CC BY
32
Н.Н. Вихтинский
Организация преступной деятельности: проблемы правоприменения
Проведенный сравнительный анализ норм института соучастия, изучение правоприменительной практики позволили выявить ряд противоречий в принятой законодателем концепции реализации ответственности организаторов преступной деятельности, негативным образом сказывающихся на правоприменительной практике. Одним из таких противоречий выступает определение организатора преступления в части, касающейся создания и руководства организованной группой, которое, по нашему мнению, противоречит законодательному определению соучастия в преступлении*.
Под организацией преступления понимается подбор сообщников, распределение между ними ролей, определение объекта посягательства, способа совершения преступления, техническое обеспечение, вооружение соучастников и иные подобные действия.
Руководство совершением преступления представляет собой управление действиями соучастников непосредственно во время его осуществления. В одном и том же преступлении может быть как один, так и несколько организаторов. Не исключаются случаи, когда одно лицо организует преступление, а другое -руководит его совершением.
Следующей формой, представляющей для нас интерес, в которой могут проявляться действия организатора, является создание организованной группы (преступной организации) или руководство ими. Созданием признается определение субъектного состава и внутренней структуры организованной группы, ее материальное снабжение, выбор направлений преступной деятельности, а также иные подобные названным действия. Под руководством организованной группой следует понимать выполнение управленческих функций в процессе ее повседневной деятельности.
Организатор наиболее опасен из всех соучастников, т.к. является двигателем, «душой» совершаемого преступления. Действия организатора выступают направляющим фактором для других сообщников, которые объединяются под его руководством и направляют совместные усилия для достижения преступного результата.
В ч. 3 ст. 33 УК РФ закреплено дополненное законодателем, в сравнении с УК РСФСР, определение организатора преступления, которое, помимо указания на организацию и руководство совершением преступления, содержит положение, связанное с созданием или руководством организованной группой. Вместе с тем объединение в организованную группу не является самостоятельным преступлением. Совершение преступления в составе организованной группы наряду с другими формами соучастия рассматривается в уголовном законе как обстоятельство, отягчающее наказание (п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ), или как квалифицирующий признак в ряде конкретных норм Особенной части УК РФ. Поэтому лицо, организующее не преступление, а сами организованные группы, исходя из буквального толкования ст. 32 УК РФ, не является соучастником в преступлении*. Попытаемся более подробно рассмотреть данную проблему.
В теории уголовного права проблема ответственности за соучастие особого рода, т.е. когда объединение или сговор участников представляет оконченный состав преступления, в разное время получила достаточно широкое отражение в работах Ф.Г. Бурчака, Р.Р. Галиакбарова, П.И. Гришаева, В.Н. Григорьева, П.Ф. Гришанина, А.Ф. Зелинского, Г.А. Кригера, М.И. Ковалева, В.С. Комиссарова, А.А. Пионтковского, А.Н. Трайнина, П.Ф. Тельнова, Т.Д. Устиновой, М.Д. Шаргородского, М.А. Шнейдера и др.
Изначально общественная опасность соучастия особого рода как самостоятельного преступления связывалась с приготовлением к совершению преступлений. В теории уголовного права было широко распространено мнение, что законодатель в данном случае переносит окончание преступления на более раннюю стадию. Долгое время по этому же пути шла и судебно-следственная практика, рассматривая, например, организацию и участие в вооруженной устойчивой группе (банде) как преступление, которое полностью охватывает все совершенные преступления в составе банды**. Такой трактовке также способствовали достаточно высокая санкция за данное преступление.
Однако с 1994 г. практика применения данной статьи изменилась. Так, Пленум Верховного суда РФ «О судебной практике по делам о бандитизме» обратил внимание судов, что «ответственность за организацию вооруженных банд, участие в них и в совершаемых ими нападениях, не предусматривает ответственность за возможные последствия преступных действий вооруженных банд, в связи с чем требуют дополнительной квалификации преступные последствия нападений, образующие самостоятельный состав тяжкого преступления» [1, с. 2]. Таким образом, ответственность за организацию и участие в вооруженной устойчивой группе (банде) наступала по совокупности с другими тяжкими преступлениями. Не охватываются признаками бандитизма даже случаи приготовления к тяжким преступлениям [2, с. 10].
Пленум Верховного суда РФ от 17 января 1997 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» идет дальше, отмечая, что «ст. 209 УК РФ, устанавливающая ответственность за создание банды, руководство и участие в ней или в совершаемых ею нападениях, не предусматривает ответственность за совершение членами банды в процессе нападения преступных действий, образующих самостоятельные составы преступлений, в связи с чем в этих случаях следует руководствоваться положениями ст. 17 УК РФ, согласно которым при совокупности преступлений лицо несет ответственность за каждое преступление по соответствующей статье или части статьи УК РФ» [3, с. 4]. Таким образом, была окончательно обозначена самостоятельная общественная опасность данного преступления.
Следует помнить, что деятельность преступных сообществ (преступных организаций) невозможна вне деятельности отдельных ее членов и групп, ее составляющих. Сходный с вышеописанным алгоритм имеет и конкуренция общей нормы об организаторе преступления (ч. 3 ст. 33 УК) и специальных норм, устанавливающих ответственность за создание вооруженного формирования, не предусмотренного федеральным законом, и руководство им (ч. 1 ст. 208 УК), создание преступного сообщества и руководство им (ч. 1 ст. 210), за организацию массовых беспорядков (ч. 1 ст. 212 УК) и др. В нормах Особенной части действия организатора получают необходимую юридическую детализацию, становятся более конкретными в результате указания на определенные действия (организация массовых беспорядков, оказание вооруженного сопротивления представителю власти и т.д.) либо уточнения форм соучастия (создание банды в целях нападения на граждан или организации, а равно руководство ею и т.д.). Поскольку более полное описание действий организатора с конкретизацией цели, формы соучастия или самого характера деятельности содержится в нормах Особенной части УК, то именно они должны признаваться более специальными и применяться в случае конкуренции. Данное правило квалификации также в основном воспринято правоприменительной практикой.
Вместе с тем, несмотря на четкое определение самостоятельной общественной опасности, конструкция состава преступления, предусматривающего ответственность за бандитизм, не претерпела существенных изменений. Так, например, в ч. 2 ст. 209 УК РФ устанавливается ответственность за участие в совершаемых бандой нападениях, когда как практически любое непосредственное участие в совершении нападения представляет собой самостоятельные преступления (угроза убийства или причинение тяжкого вреда здоровью, вымогательство, разбой и пр.). Представляется также, что сам факт создания и участия в вооруженной устойчивой группе (банде) не может относиться к категории особо тяжких преступлений из-за достаточно большой дистанции от практического совершения преступлений.
Бесспорно, создание и функционирование вооруженной устойчивой группы в целях нападения на граждан и организации (впрочем как и организация преступного сообщества (преступной организации), организация вооруженного формирования, организация объединения, посягающего на личность и права граждан и пр.) создает реальную угрозу законным интересам граждан, изменяет нормальное осуществление социальных и экономических отношений, подрывает общественную безопасность и дезорганизует работу органов государственной власти. Наличие данного преступного объединения принципиально изменяет фактическое содержание любого преступного акта. Появляются новые объективные и субъективные признаки деяния - предварительная сорганизованность, планомерность, преемственность преступления, совершение его в соответствии с общей целью преступной деятельности, в качестве ее очередного этапа (эпизода). В этой связи выделение в Особенной части норм, предусматривающих ответственность за принадлежность к особого рода организованной группе, обоснованно.
Нами хотелось бы обратить внимание еще на один момент оценки деятельности организатора преступления. Законодатель указывает на два основных аспекта деятельности организатора: 1) создание организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) для осуществления преступной деятельности; 2) руководство преступной деятельностью организованной группы или преступного сообщества (преступной организации).
Вместе с тем отношения, складывающиеся в процессе совместного осуществления преступной деятельности, в отличие от объединения, направленного на разовое совершение преступления, связаны с регулярным совершением преступлений и характеризуются определенной цикличностью, последовательностью, планомерностью связи между участниками в продолжительный период времени. Поэтому организаторская деятельность в преступной группе, сформировавшейся для регулярного совершения преступлений, представляет собой не только создание такого объединения как факт учредительства, но и воспроизводство условий ее существования. Последняя функция представляет собой продолжающийся во времени процесс по поддержанию созданного объединения, который связан с укреплением взаимосвязи между соучастниками, созданием материальных условий существования группы. В постоянно действующей группе наибольшую важность приобретает не столько единовременный факт создания, сколько процесс организационной деятельности. При этом необходимо учитывать не только административно-командную деятельность, т.е. функцию руководства преступной
деятельностью соучастников, но и административно-хозяйственную и идеологическую деятельность организаторов устойчивых преступных групп, т.е. функцию обеспечения*.
Судебная практика относит организационно-обеспечительную функцию к руководству группой, только если она непосредственно связана с преступной деятельностью, другие же случаи, например, обеспечение оружием, средствами безопасности, организацию сбора информации об объектах преступлений, создание материальной базы, относит к рядовому участию в группе [3, с. 3-4].
С учетом изложенного мы полагаем, что под организацией преступной деятельности необходимо понимать не только создание преступной группы для осуществления преступной деятельности или руководство ею, но и обеспечение ее существования и функционирования.
Таким образом, общее определение организатора преступной деятельности можно сформулировать следующим образом.
Организатором преступной деятельности признается лицо, которое создало организованную группу в целях осуществления совместной преступной деятельности, обеспечивало ее устойчивость и функционирование или руководило преступной деятельностью организованной группы.
Литература
1. Постановление № 9 Пленума Верховного суда РФ от 21 декабря 1993 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» // Бюллетень Верховного суда РФ. 1994. № 3.
2. Определение СК Верховного суда РФ от 1 ноября 1994 г. «Действия лица, совершившего бандитизм и покушение на убийство при этом, должны быть квалифицированы по ст. 77 и 15, 102 УК РСФСР» // Бюллетень Верховного суда РФ. 1995. № 5.
3. Постановление № 1 Пленума Верховного суда РФ от 17 января 1997 г. «О практике применения
судами законодательства об ответственности за бандитизм» // Бюллетень Верховного суда РФ. 1997. № 3.
