CC BY
42УДК 342.24:344.322:949(477)«1944/1945»
ЕПИФАНОВ А.Е. ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ И ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ НАКАЗАНИЯ УЧАСТНИКОВ НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИХ ВООРУЖЕННЫХ ФОРМИРОВАНИЙ В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Ключевые слова: межнациональные конфликты, националистические вооруженные формирования, Советское государство, Великая Отечественная война, зверства и злодеяния, гитлеровцы, уголовное преследование.
Статья посвящена организации и деятельности органов военной юстиции, военной контрразведки, внутренних дел и государственной безопасности по уголовному преследованию участников националистических вооруженных формирований Украины, Белоруссии и Прибалтики в годы Великой Отечественной войны. На примере деятельности выездных сессий Военной Коллегии показано, что, обладая чрезвычайными полномочиями, они использовали их взвешенно. Постоянно общаясь с окружными военными трибуналами войск НКВД, консультируя их по отдельным делам, они, в значительной степени, способствовали повышению уровня квалификации и снижению количества судебных ошибок в последних.
YEPIFANOV, A.E. ORGANIZATIONAL AND LEGAL BASIS OF PUNISHMENT OF PARTICIPANTS IN NATIONALIST MILITIAS DURING THE PERIOD OF GREAT PATRIOTIC WAR
Keywords: international conflicts, nationalist militias, the Soviet State, the Great Patriotic War, atrocities and misdeeds, Nazis, criminal prosecution.
The article is devoted to the organization and activities of Military Justice, the military counter-intelligence, internal affairs and state security on criminal prosecution of members of the armed nationalist militias in Ukraine, Belarus and the Baltic States during the Great Patriotic War. On the example of the activities of visiting sessions of the Military Collegium shown that, having an extraordinary powers, they used them carefully. Constantly communicating with district military tribunals of the NKVD, advising them on individual cases, they largely contributed to raising the level of qualifications and reduce the number of miscarriages of justice of the last.
Характерная для последнего времени эскалация межнациональных вооруженных конфликтов, вызывает вполне оправданный интерес к историческому опыту борьбы с военными националистическими формированиями, накопленному в аналогичных условиях в предшествующий период. Как известно, компетентным органам Советского государства в годы Великой Отечественной войны пришлось столкнуться с крайне ожесточенными проявлениями организованного вооруженного сепаратизма, получившими большое распространение на западных окраинах СССР. Рассмотрение соответствующих вопросов позволяет не только раскрыть практиковавшиеся формы и методы борьбы с подобными проявлениями, но и внести некоторую ясность в их оценку с точки зрения современных знаний.
Соответствующие события недавнего прошлого оцениваются неоднозначно. Некоторые современные исследователи, в основном ближнего и дальнего зарубежья, рассматривают деяния участников националистических организаций и формирований
в качестве национально-освободительной борьбы. Деятельность же советских органов борьбы с преступностью однозначно расценивается как произвол и массовые репрессии по политическим мотивам. Несомненно, что существует немало аргументов, как в поддержку, так и в опровержение данной точки зрения. Представляется, что формированию объективных представлений на этот счет могут способствовать фактические данные, характеризующие порядок регламентации ответственности участников националистических вооруженных формирований. На наш взгляд, архивные источники, впервые вводимые в научный оборот, позволят не только дополнить, но и скорректировать мнения, сложившиеся в данной сфере.
Известно, что после вступления Красной Армии на ранее оккупированные территории союзных республик, к уголовной ответственности в массовом порядке начали привлекаться члены действовавших на их территории националистических организаций, прежде активно помогавших гитлеровцам. В Прибалтике к числу таких организаций относились - эстонская военно-фашистская организация «Омакайте», националистические организации «Народный союз самостоятельной Эстонии» и «Свободный Эстонец», латвийские националистические и военно-фашистские организации «Айсзарги», «Литовская армия свободы», «Литовский национальный фронт». На Украине - формирования ОУН (Организации украинских националистов), УПА (Украинской повстанческой армии), УНРА (Украинской народно-революционной армии), сторонников Лондонского польского эмигрантского правительства. В БССР - «Белорусское объединение», «Белорусская самопомощь», «Союз белорусской молодежи», «Белорусская независимая партия» и «Белорусская краевая оборона».
Как показывают документы, карательная политика в отношении к захваченным на поле боя националистам первое время значительно отставала от насущных потребностей, что было связано как со слабостью местных правоохранительных органов, так и с многочисленностью преступников, а также тяжестью совершенных ими злодеяний. К примеру, только в Станиславской области УССР подобные организации в 1944 г. насчитывали до 22 тысяч человек, которые скрывались в лесах и периодически совершали нападения на военнослужащих Красной Армии и органы Советской власти. Борьба с ними первое время осуществлялась в основном путем физического уничтожения в ходе чекистско-войсковых операций, либо внесудебных репрессий. По некоторым данным, с августа 1944 по 1950 гг. при указанных обстоятельствах было убито и задержано свыше 250 тысяч украинских националистов, в том числе 55 тысяч бандеровцев [1].
В то же время, следствие по делам арестованных националистов практически не продвигалось. Так, на 20 декабря 1944 года в тюрьмах города Львова скопилось до 3 тысяч следственных заключенных, большинство которых составляли оуновцы. Расследование уголовных дел в отношении них, и по линии НКВД, и по линии НКГБ происходило с большой задержкой и довольно низким качеством. Прежде всего, это было связано с отсутствием квалифицированных следователей; невозможностью их выезда на места злодеяний без надлежащей охраны; опасениями свидетелей являться на допросы из-за реальной угрозы расправы со стороны оуновцев; отсутствием необходимой согласованности в работе между органами НКВД, НКГБ, «СМЕРШ». По этим причинам, несмотря на большое число арестованных оуновцев, уголовные дела в отношении них в трибуналы почти не поступали, а поступившие, по большей части, возвращались на доследование.
Учитывая особую опасность участников националистических банд в тылах Красной Армии, их оперативно-следственная разработка находилась на особом контроле у органов военного управления, в частности, Военных советов фронтов. Так, учитывая отсутствие на освобожденных от оккупантов территориях Западной Украины органов прокуратуры, а также слабость местных органов советской власти, в августе 1944 года борьба с оуновскими бандами, наносившими серьезный ущерб и войскам, и мирному населению, оказалась в центре внимания Военного совета 4-го Украинского фронта. Было установлено, что «карательная политика» органов военной юстиции по уголовным делам данной категории не отличалась достаточной эффективностью. На протяжении длительного времени из многих националистов, содержавшихся под стражей, практически ни один не был предан суду. В этой связи, Военный совет 4-го Украинского фронта издал специальное постановление, направленное на усиление работы по расследованию дел оуновских и бандеровских преступников, подлежащих привлечению к ответственности, как изменники родины. С целью форсирования следствия по уголовным делам данной категории, осуществлявшегося в основном органами «Смерш», были введены специальные совещания с участием членов Военных советов, руководства армейских политорганов, военных прокуратур, трибуналов и органов военной контрразведки. На них происходили разработка конкретных мероприятий и согласование действий указанных ведомств в данной сфере. Наряду с этим, начальнику фронтового отдела контрразведки (ОКР) «Смерш» было предписано согласовывать свои действия с руководством Управлений НКВД и НКГБ Дрогобычской, Станиславской и Черновицкой областей. Начальнику Политуправления фронта предписывалось тесно сотрудничать в данном направлении с соответствующими обкомами КП(б) Украины. Ход всей работы и ее результаты контролировались Военным советом путем введения особой пятидневной отчетности соответствующих структур [2].
Учитывая изложенные обстоятельства, судопроизводство по данной категории уголовных дел было значительно ускорено, особенно по делам, связанным с вынесением приговора к высшей мере наказания. Последние «без проволочки» подлежали представлению на утверждение Военному совету фронта через соответствующего председателя военного трибунала, который обязан был согласовывать свои заключения по данным делам с военным прокурором. Подобный порядок устанавливался и для военных трибуналов войск НКВД охраны тыла. Ответственности в установленном порядке (чаще всего, внесудебном) подлежали и семьи расстрелянных националистов. Председателем военного трибунала 4-го Украинского фронта, по согласованию с Военным советом фронта, были отданы указания подчиненным трибуналам о передаче уголовных дел данной категории (если они по своему составу подходили по действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года), на рассмотрение военно-полевых судов [2].
Указ «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и их пособников» от 19 апреля 1943 года предусматривал для перечисленных лиц смертную казнь через повешение (ст. 1). Для их пособников из местного населения вводились каторжные работы на срок от 15 до 20 лет (ст. 2). Рассмотрение соответствующих уголовных дел названным Указом возлагалось на специально
учреждаемые для этого военно-полевые суды, приговоры которых приводились в исполнение немедленно и публично.
Согласно специальным разъяснениям, распространенным Главным управлением военных трибуналов по предложению председателя Военной Коллегии Верховного Суда СССР В.В. Ульриха в июле 1944 года, преступления, совершенные членами украинских националистических организаций, квалифицировались как измена Родине. То есть, они рассматривались по ст. 54-1/а, а также 54-11 (участие в контрреволюционной организации) УК УССР [3, л.114]. В свою очередь, указанная квалификация позволяла применять к членам семей осужденных националистов меры внесудебной репрессии. Со своей стороны, следуя за сложившейся в данной сфере судебной практикой, начальник ГУВТ, с одобрения В.В. Ульриха, санкционировал применение военными трибуналами к участникам украинских националистических организаций, допустивших злодеяния в отношении советских людей, ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года [3, л.134].
Рассматриваемая категория уголовных дел являлась основной для большинства военных трибуналов войск НКВД Украинского округа, Киевской, Харьковской, Ровенской, Черниговской и Полтавской областей. С 1 марта 1943 по 1 мая 1944 года за измену Родине и пособничество врагу ими были осуждены 8336 человек, 232 подсудимых были оправданы. Из числа 7124 лиц, осужденных по ст. 54-1/а УК УССР, 5 человек получили меру наказания до 5 лет исправительно-трудовых лагерей (далее - ИТЛ); 464 (7%) - до 9 лет ИТЛ; 4409 (62 %) - до 10 лет ИТЛ. 911 осужденных (12 %) приговорили к высшей мере наказания; 1335 (19 %) - к ссылке на каторжные работы. Проверкой данных уголовных дел и приговоров по ним было установлено, что основную массу судебных ошибок составляло недостаточное применение ст. 2 Указа от 19 апреля 1943 года. Благодаря этому, многим изменникам Родины, уличенным в активном пособничестве врагу и в соучастии в гитлеровских злодеяниях, вместо каторжных работ назначалось лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях, что явно не соответствовало характеру и тяжести содеянного ими [3, л.л. 213-214].
Несмотря на экстренные меры, предпринимавшиеся при рассмотренных обстоятельствах в данной сфере, сложившаяся оперативная обстановка потребовала принятия чрезвычайных мер по борьбе с преступной деятельностью националистических вооруженных формирований на территории Западной Украины, Белоруссии, а также Прибалтики. Их инициатором явился нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия, обратившийся в конце 1944 года к И.В. Сталину с предложением о направлении в указанные регионы специальных выездных сессий Военной Коллегии Верховного Суда СССР «для ускорения рассмотрения дел на участников антисоветских организаций и бандгрупп» [4, л.л. 90-93].
По представленным Л.П. Берия проектам, 5 декабря 1944 года на заседании Президиума Верховного Суда СССР было принято специальное постановление. В соответствие с ним, двум выездным сессиям Военной Коллегии Верховного Суда СССР, направляемым для рассмотрения уголовных дел на арестованных оуновцев и участников оуновских банд в западные области УССР, были предоставлены права военно-полевого суда, установленные Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года [5, л.2]. Согласно «Выписке из протокола заседания Президиума Верховного Совета СССР № 19 от 5 декабря 1944 года, направленной В.В. Ульриху за подписями М.И. Калинина и А. Горкина, следовало: «Приведение в исполнение приговоров сессии Военной Коллегии Верховного Суда СССР
(повешение осужденных к смертной казни оуновцев) проводить публично, по месту совершения осужденными преступлений» [5, л.1].
29 декабря 1944 года аналогичные права были предоставлены выездной сессии Военной Коллегии, направлявшейся в БССР [5, л.1об]. Особое внимание следует обратить на то, что, в связи с организацией выездной сессии, направленной в Литовскую ССР, 25 декабря 1944 года был издан всего лишь приказ председателя Военной Коллегии Верховного Суда СССР. Причем полномочия (учитывая полученные В.В. Ульрихом указания свыше) данного состава выездной сессии не включали вынесение приговоров со смертной казнью через повешение [5, л.37]. В остальном ее права и порядок деятельности были аналогичны тем, что были установлены для сессий, направленных на Украину и в Белоруссию.
Организация и деятельность выездных сессий Военной Коллегии Верховного Суда СССР регулировались специальными приказами ее председателя, выносимыми в каждом конкретном случае. В.В. Ульрих назначил председателями выездных сессий Военной Коллегии генерал-майоров юстиции Л.Д. Дмитриева (Белоруссия), А.Г. Суслина и М.Г. Романычева (Западная Украина), А.М. Орлова (Литва) [5, л.л. 3, 24, 27, 30]. Состав членов суда, назначавшихся для участия в выездных сессиях Военной Коллегии, согласовывался в каждом случае с наркомом юстиции СССР Н.М. Рычковым. Выездные сессии наделялись правом выносить приговоры к смертной казни через повешение и расстрел на основании Указа от 19 апреля 1943 года. В исполнение они приводились немедленно. Кроме того, в порядке судебного надзора, сессии могли рассматривать приговоры местных военных трибуналов с высшей мерой наказания, принимая по ним окончательные решения без направления дел и соответствующих донесений в Москву. Председатели выездных сессий имели право вносить протесты от имени председателя Верховного Суда СССР на приговоры местных военных трибуналов.
По прибытии на место работы, выездные сессии первым делом устанавливали связь с руководством областных органов партии, внутренних дел и государственной безопасности. «Общая увязка по всей работе» с самого начала и до конца работы выездных сессий осуществлялась республиканскими НКВД И НКГБ. Деятельность выездных сессий Военной Коллегии Верховного Суда СССР в рассматриваемой сфере курировал лично Н.С. Хрущев, по рекомендации которого место и время казней националистов в обязательном порядке согласовывались с секретарями местных обкомов партии. Буквально на следующий день после этого они приступали к рассмотрению дел. Во все время работы сессий, активное участие в ней, по уполномочию Главной военной прокуратуры РККА, принимали прокуроры соответствующих военных округов.
Публичное исполнение казней по приговорам выездных сессий Военной Коллегии не всегда было возможным в сроки, установленные Указом от 19 апреля 1943 года. Нередко задержка в их исполнении вызывалась отсутствием в отдаленных районах соответствующих областей Украины и Белоруссии необходимой усиленной охраны. Кроме того, в некоторых случаях, учитывая пожелания местных властей, публичное исполнение приговоров о повешении, признавалось «политически нецелесообразным» в дни религиозных праздников. Руководство исполнением приговоров осуществлялось сотрудниками местных управлений НКВД и НКГБ. Приговоры зачитывались присутствующим непосредственно председателями выездных сессий, либо одним из членов суда. Для указанных акций при этом
выбирались районы, наиболее пораженные бандитизмом данной категории. Как того требовал Указ от 19 апреля 1943 года, приговоры о повешении приводились в исполнение публично. В большинстве случаев соответствующие мероприятия сопровождались большим стечением окрестного населения.
Соответствующие публичные акции на Западной Украине начали проводиться уже в декабре 1944 года. К примеру, как следует из доклада Председательствующего Выездной сессии Военной Коллегии ВС Союза ССР генерал-майора юстиции А. Суслина Председателю Военной Коллегии Верховного Суда СССР генерал-полковнику юстиции В.В. Ульриху от 28 декабря 1944г. № 103/Л (Львов): «Приговоры Выездной сессии Военной коллегии в отношении осужденных к смертной казни через повешение были публично приведены в исполнение в 8 районах Львовской области в районных центрах или других крупных населенных пунктах по месту совершения осужденными злодеяний. Всего же по Львовской области имеется 31 район. По мнению секретаря обкома партии товарища Грушецкого, исполнение приговоров с повешением желательно будет произвести по большинству всех районов области (примерно по 2 осужденных в каждом районе). При приведении в исполнение приговоров на местах, по всем районам присутствовало по 3 - 4 тысячи человек населения (по 300 - 500 человек в отдельных местах). В места исполнения приговоров были командированы ответственные представители Управления НКВД и помощники военного прокурора округа. В 1 из районов выезжал я с полковником юстиции Батнер. Сведения об откликах населения на исполнение приговоров пока очень скудны. Публичное приведение приговоров с повешением со стороны отдельных граждан было встречено с одобрением. Но в большинстве своем население реагировало на исполнение этих приговоров молчаливо - созерцательно.
Перед актом повешения населению зачитывался приговор на украинском языке, и на грудь осужденному прикреплялась таблица с краткой надписью на украинском языке о том, за что он приговаривается к смертной казни. После исполнения приговора, на месте казни представители местных партийных и советских органов проводили митинги с призывом активизировать борьбу с оуновцами и разъясняли обращение правительства Украинской ССР по этому вопросу. Всего среди населения было распространено около 150 тысяч экземпляров таких листовок. Сведений о том, как реагировали оуновцы и участники действующих в Львовской области банд УПА на публичное приведение в исполнение приговоров с повешением пока не поступало» [5, л.л. 7-8].
Аналогичные акции были осуществлены и в других регионах. Например, 9 февраля 1945 года В.В. Ульрих сообщил Л.П. Берия следующие сведения о ходе приведения указанных приговоров в исполнение по 3-м областям Западной Украины:
Количество осужденных к повешению Количество населения, присутствовавшего при исполнении приговора
Г. Ровно 8 (одновременно) Около 10 тыс. чел.
Г. Здолбуново 1 3500
Г. Острог 1 3500
Г. Луцк 2 6000
Г. Владимир-Вознесенский 2 4000
Как правило, местные жители, присутствовавшие при актах повешения, встречали их одобрительно. К примеру, нарком внутренних дел УССР В.В. Рясной 28 декабря 1944 года докладывал И.В. Сталину, Г.М. Маленкову и В.М. Молотову о том, что накануне, непосредственно на месте совершения преступления, был приведен в исполнение приговор выездной сессии Военной Коллегии Верховного Суда СССР о повешении районных руководителей ОУН И.А. Петришина, А.К. Парис, а также главарей банды Ф.Н. Харченко, М.И. Мандзюк и З.М. Брук, являвшихся участниками зверского убийства 13 работников местного райвоенкомата и других злодеяний [4, л.л. 275-276]. При этом из толпы собравшихся местных жителей слышались возгласы следующего содержания: «Собакам - собачья смерть!»; «Этих бандитов надо не вешать, а разорвать на куски!». Присутствовавший на месте казни в местечке Немиров Львовской области родственник бандита С.Г. Наконечного, обратился к сотрудникам НКВД с просьбой предоставить ему возможность удавить того собственными руками. Полагаем, что такая реакция была вполне естественной. Особенно там, где бандиты совершили массовые злодеяния [6].
Особо отметим, что исполнение приговоров должно было побудить к выходу из подполья остававшихся там запуганных или заблудших лиц. Поэтому, как правило, оно сопровождалось распространением среди населения распоряжений начальников областных Управлений НКВД с разъяснениями по поводу добровольной явки участников националистических банд с повинной.
Всего в декабре 1944 - январе 1945 года, в установленном порядке, на территории Западной Украины выездными сессиями Военной Коллегии были рассмотрены дела на 149 активных участников оуновских банд. Из их числа 132 человека были приговорены к смертной казни через повешение и 17 - к ссылке на каторжные работы. Для сравнения, в Белоруссии за период января - февраля 1945 года из пяти участников бандформирований, осужденных выездной сессией, трое были приговорены к смертной казни через повешение, один - к расстрелу и один - к лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях. В Литовской ССР выездной сессией Военной Коллегии по 1-й инстанции в январе - марте 1945 года были рассмотрены дела на 21-го участника банд, из которых 16 были осуждены к расстрелу и 5 к ссылке на каторжные работы и лишению свободы в ИТЛ [5, л.л. 31, 34, 36].
Важно отметить, что националистам предъявлялся целый ряд обвинений, связанных и с их антигосударственной деятельностью, и, особенно, с осуществлявшимися ими актами массового террора против мирного населения [7]. При этом в вину осужденным в приговорах вменялись преступления, совершенные ими как на советской, так и на временно оккупированной территории.
К примеру, в приговоре Выездной сессии ВС СССР в составе председательствующего генерал-майора юстиции Суслина и членов - полковников юстиции Гречишникова и Онищенков, при секретаре лейтенанте юстиции Масловой, с участием военного прокурора Львовского военного округа подполковника юстиции Липатова в закрытом судебном заседании в городе Львов 23 декабря 1944 года в отношении группы низовых руководителей бандеровцев, отмечалось, что еще в 19411943 гг.: «Работая в полиции, все подсудимые производили аресты советских и партийных активистов, избивали последних, после чего арестованные передавались немцам для истязания. Выполняя обязанности заместителя подрайонного провода (руководителя), а с конца 1942 г. подрайонного провода, Наконечный С.Г. в селах своего подрайона назначал «станичных», коим давал указания о вербовке в
организацию украинско-немецких националистов новых членов и об их военной подготовке для борьбы с Советской властью, а также давал распоряжения об уничтожении советских граждан».
В дальнейшем, уже после освобождения от оккупации: «В 1944 г. Наконечный С.Г. организовал и возглавил банду, куда вошли «станичный» Баран Н.Д., члены «ОУН» Клебан И.П. и Василишин Д.Д., служивший 8 месяцев в немецкой дивизии СС «Галичина». Указанная банда производила террористические акты против советского и партийного актива, совершала налеты на военные склады, воинские подразделения и мирных жителей». С учетом тяжести совершенных деяний, указанные лица были приговорены к «смертной казни через повешение, с конфискацией всего лично им принадлежащего имущества» [8].
Помимо своей основной работы, выездные сессии Военной Коллегии в порядке судебного надзора рассматривали дела на осужденных к расстрелу местными военными трибуналами националистов, с принятием по ним окончательных решений. Так в УССР выездными сессиями в течение месяца были рассмотрены такие дела на 199 осужденных. При этом были утверждены приговоры о расстреле 87 человек. В отношении 105 человек расстрел был заменен ссылкой на каторжные работы, либо лишением свободы в исправительно-трудовых лагерях. 7-ми осужденным приговоры были отменены с направлением дел на доследование и новое рассмотрение. В Литовской ССР были рассмотрены дела на 247 осужденных, из числа которых в отношении 135-ти человек приговоры утверждались, а для 97-ми расстрел заменялся каторжными работами или ИТЛ (дела 15-ти возвращены на доследование). В Белоруссии, в порядке судебного надзора, были рассмотрены дела на 63-х осужденных. При этом 46-ти приговоры к расстрелу были оставлены в силе, 10-ти расстрел заменен каторгой и на 7 человек дела были направлены на доследование.
Необходимо отметить, что, в ходе рассмотренной деятельности выездных сессий Военной Коллегии, ее работники постоянно общались с руководством и личным составом окружных военных трибуналов войск НКВД, а также консультировали их по отдельным делам, находившимся в производстве последних. Это, в значительной степени, способствовало повышению уровня их квалификации и снижению количества судебных ошибок.
В заключение необходимо отметить, что многие важные аспекты уголовного преследования компетентными органами Советского государства участников националистических вооруженных формирований, совершавших террористические акты, остаются не исследованными. Научная разработка данной темы имеет большое значение, как для воссоздания объективной истории отечественного государства и права периода Великой Отечественной войны, так и для совершенствования организации и деятельности органов по борьбе с аналогичными проявлениями в современных условиях.
Литература и источники
1. См.: СемирягаМ.С. Предатель? Освободитель? Жертва? // Родина. - 1991. - №6-7. - С.92-94.
2. Архив Военной Коллегии Верховного Суда (ВК ВС) РФ. Оп. 7. П. 37. Д. 19. Л.Л.166-168.
3. Архив ВК ВС РФ. Оп. 7. П. 13. Д. 13.
4. ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 1. Д. 68.
5. Архив ВК ВС РФ. Оп. 8. П.148. Д. 66.
6. См..: Турицын И.В. Зверства Украинской повстанческой армии и борьба с бандеровским террором в 1944 году // Современная научная мысль. - 2012. - №1. - С.31-48.
7. См.: Турицын И.В. Герои и зрадники: реализация бандеровского проекта украинской нации в годы Второй мировой войны // Современная научная мысль. - 2015. - №4. - С.67-108.
8. Архив ВК ВС РФ. Оп. 7. П. 113. Д. 123. Л.Л. 5-7.
ЕПИФАНОВ АЛЕКСАНДР ЕГОРОВИЧ - доктор юридических наук, профессор кафедры теории и истории права и государства Волгоградского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ YEPIFANOV, ALEXANDER E. - Doctor in Law, Professor, Department of theory and history of State and Law of the Volgograd branch of the Russian Academy of national economy and public administration under the President of Russian Federation ([email protected])
УДК 342.33(73)(091)
МАМИШЕВА З.А. ЗАКРЕПЛЕНИЕ ПРИНЦИПА РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ В КОНСТИТУЦИИ США 1787 ГОДА
Ключевые слова: власть, принцип разделения властей, конгресс, конституция, президент, импичмент, избирательная система.
В статье исследована проблема обеспечения принципа разделения властей в Конституции Соединенных Штатов Америки. Автор анализирует конституционно закрепленные полномочия высших органов власти США, в частности, современную процедуру выборов Президента США. Показано, что имеющий ключевое значение на выборах институт выборщиков безнадежно устарел и не способен обеспечить объективность процедуры выборов. На основе изученного материала обоснован вывод о том, что на данный момент Конституция США является, в существенной степени, устаревшей и не отвечающей современным реалиям.
MAMISHEVA, Z.A.
THE FIXATION OF THE PRINCIPLE OF SEPARATION OF POWERS IN THE CONSTITUTION OF THE USA OF 1787
Keywords: power, the principle of separation of powers, Congress, Constitution, President, impeachment, the electoral system.
In the article researched the problem of the separation of powers in the Constitution of the United States of America. The author analyzes the constitutional fixed powers of the highest authorities of the USA, in particular, the modern procedure for the election of the President of the USA. It is shown that having a key-value on the elections institute of electors is hopelessly outdated and is not able to ensure the objectivity of the election procedure. On the basis of the studied material it substantiated the conclusion that at the moment the Constitution of USA is, to a large extent outdated and does not meet modern realities.
Прежде чем говорить о принципе разделения властей, вполне уместно сказать о том, что такое власть. В своей работе «Хозяйство и общество» немецкий ученый Макс Вебер писал, что власть означает любую возможность навязать свою волю в рамках социальных отношений вопреки сопротивлению массы и независимо от того, на чем эта возможность основана [1]. Основной функцией власти является управление общественной жизнью, в том числе и перераспределение благ.
