CC BY
11
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
Д.П. Миртов
Обзор журналов:
Статьи по философии в духовных и светских журналах за 1903 год
Опубликовано:
Христианское чтение. 1904. № 7. С. 129-144.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Обзоръ журналовъ.
Статьи по философіи въ духовныхъ и свѣтскихъ журналахъ
за 1903 годъ. ')•
О міровоззрѣвіи философскомъ и научномъ—статьи проф. Вернадскаго и
проф. Лопатина.
Существеннымъ для философіи вопросомъ является вопросъ объ отношеніи ея къ наукѣ. Затрогнвая самое право философіи на существованіе, этотъ вопросъ естественно былъ предметомъ многократнаго, часто полемическаго, обсужденія въ философской литературѣ и получалъ неодинаковое рѣшеніе. Въ журнальной философской литературѣ послѣдняго времени этотъ вопросъ поставленъ вновь и получаетъ интересное освѣщеніе въ статьяхъ профессоровъ: Вернадскаго „О научномъ міровоззрѣніи“ (Bonj). филос. и пспх. кн. 65) и Лопатина „Научное міровоззрѣніе и философія“ (Тамъ же, кн. 70—71). Проф. Вернадскій въ своей статьѣ, представляющей вступленіе въ курсъ лекцій по исторіи развитія физико-хи-мическихъ и геологических'ь наукъ въ новое время, читанный въ Московскомъ университетѣ за 1902 1903 акад. годъ,
опредѣляетъ составъ, границы и научную цѣнность такъ называемаго научнаго міровоззрѣнія, при чемъ касается и его отношенія къ міровоззрѣнію философскому. Нельзя не согласиться съ проф. Лопатинымъ что въ этой статьѣ ..высказывается въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ весьма важное новое слово, тѣмъ
') Нѣкоторыя философскія статьи этого года были разсмотрѣны въ октябрекой книжкѣ „Христ. Чтенія*- за 1903 годъ.
болѣе интересное, что оно исходитъ отъ авторитетнаго представителя положительной науки и отъ убѣжденнаго послѣдователя строго научнаго взгляда на вещи“. Научное міровоззрѣніе, говоритъ проф. Вернадскій, есть такое же созданіе и выраженіе человѣческаго духа, какъ и міровоззрѣніе религіозное и философское, какъ искусство и соціальная жизнь, и, подобно имъ, мѣняется въ разныя эпохи у разныхъ народовъ, имѣетъ свои законы измѣненія и опредѣленныя формы проявленія. Въ прошлыя эпохи исторической жизни научное міровоззрѣніе занимаетъ разное мѣсто, то отходя на задній планъ, то пріобрѣтая господствующее положеніе. „Въ послѣднія 5—6 столѣтій наблюдается неуклонно идущее, все усиливающееся его значеніе въ сознаніи и въ жизни образованной и культурной части человѣчества, быстрый и живой прогрессъ въ его построеніяхъ и обобщеніяхъ“. При этомъ „начинается все болѣе укореняться убѣжденіе въ тожественности научнаго міровоззрѣнія съ научной истиной,—убѣжденіе, которое проф. Вернадскій разбираетъ съ разныхъ сторонъ, и здѣсь-то главный интересъ его статьи. „Научное міровоззрѣніе не является синонимомъ истины“, и не есть научно истинное представленіе о вселенной, не есть „картина космоса, которая раскрывается въ своихъ вѣчныхъ и незыблемыхъ чертахъ предъ изучающимъ ее, независимымъ отъ космоса, человѣческимъ разумомъ... Только нѣкоторыя, все еще небольшія, части научнаго міровоззрѣнія неопровержимо доказаны, соотвѣтствуютъ формальной дѣйствительности, являются научными истинами. Отдѣльныя его части, комплексы фактовъ, точно и строго наблюдаемые, могутъ вполнѣ соотвѣтствовать дѣйствительности, быть несомнѣнными, но ихъ объясненіе, ихъ связь съ другими явленіями природы, ихъ значеніе рисуются и представляются намъ различно въ разныя эпохи“. Теперь мы знаемъ, поясняетъ примѣромъ эту мысль авторъ, что земля вращается вокругъ солнца вмѣстѣ съ другими планетами. „Это научно установленное явленіе кладется въ основу нашего міровоззрѣнія и отвѣчаетъ научной истинѣ. А между тѣмгь до начала XVII столѣтія и даже до начала XVIII, до работъ Коперника, Кепплера, Ньютона могли держаться другія представленія, которыя входили въ составъ научнаго міровоззрѣнія. Они были также научны, но не отвѣчали формальной дѣйствительности и могли существовать только до тѣхъ поръ, пока логически выведенныя изъ нихъ
слѣдствія точно совпадали съ извѣстной тогда областью явленій, или выводы изъ другихъ научныхъ теорій не вполнѣ ей отвѣчали или ей противорѣчили“. И эта борьба Копернико-Ныотоніанекой системы съ Птоломеевой не была борьбой двухъ міровоззрѣній—научнаго и чуждаго наукѣ: это—внутренняя борьба между представителями одного научнаго міровоззрѣнія, потому что и тамъ и здѣсь къ объясненію природы шли путемъ наблюденія и опыта, путемъ точнаго исчисленія и измѣренія. Поэтому и въ нашемъ научномъ міровоззрѣніи есть части, столь же мало отвѣчающія дѣйствительности, какъ и дарившая долгіе вѣка система Птоломея, и будутъ онѣ имѣть въ немъ мѣсто до тѣхъ поръ, пока не будетъ научно доказана ихъ невозможность. Впрочемъ, и это послѣднее утвержденіе слѣдуетъ ограничить: не всегда, какъ показываютъ факты, заблужденіе уступаетъ мѣсто истинѣ даже послѣ того, какъ доказана его несостоятельность. „Современное научное міровоззрѣніе—и вообще господствующее научное міровоззрѣніе даннаго времени—не есть maximum раскрытія истины для данной эпохи. Отдѣльные мыслители, иногда группы ученыхъ достигаютъ болѣе точнаго ея познанія, но не ихъ мнѣнія опредѣляютъ ходъ научной мысли эпохи. Они чужды ему“. Господствующее научное міровоззрѣніе ведетъ съ ними иногда суровую борьбу, въ которой идеи многихъ изслѣдователей иногда только послѣ ихъ смерти достигаютъ побѣды. Авторъ указываетъ на" то, что въ недавнее относительно время—въ концѣ 1840-хъ годовъ—идеи о сохраненіи энергіи встрѣтили въ .началѣ суровое отношеніе современниковъ; самый важный научный журналъ—Annalen d. Physik u. Chemie не принялъ мемуаръ одного изъ представителей новаго ученія—Гельмгольца, а другой, Карлъ Майеръ, натолкнулся на массу непріятностей, которыя не прошли даромъ для его нервной натуры. Другой примѣръ. Въ концѣ XYII и началѣ XVIII столѣтій въ оптикѣ шелъ великій споръ о природѣ свѣта. Было выдвинуто два воззрѣнія: одно, представителемъ котораго въ концѣ концовъ явился Ньютонъ, разсматривало свѣтъ какъ истеченіе изъ свѣтящагося тѣла вещества болѣе тонкаго, чѣмъ газъ; другое, главнымъ представителемъ котораго былъ Гюйгенсъ, считало свѣтъ проявленіемъ колебательнаго движенія эѳира,—и побѣдило въ наукѣ ученіе Ньютона. Въ университетахъ, научныхъ руководствахъ и трактатахъ, въ работахъ и научномъ
міровоззрѣніи царила всецѣло теорія истеченія, доказывалась ложность волнообразной теоріи. Мы можем’ь перечесть по пальцамъ тѣхъ отдѣльныхъ ученыхъ, которые придерживались противоположнаго мнѣнія. Главные изъ нихъ—Эйлеръ и Ломоносовъ—принадлежали къ Петербургской Академіи Наукгь, по они были одиноки“. Но прошло сто лѣтъ, и въ началѣ XIX столѣтія новые научные открытія и труды Юнга и Френеля доставили торжество идеѣ волнообразнаго движенія эѳира. Чѣмъ же объясняются подобные факты? Тѣмъ, что научное міровоззрѣніе не есть плодъ одной только мысли, отрѣшенно работающей надъ фактами, а представляетъ явленіе болѣе сложное. Именемъ научнаго міровоззрѣнія, говоритъ проф. Вернадскій, мы называемъ то представленіе о доступныхъ научному изученію явленіяхъ, которсТѣ дается наукой и не противорѣчитъ основнымъ принципамъ научнаго исканія. „Отдѣльныя частныя явленія соединяются вмѣстѣ, какъ части одного цѣлаго, и въ концѣ концов’ь получается одна картина вселенной, космоса, въ которую входятъ и движенія свѣтилъ небесныхъ и строеніе мельчайшихъ организмовъ, превращенія человѣческихъ обществъ, историческія явленія, логическіе законы мышленія или безконечные законы формы и числа, даваемые математикой. Изъ безчисленнаго множества относящихся сюда фактовъ и явленій научное міровоззрѣніе обусловливается только немногими основпыми чертами космоса11. Все, что попадает-ь въ научное міровоззрѣніе, такъ или иначе проходитъ чрезъ горпило научнаго отношенія къ предмету. Но это не значитъ, чтобы наука и научное міровоззрѣніе развивались и двигались исключительно путемъ логическаго—индуктивно-дедуктивнаго изслѣдованія такихъ фактов'ь и явленій. „Одна хрустальная ясность и стройность, строгость доказательствъ недостаточна11—для того, чтобы, онѣ проникли въ умы. Факты показываютъ, что здѣсь должны быть принимаемы во вниманіе условія внѣшней, соціальной среды, состояніе техники, настроеніе и привычки мыслящихъ людей. „Научное міровоззрѣніе по есть абстрактное логическое построеніе. Оно является сложнымъ и своеобразнымъ выражепіем-ь общественной психологіи11. Равными» образомъ, и не всѣ элементы, входящіе въ составъ научнаго міровоззрѣнія, достигнуты путемъ методичѳски-научнаг.0 исканія. Есть въ нем-ь теоріи и явленія, вызванныя борьбой или воздѣйствіем'ь другихъ міровоззрѣній—философ-
скаго ті религіознаго, есть элементы, прішзошедіше изъ общественной жизни и искусства. Всѣ подобные элементы удерживаются въ немъ потому, что выдержали пробу научнаго метода. Авторъ и это положеніе иллюстрируетъ примѣрами. Общее и древнее стремленіе научнаго міросозерцанія выразилось все въ числахъ, исканіе простыхъ числовыхъ отношеній проникло в'ь науку изъ самаго древняго искусства—музыки. Исходя изъ нея, числовыя исканія проникли путемъ религіознаго вдохновенія въ самыя древнія научныя системы. Въ китайской наукѣ, напримѣръ медицинѣ, играютъ опредѣленную роль числовыя соотношенія, очевидно, находящіяся въ связи съ чуждой намъ формой китайской музыкальной скалы тоновъ. Чрезъ Пиѳагора и пиоагорейцевъ концепціи музыки проникли въ науку, и съ тѣхъ ііор'ь исканіе гармоніи (вч> широкомъ смыслѣ), исканіе числовыхъ соотношеній является основнымъ элементомъ научной работы. „Найдя числовыя отношенія, нашъ умъ успокоивается, такъ какъ намъ кажется, что вопросъ, который насгь мучилъ— рѣшен ъ. Въ концепціяхъ ученіяхъ нашего вѣка число и числовое соотношеніе играетъ такую же мистическую роль, какую онѣ играли вч> древнихъ общинахъ, связанныхъ религіознымъ культомъ, въ созерцаніи служителей храмовъ, откуда они проникли и охватили научное міровоззрѣніе“. Съ понятіемъ міровой гармоніи мы соединяемъ идею закономѣрности всѣхъ процессовъ, подлежащихъ научному изученію. Но прежде это понятіе имѣло иной, именно буквальный, смыслъ. У пиѳа-горейцевъ оно означало именно музыкальную гармонію, потому что, наблюдая правильныя числовыя соотношенія между гармоническими тонами музыки и производящими ихъ предметами, они полагали, что каждому двигающемуся предмету во вселенной, особенно же небеснымъ свѣтиламъ, соотвѣтствуетъ свой тонъ, не всегда слышный нашему грубому уху. Въ религіозныхъ системахъ отцовъ церкви и ученыхъ теологовъ среднихъ вѣковъ „та же идея получила другое выраженіе: все существующее и гармонически расположенныя свѣтила поютъ славу Творцу, и тоны этой міровой гармоніи, неслышные намъ, слышны Ему наверху, а намъ выражаются въ закономѣрности и правильности окружающаго насъ міра“. Стремленіе подводить изучаемыя явленія подъ математическія формулы и числовыя соотношенія сослужило и служитъ огромную службу в'ь развитіи научнаго міровоззрѣнія; оно
привело къ созданію новыхъ отдѣловъ знанія, которые едва ли бы иначе возникли, напримѣръ математической логики,— но привнесено оно въ науку извнѣ. Точно также изъ другихъ областей человѣческаго духа вошли въ научное міровоззрѣніе и „столь обычныя и болѣе частныя, конкретныя, черты научнаго мышленія, какъ атомы, сила, вліяніе отдѣльныхъ явленій, матерія, наслѣдственность, энергія и т. и.“. Авторъ, въ частности, останавливается на силѣ и утверждаетъ, что это понятіе, подъ которымъ разумѣется энергія, сообщаемая тѣлу и вызывающая его опредѣленное движеніе, явилось въ наукѣ изъ источниковъ ненаучныхъ. Оно проникло въ науку изъ жизни, съ одной стороны, изъ мастерскихъ техниковъ, людей, привыкшихъ къ механической работѣ, а съ другой—-отъ людей, придававшихъ этому понятію форму, болѣе близкую къ научнымъ построеніямъ, — изъ среды религіозныхъ сектч> и мистико-философскихъ ученій, которыя издревле любили допускать эманаціи, инфлюэнціи, всякаго рода безтѣлесныя вліянія въ окружающемъ насгь мірѣ. Когда въ XVI—XVII вѣкахъ впервые стала отсюда проникать идея силы въ научную мысль, она „сразу нашла себѣ почву примѣненія и быстро оттѣснила чуждыя теченія“. Знаменитый по.іигисторъХѴІ столѣтія Скалигеръ въ 1557 году, излагая эти новыя въ наукѣ идеи ученаго мистика Кардано, ясно указываетъ тотъ находящійся внѣ науки источникъ, изъ котораго идея силы привзошла въ науку: „еще мальчиками, ничего но зная о писаніяхъ философовъ, мы имѣли отвѣтъ: сила натянутой тетивы остается въ стрѣлѣ“.—Такимъ образомъ, и въ настоящемъ и въ прошломъ научнаго міросозерцанія мы всюду встрѣчаемъ -элементы, вошедшіе въ него извнѣ; очень часто на чисто научной почвѣ, научными средствами идетъ въ наукѣ борьба между защитниками и противниками этихъ проникшихъ извнѣ идей. Подъ вліяніемъ интересовъ эпохи и по тѣсной связи съ жизнью общества борьба эта нерѣдко получаетъ глубокое и серьезное значеніе. Характернымъ въ разсматриваемомъ отношеніи является еще то, что въ науку входятъ и крѣпко держатся въ ней и такіе внѣшняго происхожденія элементы, которые не только не согласны съ научнымъ методомъ и не оправданы имъ, но которые представляютъ прямо предразсудки или фикціи: до того сложенъ составъ научнаго міровоззрѣнія. „Неизбѣжность существованія въ научномъ міровоззрѣніи этих'ь фикцій
придаетъ ему еще болѣе мѣняющійся со временемъ отпечатокъ, придаетъ характеръ, еще болѣе .далекій отъ логически яснаго, хрустально-простого выраженія истиннаго представленія о космосѣ“. Вопросы о такихъ фикціяхъ, ихъ обсужденіе и оцѣнка несомнѣнно играютъ въ наукѣ крупнѣйшую роль, потому что эти фикціи нерѣдко получаютъ форму задачъ, тѣсно связанныхъ съ духомъ времени. Человѣческій умъ неуклонно стремится рѣшить эти задачи, и исканіе отвѣта на подобные „вопросы, нерѣдко возникшіе на далекой отъ науки почвѣ религіознаго созерцанія, философскаго мышленія, художественнаго вдохновенія или общественной жизни, иногда служатъ живительнымъ источникомъ научной работы для цѣлыхъ поколѣній ученыхъ. Эти вопросы служатъ лѣсами научнаго зданія, необходимыми и неизбѣжными при его постройкѣ, но потомъ безслѣдно исчезающими“. Въ примѣръ такихъ плодотворныхъ фикцій профессоръ Вернадскій указываетъ на вопросъ о квадратурѣ круга въ математикѣ, къ рѣшенію котораго горячо стремились тысячи ученыхъ и мыслителей, попутно сдѣлавшихъ при этомъ рядъ величайшихъ открытій и неразрѣшимость котораго была доказана уже въ XIX столѣтіи,--на вопросъ о perpetuum mobile въ механикѣ, о философскомъ камнѣ въ химіи и т. п. Все сказанное подтверждаетъ тотъ общій выводъ, что „хотя научный методъ проникаетъ нею науку и является наиболѣе характернымъ ея проявленіемъ, опредѣляетъ все научное міровоззрѣніе, — не имъ исключительно оно достигается и развивается“. Развитіе его происходитъ въ тѣсномъ общеніи и широкомъ взаимодѣйствіи съ другими сторонами духовной жизни человѣчества, именно съ религіей, философіей, искусствомъ, жизнью общественной. Отдѣленіе научнаго міровоззрѣнія отъ одновременно или ранѣе происходившей дѣятельности человѣка во всѣхъ этихъ областяхъ- дѣло невозможное, потому что всѣ проявленія человѣческой жизни тѣсно сплетены между собою п могутъ быть раздѣляемы только въ воображеніи. Это необходимо имѣть въ виду при объясненіи роста и развитія науки. Всѣ стороны человѣческой жизни и положительно и отрицательно являются той питательной средой, откуда наука черпаетъ свои жизненныя силы,—и „прекращеніе дѣятельности человѣка въ области ли искусства, религіи, философіи или общественной жизни не можетъ не отразиться болѣзненнымъ,
можетъ быть подавляющимъ образомъ на наукѣ“. Здѣсь авторъ входитъ въ ближайшее разсмотрѣніе вопроса объ отношеніи научнаго міровоззрѣнія къ философскому. „Въ настоящее время, въ эпоху исключительнаго разцвѣта научнаго мышленія, говоритъ онъ, эта тѣсная связь науки сч> другими теченіями духовной жизни человѣчества нерѣдко забывается; приходится слышать о противорѣчіи между научнымъ и философскимъ и даже между научнымъ и эстетическимъ міровоззрѣніемъ. Среди теченій научнаго міровоззрѣнія существуютъ направленія, которыя предполагаютъ, что научное міровоззрѣніе можетъ замѣнить собою міровоззрѣніе религіозное или философское; иногда приходится слышать, что роль философскаго міровоззрѣнія и даже' созидательная и живительная роль философіи кончена и въ будущемъ должна быть замѣнена наукою. Но такое мнѣніе само представляетъ собою не что иное, какъ отголосокъ одной изъ философскихъ схемъ и едва ли можетъ выдержать пробуй научнаго къ себѣ отношенія. Никогда не наблюдали мы до сихъ поръ въ исторіи человѣчества науки безч. философіи и, изучая исторію научнаго мышленія, мы видимъ, что философскія концепціи и философскія идеи входятъ какъ необходимый, всепроникающій наужу элементъ во все время ея существованія“. Можно говорить не о раздѣленіи, а тѣмъ болѣе замѣнѣ философіи или религіи наукою, а только о взаимодѣйствіи ихъ. Наука питается идеями религіи и философіи, по, съ другой стороны, и ростъ науки вызываѳт'ь необычайное расширеніе границъ философскаго и религіознаго сознанія, потому что, усвоивъ достигнутыя наукою данныя, послѣднее скрываетъ новые и новые горизонты. „Трудно сказать въ настоящее время, замѣчаетъ авторъ, большее ли поле занято наукою въ тѣхъ областяхъ человѣческаго мышленія, ВТ) которыхъ прежде всецѣло царили религія или философія или большее поле пріобрѣтено религіей и философіей, благодаря росту и развитію наушнаго міросознанія. Какъ будто происходитъ одинъ, единый процессъ, который только нами чисто абстрактно, логически разлагается на нераздѣльныя по существу части". Въ частности можно, напр., указать на то, какъ въ первой половинѣ XVII вѣка послѣ того, какъ сложился и окончательно обозначился основной остовч> современнаго научнаго міросозерцанія, неизвѣстный всей древней философіи, начался и разцвѣтъ новой филосо-
фіи. „И въ настоящее время философія, повидимому, переживаетъ новую переработку своихъ проблемъ подъ вліяніемъ роста научнаго мышленія въ XIX вѣкѣ, отвоевавшія у ней области, ранѣе принадлежавшія ей всецѣло“. Но философія и ея созданія имѣютъ свой особый источникъ въ человѣческомъ духѣ и свои особыя черты, сравнительно съ наукою. „На нихъ лежитъ, если такъ можно выразиться, говоритъ авторъ, печать безконечности“. Этимъ объясняется то, что великія созданія философскаго генія никогда не теряютъ своего значенія. „Ростъ философской мысли, исходя изъ положеній старыхъ системъ и развивая ихъ, въ тоже самое время какъ бы раскрываетъ въ нихъ новыя и глубокія стороны, новыя проявленія безконечнаго“. Авторъ указываетъ на то, что и теперь, уже послѣ расцвѣта новой философіи, старыя философскія системы Платона, Аристотеля, Плотина не только не теряютъ своего интереса, но „въ концѣ концовъ открываютъ человѣчеству при дальнѣйшемъ изученіи ихч> все новыя и новыя явленія и идеи“... И теперь можно вдумываться въ эти системы и читать произведенія древнихъ философовъ, находя въ нихъ новыя черты, находя въ нихъ такіе отпечатки истины, такія отраженія безконечнаго бытія, которые нигдѣ, кромѣ нихъ, не могутъ быть найдены“. Другую черту, отличающую научное міровоззрѣніе отъ философскаго, авторъ видитъ въ томъ, что только въ первомъ (хотя лишь въ нѣкоторыхъ его частяхъ) есть положенія, имѣющія общеобязательное значеніе и неизбѣжно всѣми признаваемыя, тогда какъ въ философскомъ міровоззрѣніи общія, для всѣхъ неизбѣжныя основанія и положенія, по его мнѣнію, не могутъ быть указаны. Послѣдователь философскаго ученія „не можетъ требовать, чтобы то, что считается имъ несомнѣннымъ и неопровержимымъ, признавалось бы такимъ же и всякимъ другими» человѣкомъ, искренно и сознательно относящимся къ этимъ вопросамъ“. Объясняется это тѣмъ, что въ созданіи философскихъ концепцій участвуетъ не одна только логическая мысль, по что онѣ служатъ выраженіемъ въ формѣ мысли цѣлыхъ индивидуальныхъ настроеній. Такой индивидуальный и субъективный оттѣнокъ философскихъ системъ „еще болѣе усиливается, благодаря мистическому настроенію ихъ созидателей“, т. е. благодаря тому, что онѣ создаются подъ вліяніемъ мистическаго экстаза“. Заканчивается статья проф. Вернадскаго указаніемъ способа, какимъ
онъ намѣренъ поставить изученіе развитія современнаго научнаго міровоззрѣнія, причемъ онъ дѣлаетъ нѣсколько интересныхъ, также иллюстрируемыхгь фактами, замѣчаній о прогрессѣ и регрессѣ въ ходѣ этого развитія, ударяя на томъ, что „научное міровоззрѣніе поддерживается и не гибнетъ только благодаря сознательному проявленію усилія, воли“, но что оно замираетъ и поглощается чуждыми вліяніями, „какъ скоро ослабляется это его проникающее живительное усиліе“.
Статья проф. Вернадскаго вызвала собою появленіе не менѣе интересной статьи проф. Лопатина, напечатанной въ трехъ послѣднихъ (69, 70 и 71) книжкахъ „Вопросовъ философіи и психологіи“ и пока еще незаконченной. Соглашаясь съ общими выводами г. Вернадскаго, проф. Лопатинъ останавливаетъ особенное вниманіе на его мысляхъ объ отношеніи научнаго міросозерцанія къ философіи. Находя, что немногіе ранѣе проф. Вернадскаго „освѣщали ту истину, что наиболѣе принципіальныя и существенныя основанія той картины вселенной, которая дается въ научномъ міровоззрѣніи, первоначально возникли въ философіи, нерѣдко составляли ея исключительное достояніе и лишь постепенно перебрались въ наукѵ“, проф. Лопатинъ, прежде всего, хочетъ полнѣе раскрыть и обосновать высказанную г. Вернадскимъ мысль, что основныя начала научнаго міровоззрѣнія не всегда допускаютъ полное научное доказательство, что иногда ^для нихъ возможна только научная проба въ смыслѣ строго установленнаго отсутствія противорѣчій между этими началами и наблюдаемыми фактами“. Для примѣра, онъ беретъ двѣ истины, основныхъ для современнаго научнаго міровоззрѣнія: сохраненіе вещества и сохраненіе энергіи, и показываетъ, что обѣ онѣ, получивъ начало въ умозрѣніяхъ философовъ, не допускаютъ строгаго эмпирическаго доказательства, которое всецѣло отвѣчало бы ихъ широкому и категорическому смыслу, а только опытную повѣрку и пробу. „Экспериментальнымъ образомъ доказать, что никакая, даже малѣйшая доля міровой энергіи, ни въ безконечномъ прошломъ, ни въ безконечномъ будущемъ, ни въ безконечно удаленныхъ отъ насъ мірахъ, никогда не пропадала и не пропадетъ, очевидно, также невозможно, какъ нельзя доказать, что нигдѣ и никогда не пропалъ ни одинъ атомъ. Опытъ только позволяетъ предполагать это безъ противорѣчія съ его данными.
Но изъ этого, конечно, вовсе еще не слѣдуетъ, что никакія другія предположенія вгь этой области совершенно немыслимы1*. И та и другая истина представляетъ скорѣе регулятивный, чѣмъ конститутивный принципъ нашего знанія природы. Особенно это слѣдуетъ сказать о законѣ сохраненія энергіи. Онъ представляетъ дѣйствительно полезную фикцію въ наукѣ, особенно „въ борьбѣ съ болѣе старой фикціей отдѣльныхъ силъ природы, какъ ея самодовлѣющихъ и качественно обособленныхъ факторовъ. Однако и наука, и философія сдѣлаютъ огромный шагъ впередъ, когда будетъ ясно понята настоящая логическая цѣна и этой фикціи. Во всякомъ случаѣ отъ этого очень выиграетъ постановка одной изъ труднѣйшихъ проблем-ь въ философіи и наукѣ: объ отношеніи и связи физическихъ явленій съ духовными11. Дѣло въ томъ, разъясняетъ проф. Лопатинъ, что законъ сохраненія энергіи можно понимать въ двоякомъ смыслѣ. Прежде всего это—„принципіальное положеніе механики или общей физики, выводимое дедуктивно изъ предпосылокъ механической науки11. Общій смыслъ это положеніе будетъ имѣть такой: „въ замкнутой системѣ тѣлъ общая сумма энергіи (потенціальной и кинетической) сохраняется неизмѣнною, какія бы формы она ни принимала“. Но съ другой стороны, тотъ ate законъ сохраненія энергіи молено разсматривать какъ эмпирическое обобщеніе и охарактеризовать какъ законъ эквивалентности или эквивалентнаго превращенія энергій, имѣющій такой смыслъ: „когда какая нибудь энергія природы превраг іцается въ другую, то для полученія какого-нибудь количества второй энергіи нужна затрата совершенно опредѣленнаго количества первой“. Признать, что въ обоихъ случаяхъ выражается одинъ и тотъ же законъ, можно только при допущеніи гипотезы, что „всѣ формы энергіи въ природѣ представляютъ лишь замаскированныя видоизмѣненія механическаго движенія тѣлесныхъ частицъ; въ противномъ случаѣ законъ эквивалентности вовсе не равняется закону энергіи, какъ общему постулату механики11. Если же этой гипотезы не допускать, что и дѣлаетъ В. Оствальдъ и нѣкоторые другіе физики, хотя большинство физиковъ склоняется къ ней, то механическій и эмпирическій законы сохраненія энергіи не только будутъ различными, но окажутся въ непримиримомъ противорѣчіи между собою: на сколько будетъ осуществляться одинъ, будетъ упраздняться дѣйствіе другого.
Авторъ поясняетъ свою мысль примѣромъ, касающимся именно вышеуказанной проблемы. Психологп, утомленные несообразностями эппфеноминистическихъ и параллелистиче-скнхъ предположеній, по которыми, психическія явленія только протекаютъ рядомъ съ физіологическими процессами въ нашемъ организмѣ, но ничего въ нихъ отъ себя не мѣнянггь, неоднократно предлагали, въ качествѣ выхода изъ затрудненій, распространить и на психическую сферу дѣйствіе закона эквивалентныхъ превращеній всѣхъ энергій другъ вч, друга... „Слѣдуетъ предположить, что различныя физическія энергіи при опредѣленныхъ условіяхъ превращаются въ психическую, т. е. становятся сознаніемъ, мыслію, чувствомъ и
т. д., и что обратно психическая энергія превращается въ физическую, когда, положимъ, наша воля выражаетъ себя въ какомъ-нибудь дѣйствіи. Психическая сила — это не болѣе, какъ одна изъ энергій природы“. Подобное толкованіе, при всей его стройности, однако не находитъ у физиковъ благосклоннаго пріема, и потому именно, что оно является не распространеніемъ закона энергіи на новую сферу явленій, а его рѣшительнымъ отрицаніемъ. По несомнѣнному свидѣтельству нашего самонаблюденія, наши психическія состоянія—мысли, чувства, желанія не состоять изъ атомовъ, не движутся въ пространствѣ, не обладаютъ массой, непротяженны—словомъ не имѣютъ физическихч> свойствъ. „А это значитъ, что когда физическая энергія превращается въ психическую, то она на самомъ дѣлѣ превращается вч, физическое ничто“, потому что мысль, нанр., какъ мысль не есть физическое движеніе, эквивалентное предшествующему ему. Если же физическое движеніе обратилось въ мысль, не вызвавъ соотвѣтствующихъ физическихъ эффектовъ, то, общій законъ физической энергіи окажется рѣзко нарушеннымъ. Но подобныя же возраженія, сдѣлавъ соотвѣтствующія измѣненія, легко поставить не столько сторонникамч. ученія о психической энергіи, но и вообще защитникамъ энергетизма. А если такъ, то законъ сохраненія энергіи, занимающій столь важное вч, современномъ міровоззрѣніи мѣсто, не можетч, быть признанъ за абсолютную норму всего совершающагося на свѣтѣ: окончательный смыслъ его вызываетч, еще такч, много споровч, и сфера дѣйствительнаго приложенія его еще такч> проблематична.—ІІроф. Вернадскому возражаютъ, что онъ говоритч, о вещи несуществующей, потому
что научнаго міровоззрѣнія, отличнаго отъ науки, но существуетъ вовсе. Находя такое возраженіе не соотвѣтствующимъ дѣйствительности, потому что существованіе научнаго міровоззрѣнія есть фактъ несомнѣнный, о чемъ уже свидѣтельствуетъ пріобрѣтеніе и въ литературѣ и въ публицистикѣ права гражданства термины: „научное міровоззрѣніе“, „положительное міровоззрѣніе“, „позитивное міровоззрѣніе“, проф. Лопатинъ подробнѣе останавливается на той мысли г. Вернадскаго, что такое міровоззрѣніе не совпадаетъ съ наукой. Онъ указываетъ, прежде всего, цѣлый рядъ вопросовъ, которые наукою не рѣшены, но на которые въ научномъ міровоззрѣніи однако дается отвѣтъ. Таковы, напр., вопросы: о вселенной въ ея цѣломъ, о послѣднихъ элементахъ вещей, о природѣ матеріи и т. п. Но особенно заслуживаетъ вниманія то обстоятельство, что научное міровоззрѣніе слагается не изъ однихъ безспорныхъ данныхъ спеціальныхъ наукъ, потому что въ него входятъ такія умозрительныя положенія, которыя, составляя коренныя условія науки, лежать въ основаніи всякихъ научныхъ заключеній и потому уже не могутъ быть предметомъ доказательства въ наукахъ матеріальныхъ. Въ качествѣ примѣра, проф. Лопатинъ беретъ закоігь причинности и принципъ безусловнаго единообразія природы. Чтобы производить свои опыты такъ, какгь онъ ихъ производитъ, натуралистъ уже долженъ быть увѣренъ въ томъ и другомъ. Но откуда же онъ почерпаетъ свою вѣру? Конечно, не изъ опыта, потому что самъ опытъ опираемся на -этихъ началахъ. Но если эти начала не могутъ имѣть эмпирическаго обоснованія, то они должны подлежать основанію умозрительному; иначе придется строить науку на слѣпой вѣрѣ. „Если и умозрѣніе не установитъ объективнаго значенія этихъ началъ, вся наука, какая есть, превратится въ случайный миражъ субъективныхъ мнѣній. Опредѣлить цѣну этихъ всеобщихъ законовъ и границы ихъ примѣненія можетъ только та область человѣческаго вѣдѣнія, которая, возвышаясь надъ всякими частными данными опыта, рѣшаетъ принципіальные вопросы объ условіяхл> познаваемости вообще и объ условіяхъ возможности всего дѣйствительнаго,—какъ бы мы ни назвали эту область—гносеологіей, онтологіей, метафизикой, или просто философіей“. Разсмотрѣнію этой же области подлежатъ и другія „умозрительныя положенія и предположенія, которыя хотя и не вплетаются такъ интимно въ самое по-
строеніе науки, тѣмъ не менѣе являются неизбѣжными предпосылками научнаго міровоззрѣнія“, каковы: независимое отъ насъ бытіе внѣшняго міра и вещества, объективное бытіе пространства и времени и т. п. Выводъ отсюда тотъ, что во 1-хъ наука и научное міровоззрѣніе не совпадаютъ и во 2-хч., что послѣднее не только не упраздняетч» философіи, но и настойчиво требуетъ ея помощи. Помощь эта нужна и для сейчасъ указаннаго оправданія нѣкоторыхъ основныхъ, эмпирически недоказуемыхъ предположеній науки, и, затѣмъ для принципіальной критики обобщеній и предположеній отдѣльныхъ спеціальныхъ наукъ въ интересахъ общихъ задачи» ихъ дальнѣйшей работы.—Дѣло въ томъ, что частныя науки создаютъ свои гипотезы въ виду опредѣленныхъ конкретныхъ задачъ и оцѣниваютъ ихъ исключительно съ точки зрѣнія ихъ полезности и удобства для рѣшенія этихъ задачъ, отчего міровоззрѣніе, построенное на выводахъ этихъ частныхъ наукъ, неизбѣжно получаетъ нѣсколько односторонній видъ: философская критика спеціально научныхъ предпосылокч» и важна для интересовъ общаго міросозерцанія, какъ цѣлостнаго представленія о совокупномъ бытіи вещей въ ихъ внутреннихъ связяхъ и основныхъ факторахъ. Не смотря на такую связь научнаго и философскаго міровоззрѣнія, есть между ними и большая разница: „научное міровоз-
зрѣніе, по самому свойству матеріаловъ, изъ которыхъ оно строится, имѣетъ дѣло съ вещами, какъ онѣ обнаруживаются, въ условіяхъ нашего чувственнаго опыта, и слагается изъ обобщеній и предположеній обч» ихъ эмпирически данномъ составѣ и его законахъ“.* Философское же міровоззрѣніе „стремится постигнуть собственную природу вещей, независимо отъ субъективной окраски вещей, вносимой вч» нихъ нашею чувственною воспріимчивостью, и въ виду универсальныхъ условій всякаго мыслимаго бытія вообще: оно пытается понять идеальную внутреннюю связь вещей и обосновывающее эту связь изначальное единство ихъ“. Оттого очень многое, что въ научномъ міросозерцаніи является пунктомъ отправленія, въ философіи представляетъ проблему для рѣшенія, каковы вопросы о пространствѣ времени и т. п. Оттого, далѣе, въ научномъ міровоззрѣніи на первомъ планѣ стоитъ понятіе о веществѣ, его законахъ и процессахъ, тогда какъ въ философскомъ получаетъ центральное мѣсто понятіе о духѣ. Это потому, что, съ одной сто-
роны, лишь понятіе о веществѣ „даетъ дѣйствительно наглядныя схемы для научныхъ выводовъ и построеній“, тогда какъ „понятіе о духѣ, какъ самобытномъ факторѣ жизни, въ виду невозможности найти для него исчерпывающій наглядный образъ“ и экспериментально обосновалъ его, совсѣмъ выносится за предѣлы современнаго научнаго міровоззрѣнія; между тѣмъ какъ, съ другой стороны, философія, чтобы приблизиться къ внутреннему существу какой бы то ни было дѣйствительности и уловить идеальную связь всего существующаго, неизбѣжно должна исходить изъ дѣйствительности духа обращаться къ даннымъ, почерпнутымъ изъ его самосознанія и вообще судить все реальное по духовнымъ аналогіямъ. Напротивъ, вопросъ о матеріи „представляетъ для философіи самую трудную проблему, едва ли даже допускающую окончательное рѣшеніе при современной все болѣе возрастающей неопредѣленности и шаткости научныхъ представленій о реальномъ субстратѣ всего вещественнаго“. Конечно, это вопросъ болѣе роковой для научнаго, „чѣмъ философскаго міровоззрѣнія, потому что для перваго онъ является основнымъ вопросомъ, тогда въ послѣднемъ представляетъ только одну проблему среди другихъ проблемъ.
Доселѣ проф. Лопатинъ только раскрываетъ и подтверждаетъ мысли проф. Вернадскаго; въ дальнѣйшемъ же изложеніи своей статьи, относящемся къ 1904 г., онъ касается уже тѣхъ вопросовъ, по которымъ расходится съ нимъ, и прежде всего весьма существеннаго для философіи и интереснаго вопроса о научной цѣнности философскаго міровоззрѣнія. Предполагая ознакомить съ этимъ читателей въ обзорѣ за 1904 г., теперь считаемъ нужнымъ замѣтить, что соображенія проф. Вернадскаго могутъ быть названы новыми только потому, что исходятъ отъ представителя положительной науки, но въ области философскихъ изслѣдованій они въ той пли иной формѣ высказывались и ранѣе. Здѣсь, прежде всего, слѣдуетъ вспомнить покойнаго философа „цѣльнаго знанія“ В. G. Соловьева, который, утверждая также недостаточность положительно-научнаго знанія въ себѣ самомъ, требовалъ восполненія ея другими областями знанія и видѣлъ идеалъ послѣдняго въ синтезѣ положительной науки, философіи и религіи. Вообще основное начало философіи Соловьева есть „положительное всеединство“ и его идеалъ—-
идеалъ дѣльности: цѣльнаго знанія, дѣльной жизни, цѣльнаго творчества. Мысли проф. Вернадскаго и Лопатина, изложенныя выше, служатъ свидѣтельствомъ того, что на пути къ этому идеалу стоитъ и современное научно-философское со-
знаніе *). Д. Миртовъ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
