CC BY
30А. А. Бреусенко-Кузнецов Онтологически усовершенствованная психология XXI века? О смысле «материалистической троицы»
Сведения об авторе
Аннотация. Статья является комментарием к публикации М.Переса-Альвареса «Психология как наука о субъекте и компортменте: за пределами психики и поведения» в VII томе настоящего сборника. В комментарии отмечено, что статья М. Переса-Альвареса является примером текста во многих отношениях спорного, но при этом яркого и эвристичного, пробуждающего в читателе-психологе философско-методологическую мысль. Поскольку затронутые автором философские темы (метафизика, онтология, мера оправданности позитивистских притязаний на методологическое главенство в научной психологии и т.д.) весьма интересны и нам, статья побудила нас к комментированию. Вместе с тем мы признаём, что смотрим на вещи с прямо противоположных мировоззренческих позиций и можем быть пристрастны в своих критических оценках. Автор материалист, сторонник философии Г. Буэно. Не исключено, что обнаруженные нами в работе невнятные и логически неубедительные моменты с материалистической точки зрения выглядят самоочевидными, не требующими обоснования. Цель статьи М. Переса-Альвареса - представить новую концепцию психологии, трансцендирующую за пределы сознания и поведения, и реализуемую в терминах субъекта и компортмента. Задачи её сводятся к аргументации: 1) онтологической и эпистемологической необходимости постановки такой цели; 2) предлагаемой альтернативы - онтологии нового типа; 3) базирующейся на ней психологии (как науки о субъекте и компортменте); 4) сфер её охвата. Решая первую задачу, М. Перес-Альварес убедительно для нас критикует доминирующую в наше время естественнонаучную модель психологической науки, основанной на философии позитивизма. Он доказывает, что в позитивизме присутствуют имплицитные метафизические основания для дуализма в психологическом знании. В решении следующих задач М. Перес-Альварес менее убедителен для нас. Нам остались непонятны преимущества материалистической ориентации тройственной онтологии Г.Буэно. В связи с этим мы приводим эквивалентные примеры диалектических логик из области спиритуалистической метафизики. Новая формулировка предмета психологии, предложенная М.Пересом-Альваресом, представляется нам формально адекватной, но слишком узко обоснованной. Мы не верим, что столь широкий по охвату интегративный проект может быть построен на предложенных основаниях.
Ключевые слова: психология, метафизика, онтология, эпистемология, сциентизм, позитивизм, материализм, бихевиоризм
Цитирование: Бреусенко-Кузнецов А. А. Онтологически усовершенствованная психология XXI века? О смысле «материалистической троицы // Теоретичш дослщження у психологи: монограф1чна сер1я / Сост. В. О. Медшцев. Том IX. 2020. С. 80-100. 10.24411/2616-6860-2020-10005
Статья М.Переса-Альвареса, помещённая в № VII «Теоретических исследований в психологии» за 2019 год, представляется нам текстом во многих отношениях спорным. В то же время она является примером яркого эвристичного текста, пробуждающего в читателе-психологе философско-методо-логическую мысль. Поскольку затронутые автором философские темы (метафизика, онтология, мера оправданности позитивистских притязаний на методологическое главенство в научной психологии и т.д.) весьма интересны и нам, статья побудила нас к комментированию. Вместе с тем мы признаём, что смотрим на вещи с прямо противоположных мировоззренческих позиций и можем быть пристрастны в своих критических оценках.
Итак, начнём с названия статьи М.Переса-Альвареса «Психология как наука о субъекте и компортменте: за пределами психики и поведения». Статья - с частично понятным названием, она сразу привлекает внимание новым для нас термином «компортмент», разъясняемым далеко не сразу (что говорит о его привычности для того научного сообщества, которому первично адресовался автор). Мы же, избегая «детективной» логики
подачи материала, заранее скажем, что речь идёт о медиации, посредничестве.
Цель своей статьи М.Перес-Альварес определяет так: «представить относительно новую концепцию психологии за пределами сознания и поведения, в терминах субъекта и компортмента» [9, с.5]. Задачи посвящены аргументации актуальности и оправданности предлагаемой концепции, каковая состоит из четырех частей. «Во-первых, подчеркивается онтологический и эпистемологический дуализм метафизики, имплицитно присутствующий в психологии как науке о психике и поведении. Во-вторых, в качестве альтернативы представлена структура плюралистической онтологии. В-третьих, психология представлена как наука о субъекте и компортменте. Понятия субъекта со всей его субъективностью и поведением как отличного от поведения взяты в перспективе феноменологии в соответствии с ее последними разработками. Наконец, обсуждается сфера охвата предложенным» [там же]. Забегая вперёд отметим, что цель автором достигнута, задачи
решены, что же касается характера решения задач, то первая из них (критическая) вызывает у нас полное сочувствие, а последующие - сочувствие частичное. Таким образом, есть что обсудить.
Итак, обратимся к первой задаче (аргументу) М.Переса-Альвареса, близкой нам своим антисциентистским пафосом. Он говорит о естественнонаучном методе в психологии т.е., разумеется, методе экспериментальном, о плюсах и минусах его внедрения: «Принятие естественнонаучного метода способствовало повышению престижа психологии как науки. Однако психология как естественная наука ради позитивистского научного метода, который до сих пор демонстрировал прогресс, могла обрести ограничения, если даже не препятствия» [9, с.4]. Важным препятствием он считает «неявное двоякое рассуждение, которое может влиять на психологическое исследование, поскольку оно полагает себя хорошо подкреплённым естественно-научным методом» [там же] - итак, речь идёт о научной иллюзии, бытующей среди психологов-исследователей.
И мы согласны, что в экспериментальной психологии бытуют иллюзии, причём далеко не одна. Мы среди иллюзий психологов-экспериментаторов считаем глав-
ной иллюзию своей исключительности, которая заставляет их отвергать научность всякого психологического знания, полученного вне экспериментальной традиции.
Какую же иллюзию акцентирует М.Перес-Альварес? Отмечая, что «естественнонаучный метод, воспринятый в мейнстриме, ... отнюдь не является ... сам по себе гарантией лучшей науки, структурирующей наш способ понимания и изучения психологических предметов» [там же], что исторически «сложилось так, что торжествующий позитивистский научный метод маргинали-зировал целую богатую холистическую традицию, которая сейчас утрачена», он поднимает в качестве главного вопрос о том, «является ли естественнонаучный метод лучшим для психологии. Утверждение психологии как естественной науки может лежать в основе кризиса доверия к ней как к науке» [там же]. Таким образом, речь не о превышении полномочий психологами-сциентистами в отношении инопарадигмальных подходов, а об их неспособности качественно выполнить собственную программу.
Надо сказать, данный аргумент, при всей уничижительности, легче других может быть воспринят естественнонаучно-ориентированным мейнстримом.
Фальсификационизм К.Поппера, как и другие сциентистские науковедческие концепции (верификацио-низм, пробабилизм) давно уже приучили экспериментальных психологов к воистину дарвиновской борьбе за существование между научными теориями. К тому, что позволить жить в науке носителю принципиально иной точки зрения можно только через свой труп. Но через труп - всё-таки можно.
Как обосновывает М.Перес-Альварес необходимость закрытия современного естественнонаучно-ориентированного проекта психологии? Он обращается к метафизическому аргументу. В рубрике «Метафизика психологии как науки о психике и поведении» он говорит о «метафизике, скрытой в онтологических и эпистемологических философских допущениях, которые все еще господствуют в психологии. Принятие позитивистского научного метода естественных наук не освободило его от философских проблем, о чем уже предупреждал Вундт... Предполагаемые асептические методы эмпирического исследования как типичное различие между «зависимыми / независимыми переменными» имеют свою неявную метафизику, начинающуюся с аксиоматического принятия линейной причинности» [9, с.5]. И приводит цитату из «Пути к мудрости» К.Ясперса (1954),
согласно которой «спасения» от философии нет, вопрос в мере её внятности, так что всякий, кто её отвергает, сам её бессознательно практикует.
Последняя мысль, по поводу которой мы, как и М.Перес-Альварес, полностью присоединяемся к К.Ясперсу, является, конечно, не новой; в разных редакциях она звучала и до К.Ясперса. О том, что позитивистская философия, налагая табу на метафизические вопросы, не разрешимые на уровне опыта позитивных наук, всё-таки исходит из некоторого их негласного решения, давно говорили русские философы серебряного века. Л.М.Лопатин, Н.А.Бердяев, Г.И.Челпанов указывали на необходимость метафизического обоснования эмпиризма в психологии (ведь он в любом случае исходит из каких-то метафизических посылок, только неосознанных). С.Н.Булгаков, применяя сходную аргументацию, называл бессознательной метафизикой экономический материализм К.Маркса [2, с.205]. А.Ф.Лосев в «Диалектике мифа», издание которой повлекло арест и заключение, имел неосторожность высказать оскорбительную для всякого марксиста неосознаваемую суть «диалектического» материализма, оборачивающегося догматизированной буржуазной абстрактной метафизикой [7].
В наше время отечественная традиция метафизической мысли в психологии скупо, но проникает - в отдельных историко-психологических реконструкциях, в методологических идеях, чья известность локальна. Подробной аргументации учеником Г.И.Челпанова В.В.Зеньковским «неизбежности и необходимости метафизических построений в психологии» уделил особое место в своей диссертации В.М.Летцев [6, с.13]. Р.М.Нагдян во многом продолжил челпановскую линию на поиск априорных компонентов восприятия уже в наши дни, обнаружив: «необходимость обращения к метафизике, к системе априорных понятий, конструирующих такую «структуру» реальности, которая может привести к порождению процесса психического отражения, обеспечивающего полифункциональность, полимодальность и всё разнообразие явлений в реальности феноменов восприятия» [8, с.48]. В свою очередь и мы - в работе, посвящённой метафизической традиции в психологии личности - уже излагали своё видение необходимого присутствия метафизики даже там, где о ней не знают: «Метафизические вопросы - основные вопросы любой философской системы, не исключая и позитивистской, просто позитивизм не рефлексирует своих метафизических оснований (применяя защитный механизм,
сходный с «вытеснением» З.Фрейда). Диалектический же материализм не признаёт свои основания метафизическими (применяя защитный механизм, сходный с «отрицанием»)» [1, с.93].
Тот факт, что хотя бы в наш новый век отечественное академическое сообщество созрело к тому, чтобы -если не откликнуться на наши попытки реабилитации метафизической психологии воодушевлённым резонансом, то хотя бы позволить им быть, даёт повод для сдержанного оптимизма. Но что же М.Перес-Альварес? Кажется, в этом вопросе он всё-таки не с нами. Слово «метафизика» им употреблено лишь в негативном (критическом) ключе, тогда как далее, в плане уже положительных, обнадёживающих построений говорит об онтологии - хотя в данном случае это синонимы (метафизика как теоретическое ядро философии традиционно включает онтологию, гносеологию, аксиологию; вопрос о субстанциях - онтологический вопрос). Автор подчёркивает присутствие метафизики в позитивизме, но не для того, чтобы указать на её всепроникающую необходимую силу, которую надобно осознавать. Нет, ему просто надо уязвить позитивизм тем метафизическим тупиком, в который тот нелепо уткнулся. Автор бросает обвинение, которое считает страшным.
Что ж, обвинение в метафизике для типичного учёного XX века (второго века эпохи сциентизма) - действительно было сопряжено с яркой эмоциональной реакцией - как внешней (от сообщества), так и внутренней (у обвиняемого). В нём таилось реальное основание для презрения научного сообщества, для маргинализации. Метафизик в науке для многих был сродни преступнику против науки, хотя преступал всего лишь сциентистские идеологические каноны. Не зря от самого слова «метафизика» с таким упорством открещивались З.Фрейд, К.Леви-Строс и другие теоретики гуманитарных наук, дерзавшие мыслить не индуктивно. З.Фрейд специально изобрёл термин «метапсихология», чтобы кто не подумал, будто это у него метафизика; сам он произвольно вешал ярлык метафизики на ту точку зрения, согласно которой бессознательное может иметь лишь физиологическую природу, но не психическую -это при том, что само понятие бессознательного получил из самого сердца самой что ни на есть метафизической (спиритуалистической) традиции: от Г.Лейбница, И.Канта, Г.В.Ф.Гегеля, А.Шопенгауэра, Э. фон Гартмана, Т.Липпса.
Демонстративное отвержение З.Фрейдом спиритуалистической метафизики и мистики, в частности, религиозной, наряду с мировоззренческим основанием имело и социально-адаптивный (стремление сделать психоанализ респектабельным направлением), и с этой точки зрения откровенно спиритуалистическая позиция К.Г.Юнга не могла быть не расценена как опасная для общего дела. Просьбу превратить психоаналитическую теорию «в догму, в бастион против грязного потока оккультизма» [10], прозвучавшую ещё на первой их встрече в Вене, также стоит рассматривать в этом ключе. З.Фрейд пытался превратить психоанализ в аналог естественной науки (точно так же, как это делали экспериментальные направления), и при этом с понятной тревогой осознавал инаковость своего понимающего метода, каковую тщетно пытался компенсировать материалистической объяснительностью метапсихоло-гических теорий. Опасаясь на заре психоаналитического движения уничтожительной сциентистской критики (которая воспоследовала - от К.Поппера, А.Грюнбаума, Г.Айзенка и др.), З.Фрейд пытался адаптироваться по механизму «идентификации с агрессором» - и, возможно, сравнением психоаналической теории с бастионом против оккультизма показывал свою
полезность сциентистской науке, надеясь на менее строгий суд. Что касается К.Г.Юнга, то его адаптация к веку сциентизма состояла скорее в предостерегающей окраске - он вёл себя так, словно никакого господства сциентизма вокруг не было, открыто интересовался знанием из источников вненаучного происхождения, и если и превратил свою - уже юнгианскую теорию в какой либо бастион, то развернул его против самого сциентизма для научной защиты значимых для него смыслов, находимых в мифах, религии, метафизике, гностицизме, алхимии, прочих оккультных учениях и практиках. Нет нужды добавлять, что сциентистское возмущение позицией К.Г.Юнга было намного сильнее недовольства идеологически дружественным психоанализом (а впрочем, в связи с организационной автономией клинически-ориентированных школ у воинствующих сциентистов не нашлось реальных рычагов влияния ни на психоанализ, ни на аналитическую психологию).
Но данное отступление касается ситуации снаружи сциентистского академического мейнстрима. Что же внутри - как воспринимают «обвинение в метафизике» здесь? О том, что для убеждённого позитивиста, привыкшего с высоты своей научной истины метафизиков
презирать, может значить указание на то, что метафизиком является и он сам - легко догадаться: речь идёт о провоцирующем гнев публичном оскорблении, сравнимом разве что с тем, которое нанёс марксистам А.Ф.Лосев в «Диалектике мифа», но также и о серьёзной нарциссической ране. С нею связана установка на сопротивление осознанию столь неудобных истин, при котором весьма типична дискредитация оппонента. Если выясняется, что твой критик сам является метафизиком, то при этом условии легко дисквалифицировать всё им сказанное. «От метафизика слышу», так сказать.
Иное дело - критика от постмодерниста, который сам с метафизикой никак не ассоциируется, да и никоим образом её не поддерживает. Постмодернистская демонстративно свободная гиперкритическая позиция идеологически неповоротливого позитивиста застаёт врасплох: он слишком интеллектуально ригиден, чтобы с нею бороться; все его упрощённые, стереотипизиро-ванные взгляды на мир заточены против метафизики, все ресурсы его аргументации восходят к пассионарному толчку Х1Х века - и в годину постнеклассической рациональности выглядят анахронизмом.
Однако, обратимся к содержательной стороне критики М.Переса-Альвареса. Чем его не удовлетворяет
скрытая в «тени» позитивизма его бессознательная метафизика? Тем, что приводит к неразрешимому дуализму. «Определение психологии как «научного исследования поведения индивидов и их психических процессов» (American Psychological Association 2016; Gerrig 2014, p. 2) означает, по крайней мере, внутреннюю-внешнюю дихотомию - пишет автор. - В то время как поведение относится к наблюдаемой, фактической деятельности во внешнем мире, психические процессы относятся к когнитивной» [9, с.6]. И правда, в процитированном определении дуализм присутствует, единственно что, пока неясно, с какой необходимостью такое определение вытекает из имплицитной метафизики позитивистской психологии. К тому же, на наш взгляд, авторитетность данного определения слишком переоценена. То, что оно предложено Американской психологической ассоциацией в недавние годы, ещё не говорит о его общеобязательности для всех психологов мира, даже для позитивистски мыслящих -к счастью для нас, глобализация в науке так далеко не зашла. Пока что нам думается, что весь дуализм данного определения вытекает не столько из логических соображений, сколько из социально-психологических: надо
полагать, в Американскую психологическую ассоциацию входят представители как бихевиоризма, так и ко-гнитивизма (по крайней мере эти два влиятельных мета-направления должны там присутствовать, если данная ассоциация претендует на репрезентативность хотя бы внутри США); чтобы не оставить обиженной ни одну крупную силу внутри себя, в документах ассоциации возникают такие двусоставные определения. К тому же, это пример столь характерного для американской психологии эклектизма (попытки охвата как можно более широкого круга фактов даже ценой провисания теоретической логики), в свою очередь являющегося наследием методологии эмпиризма. Дуализм - это частный случай тех методологических кентавров, которые могут отсюда возникнуть.
Но вернёмся к комментируемой статье. Автор развивает свою «дуалистическую» версию: «Даже если поведение является необходимым ориентиром, основной дуализм все еще сохраняется между двумя субстанциями: психической, бестелесной, ненаблюдаемой, гипотетической, скрытой и другой - поведенческой, материальной, топографической, наблюдаемой. Наиболее ярким примером психической субстанции сегодня являются так называемые когнитивные процессы.» [там
же]. Здесь дуализм, поскольку выражен в категориях субстанций, выглядит близко к картезианской версии мироздания. И всё же, по мнению М.Переса-Альвареса, первично не существование субстанций, а метод, который служит их выделению. Что это за метод? Строго говоря, его как такового даже нет, но есть декларация, согласно коей «научный метод в психологии является позитивистским эмпирически-рациональным методом, взятым из естественных наук» [9, с.8]. Есть логика, «которую Поппер классифицировал как «логику научного исследования». Ученый, согласно Попперу, строит гипотезы - или теоретические системы - и сравнивает их с опытом посредством наблюдений и экспериментов» [там же]. При этом «научный метод психологии как естествознания, отнюдь не освобождая её от философских проблем, таит в себе вполне имплицитную метафизику, выраженную в ряде дихотомий, ... из которых здесь (в статье) упоминаются три: субъект/объект, теория/метод и факты/ценности» [там же]. С такой дуали-стичностью понимания психического мира на основе научного метода в попперианской редакции можно согласиться, с той оговоркой, что плох не сам факт присутствия имплицитной метафизики, а её вытесненный,
ущемлённый характер, ведущий учёного к патологиям сциентистского понимания мира и себя.
Выявленной дуалистичности позитивистского мировосприятия (явлению, положим, не столь уж редкому; подобная присутствует в структурализме у К.Леви-Строса и Ж.Лакана, а также в конструктивном альтерна-тивизме у Дж.Келли) автор спешит противопоставить плюрализм как на уровне онтологии (учения о бытии), так и на уровне эпистемологии (учения о знании). «Плюралистическая онтология не сводит реальность к двум субстанциям (дуализм) или к одной (монизм). Реальности имеют множество форм: основанные на опыте (боль, чувства, мысли), физические (электроны, атомы, клетки, организмы, пишущие машинки, планеты), институциональные (языки, культуры, системы семейных отношений, коллективные образы, мировоззрения) и абстрактные (математика, теоремы, теории, геометрия). Не все они связаны друг с другом, и некоторые не сводятся к другим» [9, с.14].
Здесь уместно вспомнить плюралистическую систему метафизики Г.Лейбница, описавшего в «Монадологии» мир, строящийся из бесчисленного множества единичных субстанций. Данная система и производные от неё в психологии, в том числе в отечественной, была
некогда очень влиятельной, чему способствовал используемый в учебном процессе учебник Баумейстера. К неолейбницеанству в философской психологии принято относить Г.Лотце, А.А.Козлова, Л.М.Лопатина, Н.В.Бугаева, П.Е.Астафьева, Г.Тейхмюллера, Е.А.Боброва, Н.О.Лосского. В.В.Зеньковский считал близким к этому направлению и Г.И.Челпанова. В метафизическом (онтологическом) плюрализме, каким он вышел от Г.Лейбница, важно то, что монады - единичные субстанции - к другим не сводятся (и не некоторые, а все). Как-никак, всякая субстанция выступает причиной самой себя (не допускает внешней причины, иначе она не субстанция). Для психологии здесь особенно значимо то, что, содержа свои причины в себе, субстанции в то же время выступают и конечными причинами всякой мотивации).
Ясное дело, ожидать от иностранного автора, судя по имени, человека с испанскими корнями, сходных коннотаций к категории «онтологический плюрализм» было бы наивным - слишком уж различны культуры, разные авторы на слуху. Однако, на наш взгляд, к заявленному им философскому плюрализму М.Перес-Альварес вообще не пришёл. Всю богатую палитру плюралистических онтологий, развившихся в разных
мировых традициях он оставил в стороне от рассмотрения - по-видимому, в связи с тем, что это главным образом спиритуалистически ориентированные системы. Автору же нужен именно материализм.
«Но без физической материальности того или иного типа ничего бы не существовало, - пишет автор статьи, - поэтому материализм привилегирован как философская доктрина вместо, например, идеализма, спиритуализма или простого прагматизма. Примат физического материализма может быть принят без того, чтобы быть последним словом» [там же]. Такое обоснование привилегированности материализма представляется нам, во-первых, несколько надуманным, во-вторых, с ходу отменяющим все предыдущие рассуждения о плюрализме как более удачной версии онтологии сравнительно с дуализмом. Зачем вообще предлагать плюрализм, если затем свести его к материалистическому монизму? Может, затем, что прямой перевод дуализма в монизм сопровождается более ярким конфликтом, неразрешимость которого очевидна?
Как следует из дальнейшего, М.Перес-Альварес оказывается приверженцем новой версии философского материализма, разработанной испанским философом Густаво Буэно, на что он, разумеется, имеет полное
право. Вот только «привилегированность» философского материализма на деле предстаёт личным мировоззренческим предпочтением и не более того.
Материализм Г.Буэно различает три вида (жанра) материальности сообразно трём атрибутам, характеризующим понятие материи: 1) множественности, 2) прерывности и 3) взаимозависимости. Как видим, именно атрибут множественности даёт основание М.Пересу-Альваресу отрицать монистичность такого материализма и говорить о материалистическом плюрализме. Однако кому из наших соотечественников выпало учиться в советское время, тот, скорее всего, прекрасно помнит уложенную в единую классификацию множественность форм материи (как вещественных так и полевых), которая вовсе не давала повода усомниться в монистичности диамата. Не о ней ли речь? Но нас ожидает новое удивление: вся множественность материи ради удобства классификатора сведена к тройственности жанров. Вот как об этом пишет М.Перес-Альварес: «Онтологическая множественность организована в философской традиции в три плана, царства или мира: Мир, Душа, Бог, которые философский материализм перерабатывает соответственно как роды материальности, М1, М2 и М3. М1 относится к
физическому телу, от электронов до планет, М2 относится к субъекту с его субъективностью и поведенческой активностью, а М3 относится к объективному миру (абстрактному, такому как математика и надындивидуальному, такому как социальные институты и материальная культура)» [9, с.15-16].
Не имея возможности обратиться к первоисточнику данных идей - философии Г.Буэно, отметим только, что тройственное богатство полной картины онтологической множественности - Мир, Душа, Бог - в переложении для материализма (М1, М2, М3) выглядит несколько унифицировано. С целью большей наглядности того, что собой представляет каждый из родов материальности, Г.Буэно применяет одну из невозможных фигур -«Куб Неккера»: М1 в нём - линии на плоскости листа, М2 - сама оптическая иллюзия трёхмерности (неоднозначное восприятие изображения), М3 - геометрические законы. Наглядность от этого действительно повышается, но навязчивые упоминания о материи представляются излишними: мы просто принимаем к сведению, что субъекту восприятия и математической логике приписана материальность - хорошо, впрочем, что не такая же самая, как листу бумаги с чёрными полосами. Кстати, именно этому явно материальному М1
приписана «привилегированность», так как без этого материала не существовали бы М2 и М3 - вот только, по нашему мнению, оптическая иллюзия, носящая имя субъекта-первооткрывателя - далеко не лучший пример на тему первичности вещественного материала.
Изложив в общих чертах учение о трёх видах материальности, М.Перес-Альварес предлагает заметить его «сходство с трёхсоставными онтологиями, встречающимися на протяжении всего XX века, особенно Зим-меля, Поппера и Пенроуза. Смысл трёхсоставной онтологии проистекает из потребности в третьем виде или мире наряду с двумя наиболее очевидными - субъектом и объектом (душой, миром). Роль Бога в традиционной метафизике пала, и теперь её позиция сводится к постулированию абстрактных, супраиндивидуальных реальностей, имманентных миру» [9, с.16-17]. Данный участок текста статьи привлёк наше внимание тем, что здесь в новом качестве упомянут К.Поппер - один из основоположников того самого «естественнонаучного» образа действий психолога-исследователя, который справедливо критиковался в начале статьи. Здесь он тоже заявлен как один из основоположников - но уже не метода, присутствие в котором «имплицитной мета-
физики» вело к порицаемым автором статьи формам дуализма, а «трёхсоставной онтологии», в триолизме которой усматривается залог спасительного для психологии «компортмента» (т.е. медиации). Поппер исправился?
Приведём составы тройственных онтологий, на которые ссылается автор. У Г.Зиммеля: субъект (1); объект (2); идеальное содержание (3). У Р.Пенроуза: Платоновский мир математических форм (1); физический мир (2); ментальный мир (3). У К.Поппера: физический мир (1); ментальный мир (2); относительно автономный от них мир объективности (3). Надо признать, что приведенные трихотомии действительно содержательно близки и между собой, и с трихотомией Г.Буэно, у которого к сходному содержанию примысливается разве что материализм. Но притом заметим, что очерёдность презентации миров у разных философов не совпадает. Культуролог от «философии жизни» Г.Зиммель начинает с субъекта, заканчивает идеальным миром; математик Р.Пенроуз начинает с идеальных форм, заканчивает познающим субъектом. К.Поппер и Г.Буэно едины в логике презентации: у обоих отсчёт начат от физического мира и завершён надличностным идеальным -получилась между ними некоторая материалистическая синхронность.
К названным тройкам М.Перес-Альварес добавляет и другие:
- у Х.Ортега-и-Гассета: жизненная сила - душа - дух;
- у М.Мерло-Понти: физический - витальный (виртуальный) - гуманитарный порядки;
- у Л.Бинсвангера: Umwelt (ландшафт, физический мир) - Mitwelt (социальный мир) - Eigenwelt (мир Самости);
- у С.Штрассерса: bios - pathos - logos;
- у З.Фрейда: Оно - Я - Сверх-Я;
- у Б.Скиннера: ответственность за непредвиденные обстоятельства выживания при естественном отборе вида - случайности подкрепления, ответственные за ре-пертуары, приобретенные его членами - особые случайности, поддерживаемые эволюционировавшей социальной средой [9, с.19] - и, пожалуй, присутствие в этом списке Б.Скиннера выглядит совсем уж искусственно.
Мы привели список полностью, т.к. планируем его дополнить. Итак:
- у Платона: дно пещеры - путь к выходу - солнечное постижение; мыслящая душа - гневная - вожделеющая;
- у Плотина: Единое - Ум - Мировая Душа;
- у Прокла: пребывание - исхождение - стремление к возвращению;
- в христианской Троице: Отец - Сын - Святой Дух;
- у В.С. Соловьёва: волевой (субстанциальный) способ бытия - умственный (идеальный) - чувственный (реальный);
- у Л.П.Карсавина: Бог - Триединство - Личность; личность совершенная (Бог, Абсолют) - симфоническая (мир, социум) - индивидуальная; двойная цепь «бытие
- небытие - бытие Бога» и «небытие - бытие - небытие твари» [3];
- у П. де ла Раме: архетип (прообраз вещи в Божественном Разуме) - эктип (реализация архетипа в природе) - энтип (воспроизведение его в человеческом уме);
- у Г.В.Ф.Гегеля: тезис - антитезис - синтез; Логика
- Философия Природы - Философия Духа; Субъективный Дух - Объективный Дух - Абсолютный Дух; антропология - феноменология Духа - психология;
- у И.Канта: трансцендентальная эстетика - трансцендентальная аналитика - трансцендентальная диалектика;
- у Ф.Ницше: верблюд - лев - ребёнок;
- в алхимии (и в переносе в юнгианском терапевтическом процессе): нигредо (свинец) - альбедо (ядовитая соль) - рубедо (золото);
- у дуалиста Р.Декарта: мыслящая душа - железа -протяжённое тело;
- у К.Леви-Строса: 1-й полюс оппозиции - медиатор - 2-й полюс;
- у Ж.Лакана: Символическое - Воображаемое - Реальное;
- у У.Джемса: физическое Я - социальное Я - духовное Я;
- у Г.И.Челпанова: методы умозрения - интроспекции - эксперимента;
- у К.Н.Корнилова: образ - рефлекс - реакция;
- у М.Переса-Альвареса: метафизический дуализм -плюрализм - трёхсоставная онтология.
Как можно заметить, о логиках тройственности, значимых в психологическом контексте, нами также найден богатый материал из самых разных областей и неожиданных источников, который вынудит нас снова оторваться от текста комментируемой статьи. Что объединяет приведенные нами случаи? Общая диалектиче-
ская форма. При этом есть варианты явно процессуальные - и есть, данные в статике. Есть примеры участков диалектической логики, имеющих начало и конец (архетип - эктип - энтип у П. де ла Раме), есть зацикленные, подобно уроборосу (регистры лакановской топики). Есть векторные и центрированные на среднем звене, как у К.Леви-Строса). Есть многоступенчатые, как у Г.В.Ф.Гегеля, и двойные, как у Л.П.Карсавина. Наконец, есть подлинные диалектические процессы (с открытием нового знания, с новым рядом событий) и имитируемые (как это случилось в реактологии К.Н.Корнилова).
В любом случае тройственность предполагает некое логическое движение (иногда кажущееся, иногда реальное, сущностно движимое). Любопытно, что в числовой символике, изученной К.Г.Юнгом, связанное с тройственностью движение становится важным индикатором кризисных состояний, в особенности, если речь идёт о трёхлучевом узоре мандалы. Идея К.Г.Юнга о том, что троица происходит из четверицы (как наиболее устойчивой диспозиции) путём вытеснения четвёртого члена [11; 12], указывает на происхождение энергии, накапливаемой в такой системе.
В любом случае, динамичность троичной системы сравнительно с дуальной, обнадёживает в том смысле, что предполагает: проблема решается. Следует ли отсюда, что любой дуализм плох? Нет, хотя методологически заданный дуализм в психологии порождает тревогу (чему свидетельством и комментируемая статья, и коренящаяся в дуалистическом мировосприятии проблема «вертикального» - между разными уровнями детерминации психического - разрыва в системе психологического знания, о котором писал А.В.Юревич [13]). С другой стороны, и дуализм может принести пользу, поскольку усугубляет противостояния, конфронтирует, выводя из апатии, побуждает к поиску причин конфликта. Когда в психоанализе первый дуализм (либидо / Я-интерес) был сведён к монизму, З.Фрейд в скором времени пришёл ко второму (влечение к жизни / к смерти) [4]. Вообще в психоанализе З.Фрейда именно дуализм влечений, а не тройственность инстанций психического аппарата, можно отнести к онтологическому уровню. В основе же тройственности отношений «Оно / Я / Сверх-Я» лежит Эдипов комплекс, который выстраивается на базе антропологического дуализма «природа / культура», невротизирующего культурного человека.
Последняя дихотомия значима не только в психоаналитическом подходе, но и для структурной антропологии К.Леви-Строса - попытки её разрешения в эквивалентных оппозициях (сырое / приготовленное, ягуар / человек и др.) он находит в мифах индейцев Латинской Америки. Поскольку же ягуар и человек малосовместимы, в их отношения первобытным мышлением вводится медиатор - свинья каэтету [5]; её тушка в структуре мифа располагается в том самом месте (между природой и культурой), где у З.Фрейда расположены Эдип и инстанция «Я».
Заметим теперь, что логику самого М.Переса-Альвареса в комментируемой статье мы включили в вышеприведенный список последним пунктом. Что не случайно : мы обнаружили, что можем амплифицировать её составляющие с учением о личности Л.П.Карсавина -далеко не материалистическим, представляющим подзабытую отечественную метафизическую традицию в персонологии. Кстати, Л.П.Карсавиным разработана одна из немногих метафизических теорий личности, прописанная систематически (большинство требует реконструкции). В теории Л.П.Карсавина мы найдём и дуальность, и плюральность, и тройственность - всё вместе, включённое в единую логику.
Дуализм проявляется в разъединении индивидуальной личности на источное «я» (сознающее средоточие) и сознаваемое этим «я». Плюрализм - в категории всеединства. Тройственность - в категории триединства.
Исходно категория личности и триединства применимы к Богу, но человек (тварь, созданная по образу и подобию Божьему) также рассматривается как личность и триединство - правда, в отличие от Бога, как несовершенные, тварные. Несовершенство происходит от саморазделения, отделения от мировой личностной симфонии (дуализм). Бог же, как совершенная личность, един. «Синоним единства - дух. Единство личности не что иное как её духовность. Напротив, множественность личности, её делимость, определимость и определённость, не что иное, как её телесность. Личность не тело, не дух, и не дух и тело, но духовно-телесное существо. Она не «частью духовна, а частью телесна», ибо дух не участняем и не может быть частью. Личность, которая есть дух, есть и тело» [3, с.20].
Принципы всеединства и триединства при описании личности становятся для Л.П.Карсавина основными. Всеединство характеризует реальность в статике, как пребывание (многоединство личности -единство многообразия; всеединство совершенной
личности - единство всего). Триединство же - принцип динамики, становления, изменения реальности, указующий на три взаимно упорядоченные ступени, обладающие единой сущностью. «Личность или вообще не может существовать или есть триединство, образ и подобие Пресвятой Троицы» [3, с.62]. Триада, задающая внутреннее основание динамике личности, в описаниях Л.П.Карсавина предстаёт и как «потенциальность - становление - актуальность», и как «Первое - Второе -Третье единство», и как «первоединство - (само)разъ-единение - (само)воссоединение». Напомним, что на архетипический характер динамики, выводимой из триединства, указывает К.Г.Юнг [11; 12], также он вполне явно осознавался в мировой философии: в платонизме, в гегельянстве.
Структура личности в системе Л.П.Карсавина раскрывается прежде всего в иерархии личностей от Божественной через симфонические и социальные до индивидуальных; в индивидуальных же личностях - в единстве их моментов (аспектов и качествований). Явления и вещи для Л.П.Карсавина предстают как «моменты», «аспекты» и «качествования» высших всее-динств. Любое же явление оказывается причастным высшему всеединству. Отношение между высшим
единством и его моментом развёртывается в бесконечную цепочку единств и моментов. Моменты личности (субличности, автономные комплексы?) понимаются Л.П.Карсавиным холистически: «Во всяком моменте осуществляется целиком вся личность (хотя, как несовершенная, - только отвлечённо и стяжённо). ... Таким образом, момент личности должен быть и самим собою и особого рода выражением всех прочих моментов и всякого другого момента, т.е., их символом. Потому-то мы всегда познаём личность чрез какой-нибудь конкретный её аспект, чрез один из её моментов, получающий ... символическое значение. Попытка познать личность иначе оказывается бесплодными поисками отвлечённого или пустого «я» [3, с.77].
Возвращаясь из этого царства спиритуализма к комментируемой статье, обращаемся к предлагаемым М.Пересом-Альваресом позитивным решениям. Находя в качестве предмета психологии ментального субъекта (М2), служащего посредником между физическим миром (М1) и надындивидуальной логикой (М3), он приходит к идее медиации. «Идея медиации - поведенческой, биопсихологической, семиотической - подразумевает диалектическую, двустороннюю и взаимно конститутивную связь между культурой (Мир 3, М3) и субъектом
(ментальный мир, М2), в том числе и телесным субъектом (М1)» [9, с.17]. Осуществлять эту связь надлежит психологии: «Психология, как субъективно-поведенческая ткань, далеко не сводимая, с одной стороны, к биофизическому, а с другой - к культурному или «объективному духу», участвует в обеих реальностях и опосредует их. Не зря психология характеризуется как пороговая наука ... [здесь автор ссылается на Valsiner]. Важно признать пороговый характер психологии, чтобы понять её опосредующую роль» [там же].
И что же мешает? «Проблема заключается в том, что психология пытается быть естественной наукой, а не человеческой, культурной, социальной или поведенческой» [9, с.22]. И верно, это серьёзная проблема. К сожалению, очень не новая, хроническая, сопровождающая научную психологии с года основания вундтовской лаборатории. И, как показано А.В.Юревичем, принадлежащая не столько к разряду методологических трудностей, сколько к области конфликтов научной идентичности психологов. Впрочем, хотя «кризис есте-ственнонаучности», как и другие стороны системного кризиса современной психологии, к которым, по А.В.Юревичу, принадлежат дивергенция двух ветвей
психологии, кризис рациональности, конкуренция ме-тадигм [14, с.5], основаны на коллективном самообмане, развеять его не так-то просто; научной психологии ещё предстоит социальная терапия.
От социально-терапевтических технологий М.Перес-Альварес, как нам кажется, далеко, но со своей стороны он делает то, что ему, как теоретику, по силам: предлагает рациональные варианты решения, эффективность которых опирается на презумпцию рационального поведения учёного сообщества. В этой связи он говорит о концепции компортмента и, поясняя, что это такое, ссылается на недавнюю работу К.Якобса и сотрудников: «Введённая концепция компортмента отражает «объединяющую структуру воплощённого аффективного (и когнитивного) взаимодействия с миром как наиболее общий термин для обозначения всеохватывающих изменений» [9, с.23]. Сам М.Перес-Альварес понимает «компортмент» несколько иначе, и берёт в качестве прототипа компортмента понятие «оперантного поведения», разработанное в радикальном бихевиоризме Б.Скиннера, - находя в нём залог
осуществления «интенциональной субъектно-миро-вой арки» [9, с. 24] - вероятно, моста (?).
Выбор в качестве прототипа процесса медиации механизма из бихевиорального теоретического контекста может показаться необычным, но если вспомнить, между чем и чем М.Перес-Альварес нащупывает способ связи (между позитивистской современностью поппериански организованной академической науки и материалистическим мировоззрением Г.Буэно), становится понятно, что понятие из контекста учения Б.Скиннера здесь как нельзя более уместно.
Чтобы вкратце обозначить, от чего и к чему М.Перес-Альварес пришёл, надо сравнить два определения психологии: от Американской психологической ассоциации и помещённое в название статьи:
1) «Психология как научное исследование поведения индивидов и их психических процессов»
2) «Психология как наука о субъекте и компортменте: за пределами психики и поведения».
Есть ли между ними существенная разница? Есть. Второе определение как бы трансцендировало за пределы первого, совершив типичный для философии ход мысли. Сравнительно большая содержательная глубина, указание на психическую активность («субъект»), намёк на преодоление поведенческо-психиче-ского дуализма («компортмент») - всего этого у второго определения не отнимешь.
Однако, надежду, выраженную в финальном абзаце статьи, мы считаем несколько завышенной. «Психология как наука о субъекте и компортменте далее позволяет интегрировать другие подходы психологии: бихевиоризм (функциональный контекстуализм, радикальный бихевиоризм), когнитивный (воплощённый, встроенный, принятый, амальгамная психика), эколого-культурный (аффордансы, аффордансы стан-
дартов, семиотика), феноменологический-экзистенциальный (бытие-в-мире, герменевтика, перспектива первого лица); гуманистически-экспириентальный (фокусирующий, личностно-центрированный), психоаналитический (феноменологический контекстуа-лизм, новая интроспекция), в погоне за квалитативной психологией как наукой о человеческой психике» [9, с.37], пишет автор, но нам в такую широту предлагаемого им интегративного пространства как-то не верится. И речь не о самих понятиях, заявленных в определении, а скорее о тех контекстах, которые к ним приложены. Упомянуты многие, но всерьёз раскрыты позитивистские и материалистические. Вот их представителям и предстоит, возможно, договориться в предложенном автором поле, выполняя имплицитную программу-минимум, заложенную в тексте - примирение последователей К.Поппера и Б.Скиннера с философом-материалистом Г.Буэно.
Литература
1. Бреусенко-Кузнецов А. А. Метафизическая традиция в психологии личности : монография / А. А. Бреусенко-Кузнецов. - К. : Логос, 2016. - 384 с.
2. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. - М.: Директ-мелиа, 2014. - 265 с.
3. КарсавинЛ.П. О личности // Карсавин Л.П. Религиозно-философские сочинения: В 2 т. - М.: Ренессанс, 1992. - Т. 1. - С. 3-234.
4. ЛапланшЖ., ПонталисЖБ. Словарь по психоанализу: Пер. с франц. - М.: Высш. Шк., 1996. - 623 с.
5. Леви-СтросК Мифологики. В 4-х тт. Т.1. Сырое и приготовленное: Пер. с фр. - М.; СПб.: Университетская книга, 1999. - 406 с.
6. Летцев ВМ. Проблема особистосп у психолопчний спадщит В.В.Зеньковського: Автореф. дисс... канд. психол. наук: 19.00.01. - 1н-т психологи
iM. Г.С.Костюка АПН Украши. - К., 2004. - 19 с.
7. Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. - М.: Мысль, 1994. - 919 с.
8. Нагдян Р. Методология трансцендентальной психологии. - Ереван: Издательский дом Лусабац 2018. - 416 с.
9. Перес-АльваресМ. Психология как наука о субъекте и компортменте: за пределами психики и поведения // Теоретичш дослщження
у психологи: монографiчна серiя / Сост. В.О. Медшцев. - Том VII. - 2019. - С. 2-46.
10. ЮнгК.Г. Воспоминания, сновидения, размышления: Пер. с нем. - К.: AirLand, 1994. - 405 с.
11. Юнг К.Г. О природе психе. Сборник: Пер. с англ. - М : Рефл-бук, К. : Ваклер, 2002. - 414 с.
12. Юнг К.Г. Попытка психологического истолкования догмата о Троице // Собрание сочинений / Карл Густав Юнг. - Том 3 : Ответ Иову / - М. : Канон, 1995. - С. 5-108.
13. Юревич А.В. Интеграция психологии: утопия или реальность? // Вопросы психологии. - 2005. - N 3. - с. 16-28.
14. Юревич А.В. Системный кризис психологии // Вопросы психологии. - 1999. - №2.. - С. 3-12.
Á.Á.Breusenko-Kuznetsov Ontologically advanced psychology of the XXI century? About sense of "materialistic trinity"
Annotation. The article is a comment to the publication of Marino Pérez-Álvarez «Psychology as a science about the subject and comportment: beyond the mind and behavior» in the VlIth volume of the present collection. In the comment, it is noted that the article by Marino Pérez-Álvarez is an example of the text which is in many respects disputable, but thus bright and heuristic, wakening a philosophical-methodological idea in the reader-psychologist. As the philosophical themes mentioned by the author (metaphysics, ontology, a measure of correctness of positivistic claims on methodological domination in scientific psychology, etc.) are rather interesting to us too, the article has induced us to commenting. At the same time we recognize that we look at things from the opposite world outlooks and we can be biased in the critical estimations. The author is the materialist, the supporter of G.Bueno's philosophy. It is quite likely that what we found in the work as muffled and logically unpersuasive moments, from the materialistic point of view look axiomatic, not demanding substantiation. The purpose of the article by Marino Pérez-Álvarez is to present the new concept of psychology, transcend for limits of consciousness and behavior, and sold in terms of the subject and comportment. The article's tasks come down to the following argumentation: 1) ontological and epistemological necessities to set such a purpose; 2) offered alternative - new ontology type; 3) psychology based on the ontology (as a science about the subject and comportment); 4) spheres of psychology's scope. Solving the first task, Marino Pérez-Álvarez, quite convincingly for us, criticizes natural-science model of the psychological science based on philosophy of positivism dominating presently. He proves that in positivism there are implicit metaphysical bases for dualism at psychological knowledge. In the solution of the following tasks Marino Pérez-Álvarez is less convincing for us. The advantages of materialistic orientation of the triple ontology by G.Bueno remained unclear to us. In this connection we state the equivalent examples of dialectic logics from the area of spiritualistic metaphysics. The fresh wording of the subject of psychology, offered by Marino Pérez-Álvarez, is formally adequate to us, but too narrowly proved. We do not trust that so wide on scope integrative project can be constructed on the offered bases.
Keywords: psychology, metaphysics, ontology, epistemology, scienticism, positivism, materialism, behaviorism
