CC BY
44
гим представляется случайной, но это далеко не так. По мнению М. В. Ляпон, союзу и действительно присуще такое свойство, как «неудивляемость парадоксу, способность одобрить противоречие, принять его как факт» [5, с. 68-69].
Сопоставление с текстом романа позволяет сделать вывод о тщательности работы С. Соловьева на уровне высказывания и слова. В романе в сцене гибели героини не звучит ее имя, в отличие от сценарной интерпретации. В сценарии объективированный характер номинации (Анна, Анна Аркадьевна) усиливает трагическое ощущение финала, прощания с героиней.
С. Соловьев не стремился к буквальному прочтению романа (за пределами интерпретации остались две последние главы его восьмой части), но в финале сценария вновь закономерно сопрягаются линии Вронского и Левина. Он не только прочерчивает эту ось, но и выдерживает «контрапункт несообщающихся линий романа через «неощущаемый» диалог Вронского и Левина» [1, с. 239].
В финальной сцене грозы и возвращения Кити и Левина домой сценарист переставляет в абсолютный конец фразу «Дождь уже переставал, и начинало светлеть», которая именно здесь приобретает глубинный смысл. Ср. в романе: «Это были Кити и няня. Дождь уже переставал, и начинало светлеть, когда Левин подбежал к ним». Заметим, что в фильме абсолютный конец получился иным: на первый план, возможно, в силу актерской индивидуальности О. Янковского, вышел образ Каренина.
Вывод.
Несмотря на неизбежные потери, сценарий С. Соловьева демонстрирует композиционно-синтаксическую трансформацию текста романа «Анна Каренина», мотивированную его современным творческим прочтением и закономерностями киносценарной интерпретации.
Литература
1. Аннинский, Л. А. Лев Толстой и кинематограф / Л. А. Аннинский. - М., 1980.
2. Быков, Д. О британском фильме «Анна Каренина», показывающем, до какой степени Россия и русские всем надоели / Д. Быков. - URL: www.openspace.ru/ article/ 787
3. Ильенко, С. Г. Коммуникативно-структурный синтаксис современного русского языка / С. Г. Ильенко. -СПб., 2009.
4. Лотман, Ю. М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики / Ю. М. Лотман. - Таллин, 1973.
5. Ляпон, М. В. Смысловая структура сложного предложения и текст: К типологии внутритекстовых отношений / М. В. Ляпон. - М., 1986.
6. Мартьянова, И. А. Кинематограф русского текста / И. А. Мартьянова. - СПб., 2011.
7. Набоков, В. В. Лекции по русской литературе /
B. В. Набоков. - М., 1996.
8. Соловьев, С. А. «Анна Каренина» - фильм Сергея Соловьева [киносценарий по роману Л. Н. Толстого] /
C. А. Соловьев. - М., 2009.
9. Фелдман, Дж. Динамика фильма / Дж. Фелдман, Г. Фелдман. - М., 1959.
10. Шукшин, В. М. Нравственность есть правда / В. М. Шукшин. - М., 1979.
УДК 811.161.1
Л. В. Ненашева
Северный (Арктический) федеральный университет им. М. В. Ломоносова
ОРФОГРАФИЧЕСКИЕ И ГРАФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ДВУХ СПИСКОВ XVII-XVIII ВЕКОВ (НА МАТЕРИАЛЕ ЖИТИЙ ИГНАТИЯ ВОЛОГОДСКОГО И ИГНАТИЯ ЛОМСКОГО)
Статья посвящена исследованию орфографических и графических особенностей двух рукописей XVII и XVIII веков. В этих списках, с одной стороны, сохраняются традиции письма XV в., с другой стороны, в правописании можно отметить орфографические и графические нововведения, которые широко используются в русской письменности XVI-XVIII вв.
Орфографические, графические особенности; рукописи, жития святых.
The article deals with the studies of the orthographic and graphic peculiarities of the two manuscripts of the 17th and 18th centuries. On the one hand, these manuscripts reveal the traditions of the 15th century writing, on the other hand, they contain spelling innovations, typical for Russian writing of the 15th-18th-centuries.
Orthographic, graphic peculiarities, manuscripts, lives of saints.
Введение.
Большой интерес для изучения русского языка представляют рукописные памятники, созданные в ХУ1-ХУШ веках. Они сохраняют традиции письма, которые сложились во второй половине XV века, в период так называемого «второго южнославянского влияния», которое давно привлекало внимание ис-
следователей, однако недостаточная разработанность проблемы заставляет ученых вновь возвращаться к ней.
Основная часть.
Появление в южнославянских рукописях с середины XIV в. греческих написаний болгарские иссле-
дователи связывают с архаизацией литературного болгарского языка. Появление греческих и южнославянских написаний в русских рукописях со второй трети XV в. некоторые русские и зарубежные исследователи - Л. П. Жуковская, Б. А. Ларин, Л. Г. Панин, D. Worth - связывают с архаизацией или реставрацией древнерусского литературного языка домонгольской поры [1, с. 151], [2, с. 300], [3, с. 17], [4, с. 222-223]. Новые графико-орфографические нормы в русской письменности складываются в
XV веке, захватывают весь XVI век и находят отражения в рукописях более позднего периода, XVII-XVIII вв.
На наш взгляд, во второй половине XV века происходило не второе южнославянское влияние на русское письмо, а реставрация графических и орфографических норм XI-XII вв., поэтому памятники письменности, написанные с середины XV века и в
XVI веке, следует рассматривать как рукописи, в которых нововведения в области графики и орфографии связаны с архаизацией древнейшего русского литературного языка.
А. И. Соболевский еще в 1894 г. отметил, что «между половиною XIV века и половиною XV века русская письменность подпала под очень сильное влияние южнославянской письменности» [5, с. 8]. Однако, по мнению Л. П. Жуковской, новые графико-орфографические нормы «складывались веком позднее, то есть во 2-ой половине не XIV, а XV века и захватывали XVI век, а не завершались в 1-й половине XV» [1, с. 145]. Вслед за Л. П. Жуковской, М. О. Кочетова на материале двух рукописных источников определяет другие временные рамки. Она считает, что «изменения, происходившие в русской графике и орфографии в средневековый период, могут быть отнесены к XVI веку» [6, с. 243].
Для анализа привлекаются два житийных списка, написанных в XVTI-XVTII вв.: «Житие Игнатия Вологодского» и «Житие Игнатия Ломского (Вологодского)». Оба списка находятся в фондах Российской национальной библиотеки: «Житие Игнатия Вологодского» (далее - ЖИВ) собрание Погодина, №647, в рукописи занимает листы 182-204, последняя четверть XVII или начало XVIII в. [7, с. 3], [14]; «Житие Игнатия Ломского» (далее - ЖИЛ) собрание Колобова №643, само житие и чудеса преподобного Игнатия расположены на листах 64-76 об., похвальное слово Игнатию Вологодскому чудотворцу написано на листах 34-63 об., датировано 1-й половиной XVIII века [7, с. 3], [19].
Преподобный Игнатий Вологодский (благоверный князь Иоанн Угличский) родился около 1480 г. Он был сыном угличского князя Андрея Васильевича Большого, внук Василия II Темного и племянник великого князя Ивана III. Удельного князя Андрея Васильевича, по подозрению в измене, великий князь Иван III, старший брат его, приказал схватить вместе с сыновьями Иоанном и Димитрием, заковать и посадить в тюрьму в г. Переяславле. Через три года князь Андрей Васильевич умер в заточении. По преданию, сыновей его перевели в Белозерск, а затем в Вологду, где они так и томились в тюрьме долгие
годы, так и не получив свободы. Как сказано в житии, Иоанн, с детства религиозно одаренный, духовно укреплял брата, утешал его мыслью, что даже темница и оковы могут «полезная душамъ нашимъ творити». Прожив более тридцати лет в оковах, без света и чистого воздуха, смиренно подвизаясь в молитве, Иоанн умер 19 мая 1522 г. Перед смертью по его просьбе игумен Спасо-Прилуцкого монастыря постриг его «в иноческий образ» и дал ему имя Игнатий. Сразу после кончины инока Игнатия последовали знаки того, что «Богъ прославляющихъ его про-славляетъ». Как отмечено в житии, от мощей Игнатия «многа исцеления бываютъ приходящимъ с верою и до сего дни». Точное время общерусской канонизации Игнатия неизвестно. Он стал почитаться сразу после кончины как местный вологодский святой. Включен Игнатий Вологодский также в пантеон угличских святых как благоверный князь Иоанн Угличский [7, с. 50].
Преподобный Игнатий Ломский - вологодский святой XVI века. Сведения о нем скудны. По преданию, свой монашеский путь он начал в Спасо-Прилуцком монастыре, потом перешел в Кирилло-Белозерский. Преподобный Игнатий вышел из монастыря на подвиг уединения, поселился на берегу речки Даровицы, недалеко от ее впадения в реку Сару. Со временем на том месте он основал пустынь. Житие называет святого преподобным Игнатием Сарским чудотворцем, а также Игнатием с Лому, по названию ближайшего к пустыни села Спас-Лом. В житии сказано, что дата преставления преподобного Игнатия 28 декабря 1591 г. [7, с. 62].
Для анализа некоторых графических и орфографических особенностей привлекаются два разновременных жития. Писцы продолжали писать по нормам русской орфографии Х^Х^ в., как показывают данные некоторых рукописных источников XVII-XVIII в.
Как отмечает В. В. Иванов, буква а пишется «после согласных любого происхождения, кроме Ц]...; после гласных, Ц] и в начале слова - и» [8, с. 31]. В житиях XV века в начале слова употребляется только буква и [9, с. 49]; в наших списках также: иш (183), иже (186 об.), ибиса (201 об.), рад^АСА, исти (203), иБленна (191 об.), но в сложном слове после гласной буквы а - но/БОАБленном^ (199) - ЖИВ; икоже (68), исти (69), изыкобл (75 об.), иростУ'ю (49 об.), ирАСА (70), редко встречается а - АрАСА (67 об.) - ЖИЛ.
В житиях XV в. после букв гласных используются все варианты графемы и - а - а [9, с. 52], в исследуемых списках только буква А, как и в современном церковнославянском языке: дЬт'цкУа (183), полезнлА (184 об.), б' дшмы сбоа (191), н^кла (192), про^ешА (195), зл^и^ла (197 об.), гллголемыА длрУ'А (199 об.), 6а (201 об.) - ЖИВ; южьш'А болости (64), гл^Та (64 об.), стр^А (66), мног'А люди, многиа люди (75 об.),
возвода^да (39 об.), мног'Та, клпА (46), случаи употребления графемы и единичны: Т'гнатТ'и (75) - ЖИЛ.
В рукописях первой половины XV в. буква ш пишется только в начале слова, после букв согласных почти не встречается. В памятниках письменности всех жанров последней трети XV века букву ш уже пишут не только в начале слов, но и после согласных букв [9, с. 48]. Как показывают данные исследуемых житий, в письменности XVII и XVIII веков «омега» постоянно пишется после букв согласных как в корнях слов, так и в окончаниях, однако употребление данной графемы ненормированно: ууглсцкаго (182 об.) и оуглецкагш (184), егш (182 об.) и его (196 об.), каш, икш, мшжсмй (183), ршд^ (183 об.), св-Ъдшша (184), апостшли, такшжс (186 об.), достшйни (187), мншжсство, сокшромй (189 об.), псрвагш (188 об.), нсдЬгшмй (190), мншгими (191 об.), сршдникй (197 об.), гр-хшвй (203 об.) - ЖИВ; шногш (34), ш гр-Ъс-хй шкдан'ство (34 об.),
г*
сновшмй (45), егш (46), храмшвй (49) - ЖИЛ.
В современном церковнослаянском языке ш пишется в словах, заимствованных из греческого языка: каншнй; в словах икш, такш, уукш; в окончании родительного падежа множественного числа -швй существительных 1-го склонения: во в-Ъки в-Ъкшвй; в окончаниях родительного падежа единственного числа полных форм прилагательных и местоимений мужского и среднего рода: всликагш, нДшсгш [10, с. 238]. Такая норма употребления графемы ш формировалась в русской письменности с XV века, о чем свидетельствуют примеры из наших текстов.
В конце XV в. в русских рукописях всех жанров стало нормированным употребление вариантов буквы «ук»: диграф оу писцы используют часто в начале слов, после букв согласных широкое применение находит графема ^ [9, с. 42]. То же мы можем наблюдать и в исследуемых житиях XVП-XVШ вв.: ууглсцкаго, уучити, в раз^мй, (182 об.), оугодити, с^ст^ (183), у оца, ршд^ (183 об.), ГОлЬчи (184 об.), состою (185), нсд^гшмй (190), у вссмилости/вагш (190 об.), у
ш-*
егоргТА/ стагш (192), у спаса (198 об.), угодник^ (204) -ЖИВ; р^скТА страны (66 об.), в дом^ (75 об.), узаконисА, глубиною (37 об.), ут^шснТе (39 об.), к нсм^, ко источник^, утвсржсна (40 об.), поучснТ^мй (42 об.), учснТА (43), младоумнымй (44 об.), нс закЬд^тй (45) -ЖИЛ. Такая норма употребления букв у / ^ характерна для церковнославянского языка [10, с. 239].
В орфографии церковнославянского языка буква 8 «зело» встречается лишь в словах: эвЪрь, эв-ЪздД,
/ .. / \ /V | \
5СЛ1С, элакй, эло, 5М1И, эЪлш, а также в производных от них [10, с. 238]. Такая традиция начала складываться
еще с XV в. и утвердилась в рукописных и старопечатных книгах XVП-XVШ вв. Так, в исследуемых списках буква э отмечена в следующих примерах: Э-Ълш (203) - ЖИВ; элошкра/зснй (67 об.), эл-Ъ (70), Элокы (49 об.), нсэлокТ'е (50), эЪло (71, 45 об.), ЭвЪзда (51) - ЖИЛ.
В церковнославянском языке так же, как и в рукописях XI и XV вв., употребляются буквы ^ «кси» и 4 «пси», которые пишутся только в грецизмах в соответствии с греческими буквами [10, с. 239]. В исследуемых житиях эти буквы тоже встречаются в заимствованных из греческого языка словах: со/ ^алмы (190), а/лс^ан'дра (192) - ЖИВ; ^алмы двдвы (69 об.), но в славянских словах буква 4 заменяется на звуковое сочетание пс: гла и псомй лаА и иными животными (69) - ЖИЛ.
В современном церковнославянском языке слово агглй пишется под знаком титла и означает «ангел», сочетание гг читается как [нг], однако слово аггслй в значении «злой дух» пишется полностью, без знака титла, сочетание гг произносится как [гг] [10, с. 29]. В исследуемых житиях отмечено написание слова только как агглй, под знаком титла, злой дух называется в агиографической литературе другими словами: и пострижс егш во иночсскТ окразй, и нарсчс има ¿м^ игнатТ'е, и по ссмй и в' схим^ совсршилй егш. и к^ рДд^АсА и всссласа во об
раз- ДггльстЪм' (188) - ЖИВ. В
списке
ЖИЛ отмечены следующие примеры употребления
V ^ , , ,
слова агглй и производных от него: исполнь сладости кжсствсныхй словссй агглскТА пи'^и. пи'^ю уко лггльск^ю (36); поживс на зсмли лггльскимй житТ'смй (39); и во
V .. 1 / V / 1/ ' ' .. , . ^ ~ ,
иночсск1и шклскй окразй, пачс жс аггльши (42 об.).
Выводы.
Вологодские жития явились важным источником для изучения русской графики и орфографии позднего периода русской письменности. Данные исследуемых памятников показывают, что графические и орфографические особенности, которые отмечены нами в текстах рукописей XVП-XVШ веков, начали складываться еще во второй половине XV века. Если в XV веке употребление некоторых букв можно рассматривать как нововведения, то в XVП-XVШ вв. написание «дуплетных» и греческих букв у/^, и/а, о/ш, э, в богослужебной и агиографической литературе становится уже нормой, которую соблюдают в современном церковнославянском языке.
Литература
1. Жития Игнатия Вологодского, Игнатия Ломского, Герасима Вологодского и Кассиана Угличского / под ред. А. С. Герда. - СПб., 2008.
2. Жуковская, Л. П. Грецизация и архаизация русского письма 2-й пол. XV - 1-й пол. XVI в. (об ошибочности понятия «второе южнославянское влияние») / Л. П. Жуковская // Древнерусский литературный язык в его отношении к старославянскому. - М., 1987. - С. 144-176.
3. Иванов, В. В. Фонетика / В. В. Иванов // Древнерусская грамматика XII-XШ вв. - М., 1995.
4. Кочетова, М. О. О проблеме второго южнославянского влияния в русской письменности (на материале Жития князя Феодора Ярославского» / М. О. Кочетова // Церковнославянский язык: история, исследование, преподавание: Материалы I Междунар. науч. конф., 28-30 сент. 2004 г. - М, 2005. - С. 235-245.
5. Ларин, Б. А. Лекции по истории русского литературного языка (X - сер. XVIII вв.) / Б. А. Ларин. - М., 2005.
6. Ненашева, Л. В. Графические и орфографические особенности памятников русской письменности XV века / Л. В. Ненашева. - Архангельск, 2010.
7. Панин, Л. Г. История церковнославянского языка и лингвистическая текстология / Л. Г. Панин. - Новосибирск, 1995.
8. Плетнёва, А. А. Церковнославянский язык / А. А. Плетнева, А. Г. Кравецкий. - М., 2006.
9. Worth, D. Так называемое «второе южнославянское влияние» в истории русского литературного языка / D. Worth // Резюме докладов и письменных сообщений: IX Международный съезд славистов (Киев, сентябрь 1983 г.). - М., 1983. - С. 222-223.
10. Соболевский, А. И. Южнославянское влияние на русскую письменность в XIV-XV веках / А. И. Соболевский. - СПб., 1894.
УДК 811.161.137
М. Е. Новичихина
Воронежский государственный университет
О НЕКОТОРЫХ СПОСОБАХ ПРИДАНИЯ НАГЛЯДНОСТИ РЕЗУЛЬТАТАМ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ТОВАРНЫХ ЗНАКОВ
Работа посвящена проблеме лингвистической экспертизы товарных знаков и поиску путей оптимизации этой процедуры. Постулируется необходимость ассоциативного анализа сопоставляемых товарных знаков. На конкретных примерах описываются пути придания наглядности (и, как результат, убедительности) результатам ассоциативного исследования. Изложенные в статье материалы апробированы автором в ходе проведения целого ряда лингвистических экспертиз товарных знаков.
Лингвистическая экспертиза, товарный знак, сходство до степени смешения, ассоциативное сходство, ассоциативный эксперимент, ассоциативное поле.
The paper is devoted to the problem of trademark's linguistic expert examination and the ways of optimization of this process. The work claims the necessity of associative analysis of compared elements. The ways of visual representation and provision of deci-sivity of the results of the trademark's linguistic expert examination are described. The information represented in the article is tested by the author in the course of a series of trademarks' linguistic expertises.
Linguistic expert examination, trademark, confusing similarity, association similarity, association experiment, associative domain.
Введение.
В последние десятилетия все более востребованным оказывается проведение так называемой лингвистической экспертизы. Лингвистическая экспертиза трактуется как направление прикладной лингвистики и как составная часть судебной лингвистики [1]. На практике встречаются самые разнообразные виды лингвистической экспертизы: авторовед-ческая экспертиза (или экспертиза по установлению авторства текста), экспертиза рекламного текста на предмет нарушения Закона о рекламе, экспертиза текста СМИ на предмет нарушения чести и достоинства, экспертизы аудиозаписей и т. п.
Основная часть.
Одним из видов лингвистической экспертизы является экспертиза товарного знака. Заметим, что в настоящее время основная часть научных публикаций, посвященных проблемам лингвистической экспертизы, связана с методикой анализа конфликто-генных и рекламных текстов. Вопросы же лингвис-
тической экспертизы товарных знаков практически не обсуждаются. Между тем, лингвистическая экспертиза товарного знака в целом ряде случаев приводит эксперта к неоднозначным выводам, что становится причиной многократных оспариваний ее результатов и длительным судебным тяжбам.
Данная работа посвящена обсуждению трудных случаев подобной экспертизы и нацелена на поиск путей оптимизации этой процедуры, а также на поиск способов объективации ее результатов. Поставленная цель обусловлена тем, что задача эксперта лингвиста, выполняющего экспертизу товарного знака - не только и не столько представить итоговое заключение, сколько сделать его убедительным и неоспоримым для адресата (в нашем случае - судьи).
Очевидно, что объектом исследования обсуждаемого вида лингвистической экспертизы является так называемый товарный знак.
Действующее законодательство определяет товарный знак как обозначение, служащее для индивидуализации товаров юридических лиц или индиви-
