CC BY
436
УДК 343.341.1 Х. Х. Оралбаев
аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин Института права, экономики и управления информацией МГЛУ; e-mail: femida-80@list.ru
БАНДИТИЗМ: СУБЪЕКТИВНЫЕ ПРИЗНАКИ СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Статья посвящена актуальным и важным проблемам субъективных признаков состава бандитизма, влияющих на квалификацию преступлений. В статье дается анализ содержания Постановления Пленума Верховного Суда Республики Таджикистан, специально посвященного вопросам субъекта и субъективной стороны состава бандитизма, а также приведены примеры из судебной практики.
Ключевые слова: бандитизм; субъект; субъективная сторона. Oralbaev Kh. Kh.
Ph. D. graduate (Law), Department of Criminal Law Disciplines, Institute of Law, Economics and Information Management, MSLU; e-mail: femida-80@list.ru
BANDITRY: SUBJECTIVE ELEMENTS OF THE CRIME
The article is devoted to topical and important issues of subjective elements of a banditry corpus delicti that affect the qualification of the crime. The article provides the analysis of the content of the Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Republic of Tajikistan, specifically dedicated to the issues of the subject and the mens rea of banditry, moreover, the article carries examples of judicial practice.
Key words: banditry; subject; mens rea.
Уголовный кодекс Республики Таджикистан (далее - УК РТ) в ст. 23 определяет уголовно-правовой статус субъекта преступления, согласно которому уголовной ответственности за бандитизм подлежат вменяемые лица, которым ко времени совершения преступления исполнилось 16 лет. С четырнадцатилетнего возраста ответственность наступает за совершение преступлений, которые приведены в ч. 2 ст. 23 УК РТ. В этом перечне нет бандитизма.
Субъективную сторону преступления составляет прямой умысел, который предполагает «также специальную цель банды -нападение на граждан или организации» [5, с. 4]. Как отмечают А. Тарбагаев и Т. Челнокова, в литературе предпринимались попытки «сконструировать» соучастие при одном вменяемом субъекте,
а также представить группу как «многогранное уголовно-правовое явление, которое не исчерпывается признаками соучастия в преступлении» [9, с. 62]. Б. Ш. Сайдамиров утверждает, что «попытки подвести под понятие группы и, в частности, банды, случаи совершения вооруженных нападений со стороны лиц, в числе которых лишь один организатор является вменяемым, а остальные участники невменяемые, встречаются до последнего периода времени» [8, с. 67].
В Постановлении Пленума Верховного Суда Республики Таджикистан от 23 ноября 2012 г. № 15 «О судебной практике по рассмотрению уголовных дел о бандитизме» указывается, что «лица в возрасте от 14 до 16 лет, совершившие различные преступления в составе устойчивой вооруженной группы (банды), привлекаются к уголовной ответственности только за те конкретные преступления, которые предусматривают уголовную ответственность с 14-летнего возраста» [5]. Квалификация действий лиц этой категории может быть различной в зависимости от обстоятельств дела [6, с. 112].
Если совершенное с их участием нападение банды было направлено на завладение имуществом с применением насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего или с угрозой применения такого насилия, то действия несовершеннолетнего квалифицируются как разбой (ст. 249 УК РТ). Конкретные части и пункты этой статьи применяются в зависимости от наличия в действиях виновного предусмотренных ими признаков. Однако в любом случае должен применяться п. «б» ч. 3 указанной статьи 249 УК РТ, предусматривающий совершение разбойного нападения организованной группой.
В случае, когда нападение не сопровождалось насилием, или же оно не было опасным для жизни и здоровья потерпевшего, содеянное несовершеннолетним участником банды квалифицируется как грабеж, совершенный организованной группой.
Наконец, в случае, если действие организованной группы с участием лица в возрасте 14-16 лет было осуществлено в целях завладения имущества тайно, действия последнего квалифицируются как кража, совершенная организованной группой.
Действия лиц указанной категории, совершивших в составе банды преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности и т. д., также квалифицируются по соответствующим статьям УК, предусматривающим ответственность за эти
деяния как совершенные организованной группой, если это обстоятельство предусмотрено в качестве квалифицирующего признака.
Что касается взрослых лиц, вовлекающих в банду несовершеннолетних, то их действия должны дополнительно квалифицироваться по ч. 4 ст. 165 УК РТ, предусматривающей ответственность за вовлечение несовершеннолетних в совершение преступления организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией) или в совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, каковым является бандитизм. Однако привлечение к уголовной ответственности по данной статье возможно только тогда, когда такое лицо непосредственно воздействовало на несовершеннолетнего указанными в законе способами в целях вовлечения его в банду или участия в совершаемых ею нападениях. Если же несовершеннолетний по собственной инициативе примкнул к банде или принял участие в ее нападении, ст. 165 УК РТ не применяется.
Часть 3 ст. 186 УК РТ устанавливает ответственность за создание банды, руководство бандой, участие в ней или в совершаемых ею нападениях лицом, использующим для этого свое служебное положение. Здесь имеются в виду прежде всего должностные лица. Понятие должностного лица определено в примечании к ст. 314 УК РТ, согласно которой должностными признаются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в органах государственной власти, государственных учреждениях, органах местного самоуправления, а также в Вооруженных Силах Республики Таджикистан, других войсках и воинских формированиях.
По мнению Т. Д. Устиновой, к субъектам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 209 УК РФ (ч. 3 ст. 186 УК РТ), должны относиться и лица, работающие в организациях, причем как коммерческих, так и некоммерческих, выполняющие функции управления, которые связаны с руководством деятельностью других лиц, распоряжением или управлением имуществом, а также иные лица, использовавшие свое служебное положение для организации, подготовки или облегчения совершения преступления [10, с. 53].
Выше уже обращалось внимание на то, что бандитизм - одна из форм соучастия в преступлении, и из этого обстоятельства
следует исходить при анализе субъективной стороны данного деяния. В ст. 35 УК РТ, определяющей понятие соучастия, указывается, что оно представляет собой умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления.
Несмотря на единообразное решение проблемы о форме вины при соучастии, в науке уголовного права имеется немало дискуссионных вопросов, относящихся к данной проблеме. Один из них состоит в различном понимании характера субъективной связи соучастников. Некоторые ученые полагают, что соучастие возможно и при односторонней связи. В частности, отмечается, что исполнитель не всегда сознает подстрекательную или пособническую роль другого лица, что не говорит о том, что их действия не были совместными. Важно, чтобы подстрекатель знал, что он склонил исполнителя к совершению преступления, а пособник знал, что помог исполнителю осуществить его преступный замысел. Именно эта осведомленность подстрекателя и пособника о преступной деятельности исполнителя и о своей роли в ней свидетельствует о совместности их действий, а значит, позволит говорить о соучастии.
По нашему мнению, невозможно говорить о совместности действий, являющейся необходимым признаком соучастия и в том случае, когда о таком характере действий осведомлено только одно лицо. В литературе по социальной психологии отмечается, что совместность действий означает их общность для нескольких лиц, последняя же предполагает их вступление в общение друг с другом. Ибо общение характеризуется тремя сторонами: а) обмен информацией между общающимися индивидами; б) организация взаимодействия между ними; в) восприятие друг друга и установление на этой основе взаимопонимания. В результате объединения деятельность приобретает новое качество, ее носителями становятся уже не отдельные участники общения, а их группа в целом.
На наш взгляд, сказанное в полной мере касается и преступной деятельности. Восприятие одним участником факта совместности в ее осуществлении с другими лицами означает, что каждый из них должен осознавать, что в совершении преступления помимо него принимает участие, по крайней мере, еще одно лицо. Таким образом, совместность как признак соучастия предполагает только двустороннюю субъективную связь, ибо для соучастия необходима двусторонняя виновная связь, при которой умыслом не менее двух
лиц охватывается их взаимодействие в процессе достижения общего преступного результата.
Это мнение разделяют ряд авторов, указывающих, что лицо, совершая преступление в соучастии, сознает два фактических обстоятельства. Первое - это то, что он совершает конкретный поведенческий акт. Второе - это то, что он совершает данный поведенческий акт не один. По мнению С. В. Афиногенова, одной из составляющих содержания умысла соучастника является осознание факта совместного, хотя бы с одним соучастником, совершения преступления [3, с. 19].
Переходя непосредственно к анализу субъективной стороны бандитизма, отметим, что бандитизм является преступлением умышленным. На характер вины этого деяния прямо указывается в пункте 14 Постановления Пленума Верховного Суда Республики Таджикистан от 23 ноября 2012 г. № 15 «О судебной практике по рассмотрению уголовных дел о бандитизме»: совершение любых форм бандитизма, предусмотренных законом, возможно только с прямым умыслом. Содержание умысла при бандитизме, обладая общими чертами, характеризующими умысел любого соучастника в преступлении, в то же время зависит от конкретной формы участия в совершении этого преступления. Так, в содержание умысла организатора организованной вооруженной группы (банды) входит осознание того, что им создается вооруженная группа для совершения нападений на граждан, либо организации, учреждения, и желание этого.
Руководитель банды осознает, что он, являясь участником вооруженной группы, осуществляет действия по руководству ею, планирует совершение последующих преступлений, направляет действия других участников по подысканию объектов нападений, по обеспечению банды оружием и боеприпасами и т. д., и также желает этого. Что касается участника организованной вооруженной группы (банды), то он осознает, что является членом организованной вооруженной группы (банды), созданной с целью совершения нападения с применением оружия или с угрозой его применения, и желает состоять в такой группе и участвовать в ее преступной деятельности.
Таким образом, интеллектуальный элемент умысла каждого участника банды включает в себя осознание общественной опасности как своего собственного деяния, так и того обстоятельства, что в совершении этого деяния принимают участие другие лица.
Волевой элемент умысла составляет желание выполнить указанные выше действия. Умыслом каждого из участников банды охватываются не только объективные процессы своего общественно опасного поведения, но и то, что в преступлении участвуют другие лица, а также желание действовать совместно с ними.
Умысел, как известно, может быть как прямым, так и косвенным. Применительно к бандитизму можно говорить только о прямом умысле. Закон, определяя понятие бандитизма, говорит о цели нападения, т. е. данная цель является обязательным признаком создания банды и участия в ней. Цель же может иметь место лишь в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом. Лицо, организовывая банду или осуществляя руководство ею, не может только сознательно допускать результат своих действий, а тем более относиться к ним безразлично. Все его действия свидетельствуют о желании достижения поставленной задачи - организовать банду или руководить ею.
Это же относится и к деяниям, указанным в ч. 2 ст. 186 УК РТ, -участию в банде или в совершаемых ею нападениях. Они также не могут быть совершены с косвенным умыслом, поскольку он допустим только в преступлениях с материальным составом. Состав же бандитизма сформулирован таким образом, что в нем не указаны конкретные последствия. Состав создания банды является усеченным, т. е. он считается оконченным с момента создания организованной вооруженной группы (банды), независимо от того совершены ею какие-либо преступления или нет. Что касается руководства бандой и участия в ней, то они представляют собой формальные составы. Они характерны тем, что для наступления уголовной ответственности за них достаточно совершения самих указанных действий.
В науке уголовного права и в правоприменительной практике, помимо прямого и косвенного умысла, различают также определенный (конкретизированный) и неопределенный (неконкретизирован-ный) умыслы.
При бандитизме возможно сочетание этих видов умысла в зависимости от характера конкретных преступных действий. Так, сами действия, перечисленные в диспозиции ст. 186 УК РТ и образующие непосредственно состав бандитизма, совершаются, как уже отмечено, с прямым умыслом, при котором и организатор, и руководитель, и лицо, участвующее в банде, действуют в целях достижения четкого и единственного результата.
Таким образом, по отношению к этим действиям и их результату умысел должен быть только определенным. В то же время в процессе бандитских нападений могут совершаться, если так можно выразиться, вторичные действия, как то: завладение имуществом, убийства, изнасилование, причинение вреда здоровью различной степени тяжести и т. д. По отношению к этим действиям и их результату умысел может быть как определенным, так и неопределенным. Например, при завладении имуществом либо при изнасиловании, можно говорить только об определенном умысле. В то же время при сопряженном с бандитизмом убийстве или причинении вреда здоровью умысел может быть как определенным, так и неопределенным. Так, производя выстрел в сторону охранника склада, на который совершается нападение, участник банды может в равной мере допускать как наступление смерти, так и причинение ему вреда здоровью. И это обстоятельство не может не влиять на квалификацию. В соответствии с указаниями вышеназванного Постановления Пленума Верховного Суда Республики Таджикистан органам уголовного преследования, судам, судьям следует учесть, что ст. 186 УК, устанавливающая уголовную ответственность за организацию устойчивой вооруженной группы (банды) или в совершенных ей нападениях, не предусматривает ответственность за возможные последствия преступных действий устойчивой вооруженной группы (банды), которые требуют дополнительной квалификации преступных последствий нападений, составляющих самостоятельный состав.
Для квалификации действий участников банды по ч. 3 статьи 186 УК РТ, предусматривающей ответственность при наличии квалифицирующего признака, требуется, чтобы они сознавали, что используют свое служебное положение для осуществления преступной деятельности банды, для более успешного достижения ее целей.
Отметим, что в соответствии с теорией уголовного права, важным его положением является принцип субъективного вменения, который исходит из того, что лицо не может нести уголовную ответственность за те деяния, которые не охватывались его умыслом. В связи с этим необходимо подчеркнуть, что для привлечения того или иного лица к ответственности по делам о бандитизме, требуется установить, что данное лицо сознавало, прежде всего, те
обстоятельства, которые характеризуют организованную вооруженную группу (банду), в деятельности которой оно участвует, воспринимало как банду со всеми присущими банде признаками.
Далее, если данное лицо, совершая нападение в составе данной организованной вооруженной группы (банды), не сознает, что эта группа вооружена и специально создана для этой цели, лицо не может быть привлечено к ответственности по ст. 186 УК РТ. В этой ситуации можно говорить о разбое, совершенном группой лиц, либо о грабеже или краже в зависимости от обстоятельств дела.
При квалификации по ст. 186 УК РТ очень важно уяснить, что все участники организованной вооруженной группы (банды) своим умыслом должны охватывать суть своей организации, его цели, и что немаловажно, все обстоятельства фактически совершенных ею деяний. В ходе осуществления нападения бывают случаи, когда кто-то из участников организованной вооруженной группы (банды) нарушает согласованную линию поведения и совершает действия, не охваченное умыслом других членов банды. Например, по ходу нападения на частную квартиру, которая осуществлялась с целью завладения имуществом, один из членов организованной вооруженной группы (банды) совершил изнасилование находящейся в квартире женщины. Такое действие, выходящее за рамки общего замысла участников, не может вменяться другим соучастникам банды, поскольку здесь невозможно говорить о совместности совершения конкретного преступления и об общем результате. В данной ситуации в уголовном праве говорят об эксцессе исполнителя преступления (ст. 38 УК РТ).
По делам о бандитизме мотив как элемент состава не упоминается. В то же время установление мотива преступления имеет немаловажное значение для индивидуализации наказания, а также для выработки мер по предупреждению и пресечению этих преступлений. Традиционно в советской и постсоветской уголовно-правовой литературе в качестве основного мотива бандитизма отмечается корысть, а целью создания организованной вооруженной группы (банды) и совершаемых бандой нападений называется насильственное завладение имуществом.
Справедливости ради следует отметить, что в Таджикистане уже с первых лет постсоветского развития сложилась несколько иная ситуация. Как отмечает А. Х. Рустамов, «причины и условия
совершения бандитизма показывают, что большинство из них совершено на почве религиозного и национального экстремизма» [7, с. 71]. Об этом свидетельствуют и материалы уголовных дел, в частности дело Алиева и других из Партии исламского возрождения Таджикистана, которое было рассмотрено Верховным Судом Республики Таджикистан в 1998 г. Было установлено, что в течение двух лет своего существования банда Алиева совершила ряд нападений на сёла и дома граждан, с разграблением их имущества и угоном скота на религиозной и экстремистской почве, в ходе которых были убиты более 30 человек [1].
Более показательным в данном плане является дело Рахимова и др. Вступив в состав бригады быстрого реагирования под командованием полковника Худойбердиева, по его поручению Рахимов с бандой совершили ряд нападений на войсковые части, пограничные и таможенные посты, другие государственные учреждения и организации главным образом с целью завладения оружием [2].
Создание ряда бандитских группировок с самого начала имело целью совершение убийств на религиозной и экстремистской почве. Такой была, например, банда Нурова в Ромитском ущелье. По данному делу было выявлено, что банда совершила 28 нападений, при которых были убиты 43 человека.
4 сентября 2015 г. организованная вооруженная группа (банда) замминистра обороны Республики Таджикистан А. Назарзода также на религиозной и экстремистской почве совершила нападение на два поста и ОВД г. Вахдата. 16 сентября 2015 г. организованная вооруженная группа (банда) Назарзоды была в Ромитском ущелье ликвидирована, сам лидер организованной вооруженной группы (банды) и его соратники (всего 31 человек) были убиты в ходе операции по ликвидации этой банды. Погибли около 20 сотрудников правоохранительных органов. Одновременно по факту причастности к этим событиям в течение сентября 2015 г. в Таджикистане были арестованы и находятся под следствием около 30 человек из руководства и активистов Партии исламского возрождения Таджикистана, а сама партия по решению Верховного Суда Республики Таджикистан запрещена как террористическая и экстремистская организация.
Из приведенных примеров видно, что преступная деятельность бандитских групп в Таджикистане характеризуется смешанными мотивами: религиозными, политическими - недовольством
конституционной властью, а также корыстными - желанием незаконно обогатиться путем совершения нападений. Характерным при этом является то, что за якобы политической борьбой с конституционной властью скрываются элементарные религиозные, экстремистские и бандитские намерения.
Х. Н. Бобоев по этому поводу указывает: «... специфической особенностью банды с таким видом преступности, как бандитизм в Таджикистане, можно считать то обстоятельство, что местами откровенные бандиты прикрывались маской борцов за политические либо религиозные идеи. А на самом деле ничего общего не имели ни с политикой, ни с религией, а совершали нападения, убивали и грабили» [4, с. 24].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Архив Верховного Суда Республики Таджикистан за 1998 г. Дело № 1513.
2. Архив Верховного Суда Республики Таджикистан за 2001 г. Дело № 22241.
3. Афиногенов С. В. Соучастие в преступлении (понятие, виды и формы) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М.,1991. - 29 с.
4. Бобоев Х. Н. Некоторые вопросы борьбы с бандитизмом. Роль следственного аппарата в данной борьбе // Бюллетень Верховного Суда Республики Таджикистан. - 1996. - № 1. - С.18-24.
5. Постановление Пленума Верховного Суда Республики Таджикистан от 23 ноября 2012 г. № 15 «О судебной практике по рассмотрению уголовных дел о бандитизме» // Бюллетень Верховного Суда РТ. - 2012. - № 4 (октябрь-декабрь). - Душанбе, 2013.
6. Ревин В. П., Сафаров Х. С. Уголовное право РТ / под ред. В. П. Ревина. -Душанбе : Ирфон, 2011. - 446 с.
7. Рустамов А. Х. Некоторые вопросы борьбы УБОП МВД Республики Таджикистан против организованной преступности // Труды Академии МВД РТ. - Душанбе, 2001. - С. 67-72.
8. Сайдамиров Б. Ш. Уголовно-правовые и криминологические проблемы борьбы с бандитизмом : дис. .. канд. юрид. наук. - СПб., 2002. - 165 с.
9. Тарбагаев А., Челнокова Т. Проблемы квалификации преступлений, совершенных участниками преступного сообщества // Уголовное право. - 2012. - № 3. - С. 59-65.
10. Устинова Т. Д. Уголовная ответственность за бандитизм (по новому УК РФ). - М. : Интел-Синтез, 1997. - 192 с.
