CC BY
156
С.В. КИСЕЛЁВА
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ИНВАРИАНТА КАК СОДЕРЖАТЕЛЬНОГО ЯДРА МНОГОЗНАЧНОГО СЛОВА (на примере глагола партитивного отношения)
В последнее время бытует мнение, в соответствии с которым словарная статья (дефиниция) слова должна включать все элементы плана содержания языковой единицы. Наряду с этой точкой зрения проводятся исследования в сфере «семантической компактности», приводящие к возникновению гипотез в области выявления содержательного ядра как на уровне одного значения, так и на уровне многозначного слова.
Согласно первому направлению в дефиниции слова содержится не только ре-ференциональные сведения о лексической единице, но и коннотативные, коммуникативные и прагматические семы. Действительно, план содержания включает больше значений, чем это представлено в словарных статьях слов. Например, в труде А. Вежбицкой даётся достаточно полное описание денотативных значений некоторых слов для их различения [15, с. 33-37]. И.К. Архипов считает, что подобные гигантские дефиниции составлялись в ходе выявления реальных единиц хранения информации о словах в памяти, но они явно не подходят на эту роль. При всей очевидной избыточности таких определений убедительным противопоставлением может послужить «любое указание на какой-нибудь упущенный признак» [2, с. 15-19].
Для настоящего исследования важным представляется область сужения семантических элементов значения предикатов партитивной семантики (ППС) до минимально необходимых для выявления партитивных сем «части и целого». Поскольку язык постоянно стремится к экономии, то можно предположить, что единицы на уровне языка хранятся в ментальном пространстве словарного состава человека не в виде развёрнутых словарных дефиниций, а в более компактном виде. Содержательное ядро (интенсионал) на уровне отдельного значения предиката партитивной семантики должно предполагать сужение семантических компонентов до минимально необходимых (устойчивых, центральных). При этом значение «части и целого» должно быть максимально узнаваемым.
Необходимо отметить развиваемую рядом лингвистов (С.Д. Кацнельсон,
В.А. Серебренников) концепцию А.А. Потебни о ближайшем и дальнейшем значениях. А.А. Потебня считает, что значение слова включает «две различные вещи», одну из которых он называет «ближайшим», принадлежащую области языкознания, другую - «дальнейшим», составляющую предмет других наук. Но только одно ближайшее значение имеет реальное содержание мысли во время ее произнесения [10, с. 19-20]. При произнесении слова сознание человека не сфокусировано на совокупности всех признаков слова, так как для этого требуются время и умственная работа мозга. По мнению автора, вне контекста слово выражает не всё содержание, а только один существенно
необходимый признак. Это он называет ближайшим значением, которое вместе с игрой воображения делает доступным для говорящего и слушающего понимание друг друга. Ближайшее (или объективное) значение А.А. Потебня называет «народным», так как считает, что люди, принадлежащие к одному народу, имеют сходные мысли. Дальнейшее значение является субъективным. Из личного (персонального) понимания возникает высшая объективность мысли, научная, но не иначе как при посредстве народного понимания, т.е. языка и средств, сознание которых обусловлено существованием языка [11, с. 120-124].
Таким образом, ближайшее значение представляет собой форму, в которой нашему обыденному сознанию представляется её содержание. При этом под внутренней формой слова подразумевается отношение содержания мысли к сознанию. Она даёт возможность увидеть, как собственная мысль представляется человеку. По мнению А.А. Потебни, этим можно объяснить, почему в языке могут быть много слов для обозначения одного и того же предмета и, наоборот, одно слово может обозначать разнородные предметы. Кроме того, он считает, что иногда невозможно выделить в каком-то понятии единственный наиболее существенный признак. Поэтому, вероятно, в основе значения лежит не один, а минимально возможное количество признаков. Автор считает, что семантика слова, фиксируемая в словаре как ближайшее значение слова, является вторичной и производной по отношению к знанию о мире, являющемуся дальнейшим значением [11, с. 124].
Положение о «народности» значения упоминается и в наши дни. В связи с этим С.Д. Апресян проводит разграничения формальных и содержательных понятий. К формальным он относит минимум наиболее общих и в то же самое время наиболее характерных отличительных признаков, необходимых для обозначения и распознания предмета. «В формальном понятии подытоживается главное из того, что нужно знать о предмете, но именно поэтому всякий новый шаг в познании предмета выводит за пределы такого понятия» [7, с. 20]. Что касается содержательного понятия, то оно отличается от формального не только по содержанию, но и по форме. Оно охватывает новые стороны предмета, его свойства и связи с другими предметами. Подобные понятия у людей могут оказаться разными вследствие индивидуального опыта, уровня образования, одарённости и т.д. [7, с. 20]. Иными словами, содержательное понятие
С.Д. Кацнельсона совпадает с дальнейшим значением А.А. Потебни.
Критикуя данный подход, Н.И. Кондаков и И.А. Стернин предполагают, что в одном значении не могут быть сосредоточены одновременно два понятия. Они считают, что формальное понятие является дефиницией понятия, перечислением существенных признаков, в то время как содержательное понятие представляет собой систему знаний, которые представляют совокупность суждений о предмете, ядром которых являются суждения о его существенных признаках. С точки зрения Н.И. Кондакова, в формальном понятии нет ничего «формального», оно показывает существенные признаки и относится к содержательному, как часть к целому, поэтому нельзя говорить о самостоятельном существовании
формальных и содержательных понятий как мыслительных единиц [8, с. 460]. Отсюда следует, что два данных понятия должны нести разный стилистический потенциал: вероятно, в формальном понятии нет научности, а содержательное понятие нехарактерно для обыденного мышления.
По мнению Ю.Н. Караулова, сначала происходит изменение дальнейшего значения слова, затем компоненты этого обогащённого значения проникают на уровень семантики и частично отражаются в изменении ближайшего значения. «Зарегистрированная языковой семантикой информация отражает незначительную часть знаний о мире, а в ряде случаев может отражать их искаженно» [6, с. 168-170].
Всё еще нерешённым остаётся вопрос об ограниченном количестве семантических компонентов в составе значений. Одни лингвисты пытаются ограничить количество компонентов путём сокращения значений. Другие исследователи полагают, что это количество не может быть лимитировано, а это означает, что значение не может быть описано исчерпывающим набором семантических компонентов, в то время как сам семантический компонент является ядерным, допускающим дальнейшее членение элементов значения [12]. Так, многие лингвисты указывают на чрезвычайную сложность подобных операций внутри лексико-семантических вариантов (ЛСВ).
Ядро значения слова как семантему, семантическую категорию, семантический компонент или признак (сему) (как отражение различительной черты) выделяет В.Г. Гак. В плане выражения семантеме соответствует лексема. В семантической структуре значения слова он различает архисемы, дифференциальные семы и виртуэмы (потенциальные семы). Например, архисема «транспортное средство» выделяет признаки, свойственные целому классу объектов: автобус, поезд, самолёт и т.д. Архисема может стать дифференциальной семой по отношению к семам более высокого уровня (например, «ехать» и «говорить» обладают архисемой «действовать»). Ядру значения слова соответствуют дифференциальные семы, существенно отличающие семантему одного (данного) слова от другого. Потенциальные семы отражают второстепенные, зачастую нерелевантные признаки предмета, различного рода ассоциации, с которыми данный предмет реально ассоциируется в сознании коммуникантов. В обычном употреблении слова они уходят на задний план, их функционирование связано с появлением переносных значений у слова [5, с. 13-14].
М.В. Никитин выделяет понятие интенсионала, приближённого к минимально необходимому содержательному ядру. Под интенсионалом понимается содержательное ядро лексического значения, «структурированная совокупность семантических признаков, конституирующих данный класс денотатов. Наличие их считается обязательным для сущностей данного класса, точнее - с учётом вероятностной природы мира и его сущностей, - их прежде всех других признаков связывают с данным классом. Интенсионал - то же, что содержание понятия о классе в логике. Именно интенсионал лежит в основе мыслительных и речевых операций по классификации и именованию денотатов» [9, с. 109]. Например, все матери являются женщинами - родительницами, эти два признака (родитель и женский пол), связанные родовидовой зависимостью, составляют интенсионал
слова «мать» в его прямом значении. Импликационал - периферия семантических признаков, окружающих это ядро.
С точки зрения М.В. Никитина, семантические признаки в интенсионале распадаются на две части, связанные родовидовым (гипергипонимическим) отношением. Родовая часть интенсионала называется гиперсемой (архисемой), а видовая часть - гипосемой (дифференциальными признаками). Так, он приводит пример, связанный с девочкой, где интенсионалом является ребёнок женского пола, гиперсемой - понятие ребёнка, а гипосемой - понятие о женском поле.
Признаки не существуют порознь, но связаны многообразными связями и зависимостями. В силу этого одни признаки заставляют помыслить о других с большей или меньшей необходимостью. Равным образом интенсиональные признаки могут с необходимостью или вероятностью имплицировать наличие или отсутствие других признаков у денотатов данного класса. Автор считает, что по отношению к интенсионалу, т.е. ядру значения, совокупность таких имплицируемых признаков образует импликационал лексического значения (ЛЗ), т.е. периферию его информационного материала. Информация о денотате, которую слово несёт в тексте, складывается из двух частей: непременных интенсиональных признаков и некоторой части импликациональных признаков, актуализируемых контекстом.
По мнению автора, импликация признаков может быть жёсткой (обязательной, необходимой), высоковероятностной, слабой (свободной) и отрицательной. В первых двух случаях интенсионал значения имплицирует признаки с вероятностью, равной или близкой к 1. Совокупность таких признаков образует сильный импликационал значения. Разновидностью его является жесткий импликационал, что составляет совокупность признаков особенно сильной импликации с вероятностью, равной 1, т.е. с необходимостью имплицируемых из интенсионала. Признаки сильного импликационала близки к интенсиональному ядру, составляя почти непременную часть ЛЗ, поэтому они часто попадают в толкования значений в словарях. Это особенно справедливо относительно жесткого импликационала. Тем не менее они остаются за чертой интенсионала по той причине, «что теоретически возможное отсутствие такого признака в денотате ещё не исключает денотат из того класса, к которому он отнесён данным именем» [9, с. 110]. Например, интенсионалом слова зима является время года с декабря по февраль (в Северном полушарии). В сильный импликационал значения входят такие признаки, как самое холодное время года, выпадает снег, воды покрываются льдом, солнце стоит низко над горизонтом и слабо греет, люди тепло одеваются и т.п. На этом примере хорошо видны граница и различие между интенсиональными и импликациональными признаками: даже если какая-то зима и окажется теплее другого времени года, она тем не менее останется зимой, так как определяющим признаком является временной интервал.
С другой стороны, М.В. Никитин говорит о том, что импликация каких-то признаков по отношению к интенсионалу представляется невозможной или маловероятной (признаки несовместимы), «помимо сильной и отрицательной импликации остаётся обширная область признаков, о совместной встречаемости которых с данным понятием можно судить лишь гадательно: их наличие и от-
сутствие одинаково вероятно и проблематично, они могут быть, а могут и не быть» [9, с. 111]. Эта область признаков по отношению к интенсионалу какого-то значения образует его слабый или свободный импликационал.
Подводя итог, можно сделать вывод, что М.В. Никитин представляет лексические значения как сложные образования, непосредственно вплетённые в когнитивные системы сознания. Структура ЛЗ образуется прежде всего предметнологическими связями, расширенными его интенсиональным ядром и захватывающими в периферию его содержания импликациональные признаки. Структура интенсионала образуется логическими зависимостями составляющих его семантических признаков и прежде всего родовидовыми (гипергипонимически-ми) связями. Признаки импликационала также структурно упорядочены своими вероятностными характеристиками и предметно-логическими зависимостями [9, с. 115]. Таким образом, под интенсионалом подразумевается в приближённом виде (или равнозначно) содержательное ядро значения.
По мнению А. Вежбицкой, чтобы составить словарные дефиниции, нужно использовать метод «редуктивного анализа», который предполагает, что все концепты должны быть определены через набор далее неопределённых семантических признаков [3]. Автор приводит слова Г. Лейбница, в своё время постулирующего, что множество понятий может быть скомбинировано из нескольких элементов, «поскольку природа стремится достичь максимального эффекта с помощью минимального количества элементов, т.е. действовать простейшим способом» [4, с. 296].
В понятии А. Вежбицкой основной момент заключается в постулировании ограниченного набора семантических примитивов, внешние очертания которых задаются толкованиями всех лексических и грамматических значений естественного языка. «Если имеется некоторое число понятийных примитивов, понимаемых непосредственно (не через другие понятия), то эти примитивы могут служить твёрдым основанием для всех других понятий; бесконечное число новых понятий может быть получено из небольшого числа семантических примитивов» [4, с. 296-297]. Семантические примитивы выявлялись и исследовались на словах, обозначающих части тела человека.
Необходимо отметить, что некоторые авторы сомневаются в признании тех или иных семантических единиц в качестве «первоэлементов», так как в соответствии с общей теорией языка на уровне базовых единиц смысла возникает конкуренция за право той или иной единицы претендовать в качестве элемента войти в состав метаязыка [14; 7]. Если строго придерживаться правил использования в толкованиях только атомов-примитивов, то образуемые описания представляются сложными. Поэтому примеры толкований А. Вежбицкой вызывают трудности в восприятии, так как нет строго определённых синтаксических правил образования метаязывковых выражений. Хотя автор верит в то, что значения слов можно описать с максимальной точностью, лексикографическая ценность «универсального метаязыка» вызывает большие сомнения.
Р.М. Фрумкина считает, что А. Вежбицкая внесла определённый вклад в лексическую семантику и её работы могут послужить примером в качестве образцов эпистемологии лексической семантики: она разработала собственную
методологию, обосновала целесообразность метода интроспекции и путей его совершенствования [ІЗ, с. 7S-79]. С нашей точки зрения, использования А.
Вежбицкой семантических примитивов несомненно приближает исследователей к минимальным содержательным смыслам, объясняющим сущность функционирования лексических единиц. Опыт А. Вежбицкой в толкованиях первых (номинативно-непроизводных) значений полисемантичного слова заслуживает особого внимания в данном исследовании. Разъяснения первых значений слова в словарях не всегда доступны для сознания простого человека, поэтому автор предложил учёт предлагаемых дефиниций без использования особого метаязыка.
В работах Ю.Д. Апресяна такие понятия, как метаязык и семантические примитивы, определяются таким образом, что словарь метаязыка сокращается до двух типов слов: семантические примитивы (неопределяемые слова, не допускающие дальнейшей семантической редукции) и семантически более сложные слова, которые сводятся к примитивам в один или несколько шагов. Автор утверждает, что «слова естественного языка, которые выбираются на роль примитивов, - это всегда слова «первого плана», наиболее укоренённые в языке и культуре. Они обслуживают наибольшее число прагматических ситуаций». При этом настоящие примитивы - это реально существующие смыслы, никогда не материализуемые в словах естественных языков: физическое восприятие (зрение, слух и пр.), обозначающее «воспринимать»; физиологические состояния (голод, жажда и пр.), означающие «ощущать»; физические действия и деятельность (работать, отдыхать и пр.), предполагающие «делать» и пр. [І, с. 4S6-4Si].
Таким образом, существуют несколько определений, точек зрений и отношений к содержательному ядру значений слова. В некоторых работах в качестве содержательного ядра значения выступают «интенсионал» (М.В. Никитин), «дифференциальная сема» (В.Г. Гак), «семантический примитив» (А. Вежбицкая, Ю.Д. Апресян) и др. В своих исследованиях А.А. Потебня указывает на то, что содержательному ядру («ближайшему значению») должны быть присущи «народность» и «единичность» входящего в семантическое ядро признака. «Формальное понятие» С.Д. Кацнельсона должно быть общеизвестно для всего языкового коллектива. Всех этих авторов объединяет подход к значению слова как к единству, сложный характер которого выражает специфику мыслительного отражения действительности. Такова общая картина, отражающая базовые мнения лингвистов по поводу смысловой общности внутри значения, т.е. его содержательного ядра.
Всесторонний обзор данных исследований позволяет сделать вывод, что содержательное ядро значения слова обладает следующими признаками: сужение семантических элементов до минимально необходимых, устойчивых компонентов, где значение должно быть максимально узнаваемым; допустима субъективность суждения с точки зрения когнитивной лингвистики.
Таким образом, на основании вышеизложенного целесообразно определить основные когнитивные механизмы, лежащие в основе образования значений предиката партитивной семантики «compose», и определить инвариант как содержательное ядро, связывающее лексико-семантические варианты (ЛСВ) данного глагола. В задачу также входит доказательство функционирования представителя всей лексемы предиката, выражающего отношение «части и целого»
на уровне языковой системы и актуализации переносных значений на уровне речи. Поскольку на основе номинативно-непроизводного значения осуществляется осознание всех переносных значений, оно формируется первым. Первичное значение выводится из дефиниций словарей с использованием компонентного анализа на основе принципа частотности. Так, номинативнонепроизводное значение «compose» на основе 28 толковых словарей (данные которых не могут быть приведены в рамках статьи) имеет следующий вид: «compose» (1) «to form things or people together as a whole». Данное определение, по нашему мнению, включает необходимые и достаточные компоненты для того, чтобы это слово было сразу узнано на уровне обыденного сознания.
Первичное представление глагола compose ассоциируется с образом дощечек, складываемых/сколачиваемых вместе для образования какого-то строения, представленного плотом, стеной, домом и т.д., но со временем, когда жизнь людей осложнялась и вышла в мир артефактов, появились более сложные предметы и понятия, отношения между ними, которые тоже образуют, формируют, создают более сложные вещи и отношения.
В качестве ЛСВ, мотивированного номинативно-непроизводного значения, целесообразно привести любое не первое значение исследуемого глагола. Его анализ осуществляется на основе сравнения как традиционного приёма толкования. В задачу этой части входит показать, что выступает в качестве исходной базы при формировании и декодировании метафорических высказываний. При этом анализ основывается на принципах когнитивного подхода, исходящего из опоры когниции и номинации на соответствующие образы восприятия. Предстоит доказать, сохраняются ли когнитивные образы (отношение становления/образования партитивности «часть->целое»), лежащие в основе номинативно-непроизводного значения при осмыслении метафорического высказывания.
Когнитивный подход предполагает опору на образ, а также на третий смысл, т. е. смысл речевого высказывания, выводимый говорящим в определённой коммуникативной ситуации или в пределах соответствующего контекста на основе номинативно-непроизводных значений, входящих в выражение слова.
Так, в основе метафоры: She composed satirical poems for the New Statesman; It can’t be too difficult to compose a nice negative reply (if you compose a short piece of writing such as a poem or a speech, you write it; used especially when this requires skill or effort) (CCELD, 285) лежит сходство по формированию частей в целое (часть->целое). В следующих метафорических значениях отражается сравнение с партитивным отношением между конкретными предметами. Подобно дощечкам, являющимся частями какой-то постройки/какого-то строения, данное ЛСВ на основе НН значения можно интерпретировать как сочинение сатирического рассказа либо негативного ответа, подразумевающих также складывание частей в целое. Этот ЛСВ основан на семантических элементах «to write», «piece of writing». Следовательно, семантика «compose» предполагает наличие и этих сем.
В основе переосмысления следующей метафоры в высказывании But it was different from when from I first came in. Now it was existed as one big show, a supermarket ofperversion to do with as I pleased. Morty was eyeing me steadily. I felt deeply composed. Centered. I was an ambassador from another land, the suburbs (Davis, 263) лежит сходство постройки жилища (сбора дома из досок) с концентрацией мыслей и энергии в одну точку, чтобы быть спокойным, уравновешенным, выдержанным. «Точка» в равной степени, что и «дом», является «целым», образованным из компонентов (мыслей). Это ЛСВ включает такие элементы, как «to be calm, unworried, self-controlled, concentrated, to make yourself calm after being very angry, upset, or nervous».
Следует отметить, что данное значение явно возникло вследствие того, что в памяти человека естественно остаются воспоминания о случаях реализаций актуальных переносных смыслов в смысловых структурах высказываний. Надо полагать, что эти данные подтверждают сделанное выше предположение о представлении у реальных носителей языка о наличии широкой возможности понимания любых отношений как между конкретными предметами/людьми, так и между абстрактными сущностями как основы метафорического осмысления с использованием лексемы «как» (like) или конструкции «как если бы» (as if). Поэтому представляется необходимым включить данную структуру, подсказанную словарями, в формулировку содержательного ядра, который принимает следующий вид: номинативно-
непроизводное значение compose 1 (to form things or people together as a whole) or as if/like compose 1 (to acquire integrity).
Итак, результаты анализа позволяют сформулировать следующее содержательное ядро лексемы compose как to acquire integrity. Данный инвариант как содержательное ядро является единицей лексической системы языка, и все значения актуализируются на его основе в зависимости от коммуникативной установки участников общения.
Литература
1. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Школа «Языки рус. культуры», 1995. 436 с.
2. Архипов И.К. Проблема языка и речи в свете прототипической семантики // Studia linguistica n 6. Проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков. СПб., 1998. С. 5-22.
3. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Рус. словари, 1996. 411 с.
4. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Прогресс, 1997. 215 с.
5. Гак В.Г. О семантическом инварианте и синонимии предложения // Сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М. Тореза. Вып. 112. М.: Изд-во МГПИИЯ, 1977. С. 42-50.
6. КарауловЮ.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 261 с.
7. Кацнельсон С.Д. Общее и типологическое языкознание. Л.: Наука, 1986. 315 с.
8. КондаковНИ. Логический словарь-справочник. М.: Наука, 1975. 680 с.
9. Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. СПб., 1996. 756 с.
10. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2. М.: Наука, 1959. 276 с.
11. Потебня А.А. Полное собрание трудов: мысль и язык / Подгот. текста Ю.С. Рассказова и О.А. Сычева; Ком. Ю.С. Рассказова. М.: Изд-во «Лабиринт», 1999. 268 с.
12. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж: ВГУ, 1985. 170 с.
13. Фрумкина Р.М. «Куда ж нам плыть?» // Московский лингвистический альманах. Вып. І. М.: Школа «Языки рус. культуры», І996. С. 67-S2.
14. Шатуновский И.Б. Семантика предложения и нереферентные слова. М., І996. 293 с.
15. Wierzbicka A. Lexicography and conceptual analysis. Ann arbor: Karoma, 19S5. 327 p.
Источники и принятые сокращения
CCELD - Collins Cobuild English Language Dictionary. Collins London and Glasgow, І990. І70З c.
Davis - B. Davis. Midnight Partner. New York, Toronto, London, Sydney, Auckland: Bantam Books, І997. З5З c.
КИСЕЛЁВА СВЕТЛАНА ВЛАДИМИРОВНА родилась в 1963 г. Окончила Горьковский государственный педагогический институт иностранных языков им. Н.А. Добролюбова. Кандидат филологических наук, доцент, докторант кафедры английской филологии РГПУ им. А.И. Герцена. Область научных интересов - семантический синтаксис, лексикология, когнитивная лингвистика. Автор 40 научных работ.
