CC BY
16Ларс-Гуннар Лунд (Lars-Gunnar Lundh) Психологическая наука в трёхмерной Онтологии*
Сведения об авторе
*Lundh, L.G. Psychological Science within a Three-Dimensional Ontology // Integr. psych. behav. (2018) 52: 52. https://doi.org/10.1007/s12124-017-9412-8 Перевод с англ. В. Мединцев. Опубликовано с любезного согласия автора.
Аннотация. В статье рассмотрена трёхмерная онтология и место психологической науки в этой онтологии в рамках подхода, который похож и частично отличается от предложенного Перес-Альваресом (Perez-Alvarez). В первом измерении представлены материальные реальности, оно включает в себя различные уровни (физический, химический, биологический, психологический и т.д.), где каждый опирается на более низкий уровень, но также включает в себя разработку новых свойств возникающих в соответствии с эмерджентным материализмом, по M. Bunge. Каждый уровень включает в себе систему с компонентами, структурами и механизмами, а также окружающей средой. Это измерение изучают естественнонаучными методами. Вторым измерением является субъективно-эмпирическая реальность и относится к нашей субъективной перспективе мира. В соответствии с феноменологией Гуссерля эта субъективность не существует в мире (то есть, не может быль овеществлена в качестве объекта среди других объектов), а представляет собой перспективу мира, в который мы вступаем в нашем качестве сознательных людей. Основные характеристики этой субъективности (такие как ин-тенциональность, темпоральность, встроенность и интерсубъективность) могут быть изучены с помощью феноменологических методов. Третье измерение является социально-конструкционной реальностью, и включает в себя социальные институты, нормы, категории, теории и методы. Утверждается, что психологическая наука охватывает все три измерения. Хотя почти все психологические исследования по необходимости начинается с формулирования проблемы, а субъективно-эмпирическое измерение играет существенную роль (явно или неявно), большая часть современных психологических исследований ясно подчеркивает материальное измерение. Утверждается, что зрелая психологическая наука должна интегрировать все три измерения.
Ключевые слова: онтология, психологическая наука, материализм, эмерджентизм, феноменология, социальный конструктивизм.
Цитирование: Лунд Ларс-Гуннар. Психологическая наука в трёхмерной Онтологии // Теоретичш дослщження у психологи: моно-граф1чна сер1я / Сост. В.О. Медшцев. Том VIII. 2019. С. 40-62 doi: 10.24411/2616-6860-2019-10003
В своей статье в этом журнале «Психология как наука о субъекте и компортменте: за пределами психики и поведения», Марино Перес-Альварес (2017) аргументирует переосмысление психологической науки в трёхмерной онтологии. Это исходный пункт для настоящей работы. Как мы можем понять психологическую науку в трёхмерной онтологии, и как эти три измерения
должны быть определены? Статья состоит из пяти частей. В первой части, утверждается, что онтологические вопросы имеют важное значение для развития психологической науки. В трёх следующих разделах рассмотрены онтологические аспекты. Пятая и заключительная часть содержит обсуждение сходств и различий между предлагаемой версией трёхмерной онтологии и предложенной Перес-Альваресом.
Онтология и психология
Онтология - это часть философии, которая занимается вопросами о природе того, что существует, и как различные аспекты бытия связаны друг с другом. Примерами непосредственно относящихся к психологии онтологических вопросов являются следующие: какова природа сознания, ощущения, восприятия, памяти, мышления, чувств, намерений, ожиданий, воли, желаний, надежд, страха, радости, печали, любви, гнева, сочувствия и т.д.? Или, обращаясь к более теоретическим понятиям: какова природа обработки информации человеком, личности, личной идентичности, межличностных отношений и т.д.? И как все эти вещи связаны друг с другом и с не-психологическим (физическим, химическим, биологическим, социальным и т.д.) миром?
Традиционные вопросы в этой области сформулированы в терминах того, как психика (mind) относится к (1) внешней реальности, (2) телесности, (3) головному мозгу, (4) языку, (5) человеческому обществу и культуре.
Одна классическая философская позиция, которую часто прослеживают от Декарта, - это дуализм души и тела. Согласно дуалистическому мышлению, разум и тело представляют собой различные виды реальности («субстанции», по Декарту). Перес Альварес (2017) убедительно выступает против дуализма в пользу плюрализма. Плюралистическая онтология, говорит он, «не редуцирует реальность к двум субстанциям (дуализм) или к одному (монизм). Реалии имеют различные
формы: экспериенциальные (боли, чувства, мысли), физические (электроны, атомы, клетки, организмы, пишущие машинки, планеты), институциональные (языки, культуры, системы семейных отношений, коллективные воображения, мировоззрения) и абстрактные (математика, теоремы, теории, геометрия)».
Позиция в пользу плюрализма, которую первым занял Перес-Альварес (2017) впоследствии охарактеризована им, по меньшей мере, двумя различными способами: (1) сначала - как отказ от «сильного плюрализма» в пользу системы «трёхсоставной» онтологии, которая предполагает сведение потенциально плюралистической Вселенной в три различных «мира», а затем - (2) характеристикой этой трёхсоставной онтологии чертой монизма, в том смысле, что один из этих «трёх миров» (то есть физическая реальность) рассматривается как более фундаментальный, чем другие (материализм). В обоих этих аспектах он следует философскому материализму M. Bueno, который включает в себя три «вида материальности»: (1) физический мир, включая все виды материальных тел от электронов до планета (M1); (2) субъект с его субъективным опытом и поведенческой активностью (М2); и (3) абстрактные сущности, такие
как понятия, математика, социальные институты и предметы культуры (М3).
В принципе, я считаю, понятие трёхмерной отологии привлекательным, хотя не хотел бы назвать её «трёхсоставной», потому что это наводит на мысль о трёх различных «составах» реальности, которые каким-то образом не связаны. Понятие «трёхмерный» предполагает аналогию с трёхмерным пространством, в котором три параметра (т.е., ширина, высота и глубина) необходимы для определения положения любого элемента. В этой статье я буду обсуждать такую трёхмерную онтологию в несколько иных терминах, чем Перес-Альварес, путем маркировки трёх измерений: материального, субъективно-эмпирического и социально-конструкционного. Также вместо обращения к трём измерениям как разным «мирам» я выберу более «плюралистический» дискурс, рассматривая их как три различные реальности. Поскольку каждое из этих трёх измерений характеризуется определённой степенью онтологического плюрализма, я буду использовать «реальности» во множественном числе для характеристики измерений.
Это также означает, что я не рассматриваю эти три аспекта, как «виды материальности» или отношу предмет психологии только ко второму измерению, как Перес-Альварес (2017). В дальнейшем я буду аргументировать то, что (1) только первое измерение
Измерение 1: материальные реалии
(материальные реальности) строго материально, и что (2) психологическая наука не может быть ограничена только одним из этих измерений, но охватывает все три.
Это онтологическое измерение относится к реальностям, которые могут быть изучены с помощью естественных наук, а также может быть отнесено к «физико-природному» измерению. В дальнейшем изложении, этот аспект рассматривается с точки зрения эмерджент-ного материализма Bunge (1977, 2010).
Эмерджентный материализм. В этой модели, материальные реальности дифференцируются по физическому, химическому, биологическому, психологическому и социологическому уровням, где каждый уровень основывается на более низком уровне, но также включает в себя разработку новых эмерджентных свойств. Проще говоря: физика включает уровень атомов. Химия включает в себя изучение молекул, которые состоят из атомов, но имеют эмерджентные свойства, которых атомы не имеют. Биология, в свою очередь, включает в себя изучение клеток, которые состоят из
молекул, но все же имеют новые свойства, эмерджентные, которые не встречаются в молекулах и т.д.
Два основных предположения в эмерджентном материализме состоят в том, что: (1) каждая система имеет эмерджентные свойства, которые не найдены в ее компонентах, и (2) «каждое эмерджентное свойство системы можно объяснить в терминах свойств его компонентов и их сочетаний» (Bunge 1977, p. 503). Другими словами: даже если эмерджентные свойства системы являются новыми в том смысле, что компоненты этой системы не обладают этими свойствами, тем не менее в этих случаях эмерджентные свойства можно объяснить в терминах свойств этих компонентов, так и отношениями между ними. Методологически это означает, что каждая система, как правило, должна быть изучена на двух уровнях - на макроуровне и микроуровне (т.е. уровне компонентов).
В качестве иллюстрации: на своем макроуровне физические объекты имеют ряд эмерджентных свойств, таких как температура и энтропия, которые их компоненты на микроуровне (например, молекулы, атомы, элементарные частицы) не имеют. Молекулы, к примеру, не имеют температуры, и при этом температура физических объектов может быть объяснена в терминах свойств молекул, из которых они состоят. Температура физического объекта зависит от того, насколько молекулы в этом объекте подвижны; чем более они подвижны, тем выше температура.
Важно здесь то, что никакое новое «вещество» не добавляются на любом из этих уровней материальной реальности. Например, хотя живой материи имеет ряд эмерджентных свойств, таких как клеточность, обмен веществ, гомеостаз, деление клеток, наследственность, мутации, морфогенез, эволюция, болезнь и смерть, все это можно объяснить с точки зрения материальных кирпичиков, которые в них участвуют. То же самое, в соответствии с теорией психоневральной идентичности (Bunge), применимо для психологических процессов (таких как мышление, эмоции, осознание и свободная воля), которые рассматриваются в качестве эмерджентных свойств
«психосистемы» и которые основаны на процессах в центральной нервной системе живых организмов.
Среди этих эмерджентных свойств - самоконтроль и свободная воля. Bunge описывает эволюцию как «отчасти процесс освобождения: уменьшение зависимости от окружающей среды (благодаря улучшению гомеостаза) и расширению возможностей (способности делать), благодаря усовершенствованиям мозга и его социального использования» (Bunge 2010, p. 220). Это повышение независимости видится не только в том, что мозг постоянно активен, даже во время сна, и что «большинство процессов мозга спонтанные или самогенерируемые, а не ответы на внешние стимулы» (p. 220), но и в том, что «самоконтроль, который является необходимым условием для свободной воли, является изучаемой функцией префронтальной коры, филогенетически самой новой областью мозга. Настолько, что людям с серьёзным повреждением этой области мозга не хватает свободной воли: они неустойчивы перед раздражителями, с которыми сталкиваются» (р. 220).
Согласно Bunge, важным последствием эмерджен-тизма является то, что психологические процессы с необходимостью основаны на биологических, что де-
лает невозможным для компьютеров воссоздавать сознание, чувства, и свободную волю. Психические функции, согласно этой модели, не могут быть отделены от живого тела, частью которого они являются.
Другой важной частью эмерджентного материализма является то, что каждая система включает не только компоненты, но и внутреннюю структуру, внутренние механизмы и окружающую среду (Bunge, Ardila1987). Это означает, что система не может быть определена отдельно от её среды. Каждая система имеет свой специфический вид окружающей среды, природа которой зависит от свойств рассматриваемой системы. Интересной импликацией этого является то, что окружающая среда также существует на разных уровнях. К примеру, вода является неотъемлемой частью нашей окружающей среды, без которой жизнь была бы невозможна. Обычная редукционистский ошибка состоит в том, чтобы предположить, что вода может быть сведена к химической молекуле Н2О. Но вода обладает эмерджентными свойствами, которые необходимы для жизни, но не отсутствуют в химической молекуле H2O: «Утверждать, что состав воды представляет собой набор молекул Н2О, не значит утверждать, что первая есть не что иное, как последнее... вода
представляет собой систему, следовательно, что-то со структурой, а не только композиция. И эта структура включает в себя водородные связи между молекулами Н2О. Результатом является система с эмерджентными свойствами, такими как текучесть, вязкость, прозрачность и другие, в которых отсутствуют молекулярные компоненты» (Bunge1977, р. 506).
Эти эмерджентные свойства делают воду «питьевой». Это рассуждение согласуется с биологическими представлениями об «Umwelt» (Von Uexkull 1957) и теорией аффорданса Gibson (1979), которая также указывают на важные целостные аспекты систем организм-окружающая среда.
Функции, а не опыт. Важное ограничение заключается в том, что эмерджентный материализм остаётся строго в материальном измерении, и в нём нет ничего, что Chalmers (1995) назвал «трудность проблемы сознания». Это видно, например, у Bunge в способе формулирования эмпирически проверяемых гипотез, полученных из его теории в функциональном плане. Как он формулирует: из предположения, что «для каждой психической функции F существует система мозга B, которая выполняет F» следует, что «Если B получает травму или отсутствует, F нарушается или не происходит» (ческая наука в трёхмерной Онтологии
(Bunge 2010, р. 162). Это эмпирически проверяемая гипотеза, потому что «можно изменять нейросистемы фармакологическим или хирургическим путём, или через ТМС (транскраниальная магнитная стимуляция), и измерять изменения в поведении» (Bunge 2010, р. 163). В целом исследование пластичности нейронов показывает, что мозг претерпевает нейрофизиологически измеримые изменения как результат новых знаний (например, в связи с обучением языку или успешной психотерапией).
По Bunge, сознание принадлежит к эмерджентным свойствам психосистем. Однако Chalmers (1995) утверждает, что сознание - неоднозначный термин, который охватывает целый ряд различных проблем, некоторые из которых являются «легче», другие являются более трудными. Если под «сознанием» мы подразумеваем просто возможность сообщать об внутренних психических состояниях, то можно было бы определить его с точки зрения механизма, который выполняет эту функцию, и, следовательно, будет вполне соответствовать эмерджентизму Bunged. Но то, что интересует Chalmers^ в первую очередь, это не относительно «лёгкая» проблема, но значительно более сложная задача объяснить, как и почему мы обретаем осознаваемый
субъективный опыт. Лёгкие проблемы, как он утверждает, могут быть решены сравнительно легко, потому что всё, что они требуют, это механизм, который может выполнять определённую функцию. Трудная проблема сознательного опыта, с другой стороны, будет сохраняться даже тогда, когда работа всех соответствующих функций будет объяснена.
Уровни - это не измерения. Важно не смешивать уровни в эмерджентном материализме с онтологическими измерениями. Эти уровни (будь то физический, химический, биологический, психологический или социальный) являются частью материального измерения. У Chalmers «трудная проблема сознания» - это не проблема того, как психосистемы связаны с системами более низкого уровня, но проблема того, как субъективно-эмпирическое измерение связано с материальным.
Это важное различие. Ибо, несмотря на то что в принципе можно найти нейро- или когнитивные механизмы, которые выполняют все виды обработки информации, это ещё не объясняет сознательный опыт.
Действительно трудной проблемой сознания является проблема опыта. Когда мы думаем и воспринимаем происходит обработка информации, но есть и
субъективный аспект. Как отметил Nagel (1974), есть нечто такое, что означает быть сознательным организмом. Этим субъективным аспектом является опыт. Когда, например, мы видим, мы испытываем визуальные ощущения: качество красноты, опыт тёмного и светлого, качество глубины поля зрения. Другие виды опыта следуют вместе с восприятием в различных модальностях: звук кларнета, запах нафталина. Затем есть телесные ощущения, от боли до оргазма; ментальные образы, которые внутренне ассоциированы; качество эмоций, опыт потока сознания. Что объединяет все эти состояния - это то, что есть в них. Все они являются состояниями опыта. (Chalmers 1995, р. 201).
Как указывает Chalmers, трудной делает проблему сознательного опыта то, что она не может быть сведена к задачам о выполнении функций. Проблема заключается в том, чтобы объяснить, почему исполнение некоторых когнитивных функций сопровождается субъективными переживаниями. Он относится к этому как «разрыву объ-
яснения» и говорит, что нам нужно пересечь «объяснительный мост»: «Простое изложение функций остается на одной стороне разрыва, поэтому материалы для моста должны быть найдены в других местах» (Chalmers 1995, р. 203). Он предложил рассматривать сознательный опыт в качестве фундаментального, нередуцируемого свойства мира того же уровня, что и другие фундаментальные нередуцируемые сущности, такие как масса, заряд и пространство-время. Это приводит его к спекулятивной теории двойного аспекта, подобной теории Спинозы в семнадцатом веке, в соответствии с которой всё имеет эмпирический аспект.
В соответствии с трёхмерной онтологией, которая предложена в настоящей статье, ошибка Chalmers состоит в том, что он объективирует субъективный опыт. Альтернативой этому является рассмотрение субъективного опыта с точки зрения феноменологии Гуссерля, которая открывает другую онтологическую перспективу.
Измерение 2: субъективно-экспериенциальные реальности
Это измерение относится к тем реалиям, которые субъективно экспериенциальны, и могут быть сделаны фокусом исследования путём сосредоточения внимания на сознательном опыте как таковом, в то время как
внешний мир поместить «в скобки». Эту задачу поставил Husserl (1938/ 1970) для науки феноменологии, которую он считал необходимой концептуальной основой психологической науки.
Отправной точкой для феноменологии Гуссерля было то, что все объективные знания о мире с необходимостью включают в себя субъективную точку зрения на эти объективные реалии. Нет никакого способа получить доступ к объективной реальности, кроме как с помощью нашей субъективной точки зрения - тем не менее, мы редко сосредотачиваемся на этой субъективной точке зрения, как таковой. Феноменологический метод основан на изменении точки зрения, так что внимание обращается напрямую к нашему субъективному опыту, а не к реалиям внешнего мира - это изменение перспективы названо Гуссерлем epoché.
Поместив свою феноменологию в исторический контекст, Husserl (1938/1970) вводит различие между природным, теоретическим и феноменологическим ат-титюдами. Нашим природным аттитюдом является участие в окружающем нас мире для практических повседневных целей, не фокусируясь непосредственно на нашей субъективной точке зрения, как таковой, но рассматривая её скорее как своего рода прозрачную среду для нашего доступа к объективному миру. Это было верно и в отношении естественных наук. Хотя развитие науки от Древней Греции, как Гуссерль её описывает,
привело к разработке теоретического аттитюда, в дополнении к нашему первоначальному естественному аттитюду, это редко привлекает внимание к нашей субъективной перспективе, но в основном приводит теоретические уточнения природного аттитюда к натуралистической позиции (что сводит всю реальность к материальному измерению).
Хотя Гуссерль выразил большое восхищение развитием в области естественных наук, он подчеркнул, что этот прогресс был односторонним в том смысле, что теоретическая рефлексия была применена только к объекту этих наук, и было забыто о необходимости сосредоточиться на субъекте, без которого объективное знание не было бы возможно. Феноменологический метод должен «отдать должное субъективности, которая осуществляет науку» (Husserl 1938/ 1970, р. 295) и включает в себя принятие феноменологического аттитюда.
Феноменологический аттитюд. Феноменологический метод основан на изменении в перспективе (epoché), так что внимание обращается напрямую к нашему субъективному опыту. Гуссерль указывает на то, что это оставляет всё так, как есть (то есть существование внешнего мира никоим образом не ставится под
сомнение). Единственным изменением является изменение перспективы: «через epoché новый способ переживания, мышления, теоретизирования открыт для философа; здесь, расположенный выше его собственной природной сущности и над миром природы, он ничего не теряет из их сущностей и объективных истин» (Husserl 1938/1970, р. 78).
То, что Гуссерль описывает здесь, можно сравнить с целым рядом понятий из современной психологии, таким как «децентрация», «самоотдалённая перспектива», «когнитивное дистанцирование», «мета-когнитивное осознание», «диффузия», а также «майндфулнесс». Общим для всех этих понятий является то, что они относятся к «способности смещать внешнюю перспективу - изнутри субъективного опыта в этот опыт» (Bernstein et al. 2015, p. 599). Различие, по сравнению с epoché Гуссерля, состоит в том, что эти понятия возникли в психотерапевтическом контексте, а не в философском, и поэтому подчёркивает потенциально терапевтические эффекты приобретения этого
отношения, а не его значение для философских и теоретических целей. Что специфическое добавляет феноменология Гуссерля, так это то что феноменологическое отношение к опыту может быть использовано для теоретико-аналитических целей.
Важно помнить, что наш сознательный опыт отражает наше представление о мире и не должен быть овеществлён как своего рода сущность в мире, как это делает Chalmers (1995). Цель состоит в том, чтобы проанализировать нашу субъективность, но не как то, что существует в мире (объект среди других объектов), а в качестве основных характеристик нашего субъективного взгляда на мир1. Другими словами, цель состоит в том, чтобы изучить человеческую субъективность (осознания) «изнутри», наблюдая и анализируя взгляд на мир, в который мы вступаем в нашем качестве сознательных людей. Из наиболее важных анализов Гуссерль фокусирует внимание на следующие характеристики нашей субъективной
1 Характеристика этого, как не в мире, но в качестве условия для эго» (в отличие от эмпирического эго) и его исследованием в «транс-
опыта в мире, выражается термином «трансцендентный». Субъектив- цендентальной фен°менол°гии»-
ная вовлечённость связана, по Гуссерлю, с «трансцендентальным
точки зрения: преднамеренности, временности, воплощении и интерсубъективности. Одни из этих аспектов может быть отнесен к «индексируемости».
Индексируемость. Субъективная перспектива может быть определена в терминах, таких как «я», «здесь», а также «сейчас». Эти термины введены в качестве индексных терминов (Peirce 1932), потому что они не указывают на конкретные физические места, моменты и отдельных лиц, но на места, моменты и отдельных лиц, которые варьируются в зависимости от того, где, когда и кем используются термины. Другими словами, эти термины не относятся к объективным физическим или природным реалиям, но к субъективной перспективе этих реалий.
Воплощение. Субъективная перспектива тесно связана с нашим телом. Как формулирует Husserl (1938/1970), живое тело является центром нашего опыта в мире, и орган воли. «Совершенно уникальном способом», как он пишет, «живое тело постоянно находится в поле восприятия, с совершенно уникальным онтиче-ским смыслом... как Эго привязанности и действия» (р. 107). Одним из аспектов этого является то, что тело -
«нулевая точка» для нашего опыта времени, пространства, ориентации и движения, от которого все направления («здесь», «там», «вверх», «вниз», «влево», «вправо», «близко», «далеко» и т.д.) получают свой смысл. Другими словами, позиция нашего тела определяет нашу перцептивную перспективу мира.
Также частью нашего непосредственного опыта является то, что мы можем перенести наше тело, изменить положение, активно исследовать окружающую среду, а также влиять на наше окружение различными способами, усилием воли. Husserl (1938/ 1970, р. 217218) говорит об этом с точки зрения опыта «поддержания власти» над телом, и тела как «органа воли». В дополнение к опыту того, что наше тело, как и другие физические объекты, подлежит физической причинности (например, гравитации), опыт «поддержания власти» над телом, согласно Гуссерлю, указывает на другой вид причинности. При этом важно иметь в виду, что это попытка описать основные аспекты нашей субъективной перспективы, которая не является тем же что и утверждение о том, что свободная воля существует в материальном смысле. Как подчеркивает Гуссерль, цель феноменологии - описать опыт, в то время как положить объективный мир «в скобки» означает, что вопросы о
физическом или материальном статусе свободной воли здесь не ставится. (Тем не менее, это реальные вопросы, которые должны быть поставлены в перспективе трёхмерной онтологии.)
Темпоральность. Гуссерль рассматривал время как наиболее трудную феноменологическую проблему и провёл большую работу по этой теме. Основой его анализа темпоральности является дифференциация между (1) природными явлениями с началом, продолжительностью и концом, которые могут быть расположены в физическом мире, и (2) временной структурой нашего субъективного опыта, который не может быть сведен к последовательность отдельных моментов, но является «слоистым» в том смысле, что он по существу включает в себя не только настоящий момент, но и сохранённое (в предыдущие моменты) и протенцию (ожидаемые моменты). Как подчеркивает Гуссерль, это не связано с памятью или ожиданием в строгом смысле этого слова, а скорее предполагает, что восприятие происходит с течением времени. Рассмотрим, например, наш опыт мелодии; если наш субъективный опыт был просто рядом отдельных моментов, мы могли бы быть в состоянии воспринимать только один
тон в каждый момент времени, но не смогли бы воспринять любую мелодию. Что делает нас способным воспринять мелодии в целом, так это то, что наше сознание устроено таким образом, что мы можем интегрировать временные вхождения в более крупные единства.
Эта базовая интеграция рассматривается Гуссерлем как наиболее фундаментальная форма синтеза. Пример более сложной формы временного синтеза является «эго-синтез», в котором прошлое, настоящее и будущее сплетаются в исторический блок, который может охватывать всю жизнь («идентичность» в современной терминологии), и который показывает определённый тип непрерывности, несмотря на изменения. Общим для обоих этих видов синтезов, однако, является то, что Husserl (1931/ 2001) относится к пассивным синтезам - в отличие от более активных синтезов, которые включают сознательное мышление и суждение.
Это иллюстрирует важную вещь в феноменологии Гуссерля: анализировать субъективный опыт следует гораздо глубже, чем как просто описание сознательного опыта -
он включает в себя анализ необходимых условий для вовлечённых психологических феноменов2. Например, без способности к синтезу времени (то есть, пассивно интегрирующий настоящий момент с сохранением и протен-цией), не было бы возможным для нас воспринимать мелодию, или читать и понимать полное предложение или следовать аргументу в продолжение долгого времени. То, что отнесено Гуссерлем к «пассивным синтезам» (в отличие от активных синтезов), не представлено в нашем субъективном опыте, но представляет собой необходимое условия для этого.
Интенциональность. Интенциональность относится к тому факту, что большая часть нашего опыта (с некоторыми исключениями, такими как боль, которая не относится к чему-либо за пределами самой боли) направлены на «объекты» помимо самого опыта. Хотя этот объект иногда может быть воображаемым (как, например, когда мы думаем о кентавре), значительная часть нашего взаимодействия с миром вокруг нас направлена на получение правильного его постижения. Husserl
(1938/ 1970, р. 163) описывает это в терминах наших стремлений к «онтической уверенности» в виде «гармонии в общем восприятии мира», которая должна иногда «поддерживается за счёт коррекции». Это, опять же, относится к виду синтеза, хотя активного синтеза в данном случае, а не пассивного, в той степени, когда мы активно и сознательно стремиться исправить наше восприятие.
Альтернативная формулировка, которая используется Гуссерлем в некоторых работах, подчёркивает контраст в терминах противопоставления активного и пассивного генезиса. Это специально разработано в его генетической феноменологии, где цель состоит в том, чтобы проанализировать исторические условия для развития субъективной перспективы с определенной преднамеренностью (например, Husserl 1931/ 2001).
Интерсубъективность. Основанием нашей субъективной перспективы является то, что мы воспринимаем себя в качестве одного субъекта среди других субъектов - каждый с отдельным органом, который определяет
2 Анализ условий, необходимых для чего-то упоминался как «трансцендентальный аргумент» или же «трансцендентальная дедукция»
различными философы, такими как Иммануил Кант. Гуссерль в данном контексте говорит о «трансцендентальной логике», а также о «трансцендентальной феноменологии». Ларс-Гуннар Лунд ^ге-виппаг ЫпСИ) Психологическая наука в трёхмерной Онтологии
центр опыта, со своей субъективной перспективой мира и специфической интенциональностью. Согласно Гуссерлю, мы склонны понимать субъективность других лиц по аналогии с нашей собственной. Подобно тому как наш опыт мира принимает его исходный пункт здесь (во-площённость) и сейчас (временность), наше понимание субъективности других берет свою отправную точку от эго (нашей собственной интенциональности).
Наш базовый опыт того, что есть окружающие нас люди, каждый со своей специфической субъективностью, приводит к опыту интерсубъективности. В нашем общении с этими другими мы учим других, мы учимся, чтобы узнать о некоторых из них больше, чем о других, и через «обратную коррекцию» примирить наши субъективные взгляды на мир, с тем чтобы прийти к какому-то интерсубъективному консенсусу. В результате образуются новые синтезы, от простого «Я-ты синтеза» (основанного на соединение с другим человеком как частично перекрывающихся интенциональностей) в «более сложный Мы-синтез» (Husserl 1938/ 1970, р. 172), который может включать в себя большие группы людей с более или менее схожими интересами и перспективами. В целом Гуссерль приходит к выводу, что таким образом мир интерсубъективно конституирован, как
результат синтеза отдельных интенциональностей: «Все уровни и слои, через которые синтезы интенцио-нально накладывающиеся от субъекта к субъекту, переплетаются, образуют универсальное единство синтеза; через него складывается объективная вселенная... В связи с этим мы говорим о «интерсубъективном консти-туировании мира» ...из элементарных интенциональностей» (Husserl 1938/ 1970, р. 168).
Интерсубъективное конституирование важно для понимания научного статуса феноменологии как метода. Когда Гуссерль выступает за феноменологический анализ того, как мир являет себя нам, он отсылает к тому, к чему все мы имеем доступ, в нашем качестве человеческих существ. Другими словами, мы имеем дело с реальностями, которые интерсубъективно доступны. Это дает возможность проводить содержательное обсуждение тех анализов, где различные аргументы выдвигаются, критикуются, подвергаются исправлениям и развитию различными способами. Даже если это не эмпирический метод в традиционном смысле этого слова, тем не менее в этом случае выводы на основе этих анализов являются предварительными и гипотетическими, и их можно проверить с помощью новых аргументов, основанных на опыте, к которому все мы имеем потенциальный доступ. Это важно с веская наука в трёхмерной Онтологии
точки зрения требований интерсубъективности в науке - для того чтобы знания квалифицировать в научном статусе, они должны быть результатом методов, которые дают возможность для различных исследователей повторить то же исследование и посмотреть, получат ли они одни и те же результаты.
Измерение 3: социально-
Это онтологическое измерение относится ко всему, что социально сконструировано людьми, в том числе социальные институты, нормы, искусство, литература, понятия, категории, теории и методы. Изучение этих вещей находится в центре внимания в рамках различных социальных наук, культурологии и гуманитарных наук. Здесь социально-конструируемое измерение будет кратко обсуждаться в рамках пяти рубрик: социальные факты, нормы, категории, теории и технологии.
Социальные институты. Одним из первых примеров научного фокусирования на таком роде социокультурных реальностей найдены в определении Дюркгеймом Durkheim (1895/1982) социологии как эмпирического исследования «социальных фактов», таких как родство и брак, валюты, языки, религии, политические органи-
Кроме того, если понимание, которое достигнуто путем этого интерсубъективного процесса получает статус социально принятых концептуализаций, оно получает статус общественных структур. Это подводит нас к третьему онтологическому измерению.
конструируемые реалии
зации и другие социальные учреждения, которые играют определённую роль в повседневных взаимодействиях с другими членами общества, в котором мы живем. Что отличает такие социальные факты от естественных фактов, так это то что они не существуют отдельно от лиц, которые принимают их как факты; в этом смысле они являются социальными конструкциями. Тем не менее, они «объективны» как реальность в исследованиях с помощью различных методов.
В терминологии Searle (1995) такие институциональные социальные факты «гносеологически объективны» - то есть они существуют для изучения и роста наших знаний о них - в то же самое время будучи «онтологически субъективными». Использование Сёрлем термина «субъективный», однако, скорее вводит в заблуждение, и не согласуется с нынешним пониманием, где термин
«субъективный» используются специально для обозначения сознательного опыта, принадлежащего ко второму онтологическому измерению. В лучшей формулировке социальные конструкции онтологически интерсубъективны - то есть они требуют, по крайней мере, некоторой степени интерсубъективного «соглашения» для их существования (ср Wittgenstein's (1953) аргументы против возможности частного языка).
В целом социальная реальность включает в себя большое разнообразие социальных конструкций, которые, хотя они существуют только в силу того, что мы рассматриваем их как реальные, влияют на нашу жизнь различным образом. Классическим выражением этого взгляда в социологии является теорема Томаса: «Если люди определяют ситуации как реальные, то они реальны по своим последствиям» (Thomas and Thomas 1928).
Нормы. То, что верно для социальных фактов, в целом верно и для норм, определяемых как убеждения о том, как «должно» быть. То есть, хотя нормы не имеют отдельного существования, кроме лиц, которые принимают их в качестве норм, они по-прежнему являются «объективными» социально-конструктивными реалиями и должны быть изучены с помощью различных методов. Нормы могут быть более или менее специфичны
для различных социальных групп - от семьи и других малых групп, через научные дисциплины и религиозные группы до целых обществ и культур. Нормы могут относиться к тому, что считается приемлемым или неприемлемым поведением, но они могут также относиться к идеалам, к которым следует стремиться.
Категории. Все виды категоризации являются социальными конструкциями, созданными людьми с целью приведения в какой-то порядок существующие вещи. Важное различие между категоризацией людей и категоризацией физической материи, однако, заключается в том, что первый тип категоризации может повлиять на реалии, на которые они направлены, таким образом, каким последние не могут. Hacking (1999) описывает это, рассматривая их как интерактивные категории. Для иллюстрации: классифицирование определённых объектов в физике как «кварки» не влияет на кварки. Классифицирование индивида как «человек» или «женщина», однако, влияет как на классифицируемых, так и на их окружение. Постановка медицинского или психиатрического диагноза индивиду так же может повлиять на человека, который, таким образом, категорирован определённым образом. Вопрос здесь не в том, что диа-
гноз может привести к стигматизации и другим негативным последствиям или, скорее, к новому самопониманию (обе позиции были аргументированы), а в том, что сама категоризация как-то влияет на тех, кого классифицируют.
Хотя все категоризации являются социальными конструкциями, важно отличать интерактивные категории от других категорий. Оба вида категорий необходимы нам, чтобы исследовать значение различными методами - включая концептуальный анализ и герменевтические исследования. Интерактивные категории, однако, имеют особый статус с точки зрения их способности приводить к социальным последствиям -это в первую очередь интерактивный вид категорий, на которых у социальных конструктивистов был сделан критический акцент.
Теории. Важно отметить, что все научные теории, даже в пределах естественных наук (в том числе квантовой физики, клеточной биологии и теории эволюции) являются социальными конструкциями, которые были созданы учеными и приобрели статус научных теорий, получив интерсубъективное признание в научном сообществе. В этом качестве они могут быть объектом исследования исследователями в рамках социальных наук
(например, социологов и историков науки, например, Bloor (2005).
Технологии. Технологии представляют собой важную часть человеческой культуры. Различные виды технологий могут быть найдены во всех областях целенаправленной человеческой деятельности, в том числе жилищного строительства, сельского хозяйства, промышленности, транспорта, медицины, связи и психотерапии. На основе трудов Polanyi (1958) по неявному знанию, и Foucault (1988) по технологии самости (self-technologies), Lundh (2017) предложил следующее общее определение: технологии определяются как (а) процедура, предназначенная для достижения определенной цели настолько эффективно, насколько это возможно, которые (б) существуют в вербальном виде, текстуально, и / или практически передаваемые знания, (с), которые доступны людям в различных видах тренинга, образования и обучения. На психологическом уровне это означает, что индивид может (г) стать более или менее искусным в данной технологии с помощью таких тренингов и опыта, и (е), таким образом также приобретает специфические аттитюды (Lundh 2017, р. 60).
Согласно этому определению, технологии существуют социально-культурно как «вербально, текстуально, и / или практически передаваемое знание» - то есть они представляют собой социально-конструируемые реальности, продукты человеческого творчества, доступные новым поколениям людей. Когда происходит это обучение, человек приобретает новые технологические навыки и способы мышления (аттитюды). Этот психологический процесс обучения охватывает все три онтологические измерения: для того чтобы освоить технологию (которая существует как социальная конструкция в виде текстов или других передаваемых знаний), необходимо развитие личных навыков (которые относятся к материальному измерению как более или менее автоматизированные формы поведения и обработка информации) и аттитюды (которые принадлежат к субъективно-эмпирическому измерению).
Отдельное измерение, а не уровень в материальном измерении. Наконец, важно различение между социально-конструкционным измерением и социологическим уровнем в эмерджентном материализм у Bunge, который он называет «социальная материя» (Bunge 2010, р. 84) и иллюстрирует сексуальными спариваниями, родительством, политическими баталиями и условиями труда. Все эти примеры относятся к материальному измерению, то же самое относится и к таким вещам, как «демократия», «социальные классы», а также «способ производства» - они принадлежат к социологическому уровню в материальном измерении, а не к социально-конструкционному измерению. Другими слова, социология не может быть сведена к исследованию социальных конструкций, но также включает в себя исследование сложных человеческих взаимодействий, которые являются описываемыми в материальном измерении.
Обсуждение
Трёхмерная онтология, как было показано в настоящей статье, отчасти подобна разработанной Перес-- Альваресом, но отличается несколькими моментами. Есть различия как в отношении философии материализма, так и места психологии в трёхмерной онтологии.
Развивающийся материализм. В то время как версия Перес-Альвареса говорит о трёх «видах материальности», представленный вариант рассматривает только первое измерения в качестве материального, а два других - как нематериальные. Тем не менее, представля-
ется разумным объединить настоящую трёхмерный онтологию с космологией, где материальное измерение рассматривается в качестве первого воплощённого измерения (в «большом взрыве»), в то время как два других измерения рассматриваются как более поздние воплощения. Субъективно-экспериенциальное измерение можно считать воплощаемым в несколько этапов в процессе биологической эволюции в связи с развитием живых организмов со всё более сложными органами чувств и нервной системой. Что касается социально-конструкционного измерения, то представляется разумным предположить, что оно появляется позже в связи с развитием языка.
Хотя в этой перспективе только первое измерение является материальным, от него зависит существование двух других измерений. В этом смысле предложенная трёхмерная онтология может рассматриваться как вид развивающегося материализма.
Место психологии в трёхмерной Онтологии. Основное различие между данной моделью и разработанной Перес-Альваресом касается места психологии в рамках этой схемы. В версии Перес-Альвареса психология идентифицирована со вторым измерением, в то время как в настоящей версии психология охватывает все три
измерения. То есть психологическая наука по существу включает в себя не только субъективно-эмпирической измерение, но и материальное (в виде ситуаций, поведения, мозга, психических функции, обработки информации и т.д.) и социально-конструкционного измерения (в форма психологических концепций и теорий, которые не только стремятся описать наше психологическое функционирование, но и влияют на него).
Хотя почти все психологические исследования по необходимости начинаются с постановки задачи, где субъективно-эмпирические реальности играют существенную роль (явно или неявно), большинство из современных психологических исследований ясно подчеркивают материальное измерение и отводят феноменологическим данным подчинённую роль. Необходимость в более чёткой феноменологической отправной точке для психологических исследований иногда выражается в слогане «Назад к феноменам» (например, Magnusson 1992).
Здесь будет уместным задать вопрос, может ли психологическое исследование извлечь выгоду из своего рода феноменологического тренинга в наблюдении за опытом. Вундт и другие пионеры экспериментальных
исследований по психологии девятнадцатого века использовали участников, которые прошли обучение в интроспективном наблюдении своего сознательного опыта. Хотя этот вид методологии заслужил дурную в двадцатом веке, отчасти из-за своих основ в сомнительных философских предположениях, несколько групп исследователей в последнее время выступило за новые и более совершенные способы обучения наблюдению субъективного опыта.
Weger и Wagemann (2015), например, выступили за строгую форму самоанализа, где наблюдения описаны так подробно, чтобы они могли быть повторены позже (как одним и тем же, так и другими наблюдателями). Боцее (2016) Утверждает, что медитация может быть использована для подготовки нашего внимания, чтобы сделать его инструментом не только повышения самопознания и личностного развития, но и для более глубокого понимания мышления и его места в мире, как части «созерцательной науки». И, возможно, как самое главное для развития психологической науки, феноменология Гуссерля предполагает изучение нового феноменологического аттитюда, сфокусированного на основных характеристиках нашей субъективной
перспективы. То есть, в отличие от интроспекции, которая ориентирована на обыденный опыт человека, феноменология Гуссерля фокусируется на общих характеристиках нашей субъективной перспективы, которая имеет интерсубъективный статус ввиду того факта, что все мы имеем такую субъективную перспективу мира.
Попытки разработать эмпирическую феноменологическую психологию, основанную полностью на субъективно-эмпирическом измерении (например, Иог^ 2009), однако, скорее всего, не будут успешны. В данной перспективе зрелая психологическая наука должна быть в состоянии интегрировать феноменологию как с естествознанием (например, нейробиологией, когнитивный наукой, поведенческой наукой) и социальным конструктивизмом. Это было бы важно для интеграции психологической науки в материальном, субъективно-эмпирическом и социально-конструктивном измерениях.
Одним из приложений этой трёхмерной онтологии является то, что ряд фундаментальных вопросов, имеющих отношение к психологической науке, можно увидеть в новом свете. Например, хотя субъективная перспектива относится к субъективно-эмпирическому измерению и не может быть овеществлена в материаль-
ном мире, тем не менее люди и другие животные с субъективными точками зрения на мир сосуществуют в мире. Поэтому мы нуждаемся в теоретической модели, которая позволяет нам описать уровень «психо-систем» (если использовать термин Bunge^) таким образом, который узаконивает эту важную характеристику нашего способа бытия в мире.
Возможность состоит в том, что значение, рассматриваемые в качестве основного аспекта человеческого психологического функционирования, может служить здесь в качестве связующего понятия. В субъективно-эмпирическом измерении к значению можно подойти в терминах, таких как «интенциональность» (Husserl 1938/ 1970)
и «felt meaning» (Gendlin 1962); в социально-конструкционном измерении его можно трактовать в терминах лингвистического или семантического значения, в материальном измерении его можно рассмотреть с позиции теории «активации распространения» в семантических сетях (например, Collins and Loftus 1975) и содержательных аспектов окружающей среды (например, «аффор-данса»; Gibson 1979). Теория человеческого разума Lundh (1983), рассматриваемая как система смысловых структур, представляет собой теоретическую попытку локализовать феномен значения пропорционально в субъективно-эмпирическом, социально-конструкционном и материальном измерениях.
^MTepaTypa
Bernstein, A., Hadash, Y., Lichtash, Y., Tanay, G., Shepherd, K., & Fresco, D. M. (2015). Decentering and related constructs: A critical review and metacognitive process model. Perspectives on Psychological Science, 10(5), 599-617. https://doi.org/10.1177/1745691615594577. Bloor, D. (2005). Toward a sociology of epistemic things. Perspectives on Science, 13(3), 285-312.
https://doi.org/10.1162/106361405774287982. Bunge, M. (1977). Emergence and the mind. Neuroscience, 2(4), 501-509. https://doi.org/10.1016/0306-4522 (77)90047-1. Bunge, M. (2010). Matter and mind. A philosophical inquiry. New York: Springer.
Bunge, M., & Ardila, R. (1987). Philosophy of psychology. New York: Springer-Verlag. https://doi.org/10.1007/978-1-4612-4696-1.
Chalmers, D. (1995). Facing up to the problem of consciousness. Journal of Consciousness Studies, 2(3), 200-219.
Collins, A. M., & Loftus, E. F. (1975). A spreading-activation theory of semantic processing. Psychological Review, 82(6), 407-428. https://doi.org/10.1037/0033-295X.82.6.407.
Dorjee, D. (2016). Defining contemplative science: The metacognitive self-regulatory capacity of the mind, context of meditation practice and modes of existential awareness. Frontiers of Psychology, 7, 1788. https://doi.org/10.3389/fpsyg.2016.01788.
Durkheim, E. (1895/1982). The rules of sociological method. New York: Simon & Schuster. Originally published as les règles de la méthode sociologique. Paris: F. Alcan.
Foucault, M. (1988). Technologies of the self. In L. H. Martin, H. Gutman, & P. H. Hutton (Eds.). Technologies of the self. A seminar with Michel Foucault. London: Tavistock publications.
Gendlin, E. T. (1962). Experiencing and the creation of meaning. Evanston: Northwestern. University Press.
Gibson, J. J. (1979). The ecological approach to visual perception. Boston: Houghton Mifflin.
Giorgi, A. (2009). The descriptive phenomenological method in psychology: A modified Husserlian approach. Pittsburgh: Duquesne. University Press.
Hacking, I. (1999). Social construction of what? (p. 1999). Cambridge. Mass: Harvard University Press.
Husserl, E. (1931/2001). Analyses concerning passive and active synthesis: Lectures on transcendental logic. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers.
Husserl, E. (1938/1970). The crisis of the European sciences and transcendental phenomenology. Evanston, ill: Northwestern University press. Originally published as Die Krisis der europäischen Wissenschaften und die transzendentale Phänomenologie. Haag: Martinus Nijhoff.
Lundh, L. G. (1983). Mind and meaning. Towards a theory of the human mind considered as a system of meaning structures. Acta Universitatis Upsaliensis. Studia Psychologica Upsaliensia 10. Uppsala, Sweden: Almqvist & Wicksell.
Lundh, L. G. (2017). Relation and technique in psychotherapy: Two partly overlapping categories. Journal of Psychotherapy Integration, 27(1), 59-78. https://doi.org/10.1037/int0000068.
Magnusson, D. (1992). Back to the phenomena: Theory, methods and statistics in psychological research. European Journal of Personality, 6(1), 1-14. https://doi.org/10.1002/per.2410060102.
Peirce, C. S. (1932). Principles of philosophy and elements of logic. I C. Hartshorne & P. Weiss (red.), Collected papers of Charles Sanders Peirce, Vol. 1-2, Pragmatism and pragmaticism. Cambridge: Harvard University press.
Pérez-Álvarez, M. (2017). Psychology as a science of subject and comportment, beyond the mind and behavior. Integrative Psychological and Behavioral Science. https://doi.org/10.1007/s12124-017-9408-4.
Polanyi, M. (1958). Personal knowledge: Towards a post-critical philosophy. London: University of Chicago Press.
Searle, J. R. (1995). The construction of social reality. New York: The Free Press.
Thomas, W. I., & Thomas, D. S. (1928). The child in America: Behavior problems and programs. New York: Knopf.
Thomas, N., (1974). What Is It Like to Be a Bat?. The Philosophical Review, 83(4), 435
Von Uexküll, J. J. (1957/1934). A stroll through the worlds of animals and men. In C. H. Schiller (red.), Instinctive Behavior: The Development of a Modern Concept. New York: International universities press, 5-80. Originally published 1934 under the title Streifzüge durch die Umwelten von Tieren und Menschen. Berlin: Springer.
Weger, U., & Wagemann, J. (2015). The challenges and opportunities of first-person inquiry in experimental psychology. New Ideas in Psychology, 36, 38-49. https://doi.org/10.1016/j.newideapsych.2014.09.001.
Wittgenstein, L. (1953). Philosophical investigations. Oxford: Blackwell.
