно-информационное обслуживание органов внутренних дел и других государственных органов, организует государственную и ведомственную статистику.

Государственная статистическая отчетность

правоохранительных органов состоит из пяти форм:

1. Отчет о зарегистрированных, раскрытых и не раскрытых преступлениях (Ф. N 1).

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

2. Единый отчет о преступности, в котором приводятся сведения по перечню всех видов преступлений (Ф. N 1 Г).

3. Отчет о лицах, совершивших преступления (Ф^ 2).

4. Отчет о следственной работе (Ф. 1Е).

5. Отчет о работе прокурора (Ф. П).

В дополнение государственной статистической отчетности в органах внутренних дел формируется еще более 60 видов ведомственной статотчетности, в том числе более десятка форм о различных аспектах состояния преступности и борьбы с ней. Назовем лишь некоторые из них.

1. Отчет о состоянии преступности и результатах расследования преступлений (Ф. 1А), в котором в разрезе всех 89 субъектов федерации отражаются общие сведения о состоянии преступности. Это наиболее полный отчет оперативного характера, на основе данных которого ежемесячно выдается экспресс-информация и другие оперативные материалы, в том числе и ежемесячно публикуемые.

2. Отчет о рассмотрении заявлений и сообщений о преступ-лениях (Ф. 2Е). Отчет содержит показатели работы различных правоохранительных органов о рассмотрении заявлений и сооб-щений о преступлениях, распределенных по видам деяний, а также о результатах и сроках рассмотрения сообщений и обоснованности принятых по ним решений.

3. Отчет о незаконном обороте, производстве и использовании наркотиков (Ф. 1-НОН).

4. Отчет о результатах деятельности органов внутренних дел по борьбе с организованной преступностью (Ф. 1-ОП).

5. Отчет о преступлениях, совершенных с помощью оружия (Ф.1-

ОР).

6. Отчет о состоянии преступности на транспорте (Ф. 1-ТР).

7. Отчет о преступлениях, связанных с незаконным оборотом радиоактивных материалов (Ф. 235).

8. Отчет о преступлениях, связанных с незаконным оборотом стратегического сырья (Ф. 135).

9. Отчет о работе органов внутренних дел по раскрытию преступлений (Ф. 4-1) и многие другие.

Во всех документах первичного учета и различных формах отчетности можно найти важные сведения о преступниках и преступлениях, совершенных организованными группами, преступными сообществами (преступными организациями). Но наиболее полные сведения об организованной преступности сосредоточены в отчетах о результатах деятельности органов внутренних дел по

борьбе с организованной преступностью (Ф. 1-ОП), о незаконном обороте, производстве и использовании наркотиков (Ф. 1-НОН), о преступлениях, совершенных с помощью оружия (Ф. 1-ОР), о преступлениях, связанных с незаконным оборотом стратегического сырья (Ф. 135) и др.

Более подробно раскроем содержание основного отчета об организованной преступности и борьбе с ней (Ф. 1-ОП). Это ежемесячный отчет с нарастающим с начала года итогом. Данные в него вносятся только тогда, когда уголовное дело о преступлениях,

совершенных_организованными_преступниками,_закончено

расследованием.

Отчет состоит из шести разделов.

1. Сведения о преступлениях, совершенных организованными преступными группами и преступными сообществами (преступными организациями).

По строкам в разделе отражается общее число всех преступ-лений, совершенных организованными преступниками, в том числе:

- с квалифицирующим признаком «совершено организованной группой»;

- особо тяжких и тяжких;

- преступлений против жизни и здоровья (с выделением убийства);

- преступлений против свободы, чести и достоинства личности (и отдельно: похищение человека, незаконное лишение свободы),

- преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы;

- преступлений против семьи и несовершеннолетних;

- преступлений против собственности (и отдельно: кража, мошенничество, грабеж, разбой, вымогательство);

- преступлений в сфере экономической деятельности;

- преступлений против общественной безопасности (и отдельно: терроризм, захват заложника, бандитизм, организация преступного сообщества, незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружие, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ);

- преступлений против здоровья населения и общественной нравственности;

- преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления.

По графам раздела отражается число преступлений, уголовные дела о которых закончены расследованием либо разрешены в отчетном периоде, в том числе из числа зарегистрированных в отчетном периоде, направленных в суд и др.

2. Сведения об участниках организованных групп и преступных сообществ (преступных организаций), совершивших преступления.

По строкам отмечается общее число выявленных лиц (в том числе: перечень опасных групп и видов преступлений, которые были изложены при раскрытии строк первого раздела).

По графам отражаются выявленные участники организованных формирований, в том числе: привлеченные к уголовной ответственности (отдельно: организаторы), арестованные, иностранные граждане (отдельно из дальнего и ближнего зарубежья), ранее судимые, находящиеся в розыске.

3. Сведения об изъятии материальных ценностей и имущества в целях обеспечения гражданского иска или возможной конфискации по преступлениям, совершенным организованными группами и преступными сообществами (организациями).

По строкам в этот перечень включены деньги, иностранная валюта, ценные бумаги, имущество, предметы антиквариата, драгоценные металлы, нефть и нефтепродукты, лес и лесоматериалы, огнестрельное оружие, наркотики и другие предметы (всего 24 наименования), измеряемые в рублях, долларах, штуках, граммах (килограммах, тоннах), кубометрах, каратах и т.д.

4. Сведения о выявленных преступлениях экономической направленности, совершенных организованными группами и преступными сообществами (организациями).

По строкам отражается общее число этих преступлений, в том числе:

- с квалифицирующим признаком «совершено организованной группой»;

- присвоение или растрата;

- незаконное предпринимательство;

- незаконная банковская деятельность;

- легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенного незаконным путем;

- изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг;

- изготовление или сбыт поддельных кредитных либо расчетных карт и иных платежных документов;

- контрабанда;

- преступлений экономической направленности по видам собственности (государственной, муниципальной, общественной, частной, смешанной);

- преступлений экономической направленности, распределен-ных по связи с финансово-кредитной системой, потребительским рынком, внешнеэкономической деятельностью, приватизацией.

По графам указывается число преступлений, уголовные дела о которых окончены расследованием в отчетном периоде, в том числе направленных в суд.

5. Сведения о выявленных лицах, совершивших преступления экономической направленности в составе организованных групп, преступных сообществ (организаций).

По строкам отражается перечень тех же показателей, что и в разделе четвертом.

По графам выделяется число выявленных лиц, совершивших преступления, в том числе привлеченных к уголовной ответствен-ности в целом и распределенных по социальному и должностному положению (собственников, предпринимателей без образования юридического лица, руководителей и работников коммерческой, кредитно-финансовой и банковской системы, правоохранительных органов).

6. Сведения о должностных лицах, совершивших преступления с использованием своего служебного положения.

По строкам указывается общее число таких лиц с последующей расшифровкой совершенных ими наиболее распространенных преступлений (совершено в составе организованных групп и преступных сообществ, присвоение или растрата, воспрепятство-вание законной предпринимательской деятельности, регистрация незаконных сделок с землей, контрабанда, злоупотребление должностными полномочиями, превышение должностных полномо-чий, незаконное участие в предпринимательской деятельности, получение взятки, дача взятки, служебный подлог, халатность).

По графам раскрываются выявленные должностные лица, привлеченные к уголовной ответственности с раздельным указанием видов государственной службы (представительная, исполнительная, судебная власть), на которой они находились, в том числе депутаты, управленцы, работники кредитно-финансовой и банковской сис-темы,

сотрудники правоохранительных органов (органов внутренних дел, прокуратуры, службы безопасности, таможенной службы, налоговой полиции) и судов.

7. Сведения о преступлениях, совершенных должностными лицами с использованием своего служебного положения.

По строкам указывается перечень тех же видов преступлений, которые изложены в шестом разделе.

По графам раскрывается количество преступлений, которые числились на начало года, которые были зарегистрированы в отчетном периоде, которые были закончены расследованием в отчетном периоде, которые были направлены в суд и др.

Подробный анализ содержания статистического отчета 1-ОП обусловлен необходимостью показать практические возможности по мониторингу организованной преступности и борьбы с ней.

Учет преступлений, совершенных организованными группами и преступными сообществами (организациями), характеристика субъек-тов этих преступлений и состояние реального уголовно-правового контроля над ними, а также официальная отчетность правоохра-нительных органов о проделанной работе являются относительно полными и хорошо разработанными. Получаемые ежемесячные сведения (с нарастанием итогов с начала года) дают возможность применять адекватные меры борьбы с организованной преступ-ностью в стране. Аналогичные возможности имеются в каждом регионе (республике, крае, области, национальном округе).

С начала введения (1989 г.) рассматриваемые учет и отчетность по борьбе с организованной преступностью строились на основе оперативных данных, которые далеко не всегда подтверждались в процессе предварительного следствия и суда. Органы МВД на местах, желая показать свою эффективность, нередко включали в организованную преступность обычные групповые преступления. Такой подход имел отрицательные внутренние и международные последствия. Публикуя данные об огромном числе якобы выявленных деяний, совершенных организованной преступностью, правоохранительные органы «напугали» и себя и мир. Выиграла от этого только организованная преступность, могущество которой было сильно преувеличено.

С вступлением в действие нового УК РФ в 1997 г. учет и отчетность по борьбе с организованной преступностью строятся на данных завершенного предварительного следствия перед

направлением уголовных дел для рассмотрения в судах. Причем в 1997 г. форма отчетности о борьбе с организованной преступностью была менее детальной, чем в 1998 и 1999 гг. С одной стороны, это связано с совершенствованием учета, с другой — с меняющимися криминологической обстановкой в стране и формами борьбы с организованной преступностью.

Меняющиеся формы учета и отчетности о борьбе с организованной преступностью в ряде случаев снижают сопоставимость показателей по годам, хотя по основным показателям имеется возможность более или менее адекватно отслеживать тенденции организованной преступности в России и результативности борьбы с ней.

Г л а в а 2 КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

$ 1. Криминологическая характеристика организованной преступности

В первой главе предлагаемого анализа были подробно рассмотрены действующее законодательство, на основе которого ведется борьба с организованной преступностью в России, структура и полномочия органов правоохраны, осуществляющие уголовно-правовой контроль за организованной преступной деятельностью, и те реальные возможности официального учета и отчетности правоохранительных органов, которые используются для монито-ринга организованной преступности и борьбы с ней. Опираясь на эти правовые, организационные и статистические возможности, попытаемся раскрыть криминологическую характеристику организованной преступности в России за первые годы (1997-1999) действия нового Уголовного кодекса РФ.

При оценке имеющихся данных необходимо помнить, что становление правовых, организационных и статистических начал борьбы с организованной преступностью протекало на фоне противоречивого и не всегда успешного реформирования общест-венных и государственных институтов в целом.

Опыт частых изменений и дополнений уголовного законодательства в России (за 36 лет действия УК РСФСР 1960 г. в него было внесено около 700 изменений и дополнений, за 3 года действия УК РФ 1996 г. внесено 20 изменений и дополнений) показывает, что этот процесс может сопровождаться двумя взаимоисключающими видами отклонений: резким усилением борьбы с новыми видами

криминализированного поведения или медленным инертным усвоением новых правовых положений.

Первый вид отклонений был характерен для советского периода, когда криминализация «нового» общественно опасного поведения обычно сопровождалась широкими пропагандистскими кампаниями, основным лозунгом которых был призыв разом покончить с той или иной «нечистью». Бурно начавшаяся кампания со временем затухала и борьба с новым негативным явлением принимала рутинный характер либо сводилась на нет, поскольку для ее реализации часто не было объективных возможностей. В связи с этим можно было бы вспомнить кампании борьбы с хулиганством, пьянством, мелкими поборами и т.д.

Второй вид отклонений характерен для 90-х годов в период непродуманного реформирования России. Этот период был характерен бурным ростом преступности, существенным снижением социально-правового контроля за ней, противоречивой реакцией законодателей на новые вызовы времени и вынужденным привыканием общества к растущему криминалитету. Проблема долго «забалтывалась» в парламентских и иных дебатах, когда она все же решалась по существу, то новые уголовно-правовые нормы бурной реакции в правоохранительных органах не вызывали. Да и сил у них на новую борьбу, как правило, не хватало.

Примерно так был воспринят и новый Уголовный кодекс с избыточными нормами об уголовной ответственности организо-ванных преступников. Почти десять лет до его принятия в России шел ожесточенный спор об организованной преступности. Одни гово-рили, что организованная преступность заполонила все, другие — либо отрицали ее существование, либо доказывали, что для борьбы с ней не требуется никакого нового законодательства, а введение уголовной ответственности за организационную преступную деятельность сравнивали с возвращением репрессивного 1937 года. Поэтому все проекты законов о борьбе с организованной преступностью, принятые Федеральным собранием, были вотированы Президентом РФ по этим мотивам. Закономерно, когда криминальные реалии все же заставили принять соответствующие нормы о борьбе с организованной преступностью, они были восприняты буднично, ибо «весь пар ушел в свисток».

Таблица 1

Число зарегистрированных преступлений, совершенных организованными группами и преступными сообществами _(1996-1999 гг.)._

1996* 1997** 1998** 1999**

Всего 26 433 28 497 20 987 25 039

в том числе:

особо тяжких и тяжких *** *** 19 325 23 015

умышленных убийств 451 434 128 198

ум. причин. тяж. вреда здоровью 68 59 *** ***

изнасилований 111 40 50 69

терроризма *** 0 1 0

организации прест. сообщ. **** 22 36 108

бандитизма 262 337 388 426

вымогательств 1 784 1 432 1 183 1 010

разбоев 2 177 2 473 1 455 1 760

грабежей 937 925 504 504

краж 10 107 10 359 6 436 7 796

мошенничества 3 576 4 103 2 791 3 350

незак. приобр. оружия, боепр. 507 654 645 875

прест. в сфере экономич. деят. **** **** 1 715 1 628

* — действие УК 1960 г.

** — действие УК 1996 г.

*** — данные в отчетности отсутствовали

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

**** — уголовная ответственность введена новым УК

Напомним, в первоначальном тексте УК 1960 г. почти не было норм (кроме статьи о бандитизме и некоторых других деяний), предусматривающих ответственность за организационную преступ-ную деятельность. Некоторые нормы (совершение преступления организованной группой в качестве отягчающего обстоятельства, квалифицирующие составы кражи, грабежа, разбоя, мошенничества и др.) появились лишь в 1993-1994 гг.). В УК 1996 г. (вступивший в действие с 1997 г.) было внесено пять статей, предусматривающие уголовную ответственность непосредственно за организованную преступную деятельность, и 64 статьи, предусматривающих совершение преступления организованной преступной группой, в качестве квалифицированных составов. Осталось в нем и отягчающее

обстоятельство — совершение преступления организо-ванной преступной группой.

Значительное расширение уголовной ответственности за совершение преступления организованной преступной группой и преступным сообществом в новом УК, как видим по данным таблицы 1, существенно не отразилось на уровне выявляемых «организованных» деяний, так как учет преступлений, совершенных организованными преступниками, до введения нового УК был сильно завышенным (чем мы напугали и себя, и мир), так как он велся на основе оперативных данных (где были серьезные милицейские приписки), а после его введения — на основе результатов предварительного следствия. Статистика об организо-ванной преступности, с одной стороны, стала более объективной, с другой — прагматичной, так как доказать следственным путем признак организованности намного труднее, чем это делалось на основе оперативных данных, где возможны были любые приписки в целях показа успешности своей работы.

Оперативный учет данных об организованной преступности, начавшийся в 1989 г., включал в себя такой оценочный показатель, как общее число выявленных организованных преступных групп. Оно увеличивалось из года в год. В 1989 г. их оперативным путем было выявлено 489, а уже в 1995 — 8222. Рост в 17 раз. А число коррумпированных организованных групп увеличилось за то же время с 6 до 1034, т.е. более чем в 170 раз. Тогда как число учтенных преступлений, совершенных организованными группами, за эти же годы увеличилось с 2 924 до 26 433, или в девять раз (25, с. 306). Темп прироста данного показателя так же велик, но он не соизмерим с темпом прироста числа выявляемых организованных преступных групп. В процессе проведения предварительного следствия и суда эти данные подтверждались лишь частично. Поэтому оценка данных об организованной преступности до 1997 г. должна быть особо критичной.

Сопоставление данных за 1997-1999 гг. с показателями 1996 г. свидетельствует о том, что общее число преступлений, совершенных организованными преступными группами, практически мало изменилось. И это обоснованно. Поскольку и прежней и нынешней статистикой преступления регистрируются при наличии достаточ-ных оснований. Появились и новые тенденции: рост выявленных особо тяжких и тяжких преступлений, рост криминальной деятельности по организации преступного сообщества, бандитизма, а также незаконных действий с оружием, боеприпасами, взрыв-чатыми веществами и

взрывными устройствами. Эти тенденции, с одной стороны, свидетельствуют о неблагоприятных изменениях в структуре и динамике организованной преступности, с другой (поскольку эти данные не о всей реальной преступности, а только об учтенной ее части) — о рациональности и направленности на особо опасные деяния развертывающейся борьбы с организованной преступностью в России, о приобретении опыта следственными органами в раскрытии сложных организованных преступных посягательств.

$ 2. Результаты контроля организованной преступности

Оценивая работу правоохранительных органов по контролю организованной преступности, надо иметь в виду, что в силу сложности расследования этих деяний фактическая деятельность сотрудников органов правоохраны намного превышает ту, которая осуществляется по зарегистрированным в том или ином году преступлениям. Дело в том, что в каждый последующий год переходит значительное количество уголовных дел, которые не были завершены в предшествующие годы. Поэтому количество преступлений, уголовные дела о которых предварительным следствием закончены, например, в 1999 г., составляет 31 082, а из них зарегистрировано в названном году — 25 039 деяний, направлено в суд уголовных дел на 30 710 преступлений и приостановлено — на 183.

Для объективной оценки деятельности правоохранительных органов по контролю организованной преступности следует сопоставлять количество всех расследуемых в отчетном году деяний с показателями о направлении уголовных дел по ним в суд.

Таблица 2

Результаты деятельности правоохранительных органов по борьбе с организованной преступностью в 1999 г._

Расследовано деяний Направлено в суд Приостанов. следствие

Всего 31 082 30 710 183

в том числе:

особо тяжких и тяжких 28 799 28 653 172

умышленных убийств 387 387

изнасилований 83 81

терроризма - -

организации прест.сообщ. 126 126

бандитизма 491 485 9

вымогательств 1 178 1 175 19

разбоев 2781 2780 22

грабежей 732 732 4

краж 22 700 22 618 127

мошенничества 3 769 3 733 53

незак. приобр. оружия, боепр. 138 138

прест. в сфере экономич. деят. 1910 1775 19

Высокие показатели (98,8%) направления уголовных дел в суд по преступлениям, совершенным организованными криминальными группами (сообществами), не должны нас обольщать. Дело в том, что деяния, совершенные организованными преступными группами, попадают в данный учет только тогда, когда уголовное дело раскрыто и есть достаточные доказательства о совершении преступления именно организованными преступниками. Тогда как те деяния, которые хотя и были совершены рассматриваемыми преступниками, но это бесспорно не установлено, в данный учет не попадают.

Например, в 1999 г. расследовалось 25 случаев терроризма, в том числе зарегистрированных в этом году — 20. Данное деяние, как правило, совершается организованными преступными группами и преступными организациями (сообществами). Но ни одного дела не было окончено расследованием, т.е. не было доказано, что какой-то террористический акт был совершен преступной организацией (группой), поэтому в таблице 2 мы никаких данных о терроризме не находим. Вместо них стоит прочерк.

Таким образом очевидно, что имеющиеся данные об организованной преступности далеко неполны. И это можно оценивать как недостаток. Но имеющиеся данные объективны, поскольку основа-ны на результатах предварительного следствия, когда преступление раскрыто и дело о нем направляется в суд или приостанавливается. А это уже можно рассматривать как достижение последних лет по сравнению с теми данными, которые формировались на основе сведений, полученных оперативным путем.

Более объективно о работе правоохранительных органов по расследованию преступлений, совершенных организованными группами (преступными сообществами), можно судить по данным об установленных субъектах этих деяний.

Таблица 3

Сведения об участниках организованных групп и преступных сообществ (преступных организаций), _совершивших преступления в 1999 г._

Выявлено Привлечено Организаторов преступлений Арестовано Иностранцев Судимых В розыске

Всего 17 083 16 623 2 586 9 564 600 5 886 131

в том числе:

особо тяжких и тяж. 16 088 15 910 2 466 9 317 577 5 558 127

умышленных убийств 603 597 130 468 11 258 13

изнасилований 50 50 3 39 1 19 -

терроризма - - - - - - -

организации прест. сообщ. 190 188 35 118 - 59 -

бандитизма 918 901 230 730 26 378 10

вымогательств 848 839 133 511 29 333 8

разбоев 3 066 3 053 435 2156 111 1 231 18

грабежей 465 463 64 265 10 193 3

краж 4 399 4 372 650 2 341 56 1 603 25

мошенничества 1 160 1 148 210 537 79 192 12

незак.приобр.оруж. 19 19 5 12 - 7 -

прест.в сфере экон. 1 094 916 172 354 71 135 10

Сопоставление данных таблиц 2 и 3 показывает: на одного выявленного организованного преступника приходится около двух установленных деяний. В действительности их число больше по меньшей мере на порядок. Вывод один: правоохранительные органы устанавливают далеко не всех организованных преступников и лишь небольшую часть совершенных ими преступлений. Данные таблицы 3 свидетельствуют также о том, что абсолютное большинство выявленных организованных преступников привлекается к уголов-ной ответственности (97,3%) и арестовывается (57,5%); среди них 16% составляют организаторы преступлений, 34,2 — ранее совер-шавшие преступления и судимые, 3,6% — иностранные граждане, главным образом, из стран СНГ и лишь около одного процента находятся в розыске. По конкретным видам преступлений данные соотношения разнятся, но общие закономерности распределения сохраняются.

В организованной криминальной деятельности значительное место занимают должностные лица, совершающие преступления в составе преступных объединений. Их преступная деятельность обычно связана с использованием служебного положения.

Таблица 4

Сведения о лицах, совершивших экономические преступления в составе

организованных групп и преступных сообществ в 1999 г.

Выявл. лиц Привл. лиц Собств. и предпр. Руковод. Работников

Коммер. Кред Фин. Банк. Право- охр. Орг.

всего прест. 3100 28 500 267 213 133 30 35

в том числе:

присвоение, растрата 376 364 6 54 10 14 1

незак.предпр 477 353 87 22 35 1 -

незак.банк.деят. 10 10 1 2 2 - -

легализ.денег 9 9 5 1 4 - -

подд.денег 284 383 9 3 4 - -

подд.кред. док. 4 4 - - - - -

контрабанда 98 98 19 7 6 - 4

Продожение таблицы 4

преступления, связанные с:

фин-кред.сист. 479 459 34 57 30 10 -

потреб.рынком 472 429 72 25 35 4 1

внешнеэк.деят. 119 109 24 9 17 - 15

приватизацией 30 30 - 4 - - -

В 1999 г. всего в России было зарегистрировано 331 623 преступления экономической направленности, в том числе 7 577 деяний, совершенных организованными группами и преступными сообществами (организациями). При расследовании организо-ванных экономических деяний было выявлено 3 100 преступников,

Таблица 5

Сведения об изъятии материальных ценностей и имущества _(1997-1999 годы)_

1997* 1998 1999

Установ. сумма мат. ущерба (тыс. руб.) ** 697 538 1 445 220

Изъято:

денег наличных (тыс. руб.) 11 992 21 485 43 768

иностр. валюты (в долл. США) 589 755 484 100 139 397

ценных бумаг, карт.,чеков (тыс. руб.) ** 13 632 2013

имущества на сумму (тыс. руб.) 77 650 87 090 193 648

подд. денег на сумму (тыс. руб.) ** 629 10 983

в т.ч. долл. (тыс. долл.) ** 460 10 255

культ. и ист. ценностей (ед.) ** 18 62

драг. металлов (грамм) 66 571 108 053 1 309 020

драг. камней (карат) ** 779 177

цветн. металлов (кг) ** 74 220 62 693

нефти, нефтепрод. (т) ** 0 15

огнестр. оружия (ед.) 1014 568 734

боеприпасов (ед.) 26 925 13 408 20 547

взрыв. веществ (кг) ** 28 67

взрыв. устройств (ед.) ** 274 116

нарк., и др. сильнодейст. в-в (грамм) 305 000 1 383 783 934 535

* — в 1996 г. суммы измеряются в млн. руб. (до деноминации).

** — сведения не собирались.

среди которых оказалось 267 собственников и предпринимателей без образования юридического лица, 213 руководителей, 133 работника из

коммерческих структур, 30 — из кредитно-финансовой и банковской системы и 35 из правоохранительных органов.

Важным параметром социально-правового контроля организованной преступности являются сведения об изъятии материальных ценностей и имущества в целях обеспечения гражданского иска или возможной конфискации по преступлениям, совершенным организованными группами и преступными сообществами (организациями). Этот показатель из года в год возрастает.

Характер и объемы материальных ценностей, изъятых у преступников в целях обеспечения гражданского иска или возможной конфискации, свидетельствуют о направленности деятельности организованной преступности, ее размахе, а также о результа-тивности работы правоохранительных органов в борьбе с организо-ванными преступными группами, преступными сообществами (организациями).

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Примерный пересчет всех изъятых материальных ценностей в рубли показывает, что их общая сумма намного превосходит установленный предварительным следствием ущерб, причиненный преступниками. И это дополнительно подтверждает наш прежний вывод о том, что правоохранительная система не в состоянии вскрыть всю криминальную деятельность организованной преступ-ности. Да и не только организованной. Подобное наблюдается во всех странах. В некоторых из них, например в США, существует институт «сделки о признании вины» (27, с.167-186), который предполагает правовое оправдание частичного установления преступной деятельности в суде в целях хоть какого-то наказания виновного, поскольку полиции не представляется возможным полного установления совершенных виновным преступлений.

$ 3. Выводы и предложения по совершенствованию взаимодействия правоохранительных органов России и США по контролю организованной преступности

1. В данном анализе были раскрыты:

- краткая история возникновения и формирования организо-ванной преступности в России в советское время и особенно в период ее стихийного и непродуманного реформирования;

- становление уголовного законодательства, на основании которого осуществлялась и осуществляется борьба с организованной преступностью;

- содержание действующего законодательства по борьбе с организованной преступностью (УК РФ 1996 г.);

- характеристика и полномочия органов прокуратуры, внутренних дел, безопасности, налоговой полиции и других правоохранительных учреждений, осуществляющих социально-правовой контроль над организованной преступностью и ведущих уголовно-правовую борьбу с ней;

- содержание и возможности официального учета и отчетности правоохранительных органов, на основе которого осуществляется мониторинг состояния и тенденций организованной преступности, ее прогнозирование на ближайшее будущее и разработка адекватных мер борьбы с организованной преступностью и ее предупреждения;

- криминологическая характеристика организованной преступности в целом и ее отдельных видов в России на основе официального учета и отчетности;

- практические результаты контроля организованной преступ-ности и борьбы с ней по выявленным деяниям, участникам организованных преступных групп, преступных сообществ (органи-заций), материальному ущербу, причиненному организованной преступностью и изъятыми материальными ценностями у преступников.

Перечень анализируемых вопросов дает относительно полное представление о состоянии и тенденциях организованной преступ-ности в России, о правовых, организационных, аналитических и иных мерах, предпринимаемых государством в борьбе с опасной организованной преступностью.

2. Объективное и непредвзятое изложение этих вопросов показывает, что положение дел с организованной преступностью в России и предпринимаемые меры по контролю над ней не подтверждают тех стереотипов в средствах массовой информации, особенно зарубежных, которые неустанно трубят о творящемся в России уголовном беспределе и неспособности государственных органов его контролировать и с ним бороться.

Организованная преступность в России действительно представляет огромную опасность для дальнейшего политического, экономического и демократического реформирования страны и обеспечения безопасности ее граждан. Почти бесконтрольное разрастание организованной преступности в период распада СССР, разрушение государственных институтов авантюристами от демократии, разрастание межнациональных конфликтов под руководством

рвущихся к власти и собственности националистически настроенных лидеров, проведение криминальной приватизации государственной и общественной собственности, массовая криминализация правящей, политической и экономической элиты и обнищание населения давно осознаются и большинством народа, и различными ветвями власти. В связи с этим предпринимаются необходимые и практически реализуемые меры по восстановлению социального контроля за общественно опасной деятельностью на новой демократической правовой основе.

Анализ организованной и иной преступности в странах СНГ и других постсоциалистических странах Восточной Европы показывает, что аналогичные процессы в той или иной мере протекали во всех этих государствах. Есть достаточные основания полагать, что переход от социализма к капитализму и глубокое реформирование общества не могут быть плановыми и бесконф-ликтными, тем более в такой огромной и многонациональной стране как Россия, где более 70 лет господствовала коммунистическая идеология. И все это необходимо учитывать при оценке борьбы с организованной преступностью в России.

3. Борьба с организованной преступностью в России, США и в мире в целом требует ее глубокого сравнительного межстрановедческого и мирового анализа. Дело в том, что преступность и особенно организованная, национальная и транснациональная в разных странах при тех или иных особенностях имеет схожие причины и условия, аналогичные формы проявления и общественно опасные последствия. Имеющаяся одинаковость проблемы требует унификации средств и мер борьбы. И хотя в последние годы под воздействием ООН, Интерпола и других международных органи-заций идет противоречивый процесс сближения уголовного законодательства, на основе которого осуществляется борьба с организованной преступностью, тем не менее национальные, правовые, организационные, аналитические и иные условия борьбы с ней очень различаются.

Одни страны добились успеха в одном, другие — в другом и т.д. Изучение успехов и недостатков правоохранительной деятельности разных стран несет в себе много позитивного. Особый интерес может представлять сравнительное изучение борьбы с организованной преступностью в США (которые имеют многолетний опыт такой борьбы) и России, где организованная преступность в современном виде сформировалась в последнее десятилетие, и разработка мер борьбы с ней

только начинается. У нас есть и общие проблемы, обусловленные взаимопроникновением американских организо-ванных преступников в Россию и российских — в США. Давно началось практическое сотрудничество правоохранительных органов наших стран.

Наряду с этим идет тенденциозный процесс обвинения России в экспорте организованной преступности в США и другие страны. Реально же наблюдается совсем другой и более опасный процесс взаимопроникновения организованных преступников одних стран в другие. Изучение его требует не журналистских сенсаций, а объективного научного анализа различных аспектов этого процесса на основе более или менее надежных официальных статистических и социологических данных.

4. Было бы чрезвычайно полезно совместно с американскими исследователями провести сравнительный анализ рассматриваемых вопросов по материалам России и США. Подобные исследования проводились по общей части уголовного права (56), где в сравнительном плане рассматривались основные институты уголовного права в России и США. Аналогичные работы выполнены и в области уголовного процесса.

Сравнительное исследование комплекса вопросов (историчес-ких, законодательных, организационных, статистических, криминологических) борьбы с организованной преступностью в России и США в специальном Центре изучения транснациональной преступ-ности Института государственной деятельности при Американском университете с участием российских ученых на основе сопоставимых методик и репрезентативных данных имело бы более важное научное и практическое значение для обеих стран, чем привычное сопостав-ление правовых установлений или тенденциозная политизация тех или иных фактов. Ибо между писаной реальностью (законы, прецеденты и т.д.) и фактической реальностью, формируемой на основании действующего законодательства, скрывается очень много серьезных противоречий, которые могут быть более продуктивно выявлены при сравнительных социально-правовых, социологи-ческих, статистических и криминологических исследованиях, т.е. с использованием не только нормативных, но и фактических материалов.

Основной трудностью сравнительных криминологических исследований является отсутствие каких-либо статистических и социологических данных по организованной преступности в США. Профессор Американского университета Л.Шелли пишет: «Амери-

канская уголовная статистика не отражает сложности проблемы организованной преступности. В соответствии с Единым отчетом о преступности национальной уголовной статистики, собираемой под руководством Министерства юстиции, каждое преступление регистрируется по наиболее серьезному его компоненту. Например, если преступная группа совершает убийство в процессе ограбления грузовика с товарами, то преступление будет зарегистрировано в уголовной статистике как убийство. Поэтому на сегодняшний день нет базы данных, характеризующих количество совершаемых организованной преступностью преступлений на территории Соединенных Штатов. Отсутствуют также количественный показа-тель существующих преступных групп» (59, с. 521). Действительно, в Руководстве единого учета преступности, где подробно расписаны правила учета восьми индексных деяний, нет никаких сведений об учете организованной, экономической, коррупционной и иной преступности. В федеральном и штатном уголовном законода-тельстве США значится до 300 видов преступных деяний, а на федеральном уровне учитывается только восемь видов (73).

Не находит отражение в уголовной статистике США и широкое применение закона RICO, принятого для борьбы с организованной преступностью. В США опубликовано большое число книг об организованной преступности (64, 68, 69), но в них нет обобщаю-щего анализа проблемы. В них доминирует журналистское описание конкретных деяний и конкретных преступных семей (кланов). Аналогичный описательный и умозрительный подход наблюдается и при анализе российской организованной преступности, которая, якобы, заполонила США (67, 72). Даже исследование, проведенное Центром стратегических и международных исследований под руководством бывшего директора ЦРУ США У.Вебстера о российской организованной преступности, в котором сделаны важные выводы и для России, и для США, опиралось на тенденциозные газетные статьи (71).

На основе отдельных фактов целого вала журналистских сенсаций, как показывают статьи об утечке капиталов из России через Bank of New York (16, 70) делаются умозрительные обобщающие умозаключения необъективного характера. Черным цветом рисуются лишь представители России. Хотя каждому мало-мальски думающему человеку ясно, что перевести нелегально через ведущий нью-йоркский банк из России 7 млрд. долл. невозможно без участия руководящих американских банкиров. И на вопрос, чья банковская мафия более

криминальна, можно будет ответить лишь после серьезного непредвзятого расследования. На такой научной основе очень трудно проводить сравнительные исследования. Но они чрезвычайно важны. И при обоюдном желании можно бы было выработать соответствующие социологические и статистические методы таких исследований.

Г л а в а 3

СОЦИАЛЬНЫЕ ПРИЧИНЫ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

Организованная преступность за последнее десятилетие стала в России одним из наиболее негативных дестабилизирующих фак-торов общественной жизни, подлинным социальным бедствием. Причиняя значительный ущерб государству, общественным объеди-нениям и гражданам, организованная преступность стремится приобрести политическое влияние, занять командные высоты в разных сферах жизни, включая и международные связи. Успешно бороться с нею, не зная исторических предпосылок и современных причин этого явления, невозможно. Вот почему изучение социальных корней организованной преступности в России представляется весьма актуальной задачей.

$ I. О концепции причин преступности

В методологических целях необходимо вначале сделать несколько замечаний относительно самой концепции причин преступности. Сделать это нужно, в частности, потому, что в криминологии, как, впрочем, и в других социальных науках, нет единой точки зрения по этому вопросу. Нет даже общего мнения относительно возможности выработать такую точку зрения.

Известно, что многие зарубежные ученые не придают существенного значения проблеме причин преступности, в том числе организованной, ограничиваясь в лучшем случае перечнем основных событий, приведших к могуществу преступных корпораций. Иногда все объяснения этого процесса сводятся к характеристике личностей — главарей мафии, правительственных чиновников, ей способст-вовавших, а также упоминанию конкретных фактов, повлиявших на возрастание

или упадок активности мафиозных групп (например, «сухой закон» в США). Но фрагментарные подходы, разумеется, не могут дать достаточно полного представления о социальной, экономической, политической и духовно-нравственной основе такого значительного явления, как организованная преступность; да они и не рассчитаны на это.

В отечественной традиции, начиная еще с XIX в., наметился иной подход, созвучный социологической школе в криминологии и правоведении, — возможно, в ущерб другим полезным подходам. Он заключается в стремлении связать природу и причины негативных явлений, включая преступность, с жизнедеятельностью всего общества, его экономическим, политическим и иным состоянием. Отечественные ученые, стоявшие на демократических позициях, никогда не отрывали происхождение негативных процессов от социальной природы того строя, в котором эти процессы возникли. Такая позиция находила отражение в науке даже при советской власти (13), когда официальные лица и учреждения объявляли преступность явлением исключительно пережиточного характера, а признание связи преступности с социализмом рассматривалось как крамола.

Сейчас, конечно, таких идеологических препятствий нет, но вопрос о причинах преступности, в том числе организованной, остается сложным и не вполне проясненным.

Суммируя различные точки зрения отечественных крими-нологов по вопросу о причинах преступности, А.И.Долгова выделяет четыре основные позиции (48, с. 55 и сл.).

1. Многофакторный подход, берущий свое начало от так называемой «теории факторов» XIX в., которая в число причин преступности с равным основанием включала климат, расу, пробелы воспитания, цены на продовольствие, темперамент, дурное окружение, наследственность, недостатки государственного управ-ления и многое другое (насчитывали несколько сотен факторов). Важно отметить, что многозначность причинных связей, множест-венность причин преступности действительно имеет место. Ущерб-ность теории факторов не в перечислении этих разнообразных обстоятельств, а в том, что, во-первых, между ними не устанавливается никакой иерархии, все они рассматриваются как одинаково важные, а, во-вторых (и это главное), не выявляется механизм их влияния на поведение человека и, следовательно, на преступность (22, с. 116 и др.).

Попытки преодолеть недостатки многофакторного подхода привели в нашей науке к стремлению выделить основную, главную причину. В свою очередь, это выразилось в следующих точках зрения:

2. В качестве причины рассматривается внешнее, большей частью силовое воздействие (например, вовлечение несовершен-нолетнего в преступную деятельность или, для политических преступлений, — происки иностранных спецслужб). Применительно к организованной преступности такое объяснение связывается с активностью главарей преступных организаций, иногда — с деятельностью финансовых воротил — «олигархов», короче говоря — с индивидуальной или совместной деятельностью отдельных лиц — руководителей преступного мира. Отсюда уверенность некоторых политиков, а отчасти и работников правоохранительных органов, что для ликвидации организованной преступности достаточно посадить за решетку ее главарей.

3. Сведение причин преступности к индивидуальной или общественной психологии. Основным звеном в цепи причин и следствий единичного преступления признается так называемая антиобщественная установка личности, большое внимание которой уделялось в 60-70-х годах (54). Это касается индивида, а если говорить о преступности в целом, то ее причинами признаются особенности (изъяны) общественной психологии населения. Как писала Н.Ф.Кузнецова, «причины в социальной детерминации, на наш взгляд, всегда субъективные, относящиеся к сфере сознания и социальной психологии» (21, с.29). Тем самым объективные социально-экономические, политические, демографические и другие факторы признаются не более чем способствующими условиями, отодвигаются на второй план.

4. Причиной преступности признается взаимодействие социальной среды и личности (субъектов преступлений) в определенных условиях места и времени. Это верное объяснение, однако, оно недостаточно конкретно. Ведь надо раскрыть особен-ности как данной исторической среды, так и типы личности, особенности социальных групп и слоев населения, которые реагируют на существующую социально-экономическую, полити-ческую, духовную ситуацию противоправным образом.

Надо сказать, что все эти объяснения разумны, но их надо сочетать и интегрировать в единую концепцию. В этой связи нам кажется более продуктивным многоуровневый подход к причинному объяснению

рассматриваемых явлений. При этом следует выделить три уровня анализа преступного поведения.

На нижнем уровне (индивидуального поступка) изучается психологический механизм отдельного преступления, личность преступника, мотивы и цели его поведения (в том числе и индивидуальные причины участия в преступной организации).

Второй, более высокий уровень — социологический. Он дает возможность проанализировать социальную природу общества, как его особенности в исторической ретроспективе, так и конкретные современные процессы в экономической, политической, социальной (в узком смысле слова) и духовной сферах жизни, с тем, чтобы раскрыть механизмы их влияния на преступное поведение людей. Именно здесь следует использовать концепцию взаимодействия личности и среды. Этому уровню анализа мы уделяем в дальнейшем главное внимание.

Говоря о социальных причинах организованной преступности, мы не отбрасываем других аспектов этой проблемы и, соответственно, других ее причин: психологических, организа-ционных, технических, наконец, этнических и международных. Но, на наш взгляд, социальный подход является ведущим, главным.

Касаясь этого подхода, А.И. Долгова верно отмечала, что при анализе социальных причин преступности в России представляют интерес: 1) особенности социальной среды в разных регионах страны до начала перестройки, в период перестройки и в период реформ; 2) характеристика населения регионов в указанные периоды, его социальные типы; 3) изменения социальной среды и типов личности, а также характеристик разных социальных групп в регионах; 4) трансформация условий взаимодействия среды и населения, типов личности; 5) современная характеристика социальной среды, типов личности и соответствующих социальных групп, а также их взаимодействия (48, с.55). Иными словами, речь идет о динамике развития причин организованной преступности в пространстве и времени, — причин, понимаемых как «сложная многоплановая детерминация, в том числе и самодетерминация» (48, с.55 и сл.) преступной деятельности.

Наиболее высокий уровень анализа — философский. Не останавливаясь на нем специально, отметим лишь, что на этом уровне подлежат объяснению объективные социальные противо-речия различных типов общественного устройства, в том числе и тех, которые пережила и переживает Россия. Философское объяснение в известной

мере дает возможность судить о перспективах развития организованной преступности, — разумеется, в пределах тех знаний, которыми мы сегодня располагаем.

$ 2. Природа организованной преступности

К. Маркс в свое время охарактеризовал преступление как борьбу изолированного индивида против господствующих условий его существования. Возможно, верное для своего времени это определение явно не подходит для современной организованной преступности. Во-первых, для данного вида преступности изолиро-ванный индивид не характерен; действует не отдельная личность, а сплоченная группа. Во-вторых, эта группа не столько борется против господствующих экономических и иных условий жизни своего общества, сколько активно и весьма эффективно использует их, паразитирует на них и даже порой изменяет их к своей выгоде.

Организованная преступность в России — это порождение конца XX в., и хотя она имеет значительную специфику по сравнению с зарубежной преступностью, все же природа у них одинакова. Почти все определения организованной преступности сходятся в том, что это некая нелегальная система социальных отношений, в основе которых лежит экономическая деятельность, осуществляемая по капиталистическому типу. При этом главная ее цель — получение незаконной прибыли (39, с.42, 43 и сл.). Почти аналогично определение организованной преступности как «системы социальных связей и отношений, сложившихся по поводу извлечения незаконной прибыли... Сущностной функцией организованной преступности является достижение максимальной эффективности преступной деятельности по извлечению высоких и сверхвысоких доходов» (41, с.59).

Системообразующие признаки организованной преступности названы многими исследователями. Это, во-первых, устойчивый характер преступного объединения, рассчитанного на длительную деятельность; во-вторых, незаконный, противоправный характер этой деятельности; в-третьих, извлечение максимальной прибыли как основная ее цель; в-четвертых, сложная иерархическая система построения преступного сообщества с разграничением функций его участников; в-пятых, использование коррупции работников органов власти и управления, а также правоохранительных органов для обеспечения безопасности своей деятельности; в-шестых, стрем-ление к

монополизации (установлению контроля) в определенной сфере деятельности или на определенной территории (41, с.4-5).

Другие авторы добавляют к этим признакам планирование преступных действий; организацию охраны и самозащиты (А.И.Долгова); наличие собственной системы санкций и поощрений; кооперацию организованных преступных группировок; активное распространение антиобщественной идеологии; взаимопомощь (Н.А.Стручков); проникновение в легальный бизнес; использование наиболее рентабельных, выгодных форм и областей деятельности (О.В.Пристанская) и др. (39, с. 8-10, 24-25 и сл.)

Подчеркивание в первую очередь экономической, предпринимательской направленности организованной преступности отличает российское понимание этого явления от ряда зарубежных определений, которые охватывают, по-видимому, более широкий спектр преступной деятельности. Так, американским законом о контроле над преступностью и безопасностью на улицах (1968 г.) организованной преступностью признавалась «противозаконная деятельность членов высокоорганизованной и дисциплинированной ассоциации, занимающейся поставкой запрещенных законом услуг, включая эксплуатацию азартных игр, проституцию, ростовщичество, распространение наркотиков и иную противозаконную деятельность подобного рода организаций». Под последние слова этого определения, надо полагать, подпадают и различного рода политические, в том числе экстремистские, объединения, не имеющие к организованной преступности (в нашем понимании этого явления) прямого отношения.

Перечисленные выше признаки организованной преступности в значительной мере объясняют, почему она выделилась из общеуголовной преступности в особую, самостоятельную форму. Главная причина здесь в том, что организация преступных груп-пировок как эффективно действующих современных учреждений (предприятий) оказалась гораздо более выгодной, чем индиви-дуальный, разрозненный и разобщенный преступный промысел.

Рассматривая этот вопрос, Р.Айдинян и Я.И.Гилинский исходят из того, что преступная организация есть специфическая разновидность трудового коллектива, а с экономической точки зрения — такая же профессия как и многие другие (41, с. 2-3). Вместе с тем организованная профессиональная деятельность в любой области оказывается более эффективной и, следовательно, более выгодной. Эта эффективность достигается взаимопомощью, специализацией и кооперацией

участников, повышением за счет совместной деятельности объема производимых операций (преступная организация похищает ценности в таких размерах, которые и не снились преступнику-одиночке), возможностью выделять специальные силы и средства для обеспечения собственной безопасности и для установления выгодных контактов, связей в финансовых, промышленных, управленческих, правоохранительных сферах и др.

Вполне понятно, что организованная преступность не может вытеснить все индивидуальные преступления. Ведь во многих случаях преступление порождено конкретными межличностными отношениями (мотивы мести, зависти, ревности и т.п.), связано с аффектом, случайной ссорой, особой жизненной ситуацией, непредсказуемыми поступками психопатических личностей, включая серийных убийц. Да и преступления, совершаемые по неосторожности, не имеют к организованной преступности прямого отношения.

Одной из важных черт, объясняющих эффективность организованной преступности, является ее функциональность. В советское время социальная и экономическая функциональность любого вида преступности полностью отрицалась, хотя каждому было понятно, что спекуляция, торговое посредничество, частнопредпринимательская деятельность удовлетворяли многие нужды населения, с которыми не справлялась государственная торговля (не случайно с началом реформ все эти действия были декриминализированы). Что же касается современной организо-ванной преступности в России, то она фактически овладела всеми современными методами эффективного хозяйствования, включая умелую (и беспощадную) борьбу с конкурентами, долгосрочный зондаж рынка, использование международных связей и др.

Как отмечает Г.Забрянский, преступные организации более успешно, чем, например, агропромышленный комплекс, применяют новые технологии, позволяющие значительно увеличить выход продукции из имеющегося сырья, современные способы хранения и транспортировки сельскохозяйственной продукции и т.д. Обладая крупными суммами наличных денег, базами хранения, хорошо организованной сетью перекупщиков, дельцы преступного мира сосредоточивают у себя значительную товарную массу, что позволяет им круглый год устанавливать и поддерживать высокие рыночные цены (41, с.46). При этом значительные доходы преступные группы получают за счет выпуска неучтенной, не облагаемой налогами или

фальсифицированной продукции, которая тем не менее пользуется высоким спросом у населения (например, винно-водочные изделия), так как она дешевле.

Р.Айдинян и Я.Гилинский дополняют эти экономические соображения следующим: «у нас преступные организации начинают выполнять функции органов власти, управления, правосудия» (41, с.5). Они, например, восполняют потребность предпринимателя в защите. Как откровенно заявил один из опрошенных Я.Костю-ковским членов преступной организации, «я беру на себя то, что не может сделать государство — обеспечить нормальный бизнес и безопасность. Я это делаю и делаю неплохо...» (41, с.41).

Такого рода функциональность нашей организованной преступности свидетельствует, разумеется, о двух «сторонах медали»: с одной стороны, об эффективности и успешности организованной преступной деятельности, а с другой стороны, об исключительной слабости государства и гражданского общества, их бессилии в выполнении своих прямых функций. Оба эти обстоятельства в совокупности объясняют характерные черты российской организованной преступности: громадный ущерб, причиняемый ею обществу; относительную массовость распространения; быструю и успешную интернационализацию, особенно на постсоветском пространстве; успешное в целом проникновение в легальный бизнес и сращивание с ним; трудность борьбы с организованной преступ-ностью имеющимися в распоряжении государства и общества правовыми, техническими и экономическими средствами. Эти же обстоятельства позволяют лучше понять причины возникновения и развития организованной преступности в нашей стране.

$ 3. Социальные истоки организованной преступности

Все исследователи начального периода существования в России (СССР) организованной преступности сходятся на том, что им явилось возникновение в недрах социалистического хозяйства «теневой экономики», т.е. нелегального производства и распределения товаров. Большинство относит это явление к так называемому «застойному периоду», т.е. к 60-70 гг. XX в. Однако, по мнению А.С.Емельянова, теневая экономика в нашей стране возникла значительно раньше: «Незаконный бизнес, из которого сегодня исходят, анализируя организованную преступность, сущест-вовал в нашем обществе на

протяжении всей его послере-волюционной истории» (39, с.105). Уже в 20-е годы экономика делилась на официальную и неофициальную. В период НЭПа незаконный бизнес сократился, так как многие его формы были легализованы. После отмены НЭПа, когда государство предприняло наступление на частное хозяйствование, последнее вначале пыталось сопротивляться (крестьянские восстания, саботаж частных торговцев и др.), но затем перешло к иной тактике: приспособление к политической и экономической ситуации, уход «в подполье», уклонение от контроля и установление коррумпированных связей с государственными чиновниками.

Теневая экономика с самого начала представляла собой неизбежную реакцию на запрет свободного рынка и сверхцент-рализованное управление сферой производства и распределения. А в застойные годы, когда такое управление стало серьезно подрывать экономическую основу страны, теневое производство, распреде-ление и преступное перераспределение собственности стали приобретать все более широкий размах. Появились крупные дельцы. По данным исследований Института Прокуратуры СССР, в XI пятилетке на 4% всех расхитителей, совершивших хищения в особо крупных размерах, приходилось более половины всей суммы похищенного (39, с. 117). Получили распространение приписки к государственной отчетности, взяточничество, спекуляция, коммер-ческое посредничество. Существовали не только подпольные, нигде не зарегистрированные производственные цеха, но даже крупные предприятия. Целые отрасли хозяйства, например, заготовка и переработка хлопка, бытовое обслуживание населения, местная и легкая промышленность, торговля и общественное питание попали в руки дельцов, действовавших в то время «под крышей» государст-венных предприятий или кооперации.

Уже тогда стали складываться деловые отношения теневых предпринимателей с профессиональными преступниками из уголов-ной среды. Вначале это была выплата шантажистам части доходов теневиков, затем сложился некий компромисс: дельцы стали использовать преступников-профессионалов для устранения конкурентов, контроля за соучастниками и для своей охраны, а лидеры преступного мира становились компаньонами предпри-нимателей, вкладывая в бизнес собственные средства.

Резюмируя соображения исследователей о первоначальных истоках организованной (теневой) преступности в России, можно согласиться с Г.Забрянским, что одним из них в обществе допе-рестроечного периода

явился монополизм власти и собственности. Неизбежным следствием этого монополизма стала неспособность общества воспроизводить необходимый минимум ресурсов, возник-новение дефицита на товары и услуги. В такой ситуации преступность используется как инструмент удовлетворения неко-торых общественных потребностей и на этой основе складываются группы и организации, превращающие незаконную экономическую деятельность в прибыльный и постоянный бизнес (41, с.42-45).

Нетрудно заметить существенное различие между первоначальными причинами и формами деятельности организованных преступных групп в СССР и на Западе. Ведь у нас они возникали в условиях того монополизма государственной власти и собствен-ности, которого в капиталистических странах не было. Поэтому в последних незаконная экономическая деятельность развивалась по другой линии, а именно путем производства и распространения запрещенных товаров и услуг: наркотики, проституция, порно-бизнес, торговля оружием, азартные игры и т.п. У нас же «теневики» заполняли ниши, образуемые дефицитом обычных товаров народ-ного потребления — от автомобилей до полиэтиленовых мешков.

Жесткий пресс сталинской и отчасти последующей уголовной политики в СССР не дал возможности развиться гангстеризму, а отсутствие частной собственности сдерживало стремление к накоплению очень больших богатств. Их ведь просто негде было использовать: размеры индивидуального имущества (дома, дачи, автомашины) законом были ограничены, выезд за границу затруднен, а разгульный образ жизни привлекал внимание общественности и государственных органов. Все эти ограничения отпали с началом перестройки, и вот тогда организованная преступность в России действительно стала превращаться в значимый фактор экономической и политической жизни.

$ 4. Социальные причины развития организованной преступности

Основополагающей причиной развития организованной преступности в перестроечный и последующий (современный) периоды явилась смена общественного строя — восстановление частной собственности, переход к рыночной экономике, разрушение «командно-административной» системы. Абстрактно говоря, в использовании

инструментов рыночного хозяйства нет ничего преступного, более того — экономически они неизбежны и необходимы. Но все дело в том, что в наших условиях эти коренные изменения не были должным образом подготовлены и сопро-вождались целым рядом обстоятельств, способствовавших ожив-лению и развитию организованной преступности. К ним относятся: однобокий, по сути дела конфискационный для большинства населения характер проведения экономических реформ, развал системы финансового, банковского и производственного контроля, разрушение правовых механизмов хозяйственной деятельности, падение курса рубля и резкая поляризация доходов населения, идеологический вакуум и упадок общественной морали. Иными словами, неумелый и неподготовленный переход к рыночной экономике создал в стране такие условия, при которых нарушение законов превратилось в вынужденный образ жизни заметной части населения, а организованная преступность стала выгодной и доста-точно безопасной формой деятельности наиболее активных его слоев.

Известный правозащитник, физик Ю.Орлов, проживающий сейчас в США, отмечал: «Очень много негатива создано самими демократами. Главное — они «строили капитализм». Нельзя строить капитализм. Капитализм должен развиваться — он не должен выстраиваться под идеологические схемы. А его строили, причем по коммунистическим учебникам. Поскольку революция 17-го шла под лозунгом «грабь награбленное», то и капитализм понимается как грабеж, а рынок понимается как нечто действительно стихийное. Нет этого в цивилизованных странах! Уже давным- давно...» (8, с.7).

Рассмотрим причины развития организованной преступности несколько более подробно. Прежде всего, об экономических факторах.

1. В основе экономических реформ, как известно, лежала идея развития свободного предпринимательства, которое, по замыслу авторов реформ, автоматически приведет к росту производства, возникновению полноценного рынка, повышению доходов насе-ления и, соответственно, росту благосостояния страны. Все это не было сопоставлено с российской реальностью, экономически и политически проработано и продумано. А в практическом отно-шении при проведении реформ была допущена масса грубых ошибок.

Например, как отмечает А.И.Долгова, тезис о развитии предпринимательства реализовывался в условиях полного отсутствия системы поддержки добросовестного предпринимательства и лишения

населения честно приобретенных сбережений. Таким образом, накопленные семьями средства не могли быть исполь-зованы ни на поддержку тех, кто хотел бы испытать себя в бизнесе, ни на покупку акций приватизируемых предприятий (48, с.49 и сл.). Бездумный отпуск цен на все товары привел к массовому обнищанию населения. Одновременно реформаторы закрывали глаза на доходы, получаемые в нарушение законов, оправдывая это теми соображениями, что, якобы, исторически первоначальное накопление капиталов ни в одной стране не достигалось честным путем. Всему этому способствовали поспешное, криминологически не защищенное развитие кооперации, стремительный отказ государства от управления промышленностью, от монополии на внешнюю торговлю и производство алкоголя, затем — практическое отсутствие государственных и таможенных границ со странами СНГ, бесконтрольный пропуск товаров и лиц через внешние западные и восточные границы России и др.

«Административный контроль «вымирал», а экономический, финансовый, валютный, налоговый, таможенный, пограничный контроль, построенный на законах экономики, стал появляться лишь в 1995 г. До последнего времени не было сколько-нибудь адекватного и уголовно-правового контроля» (24, с.302 и сл.).

Особенно выгодным для организованной преступности стал практически неуправляемый и неконтролируемый процесс приватизации. По мнению Н.Я.Петракова, «проведенная прива-тизация ни на шаг не приблизила нас к эффективному управлению собственностью. Либо эта собственность оказалась в руках людей, которые не знают, как ею распорядиться (яркий пример — акционирование ЗИЛа), либо в руках тех, у кого появились «бешеные деньги» (в результате либерализации внешней торговли и т.п.), используемые для приобретения «сокровищ», либо у трудовых коллективов, не заинтересованных в развитии производства. Ситуацию усугубляет «ничейность» земли» (43, с.30).

Как считает Т.Дугина, все эти приватизационные особенности не были случайными ошибками властей; «акции государства и, в частности, Центробанка, были предприняты с целью сконцент-рировать денежную массу и канализировать ее движение на форсированное создание слоя крупных собственников. В таком случае становятся вполне объяснимыми массовое присвоение банковских средств путем различного рода махинаций и кажущаяся беспомощность государства установить надежный контроль за движением денежной массы... Можно

также предположить, что, наряду с законодательно обеспеченным разгосударствлением основных фондов, происходила неофициальная приватизация финансового капитала, без которой была бы невозможна приватизация государственной собственности» (41, с.65). Но ведь это означает, что государство на первом этапе экономических реформ своими руками создало финансовую базу для будущей организованной преступности, фактически «предоставило преступ-ным элементам и сообществам широкие возможности для перекачки финансового капитала в криминализированные коммерческие структуры». Одна из таких возможностей — резкое занижение балансовой стоимости государственных основных средств, подлежащих приватизации. Достаточно сказать, что по подсчетам экономистов рыночная стоимость национального богатства России на конец 1993 г. составляла около 4 500 трлн. рублей. Поэтому ваучер должен был стоить примерно 30 млн. рублей, тогда как продавался он в это время за 22-24 тыс. рублей, т.е. менее чем за тысячную долю своей реальной стоимости (41, с.66). По данным Генеральной Прокуратуры РФ, за 1994-1995 гг. выявлено около 10 тыс. грубейших нарушений в сфере приватизации, 135 норма-тивных актов признаны противоречащими законодательству.

Результатами отмеченных экономических процессов стали несколько характерных обстоятельств: а) появление у организо-ванных преступных сообществ мощной финансовой и имущест-венной базы; б) открытое или почти открытое участие преступных сообществ в легальной экономике, а также общественных и государственных структурах; в) создание в ее рамках новых структур, взявших на себя разработку и решение важных для криминалитета вопросов стратегии, тактики и идеологии экономической деятельности и создание постоянно действующих управляющих (отраслевых и региональных) центров; г) выход в международную финансовую, торговую и производственную сферу.

Изменились и направления деятельности организованных преступных сообществ. Теневая экономика частично сохранилась. Так, в 1996 г. по сравнению с 1993 г. число фактов незаконного предпринимательства выросло более чем в 9 раз, уклонения от уплаты налогов — в 14 раз, сокрытия прибыли в 5,3 раза и т.д. Одновременно часть прежней теневой экономики стала элементом симбиоза преступных и легальных экономических структур (предприятий, комбинатов, банков, торговых объединений и др.). В результате

экономика страны криминализирована, по отечест-венным данным, на 30-40 %, а по иностранным — более чем на 50 %.

Далее, приобрело широкие масштабы организованное расхищение государственных материальных, в том числе природных, ресурсов и денежных средств. По западному образцу возникли различные формы эксплуатации человеческих пороков и слабостей (сутенерство, наркобизнес, торговля оружием, азартные игры). Наконец, существовавший у нас сравнительно редкий бандитизм приобрел черты развитого гангстеризма, наиболее распростра-ненными и опасными формами которого стали рэкет, похищение людей, захват заложников и заказные убийства. Высокая и сверхвысокая прибыль остается ведущим экономическим стимулом для всех форм этой деятельности.

Отечественными и иностранными наблюдателями констати-руется принадлежность все большего числа предприятий, акцио-нерных обществ, банков и других экономических и финансовых структур преступным организациям, в том числе и международного характера. При этом единого центра организованной преступности пока не существует; сферы влияния разделены между многими конкурирующими организациями, например, в 1996 г. МВД РФ выявило свыше 12 тыс. организованных преступных формирований (48, с. 254). Разумеется, большинство из них тесно связаны между собой и в конечном счете тяготеют к нескольким наиболее мощным финансовым центрам, которые, в свою очередь, контролируются немногочисленными отечественными «олигархами» или иностранными компаниями.

Резюмируя экономические причины неудачных реформ, В.Медведев пишет: «...Главная беда в том, что, поспешив беспорядочно разрушить старую систему, радикал-либералы не преуспели в создании новой — той, которая способна открыть дорогу и создать стимулы для перехода к экономике постиндустриального типа. Образовался колоссальный вакуум, который стал заполняться теневыми отношениями и мафиозными структурами... Экономика страны, выйдя из состояния государственного псевдосоциализма, не обрела свойства современного рыночного хозяйства. Получился некий мутант, который соединяет в себе развалины и остатки прежнего государственного социализма, зачатки рыночных структур, корпоративизма, обширный массив частно-рыночного хозяйства и примитивного предпринимательства. И все это густо опутано пау-тиной теневых и криминально-мафиозных отношений, переплетено с коррумпированным государственным аппаратом» (28, с. 117-118).

2. Негативные последствия бездарно осуществленных экономических реформ были бы невозможны или, по крайней мере, не столь значительны, если бы они не сопровождались существенными изменениями в политической и правовой системах. К сожалению, и эти изменения содержали в себе далеко не одни лишь только позитивные элементы, к которым можно отнести гласность, демократизацию избирательного процесса, многопартийность, плюрализм мнений, отказ от преследований по политическим мотивам и др. Наряду с этими прогрессивными, демократическими переменами происходили и другие: разрушение системы государст-венного контроля во всех сферах общественной жизни, ослабление влияния центральных властей, возникновение сепаратизма и национализма во многих регионах, «война законов», колоссальный рост штатов чиновничьего аппарата, конфликты между исполни-тельной и законодательной ветвями власти и, наконец, коррупция.

Как констатируют Р.Айдинян и Я.Гилинский, «во время экономических кризисов наступает политическая нестабильность, государство теряет некоторые из важнейших механизмов контроля и управления обществом, нарушение законов становится для части граждан необходимым условием выживания, в результате наступают анемия и общий упадок нравов, легко коррумпируется чиновничий аппарат, включая правоохранительные органы. Все это — благо-датная почва для расцвета организованной преступности» (41, с.10).

Ослабление государственной власти, которое явилось в одно и то же время и причиной, и следствием развала экономики, уже в начале 90-х годов признавалось самими руководителями страны. «Аксиомой является то, — заявлял председатель Правительства В.С.Черномырдин, — что во всех странах в тяжелые периоды роль государства объективно усиливалась. У нас же, как это ни парадоксально, происходит нечто обратное: рычаги государст-венного управления постоянно ослабевают, повсеместно падает исполнительская дисциплина, растет коррупция, не осуществляется строгий контроль за принятыми решениями, усиливается отток наиболее способных людей из государственных органов, разрушается система подготовки кадров. Мы почти насильно отказываемся от устоявшихся моделей управления, но одновременно сталкиваемся с невозможностью эффективного внедрения новых механизмов» (5, с.9). Организованная преступность не только стала активно использовать эту анархию государственного управления, но и усиливать ее, подкупая депутатов Думы и чиновников госу-дарственного

аппарата для того, чтобы затормозить принятие невыгодных законов и правительственных решений и добиваясь в то же время заключения прибыльных сделок, получения дотаций, льгот и привилегий.

И это неудивительно. Как справедливо отмечается полито-логами, «если в условиях общества со слабыми традициями само-организации, но в то же время с сильными традициями госу-дарственного патронажа возникает вакуум легитимной власти, то его заполняет власть криминальная и полукриминальная» (15, с.31).

Испытанным инструментом взаимоотношений организованной преступности с властными структурами стала коррупция. Произошло определенное «разделение труда»: экономические структуры организованной преступности образуют ее материальную базу, источник приложения и накопления незаконного капитала, а коррумпированные государственные чиновники обеспечивают получение необходимой информации, заключение выгодных сделок, нейтрализацию конкурентов и контрольных органов и, в конечном счете, подготовку и принятие важных политических решений. «Когда те или иные структуры уголовного мира понимают, что существование управленческого аппарата, который, естественно, требует известных дотаций, оправдано экономически, политически и с точки зрения безопасности, а не является излишним атрибутом, — тогда появляется эффект организованной преступности» (41, с.58).

Распространенность коррупции общеизвестна, хотя официаль-ные цифры малоинформативны из-за чрезвычайно высокой латентности этого явления. Приходится полагаться на оценки экспертов и косвенные данные. Так, по материалам выборочных криминологических исследований, 90% предпринимателей регуляр-но дают взятки. По словам бывшего Министра внутренних дел РФ А.Куликова, каждая седьмая группировка преступников использует подкупленных чиновников. На подкуп расходуется от 30 до 50% преступно нажитых капиталов (48, с.115).

Особенно опасен для страны подкуп сотрудников правоохранительных органов. Он тоже достаточно широко распространен. В 1996 г. только работниками милиции совершено около полутора тыс. должностных преступлений, в том числе почти 500 случаев получения взятки. 200 уголовных дел о взяточничестве возбуждено в том же году против сотрудников Госналогслужбы (48, с.249). 64% опрошенных оперативных работников и руководителей органов внутренних дел

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

указали на сращивание организованных преступных групп с правоохранительными учреждениями (17, с.7).

Констатируя активное использование организованной преступностью такого инструмента, как коррупция, нельзя не остановиться на объективных и субъективных причинах ее широкой распространенности в России.

Обычно в числе таких причин называют материальные (экономические) факторы: нужда, дефицит товаров, низкая зарплата и т.п. Эти ссылки не лишены оснований. Достаточно упомянуть о систематических задержках в выплате заработной платы работникам бюджетных учреждений, в том числе и чиновникам госаппарата, да и установленные для большинства из них оклады во много раз ниже, чем в частном секторе. При опросе предпринимателей по поводу причин коррупции 44% из них назвали низкий уровень оплаты труда в государственных, в том числе правоохранительных органах (17, с.99).

С другой стороны, появился слой людей, у которых есть широкие возможности для подкупа. Приведем лишь одну иллюстрацию. Нелегальный налично-денежный оборот только по Москве составляет, по оценкам экспертов, около 60 млрд. руб. в год, а у отдельных фирм он достигает 25 млн. руб. в день. Свыше половины незаконного оборота наличных денег приходится на шесть-семь группировок. Каждая из них имеет трехуровневую структуру: коммерческий банк, десять-двадцать фирм, срок жизни которых не превышает трех месяцев, и одна-две фирмы, которые регистрируют в ускоренном порядке новые компании. Штрафы, налагаемые налоговыми органами, несопоставимы с доходами, где типичный объем разовой сделки — один-два млн. рублей. «Цена» незаконной операции с наличными денежными средствами, а по существу — размер взятки соответствующему должностному лицу составляет до 10% суммы сделки (17, с.48-49). Но подкуп осуществляется не только передачей того или иного количества денег; коррупция включает и ценные подарки, и оплату поездок за границу, и устройство родственников или знакомых в выгодную фирму, и выплату крупных гонораров за изданные или неизданные «труды», и многое другое, что можно объединить понятием участия чиновника вместе с предпринимателем в перераспределении собственности государства и налогоплательщиков в свою пользу.

Вместе с тем причины коррупции в России, а тем самым и причины организованной преступности, не сводятся, как уже сказано, только к экономическим. Важную роль играют дефекты сложившейся у нас

системы государственного управления, создающие возможности манипулирования как самими чиновниками, так и принимаемыми ими решениями.

Государственный аппарат раздут и слабо управляем. Несмотря на кажущуюся чрезмерную зарегламентированность системы принятия решений, сфера «усмотрения» каждого должностного лица весьма велика. Дело в том, что это лицо, как правило, опирается не на закон, а на ведомственные инструкции, многие из которых неясны, противоречивы или все еще находятся в стадии изготовления. Кроме того, в СССР всегда имела, и в России до сих пор имеет, хождение весьма гибкая формула: «в порядке исключения», которая позволяет впрямую нарушать закон. Опрошенные М.Н. Зацепиным предприниматели назвали в качестве причин коррупции общее несовершенство гражданского и финансового права (99 %), отсутствие закона о борьбе с коррупцией (44 %) и др. (17, с.99).

Мзда чиновнику за совершение им противоправных действий сочетается еще и со взяткой за действия правомерные, вполне законные, которые он обязан был совершить в силу своего должностного положения. Обязан — но не будет этого делать очень долго, под разными предлогами, пока его не «подмажут». Такова объективная картина государственной службы, имеющая своими истоками еще дореволюционные нравы. Ее можно сформулировать в одной фразе: «Отстраненность аппарата государственного управ-ления как от насущных потребностей государства, так и от нужд и потребностей большинства граждан, его обособленность и бесконтрольность» (17, с.78). Этим объясняется и возможность коррупции чиновничества, и, если можно так сказать, необхо-димость или неизбежность этих действий для хоть сколько-нибудь успешного решения самых разнообразных повседневных дел.

Отметим, что коррупция не ослабла, а усилилась с образованием общественных сил — политических партий и разного рода иных объединений. Заинтересованные лица и коммерческие структуры прибегли к использованию этих общественных сил для лоббирования в Государственной Думе, Совете Федерации, министерствах и ведомствах выгодных для них решений. Это — получение налоговых и таможенных льгот, разрешений на приватизацию предприятий, государственного льготного кредита или определенного объема инвестиций, а также содействие избранию тех или иных лиц в государственные органы. При этом используются непроработанность отдельных правовых норм,

отсутствие законодательных актов, отсутствие криминологической экспертизы и многие другие пробелы в подготовке законов. Разумеется, все это делается не бесплатно. В результате многие депутаты центральных и местных законодательных органов попадают в сети коррупционеров. По украинским данным, 60% мафиозных кланов имеют коррумпированные связи в разных структурах власти и управления. Только в Крыму в 1996 г. депутатами Советов разного уровня было избрано около 40 представителей криминальных группировок (17, с.180).

Не отрицая экономических, организационных и правовых причин коррупции, В.И.Попов обращает внимание также и на факторы идеологического и нравственного характера. «Именно уровень общей культуры, уровень правовой культуры, понимание государственного статуса чиновника, реализующего функции государства, позволяют ему избежать соблазна брать допол-нительную плату за исполнение своих обязанностей» (17, с.9). Сейчас воспитанию честности и неподкупности никакого внимания не уделяется. Как показали исследования социологов, значительная часть граждан равнодушно относится к сложившейся практике повсеместного взяточничества, волокиты, устройства дел по знакомству (23, с.11 и сл.), сожалея лишь о постоянном росте расходов на такого рода «платные услуги».

3. Отмечая в качестве причин коррупции дефекты правового регулирования и низкий уровень правового и нравственного сознания, следует подчеркнуть, что эти же обстоятельства играют роль причин организованной преступности в целом. Поэтому на них необходимо остановиться более подробно.

Что касается правового регулирования, то оно, как и государственное управление, переживает переходный период и остается весьма несовершенным в обоих своих проявлениях: нормотворчестве и практике применения правовых норм.

Известно, что до сих пор не приняты многие важные законы в области банковского, финансового, земельного, налогового законодательства, а это, конечно, создает большие трудности в организации контроля за функционированием преступных группировок. Уголовный кодекс РФ вступил в силу только в 1997 г.; до этого большинство общественно опасных действий в сфере экономики были ненаказуемы. А нового Уголовно-процессуального кодекса нет до сих пор. Не принят и закон о борьбе с коррупцией, в котором бы четко регламентировалось допустимое и недопустимое поведение

государственных служащих. Впрочем, и существующие акты на этот счет не выполняются (например, указ о запрещении депутатам и государственным служащим заниматься предприни-мательской деятельностью).

Здесь мы переходим к вопросу о практике реализации уже имеющегося, пусть даже несовершенного законодательства. Эта практика совершенно не соответствует самым минимальным требованиям. Подавляющее большинство экономических прес-туплений не только не раскрывается, но даже и не регистрируется; латентность взяточничества достигла астрономической цифры — 1: 2935 (24, с.136).

Кадры следователей МВД и прокуратуры, во-первых, малочисленны; во-вторых, они недостаточно подготовлены в эконо-мической области, не могут в этой сфере соперничать с опытными и знающими дельцами преступного мира, многие из которых имеют экономическое образование; в-третьих, они слабо вооружены в техническом и информационном отношении (равно как и оперативные работники); наконец, в-четвертых, их также поразила коррупция. По этим причинам органы борьбы с организованной преступностью оказались слабее тех, с кем они борются.

Добавим к этому традиционную мягкость уголовной репрессии по отношению к лицам, совершающим преступления в области экономики. А это как раз основная область деятельности организованных преступных групп. При опросе практических работников юстиции выяснилось, что более половины из них полагают, что суды не предпринимают мер к восполнению пробелов предварительного следствия, а, наоборот, ищут любые поводы к возвращению дела на доследование. Возвращенные дела чаще всего прекращаются (48, с.242). На недостаточную суровость мер наказания участникам организованной преступности указал 21% опрошенных предпринимателей (17, с.99).

4. К сожалению, не понизилась, а возросла терпимость насе-ления к преступлениям в сфере экономики, в том числе и органи-зованным (17, с. 116). Эти явления стали привычными на фоне того разложения морального и правового сознания, которое, как отме-чалось выше, тесно связано с общим упадком духовных ценностей.

Об этом свидетельствуют данные многих социологических опросов. Десятилетие тому назад факторами достижения личного успеха молодые люди считали собственные способности, высокое образование, упорный труд. А вот данные 1996 г.: наряду с трудолюбием и

образованием весьма значимыми факторами оказались деньги (23,5% опрошенных), умение приспосабливаться (23,0), удача (13,5), а такое качество, как честность, отметили всего лишь 9,5% (37, с.47). Возросло число лиц с корыстной ориентацией, выражающейся в стремлении к легкой наживе, желании приобрести материальные блага, не вкладывая труда; придании чрезмерного значения в жизни материальным факторам, духовной опустошенности, убежденности во всесильном значении денег; равнодушии к общественным нуждам. Такая картина сохраняется и к концу столетия.

Примечательно, что подобным же образом характеризуют господствующую систему ценностей западноевропейские и американские социологи и криминологи. Так, по мнению немецкого криминолога Г.Кайзера, хозяйственные преступления в этой стране совершаются лицами, которые «не видят ценностей вне материальной сферы» и ими движет «неконтролируемая жадность к материальному приобретению» (12, с.289; 61, с.250 и сл.). Добавим, что идеология потребительства широко пропагандируется средствами массовой информации во всем мире.

Исследование, проведенное российским Центром социального прогнозирования и маркетинга в 1998 г. (опрошено 5 тыс. чел. в 12 территориально-экономических районах РФ), дало следующую характеристику ситуации в нашей стране в современный период (в %): бездуховность (77,4), тяжелое экономическое положение (77,2), кризис

(82.2), возможность стать богатым (84,3), возможность профессионального роста и карьеры (41,2), неуверенность в своем будущем (88), социальная несправедливость (75,1), бюрократизация

(35.3), преступность, бандитизм (93,5), коррупция, взятки (77), страх (30,9) (60, с.322). Низкие оценки получили следующие параметры: любовь к отечеству (4-6), дисциплина и порядок (1-2), высокий авторитет России в мире (5-9), мощная промышленность (3-6), подъем сельского хозяйства (1-3) (60, с.326). Такое состояние идеологии, нравственности и правосознания, естественно, не способствует выработке ответственного, законопослушного поведе-ния, а толкает многих на аморальный и преступный путь. «Если большинство россиян в ходе опросов общественного мнения (по данным ВЦИОМ на конец 1998 г.) подчеркивают пункт, в котором говорится, что «терпеть наше бедственное положение уже невозможно», то ожидать от них законопослушного поведения было бы просто наивно», отмечает известный политолог (15, с.34).

5. Чтобы проанализировать, как материальные и духовные факторы жизни населения России сказываются на развитии организованной преступности, необходимо рассмотреть еще один вопрос: о кадрах, пополняющих преступный бизнес. Если преступность детерминирована взаимодействием между подходящей социальной ситуацией и определенным типом личности, то нужно рассмотреть, кто эти люди, образующие преступные группировки, из какой среды они рекрутируются?

Мы уже отмечали, что первоначальный состав преступных группировок образовался из нескольких слоев: а) дельцы «теневой», подпольной экономики СССР; б) преступники-рецидивисты, в основном воры и расхитители государственного имущества; в) в период распада СССР — бывшие партийные и комсомольские функционеры, многие из которых уже до этого имели связи с преступным бизнесом и располагали партийной кассой; г) позднее к этим трем группам присоединились «новые русские» — т.е. предприниматели, ранее не замешанные в преступлениях, но нашедшие выгодным участвовать в организованной преступной деятельности.

Касаясь (но специально не рассматривая) психологии представителей этих групп, скажем лишь о том, что перечисленные группы лиц не исчерпывают весь массив организованной преступности, они образуют только ее верхушку — наиболее активную часть, состоящую из организаторов и руководителей преступных группировок и ближайших к ним в иерархической структуре подчиненных. Именно этот круг людей получает те самые сверхдоходы, ради которых объединяются преступные элементы. И причины их объединения, о чем мы уже говорили, вполне прозрачны и объяснимы.

Но следует обратить внимание на то, что весь массив организованной преступности гораздо значительнее; его ведь составляют не только руководители, но и разного рода специалисты, вплоть до непосредственных исполнителей финансовых, хозяйственных, технических, боевых и других операций. Поскольку организованная преступность переплелась с легальным бизнесом, многие ее рядовые работники могут даже некоторое время и не подозревать, в каких делах они участвуют, искренне считая, что получают заработную плату за работу в охранной фирме, в коммерческом предприятии, увеселительном заведении и т.д. Не случайно так расходятся данные о численности участников организованной преступности в России: если по

статистике МВД РФ их около

200 тыс. чел., то иностранные источники называют 3 млн.

Каковы же причины участия в преступных группировках этого — не руководящего слоя людей: экономистов, финансистов, юристов, охранников, технических работников и т.д.? Что их привлекает в указанную сферу (даже если они знают, на что идут) и каковы объективные обстоятельства, этому способствующие?

Основная субъективная причина — достаточно высокий заработок. Некоторых прельщает также, по их мнению, устойчивость положения в «солидной фирме». «Мне неважно, чем там занимается начальство, я простой бухгалтер и делаю, что прикажут, а бумаги подписываю не я. Зато оклад приличный», — откровенничает один из таких участников.

Что касается заработка, то рядовой член преступного сообщества в среднем получает в месяц несколько десятков тыс. рублей. Есть и реальная возможность «роста» — последующего выхода в лидеры, создания собственной группировки и установления выгодных связей с главарями преступного бизнеса.

Вот еще одно свидетельство. Интервьюер спрашивает руководителя «агентства», предлагающего сексуальные услуги, как у него идут дела. Ответ: «Работаю четвертый год. Шесть раз менял название — то с ментами заморочки, то крыши нас не поделили... Но ничего.

- А рабочая сила?

- Ну, этого добра навалом.

- А кто идет-то?

- В основном молодые девки, конечно, около 15-20 лет, хотя... В

жизни всякое бывает» (41, с.31).

Тяга к устойчивому материальному положению имеет понятное объяснение. Вспомним, что разрыв между богатыми и бедными слоями населения достиг 14-16 кратного размера, а безработица в России составляет в конце 90-х годов 12-13% от трудоспособного населения. Как справедливо отмечает В.Овчинский, она «объек-тивно расширяет ресурсную базу организованной преступности, повышает «социальную значимость» лидеров мафиозных сообществ, способных организовать жизнедеятельность определенной части потерявших работу граждан, дать им возможность преступным путем получать средства к существованию в условиях кризиса экономики и паралича государственных структур» (38, с.30).

Но и на лиц, имеющих работу, в последние годы оказывает влияние постоянная угроза ее потерять. Это создает атмосферу психологической

неустойчивости, непрочности существования и способствует размыванию границ нравственности, толкая на рискованные действия, в том числе и преступного характера. В результате организованная преступность становится образом жизни многих людей. Очевидны и причины этого процесса: соединение экономических трудностей с отсутствием нравственных устоев, бесперспективностью законопослушного поведения, неверием в получение защиты от государственных структур.

К этому, как показывает практика, надо добавить вполне сознательное формирование у значительной части населения психологии наживы, вседозволенности, лжеморали. «Лидеры и активные участники организованной преступности умело культи-вируют криминальную идеологию применительно не только к криминальному, но и к нормальному образу жизни, оправдывая преступную деятельность возглавляемых ими преступных сообществ» (20, с.610).

Подведем некоторые итоги сказанному.

Организованная преступность в современной России обусловлена по меньшей мере четырьмя взаимосвязанными причинами: 1) неразвитой, деформированной рыночной экономи-кой, в которой честный предприниматель не в состоянии конкурировать с преступным бизнесом; 2) слабостью государства, выпустившего из-под контроля финансовые, торговые и другие экономические процессы и операции; 3) бессилием правоохра-нительных органов, еще не превратившихся в мощную и достаточно самостоятельную ветвь власти; 4) упадком общественной морали, снижением уровня нравственного и правового сознания, в результате чего участие в организованной преступности захватило широкий круг людей из разных классов и слоев общества. Нет необходимости подчеркивать, что между всеми этими причинами существуют прямые и обратные связи, которые в комплексе детерминируют рассматриваемое явление.

Некоторые исследователи ставят философский вопрос: является организованная преступность в России случайным или необходимым явлением?

Думается, что на него правильно ответил Н.В.Качев: «Реальность в том, что организованная преступность вызрела в наших социально-экономических условиях, и если преступность — своеобразный показатель несовершенства общественных отноше-ний, то организованная преступность — результат обострения социальных проблем» (39, с.85). В условиях перехода от одного типа общественных

отношений к другому типу эти разнообразные социальные проблемы неизбежно должны были обостриться, а при этом нельзя было избежать и бурного развития организованной преступности. Другое дело — возможно ли преодолеть это явление, и если да, то какими средствами. Но это уже предмет следующего раздела.

$5. Основные направления социальной политики в борьбе с организованной преступностью

Все, кто занимается проблемами организованной преступности в России, единодушны в том, что в течение ряда лет эти проблемы серьезно недооценивались (6, с. 141 и сл.). Организованная преступность считалась явлением, присущим только капиталис-тическому обществу. Теневое предпринимательство не рассматри-валось как источник и предвестник будущих мощных преступных организаций. И даже в ходе перестройки и позже, когда развитие организованных преступных сообществ стало совершенно очевидным, никаких действенных мер против них, вплоть до последних лет, не предпринималось.

Такая ситуация имеет под собой более общие причины, а именно: в свое время — идеализация социалистического строя, позднее — растерянность властей и правоохранительных органов перед лицом растущей преступности. Кроме того — беспорядочная и поспешная смена руководящих кадров в милиции, прокуратуре, органах госбезопасности и тесно связанное с этим отсутствие стратегии борьбы с преступностью в условиях новых общественных отношений. Нельзя не согласиться с тем, что «политика борьбы с преступностью в России на протяжении многих десятилетий не осознавалась в качестве самостоятельной проблемы, либо отличалась крайней нестабильностью. Это касалось и социально-эконо-мических, и правовых мер, и правоохранительной деятельности. Периоды ужесточения карательной практики, «закручивания гаек» сменялись либерализацией, ослаблением репрессивной функции в правоприменении и даже широкой подменой общепринятых способов государственно-правового принуждения мерами общественно-воспитательного воздействия» (48, с.383). Шараханья из одной крайности в другую продолжаются и теперь, только сейчас они сопровождаются и усугубляются нехваткой денег, отсутствием опытных кадров и техническим отставанием государственных органов от преступных организаций.

В ряде политических заявлений ставится задача «ликвидации» в стране организованной преступности — подобно тому, как еще в хрущевские и брежневские времена говорилось о ликвидации всякой преступности по мере перехода к коммунизму. Исходя из анализа реального положения дел с этим явлением в России, думается, что ликвидировать организованную преступность в нашей стране в ближайшие годы и десятилетия невозможно. «Сегодня речь может идти о том, — правильно полагает О.Цыплакова, — чтобы предотв-ратить наиболее опасные проявления деятельности преступных сообществ, ограничить их влияние, взять ситуацию под контроль» (41, с.61).

Основное направление борьбы с организованной преступ-ностью — устранение порождающих ее причин. Но мы видели, что многие из них глубоко укоренены в структуре существующих социально-экономических и других общественных отношений. А это означает, что борьба с организованной преступностью и ее причинами не может вестись кампанейски; она по необходимости окажется долгой, трудной и потребует значительных материальных и моральных ресурсов.

В российских условиях эта борьба осложняется допол-нительным историко-идеологическим фактором. Речь идет о том, какие вообще методы применимы в борьбе с преступностью, как далеко мы можем пойти при ужесточении этой борьбы. Опыт сталинских репрессий, с одной стороны, и демократизация общественных отношений в современных условиях, с другой, вызвали к жизни две тенденции, в значительной степени противоречащих друг другу.

С одной стороны, общество, которое хочет жить по демократическим законам, должно гуманизировать свою уголовную политику. Ведь защита и обеспечение прав человека касаются не только свободных граждан, но и правонарушителей — конечно, в рамках закона. В демократическом обществе недопустимы аресты по одному лишь подозрению, глумление над личностью обвиняемого, принуждение его к признанию, а тем более самооговору, применение незаконных методов собирания доказательств и т.п. С другой же стороны, преступность принимает такие опасные формы, что уголовная юстиция не справляется с нею традиционными средствами. Население деморализовано растущей преступностью и разочаровано бессилием властей.

Выход здесь один: умелое сочетание демократизации правоохранительной системы с усилением контроля над преступностью. При

этом главное и решающее значение в борьбе с организованной преступной деятельностью принадлежит решению социальных задач.

Задачи эти в общем достаточно известны. Во главу угла должно быть поставлено преодоление экономического и социального кризиса, сокращение разрыва между богатыми и бедными слоями населения, возвращение людям уверенности в завтрашнем дне, что связано, конечно, с предсказуемостью государственной политики.

По весьма справедливому мнению академика Л.И.Абалкина для выхода страны из кризиса должна быть разработана качественно новая модель развития общества, адекватная как внутренним историко-культурным традициям, так и мировым тенденциям, в которой социальная составляющая выступает и как цель, и как главный фактор экономических преобразований (1).

Необходимо создавать цивилизованный рынок, обеспечивая поддержку частного предпринимателя и стремясь к тому, чтобы организованную преступность сделать экономически невыгодной. Для этого, в частности, должен функционировать надежный финансовый контроль над экономическими структурами, особенно имеющими международные связи.

Важнейшим звеном экономических и государственно-политических мер должно быть решительное искоренение кор-рупции в государственном аппарате, включая правоохранительные органы. Необходимо ограничить депутатскую неприкосновенность на федеральном, региональном и местном уровнях, сделать достоянием гласности размеры доходов, получаемых государствен-ными служащими, вплоть до высших должностных лиц страны. Одновременно упорядочить размеры зарплаты и пенсий, приведя их в соответствие с реальными рыночными ценами. Закон о борьбе о коррупцией, о котором уже несколько лет ведутся бесплодные споры, должен быть направлен не столько на установление мер наказания за различные незаконные действия (этих мер достаточно в действующем уголовном кодексе), сколько на регламентацию поведения чиновников и предпринимателей в их взаимоотношениях между собой.

Усиление государственной власти должно мыслиться не как укрепление и расширение полицейского аппарата, а, во-первых, как упорядочение взаимоотношений федеральной власти с регионами, прекращение «войны законов»; во-вторых, как сбалансирование экономических возможностей и претензий государственных и частных (акционерных) предприятий. Государство должно осуществлять

реальный финансово-экономический контроль над всеми жизненно важными областями хозяйственной деятельности. В-третьих, необходимо усилить демократические формы внутрен-него контроля над исполнительной властью (например, преду-смотреть в Конституции РФ механизмы парламентских слушаний и расследований).

О правовых мерах уже говорилось. Настоятельно необходимо быстрое принятие всего комплекса законов в финансово-экономической области, включая налоговый и земельный кодексы. Что касается собственно юридической (правоохранительной) области, то события последнего времени убедительно подтверждают мнение о том, что мы еще далеки от построения правового государства: суды не обрели подлинной независимости и тем более — ответственности за принимаемые решения; состояние прокурорского надзора остается слабым, а статус руководства прокуратуры — неустойчивым, если не двусмысленным. Сотрудники оперативных органов не привыкли работать в условиях демок-ратического контроля и строгой законности; отсюда их метания — от робости перед применением законных мер к недопустимому нарушению процессуальных правил. Все это свидетельствует о необходимости повышения квалификации кадров и неукосни-тельного проведения правовой и судебной реформ, что, разумеется, предполагает активное законотворчество Государственной Думы.

Российские ученые, размышляющие над этими проблемами, обращают внимание на выработку ряда основных положений, принципов государственно-правовой политики в области борьбы с преступностью, в том числе и организованной. Воспроизведем здесь перечень таких принципов, предложенный А.Д.Бойковым:

- принцип справедливости, который требует реального и неукоснительного воплощения конституционного требования равенства всех перед законом. В сфере борьбы с организованной преступностью соблюдение этого принципа имеет особенно важное значение, так как именно здесь финансовые воротилы пытаются широко использовать подкуп работников правоохранительных органов, свои связи в высших эшелонах власти и другие средства давления, вплоть до угроз и физической расправы;

- принцип законности средств борьбы с преступностью, ибо чрезвычайные меры, как учит наш собственный исторический опыт, лишь развращают правоприменителей и не достигают ожидаемых результатов;

- принцип неотвратимости ответственности за каждое преступление. Сейчас он особенно актуален в сфере борьбы с экономическими преступлениями, которые составляют основу всей организованной преступности. Неотвратимость ответственности предполагает повышение уровня раскрываемости преступлений, особенно таких тяжких, как заказные убийства, захват заложников и т.д., а это требует совершенствования мастерства следователей и оперативных работников;

- принцип соответствия наказания характеру и тяжести преступления и личности виновного. Никаких льгот высокопоставленным преступникам! Руководители преступных организаций должны нести более строгую ответственность, чем их рядовые участники. В уголовном кодексе следует расширить возможность применения конфискации имущества к членам преступных организаций, наживающимся на ограблении государства и налогоплательщиков;

- принцип обеспечения интересов жертв преступлений. Их миллионы, а с учетом латентности и низкой эффективности работы органов уголовной юстиции — десятки миллионов, нуждающихся в защите и не получающих ее. Однако, как известно, до сих пор не создано ни государственных, ни общественных фондов помощи жертвам преступлений;

- принцип предупреждения преступлений предполагает восстановление системы профилактики, существовавшей вплоть до конца 80-х годов и ничем не опорочившей себя. В частности, что касается организованной преступности, то финансовые, налоговые, банковские учреждения обязаны контролировать деятельность предпринимателей, стоящих на грани нарушения закона, и принимать заблаговременные меры для недопущения создания преступных организаций. Профилактика предполагает также контроль за лицами, выдвигающими себя на выборные должности в органы государственной власти, местного самоуправления, в общественные объединения;

- принцип координации деятельности государственных органов в области борьбы с преступностью. Для этого нужны федеральные и региональные программы, прежде всего в сфере борьбы с организованной преступностью, которые объединяли бы усилия не только правоохранительных, но и финансовых, налоговых, таможен-ных и иных государственных учреждений, а также заинтересованных производственных объединений и фирм (48, с.396 и сл.).

Не меньшее значение, как уже говорилось, имеет совершенствование духовно-нравственной сферы нашего переходного общества. Необходимо развенчать появившийся в нашей литературе, на телевидении, в кино образ героя-преступника, «крутого парня», которому все удается, а сам он вызывает симпатии зрителей. Отказ от социалистического образа жизни не должен снижать значение таких ценностей, как честность, долг, правдивость, соблюдение закона, патриотизм, уважение к интересам и правам другой личности. Необходимо обучать элементарным основам права и нравствен-ности, которые достаточно широко распространены в западном обществе и служат надежной базой честного, делового сотрудни-чества и предпринимательства, основанного на доверии и соблюде-нии законов. Одновременно средства массовой информации должны активно развенчивать ложь, предательство, обман, насилие, которые являются методами действий организованных преступников, пропа-гандировать наиболее яркие примеры успешной борьбы с ними.

В этой связи необходимо поставить перед Президентом и Правительством вопрос о восстановлении системы правового воспи-тания населения и должностных лиц, существовавшей до начала реформ. Особое внимание при этом должно быть обращено на школьников, учащуюся и работающую молодежь, пока еще только выбирающую свой жизненный путь.

Борьба с организованной преступностью — трудная и долговременная задача. Она не может быть успешной без опоры на науку, без использования рекомендаций как отдельных ученых, так и научных учреждений. Весьма ценен при этом и мировой опыт, который предполагает международное сотрудничество ученых и практиков, уже сталкивавшихся с организованной преступностью в своих странах и выработавших подчас оригинальные и эффективные подходы к борьбе с этим поистине глобальным явлением.

Г л а в а 4

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА КОРРУПЦИОННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РОССИИ И ДРУГИХ СТРАН

Актуальность данного исследования представляется несомнен-ной. Известно, что исторически коррупция и коррупционные преступления существовали еще в древности. Однако резкий всплеск этой преступности был связан с теми противоречиями, с которыми столкнулись развитые страны при строительстве цивилизованного капитализма и рынка. Слишком высоки стали «ставки» в использовании государственными служащими различного ранга своего служебного положения. Страны «классического» капитализма столкнулись с этим еще в прошлом веке, соответственно ими приобретен и значительный опыт в борьбе с коррупционными преступлениями. Например, в Великобритании Закон о предотв-ращении коррупции (The Prevention of Corruption Act) был принят еще в 1889 г. (в дальнейшем он несколько раз изменялся и дополнялся). Разумеется, что и в этих странах полностью ликвиди-ровать коррупцию не удалось, да это, видимо, и невозможно, как невозможно искоренить преступность в целом. Тем не менее, законодательный опыт (в уголовно-правовом аспекте) этих стран достаточно богатый и не использовать его российскому законодательству, всерьез столкнувшемуся с этой проблемой совсем недавно (с началом рыночных преобразований в экономике), было бы непростительно.

Данное исследование и преследует цели выявления особен-ностей уголовного законодательства европейских стран и США о коррупционных преступлениях, отличия его от российского уголовного законодательства и выяснения направлений, по которым (не механически, а в рамках отечественных правотворческих традиций, в первую очередь с учетом сложившейся системы уголовно-правовых норм и принятой законодательной техники) определенный опыт зарубежного законодателя можно было бы перенести на российскую почву.

§ 1. Ответственность за коррупционные преступления по уголовному праву России

Уголовный кодекс Российской Федерации не использует непосредственно понятие коррупционного преступления. Это дает повод

иногда даже утверждать, что в России коррупционные преступления отсутствуют как таковые. Так, заместитель Генерального прокурора Российской Федерации, главный военный прокурор Ю.Демин считает, что «коррупция - не самостоятельный состав преступления, а скорее образ жизни, поведения человека» (9). Разумеется, что один из самых высокопоставленных чиновников российской прокуратуры не прав. Он почему-то забыл, что в уголовном праве, в том числе и в российском, могут быть понятия, объединяющие несколько родственных по объекту преступлений. Например, в УК РФ не употребляется понятие «таможенных» преступлений. Однако это не значит, что в Уголовном кодексе нет норм об ответственности за эти преступления. Ст.188 УК предусматривает ответственность за контрабанду, а ст.194 - за уклонение от уплаты таможенных платежей. И первое и второе - это таможенные преступления, так как оба связаны с перемещением товаров или иных предметов через таможенную границу.

Точно так же в УК РФ обстоит дело и с нормами об ответственности за коррупционные преступления. Понятие об этих преступлениях возникло не на пустом месте. Оно известно международному праву. Исходя из этимологического содержания термина коррупция (от латинского согтарйо), означающего «подкуп», в Кодексе поведения должностных лиц, принятом генеральной Ассамблеей ООН 17 декабря 1978 г., говорится: «Хотя понятие коррупции должно определяться национальным правом, следует понимать, что оно охватывает совершение или несовершение какого-либо действия при исполнении обязанностей или по причине этих обязанностей в результате требуемых или принятых подарков, обещаний или стимулов или их незаконное получение всякий раз, когда имеет место такое действие или бездействие» (29, с.323). То есть указанный международно-правовой (рекомендательный) акт понимает под коррупцией подкуп, продажность должностных лиц и их служебное поведение, осуществляемое в связи с полученным или обещанным вознаграждением. Этому вполне соответствует понимание коррупции в современной российской криминологии. Так, А.И.Долгова справедливо определяет коррупцию как «социаль-ное явление, характеризующееся подкупом - продажностью государственных или иных служащих и на этой основе корыстным использованием ими в личных либо в узкогрупповых, корпоративных интересах официальных служебных полномочий, связанных с ними авторитета и возможностей» (20, с.501).

Следует отметить и то, что с 1999 г. понятие коррупционного преступления легализовано международным уголовным правом. Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию сформулировала составы целого ряда преступлений, проявляющихся в различных вариантах активного и пассивного подкупа должностных лиц и иных разновидностях корыстного злоупотребления служебным положением, рассматриваемых согласно Конвенции как преступления коррупционные (анализ соответствующих норм Конвенции об ответственности за эти преступления будет сделан особо).

Исходя из этого, в УК РФ можно выделить нормы об ответственности за следующие преступления, вполне заслуживающие именования их как коррупционных:

1) ст.285 (злоупотребление должностными полномочиями);

2) ст.290 (получение взятки);

3) ст.291 (дача взятки);

4) ст.292 (служебный подлог);

5) ст.201 (злоупотребление полномочиями);

6) ст.202 (злоупотребление полномочиями частными нотариу-сами и аудиторами);

7) ст.204 (коммерческий подкуп);

8) ст.170 (регистрация незаконных сделок с землей);

9) ст.184 (подкуп участников и организаторов профессио-нальных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов).

Нормы о первых четырех преступлениях помещены в главу 30 УК о преступлениях против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправ-ления.

Состав злоупотребления служебными полномочиями заклю-чается в использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние совершено из корыстной или иной личной заинтересованности и повлекло существенные нарушения прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства (ч.1 ст.285). В части 2 этой же статьи повышенное наказание устанавливается за то же деяние, если оно совершено лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации (под ним понимаются лица, занимающие должности, устанавливаемые Конституцией Российской Федерации, федераль-ными конституционными законами и федеральными законами для непосредственного исполнения полномочий государственных органов, или государственную должность

субъекта Российской Федерации, т.е. лицо, занимающее должность, устанавливаемую конституциями или уставами субъектов Российской Федерации также для непосредственного исполнения полномочий соответст-вующих государственных органов), а равно главой органа местного самоуправления. Наконец, часть 3 предусматривает еще более строгое наказание, если деяния, предусмотренное частями 1 и 2 статьи, повлекут наступление тяжких последствий.

В примечании 1 к этой статье дается расшифровка понятия должностного лица, которое относится не только к составу злоупотребления должностными полномочиями, но и к другим составам преступлений, нормы об ответственности за совершение которых помещены в главе 30 УК. В соответствии с этим примечанием должностными лицами признаются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и военных формированиях Российской Федерации. Понятие предста-вителя власти раскрывается в примечании к ст.318 УК (применение насилия в отношении представителя власти): им признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Состав получения взятки (ст.290 УК) - это специальный состав злоупотребления должностными полномочиями. Он предполагает получение должностным лицом лично или через посредника взятки в виде денег, ценных бумаг, иного имущества или выгод имущественного характера за действия (бездействие) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, если такие действия (бездействие) входят в служебные полномочия должностного лица либо оно в силу должностного положения может способствовать таким действиям (бездействию), а равно за общее покровительство или попустительство по службе (ч.1 ст.290). Наказание усиливается, если взятка получается должностным лицом за незаконные действия или бездействие (ч.2). Повышенное по сравнению с предыдущим наказание устанавливается, если указанные деяния (предусмот-ренные частями 1 и 2) совершаются лицом, занимающим государст-венную должность Российской

Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, а равно главой органа местного самоуправления (ч.3). Наконец, наиболее строгое нака-зание полагается за получение взятки, если это деяние совершено:

а) группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; б) неоднократно; в) с вымогательством взятки и г) в крупном размере (ч. 4).

Ст.291 УК конструирует состав дачи взятки. Он заключается в передаче взятки должностному лицу лично или через посредника (ч.1). Наказание повышается, если взятка должностному лицу дается за совершение им заведомо незаконных действий (бездействие) или неоднократно (ч.2). В соответствии с примечанием к ст.291 лицо, давшее взятку, освобождается от уголовной ответственности, если имело место вымогательство взятки со стороны должностного лица или если лицо добровольно сообщило органу, имеющему право возбудить уголовное дело, о даче взятки.

Состав служебного подлога (ст.292 УК) так же, как и получение взятки, является специальным составом злоупотребления должностными полномочиями. Он заключается во внесении должностным лицом, а также государственным служащим или служащим органа местного самоуправления, не являющимся должностным лицом, в официальные документы заведомо ложных сведений, а равно внесение в указанные документы исправлений, искажающих их действительное содержание, если эти деяния совершены из корыстной или иной личной заинтересованности.

В главе 23 УК РФ о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях (не являющихся государственными) помещены нормы о трех так же вполне коррупционных преступлениях. Ст.201 формулирует условия ответственности за злоупотребление полномочиями. Данный состав заключается в использовании лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, своих полномочий вопреки законным интересам этой организации и в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц либо нанесения вреда другим лицам, если это деяние повлекло причинение существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства (ч.1). Наказание увеличивается, если такое деяние повлекло тяжкие последствия.

Лицом, выполняющим управленческие функции в коммерчес-кой или иной организации, согласно ст.201 и других статей главы 23 признается лицо, постоянно, временно, либо по специальному полномочию, выполняющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные обязанности в коммерческой организации независимо от формы собственности, а также в некоммерческой организации, не являющейся государственным органом, органом местного самоуправления, государственным или муниципальным учреждением (примечание 1 к ст.201).

Различие между составом злоупотребления должностными полномочиями (ст.285 УК) и составом злоупотребления полномочиями (ст.201 УК) заключается в субъекте этих преступлений и сфере их совершения. Такое же различие существует и между другими коррупционными преступлениями, помещенными в главу 23 УК и уже рассмотренными преступлениями, ответственность за которые предусмотрена нормами главы 30 УК. Цель разведения этих составов по различным главам УК - дифференцировать ответственность за преступления против государственной власти, интересов государственной службы, службы в органах местного самоуправления (нормы главы 30 УК) и за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях (нормы главы 23 УК). Специфика ответственности за последние преступления заклю-чается, во-первых, в том, что наказания за них несколько снижены по сравнению с наказаниями за первые преступления. И, во-вторых, если деяние, предусмотренное статьями главы 23 УК, причинило вред исключительно коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, уголовное преследование осуществляется по заявлению этой организации или с ее согласия (примеч. 2 к ст. 201).

Состав злоупотребления полномочиями частными нотариусами и аудиторами (ст.202 УК) является специальным по отношению к составу злоупотребления полномочиями (ст.201). Он заключается в использовании частным нотариусом или частным аудитором своих полномочий вопреки задачам своей деятельности и в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц либо нанесения вреда другим лицам, если это деяние причинило существенный вред правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства (ч.1). Наказание усиливается, если указанное злоупот-ребление совершается в отношении

заведомо несовершеннолетнего или недееспособного лица либо неоднократно (ч.2).

Состав коммерческого подкупа (ст.204) также является специальным составом злоупотребления полномочиями. Он может быть двух разновидностей. Во-первых, подкуп как дача определенного вознаграждения и, во-вторых, как его получение. Первый состоит в незаконной передаче лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации, денег, ценных бумаг, иного имущества, а равно в незаконном оказании ему услуг имущественного характера за совершение действий (бездействия) в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением (ч.1). Наказание усиливается, если указанное деяние совершается неоднократно либо группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (ч.2). Таким образом, этот вид коммерческого подкупа является не чем иным, как разновидностью дачи взятки (ст.291), отличающейся от последней лишь специальным субъектом. В соответствии с примечанием к ст.204 лицо, совершившее деяние, предусмотренное частями первой или второй этой статьи, освобождается от уголовной ответственности, если в отношении его имело место вымогательство или если это лицо добровольно сообщило о подкупе органу, имеющему право возбудить уголовное дело. Последнее также сближает данный вид коммерческого подкупа с дачей взятки.

Другая разновидность коммерческого подкупа заключается в незаконном получении лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, денег, ценных бумаг, иного имущества, а равно незаконное пользование услугами имущественного характера за совершение действий (бездействия) в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением (ч.3). Наказание увеличивается, если данное деяние:

а) совершено группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; б) совершено неоднократно; в) сопряжено с вымогательством. Сравнение этого состава преступления с составом получения взятки (ст.290) позволяет утверждать, что этот вид коммерческого подкупа является разновидностью состава получения взятки, также отличающегося от последнего лишь специальным субъектом.

Нормы о коррупционных преступлениях содержатся и в главе 22 УК РФ о преступлениях в сфере экономической деятельности. Во-первых, это ст.170, предусматривающая ответственность за регист-

рацию незаконных сделок с землей. Состав этого преступления образует регистрация заведомо незаконных сделок с землей, искажение учетных данных Государственного земельного кадастра, а равно умышленное занижение размеров платежа за землю, если эти деяния совершены из корыстной или иной личной заинтересо-ванности должностным лицом с использованием своего служебного положения. Сравнение ст. 170 и ст.285 УК позволяет придти к выводу, что регистрация незаконных сделок с землей есть специальный состав злоупотребления должностными полномо-чиями. От своего общего «прообраза» последний отличается особой сферой служебной деятельности виновного лица - сферой государственной регистрации земельных отношений и сужением круга субъектов этого преступления - до уровня должностных лиц, обладающих соответствующими полномочиями по регистрации различного рода земельных сделок.

Ответственность за вполне коррупционные преступления в сфере экономической деятельности предусмотрена ст.184 УК (подкуп участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов). Данная статья конструирует три разновидности своеобразного коммер-ческого подкупа. Во-первых, это подкуп спортсменов, спортивных судей, тренеров, руководителей команд и других участников или организаторов профессиональных спортивных соревнований, а равно организаторов или членов жюри зрелищных коммерческих конкурсов в целях оказания влияния на результаты этих соревнований или конкурсов (ч.1). Наказание усиливается, если такое деяние совершается неоднократно или организованной группой (ч.2). Таким образом, эта разновидность подкупа представ-ляет собой специальный состав коммерческого подкупа (ч.1 ст.204), отличающийся от последнего специальным субъектом.

Во-вторых, состав подкупа образует незаконное получение спортсменами денег, ценных бумаг или иного имущества, переданных им в целях оказания влияния на результаты указанных соревнований, а равно незаконное пользование спортсменами услугами имущественного характера, предоставленными им в тех же целях (ч.3 ст.184)

В-третьих, состав подкупа образует незаконное получение денег, ценных бумаг или иного имущества, незаконное пользование услугами имущественного характера спортивными судьями, тренерами, руководителями команд и другими участниками или организаторами профессиональных спортивных соревнований, а равно организаторами

или членами жюри зрелищных коммерческих конкурсов в целях оказания влияния на результаты этих соревно-ваний или конкурсов (ч.4 ст.184). Нетрудно заметить, что вторая и третья разновидности рассматриваемого подкупа также есть специальные разновидности коммерческого подкупа, предусмотрен-ного частями 3 и 4 ст.204, отличающиеся от него специальным субъектом.

Особого разговора требует обсуждение вопроса о коррупционных преступлениях представителей верхних эшелонов власти Российской Федерации, об отсутствии реальных уголовных дел об их преступлениях. Нередко это обстоятельство служит основанием для упреков в неэффективности нового Уголовного кодекса России и в отсутствии надлежащей уголовно-правовой базы для борьбы с коррупционными преступлениями. Нельзя, разумеется, при этом не вспомнить о том, что, несмотря на все старания российской прессы (именно периодической печати, а не вообще средств массовой информации, в частности, не телевидения или радио), «вытащившей» на «белый свет» серьезные фактические данные о злоупотреблениях многих должностных лиц первого эшелона власти на «ниве» приватизации крупнейших объектов госсобственности, проведения на этот счет аукционов, наделения соответствующих субъектов непомерными экспортными, таможенными и другими подобного рода льготами, «громких» уголовных дел так и не возникло. Однако вряд ли в этом повинен новый Уголовный кодекс. Дело здесь совершенно в другом. В отсутствии на этот счет политической воли первых лиц государства и в отсутствии в России независимой от этой воли прокуроров и следователей, что в целом опять-таки объясняется тем, что указанные преступления есть коррупционные преступления политической элиты. Ссылаться же на отсутствие в УК правовой базы для борьбы с этими преступлениями может лишь тот, кто не знает (скорее всего, делает вид, что не знает), что в УК РФ есть достаточно строгие уголовно-правовые нормы об ответственности, например, за взяточничество или за злоупотребление должностными полномочиями (вполне адекватные соответствующим нормам уголовного законодательства развитых стран Европы и Америки). Не случайно «верхи» не только законодательной, но и исполнительной власти всерьез озабочены получением едва ли не абсолютного иммунитета от ответственности за всевозможные прегрешения криминального порядка, допущенные ими за время пребывания у власти (что без всякого

стеснения открыто обсуждается, обычно под предлогом достижения политического согласия или политической стабильности).

Материалы печати позволяют выделить и другие уровни коррупции правящей элиты: министров, председателей Госкомитетов правительства, директоров Центрального банка России, первых лиц в Администрации Президента Российской Федерации... и далее через губернские и мэрские структуры. Результаты публикаций этих многочисленных материалов те же. Следовательно речь должна идти не об отсутствии необходимых уголовно-правовых законов (они в новой России, как и во всем цивилизованном мире есть), а в отсутствии независимых правоохранительных органов - независимых от высших эшелонов власти, от власти политической элиты.

$ 2. Ответственность за коррупционные преступления по законодательству европейских стран

Обзор уголовного законодательства европейских стран об ответственности за коррупционные преступления предполагает констатацию ряда предварительных замечаний. Во-первых, законодательство всех без исключения европейских стран предусматривает уголовно-правовые нормы об ответственности за различные коррупционные преступления. Другое дело, что в одних странах (например, Англия, Италия) эти преступления именуются именно коррупционными, в других же (Испания, Франция, ФРГ и др.) законодатель обходится без употребления термина «коррупция». Во-вторых, несмотря на различие законодательных формулировок соответствующих составов коррупционных преступлений все их многообразие (с известной долей упрощенности) можно свести к «вариациям» конструкций двух классических составов - злоупотребления служебным положением в корыстных или иных личных целях и взяточничества (как получения, дачи взятки или посред-ничества в этом). Законодательство европейских стран отличается в этом отношении набором специальных норм об ответственности за эти преступления (за их специфические разновидности). В-третьих, необходимо отметить очевидную тенденцию к сближению такого законодательства и к устранению в нем принципиальных на этот счет различий (33; 56) (различия сохраняются не столько в принципах подхода к установлению уголовной ответственности за коррупционные преступления, сколько в особенностях законода-тельного

формулирования внешне различных, но в принципе схожих уголовно -правовых запретов, т.е. в известной мере в особенностях законодательной техники, обусловленной тенденция-ми законотворческого порядка). Такая тенденция едва ли не закономерно привела к созданию общеевропейского уголовного права об ответственности за рассматриваемые преступления в рамках Конвенции об уголовной ответственности за коррупционные преступления Совета Европы 1999 г. Принятие последней обязывает государства-члены Совета Европы отразить общеевропейские нормы об ответственности за коррупцию в своем национальном законо-дательстве (следует отметить, что Комитет министров Совета Европы при принятии Конвенции обратился к Сторонам с призывом о максимальной унификации обязательств, ею предусмотренных, в направлении снижения до минимума возможных оговорок участниками Конвенции, ограничивающих ее действие и пределы имплементации в национальном законодательстве). Данный раздел работы и направлен на предметное доказательство этих предварительных замечаний.

Различие законодательных формулировок о должностных злоупотреблениях корыстной или иной личной мотивации. Указанные различия обусловлены использованием законодателем таких способов формулирования уголовно-правовых предписаний как казуистический и абстрактный. Первый характерен тем, что законодатель пытается охватить в тексте диспозиции уголовно-правовой нормы предельное количество конкретных ситуаций (возможных случаев ее преступного бытия). Напротив, абстрактный способ характеризуется предельным обобщением признаков, при помощи которых сформулировано уголовно-правовое предписание (32, с.86-87). Каждому из этих способов присущи свои плюсы и минусы. Достоинством первого является предельная конкретность соответствующих формулировок, связывающая их с предметно-конкретными ситуациями как правовыми основаниями применения этих формулировок (определением того, существуют ли основания для уголовной ответственности именно в данном случае). Однако такое достоинство вполне способно превратиться в его противоположность (т.е. в недостаток), так как предельная конкретика описываемых в уголовном законе вариантов преступного поведения может привести к наличию определенных пробелов в уголовно-правовом регулировании и охране соответствующих интересов от преступных посягательств. Абстрактный способ дает субъекту применения уголовного закона (в первую очередь

суду) возможность максимального учета фактических обстоятельств конкретного уголовного дела и требований изменяющихся условий жизни. Его достоинство заключается именно в большем приспособлении уголовного закона к динамизму реальной жизни и, следовательно, в большей беспробельности уголовного закона. Вместе с тем этот способ создает определенные трудности в толковании и применении соответствующих уголовно-правовых норм и существование абстрактных уголовно-правовых норм в большей степени (нежели казуистических) чревато ошибками, допускаемыми при квалификации преступлений. Следовательно, нельзя ставить вопрос об абсолютной предпочтительности того или другого способа формулирования уголовно-правовых запретов. Речь должна идти лишь об их разумном сочетании (35, с.142) и сведения до минимума возможности правоприменительных издержек, которая в них заложена.

Примером наиболее абстрактного конструирования уголовно-правовой нормы об ответственности за злоупотребление должност-ным лицом своих служебных полномочий может служить следующая норма Уголовного кодекса Республики Польша: «Кто в связи с выполнением публичной функции получает имущественную или личную выгоду либо обещание ее представления или желает такую выгоду, подлежит наказанию.» (§ 1 ст.228). Наказание за совер-шение такого деяния существенно повышается, если злоупотреб-ление служебным положением заключается в совершении деяния, которое одновременно нарушает какое-то специальное законода-тельное предписание (§ 3 этой статьи УК). В случае если в связи с выполнением публичной функции лицо получает имущественную выгоду значительной ценности или обещание предоставления таковой, следует еще более строгое наказание (§ 5 ст.228 УК). Разновидностью такого должностного преступления является норма польского УК о превышении служебных полномочий и бездействии должностного лица, совершенных с целью получения имущест-венной или личной выгоды: «Должностное лицо, которое, превышая свои полномочия или не выполняя своих обязанностей, действует во вред публичным или частным интересам. с целью получения имущественной или личной выгоды, подлежит наказанию.» (§ 2 ст.231), а также норма об ответственности за посредничество в разрешении дела в государственном учреждении или органе территориального самоуправления, осуществляемое за имущест-венную выгоду или обещание предоставления таковой (ст.230).

Указанные нормы охватывают все возможные случаи коррупционного поведения должностных лиц, не делая различия между общим составом должностного злоупотребления и его специальной разновидности - получения взятки. Известно, однако, что в коррупционных преступлениях всегда в наличии две стороны: наряду с подкупаемым должностным лицом должна быть и подкупающая сторона. В связи с этим польский УК предусматривает уголовную ответственность за предоставление или обещание предоставить имущественную или личную выгоду лицу, выполняющему публичную функцию (ст.229).

Более типичным является разделение коррупционных преступлений на собственно должностное преступление и получение взятки. Так, отдел (статья) 1 главы 20 УК Швеции устанавливает наказание лицу, которое преднамеренно использует публичные полномочия или по небрежности не выполняет свои служебные обязанности, причиняя вред общественным интересам. При этом УК специально оговаривает, что тяжесть указанного должностного злоупотребления зависит от степени серьезности такого злоупотребления, причинения при этом существенного вреда охраняемым интересам или извлечения из этого поведения незаконной выгоды для каких-либо частных лиц или представляемых ими структур. Очевидно, что в последнем случае такое должностное злоупотреб-ление справедливо может быть отнесено к коррупционным.

Отдел 2 этой главы шведского УК формулирует ответственность за получение должностным лицом взятки. В соответствии с этой нормой служащий, который принимает, обещает принять или тре-бует взятку или другое запрещенное законом вознаграждение, осуж-дается именно как за получение взятки. При этом в УК специально отмечается, что состав получения взятки будет независимо от того, получена она до совершения лицом какого-либо действия или бездействия, обусловленного взяткой, или после их совершения.

Уголовные кодексы некоторых европейских стран выделяют несколько разновидностей коррупционного должностного злоупотребления и получения взятки. При этом в Кодексах одних стран в большей степени дифференцируются нормы о должностном злоупотреблении как таковом, в Кодексах других больше конструируется норм о получении взятки. Так, в УК Швейцарии сформулированы три нормы о должностных злоупотреблениях. В ст.312 предусмат-ривается ответственность за злоупотребление властью, проявляю-щуюся в том,

что члены какого-либо органа власти и должностные лица, которые злоупотребят возложенной на них властью с намерением доставить себе или третьему лицу незаконную выгоду или причинить ущерб другому лицу. В статье 313 и 314 этого же УК сформулированы специальные нормы об ответственности за специфические разновидности должностного злоупотребления. Ст.313 устанавливает ответственность за незаконное взимание сборов. Под ними понимаются действия должностного лица, которое с целью наживы будет взимать таксы, сборы или вознаграждения, вовсе не причитающиеся или превышающие законную ставку. В ст.314 предусматривается ответственность за недобросовестное в отношении публичных интересов ведение дел. Состав данного преступления образуют действия членов какого-либо органа власти и должностных лиц, которые с намерением доставить себе или третьему лицу незаконную выгоду нанесут при совершении юридического акта ущерб публичным интересам.

В статье 315 и 316 устанавливается ответственность за две разновидности получения взятки. Ст.315 конструирует состав так называемого пассивного подкупа. Он заключается в том, что члены какого-либо органа власти, должностные лица, лица, призванные к отправлению правосудия, третейские судьи, официально назначенные эксперты, переводчики или толмачи, которые за совершение действия, заключающего в себе нарушения их служебных обязанностей, заранее потребуют, примут или заставят обещать себе подарок или какую-либо иную выгоду, на которую они не имеют права. При этом наказание усиливается, если вследствие подкупа виновный нарушил свои служебные обязанности.

Ст.316 конструирует состав принятия подарка. Он будет в том случае, когда указанные в ст.315 должностные лица за совершение действия, не нарушающего их служебного долга и входящего в круг их служебных обязанностей, заранее потребуют, примут или заставят обещать себе подарок или какую-либо иную выгоду, на которую они не имеют права.

Можно предполагать, что разделение получения взятки на два специальных состава обусловлено тем, что получение взятки, сопряжено с выполнением действий (бездействия), нарушающих служебный долг и обязанности должностного лица, являются, разумеется, более опасным, чем такое же получение взятки, но без совершения дополнительных противоправных действий (бездействия). В связи с этим в ст.316

швейцарского УК установлено значительно меньшее наказание, чем в ст.315.

Уместно отметить, что еще российское Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в редакции 1885 г., действовавшее в России до октября 1917 г.) было построено в этом отношении на тех же принципах. Оно различало составы получения взятки-мздоимства и лихоимства. Состав мздоимства заключался в том, что чиновник или иное лицо, состоящее на службе государственной или общественной, по делу или действию, касающемуся до обязанностей его по службе, примет, хотя и без всякого в чем либо нарушения сих обязанностей, подарок, состоящий в деньгах, вещах или в чем бы то ни было ином, так же, напротив, оный и без изъявления предварительного на то согласия не возвратит его немедленно и во всяком случае не позднее как через три дня, и если подарок принят или получен уже после исполнения того, за что тот был предназначен (ст.372).

Состав лихоимства предполагал действия указанных в ст.372 лиц, заключающихся в том, что те для принятия или допущения чего-либо противного обязанностям службы, примут в дар деньги, вещи или что иное, сколько бы, впрочем, сумма денег или цена вещей, им полученных, не была малозначительна.

В уголовных кодексах некоторых стран под получением взятки понимается только получение должностным лицом вознаграждения или иных выгод за совершение действий (бездействия), нарушающих его служебные обязанности, а получение вознаграждения (или иной выгоды) за выполнение действий (бездействия), входящих в служебную компетенцию должностного лица, без нарушения его служебных обязанностей, выделяется в специальный состав должностного злоупотребления, не являющегося получением взятки. Так, согласно части 1 § 332 УК ФРГ под взяточничеством понимаются действия должностного лица или лица, специально уполномоченного на выполнение публичных обязанностей, которые принимают обещание предоставить выгоду, требуют или принимают ее в качестве вознаграждения за то, что они совершили или совершат в будущем служебное действие и тем самым нарушают или нарушат в будущем свои служебные обязанности (часть 2 этого же параграфа УК за указанные в части 1 действия предусматривает повышенную ответственность судьи или третейского судьи).

В § 331 УК ФРГ сконструирован отличный от взяточничества состав: получение выгоды. В соответствии с этой нормой подлежит

наказанию должностное лицо или лицо, специально уполномо-ченное на выполнение публичных обязанностей, которое принимает обещание предоставить выгоду, требует или принимает ее в качестве вознаграждения за то, что оно совершило или совершит в будущем служебное действие. Наказания за эти действия усиливаются в случае их совершения судьей или третейским судьей.

Незаконное получение выгод отграничивается от взяточни-чества и в УК Франции. Соответственно взяточничество согласно ст.432-11 образуют действия лица, являющегося представителем государственной власти, выполняющего задания органов государственного аппарата или облеченного общественным избирательным мандатом, выразившиеся в незаконном получении или вымогательстве прямо или косвенно приношений, подарков, обещаний или воздержания от совершения какого-либо действия, входящего в круг полномочий или обязанностей должностного лица или обусловленного его избирательным мандатом, либо обличаемого его функциями, его заданием или мандатом. К взяточничеству УК Франции относит и такое специфическое корыстное злоупотреб-ление должностным лицом своим действительным или предполагаемым влиянием (именно влиянием должностного лица), когда оно добивается получения другим лицом от государственной или административной власти наград, ценностей, подрядов или любого другого благоприятного решения. Состав же незаконного получения выгод образует действия тех же лиц, которые приоб-ретают, принимают или сохраняют, прямо или косвенно, какую бы то ни было долю участия в предприятии или в операции, за которыми оно, на момент совершения этого действия, должно наблюдать или обеспечивать, полностью или частично, руководство ими, их ликвидацию или платеж (ст.432-12).

Наибольшую дифференциацию уголовной ответственности за взяточничество, выражающуюся в конструировании восьми специальных норм, проводит УК Испании. Так, в соответствии со ст.419 состав взяточничества образуют действия должностного лица или государственного служащего, который для собственной выгоды либо выгоды третьего лица будет домогаться или получит сам через посредника подношение или подарок или примет предложение или обещание для того, чтобы осуществить в своей служебной деятельности какое-либо действие или бездействие, составляющее преступление. Согласно ст.420 наказание за получение взятки снижается, если указанные в ст.419 действия не образуют самостоятельного (помимо получения взятки) преступления. Ст.421 распространяет уголовную

ответственность на должностное лицо или государственного служащего в случае, если вытребованное, полученное или обещанное подношение будет иметь целью отказ указанных лиц от действия, которое они должны были осуществить в силу занимаемой должности. Ст.422 распространяет действие ст.ст.419-421 на присяжных заседателей, третейских судей, экспертов и любых других лиц, участвующих в осуществлении публичных функций. Ст.425 предусматривает ответственность должностного лица или государственного служащего, которые будут домогаться подношения или подарка либо примут дар или обещание, чтобы осуществить действия, входящие в их служебные полномочия, или примут вознаграждение за уже совершенные действия. Статья 426 существенно снижает наказание за принятие должностным лицом или государственным служащим подношения или подарка, которые им будут предложены из уважения к их деятельности либо за совершение действия, не запрещенного Законом. Ст.423 предусматривает ответственность за дачу взятки (в виде подношений, подарков или их обещаний), т.е. за подкуп должностного лица или государственного служащего. Ст.424 существенно снижает наказание за дачу взятки, если она вручается в пользу обвиняемого по уголовному делу от его супруга или другого лица, состоящего с ним в устойчивой связи, подобной брачным отношениям, от любого восходящего или нисходящего родственника, родного брата или брата по усыновлению или другого лица, находящегося в родственных связях той же степени.

В отличие от УК Франции испанский уголовный кодекс злоупотребление должностного лица своим влиянием не относит ко взяточничеству, а выделяет в специальный состав влияния. Так, ст.428 УК Испании устанавливает, что государственный служащий или должностное лицо, которое повлияет на другого государственного служащего или другое должностное лицо, используя свои служебные полномочия или иное положение, производное от личной или иерархической связи с ним или другими лицами, с целью достижения решения, которое может повлечь прямо или косвенно экономическую выгоду для него самого или третьего лица. Ст.429 устанавливает уголовную ответственность частного лица, которое окажет влияние на государственного служащего или должностное лицо, используя какое-либо положение, вытекающее из его личной связи с этим или другим государственным служащим либо должностным лицом, с целью достижения решения, которое прямо или косвенно может повлечь экономическую выгоду для него самого или для третьего лица.

Известно, что в обществе с рыночной экономикой особую опасность представляют разнообразные варианты подкупа государственных служащих представителями частных структур. Такими проявлениями коррупции пронизаны как государства с развитой рыночной экономикой (например, Европы и Америки), так и страны, рыночная экономика которых только формируется (например, государства — бывшие республики Советского Союза). В связи с этим большое значение приобретает правотворческий опыт тех стран, в уголовных кодексах которых сконструированы специальные составы таких коррупционных преступлений. В этом отношении заслуживает внимания позиция УК Испании и УК Франции. Так, в соответствии со ст.441 УК Испании подлежит наказанию должностное лицо или государственный служащий, который в случаях, не разрешенных Законом или Уставами, осуществит сам либо через посредника профессиональную деятельность или постоянную или случайную помощь советами, подчиняясь или находясь на службе частных обществ или частных лиц, по вопросам, в решении которых он должен был участвовать или участвовал на основании своих должностных полномочий, либо по вопросам, по которым он ходатайствовал, информировал или которые он решал в учреждении или направляющем органе, в котором он назначен или от которого зависит.

В ст.442 УК Испании выделен специальный состав коррупционного преступления (специальный по отношению к составу, предусмотренному ст.441), заключающийся в том, что должностное лицо или государственный служащий, который использует секрет, о котором он узнал на основании своих профессиональных или служебных полномочий, или исключи-тельную информацию с целью получить экономическую выгоду для себя или для третьего лица (исключительной информацией признается вся информация конкретного характера, которая считается эксклюзивной по основаниям профессии или государст-венного поста и которая официально не сообщалась, не была опубликована и распространена).

Аналогичные специальные нормы о таких специфических коррупционных преступлениях содержит, как отмечалось, и УК Франции. Они именуются преступлениями, проявляющимися в незаконном получении выгод. Так, ст.432-12 предусматривает ответственность лица, являющегося представителем государствен-ной власти, выполняющим задание органов государственного аппарата или облеченного общественным избирательным мандатом, которое

приобретает, принимает или сохраняет, непосредственно или косвенно, какую бы то ни было долю участия в предприятии или в операции, за которыми оно, на момент совершения этого действия, должно наблюдать или обеспечивать полностью или частично руководство ими, их ликвидацию или платеж. В силу прямого указания закона эта норма распространяется на действия мэров, их заместителей или муниципальных советников, которым делегированы полномочия мэра или заменяющих мэра, по заключению сделок с коммуной, которой они избраны, на передачу движимого или недвижимого имущества или на предоставление услуг в пределах, превышающих установленные законом суммы, а также по приобретению принадлежащих коммуне мелких земельных участков для застройки, чтобы построить на них себе дом или заключить с коммуной договор на аренду своего собственного жилья без разрешения на то муниципального совета либо в его нарушение, или такое разрешение связывается с предварительной оценкой имущества, о котором идет речь, службой государственного имущества. Криминал может заключаться и в приобретении указанными лицами принадлежащего коммуне имущества с целью организации или развития своей профессиональной деятельности по цене ниже, чем по оценке службы государственного имущества и без разрешения муниципального совета.

В соответствии со ст.432-13 наказывается лицо, которое, будучи обязанным в качестве публичного должностного лица, представителя или служащего государственного учреждения, в силу самих своих обязанностей либо обеспечивать наблюдение или контроль за частным предприятием, либо высказывать свое мнение об операциях, осуществляемых частным предприятием, принимает или соглашается принять участие в форме работы, консультаций или капиталов в одном из этих предприятий до истечения пятилетнего срока после прекращения этих обязанностей. Наказывается по этой статье УК и любое участие в форме работы, консультаций или капиталов в частном предприятии, которое владеет, по меньшей мере, 30% общего капитала или заключило контракт, включающий исключительное право собственности по закону или фактически с одним из упомянутых предприятий. В ст.432-13 также указывается, что по смыслу этой статьи к частному предприятию приравнивается любое государственное предприятие, осуществляющее свою деятельность в секторе, в котором существует конкуренция и в соответствии с нормами частного права. Указанные положения применяются и к сотрудникам государственных учреждений,

национализированных предприятий, компаний смешанной экономики, в которых государству или государственным органам принадлежит непосредственно или косвенно более 50% капитала, и государственных фирм по предоставлению услуг связи, относящихся к государственной службе связи. Состав преступления отсутствует в случае участия в капитале компаний, акции которых котируются на бирже или в том случае, если капиталы получены в результате перехода прав на наследственное имущество.

Ст.432-14 французского УК формулирует ответственность за корыстное посягательство должностного лица на свободу доступа и на равноправие кандидатов на рынках товаров и услуг для государственных организаций. В соответствии с ней наказывается лицо, которое, являясь представителем государственной власти или выполняя задание органов государственного аппарата, или будучи облечено общественным избирательным мандатом, или осуществляя функции государственного представителя, администратора или служащего, представителя, администратора или служащего публично правового учреждения, не носящего промышленного или коммерческого характера, органа местного самоуправления или одного из его публично правовых учреждений или компании смешанной экономики, или любое лицо, действующее от имени вышеназванных лиц, обеспечивает или пытается обеспечить другому лицу необоснованное преимущество путем какого-либо действия, противоречащего положениям законов или подзаконных актов, призванных обеспечить свободу доступа и равноправие кандидатов на рынках сделок, заключаемых государством и упомянутыми органами местного самоуправления и организациями.

Уголовный кодекс Италии различает вымогательство взятки и коррупцию непосредственно как таковую. Под вымогательством взятки (ст.317) понимаются случаи, когда государственный служащий либо исполняющий обязанности государственного служа-щего, злоупотребляя своей должностью или своими полномочиями, принуждает или побуждает кого-либо дать или пообещать ему не полагающееся денежное вознаграждение или услугу.

Коррупция как должностное преступление конструируется законодателем в четырех вариантах: коррупция, связанная с выполнением служебных обязанностей (ст.318); коррупция, связанная с невыполнением служебных обязанностей (ст.319); коррупция, связанная с вынесением неправомерных решений судом (ст.319-3); коррупция среди работников служб местного самоуправления (ст.320).

Под коррупцией, связанной с выполнением служебных обязанностей, понимается получение или дача согласия на получение государственным служащим лично или через посредников не причитающегося ему вознаграждения в денежной форме или в виде иной услуги за выполнение в будущем какого-либо действия, входящего в круг его служебных обязанностей. При этом наказание значительно снижается, если предварительной договоренности о получении государственным служащим вознаграждения о получении вознаграждения за совершение тех или иных действий не было и незаконное вознаграждение получается за уже совершенное государственным служащим действие.

Коррупция, связанная с невыполнением служебных обязанностей, заключается в получении государственным служащим вознаграждения за бездействие или задержку с выполнением какого-либо действия, входящего в круг его обязанностей, либо же за совершение деяния, противоречащего служебным обязанностям.

Наиболее строго наказывается коррупция, связанная с вынесением неправомерных решений судом, т.е. в случаях получения вознаграждения за оказание какого-либо воздействия на производство по гражданским, административным или уголовным делам (в особенности, если это повлекло незаконное осуждение).

Специфика выделения нормы о коррупции работников служб местного самоуправления заключается в снижении им наказания за действия, предусмотренные ст.ст.318 и 319 УК (но не более чем на одну треть) (42, с. 11-72) .

Особенности коррупционных преступлений заключаются в том, что они предполагают соглашение двух сторон: во-первых, государственного служащего, использующего свое служебное положение, и, во-вторых, лица заинтересованного в том, чтобы государственный служащий в его пользу (или в пользу представ-ляемых им организаций) совершил действия, противоречащие интересам службы. В отличие от проанализированного выше законодательного многообразия формулирования в уголовных кодексах разных стран норм о коррупционных преступлениях непосредственно должностных лиц, конструирование норм об ответственности второй стороны в коррупционных преступлениях выглядит достаточно простым. По сути дела все они могут быть сведены к конструированию весьма немногочисленных для любого уголовного кодекса норм о даче взятки или других разновидностях подкупа должностных лиц.

Так, одной нормой, конструирующей состав подкупа должностного лица как разновидности взяточничества, обходится УК Испании. Согласно ст.423 подлежит наказанию тот, кто подношениями, подарками, дарами или обещаниями подкупит или попытается подкупить должностное лицо или государственного служащего. Кроме того в данной статье достаточно тщательно формулируются условия снижения наказания, а также освобождения от уголовной ответственности и наказания за подкуп должностного лица. Так, в соответствии с той же статьей 423 наказание снижается (на одну ступень), если указанные действия были совершены в результате домогательства должностного лица или государственного служащего. В соответствии со ст.424 наказание снижается более значительно (ограничивается штрафом), если взятка будет вручена по уголовному делу в пользу обвиняемого лица от его супруга или другого лица, состоящего с ним в устойчивой связи, подобной брачным отношениям, от любого восходящего или нисходящего родственника, родного брата или брата по усыновлению или другого лица, находящегося в родственных отношениях. Согласно ст.427 освобождается от наказания за взяточничество частное лицо, которое случайно уступит домогательству с требованием подношения или подарка, совершенному должностным лицом или государственным служащим, и заявит об этом деянии должностному лицу, ответственному за расследование, до начала соответствующего производства, если со дня деяния прошло не более десяти дней.

Одной статьей об ответственности за подкуп должностного лица обходятся уголовные кодексы Польши и Франции. Правда следует отметить тщательность регламентирования такой ответственности в УК Франции, заключающуюся в казуистическом (в хорошем, т.е. юридическом смысле) формулировании служебных функций подкупаемого должностного лица. Так, согласно ст.433-1 подлежит наказанию за дачу взятки тот, кто без законных оснований, непосредственно или косвенно, делает предложения о подношениях, подарках или каких-либо льготах с тем, чтобы добиться от лица, являющегося представителем государственной власти, выполняющего задание органов государственного аппарата или облеченного общественным избирательным мандатом, чтобы оно: либо совершило или воздержалось от совершения какого-либо действия, предусмотренного его функциями, возложенным на него заданием или обличаемого его функциями, возложенным на него заданием или его

мандатом, либо злоупотребило своим влиянием действительным или мнимым, с тем, чтобы добиться от государственной или административной власти наград, должностей, подрядов или любого другого благоприятного решения. В ст.433-1 специально оговаривается и то, что подлежит наказанию (и оно не снижается), если дача взятки была обусловлена вымогательством со стороны должностного лица: карается такими же наказаниями (как и вообще за дачу взятки) уступка лицу, являющемуся представителем государственной власти, выполняющему задание органов государственного аппарата или облеченному общественным избирательным мандатом, которое без законных оснований требует, непосредственно или косвенно, предложений, обещаний, даров, подарков или каких-либо льгот, чтобы выполнить или воздержаться от выполнения какого-либо указанного выше действия.

В УК ФРГ сформулированы две самостоятельные нормы о подкупе должностных лиц: о предоставлении выгоды (§ 333) и о подкупе как таковом (§ 334). Состав первого преступления образует действия лица, которое предлагает, обещает или предоставляет в качестве вознаграждения выгоду должностному лицу или лицу, специально уполномоченному на выполнение публичных обязан-ностей, или солдату бундесвера, за то, чтобы тот совершил в будущем служебное действие, зависящее от его усмотрения. Наказание усиливается, если такое предложение, обещание или фактическое предоставление выгод делается судье или третейскому судье.

Состав подкупа заключается в действиях того, кто тем же лицам (указанным в § 333 об ответственности за предоставление выгоды) предлагает, обещает или предоставляет выгоду в качестве вознаграждения за то, что тот предпринял или предпримет в будущем служебное действие, и тем самым нарушил или нарушит в будущем свои служебные обязанности. Так же как и при предоставлении выгоды, наказание увеличивается, если происходит подкуп судьи или третейского судьи.

Сравнение норм об ответственности за указанные корруп-ционные преступления приводит к выводу о том, что предусмотренные ими деяния являются разновидностью подкупа должностных (и приравненных к ним) лиц. Отличаются же они друг от друга тем, что состав, предусмотренный первой нормой (предоставление выгоды) не связывается с нарушением должностным лицом своих служебных обязанностей, второй же (подкуп) обязательно предполагает их нарушение.

Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию Совета Европы 1999 г. В преамбуле Конвенции говорится: о необходимости проведения в первоочередном порядке общей уголовной политики, направленной на защиту общества от коррупции, включая принятие соответствующего законодательства и профилактических мер; о том, что коррупция угрожает верховенству закона, демократии и правам человека, подрывает основы надлежащего государственного управления, нарушает принципы равенства и социальной справедливости, ведет к искажению условий конкуренции, затрудняет экономическое развитие и угрожает стабильности демократических интересов и моральным устоям общества; о том, что для эффективной борьбы с коррупцией требуется расширение, активизация и надлежащее функционирование международного сотрудничества в области вопросов уголовного права.

В конвенции сформулированы нормы о 13 коррупционных преступлениях: активном подкупе национальных государственных должностных лиц (ст.2), пассивном подкупе национальных государственных должностных лиц (ст.3), подкупе членов национальных государственных собраний (ст.4), подкупе иностранных государственных должностных лиц (ст.5), подкупе членов иностранных государственных собраний (ст.6), активном подкупе в частном секторе (ст.7), пассивном подкупе в частном секторе (ст.8), подкупе должностных лиц международных организаций (ст.9), подкупе членов международных парламентских собраний (ст.10), подкупе судей и должностных лиц международных судов (ст.11), использовании служебного положения в корыстных целях (ст.12), отмывании доходов от преступлений, связанных с коррупцией (ст.13), преступлений, касающихся операций по счетам (ст.14).

Несмотря на столь значительное количество конвенционных уголовно-правовых запретов коррупционного характера, их многообразие, если исходить из юридической природы этих запретов, лишь кажущееся. На самом деле большинство из них (по крайней мере 10, предусмотренных ст.ст.2-11) вполне могут быть сведены к конкретизации двух традиционных проявлений подкупа -взяточничества: получения взятки и дачи взятки.

Ст.2 Конвенции исходит из того, что каждая сторона принимает такие законодательные и иные меры, которые могут потребоваться для того, чтобы квалифицировать в качестве уголовных преступлений в соответствии с ее внутренним правом активный подкуп национальных государственных должностных лиц, т.е. обещание, предложение или

предоставление каким либо лицом, прямо или косвенно, какого-либо неправомерного преимущества любому из ее государственных должностных лиц для самого этого лица или любого иного лица, с тем, чтобы оно совершило действия или воздержалось от их совершения при осуществлении своих функций, когда это сделано преднамеренно.

Очевидно, что активный подкуп и есть традиционная дача взятки или подкуп (как таковой) должностных лиц (...проведенный выше сравнительный анализ законодательных формулировок этих составов коррупционных преступлений в уголовных кодексах европейских стран свидетельствует о том, что различие между дачей взятки и подкупом в основном является терминологическим). Вместе с тем следует обратить внимание и на специфику данной нормы, отличающей ее, например, от получения взятки по УК Российской Федерации (ст.290). Эта особенность заключается в том, что «центр тяжести» конвенционного состава сдвинут не на фактическое получение взятки (хотя состав предполагает и это действие), а на соглашение должностного лица с взяткодателем.

Под пассивным подкупом национальных государственных должностных лиц ст.3 Конвенции понимает прямое или косвенное испрашивание или получение каким-либо из ее государственных должностных лиц какого-либо неправомерного преимущества для самого этого лица или любого иного лица, или же принятие предложения или обещания такого преимущества, с тем, чтобы это должностное лицо совершило действия или воздержалось от их совершения при осуществлении своих функций, когда это сделано преднамеренно. Прообразом этой конвенционной нормы вполне можно считать рассмотренную ранее норму ст.315 УК Швейцарии об ответственности за пассивный подкуп.

Все остальные конвенционные нормы о подкупе, предусмотренные ст.ст.4-11 Конвенции являются не чем иным, как конкретизацией рассмотренных выше норм об активном и пассивном подкупе. Конкретизация эта происходит по субъекту подкупа. В ст.4 - это члены национальных государственных собраний, в ст.5 - иностранные государственные должностные лица, в ст.6 - члены иностранных государственных собраний, в ст.ст.7 и 8 - лица, которые руководят предприятиями частного сектора или работают в них в том или ином качестве, в ст.9 - должностные лица международных организаций, в ст.10 - члены международных парламентских собраний, в ст.11 - судьи и должностные лица международных судов.

Ст.12 Конвенции об ответственности за использование служебного положения в корыстных целях является в принципе также разновидностью и своеобразной конкретизацией норм об активном и пассивном подкупе. В соответствии с ней каждая Сторона принимает такие законодательные и иные меры, которые могут потребоваться для того, чтобы квалифицировать в качестве уголовных преступлений в соответствии с ее внутренним правом обещание, предоставление или предложение, прямо или косвенно, любого необоснованного преимущества любому лицу, которое утверждает или подтверждает, что оно может оказать неправомерное влияние на принятие решения каким-либо лицом, упомянутым в статьях 2,4-6 и 9-11, за вознаграждение, независимо от того, предос-тавляется ли такое преимущество ему самому или кому-либо еще, а также просьбу, принятие или согласие с предложением или обещанием предоставить такое преимущество за вознаграждение, независимо от того, оказано ли такое влияние и был ли получен в результате предположительно оказанного влияния желаемый результат.

Нетрудно заметить, что эта конвенционная норма по своему содержанию очень напоминает норму об ответственности за такое коррупционное преступление как использование служащим своего влияния (служебного или личного) для предоставления кому-либо каких-то выгод путем использования своего служебного положения, предусмотренное ст.428 УК Испании.

Иная юридическая природа характерна для норм, предусмотренных ст.ст.13 и 14 Конвенции. Они формулируют ответственность за самостоятельные преступления, связанные с пассивным или активным подкупом как с непосредственно коррупционными преступлениями. По сути дела речь в обоих случаях идет о совокупности этих самостоятельных преступлений с таким преступлением, как подкуп. В соответствии со ст.13 речь идет о самостоятельной квалификации отмывания доходов от преступлений, связанных с коррупцией. В этом случае необходимо, во-первых, чтобы такое отмывание соответствовало описанию этого преступления в Конвенции Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности 1990 г. (7, с.168-184). И, во-вторых, чтобы само «отмываемое» преступление (в смысле доходов от него) образовывало бы состав одного из собственно коррупционных преступлений, предусмотренных ст.ст. 2-12 Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию.

В ст.14 этой Конвенции (преступления, касающиеся операций со счетами) речь идет о таких преднамеренных действиях (бездействии), целью которых является совершение, сокрытие или искажение («представление в ложном свете») обстоятельств коррупционных преступлений, предусмотренных ст.ст.2-12 Конвенции, путем: а) оформления или использования счета-фактуры или любого другого бухгалтерского документа или отчета, содержащего ложную или неполную информацию, либо б) противоправного незанесения в бухгалтерские книги платежной операции. Правда, в Конвенции предусматривается возможность Сторон сделать насчет таких преступлений оговорку или заявление (в части невключения соответствующего изменения в свое внутреннее уголовное законодательство).

Согласно традициям международного уголовного права в ст.16 Конвенции делается специальное разъяснение о наказуемости соучастия (пособничества или подстрекательства) к любому из коррупционных преступлений, предусмотренных Конвенцией.

Значительной новизной и оригинальностью отличается содержание нормы, сформулированной в ст.18 Конвенции об ответственности юридических лиц. В соответствии с ней каждая сторона принимает такие законодательные и иные меры, которые, в случае необходимости, могут обеспечить возможность привлечения юридических лиц к ответственности в связи с совершением ими уголовных преступлений, заключающихся в активном подкупе, использовании служебного положения в корыстных целях и отмывании денег, квалифицированных в качестве таковых в соответствии с настоящей Конвенцией и совершенных в интересах любого физического лица, действующего в своем личном качестве или в составе органа юридического лица, которое занимает ведущую должность в юридическом лице, путем:

- выполнения представительских функций от имени юридического лица; или

- осуществления права на принятие решений от имени юридического лица; или

- осуществление конкретных функций в рамках юридического лица, а также

- за участие такого физического лица в вышеупомянутых преступлениях в качестве соучастника (пособника или подстрекателя).

В Конвенции специально уточняется, что помимо указанных выше случаев каждая Сторона принимает необходимые меры для обеспечения

того, чтобы юридическое лицо могло быть привлечено к ответственности тогда, когда вследствие отсутствия надзора или контроля со стороны физического лица, упомянутого в ст.1 Конвенции, появляется возможность совершения уголовных преступлений, названных в этой статье, в интересах этого юридического лица физическим лицом, осуществляющим свои полномочия от его имени.

В конвенции отмечается, что указанная ответственность юридического лица не исключает возможность уголовного преследования физических лиц, совершивших, либо подстрекавших к совершению или участвовавших в указанных выше преступлениях.

Необычность рассматриваемой нормы заключается в том, что институт уголовной ответственности юридических лиц является традиционным институтом системы общего права (англоамериканского) и лишь довольно робко вторгается в канву европейского континентального уголовного права. Так, в 1978 г. Европейский комитет по проблемам преступности Совета Европы рекомендовал законодателям европейских государств встать на путь признания юридических лиц субъектами уголовной ответственности за экологические преступления. Однако эта рекомендация реализована в законодательстве лишь некоторых европейских стран (например, Англии и Франции). Камнем преткновения на пути внедрения института уголовной ответственности юридических лиц является ложное, на наш взгляд, противопоставление классического принципа континентального европейского уголовного права о личной ответственности виновного лица и указанного принципа англо-американского уголовного права. Так, в теории российского уголовного права вопрос о возможности признания юридического лица субъектом преступления и носителем уголовной ответственности стал обсуждаться с 1991 г. (14, 31; 34), что было обусловлено первыми, достаточно робкими шагами экономики России к рыночной экономике. Положительно этот вопрос был решен и в обоих предварительных проектах Уголовного кодекса, положенных в основу нового УК РФ (44, с.297-301; 55 с.56-57). Однако при обсуждении и голосовании проекта в первом чтении в Государственной Думе данное предложение не прошло, и новый УК остался в этом отношении на прежних позициях.

Вместе с тем противоречие между традиционным классическим и новым институтом уголовной ответственности является мнимым. И правотворческий опыт тех европейских стран, которые сумели преодолеть его (например, Франция в своем Уголовном кодексе 1992 г.)

убедительно доказывает, что ответственность юридических лиц вполне может сосуществовать с принципом личной виновной ответственности и дополнять его.

Правда, европейская Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию, конечно же, не могла не считаться с тем, что во многих европейских странах институт уголовной ответственности юридических лиц еще не стал неотъемлемым атрибутом их уголовного законодательства. В связи с этим в статье 19 Конвенции делается оговорка о том, что каждая Сторона должна обеспечивать в отношении юридических лиц, привлеченных к ответственности за указанные выше коррупционные преступления, применение эффективных, соразмерных и сдерживающих уголовных и неуголовных санкций, в том числе и финансового характера. Таким образом, в части установления именно уголовной ответственности юридических лиц положения Конвенции фактически являются рекомендательными.

Дальнейшее развитие уголовного законодательства европейских стран об ответственности за коррупционные преступления будет развиваться в направлении имплементации ее норм во внутреннее законодательство стран, входящих в Совет Европы. Разумеется, что это будет не просто механический процесс, а кропотливая работа, учитывающая собственные (национальные) правотворческие традиции построения системы уголовного законодательства (в той или иной стране). Представляется, что этого сравнительно легко будет достигнуть, например, в УК Испании и УК Франции, нормы об ответственности за коррупционные преступления в которых, в известной степени, явились прообразом конвенционных норм.

Вместе с тем оптимистическим представляется и процесс имплементации этих норм в УК Российской Федерации. Думается, что следует исходить из специфики структуры российского УК, особенностей законодательной техники при конструировании норм о должностных преступлениях, в частности, и норм Особенной части вообще, более склоняющейся к абстрактному, а не казуистическому построению их диспозиций. В соответствии с этим вряд ли будет продуктивным метод дополнения действующего УК РФ целым «набором» специальных норм, копирующих нормы Конвенции. Более эффективным видится другой путь.

При этом следует исходить из того, что в принципе нормы УК РФ охватывают ответственность за коррупционные преступления в виде пассивного подкупа (ст.290 - получение взятки), в том числе и путем

использования должностным лицом своего влияния, в виде активного подкупа (ст.291 - дача взятки), в виде злоупотребления должностного лица своими полномочиями из корыстной или иной личной заинтересованности (ст.285) и в виде служебного подлога (ст.292). В связи с этим необходимо внести изменения в Примечание к ст.285 УК РФ о субъектах должностных преступлений. В частности требуется специальное указание на то, что субъектами этих преступлений в соответствии с требованиями Конвенции должны признаваться и иностранные государственные должностные лица, и члены иностранных государственных собраний, и должностные лица международных организаций, и члены международных парламентских собраний, и судьи или должностные лица международных судов (таким образом, будут выполнены требования ст.ст. 5, 6, 9, 10 и 11 Конвенции).

Требование же статей 7 и 8 Конвенции (об активном и пассивном подкупе в частном секторе) можно воплотить в УК РФ путем внесения дополнений в примечание к ст.201 УК РФ об ответственности за злоупотребление полномочиями. Дополнения эти должны заключаться в указании на то, что объектами коммерческого подкупа (по терминологии Конвенции активного) будут лица, перечисленные в ст.ст.5-6, 9-11 Конвенции (т.е. должностные лица международных организаций, члены международных парламентских собраний, судьи и должностные лица международных судов). Такое дополнение будет относиться и к составам преступлений, предусмотренных ст.201 (злоупотребление полномочиями) и ст.202 (злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами).

Ст.13 Конвенции об ответственности за отмывание доходов от преступлений, связанных с коррупцией, не требует внесения изменений в формулировку ст.174 об ответственности за легали-зацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенного незаконным путем, так как такой способ их приобретения как коррупционный вполне охватывается формули-ровкой российского УК о заведомо незаконном способе (пути) приобретения соответствующих денежных средств или иного имущества.

Состав преступления, предусмотренный ст.14 Конвенции (преступления, касающиеся операций со счетами), если они совершаются должностными лицами, охватывается ст.292 УК РФ о служебном подлоге. Однако применительно к преступлениям против интересов службы в коммерческих и иных организациях такой специальный состав отсутствует и чтобы выполнить требования ст.ст.7 и

8 Конвенции об активном и пассивном подкупе в частном секторе, главу 23 УК РФ о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях необходимо дополнить специальной нормой о служебном подлоге, совершаемом лицами, выполняющими управленческие функции в указанных организациях.

$ 3. Ответственность за коррупционные преступления по уголовному праву США

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В силу специфики системы уголовного законодательства США ответственность за те или иные коррупционные преступления имеет определенные особенности в законодательстве штатов и федеральном уголовном законодательстве. В связи с этим за основу анализа в данном исследовании были взяты следующие источники: Уголовный кодекс штата Нью-Йорк (в некоторых случаях использовались и нормы УК других штатов, например, Техаса и Калифорнии); федеральное уголовное законодательство (раздел 18 Свода законов США); Примерный уголовный кодекс США.

Как и в европейских странах, основным коррупционным преступлением по уголовному праву США является взяточничество. В Примерном уголовном кодексе сконструирован общий состав взяточничества, объединяющий получение и дачу взятки в одно преступление. Так, согласно ст.240.1, лицо виновно в совершении взяточничества, если оно предлагает, предоставляет или соглашается предоставить другому лицу или пытается получить, принимает или соглашается принять от другого лица:

1) какое-либо имущественное благо в качестве вознаграждения за принятое получателем решение, выраженное им мнение, данную им рекомендацию, подачу им голоса или за осуществление в иной форме принадлежащего ему как публичному служащему, партийному должностному лицу или избирателю права на усмотрение; или

2) какое-либо благо в качестве вознаграждения за принятие получателем решения, подачу им голоса, данную им рекомендацию или за осуществление в иной форме принадлежащего ему как должностному лицу права на усмотрение в судебном или административном производстве; или

3) какое-либо благо в качестве вознаграждения за нарушение известной ему юридической обязанности публичного служащего или партийного должностного лица.

В ст.240.0 Примерного кодекса дается определение ряда понятий, используемых при описании состава взяточничества, и в частности, понятий «блага», «имущественного блага», «публичного служащего», «партийного должностного лица». Благо - означает выгоду, или преимущество или что-либо, что рассматривается благоприобретателем как выгода или преимущество, включая благо в пользу какого-либо лица или объединения, в чьем благополучии он заинтересован, но не преимущество, обещанное в общем виде какой-либо группе или категории избирателей как результат публичных мероприятий, которые кандидат обязывается поддержать или которым он обязывается противодействовать. Имущественное

благо - это благо в виде денег, имущества, коммерческой выгоды или чего-либо иного, чье основное значение состоит в эконо-мической выгоде. Публичный служащий - это любое должностное лицо или служащий государства (т.е. любого ведомства, подразделения или агентства штата или какого-либо района в пределах штата), включая законодателей и судей и любое лицо, принимающее участие в осуществлении государственной функции в качестве присяжного заседателя, советника или консультанта или в каком-либо ином качестве (при этом уточняется, что свидетель не относится к публичному служащему). Партийное должностное лицо означает лицо, занимающее в какой-либо из действующих в Соединенных Штатах политических партий выборный или замещаемый по назначению пост, в силу которого оно руководит, или управляет, или принимает участие в руководстве или управлении партийными делами на любом уровне ответственности.

Мотивом объединения получения и дачи взятки в один состав взяточничества было, по-видимому, стремление разработчиков Примерного кодекса избежать неизбежного дублирования в самостоятельных статьях одинаковых элементов обоих преступлений (36, с.157). Однако законодательство большинства штатов не восприняло эту рекомендацию, хотя и использовало формулировки Примерного кодекса при описании составов получения и дачи взятки. Так, в УК штата Нью-Йорк сформулированы нормы об ответственности за: дачу взятки публичному служащему (§ 200.00); получение взятки публичным служащим (§ 200.10); вручение вознаграждения публичному служащему за нарушение им своих обязанностей (§ 200.20); получение публичным служащим такого вознаграждения (§ 200.30); вручение и получение «чаевых» публичным служащим за выполнение действий, входящих в круг его обязанностей (§ 200.35); дача взятки публичному служащему

или представителю политической партии за назначение какого-либо лица или выдвижение его кандидатуры на публичную должность (§ 200.45); получение тем же лицом взятки за назначение кого-либо или выдвижение его кандидатуры на публичную должность (§ 200.50). Кроме того, в разделе о преступлениях, относящихся к судопроизводству в УК штата Нью-Йорк сформулированы статьи об ответственности за подкуп свидетеля или присяжного и получения теми взятки как за самостоятельные преступления (§ 210.00 - 215.20). Правда, в большинстве штатов их уголовные кодексы не выделяют последние действия из составов взяточничества как посягательства против публичной администрации.

В УК штата Калифорния статьи об ответственности за взяточничество формулируются в соответствии с теорией разделения властей: дача и получение взятки служащим исполнительной, законодательной и судебной власти.

Разграничение составов дачи и получения «взятки» от передачи и принятия «вознаграждения» представляет известные трудности. Различие между этими преступлениями в основном заключается в том, что если при обвинении в даче и получении «взятки» достаточно доказать лишь одно «влияние» публичного должностного лица (совершенные им при этом действия могут быть и вполне законными), то в случае передачи и получения «вознаграждения» требуется доказать, что публичным служащим ранее были «нарушены его обязанности» (36, с.159).

В федеральном уголовном законодательстве сформулирован ряд специальных норм об ответственности за нарушение правил проведения избирательных кампаний. Так, в соответствии со ст.599 раздела 18 Свода законов США, подлежит наказанию кандидат на выборную должность, который для обеспечения своего избрания обещает использовать свое влияние или поддержать назначение какого-либо лица на публичную должность или получение тем работы в частной сфере.

Примерный уголовный кодекс в ст.240.5 сформулировал несколько составов получения подарков публичным служащим от лиц, находящихся в их юрисдикции: 1) должностными лицами, осуществляющими распорядительные функции и исполнение закона; 2) должностными лицами, имеющими отношение к госу-дарственным контрактам и имущественным сделкам; 3) должност-ными лицами, осуществляющими судебные или административные функции; 4) должностными лицами законодательных учреждений. При этом делается

исключение, т.е. говорится о том, что не является преступлением: а) принятие публичным служащим такого вознаграждения или иного блага, получение которых предписано законом или за которые получатель предоставляет законное встречное удовлетворение или на которые он иным образом правомочен; или б) принятие подарков или иных благ, предостав-ляемых в связи с родством или иными личными, профессиональными или деловыми взаимоотношениями, независимо от должностного положения получателя; или в) получение малозначительных благ, связанных с личными, профессиональными или деловыми контактами и не создающих серьезной опасности ущерба беспристрастности должностных лиц.

Уголовные кодексы некоторых штатов (например, штата Нью-Йорк) не восприняли эту рекомендацию Примерного кодекса. Другие, напротив, достаточно тщательно конкретизировали ее. Так, в соответствии с § 36.10 УК штата Техас нормы об ответственности за взяточничество не применяются: а) к оплате действий публичного служащего, если такая оплата положена ему по закону; б) к получению им гонорара за действия, не входящие в круг его служебных обязанностей, если этот гонорар не превышает 250 долл. либо зафиксирован в финансовых органах; в) к предоставлению таких услуг, как оплата обедов, номеров в гостиницах, транспортных расходов или развлечений, если такие услуги принимаются государственным служащим «в качестве гостя» и о них сообщается в определенном законом порядке; г) к подаркам и иным благам, предоставляемым по соображениям «родства или личных, профессиональных, деловых связей, независимо от официального положения принимающего».

Примерный уголовный кодекс формулирует статью об ответственности за коммерческое взяточничество и нарушение обязанности действовать бескорыстно (ст. 224.8). Данный состав преступления имеет место в том случае, когда лицо пытается получить, принимает или соглашается принять какое-либо благо в качестве вознаграждения за заведомое нарушение или согласие нарушить обязательство верности, лежащие на нем как на:

а) агенте, партнере или служащем другого лица;

б) доверительном собственнике, опекуне или ином довери-тельном

лице;

в) адвокате, враче, бухгалтере, оценщике или ином профессиональном консультанте или лице, профессионально предоставляющем сведения;

г) должностном лице, директоре, управляющем или ином участнике в управлении делами инкорпорированного или неинкорпорированного объединения; или

д) третейском судье или ином предполагающемся незаинтересованном арбитре или рефери.

Состав преступления будет имеет место и тогда, когда лицо, которое представляет себя публике в качестве человека, профессионально занятого беспристрастным отбором, оценкой или установлением качества товаров или услуг, пытается получить, принимает или соглашается принять какое-либо благо, влияющее на его выбор или оценку или установление им качества означенных выше предметов.

Наконец, состав преступления будет и в случае, если лицо предоставляет, предлагает или соглашается предоставить какое-либо благо, принятие которого было бы преступным в соответствии с настоящей статьей.

Эта рекомендация Примерного кодекса была воспринята лишь некоторыми штатами. Так, в УК штата Нью-Йорк различаются составы коммерческого подкупа (§ 180.00) и получения коммерческой взятки (§ 180.05). Коммерческий подкуп определяется как предоставление какого-либо блага служащему или доверенному лицу без согласия его наймодателя или руководителя с намерением повлиять на его поведение в делах наймодателя или руководителя. Получение коммерческой взятки заключается в получении служащим или доверенным лицом при тех же условиях какого-либо блага по соглашению или с пониманием того, что это окажет влияние на его поведение в делах наймодателя или руководителя. К понятию коммерческого взяточничества судебная практика не относит случаи получения подарка со стороны продающей какие-либо товары фирмы служащим фирмы, покупающей эти товары, если не доказано, что этот подарок мог повлиять на его верность интересам своей фирмы (36, с.165).

В уголовных кодексах некоторых штатов установлена ответственность за взяточничество в сфере профсоюзной деятельности. Так, в УК штата Нью-Йорк сформулированы нормы об ответственности за подкуп представителя профсоюза, т.е. за предоставление ему какого-либо блага с намерением повлиять на его действия или решения (§ 180.15) и за получение представителем профсоюза взятки по соглашению или с пониманием, что это повлияет на его действия или решения (§ 180.25). Обе нормы рассчитаны на случаи подкупа

представителей профсоюза в связи с заключением коллективных договоров, определением размеров взноса предпринимателей в фонды социального страхования и попытками предотвращения забастовок, в целях борьбы с коррупцией и незаконным воздействием на профсоюзы со стороны организованной преступности, нередко вымогающей огромные суммы у предпринимателей под угрозой забастовок (36, с.166). В УК штата Нью-Йорк включена норма об освобождении от ответственности того, кто дает взятку представителю профсоюза в результате вымогательства (§ 180.20).

Примерный уголовный кодекс включает в себя и нормы об ответственности за взяточничество в области спорта. Так, п.1 ст.224.9 признает преступлением действия того, кто с целью воспрепятст-вовать проведению публичных соревнований в соответствии с регулирующими их правилами и обычаями: а) предоставляет, или предлагает, или соглашается предоставить какое-либо благо, или угрожает причинением какого-либо вреда участнику соревнования или выставки или связанному с ними должностному или иному лицу; или б) причиняет вред какому-либо лицу, животному или предмету. Наказуемы действия лица и в том случае, когда оно заведомо пытается получить какое-либо благо или принимает, или соглашается принять какое-либо благо, предоставление которого было бы преступным в соответствии с пунктом 1 данной статьи (п.2). Наконец, согласно п.3 рассматриваемой статьи уголовно наказуемым является и участие в жульнических соревнованиях: наказанию подвергается лицо, которое заведомо выступает в публичных соревнованиях в качестве участника, организатора, постановщика, судьи или в ином качестве, зная, что по причине поведения, которое было бы преступным в соответствии с настоящей статьей, соревнования проводятся не в соответствии с регулирующими их правилами и обычаями. Эти рекомендации Примерного кодекса восприняты уголовным законодательством большинства штатов (например, в УК штата Нью-Йорк § 180.40 устанавливает ответственность за подкуп участников спортивных соревнований, а § 180.45 - получение теми взятки) и федеральным законода-тельством (§ 224 раздела 18 Свода законов США).

Следует отметить, что взяточничество в сфере профсоюзной деятельности и спорта и в Примерном уголовном кодексе, и в УК штатов рассматривается как разновидность коммерческого взяточничества, а нормы об ответственности за эти коррупционные преступления помещаются в разделы об ответственности за различные формы обмана

в области частного бизнеса (например, в Примерном уголовном кодексе в разделе «Подлог документа и обманные приемы», в УК штата Нью-Йорк в разделе «Преступления, связанные с мошенничеством»).

Помимо взяточничества федеральное законодательство США и УК штатов содержат нормы об ответственности за другие разновидности злоупотребления служебным положением, которые следует также отнести к нормам о коррупционных преступлениях. Так, в соответствии с § 205 гл.11 раздела 18 Свода законов США, государственный служащий или лицо, работающее по найму в органах законодательной, исполнительной или судебной власти, не может выступать, если это не входит в его обязанности, в качестве представителя или обвинителя в каком-либо требовании, предъявляемом Соединенным Штатам, а также получать вознаграждение, проценты, долю и т.п. за оказание помощи в предъявлении такого требования. Они же не могут представлять чьи-либо интересы в гражданских, административных и уголовных делах, где стороной являются Соединенные Штаты либо в которых государство имеет прямую и существенную материальную заинте-ресованность. В соответствии с § 208 действия указанных лиц образуют состав преступления, если они принимают участие в качестве государственных служащих в каких-либо делах, где они, их супруги, несовершеннолетние дети, например, организации, в которых они служат, являются доверительными собственниками либо партнерами.

По федеральному уголовному законодательству США коррупционнным преступлением (как не хватает такой нормы в УК РФ!) является получение государственным служащим жалованья или других дополнительных выплат за свои услуги из любого другого источника, кроме правительства Соединенных Штатов (§ 209-210 гл. 11 раздела 18 Свода законов США).

Возможности использования законодательного опыта борьбы с коррупционными преступлениями европейских стран и США для совершенствования российского уголовного законодательства. Несмотря на значительные трудности использования зарубежного правотворческого опыта (трудности, вызываемые серьезными различиями построения системы национального уголовного законодательства, законодательной техники и традиций в правотворческой сфере) для совершенствования российского уголовного законодательства, все-таки такая возможность не только существует, но она является даже необходимой. Проведенный выше достаточно тщательный анализ особенностей уголовно-правовой борьбы с

коррупционными преступлениями в европейских странах и США позволяет выделить основные направления использования такого опыта.

Во-первых, это имплементация норм европейской конвенции об уголовной ответственности за коррупцию (Конвенция Совета Европы 1999г.). Разумеется, что это должен быть не просто механический процесс, а кропотливая (очень тонкая) работа, учитывающая собственные (национальные) правотворческие традиции построения системы уголовного законодательства, в том числе и системы норм об уголовной ответственности за коррупционные преступления. И все же перспективы реализации такой задачи представляются вполне оптимистическими. Думается, что ее реализацию необходимо осуществить исходя из специфики структуры российского УК, особенностей законодательной техники при конструировании норм о должностных преступлениях, в частности, и норм Особенной части УК, вообще, более склоняющейся к абстрактному, а не казуистическому построению их диспозиции. В соответствии с этим, как уже отмечалось, вряд ли будет продуктивным метод дополнения действующего УК РФ целым «набором» специальных норм, копирующих нормы Конвенции. Более эффективным нам видится другой путь. Необходимо при этом исходить из того, что в принципе нормы УК РФ охватывают ответственность за коррупционные преступления в виде пассивного подкупа (ст.290 - получение взятки), в том числе и путем использования должностным лицом своего влияния, в виде активного подкупа (ст.291 -дача взятки), в виде злоупотребления должностного лица своими полномочиями из корыстной или иной личной заинтересованности (ст.285) и в виде служебного подлога (ст.292). В связи с этим необходимо внести изменения в Примечание к ст.285 УК РФ о субъектах должностных преступлений. В частности требуется специальное указание на то, что субъектами этих преступлений в соответствии с требованиями Конвенции должны признаваться и иностранные государственные должностные лица, и члены иностранных государственных собраний, и должностные лица международных организаций, и члены международных парламентских собраний и судов или должностные лица международных судов (таким образом, будут выполнены требования статей 5, 6, 9, 10 и 11 Конвенции).

Требования же статей 7 и 8 Конвенции (об активном и пассивном подкупе в частном секторе) можно воплотить в УК РФ путем внесения дополнений в примечание к ст.201 УК РФ об ответственности за злоупотребление полномочиями. Дополнения эти должны заключаться в

указании на то, что объектами коммерческого подкупа (по терминологии Конвенции - активного) будут лица, перечисленные в ст.ст.5-6, 9-11 Конвенции (т.е. должностные лица международных организаций, члены международных парламентских собраний, судьи и должностные лица международных судов). Такое дополнение будет относиться и к составам преступлений, предусмотренных ст.201 (злоупотребление полномочиями) и ст.202 (злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами).

Ст.13 Конвенции об ответственности за отмывание доходов от преступлений, связанных с коррупцией не требует внесения измене-ний в формулировку ст.174 об ответственности за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретен-ного незаконным путем, так как такой способ их приобретения как коррупционный вполне охватывается формулировкой российского УК о заведомо незаконном способе (пути) приобретения соответствующих денежных средств или иного имущества.

Состав преступления, предусмотренный ст.14 Конвенции (преступления, касающиеся операций со счетами), если он совершается должностными лицами, охватывается ст.292 УК РФ о служебном подлоге. Однако применительно к преступлениям против интересов службы в коммерческих и иных организациях такой специальный состав отсутствует и чтобы выполнить требования ст.ст.7 и 8 Конвенции об активном и пассивном подкупе в частном секторе, главу 23 УК РФ о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях необходимо дополнить специальной нормой о служебном подлоге, совершаемом лицами, выполняющими управленческие функции в указанных организациях.

Вторым направлением (помимо имплементации норм евро-пейской конвенции) является формулирование ряда специальных норм о коррупционных преступлениях по типу содержащихся в уголовном законодательства некоторых европейских стран и США. Так, печальный опыт российской действительности в части неимоверной коррумпированности ее политической элиты делает настоятельно необходимым формулирование в УК РФ норм по типу предусмотренных федеральным законодательством США об уголовной ответственности государственных служащих, если те: принимают участие в делах, где они сами, их супруги или родственники являются доверительными собственниками либо партнерами; получают жалование или другие дополнительные выплаты за свои услуги из любого другого источника,

кроме положенной им заработной платы и других законных доходов государственного служащего.

Представляется принципиально неверным уравнивание в УК РФ ответственности партийных должностных лиц с ответствен-ностью лиц, выполняющих управленческие функции в коммер-ческой организации (в рамках статей УК о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях). Напротив, заслуживает внимания принципиально иная позиция, занятая по этому вопросу американским законодателем, которая, как уже отмечалось, заключается в том, что партийные должностные лица отвечают за коррупционные преступления наряду с государствен-ными служащими, а преступления тех и других относятся к посягающим на деятельность публичной администрации. И это является правильным. Деятельность политических партий - это не сфера частного бизнеса, а сфера общественных интересов, тесно переплетаемых (подчас неразделимых) с государственными интересами. Известно, что от парламентских фракций, построенных по партийному принципу, зависит решение серьезных государственных вопросов (вплоть до утверждения главы правительства и принятия важнейших законов). В связи с этим необходимо вывести партийных чиновников из круга субъектов преступлений, предусмотренных главой УК о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях, и сделать их субъектами преступлений против государственной власти, интересов государст-венной службы и службы в органах местного самоуправления (отметим, что такое решение вопроса не является прерогативой или изобретением американского законодательства, — точно так же эта проблема решалась в УК РСФСР и в уголовных кодексах других союзных республик бывшего СССР). Тот довод, что партийные чиновники не относятся к представителям государственной власти, не находятся на государственной службе или службе в органах местного самоуправления, не может считаться доводом против предлагаемого решения. Не может потому, что коррупционная деятельность последних направлена именно против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления и следовательно эти объекты являются объектами их преступной деятельности, что и должно лежать в основе решения данного вопроса (о месте норм об ответственности этих лиц в системе Особенной части Уголовного кодекса).

Настоятельно необходима в УК РФ (буквально стучится!) и норма, подобная норме федерального законодательства США об

ответственности за нарушения правил проведения избирательных кампаний (например, об ответственности кандидата на выборную должность, который для обеспечения своего избрания обещает использовать свое влияние или поддержать назначение какого-либо лица на публичную должность или получение тем работы в частной сфере).

Непростые зигзаги становления рыночной экономики в России свидетельствуют о высочайшей цене служебной тайны, которой располагают высокопоставленные чиновники и превращении ее в предмет торга и наживы. Приведем лишь один пример с известным обвалом финансового рынка, происшедшего 17 августа 1998 г. С этого дня так называемые ГКО, выпущенные на миллиардные суммы, обесценились. Но, как это ни странно, потерпевшими-банкротами стали не все держатели этих «ценных» бумаг. Некоторые благополучно и буквально накануне сумели избавиться от них. В связи с этим стоит приглядеться, например, к содержанию английского Закона о внутрибиржевых сделках, по которому предусмотрена ответственность за использование в личных целях сотрудниками биржи служебной информации, недоступной обычному держателю ценных бумаг, влияющей на формирование цен. По этому Закону отвечают и правительственные чиновники, осуществляющие через биржи мероприятия по приватизации государственного имущества, в случаях проведения ими лично или через посредников каких-либо сделок с ценными бумагами на это имущество в делах, по которым они располагают служебной информацией (42, с. 54-57).

Разумеется, что указанную норму не следует слепо копировать. Но взять из нее рациональное «зерно» необходимо. Применительно к российским условиям взаимоотношений Центрального банка России с коммерческими структурами (в том числе и банками), подчас хитроумных «правил игры», устанавливаемых при аукционной приватизации государственного имущества, различного рода «конкурсных» откупов, из предполагаемой нормы следует снять указание на биржу как на поле преступной коррупционной деятельности, сохранив ответственность высокопоставленных госчиновников за корыстное, или по мотивам иной личной заинтересованности, использование служебной информации при осуществлении государственных мероприятий по приватизации государственной собственности и других взаимоотношениях государства с коммерческими структурами.

Указанные предложения вовсе не исчерпывают возможностей использования законодательного опыта борьбы с коррупционными преступлениями в европейских странах и в США для совершенствования российского уголовного законодательства. Однако, в первую очередь, исходя из того, что в этих странах накоплен опыт весьма серьезный, «выстраданный» десятилетиями борьбы с коррупционными преступлениями (Россия же всерьез столкнулась с ними совсем недавно - с началом рыночных реформ в экономике), использование такого опыта в указанном выше направлении представляется крайне необходимым.

Р а з д е л II

СРАВНИТЕЛЬНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ И КОРРУПЦИИ ПО РЕГИОНАМ РОССИИ

Г л а в а 5

ГЕОГРАФИЯ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ И КОРРУПЦИИ В РОССИИ

§1. География преступности как метод криминологического анализа

География преступности — это пространственно-временное распределение уголовно-наказуемых деяний (по уровню, структуре, динамике), связанное со спецификой различных регионов мира, разных стран или административно-территориальных единиц одной страны, с численностью, структурой и расселением населения на изучаемых территориях, со своеобразными формами организации жизни людей, условиями их труда, быта, отдыха, культуры, национальных традиций и иных особенностей.

География преступности находится на стыке ряда наук, и, главным образом, на стыке социально-экономической географии, исследующей пространственно-временные социальные, эконо-мические,

демографические и иные явления и процессы, и крими-нологии, изучающей преступность в причинной связи с различными явлениями и процессами и результативность борьбы с ней.

Первые сведения о территориальном распределении преступ-ности (составлена карта распределения уровня преступности по территории) были получены во Франции в первой половине XIX в. (А.Кетле). С тех пор в разных странах и в мире в целом (по обзорам ООН и Интерпола) в той или иной мере изучается территориальное распределение преступности и правонарушаемости.

В России сведения о территориальном распределении преступности формируются на основе данных первичного учета преступлений по

месту их совершения, которые затем обобщаются в официальной отчетности правоохранительных органов районов, городов, областей, краев, республик и Российской Федерации в целом. В ежемесячных оперативных материалах и ежегодно публикуемых статистических сборниках «Преступность и правонарушения» (46; 47) в обязательном порядке приводятся сведения о преступности и ее отдельных видах по 89 субъектам федерации (республикам, краям, областям, автономным областям, автономным округам, городам Москве и Санкт-Петербургу).

Наиболее показательно география преступности изображается на картограммах и пиктограммах. Наряду со сбором сведений по субъектам федерации собираются сведения по всем населенным пунктам и местам совершения преступлений. Эти данные в федеральном масштабе публикуются в обобщенном виде: преступность в городах и селах, преступления, совершаемые на улицах, на вокзалах, в жилых домах, магазинах и т.д. При указании места совершения преступления география преступности переходит в топографию преступности.

География преступности изучает также вопросы территориального распределения результативности деятельности милиции и других правоохранительных органов, страха населения перед преступностью, отношения населения к органам уголовной юстиции, территориального риска стать жертвой преступления, а также исследует связи уровня и структуры преступности с плотностью, структурой и миграцией населения, проживающего на той или иной территории, условиями его жизни, труда, быта, отдыха, культуры, национальных традиций и иных криминологически значимых особенностей. Некоторые из этих сведений не находят отражения в официальной статистике и их приходиться получать путем опроса (интервьюирования) населения и другими методами.

При наличии многих общих закономерностей развития криминологической обстановки в мире, преступность в его регионах, разных странах и в различных административно-территориальных единицах одной страны нередко существенно различается по своему уровню (числу преступлений в расчете на 100 тыс. жителей или на 1 кв. км. территории), структуре и динамике. Различия между уровнями преступности в разных странах достигают порой одного-двух и более порядков. Аналогичная картина наблюдается и на разных территориях одной страны.

В 1995 и 1998 гг. в США, например, в целом по стране было учтено (соответственно) 13,9 и 12,5 млн. «серьезных» (8 видов) преступлений

или 5,8 и 4,6 тыс. деяний на 100 тыс. жителей. Но в эти же годы в штатах Северная Дакота в расчете на население было зарегистрировано 2,9 и 2,7 тыс., Аризона — 8,2 и 6,6, а в Федеральном округе Колумбия — 12,2 и 8,8 тыс. деяний на 100 тыс. населения (65, с.68-74; 66, с.74-79). Различия четырехкратные. И, несмотря на существенное сокращение преступности в США в эти годы в целом и по отдельным штатам, прежние различия сохранились. Это не случайно и объясняется криминологически значимыми особенностями.

В союзных республиках бывшего СССР в 1990 г. было учтено по стране в целом 2,8 млн. преступлений, или 958 деяний на 100 тыс. населения, в том числе в Эстонии — 1511, в России — 1242, а в Азербайджане — 217. Разница — семикратная. Различия в уровне преступности в Эстонии и Азербайджане были устойчивыми и продолжительными. Они сохранились и даже увеличились после обретения ими государственности. В 1995 г. в Азербайджане было учтено 266 преступлений на 100 тыс. населения, а в Эстонии — 2652. Разница — десятикратная.

Подобные расхождения традиционно регистрируются и в субъектах Российской Федерации. В 1995 и 1998 гг. в России в целом было учтено соответственно 1863 и 1759 преступления на 100 тыс. населения, в том числе в Тыве — 2724 и 2170, в Башкортостане — 1062 и 956, а в Дагестане — 678 и 665 (46, с.19-20; 47, с.19-20). Даже в очень схожих по многим социально-экономическим, культурным, демографическим и другим параметрам мегаполисах, как Москва и Санкт-Петербург, преступность традиционно (много десятилетий) различается в два и более раза: в 1995 и 1999 гг. в Москве учтено 1074 и 910 преступлений на 100 тыс. жителей, а в Санкт-Петербурге — 2110 и 2188. Закономерности те же.

Важное место в географии преступности занимают ее структура и динамика. Территориальное распределение различных видов и групп преступлений по их удельному весу в структуре всей преступности или по темпам прироста (снижения) различных видов преступлений и преступности в целом дают возможность выявить криминологически значимые сдвиги и их причины. Террито-риальное распределение преступлений и по этим показателям крайне неравномерно. В одном регионе может интенсивно расти корыстная преступность, в другом — насильственная, в третьем — преступность несовершеннолетних, в четвертом — организованная преступность. То же можно сказать и об удельном весе различных видов преступлений в общей структуре

преступности. Например, удельный вес умышленных убийств в структуре учтенной преступности в Азербайджане в 1995 г. составлял 3%, а в Эстонии — 0,8%, хотя число умышленных убийств в расчете на 100 тыс. жителей в Эстонии было в 2,5 раза выше. Аналогичные соотношения наблюдались и в прошлые годы.

Указанные различия в уровне, структуре и динамике преступности неслучайны. Они связаны с демографическими, экономическими, социальными, культурными, организационными, национальными, экологическими, правовыми, регистрационными и иными особенностями той или иной страны, той или иной местности, которые в данном случае объединяются территориально, т.е. в их географии. Поэтому изучение география преступности имеет исключительное значение для сравнительной криминологии при анализе причин преступности и ее изменений, при выработке эффективных и оптимальных мер борьбы с ней применительно к отдельным регионам и территориям.

Американский криминолог Ф.Адлер на основе данных первого обзора ООН о тенденциях преступности (1970-1975 гг.) отобрала десять стран, расположенных в различных регионах мира, но имеющих относительно низкую преступность: Швейцарию и Ирландию (Западная Европа), Болгарию и ГДР (социалистические страны Восточной Европы), Коста-Рику и Перу (Латинская Америка), Алжир и Саудовскую Аравию (Северная Африка), Японию и Непал (Азия). Выбранные страны существенно различались по абсолют-ному большинству криминологически важных показателей — экономических, политических, социальных, религиозных и иных, но имели одну общую характеристику — сильный социальный конт-роль, хотя и в разных и даже несхожих формах (государственный, партийный, религиозный, полицейский, производственный, общин-ный, семейный и т.д.), который и позволял удерживать преступность на относительно низком уровне (63). Ключом к установлению этого важного факта послужило изучение географии преступности.

Количественные и качественные закономерности географии преступности в целом свойственны и организованной преступности, и коррупции. Причем между показателями уровня, динамики и структуры всей преступности и аналогичными признаками организованной преступности или коррупции наблюдается некая (не превышающая +0,5) парная положительная корреляция.

По идее взаимосвязь между общей, организованной и коррупционной составляющими преступности дожна быть относительно полной, но этого нет, так как регистрация организованной преступности и особенно коррупции существенно (объективно и субъективно) отличается от регистрации иной преступности. Есть достаточные основания полагать, что латентность организованной преступности и тем более коррупции является высокой. Большая доля латентности организованной преступности обусловлена трудностью доказывания признака организованности даже тогда, когда преступление, совершенное организованной группой, было и зарегистрировано, и расследовано. Высокая латентность коррупции определяется не только трудностью доказывания, но и выявления, а также традиционным влиянием на расследование коррупционных дел правящей и политической элиты.

Ввиду огромного количества субъектов федерации в России (89 республик, краев, областей), которые иногда не только террито-риально, но по многим другим, в том числе и криминологическим параметрам, имеют много общего, географию организованной преступности и коррупции целесообразно изучать по укрупненным регионам, имеющим более или менее сходные условия жизни и деятельности. Структура этих регионов в России давно устоялась. Она широко используется в социально-экономическом анализе. На основе этой структуры формируются и региональные управления по борьбе с организованной преступностью (РУБОП). Из данной системы выпадает лишь Московская область, которая входит в Центральный социально-экономический регион, но имеет свой РУБОП. В нашем анализе она включена в Центральный регион.

Таких регионов в России выделяется 11:

1. Центральный регион (г. Москва, Московская, Владимирская, Ивановская, Калужская, Костромская, Рязанская, Смоленская, Тверская, Тульская, Ярославская области);

2. Северный и Северо-Западный регионы (г. Санкт-Петербург, Карелия, Коми республики, Ленинградская, Архангельская (с А.О.), Вологодская, Калининградская, Мурманская, Новгородская, Псковская области);

3. Волго-Вятский регион (Марий Эл, Мордовия, Татарстан, Чувашская республики, Кировская, Нижегородская области);

4. Центрально-Черноземный регион (Белгородская, Брянская, Воронежская, Курская, Липецкая, Орловская, Тамбовская области);

5. Поволжский регион (Астраханская, Волгоградская, Пензенская, Саратовская, Самарская, Ульяновская области);

6. Северо-Кавказский регион (Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкарская, Северная Осетия-Алания, Карачаево-Черкесская, Чеченская республики, Стравропольский край);

7. Южный регион (Адыгея, Калмыкия республики, Краснодарский край, Ростовская область);

8. Уральский регион (Башкортостан, Удмуртская республики, Курганская, Оренбургская, Пермская (с А.О.), Свердловская, Тюменская, (с А.О.). Челябинская области);

9. Западно-Сибирский регион (Алтай республика, Алтайский край, Кемеровская, Новосибирская, Омская,, Томская области);

10. Восточно-Сибирский регион (Бурятия, Тыва, Хакасия, Саха (Якутия) республики, Красноярский край (с А.О.), Иркутская (с А.О.), Читинская (с А.О.) области);

11. Дальневосточный регион (Приморский, Хабаровский края, Амурская, Сахалинская, Магаданская, Камчатская (с. А.О.) области, Еврейская автономная область, Чукотский А.О.).

Аналогичный подход применяется и в США, которые традиционно делятся на четыре крупных региона: Запад, Средний Запад, Северо-Восток и Юг, которые используются в единых отчетах преступности. Официальная статистика группирует также штаты (50 и федеральный округ Колумбия) в девять регионов: Новая Англия, Средне-Атлантические штаты, Северо-Восточный Центр, Северо-Западный Центр, Южно-Атлантические штаты, Юго-Восточный Центр, Юго-Западный Центр, Горные штаты, Тихоокенские штаты.

Укрупнение регионов по близости социально-экономических, демографических, природных, климатических и иных особенностей дает возможность оптимизировать и углубить криминологический анализ.

$ 2. Состояние организованной преступности в регионах

Правовая основа сведений, собираемых об организованной преступности, является относительно надежной. В Общей части УК РФ 1996г. сформулированы понятия организованной группы и прес-тупного сообщества (преступной организации), а в Особенной — криминализированы создание преступного сообщества (преступной организации) и еще пять других специфических организованных деяний (организация банды, незаконных вооруженных формиро-ваний, притонов и др.). Кроме этого, в 64 статьях Особенной части УК совершение опасных преступлений организованной группой предусмотрено в качестве квалифицированных составов, а при привлечении к уголовной ответственности виновных по другим статьям УК, согласно ст.63, п.«в» - в качестве отягчающего обстоятельства.

Тем не менее, анализируя состояние организованной преступности в России в целом и ее регионах, следует объективно оценивать и плюсы, и минусы учета преступности вообще и ее организованных форм в частности.

В последние годы появились основания утверждать, что с методической или технической стороны учет преступлений, совершенных организованными группами и преступными сообществами (организациями), а также официальная отчетность правоохранительных органов о проделанной работе в данной сфере являются относительно полными и хорошо разработанными. Получаемые сведения дают достаточную возможность применять адекватные меры борьбы с организованной преступностью в стране. Аналогичные возможности имеются в каждом регионе (республике, крае, области, автономной области и округе). Однако такое положение было не всегда.

С начала введения (1989 г.) рассматриваемые учет и отчетность по борьбе с организованной преступностью строились на основе ведомственных определений и оперативных данных, которые далеко не всегда подтверждались в процессе предварительного следствия и суда. Органы внутренних дел на местах, желая показать свою эффективность, нередко включали в организованную преступность обычные групповые преступления. Такой подход имел отрицатель-ные внутренние и даже международные последствия. Уровень российской организованной преступности был существенно преувеличен.

С вступлением в действие нового УК РФ в 1997 г., давшего более или менее определенные понятия преступлений, совершаемых

организованными группами и преступными сообществами (организациями), учет и отчетность по борьбе с организованной преступ-ностью стали строиться на данных завершенного предварительного следствия перед направлением уголовных дел для рассмотрения в судах. Причем в 1997 г. форма отчетности о борьбе с организованной преступностью была менее детальной, чем в 1998 и 1999 гг.

Меняющиеся формы учета и отчетности о борьбе с организованной преступностью в ряде случаев снижают сопоставимость показателей по годам, хотя по основным параметрам имеется возможность более или менее адекватно отслеживать уровень и тенденции организованной преступности в России.

Анализ сведений о выявленных преступлениях и преступле-ниях, уголовные дела по которым направлены в суд, показывает, что удельный вес последних в структуре выявленной и учтенной организованной преступности достигает 98,8%. В 1999 г., например, было выявлено и расследовано (с учетом преступлений, перешедших с предыдущего года) 31 082 деяния, совершенные организованными группами и сообществами. Уголовные дела о совершении 30 710 преступлений направлены в суд. По особо тяжким и тяжким прес-туплениям эти соотношения соответственно таковы: 28 799 и 28 653, умышленным убийствам 387 и 387, организации преступного сообщества 126 и 126, бандитизму 491 и 485, вымогательству 1 178 и 1 175 и т.д.

Высокие показатели (98,8 — 100,0%) направления уголовных дел в суд по преступлениям, совершенным организованными крими-нальными группами (сообществами), не должны обольщать. Дело в том, что деяния, совершенные организованными преступными группами, попадают в данный учет только тогда, когда уголовное дело раскрыто и есть достаточные доказательства о совершении преступления именно организованными преступниками. Тогда как те деяния, которые хотя и были совершены рассматриваемыми преступниками, но это бесспорно не установлено, в данный учет не попадают.

Например, в 1999 г. расследовалось 25 случаев терроризма, в том числе зарегистрированных в названном году — 20. Это деяние, как правило, совершается организованными преступными группами и преступными организациями (сообществами). Но ни одно дело не было окончено расследованием, т.е. не было доказано, что какой-то террористический акт был совершен преступной организацией (группой), поэтому мы никаких данных о совершении терроризма организованными преступниками не находим.

Таким образом, необходимо отметить, что имеющиеся данные об организованной преступности далеко не полны. И это можно оценивать как недостаток. Но получаемые данные объективны, поскольку основаны на результатах предварительного следствия, когда преступление раскрыто и дело о нем, как правило, направ-ляется в суд. А это уже можно рассматривать как достижение последних лет по сравнению с теми данными, которые форми-ровались на основе сведений, полученных оперативным путем.

В 1999 г. было зарегистрировано 3 001 748 преступлений, из них 25 039 деяний были совершены организованными группами и преступными сообществами (организациями), что составляет чуть более 0,8%. Общий коэффициент преступности составил 2 051,4 деяний на 100 тыс. всего населения, а организованной — 17,1.

Из зарегистрированных в этом году преступлений организованными преступниками было совершено 23 015 особо тяжких и тяжких деяний, 408 преступлений против жизни и здоровья, 17 786 — против собственности, 1626 — в сфере экономической деятельности, 1 834 — против общественной безопасности, 1 799 — против здоровья населения и общественной нравственности, 334 — против государст-венной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления, а также 198 умышленных убийств, 143 похищения человека, 108 фактов организации преступ-ного сообщества, 426 случаев бандитизма, 1 010 вымогательств, 2 760 разбоев, 504 грабежа, 7 796 краж, 3 350 мошенничеств и т.д.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В регионах уровень и характер организованной преступности существенно различаются.

Таблица 1

Уровень организованной и общей преступности в регионах России (1999 г.) (регионы ранжированы по коэффициент организовканной преступности)

Наименование региона

Коэфф. орг. преступ.

Коэфф. общей преступ.

1. Северный и Северо-Западный

2. Уральский

3. Дальневосточный

4. Центральн-Черноземный

5. Восточно-Сибирский

6. Западно-Сибирский

7. Волго-Вятский

8. Северо-Кавказский

9. Южный

10. Поволжский

11. Центральный_

24.0

21,9 18,2

17.8 16,4

16.1 15,1

15.1

13.9

13.2 11,2

2153.1 2362,7

2683.2

1655,6

2594.6 2288,1 1896,5 1099,2

2272.7

1699.8

1505.9

По России в целом

17,1

2051,4

Содержание таблицы позволяет сделать несколько преварительных выводов.

Наибольшее распространение выявленной и учтенной организованной преступности фиксируется в Северном и Северо-Запад-ном, а также в Уральском регионах, наименьшее — в Центральном и Поволжском. Разница — более чем двукратная. Подобные различия наблюдались и в предыдущие годы. Однако их недостаточно для того, чтобы утверждать, что реальная организованная преступность в указанных регионах соответствует учтенной. Оценка объективности приведенных данных должна быть конкретной применительно к каждому региону и его субъектам.

Например, не вызывает особых сомнения низкий уровень учтенной организованной преступности в Центральном регионе, где социально-правовой контроль ее относительно высок как по числу сил и средств занятых в этой сфере, так и по их качеству. Хотя статистические фальсификации центру всегда были присущи. Особо большое недоверие вызывают данные Северо-Кавказского региона, где организованная преступность имеет самое широкое распрост-ранение, и откуда она давно экпортируется в другие регионы, но мало фиксируется. Не меньшее распространение, чем в Северном и Северо-Западном регионе, имеет организованная преступность в сибирских регионах, где самый высокий уровень и общей преступности. Есть основание полагать, что в

этих регионах более высокая латентность организованной преступности, чем это отражено в отчетности.

Между данными об организованной и общей преступности, как видно из таблицы, существует далеко не полная прямая корреляция. Если организованная преступность самая высокая в Северном и СевероЗападном регионах, то общая преступность — в Дальне-восточном. И если наиболее низкая организованная преступность значится в Центральном регионе, то общая — в Северо-Кавказском. С чем это может быть связано? Ответ требует глубокого изучения. Предположительно можно назвать несколько факторов. Во-первых, выявление организованной преступности объективно не может быть вполне соотносимым с общей преступностью, хотя последняя всегда была и остается серьезной базой для организованной преступности. Во-вторых, надо учитывать наблюдаемый в нашем учете регист-рационный сдвиг от опасных трудно раскрываемых и сложных деяний к преступлениям очевидным, легко раскрываемым и безопас-ным для сотрудников. В-третьих, относительно большие различия между уровнями общей, организованной и коррупционной преступ-ности, как правило, являются результатом социально-экономи-ческих и организационных особенностей, а также недостаточно эффективной оперативной и следственной работы в регионах.

§ 3. Состояние коррупционной преступности в регионах

Правовая основа коррупции иная, чем организованной преступности. В УК РФ нет такого понятия, поскольку коррупция — термин социально-правовой, криминологический, включающий в себя преступления, правонарушения и проступки, связанные с использованием служебного положения в личных или групповых целях. К ней могут быть отнесены взяточничество (ст.ст. 290-291), присвоение или растрата вверенного имущества (ст. 160), злоупот-ребление должностными полномочиями и их превышение (ст.ст. 285-286), незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289), служебный подлог (ст. 292) в государственных и местных органах власти; коммерческий подкуп (ст. 204), злоупотребление полномочиями и их превышение в коммерческих и иных организациях (ст.ст. 201-203) и другие преступления и правонару-шения, включая деяния политической коррупции (11; 49). Исходя из статистических и иных возможностей, в предлагаемом анализе кор-рупция исследуется на основе присвоения

или растраты вверенного имущества, коммерческого подкупа и взяточничества как наиболее опасных и распространенных видах коррупционной деятельности.

Данные коррупционные преступления в ведомственной отчетности и оперативных обобщениях МВД, как правило, анализируются в структуре экономической преступности. Включение опасных коррупционных деяний в преступность в сфере экономики является условностью, но эта условность практически оправдана. Поскольку их совершение наносит огромный вред не только государственным и частным интересам (взяточничество и коммерческий подкуп), а также правам собственности (присвоение или растрата), но и экономике страны или региона.

Взяточничество, коммерческий подкуп, присвоение или растрата вверенного имущества, как правило, не имеют непосредст-венных потерпевших, которые заявляют о совершенных против них преступлениях. Регистрация этих деяний в основе своей осуществ-ляется по мере их оперативного выявления подразделениями по борьбе с экономическими преступлениями МВД и других правоохра-нительных органов. В результате абсолютное большинство коррупционных деяний остается латентным.

Считается, что в целом выявляется и регистрируется не более пяти процентов совершенных экономических преступлений. Удель-ный вес учтенного и установленного взяточничества, коммерческого подкупа, присвоений или растрат еще меньше. Поэтому следует осо-бо критически подходить к анализу зарегистрированной коррупции.

В 1999 г. было зарегистрировано 47 135 присвоений или растрат, 6 871 факт взяточничества и 126 случаев коммерческого подкупа. В общей сложности они составили 54 132 деяния. Если принять общую сумму этих преступлений за 100%, то на долю присвоений или раст-рат падает 85,3, взяточничества — 12,4 и коммерческого подкупа — 2,3%. Коэффициент трех коррупционных преступлений составил 37,8, присвоений или растрат — 32,2, взяточничества — 4,7 и коммерческого подкупа — 0,8 деяний на 100 тыс. всего населения. В структуре же всей преступности коррупционные деяния соста-

вили 1,8%.

По регионам они распределились следующим образом:

Таблица 2

Уровень коррупции и общей преступности в регионах России (1999 г.)

(ранжирование регионов прежнее — по коэффициенту организованной _преступности)_

Наименование региона Коэфф. орг. Коэфф. общей Коэфф. корруп.

преступ. преступ. преступ.*

1. Северный и Северо-Западный 24,0 2153,1 27,9

2. Уральский 21,9 2362,7 32,4

3. Дальневосточный 18,2 2683,2 25,4

4. Центрально- Черноземный 17,8 1655,6 41,2

5. Восточно-Сибирский 16,4 2594,6 31,0

6. Западно-Сибирский 16,1 2288,1 37,1

7. Волго-Вятский 15,1 1896,5 36,8

8. Северо-Кавказский 15,1 1099,2 26,0

9. Южный 13,9 2272,7 30,9

10. Поволжский 13,2 1699,8 30,8

11. Центральный 11,2 1505,9 22,2

* В этой и последующих таблицах сведения о коррупционных деяниях по регионам приводятся только в объеме взяточничества (ст.290) и присвоений или растрат (ст. 160).

Уровень коррупционных деяний примерно в два раза выше уровня организованной преступности. И хотя статистически тесной связи между организованной и коррупционной преступностью по известным причинам не просматривается, в реальной преступной деятельности они тесно связаны и эта связь с годами укрепляется. Организованные сообщества и группы, в большинстве своем, избе-гают уголовной ответственности благодаря коррупционным связям с исполнительной, судебной и даже с законодательной властями.

Большую долю в рассматриваемых коррупционных деяниях, учтенных в России в целом, составляют присвоения или растраты (до 98%) и только 2% — взяточничество. При широко распространенном мздоимстве доля учтенного взяточничества крайне мала. Как мы увидим ниже, в некоторых субъектах федерации за 1999 г. не было зарегистрировано ни одного случая взяточничества, что вызывает большие сомнения.

При сравнительном анализе коррупции по регионам, следует иметь ввиду, что данные в этой и последующих таблицах ранжированы по уровню (от большего к меньшему) организованной преступности. Резонно было бы предположить, что примерная иерархия регионов по коррупционной преступности сохранится. Но этого не наблюдается. В коррупционной преступности указанная тенденция просматривается только частично. Высоким уровнем учтенной коррупции отличаются Центрально-Черноземный, Западно-Сибирский и Волго-Вятский

регионы, а относительно низким — Центральный. Но различия примерно двукратные, как и в данных по организованной преступности.

$ 4. Региональные особенности организованной и коррупционной преступности

Более глубокое представление о географии организованной и коррупционной преступности может дать ее анализ по республикам, краям, областям и округам, входящим в тот или иной геогра-фический и социально-экономический регион. В таком разрезе выше приведенные региональные особенности распределения уровней организованной преступности и коррупции находят более надежные основания.

1. Северный и Северо-Западный регионы

Таблица 3

Уровень организованной, коррупционной и общей преступности в Северном и Северо-Западном регионах (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной

Наименование региона Коэфф. орг. Коэфф. общей Коэфф. корруп.

преступ. преступ. преступ.

1. Архангельская обл. (с А.О.) 47,6 2397,1 37,7

2. Псковская обл. 40,6 2615,7 46,2

3. Коми Респ. 28,3 2010,2 78,7

4. Калининградская обл. 24,8 2511,6 24,3

5. Ленинградская обл. 24,1 2734,6 15,9

6. Санкт-Петербург г. 23,0 2188,1 11,2

7. Новгородская обл. 22,1 2527,1 45,8

8. Вологодская обл. 15,4 1314,5 35,4

9. Карелия Респ 11,0 2511,1 27,6

10. Мурманская обл. 9,3 1817,3 9,9

По региону 24,0 2153,1 27,9

Различия в коэффициенте организованной преступности достигают пятикратного, а коррупционной — восьмикратного размера, тогда как различия в коэффициенте общей преступности — двукрат-ные. Причем, первое место по уровню общей преступности значится за Ленинградской областью, по организованной — за Архангельской, по коррупционной — за республикой Коми, а последнее место по организованной и коррупционной преступности — за Мурманской областью. Республика Коми по уровню учтенной коррупции (78,7 на 100 тыс. всего населения) уступает только Калмыкии.

2. Уральский регион

Таблица 4

Уровень организованной, коррупционной и общей преступности в Уральском регионе (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной

Наименование региона Коэфф. орг. преступ. Коэфф. общей преступ. Коэфф. корруп. преступ.

1. Оренбургская обл. 59,3 2096,1 31,8

2. Курганская обл. 44,8 3848,8 75,6

3. Челябинская обл. 20,6 2713,1 23,6

4. Тюменская обл. (с А.О.) 19,9 2713,1 37,9

5. Свердловская обл. 18,2 2487,8 30,6

6. Пермская обл. (с А.О.) 17,7 3324,6 28,0

7. Удмуртская Респ. 5,8 1995,2 18,8

8. Башкортостан Респ. 2,3 1129,1 35,4

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

По региону 21,9 2362,7 32,4

Уральский регион самый контрастный. Различия в уровне организованной преступности достигают 26-кратного размера, по коррупционной — четырехкратного. В Оренбургской области самый высокий коэффициент организованной преступности в России. Он в 3,5 раза выше среднероссийского. А в Башкортостане — самый низкий коэффициент организованной преступности (если не считать Карачаево-Черкессию и Чукотку, где не зарегистрировано ни одного деяния, совершенного организованной преступной группой, а также Сахалин). Оренбург и Курган давно известны высоким уровнем организованной преступности. В Курганской области, кроме того, и самый высокий в России уровень общей преступности. Этот субъект федерации занимает также третье место в стране и по коррупции. Самые большие сомнения вызывают данные Башкортостана. Они явно и существенно занижены по общей и организованной преступ-ности. И это подтверждает выводы прессы, которая неоднократно писала о том, что в этом субъекте федерации законы против органи-зованных преступников часто бездействуют.

3. Дальневосточный регион

Таблица 5

Уровень организованной, коррупционной и общей преступности в Дальневосточном регионе (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной преступности)

Наименование региона Коэфф. орг. преступ. Коэфф. общей преступ. Коэфф. корруп. преступ.

1. Камчатская обл. (с А.О.) 29,0 2011,3 23,7

2. Магаданская обл. 28,9 2854,2 34,1

3. Приморский край 24,0 2675,3 25,0

4. Амурская обл. 16,5 2304,1 13,5

5. Хабаровский край 15,1 3122,2 28,2

6. Еврейская авт. обл. 12,4 3099,8 38,8

7. Сахалинская обл. 0,8 2644,8 33,4

8. Чукотский авт. окр. 0 1411,9 24,1

По региону 18,2 2683,2 25,4

Можно, конечно, предположить, что на Чукотке и Сахалине практически нет организованной преступности, но это малове-роятно. Хотя удаленность от материка, меньшие возможности скрыться и другие территориальные особенности могут снижать уровень преступной деятельности. Но это должно сказываться и на состоянии общей преступности. Общий же ее уровень на Сахалине намного выше, чем на Камчатке, где самый высокий коэффициент организованной преступности. Самые высокие показатели по общей преступности в Хабаровском крае, а коррупционной — в Еврейской автономной области. Все эти сложности могут быть объяснены лишь при глубоком изучении социально-экономических, организационно-управленческих и правоохранительных особен-ностей субъектов.

4. Центрально-Черноземный регион

Таблица 6

Уровень организованной, коррупционной и общей преступности в Центрально-Черноземном регионе (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной

Наименование региона Коэфф. орг. преступ. Коэфф. общей преступ. Коэфф. корруп. преступ.

1. Курская обл. 29,3 1786,3 68,1

2. Липецкая обл. 29,3 1501,8 47,3

3. Белгородская обл. 15,9 1400,9 46,1

4. Тамбовская обл 15,0 1570,5 40,0

5. Брянская обл. 13,6 2197,3 32,9

6. Воронежская обл. 9,6 1596,5 27,6

7. Орловская обл. 8,1 1663,7 37,8

По региону 17,8 1655,6 41,2

Уровень общей преступности в субъектах мало отличается от общерегионального, кроме Брянской области. А уровень организованной преступности различается в три раза. Чуть меньше разрыв по коррупционной преступности. В этом плане особо выделяются индустриальные области — Курская и Липецкая.

5. Восточно-Сибирский регион

Таблица 7

Уровень организованной, коррупционный и общей преступности в Восточно-Сибирском регионе (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной

Наименование региона Коэфф. орг. преступ. Коэфф. общей преступ. Коэфф. корруп. преступ.

1. Саха Респ. (Якутия) 31,4 1652,3 27,6

2. Хакассия Респ. 27,0 2191,5 33,4

3. Читинская обл. (с А.О.) 24,9 2546,9 46,6

4. Красноярский край (с А.О.) 17,6 2602,2 25,2

5. Тыва Респ. 15,8 2407,3 36,7

6. Бурятия Респ. 10,6 3014,7 34,6

7. Иркутская обл. (с А.О.) 5,8 2897,8 29,2

По региону 16,4 2594,6 31,0

Восточно-Сибирский регион отличается высоким уровнем общей преступности, намного превышающем общероссийский. Тогда как уровень организованной преступности относительно высок в Якутии,

Хакасии и Читинской области. Последняя доми-нирует и в коррупции. Причем, между уровнями организованной и общей преступности проявляется обратная связь: чем выше общая преступность, тем ниже организованная и наоборот. Такое положение прежде всего, видимо, объясняется малоэффективной оперативной и следственной работой.

6. Западно-Сибирский регион

Таблица 8

Уровень организованной, коррупционной и общей преступности в Западно-Сибирском регионе (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной преступности)

Наименование региона Коэфф. орг. преступ. Коэфф. общей преступ. Коэфф. корруп. преступ.

1. Алтай Респ. 50,7 2404,2 57,1

2. Алтайский край 18,5 2312,2 40,6

3. Омская обл. 16,0 2336,0 37,9

4. Томская обл. 15,4 2409,8 37,5

5. Новосибирская обл. 14,9 2704,1 54,0

6. Кемеровская обл. 13,3 1799,8 16,4

По региону 16,1 2288,1 37,1

Республика Алтай занимает второе место в России после Оренбургской области по уровню организованной преступности. Он в 3,8 — 3 раза выше, чем в Кемеровской, Новосибирской, Томской, Омской областях и Алтайском крае, входящих в тот же регион. Это очень показательно и требует объяснения с точки зрения социально-экономических, демографических и национальных особенностей. Общий же уровень преступности в субъектах, как и в Восточно-Сибирском регионе, высокий и не имеет серьезных различий. Самый высокий уровень общей и коррупционной преступности наблюдается в Новосибирской области.

7. Волго-Вятский регион

Таблица 9

Уровень организованной, коррупционной и общей преступности в Волго-Вятском регионе (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной

Наименование региона Коэфф. орг. преступ. Коэфф. общей преступ. Коэфф. корруп. преступ.

1. Чувашская Респ. 19,3 1814,5 26,6

2. Нижегородская обл. 19,3 1833, 2 33,2

3. Марий Эл Респ. 19,2 2413,7 34,2

4. Мордовия Респ. 12,8 1765,5 45,9

5. Татарстан Респ. 11,6 1907,0 38,1

6. Кировская обл. 9,5 1917,7 46,7

По региону 15,1 1896,5 36,8

В этом регионе также наблюдается схожий уровень общей преступности (разница в 1,4 раза). Расхождения в коэффициенте организованной и коррупционной преступности более значимы (примерно двукратные).

8. Северо-Кавказский регион

Таблица 10

Уровень организованной, коррупционный и общей преступности в Северо-Кавказском регионе (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной

Наименование региона Коэфф. орг. Коэфф. общей Коэфф. корруп.

преступ. преступ. преступ.

1. Ставропольский край 30,5 1812,6 40,6

2. Сев. Осетия-Алания Респ. 13,9 1095,0 28,4

3. Кабардино-Балкарская Респ. 11,7 997,8 35,4

4. Ингушетия Респ. 6,3 491,2 12,6

5. Дагестан Респ. 5,2 684,1 15,9

6. Карачаево-Черкесская Респ. 0 1365,0 21,9

7. Чеченская Респ. 0 0 0

По региону 15,1 1099,2 26,0

Реальная организованная преступность в анализируемом регионе чрезвычайно высока, но это не находит соответствующего отражения в уголовной статистике. Более или менее объективные сведения имеются лишь по Ставропольскому краю, который по всем показателям занимает первое место. И это объяснимо. В республиках Северного Кавказа

широко применяется традиционный компро-мисс, согласительные процедуры, кровная месть и другие национальные и религиозные особенности, которые сдерживают подачу заявлений о совершенном преступлении. Судя по данным МВД, там в правоохранительных органах намного распространеннее коррупционные правонарушения, злоупотребления должностными полномочиями и другие отступления от требований закона.

9. Южный регион

Таблица 11

Уровень организованной, коррупционной и общей преступности в Южном регионе (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной

Наименование региона Коэфф. орг. преступ. Коэфф. общей преступ. Коэфф. корруп. преступ.

1. Адыгея Респ. 27,2 2272,7 41,6

2. Калмыкия Респ. 16,8 1766,9 108,8

3. Ростовская обл. 14,8 1862,9 28,1

4. Краснодарский край 10,6 2923,1 25,6

По региону 13,9 2272,7 30,9

Различия в уровне организованной преступности составляют 2,6 раза, тогда как в уровне общей преступности меньше. Более того, между данными об организованной и общей преступности наблюдается обратная связь. Калмыкия занимает первое место по уровню коррупции.

10. Поволжский регион

Таблица 12

Уровень организованной, коррупционной и общей преступности в Приволжском регионе (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной

Наименование региона Коэфф. орг. преступ. Коэфф. общей преступ. Коэфф. корруп. преступ.

1. Самарская обл. 19,1 1866,3 20,9

2. Волгоградская обл. 14,5 1915,8 35,0

3. Пензенская обл. 13,9 1063,3 40,1

4. Ульяновская обл. 11,8 1489,8 20,0

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

5. Астраханская обл. 8,2 1920,5 40,5

6. Саратовская обл. 6,8 1675,4 35,6

По региону 13,2 1699,8 30,8

И общая, и организованная преступность в регионе намного ниже общероссийских показателей. Общий уровень преступности различается по субъектам незначительно. Наиболее высокий уровень организованной преступности в индустриальных областях, Самарс-кой и Волгоградской, а общей и коррупционной преступности — в Астраханской.

11. Центральный регион

Таблица 13

Уровень организованной, коррупционной и общей преступности в Центральном регионе (1999 г.) (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной

Наименование региона Коэфф. орг. преступ. Коэфф. общей преступ. Коэфф. корруп. преступ.

1. Владимирская обл. 25,8 2001,3 38,1

2. Калужская обл. 18,8 2217,7 19,0

3. Костромская обл. 14,2 2358,0 70,9

4. Москва г. 14,1 909,8 11,8

5. Ивановская обл. 12,3 2418,1 39,8

6. Рязанская обл. 11,5 1172,8 19,3

7. Ярославская обл. 11,4 2608,2 42,4

8. Смоленская обл. 9,4 2155,3 43,8

9. Тульская обл. 8,4 1704,0 32,1

10. Тверская обл. 6,8 1961,6 26,5

11. Московская обл. 4,2 1314,4 11,9

По региону 11,2 1505,9 22,2

Центральный регион самый большой и значимый регион по численности населения (27 млн.), по территории, экономическим показателям и товарно-денежным потокам. В связи с этим, он особенно привлекателен для организованных преступных групп, сообществ и организаций. Тем не менее, средние показатели организованной и общей преступности по региону самые низкие в России. И это связано с социально-экономическими, организа-ционно-управленческими и правоохранительными особенностями.

Между уровнями общей и организованной преступности просматривается прямая коррелятивная связь. Показатели общей преступности по регионам различаются в 2,2 раза, организованной — в 6, а коррупционной — в 7 раз. Самые высокие показатели оргпреступности регистрируются во Владимирской области, а самые низкие — в Московской. И уж совсем ничтожны показатели в Москве по коррупции, где реально она процветает всюду, в том числе и в

правоохранительных органах, в судах и даже в учебных и научных учреждениях.

§ 5. Динамика организованной и коррупционной преступности

Таблица 14

Динамика зарегистрированной организованной,

коррупционной и общей преступности _(1996-1999 гг.)_

Вид преступности 1996* 1997** 1998** 1999**

Общая 2 625 081 2397311 2581 940 3 001 748

в абсолютных данных в процентах темп прироста (сниж.) в процентах 100,0 0,0 107,7 + 7,7 125,2 + 16,3

Организованная 26 433 28 497 20 987 25 039

в абсолютных данных в процентах темп прироста (сниж.) в процентах 100,0 0,0 73,6 - 26,4 87,9 +19,3

Коррупционная*** 34 978 28 953 31 862 54 006

в абсолютных данных в процентах темп прироста (сниж.) в процентах - 100,0 0,0 110,0 +10,0 186,5 69,5

* — действие УК 1960 г. ** — действие УК 1996 г.

*** — ввиду отсутствия данных о коммерческом подкупе в числе коррупционных

преступлений значатся лишь присвоение или растрата и взяточничество.

Данные за 1996 г. приведены для сопоставления, но в расчет динамических показателей они не включались, поскольку УК 1960 г., который действовал в 1996 г., не сопоставим с УК 1996 г.

Значительное расширение уголовной ответственности за совершение преступления организованной преступной группой и преступным сообществом по новому УК, как видно из данных таблицы 14, в первые годы существенно не отразилось на уровне выявляемых «организованных» деяний, так как учет преступлений, совершенных организованными преступниками, основанный на оперативных сведениях, до введения нового УК был сильно завышенным (имели место милицейские приписки), а после его введения — на основе результатов предварительного следствия. Статистика об организованной преступности, с одной стороны, стала более объективной, с другой — прагматичной.

Оперативный учет данных об организованной преступности, начавшийся в 1989 г., включал в себя такой оценочный показатель, как

общее число выявленных организованных преступных групп. Оно увеличивалось из года в год. В 1989 г. их оперативным путем было выявлено 489, а уже в 1995 — 8 222. Рост в 17 раз. А число коррумпированных организованных групп увеличилось за то же время с 6 до 1034, т.е. более чем в 170 раз. Тогда как число учтенных преступлений, совершенных организованными группами, за эти же годы увеличилось с 2 924 до 26 433, т.е. только в 9 раз (25, с.308-309). Темп прироста данного показателя так же велик, но он не соизмерим с темпом прироста числа выявляемых организованных и коррум-пированных преступных групп. Оценка данных об организованной преступности до 1997 г. должна быть особо критичной.

Сопоставление данных за 1997-1999 гг. показало, что появились и новые тенденции: рост выявленных особо тяжких и тяжких преступлений, рост криминальной деятельности по организации преступного сообщества, бандитизма, а также незаконных действий с оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и взрывными устройствами. Эти тенденции, с одной стороны, свидетельствуют о неблагоприятных изменениях в структуре и динамике организо-ванной преступности, с другой (поскольку эти данные не обо всей реальной преступности, а только об учтенной ее части) — о рациональности и направленности борьбы на особо опасные деяния.

Рост учтенной организованной преступности и коррупции в последние годы свидетельствует не столько об их объективном увеличении, сколько о развертывании борьбы с организованной и коррупционной преступностью в России, о приобретении опыта следственными органами в раскрытии сложных организованных преступных посягательств, об осознании властями опасности рассматриваемых видов преступной деятельности.

Г л а в а 6

ОСНОВНЫЕ ПРИЧИНЫ РЕГИОНАЛЬНЫХ РАЗЛИЧИЙ В ОРГАНИЗОВАННОЙ И КОРРУПЦИОННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

$ 1. Подход к проблеме

Причины различий в состоянии и динамике преступности связаны как с контингентом лиц, участвующих в коррупции и организованной преступности, так и с обстоятельствами внешней среды, формирующими их поведение. Как отмечала А.И.Долгова, «преступность как социальное явление, не существующее вне людей и их поведения, следует рассматривать в качестве итога социального взаимодействия» (20, с.208). Различия регионов, в которых совершаются преступления, так же как и различия и степень интенсивности преступлений тесно взаимосвязаны между собой.

Существует ряд возможностей для классификации регионов, которая позволила бы объяснить наиболее распространенные типы поведения населения, в том числе и преступного.

Большинство авторов делает упор на объективных факторах: экономическом развитии территории, ее геополитическом размещении на карте страны, а также прибегают к комплексным характеристикам. Так, по мнению А.И.Долговой, каждому региону России присущи: социальная характеристика (данные о составе населения и типах поселений), социально-экономическая (соотно-шение предприятий и организаций разных форм собственности и специализации, структура доходов и расходов населения, использование трудовых ресурсов, обеспечение потребностей людей и др.), социально-политическая (партии, движения, организация власти, отношения с федеральными органами и т.п.), социально-культурная (интересы, обычаи, традиции населения, стереотипы поведения, распространенность учреждений

культуры и др.) и социально-правовая (20, с.125-127). Иное мнение высказал А.Г.Чернышев: общая характеристика развития Российских регио-нов, считает он, зависит не столько от таких общезначимых показателей, как уровень занятости населения, его социальная защищенность, политическая мобильность, гражданская ответственность и т.п., сколько от отставания одних регионов от других, которое «нередко определяется чисто субъективными причинами (политическим статусом и рейтингом лидера, характером его знакомств с центральным финансовым ведомством и т.п.)» (58, с.99).

Так, литовские социологи за основу классификации регионов брали степень урбанизации и делили их на пять групп: неурбани-зированный сельский регион; сельский регион с концентрацией населения в городских поселениях; сельский регион — спутник большого города; регион интенсивного промышленного развития и, наконец, город республиканского подчинения. Каждой группе регионов присуща специфическая характеристика преступности (57, с.206-207).

Выводы всех исследователей этой проблемы идентичны: каждый регион имеет достаточно четкие социально-экономические, политические, национальные и культурные особенности, влияющие на состояние, уровень и динамику преступности. В целях нашего исследования к этому следует добавить, что немаловажное значение имеют характер и степень активности деятельности правоохранительных органов, а также уровень латентности преступных проявлений, который может сильно исказить истинное положение вещей.

Признавая важное значение разнообразных социально-экономических и других отличительных особенностей одного региона от других, влияющих на преступность (в том числе организованную и коррупционную), мы не должны, разумеется, возвращаться к давно известной «теории факторов», которая рассматривала различные условия жизни людей изолированно и не раскрывала механизмов связи этих условий с поведением конкретных личностей и социальных групп. Для современного исследователя понятно, что любые региональные черты действуют не в отрыве одна от другой, а в тесном взаимодействии, влияя на поведение людей через сложную цепочку, состоящую из ряда посредствующих звеньев: потребностей и интересов социальных слоев населения и отдельных лиц, их материальных и иных возможностей, ценностных ориентаций, особенностей принятия решений и т.д. С другой стороны, состояние и уровень преступности определяются также активностью противодействующей стороны:

государственной власти и ее правоохранительных органов, где тоже функционирует сложная система поведенческих механизмов, находящихся под влиянием внутренних и внешних причин.

Говоря о различиях регионов, не следует забывать и о различиях в видах самой преступности (в том числе организованной), которая присуща каждому из них. В самой общей форме целесообразно различать два основных вида организованной преступности: а) экономическую (незаконное предпринимательство, финансовые махинации, отмывание денег, нелегальные внутри- и внешнеторговые операции, включая торговлю наркотиками, оружием и работорговлю) и

б) так называемую гангстерскую или, пользуясь русским термином, бандитскую преступность (похищение людей ради выкупа, заказные убийства, организованные нападения на банки, фирмы, склады имущества, транспорт, а также вымога-тельство, групповой разбой и грабеж)*. Эти две разновидности организованной преступной деятельности большей частью не совпадают по контингенту участников и формам деятельности, хотя, конечно, в ряде случаев могут и сочетаться между собой.

Кроме того, в рамках нашего исследования находится и коррупционная преступность, также имеющая несколько разновидностей.

Рассмотрим теперь более подробно влияние социально-экономических, политических и других региональных особенностей на состояние и уровень организованной и коррупционной преступности в этих территориальных образованиях.

$ 2. Социально-экономическое развитие регионов

Официальное издание относит к числу социально-экономи-ческих показателей развития регионов следующие данные: а) демо-графические характеристики населения; б) трудовую занятость;

в) уровень жизни населения (доходы и расходы, потребление про-дуктов питания, образование, культура, здравоохранение, жилищные условия граждан, преступность); г) окружающую среду; д) нацио-нальное богатство; е) торговлю; ж) цены; з) финансы и кредит; и) инвестиционную деятельность; к) промышленность; л) сельское

* Близкую к сказанному, но более подробную классификацию видов организованной преступности предлагает А.И.Долгова (20, с.600 и сл.)

хозяйство; м) транспорт; н) связь; о) новые формы хозяйственной деятельности (50; 51).

При всей полноте набора этих показателей вряд ли верно, по нашему мнению, считать социально-экономическими данными сведения об образовании, культуре, здравоохранении и преступности — они требуют отдельного рассмотрения.

Для анализа организованной преступности наиболее важно среди социально-экономических показателей выделить уровень промышленного развития региона. Именно в этой сфере организованная преступность (а также коррупция) имеет наибольшие возможности для своего возникновения и развития.

Сравнение соответствующих цифр наглядно это подтверждает. Напомним, что по данным, приведенным выше, самые высокие коэффициенты организованной преступности — в Северном и СевероЗападном регионах (24,0) и Уральском (21,9), в то время как по стране в целом эта цифра составляет 17,1. Не отстают и коэф-фициенты коррупции: в Северном и Северо-Западном регионе — 27, в Уральском — 35,4.

Как же характеризуются эти регионы с социально-экономической точки зрения?

Возьмем, к примеру, Уральский регион. Его валовой продукт составляет 14,5% от национального продукта всей страны (больше -только в Центральном и Западно-Сибирском регионах), промыш-ленная продукция — 18,3 (самый высокий в стране показатель), прибыль в экономике — 18,0 (второе место), а число приватизи-рованных предприятий — 12,1% (второе место) (50, с.366-367). Силь-ная концентрация промышленности на Урале общеизвестна. По доходам своего бюджета Уральский регион также занимает второе место в стране (51, с.83).

При столь развитой экономике организованные преступные группировки имеют широкое поле деятельности. Причем для подобных урбанизированных и промышленно развитых территорий наиболее характерной является экономическая преступность, связанная с крупными финансовыми операциями, незаконным овладением и распоряжением богатейшими источниками сырья, высокодоходными предприятиями, банками и т.п.

«Регионы с высоким уровнем преступности, — полагает Г.Ф.Хохряков, — это места активного освоения природных ресурсов, районы бурного промышленного развития... Социальный состав жителей

был относительно однородным, как однородной и обедненной была социальная среда» (57, с.200). В такой обстановке появление активных, инициативных дельцов, не гнушающихся никакими средствами, легко открывало им дорогу к созданию преступных организаций и быстрому обогащению.

К экономической организованной преступности примыкает и «бандитская», зачастую «обслуживающая» ее. Характерно, например, что подавляющее большинство заказных убийств (около 80%) по всему Дальнему Востоку приходится на г. Владивосток (а не на краевой центр — Хабаровск). Это не случайно, так как именно во Владивостоке преобладают финансовые, банковские, страховые, промышленные структуры, а, значит, и проявляются криминальные интересы. То же и в Москве, где в одном из десяти округов — Центральном административном округе — совершается свыше 30% заказных убийств (45, с.21).

Сказанное выше о связи организованной, прежде всего — экономической преступности с урбанизацией региона относится и к отдельным краям и областям России. Например, Самарская область, занимающая всего лишь 0,3% территории страны, дает 4,2% продук-ции промышленности и 3,4% прибыли в экономике (50, с.366-367). При этом коэффициент организованной преступности в ней составляет 19,1 (выше, чем по всему Приволжскому региону), а коррупции — 20,9 (вдвое выше, чем в г. Москве).

Кстати, о таких мегаполисах, как Москва и Санкт-Петербург. Как ни парадоксально, при огромном экономическом развитии (например, в Москве сосредоточено до 80% финансовых ресурсов страны) оба эти города демонстрируют низкие коэффициенты организованной преступности (соответственно 14,1 и 23,0) и корруп-ции (11,8 и 11,2). В литературе справедливо отмечалось, что нередко за вроде бы низкими коэффициентами реально скрывается высокая латентность экономической и экологической преступности (45, с.54). В свою очередь, эта латентность обусловлена большей частью коррумпированностью самих правоохранительных органов. Этот вопрос будет подробнее рассмотрен в дальнейшем.

Если проследить ситуацию не в промышленных, а в сельских регионах, то можно увидеть иную картину. Так, типично сельским является Центрально-Черноземный регион, а в нем — Воронежская область. Ее промышленная продукция составляет всего 1%, а сельскохозяйственная — 2 от валового национального продукта,

приватизированных предприятий — также 1% (50, с.366-367). Коэффициент организованной преступности в Воронежской области невысок — 9,6, коррупции — 27,6. Общий коэффициент преступ-ности также меньше среднероссийского — 1 596.

Конечно, непосредственная взаимосвязь степени развития экономики с уровнем организованной преступности прослеживается далеко не всегда. В качестве характерного исключения можно сослаться на ситуацию в Псковской области. Ее размеры невелики (0,3% территории страны), область дает всего 0,3% валового национального продукта (0,2 — промышленность, 0,9 сельское хозяйство), приватизировано только 0,3% предприятий (50, с.366-367). Таким образом, экономическое состояние области не блестя-щее. Но по коэффициенту организованной преступности (40,6) и коррупции (46,2) Псковская область занимает одно из ведущих мест. Эту ситуацию Г.Ф.Хохряков объясняет главным образом специфи-ческим составом населения: как в Псковской, так и в других подобных областях, оседали освободившиеся из мест лишения свободы, которым запрещалось в силу действовавших в СССР законов проживать в столице и крупных городах (57, с.205). К таким местам относятся, например, Тюменская, Сахалинская, Магаданская области, где общий коэффициент преступности весьма высок.

Особой спецификой отличаются те территории, экономика которых связана с присутствием иностранного капитала, а также развитым экспортом и импортом товаров. По расчетам Аналити-ческого центра РАН, 55% капитала и 80% голосующих акций крупнейших фирм и компаний России находятся в руках иностранных собственников и тесно с ними связанных криминаль-ных структур (40, с.71). При этом надо напомнить, что честные зарубежные бизнесмены в Россию пока не стремятся. В результате слияния отечественных и международных преступных организаций формируются преступные синдикаты, осуществляющие свою деятельность в различных странах. Таких синдикатов немало в Москве и Московской области, в Северо-Западном, Уральском и других регионах (20, с.605). Серьезный криминальный интерес представляют и так называемые «свободные экономические зоны» (их в России 12), где на льготных условиях развивается международная торговля, устанавливаются финансовые и экономические связи, в том числе и между преступными организациями.

Пограничные регионы также создают для организованной преступности, особенно экономической, весьма широкие возмож-ности.

Примером может служить Калининградская область, грани-чащая как с Польшей, так и со странами Балтии. Установлено, что в ней действует не менее 40 преступных группировок как эконо-мического, так и бандитского типа. Широко распространен нелегальный бизнес. Только за незаконное изготовление алкоголь-ной продукции в 1998 г. было привлечено к уголовной ответствен-ности более 3,2 тыс. лиц, пресечена деятельность 24 подпольных цехов по производству фальсифицированной водки.

Контрабанда, нелегальный вывоз цветного металла, нефти, автомобилей, янтаря, фиктивный экспорт с уклонением от уплаты налогов, вывоз валюты, уклонение от таможенных платежей — только малая часть экономических преступлений. Организации таких действий способствуют: открытость границы с Литвой, упрощенный режим на границе с Польшей, облегченные условия создания фирм и представительств на территории свободной экономической зоны, приток криминогенного элемента из стран Балтии и СНГ, а также разветвленные транспортные сети, связывающие области с соседними государствами. Любопытно, что в области немало организованных известных групп, созданных на этнической основе, в основном из жителей Кавказа (19, с.110 и сл.).

Начавшись прежде всего в крупных городах, организованная преступность и коррупция постепенно обнаружили тенденцию к распространению по всем регионам страны. Естественно, что формы, масштабы, виды деятельности и контингент участников этих преступных организаций далеко не одинаковы. В значительной мере эти различия зависят не только от социально-экономических, но и от других системообразующих причин.

$ 3. Роль политической ситуации

Посредствующим звеном между состоянием экономики региона и распространением организованной преступности и коррупции является политическая ситуация в регионе, которая характеризуется структурой его административного управления, стилем поведения руководящего состава, психологией населения и особенностями связей с федеральным центром.

Прежде всего следует подчеркнуть, что политическая ситуация региона, как правило, не совпадает со структурой федеральной государственной власти, в частности, с более или менее четким ее

делением на законодательную, исполнительную и судебную. В большинстве современных российских регионов местная элита предпринимает все меры для осуществления монополии на власть в любых ее проявлениях. Основным элементом власти при этом являются исполнительные органы, фактически распоряжающиеся местным бюджетом, ведающие налоговой политикой, распределяю-щие ресурсы региона и осуществляющие подбор и расстановку кадров. Законодательные органы многих краев, областей, городов и районов все еще представляют собой, как и при советской власти, в основном декоративный, ритуальный элемент местной политики. Контрольные их функции усечены до предела. Главный интерес политического руководства краев и областей — контроль над экономикой. В результате в большинстве регионов «происходит взаимонаправленный процесс политизации экономики и экономи-зации политики в рамках становления местных политических режимов... Экономизация политики связана с тем, что власть используется элитой для обеспечения своего высокого материального положения, доминирования в распределении и перераспределении собственности и социальных благ... В рамках же политизации экономики власть как бы навязывает себя обществу, доказывает свою незаменимость и вездесущность» (58, с.223). Эти особенности региональной политики заставляет и организованную преступность действовать соответствующим образом, используя как экономическую, так и политическую сферы.

Структура политической системы региона характеризуется взаимодействием четырех групп сил: глава администрации (губернатор, мэр и др.) и его ближайшее окружение; политические объединения (партии, движения, политизированные группировки); крупные предприниматели, финансисты, торговцы (местные «олигархи»); население. Если эти силы представить в виде пирамиды, то ее вершину, в зависимости от особенностей региона, образуют либо администрация, либо финансово-промышленные группы, воспроизводящие и обеспечивающие экономические возможности всей иерархии. Ниже расположены политические объединения, часть которых пользуется поддержкой «олигархов» и (или) местной власти; первый этаж пирамиды составляет население.

Понятно, какие звенья в этой иерархии стремятся занять преступные группировки и в каких больше всего распространена коррупция. Так как структуры политической системы разных краев и областей не совпадают, то, естественно, различны и конфигурации

размещения преступных организаций. Но, как правило, наиболее могущественные из них стремятся попасть в высший эшелон, стать финансово-промышленной группой, диктующей местной администрации свои условия, или занять губернаторское кресло. Эту борьбу в России можно было наблюдать в течение ряда последних лет во многих областях и краях (Кемеровская обл., Красноярский край, г. Санкт-Петербург и др.), причем она далеко не окончена.

Более слабые организованные преступные группировки довольствуются захватом магазинов, рынков, зрелищных предприя-тий и собиранием дани с мелких предпринимателей.

Что касается политических партий, то в провинции их роль, как правило, невелика. Например, в политических партиях в Саратовской области, при населении почти 2 млн. чел., состоит 18 тыс. чел. (из них 17 700 в компартии). В демократическом движении постоянно участвует не более 200-250 чел. Молодежные организации объединяют около тысячи (58, с.81). Массовая политическая организованность населения отсутствует; что же касается криминальных элементов, то они, напротив, отличаются почти военной, строго иерархичной организацией, составляющей в области, по некоторым подсчетам, до 20 тыс. чел.

Нельзя не указать на место в рассматриваемой иерархии средств массовой информации. Все они дотируются из областного бюджета и реализуют функции официальных идеологических ведомств. «Политическая дистанция» между СМИ и администрацией в большей части регионов укорочена до предела. Робкие попытки проявления журналистами самостоятельности, критика местных властей эффективно пресекаются, порой с участием криминальных элементов.

Как мы уже сказали, политика региона, а в связи с этим и отношение к лидерам организованной преступности в значительной мере зависят от личности главы администрации. Исследователи отмечают, что значительная часть региональных лидеров является выходцами из сельской местности, окончившими высшие или средние специальные сельскохозяйственные, строительные, текс-тильные, пищевые учебные заведения и занимавшие до перестройки второстепенные должности (2, с.19 и др.). Крестьянский менталитет остался у них доминирующим и после занятия руководящих постов. А.Г.Чернышев так характеризует их политические пристрастия, привычки и ценностные ориентации: стремление к установлению монополии на власть, авторитарные тенденции, имитация символов государственности и стабильности власти, политика регионального

протекционизма и установление контроля за силовыми структурами, включая милицию, прокуратуру и суд. Психология «сельских парней» ведет к тому, что внешняя атрибутика власти и личная бытовая обустроенность играет для них повышенную, порой самодостаточную роль (58, с.23 и сл.). Понятно, что руководители с такой психологией легко подвержены соблазну коррупции, связям с криминальными группировками и прямой зависимости от них.

Эта же психология, тесно связанная с переоценкой собственной персоны и реальных возможностей региона, во многих случаях служит питательной средой для развития регионального сепаратизма. Одним из мотивов такого поведения стала популистски ориентированная демонстрация «отражения натиска» со стороны центральной власти и связанных с нею мощных финансово-промышленных групп. Заговорили не только об отделении от России Чечни, Татарии и Башкирии, но и о создании уральских, сибирских, донских, дальневосточных, вологодских и прочих республик. Для организованной преступности подобный суверенитет сулил прямую связь с зарубежьем, отсутствие всякого контроля со стороны центра и возможность полного доминирования в регионе.

Для укоренения организованной преступности и коррупции в регионе еще более значительную роль, чем глава администрации, играет его ближайшее окружение. Это министры региональных правительств, начальники управлений и комитетов, помощники, советники, консультанты и иные доверенные лица администрации. Все они обеспечивают организационное обеспечение политических решений лидера, пропаганду этих решений, нейтрализацию противников и их деятельности. Так как многое в распределении финансовых и иных ресурсов, назначение на должности и представление разного рода льгот зависит именно от этих людей, понятно, что как раз в ближайшем окружении руководителя региона коррупция наиболее распространена. Все лоббирование выгодных тем или иным кругам решений проходит через это окружение, постепенно сращивающееся с промышленно-финансовыми, боль-шей частью криминализированными группами.

Многие авторы, изучающие российскую региональную политику, подчеркивают разнообразие ее вариантов. Г.В.Марченко, например, дифференцирует регионы по следующим особенностям социальной политики местных властей (26, с.48-49):

а) консервативно-коммунистическая, направленная на ограничение активности «олигархов», сдерживание цен и доходов.

Организованная преступность в таких регионах невелика (примеры: Тверская, Ульяновская области);

б) национально-либеральная, связанная с широкой привати-зацией предприятий, свободой торговли и предпринимательства. Здесь организованная преступность имеет широкие возможности. Например, в уже упоминавшемся Уральском регионе приватизи-рованные предприятия составляют более 12%, (второе место по числу приватизированных объектов всей страны), хотя территория региона — всего 4,8%. Коррупция в регионе — 35,4 (пятое место в стране);

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

в) интернационально-либеральная модель («свободные экономические зоны», о которых уже говорилось);

г) лоббистская модель, которой придерживаются регионы, имеющие в Москве своих влиятельных представителей, а часто — и выдвиженцев из региона на важные государственные посты. При такой модели не исключены коррупционные связи региона с цент-ром и объединение московских и преступных региональных групп;

д) сепаратистская политика, предполагающая нарастание провинциального авторитаризма и расчеты в социально-экономи-ческом развитии на собственные возможности и резервы. Такая политика вряд ли возможна без использования местных кримина-лизиронанных фирм, банков, крупных предприятий, а также коррупционных связей с центром;

е) патерналистская (патронажная) политика, полностью зависимая от центра, которой придерживаются руководители наиме-нее экономически и финансово состоятельных регионов. Эконо-мическая организованная преступность в них невелика, но «бандитская» может иметь широкое распространение. В Туве, например, суммарный коэффициент бандитизма, похищений людей, незаконного оборота оружия и наркотиков, мошенничества и вымогательства составляет 523 (по России в среднем — 292). Республика, занимающая 1% территории страны, дает всего 0,03% промышленной и 0,2 сельскохозяйственной продукции, процент приватизированных предприятий составляет 0,03, а прибыль в экономике — 0,0% (50, с.368-369). По денежным доходам на душу населения она занимает среди всех субъектов Федерации 73 место (50, с.459).

Политику регионального руководства нельзя считать в полной мере субъективной, большей частью она жестко детерминирована степенью развития местной экономики, доставшейся «по наследству» сегодняшним администраторам, природными ресур-сами,

демографическим составом населения и многими другими обстоятельствами, которые, в свою очередь, тесно связаны с географическим положением территории, национальностью и традиционными занятиями жителей.

Коснемся теперь более подробно вопроса о социальных и политических моделях поведения местного населения.

Одна из характерных особенностей этого поведения — отчуждение как от центральной, так и от местной власти. Мы уже отмечали слабую роль местных политических образований. Население в большинстве регионов не имеет четких политических и нравственных ориентиров, поэтому довольно безразлично относится к мероприятиям местных властей, если они не имеют для граждан жизненно важного значения. Даже местные или федеральные выборы превращаются, как правило, в формальную процедуру, контролируемую местной административной и финансовой элитой. С учетом массовой бедности населения (в России ею охвачено более 60% жителей, особенно в провинции) у граждан преобладают цели сугубо потребительского характера. Отсюда не только массовое воровство и пьянство, но и пассивность в противостоянии криминальным группировкам, а также легкость вовлечения в эти группировки, что сулит некоторый, порой немалый доход.

Что касается коррупции, то взяткополучатели здесь хорошо известны: это в основном чиновничество, ведающее жилищными, социальными, земельными, трудовыми, производственными, торго-выми отношениями. Взяткодатели же отчетливо делятся на две группы: а) «олигархи» и другие богатые предприниматели, сами подкупающие местную элиту, и б) простые граждане, вынужденные уступать требованиям коррумпированных чиновников для удовлет-ворения своих повседневных нужд. Попытки борьбы с этим позорным положением дел, декларированные многими губернато-рами в предвыборных выступлениях, пока что не привели к заметным результатам.

$ 4. Национальные и культурные особенности

Влияние национальных и культурных особенностей населения регионов на состояние преступности, в том числе организованной, долгое время недооценивалось, так как подчеркивание этих обстоятельств противоречило бы известному тезису о едином и монолитном «советском народе». Но теперь мы понимаем, что, например, «при совершении преступлений люди соответствующей национальности, если они сформировались в рамках определенных

обычаев и традиций, демонстрируют такие варианты криминального поведения, которые особенно строго не осуждались бы близкими им лицами и не были бы чреваты изгнанием из соответствующей среды (20, с.123). Это в полной мере относится и к культурным особенностям населения, сформировавшегося в разной историко-географической среде (Север, Сибирь, Дальний Восток, Центральная Россия, южные области страны и т.д.).

Типичным примером влияния упомянутых национальных особенностей является Северный Кавказ. Как отмечалось выше, показатели организованной преступности в его республиках невысоки (в Ингушетии — 6,3, Дагестане — 5,2, Карачаево-Черкессии — 0); столь же малы и коэффициенты коррупции. Но это ни о чем не говорит. Так, в Дагестане, «в условиях возрождения старых образцов поведения... получают массовое распространение так называемые «компенсационные соглашения» между посягателем и жертвой, между врачом и пациентом и т.д.» (18, с.42). Тем самым неформальная «оплата услуг», а по существу — коррупция становится обыденным элементом национального обычая (вспомним «чаевые» в России), причем лица, повседневно и открыто прибегающие к подобным отношениям с государственными служащими, учителями и преподавателями вузов, медицинскими работниками, руководителями и сотрудниками правоохранительных органов и т.п. «могут быть удивлены, если им сказать, что то, что они делают, является бесчестным и неэтичным» (18, с.42).

Как хорошо известно, еще более наглядный образец криминального поведения представляет собой Чеченская республика. Заметим, что в Уголовном кодексе Чеченской республики Ичкерия (незаконно принятом в 1996 г.) нет даже и упоминания об организованной преступности, а за дачу или получение взятки максимальное наказание не превышает двух лет лишения свободы (ст. 88). Фактически же без подкупа должностных лиц в Чечне было невозможно добиться никакого необходимого для обывателя документа или решения. Организованная преступность стала политикой республиканской власти.

Еще мало изучен вопрос о влиянии на преступников фактора религиозного вероисповедания. По мнению А.И.Долговой, «криминологически значимо, что мусульмане не употребляют спиртных напитков. Следовательно, преступность на почве пьянства в соответствующем регионе будет менее выражена. Но зато ими допускается употребление наркотиков со всеми вытекающими отсюда

криминальными и криминогенными последствиями» (20, с.123-124). Все это верно, но не следует забывать, во-первых, что организованная преступность, даже национальной принадлежности, давно уже пренебрегает религиозными традициями (примером опять-таки является Чечня), а, во-вторых, организованные прес-тупные группировки очень часто интернациональны. В результате и получается, что, например, в мусульманском Башкортостане пока-затель коррупции один из самых высоких (35,4), организованная преступность в Якутии дает коэффициент 31,4, в республике

Алтай — 50,7, бандитская форма оргпреступности в Бурятии, где исповедуется буддизм, составляет 521, в Калмыкии — 416 (по России в целом — 292), а коррупция в Калмыкии превосходит все мыслимые размеры: 108,8 (в России — 37,8) (19, с.51-54).

Еще одна культурная и демографическая черта некоторых регионов, сказывающаяся на организованной преступности, это — миграция, прежде всего из сельской местности в города. Приезжие, как отмечают исследователи этого процесса, поначалу осваивают лишь низшие, худшие образцы городской культуры и постепенно переходят к более высоким стандартам. Еще в 70-х годах уровень преступности среди мигрантов был значительно выше аналогичных среднеобластных показателей: в Иркутской области в 2,3 раза, в Сахалинской — в 3,1, в Тюменской — в 3,4, в Хабаровском крае — в 8 раз, в Приморском крае — в 10,3 раза (10, с.80 и сл.). В ходе и результате так называемые «перестройки» и распада СССР уровень миграции многократно увеличился. При этом между миграцией и организованной преступностью установилась двойная связь; с одной стороны, на новые места перемещаются опытные преступники, рассчитывающие на создание там центров влияния и извлечения больших доходов; с другой стороны, «вынужденные» мигранты (например, русское население, покидающее Северный Кавказ или Среднюю Азию), по своей бедности и неприспособленности к жизни в новых условиях, легко вступает в криминальные связи и участвует в преступных группировках (главным образом — на «вторых ролях»).

Культурный фактор имеет еще один аспект; это — правосознание населения, приверженность (или привычка) к соблюдению законов. К сожалению, мы не можем выделить регионы, где бы состояние правосознания населения оценивалось удовлетворительно. Распространены правовой нигилизм, неверие в силу закона, в обязательность его исполнения и равенство перед ним каждого

гражданина, невзирая на лица. Отсюда — попустительство преступникам, неверие в возможности правоохранительных органов и редкость сообщений о совершенных правонарушениях. Но это уже представляет собой самостоятельный фактор, которому также необходимо уделить серьезное внимание.

Г л а в а 7

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ОРГАНИЗОВАННУЮ ПРЕСТУПНОСТЬ

$ 1. Ответственность за совершение организованных преступлений, по уголовному законодательству России, европейских стран и США

В данном разделе работы приводится сравнительный анализ уголовно-правовых норм об ответственности только за организованные преступления, так как подобный анализ законодательства об ответственности за коррупционные преступления был сделан автором в гл.4.

Ответственность за преступления, являющиеся проявлением организованной преступности, по уголовному законодательству России. Уголовный кодекс Российской Федерации (1996 г.) впервые в истории отечественного уголовного законодательства отразил феномен организованной преступности. Во-первых, в Кодексе появилась специальная статья, в которой дается юридическое определение и устанавливаются пределы ответственности за совершение преступления организованной группой и преступным сообществом (преступной организацией). Так, согласно ч.3 ст.35 УК РФ преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. В соответствии с ч.4 этой же статьи УК преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено сплоченной организованной группой (организацией), созданной для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, либо объединением организованных преступных групп, созданным в тех же целях.

Таким образом, и организованная группа и преступная организация (преступное сообщество) являются проявлением организованной

преступности. Вторая ее разновидность отличается от первой признаком сплоченности и целевой установкой на совершение только тяжких и особо тяжких преступлений. К тяжким преступлениям относятся умышленные и неосторожные преступления, за совершение которых максимальное наказание не превышает десяти лет, а особо тяжким -только умышленные преступления, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше десяти лет или более строгое наказание (суммарно и те и другие составляют 1/3 из предусмотренных УК РФ составов). Сплоченность предполагает обычно наличие в преступной организации сложных организационно-иерархических связей, тщательной конспирации, наличие в обороте значительных денеж-ных средств, установление связей с правоохранительными органами (коррумпированность), наличие системы защитных мер (внутренняя контрразведка), наличие охранников, боевиков, наемных убийц. Преступное сообщество, как правило, предполагает вооруженность соответствующей преступной организации новейшими видами оружия, в том числе и зарубежного производства.

Степень опасности указанных разновидностей организованной преступности предполагает и разные условия и основания уголовной ответственности за занятие соответствующей преступной деятельностью. Так, сам факт создания преступного сообщества считается самостоятельным и организованным преступлением. В соответствии со ст.210 УК РФ наказывается организация преступного сообщества (преступной организации) для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, а равно руководство таким сообществом (органи-зацией) или входящими в него структурными подразделениями.

УК РФ предусматривает и два самостоятельных состава преступления как проявления деятельности организованной группы. Во-первых, это организация незаконного вооруженного формиро-вания или участие в нем (ст.208 УК). Во-вторых, бандитизм (ст.209 УК), т.е. создание устойчивой вооруженной группы (банды) с целью нападения на граждан или организации, а равно руководство такой бандой или участие в ней и совершаемых ею нападениях.

Кроме того, совершение преступления организованной группой применительно к ряду составов предусматривается в качестве квалифицированного состава преступления, например, при грабеже и разбое, вымогательстве, контрабанде, фальшивомонетничестве, отмывании преступных доходов, захвате заложников.

Во всех остальных случаях (т.е. не предусмотренных Особенной частью УК) совершение преступления организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией) влечет более строгое наказание, так как и то и другое предусматривается обстоятельствами, отягчающими наказание (в пределах санкций соответствующих статей УК).

Ответственность за преступления, являющиеся проявлением организованной преступности, по законодательству европейских стран. В уголовном законодательстве многих европейских стран предусмотрена уголовная ответственность за создание, руководство преступной организацией и участие в ней. Наиболее детально такая ответственность сконструирована в уголовном законодательстве Италии, что не является случайным (Италию, как никакую другую страну, в послевоенные и последующие годы охватила организованная преступность). Так, согласно ст.416 УК Италии наказывается объединение трех или более лиц с целью совершения преступлений, в том числе не только тех, кто создает или организует такое объединение, но и тех, кто способствует этому. Наказуемо и участие в преступном объединении. Наказание значительно усиливается при вооруженности участников объединения, а также если число его участников равно десяти или более лицам. Самостоятельным преступлением является организация вооруженной банды, руководство ею и участие в ней (ст.306). От первой разновидности преступного объединения банда отличается тем, что создается для совершения не всех, а лишь перечисленных в ст.306 УК преступлений, во-вторых, обязательной вооруженностью организа-ции и, в третьих, более строгим наказанием. В 1982 г. из статьи 416 УК был выделен (в ст.416-1) состав участия в объединении мафиозного типа, состоящем из трех или более лиц, а также создания, руководства или организации такого объединения. Объединение считается мафиозным, когда оно создается для установления прямого или косвенного руководства или иного контроля за экономической деятельностью, концессиями, разрешениями, подрядами и общественными службами или для получения незаконных прибылей или преимуществ для себя или третьих лиц. При этом участники объединения связаны «законами» преступного мира, в частности возможным применением как к ним, так и к другим лицам насилия со стороны объединения и законом молчания. Наказание значительно увеличивается, если экономи-ческая деятельность, в отношении которой участники объединения намерены установить или

сохранить контроль, финансируется полностью или частично за счет средств или прибыли, добытых в результате преступной деятельности. После отбывания наказания над лицами, осужденными по ст.ст.416 и 416-1 УК Италии в обязательном порядке устанавливается надзор полиции либо они подлежат принудительному поселению на определенный срок в той или иной местности (нарушение осужденным такой обязанности влечет за собой применение к нему уголовного наказания).

В уголовном законодательстве ФРГ также сконструировано два вида уголовно-правовых преступных объединений: преступное сообщество и преступная группа. Первый вид охватывает две разновидности наиболее опасного проявления организованной преступности. § 129-1 УК ФРГ предусматривает наказание за создание преступного сообщества, то есть за организацию сообщества, цели и деятельность которого направлены на совершение преступных деяний, за участие в таком сообществе, а также за вербовку в такое объединение или поддержку его деятельности. § 129 а1 выделяет в самостоятельный состав создание терреристического сообщества, чьи цели или деятельность направлены на совершение тяжкого убийства, убийства или геноцида, а также некоторых указанных в этом параграфе УК преступлений против личной свободы или общеопасных деяний.

Вторая разновидность заключается в нарушении общественного порядка, сопряженного с насильственными действиями группы лиц (§ 125, § 125а), создании вооруженной группы и участие в ней (§ 127), а также в совершении бандой краж (ч.3 § 244, § 244а), разбоя (ч.4 § 250), вымогательства (ч.4 § 253), укрывательства имущества, добытого преступным путем (ч.2 § 260), отмывании денег (ч.3 § 261), неразрешенной организации азартных игр (ч.3 § 284).

В Уголовном кодексе Испании понятие уголовно наказуемого сговора дается в Общей части УК. В соответствии со ст.17 сговор имеет место, когда двое или более лиц договариваются между собой о совершении преступления и решают его исполнить. Сговор отличается от предложения совершить преступление (согласно последнему — лицо, решившее совершить преступление, предлагает другому или другим лицам исполнить его). Сговор (как и предложение) наказывается только в случаях, прямо предусмот-ренных законом. Сюда относится: сговор с целью совершения убийства (ст.141), незаконного преследования и похищения (ст.168), создания незаконных объединений (ст.519), мятежа (ст.548), различных вариантов терроризма (ст.578).Кроме того, в

самостоя-тельный состав преступления (ст.515) выделяется создание незаконных объединений (в виде вооруженных банд, формирований или террористических групп, а также имеющих целью совершение преступления или его продолжение; использующих для достижения законных целей насильственные методы, запугивание или контроль за личностью; имеющих военный характер; побуждающих или подстрекающих дискриминацию, ненависть, насилие против лиц, групп или объединений по мотивам идеологии, религии, убеждений, этнической, расовой или национальной принадлежности их членов или кого-либо из них, пола, сексуальной ориентации, семейного положения, болезни или инвалидности).

В Общей части (ст.21) УК Латвии дается определение организованной группы. Под ней понимается образование более чем двумя лицами устойчивого объединения, которое создано с целью совместного совершения преступных деяний или тяжкого или особо тяжкого преступления, обязанности между ее участниками распределяются в соответствии с предварительным соглашением. В нормах Особенной части сконструированы следующие составы совершения преступных деяний организованной группой: вымогательство (ст.184), контрабанда (ч.3 ст.190), фальшивомонетничество (ч.3 ст.192). Кроме того, в Особенной части УК в качестве самостоятельных преступлений выделяются две разновидности создания организованной группы и участия в ней: бандитизм как объединение двух или более лиц в организованную вооруженную группу (банду) с целью совершения преступления и участие в совершаемых бандой преступлениях или руководство ими (ст.224) и создание организованной группы лиц или участие в такой группе с целью совершения нападения или применения иного насилия в отношении администрации места лишения свободы или осужденных, а также совершение таких нападений или применение иного насилия (ст.311).

В УК Польши предусмотрена одна статья об ответственности за создание организованной группы либо сообщества, имеющих целью совершение преступлений, а также руководство ими и участие в них (ст. 258).

В УК Республики Беларусь в Общей части дается определение организованной преступной группы как объединения двух или более лиц, предварительно объединившихся в управляемую устойчивую группу для совместной преступной деятельности (ст. 18) и преступной

организации как объединения организованных групп либо их организаторов (руководителей), иных участников для разработки или реализации мер по осуществлению преступной деятельности либо по созданию условий для ее поддержания и развития (ст. 19). В Особенной части сконструирован состав создания преступной организации. Под ней понимается деятель-ность по созданию преступной организации либо руководство преступной организацией или входящими в нее структурными подразделениями, либо участия в ней в любой форме (ст. 285) и четыре самостоятельных состава создания организованной группы и участие в ней. Сюда относятся: бандитизм (ст. 286), создание незаконного вооруженного формирования (ст. 287) и организация преступной группировки в местах лишения свободы как разновидность действий, дезорганизующих работу мест лишения свободы (ст. 410). Выделяется в самостоятельный состав принуждение лица к участию в организованной группе, банде или преступной организации (ст. 288). Кроме того, более чем в тридцати составах совершение преступления организованной группой выделяется в квалифицированный или особо квалифицированный состав соответствующих преступлений (торговля людьми, похище-ние человека, вербовка людей для сексуальной или иной эксплуатации, кража и другие виды хищения имущества, вымогательство, контрабанда и др.).

В уголовном законодательстве Англии (§ 4 Закона об уголовно наказуемом покушении 1981 г.) ответственность за сговор наступает по общему праву или на основании § 1 Закона об уголовном праве 1977 г. В соответствии с последним, если лицо выступает в соглашение с каким-либо другим лицом или лицами о совершении действия, которое, в случае выполнения соглашения в соответствии с их намерениями, либо: а) является преступлением или приведет к совершению какого-либо преступления одной или более сторон соглашения, либо б) в силу сложившихся обстоятельств, совершение задуманного преступления или каких-либо иных преступлений оказалось невозможным, — оно виновно в сговоре совершить преступление или преступления.

В УК Болгарии (ст.321) предусмотрена ответственность за организацию, руководство группой, образованной с целью совершения преступления (как в стране, так и за границей), а также за участие в такой группе. В ст.321а установлена ответственность за руководство или организацию группы, которая путем использования силы или угрозы заставляет заключить сделку.

Ответственность за преступления, являющиеся проявлением организованной преступности, по уголовному праву США. Примерный уголовный кодекс США дает определение сговора о совершении преступления. В соответствии со ст.5.03. лицо виновно в сговоре с другим лицом или другими лицами о совершении преступления, если с целью содействовать его совершению или облегчить его совершение оно: а) договаривается с другим лицом или другими лицами о том, что эти лица, или одно из них, или более чем одно из них осуществят поведение, составляющее такое преступление, или покушение на его совершение, или подстрекательство к его совершению; или б) договаривается помочь такому лицу или таким другим лицам в планировании или совершении такого преступления, или покушении на его совершение, или подстрекательстве к его совершению. В этой же статье формулируются особенности уголовной ответственности за сговор в связи: 1) с пределами договоренности по сговору; 2) со сговором о совершении множест-венности преступлений; 3) с соединением дел и места рассмотрения дел по обвинению в сговоре: 4) с продолжительностью сговора, а также некоторыми условиями освобождения от уголовной ответст-венности за сговор. Известно, что основные положения Примерного уголовного кодекса легли в основу уголовных кодексов многих штатов. Так, УК штата Нью-Йорк, развивая и конкретизируя нормы Примерного кодекса о сговоре, в ст.105 устанавливает уголовную ответственность за сговор. В § § 105.00-105.17 дается классификация сговора по степени его тяжести (соответствующий размеру наказания): от сговора шестой степени до сговора первой степени. В § § 105.20, 105.25, 105.30 формулируются процессуальные особен-ности доказывания и судебного рассмотрения дел о сговоре, а в § 105.35 особенности ответственности и освобождения от нее за сговор с целью совершения коррупции с участием преступного сообщества.

В УК штата Огайо (ст.2923.04) предусматривается ответственность за участие в организованной преступности. Лицо, которое с целью учреждения или в поддержку деятельности преступного синдиката осуществляет различные перечисленные в законе действия, виновно в участии в организованной преступности (что квалифицируется как фелония первой степени) Под преступным синдикатом понимается объединение из пяти или более лиц, которые сотрудничают постоянно в совершении определенных преступлений (вымогательства, сутенерства, кражи, незаконных азартных игр, торговли наркотиками и

огнестрельным оружием, ростовщичества, или «любого преступления, совершаемого с целью наживы»). Более широкое определение состава «участия в организованной преступной деятельности» содержится в УК штата Техас (ст.71.02). Такое преступление имеет место, когда кто-либо с намерением учредить «объединение», возглавить его, участвовать в нем или в его прибылях совершает или вступает в сговор с целью совершения одного или нескольких преступлений, перечисленных в этой статье (перечень этих преступлений примерно совпадает с преступлениями, указанными в ст.2923.04 УК штата Огайо). Кодекс также оговаривает, что виновные в участии в организованной преступной деятельности подлежат более суровому наказанию, чем преступники-одиночки.

Сходство и различие в особенностях уголовно-правовой борьбы с организованной преступностью. Сравнение уголовного законодательства об организованной преступности России, европейских стран и США свидетельствует об определенной тенденции сближения такого законодательства. Различия, обусловливаемые главным образом традициями правотворческого порядка (в том чимсле и в плане техники уголовного закона), могут быть сведены к степени пределов понимания организованной преступности. Так, в Англии - это сговор на совершение многих преступлений. В США и Испании к проявлениям организованной преступности относятся как сговор на совершение определенных преступлений, так и создание прес-тупной организации. В УК стран Балтии (Литва, Латвия) и Болгарии предусмотрен один уровень организованной преступности - создание преступной организации. В УК большинства стран (Италия, ФРГ, Россия, Польша, Беларусь) понятие организованной преступности отделено от простого сговора на совершение преступлений, и к организованной преступности отнесено две наиболее опасных ее разновидностей - создание организованной преступной группы и создание преступной организации (преступ-ного сообщества). Тем не менее, эти различия не стоит преувеличивать, так как, несмотря на них, во всех указанных странах существует уголовно-правовая база для борьбы с организованной преступностью.

Существенные недостатки и пробелы, связанные с этими различиями, наблюдаются в законодательстве уголовно-процессуальном, законодательстве о судоустройстве и административном законодательстве, в том числе и в законодательстве Российской

Федерации. В качестве положительного примера следует указать на законодательный опыт в этой сфере таких стран, как США и Италия.

В США - это Закон о контроле над организованной преступностью 1970 г. Назначение этого Закона - предоставление правоохранительным органам более эффективных возможностей в процессе собирания доказательств, создания специальных судебных органов для борьбы с организованной преступностью, обеспечение свидетельского иммунитета, охрана свидетелей от преследования со стороны преступных объединений и т.п. Центральное место в Законе занимает раздел IX («Организации, связанные с рэкетом и коррупцией»), полностью включенный в федеральное уголовное законодательство (в качестве главы 96 в раздел 18 Свода законов США - так называемый «статус РИКО»). Основная цель «Статуса РИКО» - попытаться остановить проникновение организованной преступности в законный бизнес, для чего была сделана попытка по возможности развязать руки правоохранительным органам в борьбе с наиболее опасным и могущественным противником - объедине-ниями организованных преступников. По свидетельству американских юристов Закон 1970 г. вполне доказал свою эффективность. В развитие этого Закона были приняты Закон о контроле над преступностью 1984 г. и Закон о контролируемых веществах 1971 г. (в последнем предусмотрен раздел о постоянно действующем преступном предприятии), многие положения которых также могут быть восприняты законодательством других стран, в том числе. и Россией.

В Италии важную роль в борьбе с организованной преступностью сыграл Закон «О мерах против мафии» 1965 г. (дополненный в 1982 г.) В соответствии с ним в отношении лиц, подозреваемых в принадлежности к организованной преступности, по решению суда могут применяться так называемые меры предупреждения (предусматриваемые Законом «О мерах предупреж-дения в отношении лиц, представляющих опасность для безопасности и морали» 1956 г.), заключающиеся в установлении специального надзора со стороны правоохранительных органов, в ограничении этих лиц в свободе передвижения и месте жительства, в возложении на них целого ряда обязательств. По инициативе правоохранительных органов в отношении таких лиц проводится расследование их имущественного и финансового положения (в целях установления источников получения ими денежных и иных средств). Следует отметить, что расследование затрагивает не только лицо, подозреваемое в принадлежности к организованной преступ-ности, но и

его супругу (супруга), детей, а также всех тех, кто в течение последних пяти лет проживал с этим лицом. И если в результате расследования выяснится, что реальное финансовое или имущественное положение лица не соответствует легальным источникам доходов, то суд может вынести решение о конфискации всех денежных средств, ценностей и другого имущества, которые получены в результате противоправной деятельности этого лица.

Законом 1982 г. № 646 предусмотрен целый ряд мер по совершенствованию оперативно-розыскных мер, направленных на борьбу с организованной преступностью. В соответствии с этим законом была создана парламентская комиссия по борьбе с организованной преступностью в Италии. Важным законодательным актом явился и Закон 1982 г. № 726 «О чрезвычайных мерах по координации борьбы с мафиозной преступностью». В соответствии с ним министр внутренних дел Италии имеет право в целях предупреждения и пресечения деятельности представителей организованной преступности наделить одного из префектов Республики полномочиями по координации деятельности всех правоохранительных органов местного или общенационального уровня. Такой префект наделяется правом получения содействия от любых государственных или частных организаций, фирм, учреждений. По его требованию они обязаны передать любую информацию о своей деятельности в правоохранительные органы (нарушение такой обязанности влечет строгую уголовную ответственность). Префект имеет право на проведение любых оперативных мер, входящих в арсенал правоохранительных органов Италии, включая перехват телефонных и телеграфных сообщений. Кроме того, он получает всю информацию, касающуюся организованной преступности и от всех спецслужб Италии.

$ 2. Судебные перспективы уголовных дел об организованной преступности

Статистические данные о зарегистрированной организованной преступности и их динамике (1997-1999 гг.) достаточно подробно проанализированы в разделе, подготовленном профессором В.В.Лунеевым. К сожалению, эти официальные данные далеки от истинного состояния борьбы с организованной преступностью не только по причине высокой степени их латентности. Их недостаток заключается и в том, что они (указанные статистические данные) совершенно не

отражают реальной картины возможности, способности и желания правоохранительных органов и судов всерьез бороться с такими преступлениями. В связи с этим необходимо провести сопоставление статистических данных (МВД) о числе зарегистрированных преступлений организованного характера со статистическими данными Министерства юстиции РФ о числе осужденных за совершение таких преступлений. Результаты такого сопоставления свидетельствуют о том, что через суды с обвинительным приговором и осуждением виновных проходит лишь какая-то часть официально зарегистрированных проявлений организованной преступности (хотя, как известно, последняя является лишь надводной частью «айсберга» организованной преступности). Сопоставление будет сделано (к великому сожалению) лишь по тем составам преступлений, которые выделяются в официальном статистическом отчете Главного информационного центра МВД России (в отличие от него статистические отчеты Минюста дают почти полную расшифровку составов преступлений, по которым вынесены обвинительные приговоры).

Состав преступления и статья УК РФ Зарегистрировано преступлений (статистика МВД) Число осужденных (статистика Минюста)

Бандитизм (ст.209) 523 148

Захват заложников (ст.206) 64 43

Незаконный оборот (включая хищение и вымогательство указанных средств и веществ) наркотических средств или психотропных веществ, совершенный организованными группами (ч.4 ст.228, ч.3 ст.229) и незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ, совершенный в крупном и особо крупном размерах (ч.4 ст.228, ч.3 ст.229) 1 692 190 007 8273 (статистика Минюста дает суммарные сведения о числе осужденных за незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ, совершенный организованными группами и в крупных размерах, в связи с объединением указанных отягчающих обстоятельств в статьях УК РФ)

Незаконный оборот оружия, его составных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст.222: все преступления, предусмотренные этой статьей УК) 66 536 70 (осужденные за данное преступление, совершенное только организованной группой)

Хищение либо вымогательст-во оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст.226: все преступления, предусмотренные этой статьей УК) 2 605 123 (статистика Минюста дает суммарные сведения о числе осужденных за хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, совершенные организованной группой, с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, или с угрозой применения такого насилия, а также лицом, два или более раз судимым за хищение либо вымога-тельство в связи с объединением указанных обстоятельств в ст. УК)

Контрабанда (ст.188: все преступления, предусмотренные этой статьей УК) 3 982 10 (осужденные за данное преступление, совершенное только организованной группой)

Проанализируем эти данные. Получается, что из всех официально зарегистрированных фактов бандитизма за их совершение осуждается лишь 28,3%; учитывая, что число членов банды не может быть менее двух человек, число осужденных (в процентах) за бандитизм

необходимо уменьшить вдвое. Таким образом, от числа зарегистрированных лиц, совершивших бандитизм, реально осуждается не более 14%. В действительности же эта цифра должна быть меньшей, так как очевидно, что большинство банд насчитывает в своем составе более двух лиц. Разумеется, что такое расхождение указанных данных требует своего обоснования (на нем мы специально остановимся несколько позже).

Относительно «благополучными» выглядят данные о «судьбе» зарегистрированных дел о захвате заложников, совершенных организованными группами (что также будет специально нами объяснено).

Несостыковка формальных статистических показателей о незаконном обороте наркотиков и психотропных веществ статис-тики МВД и Минюстовской статистики (первая выделяет данные об этих преступлениях, совершенных только организованными группами, а вторая дает сводные данные о таких преступлениях и совершенных в крупных размерах, что объясняется особенностями законодательной конструкции статей УК об ответственности за эти преступления), на первый взгляд, не позволяет сделать какие-либо определенные выводы о соотношении числа зарегистрированных преступлений и лиц, осужденных за их совершение. Однако трудность эта вполне преодолима. Дело в том, что статистика МВД выделяет число зарегистрированных дел о незаконном обороте (включая хищение и вымогательство) наркотических средств или психотропных веществ, совершенных в крупном и особо крупном размерах. Доля первых, т.е. зарегистрированных фактов о незаконном обороте указанных средств и веществ составляет (примерно) менее 1% (1 692 от 190 007). Если такую закономерность распространить на суммарные данные Минюста о числе осужденных за незаконный оборот указанных средств и веществ, совершенный организованной группой и в крупных размерах, то получится, что цифра осужденных за интересующую нас разновидность этих преступлений (т.е. совершенных организованными группами) составит (примерно) порядка 16-17. Разумеется, что цифры эти примерные, приблизительные, но их уточнение возможно только в одном направлении - в сторону их предполагаемого уменьшения. Поэтому можно утверждать, что число осужденных за такие преступления составляет чуть более 1 % (17 от 1 692).

Эту же методику можно применить и для сравнения числа зарегистрированных фактов незаконного оборота оружия, боепри-пасов,

взрывчатых веществ и взрывных устройств, хищения или вымогательства этих предметов, а также контрабанды и числа осужденных за совершение этих преступлений в составе организованных групп.

Объяснить такое резкое несоответствие данных о числе выявленных организованных преступлений и осужденных за их совершение можно двумя основными причинами. Во-первых, трудностями доказывания, с которыми встречаются следственные органы при расследовании этих преступлений, и, во-вторых, коррупцией в самих правоохранительных органах и в корруп-ционном воздействии представителей различных уровней исполни-тельной власти (федеральном, субъектов федерации, местного самоуправления) на работников тех же правоохранительных органов.

В свою очередь первая причина имеет два объяснения. Во-первых, справедливости ради следует признать, что уровень профессионализма работников этих органов не достаточен для эффективной борьбы с проявлениями организованной преступ-ности. Об этом свидетельствуют хотя бы данные об их возрасте, стаже работы и образовании. Так, по данным исследования, проведенного в 1999 г. Научно-исследовательским институтом проблем укрепления законности и правопорядка (были проанализи-рованы сведения о более чем двух тыс. сотрудников МВД, прокуратуры и суда), оказалось, что в общей совокупности всех сотрудников правоохранительных органов и судей лица в возрасте: 18-24 года составляли 13%; 25-29 лет - 21; 39-49 лет -56 и старше 50 лет - 4%. В системе МВД и прокуратуры удельный вес молодых сотрудников оказался еще выше (36%). Эти данные вполне соответствуют данным об образовании опрошенных лиц. Как показало исследование, высшее юридическое образование имели чуть более половины сотрудников - 55,6% (причем среди сотрудников МВД вдвое меньше, чем среди прокурорских работников (42 и 85%). Исследование показало также, что в последние годы произошло резкое снижение числа опытных (со стажем) работников правоохранительных органов. Они составляют лишь 35 % всего контингента сотрудников правоохранительных органов (стаж работы до трех лет имеют 20,5% работников прокуратуры и 11% — сотрудников МВД), что вполне соответствует данным о возрасте и образовании этих лиц. Примечательно, что большинство опрошенных сотрудников (91 %) дали низкую оценку профессиональной деятельности своих коллег (45, с.50-51). Приве-денные данные социологического исследования близки и к

офи-циальным показателям. Так, по данным Главного управления кадров МВД РФ, в настоящее время 50 % сотрудников моложе 30 лет, 58 % — служат менее 5 лет. (62). Разумеется, что многие из них не успели приобрести необходимого профессионализма.

Во-вторых, эти явно неблагополучные данные объясняются, недостатком проводимых в стране экономических реформ. Уже их начало (1992 г.) привело к тому, что сотрудники правоохранительных органов, как и большинство населения России, оказались едва ли не за «чертой бедности». Одновременно нарождающийся бизнес (нередко или даже чаще всего криминального или полукрими-нального характера), востребовал этих сотрудников для создаваемых служб безопасности своих структур (банковских, охранных, торгово-производственных). Начался массовый отток профессионалов из органов МВД и ФСБ в коммерческие структуры. Эти специалисты ценились не только за свой профессиональный опыт, но и за сохранение ими своих связей с должностными лицами покинутых ими правоохранительных органов. Таким образом, и формально оставшиеся в правоохранительных органах, и поступившие туда на службу параллельно с повседневной деятельностью по борьбе с уголовной преступностью стали обслуживать соответствующие коммерческие структуры (лица старшего офицерского состава - банкиров и других «крутых» бизнесменов, младшего -крупных предпринимателей, сержанты и рядовые - «ларечников»). Изменить эту ситуацию принципиально - крайне трудно, но совершенно необходимо.

Трудности доказывания преступлений, являющихся проявле-нием организованной преступности, связаны также и с опреде-ленными недостатками в законодательстве. Например, ч.6 ст.201 УПК РСФСР фактически не устанавливает продолжительность времени ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами дела. В законе, правда, сделана оговорка о том, что «если обвиняемый и его защитник явно затягивают ознакомление с материалами дела, то следователь вправе своим мотивированным постановлением, утверждаемым прокурором, установить определен-ный срок для ознакомления с материалами дела». Однако, учитывая, что дела об организованной преступности, как правило, бывают, многотомными (подчас насчитывающими сотни томов), реализовать свое право следователю достаточно трудно. Практика показывает, что такие дела «изучаются» годами. За это время оказывается «нужное» для обвиняемого воздействие на свидетелей,

вследствие чего дело теряет свою доказательственную базу и «разваливается», не доходя до суда.

Немало пробелов, отрицательно воздействующих на процесс доказывания, содержится и в законодательстве об «отмывании» денежных средств и имущества, нажитых преступным путем, о банковской и коммерческой тайне. Давно необходимо ввести (по опыту многих зарубежных стран) обязанность соответствующих структур (в первую очередь банковских) информировать правоохранительные органы о каждой крупной покупке, подозри-тельной сделке или финансовой операции.

Отрицательно влияет на эффективность борьбы с организованной преступностью и несовершенство уголовного законодательства. Например, для противодействия организованной преступности в сфере наркобизнеса. Как уже отмечалось, число зарегистрированных преступлений в этой сфере, совершаемых организованными группами, составляет менее 1% по сравнению с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ в крупных и особо крупных размерах (1 692 от 190 007). Полезно сравнить и данные о незаконном обороте указанных средств и веществ, совершенных без цели сбыта и с целью их сбыта (а также самим сбытом). Первые сставляют 206 874 зарегистрированных случая; вторые, связанные со сбытом - 41 121. Таким образом получается, что продавцы (сбытчики) составляют в общей массе наркопреступников менее 20 %. То есть, чтобы изобличить одного настоящего наркодельца, необходимо привлечь к уголовной ответственности 5 больных наркоманов. Хотя очевидно, что именно первые, т.е. сбытчики наркотиков чаще всего и являются результатом деятельности организованных групп. И нормы УК РФ имеют к этому прямое отношение.

Дело в том, что часть 1 ст.228 УК РФ предусматривает уголовную ответственность и за незаконный оборот наркотических средств или психотропных веществ без цели сбыта, т.е. фактически за их приобретение и хранение для личного потребления. Сделано это с оговоркой, если содеянное совершено в крупных размерах. На языке уголовного закона упоминание о таких размерах звучит внушительно. Но что фактически стоит за этими словами? В сравнительно недавно принятом Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации (от 27 мая 1998 г.) «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами и психотропными, сильнодейст-вующими и ядовитыми веществами»

указывается: «Имея в виду, что законом не установлены критерии отнесения находящихся в незаконном обороте наркотических средств или психотропных веществ к небольшому, крупному, особо крупному размеру, этот вопрос должен решаться судом в каждом конкретном случае, исходя из их количества, свойств, степени воздействия на организм чело-века, других обстоятельств дела и с учетом рекомендаций, раз-работанных Постоянным комитетом по контролю наркотиков» (3, с.6). Но что значит «с учетом»? Первый заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации В.И.Радченко, комментируя указанное Постановление, считает, что «приведенные в таблицах (таблицах Постоянного комитета по контролю наркотиков - А.Н.) сведения о размерах носят рекомендательный характер, однако, как показало обобщение, большинством судов они воспринимаются не как рекомендации, а в качестве обязательных к исполнению» (4, с.9). Мы согласны, что это разъяснение Верховного Суда надо понимать именно так, но ведь суды — то понимают это по другому. И расплывчатая формулировка Постановления способна, по нашему мнению, и впредь создавать у судей (и других правоприменителей) ложное представление о юридической силе указанных рекомендаций.

При этом мы считаем, что рекомендации Постоянного комитета нуждаются в серьезной корректировке (хотя бы с точки зрения здравого смысла). Обратимся непосредственно к самим рекомендациям. В соответствии со Сводной таблицей заключений Постоянного комитета по контролю наркотиков об отнесении к небольшим, крупным и особо крупным размерам количеств наркотических средств, психотропных и сильнодействующих веществ, обнаруженных в незаконном хранении или обороте (по состоянию на 1 мая 1998 г.) (3) крупный размер таких разновидностей наркотических средств как промедол и омнопон (пантопон) определен в пределах от 3 до 300 ампул 1% раствора. Вот и обоснование приводимых выше статистических данных! Наркоман, приобретая три ампулы для личного потребления, сразу же, выполняет состав преступления, предусмотренный в ч.1 ст.228 УК РФ, так как считается, что соответствующее наркотическое средство он приобрел в крупном размере. Вот и суть современной уголовно-правовой борьбы с наркоманией (те десятки тысяч больных этим страшным недугом, осужденных за свою болезнь). Конечно же, нижний «порог» таких рекомендаций противоречит здравому смыслу и способен лишь создать видимость борьбы органов внутренних дел с этим страшным злом.

Проведем некоторую аналогию. Средний курильщик выкуривает в день примерно пачку-полпачки сигарет (то есть 10-20 штук). Известно, что «уважающий» себя курильщик запасается блоками, насчитывающими десяток и более пачек сигарет, но ведь никому в голову не приходит считать систематическое приобретение им такого количества сигарет «оптовыми» закупками. И, конечно же, «крупный размер» приобретаемых наркотических средств необходимо соразмерить хотя бы с количеством доз употребляемого наркотического зелья. И приобретение наркоманом таких ампул для личного потребления никак «не тянет» на крупный размер незаконного оборота наркотиков, а осуждение его за такие действия служит лишь прикрытием в действительности неэффективной деятельности органов внутренних дел по борьбе с наркотизмом.

Многие сотрудники правоохранительных органов это прекрасно понимают. Так, научно-методический совет прокуратуры Омской области выработал собственные критерии отнесения размеров наркотиков к крупным для их применения на территории области, превышающие (по нашему мнению, вполне справедливо) рекомендованное Постоянным комитетом по контролю наркотиков. Однако эта инициатива «снизу» оказалась «наказуемой сверху». В Обзоре практики по делам о незаконном обороте наркотических средств и психотропных веществ, подготовленном Главным следственным управлением Генеральной прокуратуры Российской Федерации, ГТК РФ и ФСБ Российской Федерации и утвержденном Заместителем Генерального прокурора Российской Федерации, указанное решение областной прокуратуры было отменено.

Этими же причинами, по-видимому, объясняется и практика назначения наказания за рассматриваемые преступления. По данным Генеральной прокуратуры Российской Федерации более чем к 60% осужденных применено условное осуждение. В указанном выше Обзоре практики по делам о незаконном обороте наркотических средств и психотропных веществ такие приговоры названы «несправедливо мягкими», на которые прокуроры обязаны реагировать. Однако очевидно, что дело заключается не в «мягкости» судебных приговоров, а в том, что суды в этих случаях лишь устраняют несправедливость и неэффективность существующих оснований привлечения к уголовной ответственности за наиболее массовое проявление незаконного оборота наркотиков — их приобретение наркоманами «в крупных» (в понимании

Постоянного комитета по контролю наркотиков) размерах без цели сбыта.

Тем не менее органы внутренних дел считают, что действующая формулировка ст.228 УК РФ (особенно ее первой части) сковывает их инициативу в борьбе с этими преступлениями. Это ведомство настойчиво призывает дополнить УК РФ статьей об ответственности за потребление наркотических средств, а также психотропных веществ (установив за это строгие санкции, вплоть до лишения свободы). Логика авторов такой инициативы предельно проста и выглядит примерно следующим образом. «Да, мы понимаем, что истинная опасность исходит, конечно же, не от потребителей этого страшного зелья, а от его производителей и продавцов. Но ведь на последних можно выйти лишь через потребителей. Иного реального пути нет». Однако проведенный выше анализ статистических данных об этих преступлениях позволяет утверждать, что введение уголовно-правовой нормы об ответственности за потребление наркотиков способно создать только видимость эффективной деятельности органов внутренних дел по борьбе с наркоманией. Предлагаемая норма обеспечит последним лишь дополнительную возможность отчитываться таким количеством уголовных дел, какое им потребуется для подтверджения высокой результативности своей деятельности. Такой подход «бьет» мимо основной цели - борьбы с наркобизнесом (с производителями, поставщиками и продавцами наркотической отравы) как проявлением одной из самых опасных форм именно организованной преступности.

Как уже отмечалось, второй главной причиной резкого несоответствия данных о числе зарегистрированных организованных преступлений и осужденных за их совершение является коррупция в самих правоохранительных органах и в коррупционном воздействии представителей различных уровней власти (в первую очередь исполнительной) на работников тех же правоохранительных органов.

Официальные статистические данные о привлечении к уголовной ответственности, например, работников органов внутренних дел выглядят следующим образом:

1996г. 1997 г. 1998 г. (11 мес.)

3,3 тыс. 11,0 тыс. 11,6 тыс.

Степень латентности таких преступлений, однако, настолько высока, что по результатам опроса, проведенного среди осужденных

сотрудников органов внутренних дел и отбывающих наказание в исправительной колонии, в официальную статистику попадает лишь примерно 20% таких преступлений (18, с.103), что подтверждается и другими исследованиями (30). По данным некоторых исследователей сложилась даже определенная система «фиксированных ставок» за влияние сотрудника правоохранительного органа на возбуждение уголовного дела и его движение. Например, за недопущение возбуждения уголовного дела такое «вознаграждение» колеблется в размере от одной до 10 тыс. долл. США; за изменение меры пресечения на не связанную с лишением свободы - от 20 до 25 тыс. долл. и за смягчение меры наказания - от 5 до 15 тыс. долл. (45, с.23).

Истина, как всегда, конкретна. Поэтому в качестве иллюст-рации приведенных выше статистических данных, данных социоло-гических исследований о коррупции в самих правоохранительных органах и анализа этих данных, приведем два примера.

Благодаря умелой операции сотрудников милиции Ленинского района Ставрополя был освобожден захваченный в центре города, на глазах у прохожих, четырьмя преступниками в заложники снабженец одной из местных пиццерий. Парадокс заключался в том, что преступники были задержаны в помещении Ставропольского краевого управления внутренних дел, в котором размещается специальная служба «Управление собственной безопасности», созданная, кстати, для борьбы с коррупцией в органах внутренних дел. Все задержанные оказались занимающими высокие офицерские должности сотрудниками этого управления. Там же, т.е. в своих рабочих кабинетах, они пытали и захваченного ими заложника, одновременно направив на квартиру к его родителям двух сотрудников с целью вымогательства у них за освобождение сына 10 тыс. долл. США (53). Второй пример. Подполковник милиции Б. возглавлял отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Химкинского УВД. Изображая кипучую деятельность по борьбе с наркотизмом, он в ультимативной форме предлагал сбытчикам наркотиков работать под его «крышей», а в качестве альтернативы предлагал арест. Б. брал взятки с наркодельцов, фальсифицировал протоколы, где уменьшал количество изъятого героина (например, с 70 граммов до 0,007) и даже продавал (!) изъятые наркотики под видом агентурных операций. В результате в 90% уголовных дел, возбужденных по разработкам и при оперативном сопровождении руководимого им отдела, не были установлены сами наркоторговцы. Зато на свою скромную зарплату подполковник

милиции построил кирпичный двухэтажный дом с мансардой, гаражом и баней, приобрел две трехкомнатные квартиры и две машины, включая дорогостоящий «Гранд-Черокки» (52).

$ 3. Региональные особенности судебной практики по делам об организованной преступности в России

В этом разделе работы приводятся статистические данные (Минюста России) (и их объяснение) о числе осужденных за организованные преступления по 11 регионам России, охватываю-щим всю ее территорию. Классификация регионов дается по схеме, использованной в разделе работы, подготовленном проф. В.В.Лунеевым — Северный и Северо-Западный, Уральский, Дальне-восточный, Центрально-Черноземный, Восточно-Сибирский, Западно-Сибирский, Волго-Вятский, Северо-Кавказский, Южный, Приволжский и Центральный регионы.

В основу сравнения взяты данные о числе осужденных за совершение 20 составов преступлений, являющихся проявлением организованной преступности:

похищение человека (ч.3 ст.126 УК РФ); незаконное лишение свободы (ч.3 ст.127 УК РФ); кража (ч.3 ст.158 УК РФ); мошенничество (ч.3 ст.159 УК РФ); присвоение или растрата (ч.3 ст.160 УК РФ); грабеж (ч.3 ст.161 УК РФ); разбой (ч.3 ст.162 УК РФ); вымогательство (ч.3 ст.163 УК РФ); угон автомобиля (ч.3 ст.166 УК РФ); отмывание денежных средств (ч.3 ст.174 УК РФ); приобретение имущества, добытого преступным путем (ч.3 ст.175 УК РФ);

фальшивомонетничество (ч.3 ст.186 УК РФ); контрабанда (ч.4 ст.188 УК РФ); терроризм (3 си.205 УК РФ);

организация незаконного вооруженного формирования (ст.208 УК РФ);

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

бандитизм (ст.209 УК РФ)

организация преступного сообщества (ст.210 УК РФ) ; хищение оружия (ч.4 ст.226 УК РФ);

незаконный оборот наркотических средств (ч.4 ст.228 УК РФ); хищение наркотических средств (ч.3 ст.229 УК РФ).

Статистические показатели по каждому составу в отдельности по областям внутри соответствующих регионов не приводятся, так как это потребовало бы дополнить работу еще 81 пространной таблицей (по числу областей, краев и республик). Тем не менее, эти материалы (находящиеся в рабочем состоянии у автора) исполь-зуются при анализе внутрирегиональных различий организованной преступности.

1. Северный и Северо-Западный регионы

_Таблица 1

Состав преступления как проявления организованной преступности Число осужденных

похищение человека 4

незаконное лишение свободы 0

кража 2 698

мошенничество 160

присвоение или растрата 42

грабеж 312

разбой 447

вымогательство 126

угон автомобиля 25

отмывание денежных средств 0

приобретение имущества, добытого преступным

путем 0

фальшивомонетничество 6

контрабанда 4

терроризм 0

организация незаконного вооруженного

формирования 0

бандитизм 4

организация преступного сообщества 0

хищение оружия и боеприпасов 10

незаконный оборот наркотических средств 659

хищение наркотических средств 18

Внутрирегиональные различия практики Северного и СевероЗападного регионов отсутствуют по показателям, относящимся к

осужденным за такие преступления как: похищение человека; незаконное лишение свободы; мошенничество; присвоение или растрата; вымогательство; угон автомобиля; отмывание денежных средств; приобретение имущества, добытого преступным путем; фальшивомонетничество; контрабанда; терроризм; организация преступного сообщества; хищение оружия и боеприпасов; хищение наркотических средств, т.е. практически по большинству составов.

Вместе с тем по ряду показателей внутрирегиональные различия очень существенны. Это касается осужденных за такие преступ-ления, как: кража, грабеж, вымогательство и незаконный оборот наркотических средств. Например, за кражи, совершенные органи-зованными группами, в Архангельской области осуждено 436 чело-век, а в соседней Новгородской - 28 (в остальных областях этот показатель соответствует цифрам от 143 до 406). Очевидно, что такое, более чем 15-кратное, различие не может быть объяснено не чем иным, как уровнем реагирования соответствующих правоохра-нительных органов этих областей на регистрацию таких преступлений и борьбу с ними (в том числе и в плане профессиональной компетентности доказывания таких уголовных дел). Значительны различия и в показателях, относящихся к осуждению лиц, виновных в разбое. Так, в Ленинградской области за разбой, совершенный организованной группой, осуждено 6 человек, а в С.Петербурге - 156 (26-кратное различие). И здесь, по-видимому, нет иных причин такого различия.

2. Уральский регион

_Таблица 2

Состав преступления как проявления организованной преступности Число осужденных

похищение человека 0

незаконное лишение свободы 1

кража 3 594

мошенничество 369

присвоение или растрата 140

грабеж 478

разбой 748

вымогательство 103

угон автомобиля 73

отмывание денежных средств 0

приобретение имущества, добытого преступным

путем 1

фальшивомонетничество 3

контрабанда 0

терроризм 0

организация незаконного вооруженного

формирования 3

бандитизм 32

организация преступного сообщества 0

хищение оружия и боеприпасов 11

незаконный оборот наркотических средств 979

хищение наркотических средств 15

Таких «кричащих» различий, как в Северном и Северо-Запад-ном регионах, в Уральском регионе не прослеживается. Единст-венное исключение, пожалуй, представляют данные судебной практики об осуждении за бандитизм. В Пермской области за это преступление осуждено 16 человек, в Свердловской - 0. Однако малые абсолютные величины этих показателей позволяют считать, что принципиальных различий не существует и здесь. Просто в одной области такие деяния квалифицируются как организованный разбой, а в другой -«дотягивают» (в процессуальном плане) до бандитизма.

3. Дальневосточный регион Таблица 3

Состав преступления как проявления Число

организованной преступности осужденных

похищение человека 0

незаконное лишение свободы 0

кража 1 697

мошенничество 76

присвоение или растрата 46

грабеж 209

разбой 244

вымогательство 36

угон автомобиля 44

отмывание денежных средств 0

приобретение имущества, добытого преступным

путем 0

фальшивомонетничество 7

контрабанда 0

терроризм 0

организация незаконного вооруженного

формирования 0

бандитизм 8

организация преступного сообщества 1

хищение оружия и боеприпасов 10

незаконный оборот наркотических средств 523

хищение наркотических средств 19

Из внутрирегиональных показателей Дальневосточного региона вызывает интерес резкое отличие данных об осужденных за организованные кражи: Чукотка - 12, Магаданская область - 54, Камчатка - 84 и Еврейская АО - 90 (по другим областям эти цифры в пределах 159-738). Однако названные цифры вполне соответствуют такому же уровню различий зарегистрированной преступности, что вполне объяснимо известными социально-экономическими и социально-психологическими факторами. Этим же объясняется и резкое увеличение судимости за эти преступления в Приморском крае (738 чел.).

4. Центрально-Черноземный регион

_Таблица 4

Состав преступления как проявления Число

организованной преступности осужденных

похищение человека 0

незаконное лишение свободы 0

кража 1 664

мошенничество 161

присвоение или растрата 50

грабеж 166

разбой 207

вымогательство 52

угон автомобиля 26

отмывание денежных средств 2

приобретение имущества, добытого

преступным путем 0

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

фальшивомонетничество 0

контрабанда 0

терроризм 0

организация незаконного вооруженного

формирования 0

бандитизм 2

организация преступного сообщества 0

хищение оружия и боеприпасов 6

незаконный оборот наркотических средств 296

хищение наркотических средств 4

По Центрально-Черноземному региону внутренние различия данных о судебной практике фактически отсутствуют, что, естественно может быть объяснимо отсутствием серьезных различий в этом регионе социально-экономических причин анализируемой преступности и примерно одинаковым уровнем деятельности правоохранительных органов и судов в борьбе с организованной преступностью.

5. Восточно-Сибирский регион

_Таблица 5

Состав преступления как проявления организованной преступности Число осужденных

похищение человека 1

незаконное лишение свободы 0

кража 2 082

мошенничество 108

присвоение или растрата 63

грабеж 231

разбой 352

вымогательство 28

угон автомобиля 61

отмывание денежных средств 0

приобретение имущества, добытого

преступным путем 6

фальшивомонетничество 0

контрабанда 0

терроризм 0

организация незаконного вооруженного

формирования 2

бандитизм 7

организация преступного сообщества 0

хищение оружия и боеприпасов 13

незаконный оборот наркотических средств 737

хищение наркотических средств 6

По Восточно-Сибирскому региону следует отметить несоответствие данных об осужденных и о зарегистрированной преступности в Тыве и Бурятии. Если коэффициент организованной преступности для Тывы - 15,8, а для Бурятии - 10,6 (данные В.В.Лунеева), то данные об осужденных находятся в обратной пропорции. Так за организованные кражи в Тыве осуждено лиц в десять раз меньше, чем в Бурятии (такой же примерно показатель и по судимости за незаконный оборот наркотиков). Вывод напрашивается «сам-собой»: различия заключаются в степени противодействия правоохранительных органов этих республик организованной преступности.

6. Западно-Сибирский регион Таблица 6

Состав преступления как проявления Число

организованной преступности осужденных

похищение человека 3

незаконное лишение свободы 0

кража 2 837

мошенничество 275

присвоение или растрата 88

грабеж 309

разбой 518

вымогательство 91

угон автомобиля 51

отмывание денежных средств 0

приобретение имущества, добытого

преступным путем 3

фальшивомонетничество 2

контрабанда 0

терроризм 0

организация незаконного вооруженного

формирования 2

бандитизм 11

организация преступного сообщества 0

хищение оружия и боеприпасов 11

незаконный оборот наркотических средств 514

хищение наркотических средств 11

В Западно-Сибирском регионе налицо очень резкое несоответствие данных о судимости по делам об организованной преступности и данных регистрации такой преступности. Так, если коэффициент организованной преступности в Республике Алтай - 50,7, а в Алтайском крае - 18,5, то, например, число осужденных за организованные кражи в Республике Алтай в 15,5 (!) раз меньше, чем в Алтайском крае (по незаконному обороту наркотиков - в 17 раз). И опять сходство причин социально-экономического и социально-психологического порядка позволяет прийти к выводу, что эти различия также объясняются уровнем деятельности правоохра-нительных органов в борьбе с организованной преступностью.

7. Волго-Вятский регион Таблица 7

Состав преступления как проявления Число

организованной преступности осужденных

похищение человека 11

незаконное лишение свободы 0

кража 1 564

мошенничество 264

присвоение или растрата 167

грабеж 222

разбой 348

вымогательство 82

угон автомобиля 22

отмывание денежных средств 0

приобретение имущества, добытого

преступным путем 0

фальшивомонетничество 0

контрабанда 2

терроризм 0

организация незаконного вооруженного

формирования 0

бандитизм 16

организация преступного сообщества 0

хищение оружия и боеприпасов 9

незаконный оборот наркотических средств 508

хищение наркотических средств 17

По Волго-Вятскому региону можно отметить лишь «выпадение» из общей картины данных о судимости по Нижегородской области. Так число осужденных за организованные кражи там почти в пять раз выше, чем в Чувашской республике (хотя коэффициенты зарегистрированной организованной преступности одинаковы - 1913). Объяснение этому то же - уровень борьбы с организованной преступностью и профессионализм в этом деле правоохранительных органов сравниваемых областей. В Нижегородской области - «свой» юридический институт МВД, «свой» юридический факультет, «свой» госуниверситет.

8. Северо-Кавказский регион

Таблица 8

Состав преступления как проявления организованной преступности Число осужденных

похищение человека 17

незаконное лишение свободы 0

кража 524

мошенничество 118

присвоение или растрата 82

грабеж 52

разбой 177

вымогательство 20

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

угон автомобиля 14

отмывание денежных средств 0

приобретение имущества, добытого

преступным путем 2

фальшивомонетничество 1

контрабанда 0

терроризм 2

организация незаконного вооруженного

формирования 8

бандитизм 10

организация преступного сообщества 0

хищение оружия и боеприпасов 2

незаконный оборот наркотических средств 203

хищение наркотических средств 4

Каких-либо «кричащих» региональных различий внутреннего порядка в Северо-Кавказском регионе не наблюдается. В целом данные о судимости не противоречат данным об уровне зарегистрированной организованной преступности.

9. Южный регион Таблица 9

Состав преступления как проявления Число

организованной преступности осужденных

похищение человека 2

незаконное лишение свободы 0

кража 1 144

мошенничество 167

присвоение или растрата 75

грабеж 125

разбой 275

вымогательство 48

угон автомобиля 18

отмывание денежных средств 0

приобретение имущества, добытого

преступным путем 2

фальшивомонетничество 0

контрабанда 0

терроризм 0

организация незаконного вооруженного

формирования 0

бандитизм 12

организация преступного сообщества 1

хищение оружия и боеприпасов 7

незаконный оборот наркотических средств 260

хищение наркотических средств 9

По Южному региону внутренние различия также находятся в допустимых пределах.

10. Поволжский регион

Таблица 10

Состав преступления как проявления Число

организованной преступности осужденных

похищение человека 4

незаконное лишение свободы 0

кража 1 863

мошенничество 136

присвоение или растрата 75

грабеж 211

разбой 358

вымогательство 86

угон автомобиля 32

отмывание денежных средств 0

приобретение имущества, добытого

преступным путем 2

фальшивомонетничество 7

контрабанда 0

терроризм 0

организация незаконного вооруженного

формирования 1

бандитизм 1

организация преступного сообщества 0

хищение оружия и боеприпасов 7

незаконный оборот наркотических средств 865

хищение наркотических средств 6

И в Приволжском регионе пределы внутренних различий в «общем и целом» допустимы и примерно соответствуют различиям в уровне зарегистрированной организованной преступности. Заслуживает внимания, пожалуй, различие в статистике осужденных за незаконный оборот наркотических средств в Самарской (367) и Волгоградской (83) областях. По причинам социально-экономического и психологического порядка эти показатели, скорее всего, должны бы выглядеть иначе (по крайней мере), уровень наркомании в Волгоградской области вряд ли в четыре раза ниже, чем в Самарской области.

11. Центральный регион

_Таблица 11

Состав преступления как проявления организованной преступности Число осужденных

похищение человека 28

незаконное лишение свободы 5

кража 3 461

мошенничество 420

присвоение или растрата 119

грабеж 447

разбой 831

вымогательство 278

угон автомобиля 50

отмывание денежных средств 0

приобретение имущества, добытого

преступным путем 6

фальшивомонетничество 9

контрабанда 4

терроризм 0

организация незаконного вооруженного

формирования 0

бандитизм 36

организация преступного сообщества 4

хищение оружия и боеприпасов 29

незаконный оборот наркотических средств 2 017

хищение наркотических средств 13

Внутрирегиональные различия Центрального региона находятся в допустимых пределах и не противоречат различиям в данных о зарегистрированной организованной преступности.

Таблица 12

Сводные данные о числе осужденных по регионам за кражи и незаконный оборот наркотиков, совершенных организованными _группами_

Наименование регионов Число осужденных

за кражи орг.груп. за незак. обор. наркотиков.

1. Северный и Северо-Западный 2 698 659

2. Уральский 3 594 979

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

3. Дальневосточный 1 697 523

4. Центрально-Черноземный 1 664 296

5. Восточно-Сибирский 2 082 737

6. Западно-Сибирский 2 837 514

7. Волго-Вятский 1 564 508

8. Северо-Кавказский 524 203

9. Южный 1 114 960

10. Поволжский 1 863 865

11. Центральный 3 461 2 017

В плане межрегионального сравнения различия в числе осужденных за организованные преступления в некоторой степени нивелируются, что вполне вероятно объяснимо ее распространенностью во всех (без исключения) регионах и сходством основных ее социально-экономических и социально-психологических причин и условий. Из общего вывода «выпадают» лишь данные по Северно-Кавказскому региону, что определяется, на наш взгляд, специфическими причинами, относящимися именно к названному региону. Последнее, в свою очередь, объясняется ведением в этом регионе на протяжении нескольких лет крупномасштабных военных действий, затрудняющих осуществление более или менее эффективной борьбы с организованной преступностью (в том числе и ее статистического отражения) и степенью коррумпированности самих правоохранительных органов.

Список литературы

1. Абалкин Л.И. Назревшие проблемы // Вопр. экономики. - М., 1998. - № 6. -С. 4-9.

2. Барзилов С., Новиков А., Чернышев А. Особенности развития политико-идеологических процессов в российской провинции / Моск. обществ. науч. фонд. -Саратов; М., 1997. - 95 с. — (Науч. докл. / Моск. обществ. науч. фонд).

3. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - М., 1998. - N° 7. - С. 3-8.

4. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - М., 1998. - № 10. -С. 3-10.

5. Восьмой (внеочередной) съезд народных депутатов Российской Федерации: Бюллетень. — М.: Верхов. Совет Рос. Федерации, 1993. — № 3: 11 марта 1993 года. Заседание третье (утреннее).- 24 с.

6. Гуров А. Красная мафия. - М.: Самоцвет, 1995. - 392 с.

7. Защита прав человека и борьба с преступностью: Документы Совета Европы. - М.: Парк, 1988. - 384 с.

8. Известия. - М., 1998. - 24 сентября. - № 179. - С. 7.

9. Известия. - М., 1999. - 31 июля. - № 140. - С. 1.

10. Изучение преступности в городах и сельской местности. - М., 1971. - 212 с. — (Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности).

11. Кабанов П.А. Коррупция и взяточничество в России: Исторические, криминологические и уголовно-правовые аспекты. - Нижнекаменск: ИПЦ «ГУЗЕЛЬ», 1995. - 173 с.

12. Кайзер Г. Криминология: Введение в основы: Пер. с нем. - М.: Юрид. лит., 1979. - 319 с.

13. Карпец И.И. Проблема преступности. - М.: Юрид. лит., 1969. - 167 с.

14. Келина С.Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Российской Федерации//Уголовное право: Новые идеи. - М., 1994. - с. 50-60.

15. Кива А.В. Криминальная революция: Вымысел или реальность? // Общественные науки и современность. - М., 1999. - № 3. - С. 25-37.

16. Конищева Т., Васильчук Е. Дело «Бэнк оф Нью-Йорк» состряпал Э. Зельцер, бывший эмигрант из Молдавии с сомнительным дипломом // Рос. газ. -М., - 2000. - 20 янв. - № 14. - С. 1, 2.

17. Коррупция в России: Состояние и проблемы. - М.: 1996. — Вып. 1.

18. Коррупция и борьба с ней. — М.: Рос. Криминол. Ассоц., 2000. - 319 с.

19. Криминальная ситуация на рубеже веков в России / Под ред. Долговой А.И. - М., 1999. - 275 с.

20. Криминология: Учеб. для юрид. вузов / Алексеев А.И., Аргунова Ю.Н., Юцкова Е.М. и др.; Под общ. ред. Долговой А.И. - М.: ИНФРА - М: НОРМА, 1997. -779 с. - Алф. указ. терминов: с.770-773.

21. Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации / Под ред. Кудрявцева В.Н. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. - 204 с.

22. Курс советской криминологии: Предмет. Методология. Преступность и ее причины. Преступник/Всесоюз. ин-т по изуч. причин и разраб. мер предуп-реждения преступности; Под ред. Кудрявцева В.Н.- М.: Юрид. лит., 1985. -Т. 1. — 415 с.

23. Лапин Н.И. Модернизация базовых ценностей россиян // Социол. исслед. - М., 1996. -№ 5. - С.3-24.

24. Лунеев В.В. Преступность ХХ века: Мировые, региональные и российские тенденции: Мировой криминологический анализ / Ин-т государства и права РАН. -М.: НОРМА, 1997. - XXVI, 498 с.

25. Лунеев В.В. Преступность XX века: Мировые, региональные и российские тенденции: Мировой криминологический анализ / Ин-т государства и права РАН. -М.: НОРМА, 1999. - XXVI, 516 с.

26. Марченко Г.В. Региональные особенности становления новой российской государственности. - М.: 1996.

27. Махов В.Н., Пешков М.А. Уголовный процесс США: Досудебные стадии. - М.: ЗАО «Бизнес-школа Интел-Синтез», 1998. - 208 с.

28. Медведев В. Общий кризис российской экономики: Причины и последствия. - М.: 1999.

29. Международная защита прав и свобод человека: Сб. документов / Сост. авт. вступ. ст. Мелков Г.М.; Ред. Могусеева Л.А. - М.: Юрид. лит., 1990. - 671 с.

30. Мерзлов Ю.А. Криминологическая характеристика и предупреждение преступлений, совершаемых сотрудниками криминальной милиции: Автореф. дис. ... канд. юрид. Наук/Ом. юрид. ин-т. - Омск, 1998. - 18 с.

31. Наумов А.В. Предприятие на скамье подсудимых // Советская юстиция. - М., 1992. -№ 17/18. - С. 21-22.

32. Наумов А.В. Российское уголовное право: Общая часть: Курс лекций. - 2-е изд. перераб. и доп. - М.: Изд-во БЕК, 1999. - 573 с.

33. Наумов А.В. Сближение правовых систем как итог развития уголовного права ХХ в. и его перспектива в ХХ1 в. // Государство и право.- М., 1998. - № 6. -С. 50-58.

34. Наумов А.В. Уголовный закон в условиях перехода к рыночной экономике // Советское государство и право. - М., 1991. - № 2. - С. 28-35.

35. Нашиц А. Правотворчество: Теория и законодательная техника: Пер. с рум. Фодор И. Под ред. Керимова Д.А. и Мицкевича А.В. Послесл. Керимова Д.А. - М.: Прогресс, 1974. - 238 с.

36. Никифоров Б.С., Решетников Ф.М. Современное американское уголовное право/ Отв. ред. Власихин В.А.; АН СССР, Ин-т США и Канады, Ин-т сов. гос. стр-ва и законодательства. - М.: Наука, 1990. - 256 с. - (Юрид. науки). - Библиогр.: с. 242-254.

37. О продовольственной безопасности в России. - Саратов: 1997.

38. Овчинский В.С. Стратегия борьбы с мафией. - М.: СИМС, 1993. - 190 с.

39. Организованная преступность / Под ред. Долговой А.И., Дьякова С.В. - М.: Юрид. лит., 1989. - 352 с. — (Проблемы, дискуссии, предложения). - (Круглый стол издательства «Юридическая литература»).

40. Организованная преступность-2 / Под ред. Долговой А.И., Дьякова С.В. - М.: Криминол. Ассоц., 1993. - 328 с. — (Проблемы, дискуссии, предложения). -(«Круглый стол» Криминологической Ассоциации).

41. Организованная преступность в России: Теория и реальность.- СПб., 1996. -96 с. — (Труды Санкт-Петербургского филиала Института социологии РАН. Серия 3: Материалы текущих исследований; № 4).

42. Ответственность за должностные преступления в зарубежных странах / Решетников Ф.М., Игнатова М.А., Меньших А.А., Апарова Т.В.; Отв. ред. Решетников Ф.М. - М.:. Юрид. лит., 1994. - 77 с.

43. Петраков Н. Где ты эффективный собственник? // Российская Федерация. - М., 1996. - № 1. - С. 29-31.

44. Преступление и наказание: Коммент. к проекту Уголовного Кодекса России / Под ред. Кузнецовой Н.Ф. и Наумова А.В. - М., 1993. - 301 с. — (Б-ка «ДЭ-ЮРЭ»; Вып. 9).

45. Преступность и власть. - М.: Рос. Криминол. Ассоц., 2000. - 83 с.

46. Преступность и правонарушения (1991-1995): Статист. сборник. - М.: 1996. -189 с.

47. Преступность и правонарушения (1994-1998): Статист. сборник. - М.: 1999. -182 с.

48. Преступность и реформы в России / Долгова А.И., Серебрякова В.А., Юцкова Е.М. и др.; НИИ пробл. укрепления законности и правопорядка. Криминол. Ассоц. - М.,

1998. - 407 с.

49. Проблемы борьбы с коррупцией. Сб. статей / Под. ред. Ринглер С. и др. - М.: Учебн.-Консультационный Центр «Юр Инфор», 1999. - 196 с.

50. Регионы России: Информ. стат. сб. / Гос. Ком. Рос. Федерации по статистике; Редкол.: Галицкий В.И. (председатель) и др.- М., 1997. - Т. 1. — 664 с.

51. Регионы России: Информ. стат. сб. / Гос. Ком. Рос. Федерации по статистике, Редкол.: Галицкий В.И. (председатель) и др. - М., 1997. - Т. 2. — 643 с.

52. Российская газета. - М., 2000. - 4 февр. - № 25. - С. 8.

53. Российская газета. - М., 2000. - 17 февр. - № 34. - С. 8.

54. Сахаров А.Б. О личности преступника и причинах преступности в СССР. - М.:. Госюриздат, 1961. - 279 с. — (Всесоюз. ин-т юрид. наук).

55. Уголовный кодекс Российской Федерации (Общая часть): Проект. - М., 1994. - 93 с. — (Министерство Юстиции российской Федерации; ГПУ Президента Российской Федерации).

56. Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. -М.: Юристъ, 1998. - 511 с.

57. Хохряков Г.Ф. Криминология: Учебник / Отв. ред. Кудрявцев В.Н. - М.: Юристъ,

1999. - 511 с. - (Institutions).

58. Чернышев А.Г. Регион как субъект политики. - Саратов: 1999.

59. Шелли Л.И. Американские средства борьбы с организованной преступностью// Криминология: Учебник.- М.: БЕК, 1998. - Глава XXI. — С. 518-532.

60. Шереги Ф.Э. Историческое сознание россиян // Вестн. РАН. - М., 1999. -Т. 69, № 4. - С.321-327.

61. Шур Э. Наше преступное общество: Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1977. - 326 с.

62. Щит и меч. - М., 1999. - 14 янв. - № 2. - С. 4.

63. Adler F. Nations not obsessed with crime. - Littleton (Col.): Rothman, 1983. - 350 p.

64. Albini J. The american mafia: Genesis of a legend. — N.Y.: Appleton - Century-Crofts, 1971. - 354 p.

65. Crime in the United States, 1995: Uniform crime reports. - Wash., 1996. - 387 p.

66. Crime in the United States, 1998: Uniform crime reports. - Wash., 1999. - 385 p.

67. Finckenauer J.O., Waring E.J. Russian mafia in America. - Boston, Northeastern univ., 1998. - 303 p.

68. Kenney D. J., Finckenauer J.O. Organized crime in America. - N.Y.; Belmont, Wadsworth publishing company, 1995. - 398 p.

69. Lyman M.D., Potter G.W. Organized crime. — Second ed. - New Jersey, Prentice Hall, 1997. - 536 p.

70. O'Brien T.L., Bonner R. Banker and husband tell of money laundering case// N.Y. Times. -N.Y., 2000. - February, 17.

71. Russian organized crime. - Wash.: Center for Strategic and international Studies. 1997. -303 p.

72. Serio J. Organized crime in the former Soviet Union: Only the name is new // Criminal justice international. - N.Y., 1993. - Vol. 9, N 4. - P. 11.

73. Uniform crime reporting handbook. US Department of Justice Federal Bureau of Investigations. - Wash., 1984. - 88 p.

Организованная преступность и коррупция в России (1997-1999 гг.) Текст научной статьи по специальности «Право»

Аннотация научной статьи по праву, автор научной работы — Кудрявцев В. Н., Лунеев В. В., Наумов А. В.

Похожие темы научных работ по праву , автор научной работы — Кудрявцев В. Н., Лунеев В. В., Наумов А. В.

Текст научной работы на тему «Организованная преступность и коррупция в России (1997-1999 гг.)»