CC BY
115
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
УДК 1(091)
Мартьянов Е.Ю. (ТГПУ им. Л.Н. Толстого) Тел.: (4872) 35-74-37; e-mail: e_martianov@yahoo.com Якимова Е.Г. (ТГПУ им. Л.Н. Толстого) Тел.: (4872) 35-74-37; e-mail: helena183@yandex.ru
ОПЫТ АНАЛИЗА КАТЕГОРИЙ «ДОБРО» И «ЗЛО» В ФИЛОСОФИИ Л.Н. ТОЛСТОГО В СВЕТЕ ИДЕЙ НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ЭТИКИ
Статья представляет собой опыт анализа категорий «добро» и «зло» в философии Л.Н. Толстого через призму неклассической этики. Система неклассической этики в работе реализуется через идею В.Н. Назарова о «неаристотелевской» этике порока. Авторы статьи предпринимают попытку проекции инструментария исследователя неклассической этики на корпус текстов и дневников Л.Н. Толстого.
Ключевые слова: Л.Н. Толстой, добро и зло, Е.Д. Мелешко, В.Н. Назаров, А.И. Титаренко, этика теней, чувственный интуитивизм, этика порока, неклассическая этика, антиидеи.
Личность и наследие Л.Н. Толстого в мировой культуре имеют огромное значение. Нельзя не согласиться с тем фактом, что имя Толстого знают и помнят на всех континентах и во всех концах земного шара. По прошествии более ста лет после смерти этого выдающегося писателя и философа, его творчество вызывает широкий отклик в самых разных научных и творческих кругах. Значение Л.Н. Толстого для гуманитарной мысли России огромно: Ясная Поляна давно уже стала местом оживленных конференций и творческих встреч писателей, философов и исследователей наследия великого мыслителя, регулярно проводятся научные конференции общероссийского и международного уровня, посвященные исследованию наследия Толстого. Можно говорить о целых научных школах, сложившихся в ходе изучения наследия писателя. Сфера исследования толстоведения огромна: лингвистика, литературоведение, искусствоведение, философия, этика, - изучают наследие Л.Н. Толстого уже давно, тогда как исследования творчества писателя такими молодыми науками как психолингвистика, лингвокультурология, психосемантика, - подчеркивают интерес к творчеству писателя у молодой, передовой научной мысли.
С чем связан подобный факт, в чем причина актуальности наследия Л.Н. Толстого для современной науки? Для того, чтобы ответить на эти вопросы, необходимо рассмотреть феноменологию современного искусства, создаваемых им образов, а также механизмы объективации явлений действительности.
Нельзя не согласиться с тем фактом, что личность Л.Н. Толстого всегда была актуальна в культурно-творческом пространстве, независимо от
художественного метода и исторического времени. Сейчас, когда наследие Л.Н. Толстого успешно пережило постмодернизм, мы можем говорить о проявлении интереса к личности этого мыслителя у всего творческого авангарда метамодернизма. «Метамодернизм» [1] , «постпостмодернизм» [2, с. 467], «гипермодернизм» [3, с. 44] - это разные названия современного эстетического направления, пришедшие на смену постмодернизму и декларирующее в своих произведениях отказ от методологии постмодернизма, переход на качественно новый уровень философии и искусства. В.Н. Назаров, выдающийся исследователь отечественной этики, определяет метамодернизм как искусство гиперреальности, кардинально изменяющее, в отличие от постмодернизма, связи между автором, читателем и текстом. Эстетика как теория восприятия, продуцирует формы восприятия действительности, формы восприятия мира. Искусство, выступающее как наиболее удачная форма восприятия реальности, образует особую информационную гиперреальность, гипертексты, гиперобразы. Обращаясь к мнению В.Н. Назарова, необходимо отметить, что морфема «гипер», общая для всех слов, семантически определяет некое излишество. Определяя семантическое содержание понятия, можно сделать вывод о том, что гиперреальность выступает как объект, познание которого может осуществляться лишь эстетическим, не научным восприятием. Гиперреальность содержит в себе образы искусства, являющиеся отражением первичных парадигмальных технообразов.
Конструктные единицы системы метамодернизма, выстроенной В.Н. Назаровым, в полной мере отвечает современному положению дел в социокультурной действительности. С уверенностью можно говорить об особой информационной реальности, продуцируемой современным информационным обществом. Информационным обществом можно считать систему, где главными продуктами отношений и обмена становятся информация и виртуальные коммуникации [См.: 4]. Интернет, глобальная сеть, которую можно считать материальной моделью гиперреальности, основывается именно на понятиях гипертекста и гиперобраза. Гипертекст - как потенциально бесконечный информационный контейнер, можно считать точкой входа в гиперреальность. Искусство в таком понимании служит «воротами» в гиперреальность, формируя и представляя особый характер мышления, мышления образами. К подобной мысли приходит В.Н. Назаров, анализируя работу М. Хайдеггера «Конец философии и новая задача мышления» [5]. Для метамодернизма как специфического эстетического метода становится главным не инсталляция (представление) вещи, но «проживание» вещи, мышление ею. В этом и заключается кардинальное различие художественных методов постмодернизма и метамодернизма. Эстетика метамодернизма воспринимает философию не как область знания, но как совокупность методов, с помощью которых можно «прожить» объект, внести его в круг мышления субъекта.
Здесь требуется задать один из основных проблемных вопросов исследования: как философия Л.Н. Толстого остается актуальной современному состоянию науки и искусства? Прежде всего, следует отметить тот факт, что наследие Л.Н. Толстого в информационном обществе воспринимается уже не
как совокупность литературных, философских произведений, дневников и т.д., но как особая гиперреальность, проникнуть в которую можно лишь «проживая» ее. При таком подходе корпус произведений Л.Н. Толстого перестает восприниматься как совокупность текстов, содержащих авторские интенции, которые могут быть разгаданы, расшифрованы, логически доказаны исследователем. В метамодернизме можно говорить о гипертексте Л.Н. Толстого как особых «воротах» в гиперреальность первичных технообразов, прожитых автором. Особенность гипертекста - бесконечное многообразие смыслов, которые добавляет каждый читатель в гиперреальность, проживая ее. В этом тезисе раскрывается фигура Л.Н. Толстого в искусстве, философии и науке XXI века. Гиперреальность Л.Н. Толстого позволяет «прожить», «промыслить» технообразы, конструктные единицы парадигмы знания.
XXXIV Международные Толстовские чтения «Наследие Л.Н. Толстого в гуманитарных парадигмах современной науки», проходившие в ТГПУ им. Л.Н. Толстого 8 сентября 2014 года, еще раз подчеркнули тезис о том, что личность и творчество Л.Н. Толстого всегда останется источником идей для молодых и выдающихся исследователей [6]. Одним из знаковых событий чтений стало выступление на первом пленарном заседании одного из ведущих исследователей этики Л.Н. Толстого, Е.Д. Мелешко, с темой доклада: «Опыт «семейного зла» в творчестве Л.Н. Толстого» и его последующая публикация в материалах конференции. [7, с. 14-26]. С уверенностью можно говорить о том, что исследование Е.Д. Мелешко представляет собой именно опыт «проживания», мышления гиперреальностью Л.Н. Толстого. «Семейное зло» в докладе выступает как гипертекст, точка входа в гиперреальность, содержащую технообразы добра и зла, которые «проживает» Е.Д. Мелешко в своем исследовании.
Качественно новый характер исследования, актуальность и системный характер доклада оказали решающее влияние на нас в стремлении создания опыта анализа гипертекста Л.Н. Толстого при помощи инструментов и методологии неклассической этики. Идея неклассической этики родилась в советской философии в 60-х годах XX века в трудах известного советского философа А.И. Титаренко и его ученика В.Н. Назарова [7]. Проспект «неклассической» этики Титаренко-Назарова рождался под влиянием таких трудов, как «Структуры нравственного сознания» (1974), «Антиидеи» (1976), где А.И. Титаренко последовательно развивал идею чувственной интуиции. В определенной мере чувственный интуитивизм Титаренко отражал первоначальную идею «неаристотелевской» этики, определяя антиидеи как «тени» философии, искажающие технообраз первоначальной идеи. Таким образом, концепция неклассической философии морали произошла из «этики теней» А.И. Титаренко. Логика рассуждения определяла начальную единицу исследовательской парадигмы неклассической этики не как категорию добродетели, но как категорию порока [8]. Подобная логическая конструкция основывалась на системе чувственной интуиции Титаренко, где чувства выступали как отблеск пламени идеи, искажающих ее первоначальный образ. Объясняя подобную зависимость через аллегорию Платона о пещере, мы
можем представлять чувства как тени, следование которым и создает порок. Именно термин «порок» использует ученик А.И. Титаренко В.Н. Назаров, продолжая разработку системы «неаристотелевской» этики, то есть такой философии морали, где в основе парадигмы лежит не добродетель, но порок.
Что же объединяет наследие Л.Н. Толстого и неклассическую этику? Прежде всего, необходимо отметить, что расширение поля исследования можно осуществить через расширение методологии и применение исследовательского инструментария на корпус текстов Л.Н. Толстого. Подобным образом осуществлял свой анализ и А.И. Титаренко, исследуя в «антиидеях» гипертекст Ф.М. Достоевского. Технообразы идеи и антиидеи раскрывается через анализ сцены встречи Дуни и Свидригайлова из романа «Преступление и наказание» [9, с. 282-283]. Содержанием идеи здесь изначально выступает мотив семейной любви, но чувства, которыми охвачена Дуня, совершенным образом изменяют ее первоначальный замысел. Здесь мы можем наблюдать своеобразный опыт погружения в гипертекст Достоевского, попытку «проживания» технообразов идеи и ее тени, антиидеи, исследователем.
Подобный опыт исследования может быть перенесен на гипертекст Л.Н. Толстого. Реализация текстового анализа, экстраполяция конструктных единиц неклассической этики на гипертекст Л.Н. Толстого может существенно расширить теоретическую и практическую базу неклассической этики, а также определить качественно-новую точку входа в исследования философии морали Л.Н. Толстого.
При реализации нашего исследования определим конструктные единицы неклассической этики, сформировав определенную модель, которую будем применять для исследования гипертекста. Фундаментом данной модели будет являться оппозиция технообразов идеи и антиидеи. Технообраз, аппелируя к мнению В.Н. Назарова, мы понимаем как первообраз идеи, ее идеальное представление. Отношения данной оппозиции требуют дополнительного комментария: антиидея выступает как образование, в своей основе имеющее содержание изначальной идеи, но измененное кардинальным образом. Здесь удачен пример аллегории костра, предложенный В.Н. Назаровым. Идеей выступает пламя костра, тень, или антиидея, определяется как колебания ветра, которые сбивают пламя, отклоняя его в сторону.
Попытка проекции оппозиции технообразов идеи и антиидеи на философию морали Л.Н. Толстого приведет к сравнению данных категорий с гиперобразами добра и зла в этике Толстого. Подобную проекцию мы можем наблюдать в исследовании Е.Д Мелешко, посвященном «семейному злу» в творчестве Л.Н. Толстого.
Основная авторская интенция - зло в философии Л.Н. Толстого напрямую зависит от добра. Обращаясь к цитированию Л.Н. Толстого, необходимо отметить, что «зло - есть непонятое добро». Таким образом, совмещение категорий идеи и антиидеи с категорией зла и добра в творчестве Л.Н. Толстого не только желательно, но и полезно, поскольку рассмотрение данных категорий, показывает, что они имеют одинаковую природу.
С уверенностью можно утверждать, что категория зла у Л.Н. Толстого напрямую зависит от добра, зло есть отражение добра, его иллюзия. Зло у Толстого искажает добро, так, например, человек может совершать грехи, но никогда не сможет полностью избавиться от них. Проецируя оппозицию чувственной интуиции на философию Л.Н. Толстого, можно утверждать, что зло, подобно чувствам искажает первоначальную идею добра, определяя отклонение от технообраза добра как неизбежное, можно говорить лишь о большой или меньшей степени отклонения. Рассматривая философию Л.Н. Толстого как систему, можно говорить о том, что категория зла аккумулирует в себе грехи, суеверия, соблазны, - понятия, которые могут трактоваться через чувственное содержание. Благо жизни, по Толстому, есть освобождение от грехов. Цель человеческой жизни становится борьба со злом, стремление к технообразу добра, возможность взгляда на зло, как на иллюзию добра. Необходимо отметить, что добро и зло тесно взаимосвязаны в философии Л.Н. Толстого, ведь без зла, нет и борьбы с ним, нет и радости от преодоления грехов, нет и познания добра. Вся суть учения Л.Н. Толстого о грехах, есть доказательство идеи о том, что зло является «фундаментом» для появления добра. Данный тезис позволяет ответить о сущности философии «непротивления злу», так значимой для наследия Л.Н. Толстого. Непротивление, в понимании Л.Н. Толстого, становится средством понимания природы зла, познания зла, разрушение его иллюзорности и превращения его в добро. В какой-то мере мы можем говорить о специфической теории зла Толстого: познание зла, открытие его истинной природы, разрушение иллюзий есть познание первичного технообраза - добра.
В данном контексте мы с уверенностью можем сказать о прозорливости мысли В.Н. Назарова, который определяет неклассическую этику именно как философию порока. Познание добра, невозможно без познания зла. Именно поэтому, развитие идеи анатомии порока В.Н. Назаровым определило фундамент и конструктные единицы неклассической этики. Впервые подобная концепция неклассической этики была представлена в работе А.И. Титаренко «Антиидеи», где данное понятие имело имплицитную семантику тени идеи, порока добродетели. Логика рассуждения позволяет нам говорить о возможности проекции системы неклассической этики на философию морали Л.Н. Толстого. Дав развернутое теоретическое обоснование подобной проекции, перейдем к ее практической реализации. Обращаясь к мнению В.Н. Назарова, необходимо отметить, что восприятие (отражение) реальности наиболее продуктивно лишь через искусство. Здесь мы можем говорить о специфическом свойстве авторского сознания - культурно-творческом преобразовании действительности. В прошлом, в ряде работ уже было сказано о языковых и литературоведческих особенностях этого явления. Сейчас же, обосновывая жизнеспособность и актуальность системы неклассической этики современной научной мысли, мы стремимся доказать необходимость исследования гиперреальности Л.Н. Толстого, которая содержит в себе технообразы добра и зла, идеи и антиидеи, добродетели и порока. Именно о мышлении первообразами говорил в своих поздних работах М. Хайдеггер,
постулируя отказ от мышления понятиями. Говоря о своеобразном «проживании» гипертекста, необходимо отметить, что последнее, по сути, невозможно без восприятия авторского сознания. Заметим, что авторское сознание в процессе культурно-творческого преобразования действительности неоднородно и представлено в гипертексты через субъектные формы репрезентации. Классифицируя эти формы, можно определить и автора, и лирического героя, и ролевого персонажа, и героя-маску. Субъектные формы репрезентации авторского сознания создают своеобразный гипертекст -совокупность информации, образов, идей, которые могут быть освоены читателем, который «проживая» их, добавляет в гипертекст новые смыслы, новые компоненты.
Как уже было сказано выше, основным инструментом изучения «анатомии порока» становится анализ гипертекстов, их репрезентирующих. К подобному методу прибегал и А.И. Титаренко, анализируя в «антиидеях» произведения Достоевского, которые перенасыщены чувственной символикой и запутывают этику до предела, порождая тем самым в гипертексте Ф.М. Достоевского моральный «карнавал теней». Ведущим этот метод можно считать и в работах В.Н. Назарова, который, блестяще совмещая в инструментарии лингвистический концептуальный и литературоведческий анализ, «проживает» произведение, определяя технообразы первоначальной парадигмы гиперреальности.
Реализуя анализ категорий добра и зла, добродетели и порока, идеи и антиидеи в пространстве гипертекста Л.Н. Толстого, исследователь неизбежно столкнется с необходимостью разграничения корреспонденции и художественных текстов. Стремление объединить гипертексты дневников и писем Л.Н. Толстого и его прозы берет свое начало от идеи Е.Д. Мелешко об «опыте семейного зла» в жизни писателя. Действительно, глубокий психологический анализ и рефлексия семейных отношений были присущи Л.Н. Толстому как в художественных произведениях, так и дневниках. В данном контексте необходимо вспомнить мысль А.И. Титаренко о том, что чем выше уровень социально-культурной компетенции человека, тем сложнее борьба «идей» и «антиидей», происходящих внутри личности. Проиллюстрируем данный тезис примером, избранным Е.Д. Мелешко для анализа «семейного зла» в жизни и творчестве Л.Н. Толстого.
Особенности отношений с сыном Львом подробно описаны Л.Н. Толстым в дневниках. В записях от 1907 года, Толстой приходит к выводу о том, что проблемы «отцов и детей», зависть, непонимание, неприятие сыновьями родителей, настигли и его семью. И в этом плане мы соглашаемся с мнением Е.Д. Мелешко, которая отмечает, что «семья всегда была и будет «онтологическим» центром любых общественных и личных потрясений и катаклизмов: войн, революций, измен, ссор, вражды так же, как и мира, любви, блага, радости...» [11]. Зависть сына, которую Л.Н. Толстой, описывает как переходящую в ненависть, вызывает в отце сложные чувства. С одной стороны, мы можем наблюдать чувство осуждения и неправоты в рефлексии Л.Н. Толстого: восприятие им отношений с сыном меняется, он подсознательно
видит в нем соперника (соблазны осуждения, неприятия, собственного величия). Здесь перед нами разворачивается противостояние идеи и ее «тени». Первоначальный технообраз семейной любви: отца и сына, проходя через чувства, изменяется совершенным образом: любовь превращается в зависть, осуждение, - отец и сын начинают воспринимать друг друга не как родственники, но как соперники.
Противостояние идеи и ее «тени» может быть так же проиллюстрировано на примере семейного романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина». Метафизической, духовно-нравственной любви и счастливой семье Кити Щербицкой и Константина Левина в композиции романа противостоит «плотская» эгоистическая любовь Анны Карениной и Алексея Вронского, которая не только не заканчивается браком, а наоборот, провоцирует Анну на измену и ненависть к мужу, уход из семьи и последующее самоубийство. Анна Каренина является в романе воплощением технообраза «плотской» любви с его страстями (ревностью, ненавистью и др.), пороками, раздражением, нетерпением и упорством, равнодушием к собственным детям, который является отблеском технообраза «метафизической», «семейной» любви, основанной на ценностях семьи и брака, добродетелях и духовно-нравственных идеалах. В этом отношении нам кажется уместным привести цитату отечественного ученого С.А. Никольского: «За этой духовно богатой и личностно наполненной метафизикой, конечно же, незримо стоят ценности семьи и дома. В русском мировоззрении, как это уже много раз показывали классики отечественной литературы до Толстого - дом - не просто общее теплое место. Это место, где согласованно перемещаются тела родственные, а души звучат в унисон. Без этого нет подлинного метафизического Дома. И для Толстого Дом - тот, который строят Левин и Кити, Дом любви и общего высокого духа...» [12]. Можно сказать, что этот теохнообраз демонстрирует идею дома, добра, идеал любви и семейных отношений Л.Н. Толстого. Это и есть тот самый первоначальный технообраз семейной любви, того, к чему должен стремиться каждый человек. Но это стремление может быть осложнено тем, что в рамках родственных связей часто возникают отклонения от «идеи любви» и разные нарушения принципов человечности и семейно-нравственных отношений (например, зависть сына к отцу, от которой страдал Л.Н. Толстой, ненависть к мужу и т.д.). Поэтому непротивление злу насилием, соединение разума и сердца, восприятие собственной жизни как части общечеловеческой идеи добра, помогали Л.Н. Толстому избежать отблесков пламени «антиидеи».
Литература
1. Vermeulen Т., van den Akker R. Notes on Metamodernism [Электронный ресурс] // Journal of Aesthetics and Culture. 2010. Vol. 2. URL: http://www.aestheticsandculture.net/index.php/iac/article/view/5677 (дата обращения: 02.09.2014)
2. Epstein M., Genis A., Vladiv-Glover. Russian Postmodernism. New Perspectives on Post-Soviet Culture. New York: Berghahn Books, 1999. 528 р.
3. Кутырев В.А. Культура и технология: борьба миров. М.: Прогресс-традиция, 2001. 238 с.
4. Саяпин В.О. Смысловые реалии гипертекста в виртуальной коммуникации // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2012. № 3. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/smyslovye-realii-giperteksta-v-virtualnoy-kommunikatsii (дата обращения: 30.09.2014).
5. Хайдеггер М. Конец философии и задача мышления [Электронный ресурс] // Сетевой философский журнал Vox. 2008. № 5. URL: http://vox-j ournal. org/content/vox5haidegger.pdf (дата обращения: 31.03.2014).
6. Наследие Л.Н. Толстого в гуманитарных парадигмах современной науки: материалы XXXIV Международных Толстовских чтений. Тула: Изд-во ТГПУ, 2014. 361 с.
7. Мелешко Е.Д., Назаров В.Н. Опыт «семейного зла» в творчестве Л.Н. Толстого // Наследие Л.Н. Толстого в гуманитарных парадигмах современной науки: материалы XXXIV Международных Толстовских чтений. Тула: Изд-во ТГПУ им. Л.Н.Толстого, 2014. С. 14-26.
8. Назаров В.Н. Неизвестные страницы советской этики: из творческого общения с А.И. Титаренко [Электронный ресурс] // Владимир Назаров: философия, этика, музыка, поэзия, эзотерика, религиоведение, теология: [персональный сайт]. URL: http: //vladimirnazarov.wix .com/vladimirnazarov#! untitled/c 1 cr9 (дата обращения: 22.09.2014).
9. Назаров В.Н. Лексикография порока [Электронный ресурс] // Владимир Назаров: философия, этика, музыка, поэзия, эзотерика, религиоведение, теология: [персональный сайт]. URL: http://vladimirnazarov.wix.com/vladimirnazarov#! untitled/c 1 cr9 (дата обращения: 22.09.2014).
10. Титаренко А.И. Антиидеи. Опыт социально-этического анализа. 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1984. 478 с.
11. Мелешко Е.Д. Христианская этика Л.Н. Толстого [Электронный ресурс] // Lib.ru: «Классика» : [сайт]. URL: http://az.lib.ru/t/tolstoj lew nikolaewich/text 1490.shtml (дата обращения: 24.09.2014).
12. Никольский С.А. Смыслы и ценности русского мировоззрения в творчестве Л.Н. Толстого [Электронный ресурс] // Институт Философии Российской Академии Наук: [сайт]. URL: http://iph.ras.ru/page16517660.htm (дата обращения: 05.10.2014).
Martyanov Ye.Yu., Yakimova Ye.G.
EXPERIENCE IN ANALYZING THE CATEGORIES OF «GOOD» AND «EVIL» IN PHILOSOPHY OF LEO TOLSTOY IN THE LIGHT OF IDEAS NONCLASSICAL ETHICS
The article contains experience in analyzing ethical categories of «good» and «evil» in Leo Tolstoy's legacy from the vision of nonclassical ethic. In paper the system of nonclassical ethic presents from the idea of V.N. Nazarov about
ryMaHMTapHbie BegoMOCTM Trny mm. fl. H. ToncToro
№ 3 (11), OKT*6pb 2014 r.
«nonaristotle» ethic of sins. The authors tryes to designing researcher's tools of nonclassical ethic to works of Leo Tolstoy.
Keywords: Leo Tolstoy, good and evil, E.D. Meleshko, V.N. Nazarov, A. I. Titarenko, ethic of shadows, sensual intuitionism, nonclassical ethic, «antiideas».
