CC BY
7Обзор постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Савриддин Джураев против России»1
Константин Дегтярёв*
В данном комментарии описывается и анализируется постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Савриддин Джураев против России». данное постановление развивает практику Суда в так называемых экстрадиционных делах, в которых ЕСпч предотвращает экстрадицию заявителей в страну, где им грозят пытки или бесчеловечное и унижающее обращение. данное дело необычно из-за того, что несмотря на предварительные меры Суда, заявитель был похищен и выслан. Эта проблема является структурной в России и Суд предложил специальные меры по её устранению.
^ Европейский Суд по правам человека, экстрадиция, предварительные меры, статья 46, структурные проблемы
RES JUDICATA
Постановление по данному делу дополняет и без того обширную практику Европейского Суда по правам человека (далее — «ЕСПЧ» или «Суд») в так называемых экстрадиционных делах. Несмотря на то, что запрет высылки людей в страны, где им грозит бесчеловечное обращение или пытки прямо Конвенцией о защите прав человека и свобод (далее — «Конвенция») не предусмотрен, Суд уже несколько десятилетий толкует статью 3 Конвенции как содержащую такой запрет. Подобная практика Суда берёт свое начало в конце 80-х годов в деле «Серинг против Соединённого Королевства»2, где Суд запретил экстрадицию заявителя в США, так как там ему грозила смертная казнь. При этом Суд указал, что так называемый фено-
мен «камеры смертников», который означает, что человек может долгие годы ожидать исполнения смертного приговора, является обращением, несовместимым со статьёй 3 Конвенции, и в случае экстрадиции Соединённое Королевство нарушит свои обязательства по данной статье. Впоследствии Суд вынес сотни постановлений по вопросам экстрадиции. С недавних пор эта позиция Суда часто критикуется государствами-участниками Конвенции в связи с распространением международного терроризма. В таких делах как «Чахал против Соединённого Королевства»3 и «Саади против Италии»4 государства пытались добиться изменения практики Суда и пересмотреть абсолютный запрет на экстрадицию в страны, где заявителям гро-
* Dzehtsiarou Kanstantsin — доктор права (Дублинский университетский колледж), преподаватель школы права Университета Суррея (Гилфорд, Великобритания) (e-mail: [email protected]).
1 European Court of Human Rights (Chamber). Savriddin Dzhurayev v. Russia. Judgment of 25 April 2013. Application No. 71386/10. Постановление вступило в силу 9 сентября 2013 года после отклонения прошения властей о его пересмотре Большой Палатой и подлежит исполнению.
2 ECtHR. Soering v. the United Kingdom. Judgment of 7 July 1989. Application No. 14038/88.
3 ECtHR (Grand Chamber). Chahal v. the United Kingdom. Judgment of 15 November 1996. Application No. 22414/93.
4 ECtHR (Grand Chamber). Saadi v. Italy. Judgment of 28 February 2008. Application No. 58858/00.
зят пытки. Государства-ответчики призывали Суд начать взвешивать, с одной стороны, опасность, которую представляет заявитель, а с другой — вероятность применения пыток5. Суд однозначно отклонил данные аргументы государств и подтвердил свою устоявшуюся позицию, которая заключается в том, что выдача в государство, где заявителю грозят пытки, будет нарушать статью 3 Конвенции6.
В делах, где речь идёт об экстрадиции или депортации, Суд зачастую рассматривает вопрос о применении так называемых предварительных мер. Они чем-то напоминают обеспечительные меры в гражданском процессе, применяемые национальными судами многих государств-членов Совета Европы. Если действия государства могут причинить непоправимый вред, то в таком случае Суд имеет возможность запретить государству совершать данные действия до рассмотрения дела Судом. Это правило содержится в статье 39 Регламента Суда. Долгое время неразрешенным оставался вопрос о юридической силе предварительных мер. В деле «Маматкулов и Аскаров против Турции» Суд постановил, что предварительные меры являются обязательными для исполнения и их невыполнение влечёт самостоятельное нарушение Конвенции7.
Постановление по делу «Савриддин Джураев против России» вносит некоторые уточнения в практику Суда и представляет интерес не только как постановление, связанное с экстрадицией, но и как постановление, пересматривающее некоторые процессуальные полномочия Суда и выявляющее структурную проблему института экстрадиции в России. Это постановление имеет важную особенность по сравнению с похожими делами. Обычно Суд применяет предварительные меры, затем рассматривает дело и решает, нарушит ли такая высылка Конвенцию или нет. До рассмотрения дела заявитель другому государству не выдаётся. В данном же случае, несмотря на то, что Суд предварительными мерами запретил экстрадицию, заявитель был похищен и выслан в Таджикистан.
Факты
Дело, которое сначала напоминало лихо закрученный детектив, продолжилось — как трагедия и завершилось фарсом, когда российские власти стали объяснять, почему же трагедия случилась. История началась в 2006 году, когда таджикские власти арестовали г-на Маруфова, который преподавал заявителю Коран. Впоследствии Маруфов был убит. После этого начались преследования его учеников и заявитель, спасаясь от преследований, в июне 2006 года переехал в Россию. Таджикские власти возбудили против заявителя уголовное дело по статьям, предусматривающим ответственность за создание преступной организации и пособничество терроризму. Причём, согласно материалам дела, свою «деструктивную» деятельность заявитель начал еще в весьма юном возрасте. По мнению таджикских властей, он занялся ей в 1992 году, когда заявителю было 7 лет.
Власти Таджикистана обратились к российским властям с запросом об экстрадиции заявителя. Российские суды данный запрос удовлетворили. В ответ на заявление Джура-ева о том, что уголовное преследование связано с его религиозными убеждениями, и, что его выдача повлечёт нарушение статьи 3 Конвенции, российские суды выдвинули два аргумента. Во-первых (и это был основной аргумент российских судов), особенно подчёркивалось, что таджикские власти дали письменное обязательство не пытать заявителя и не преследовать его за религиозные взгляды. Во-вторых, в ответ на аргумент заявителя о том, что в Таджикистане применяются пытки и люди преследуются по политическим и религиозным мотивам со ссылкой на аналогичные постановления ЕСПЧ, российский суд просто отметил, что решения ЕСПЧ вынесены не в отношении лично заявителя, поэтому ему волноваться не о чем. Постановление о выдаче, однако, исполнено не было, так как было приостановлено Европейским Судом по правам человека с помощью предварительных мер. Помимо этого,
5 ECtHR (Grand Chamber). Saadi v. Italy. Judgment of 28 February 2008. Application No. 58858/00. Para. 122.
6 Ibid. Para. 140.
7 ECtHR (Grand Chamber). Mamatkulov and Askarov v. Turkey. Judgment of 4 February 2005. Applications Nos. 46827/99 and 46951/99.
заявитель получил временное убежище в России.
Данная детективная история переросла в трагедию с элементами боевика, когда заявителя похитили в России и, минуя все пограничные преграды, вернули в Таджикистан. По словам заявителя, 31 октября 2009 года его похитили вооружённые люди в микроавтобусе, перекрывшем дорогу автомобилю, в котором ехал заявитель. Его продержали в микроавтобусе день и ночь, били, приставляли к голове пистолет и обещали убить, если он не согласится добровольно вернуться в Таджикистан. Затем его посадили в самолёт и переправили в его родной город, где продолжили пытать и заставляли сознаться в преступлениях, в которых он обвинялся, убеждали заявить, что он добровольно вернулся из России.
Как только стало известно, что заявителя похитили, его представитель обратилась к российским властям с требованием обеспечить безопасность г-на Джураева. С подобным обращением выступили и представители Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. ЕСПЧ также выразил обеспокоенность в связи с фактическим нарушением Россией предварительных мер и указал, что подобные похищения с целью выдачи лиц в Таджикистан происходят не впервые. Российские власти начали проверку данного факта, которая 4 раза прекращалась и ни к каким результатам не привела.
В Таджикистане заявителя осудили и приговорили к двадцати шести годам лишения свободы. Этот срок он в данный момент и отбывает. Последняя часть этой истории перетекла в фарс, когда российские и таджикские власти пытались объяснить, каким образом заявитель, которому предоставлено в России временное убежище и в отношении которого действуют предварительные меры ЕСПЧ, оказался в Таджикистане и предстал перед судом. По версии российских властей, заявитель незаконно пересёк границу с Таджикистаном для того, чтобы сдаться властям этого государства. Российские власти зачастую проявляют незаурядную фантазию для объяснения тех или иных фактов, рассмотрение которых происходит в Суде. Сложно представить причины, по которым человек, который
много лет пытался остаться в России, решил изменить свое мнение по этому вопросу, пересечь всю Россию (маловероятно, что он без паспорта мог вылететь в Таджикистан на самолете), незаконно перейти границу лишь для того, чтобы его осудили на срок более 20 лет. Особенно данный факт выглядит странным в свете того, что его могли по его же желанию экстрадировать без необходимости переходить незаконно границу, если бы он согласился с экстрадицией.
Аргументы Суда
Суд указал, что жалоба заявителя о нарушении статьи 3 Конвенции касается трёх взаимосвязанных обстоятельств. Во-первых, Суд исследовал, выполнили ли российские власти свои позитивные обязательства по защите заявителя от высылки в Таджикистан. Во-вторых, Суд рассмотрел вопрос о том, провели ли власти независимое расследование эпизода похищения заявителя. В-третьих, Суд расследовал, причастны ли агенты государства к похищению и высылке. Однако прежде, чем непосредственно перейти к рассмотрению данных вопросов, Суд должен был установить, а имелась ли изначально угроза пыток в случае экстрадиции.
В данном деле Суд, прежде всего, рассмотрел насколько полно вопрос правомерности экстрадиции был изучен национальными судами. Помимо иных упущений в действии национальных судов ЕСПЧ отметил, что они не придали должного значения похожим постановлениям Суда:
«Что касается ссылок на постановления ЕСПЧ в отношении недавних случаев экстрадиции из России в Таджикистан, то они были отклонены национальным судом потому, что четыре постановления ЕСПЧ, о которых говорила защита и эксперты, были вынесены в отношении других лиц, а не заявителя. Национальный суд пришёл к этому выводу, даже не попытавшись осмыслить возможные параллели между этими четырьмя делами и ситуацией, в которой оказался заявитель, также суд не принял во внимание общие принципы, которые были установлены в данных постановлениях, и не применил их в данном деле»8.
8 ЕСШЯ З^пййт Dzhurayev V Низз1а. Рага. 162.
ЕСПЧ установил, что национальные суды не изучили должным образом риск пыток в Таджикистане, а сам ЕСПЧ посчитал, что такой риск был, и, поэтому экстрадиция заявителя в Таджикистан нарушила бы статью 3 Конвенции.
Затем Суд перешёл к рассмотрению вопроса о том, выполнила ли российская сторона свои позитивные обязательства по защите заявителя от выдачи таджикским властям. Суд, прежде всего, отметил, что на государство возложены обязательства предотвращать незаконные действия в отношении лиц, в том числе тех, кому грозит экстрадиция. Суд отметил, что «в случаях, когда власти государства проинформированы о существовании реального и непосредственного риска [пыток], это их обязательство по Конвенции принять меры, находящиеся в их компетенции, которые от них можно разумно ожидать, для предотвращения такого риска»9. Это фактически означает, что Суд обращает внимание на два фактора. Во-первых, знали ли власти о грозящем риске, и, во-вторых, предприняли ли они все разумно необходимые меры для предотвращения данного риска. Что касается первого фактора, то Суд уделил особое внимание тому, что представители заявителя незамедлительно сообщили властям о его похищении: были оповещены все государственные службы, которые могли иметь отношение к данному делу. Суд указал: представители заявителя предоставили необходимые доказательства того, что заявителю грозит опасность, следовательно, власти обладали необходимой информацией. Второй фактор, который Суд принял во внимание — были ли предприняты разумные меры для предотвращения причинения заявителю вреда. И здесь Суд указал, что власти не представили никакой информации Суду о том, что такие меры были предприняты. Власти России, безусловно, не обязаны были вести постоянную слежку за заявителем, однако должны были передать информацию о похищении и возможной высылке заявителя, например, в московские аэропорты. Так как никаких подобных действий не предпринима-
лось, Суд нашёл нарушение властями России позитивных обязательств, которые предусмотрены статьёй 3 Конвенции.
Суд также пришёл к выводу о том, что российские власти не выполнили процессуальные обязательства по расследованию похищения заявителя. Во-первых, уголовное дело по данному вопросу не возбуждалось, в то время как, по мнению Суда, расследование в рамках уголовного дела — это основной (если не единственный) способ выполнить требования Конвенции. Во-вторых, то, как проводилось расследование, вызвало у Суда недоумение: например, отказ следователя в возбуждении уголовного дела постановлением, которое слово в слово копировало ранее отменённое. В-третьих, сами постановления об отказе в возбуждении уголовного дела содержат общие фразы, факты дела, «бессмысленные процессуальные запросы и ссылки на недостоверные заключения»10. Расследование не выполнило очевидных для Суда действий, таких как, например, проверку рейсов в Таджикистан из московских аэропортов.
Суд также исследовал вопрос о причастности агентов государства к похищению и высылке заявителя. Решение Судом данного вопроса интересно не только из-за того, что государство было признано виновным в нарушении статьи 3 Конвенции, но также и из-за того, какие доказательства Суд принял во внимание. Суд, прежде всего, отметил, что его возможности в обнаружении доказательств существенно ограничены. Также ограничены возможности и заявителя, поэтому в данном случае существенная часть бремени доказывания лежит на государстве. Суд принял во внимание следующие обстоятельства: во-первых, тот факт, что полиция «неохотно» проводила расследование данного инцидента, во-вторых, так же, как и в двух других схожих делах против России11, власти не смогли представить правдоподобного объяснения того, как заявитель смог оказаться в Таджикистане.
Наличие ряда аналогичных дел явно демонстрируют Суду, что в России на лиц, которые ожидают экстрадиции, не распространя-
9 ECtHR. Savriddin Dzhurayev v Russia. Para. 180.
10 Ibid. Para. 195.
11 ECtHR. Iskandarov v. Russia. Judgment of 23 September 2010. Application No. 17185/05; ECtHR. Abdulkhakov v. Russia. Judgment of 2 October 2012. Application No.14743/11.
ется принцип законности: при активном или пассивном участии агентов государства их похищают и высылают в страну, где им реально грозят пытки. Согласно постановлению Суда, особое беспокойство вызывает и то, что похищение было произведено несмотря на решение о предоставлении заявителю временного убежища и наличия предварительных мер. Процедуры, которые были предприняты в данном и аналогичных делах названы Судом — беззаконием, попиранием ценностей Конвенции и надлежащих правовых процедур.
Как уже отмечалось в начале комментария, в экстрадиционных делах часто возникают вопросы, связанные с выполнением предварительных мер. В связи с постановлением Суда предварительные меры являются обязательными, их невыполнение влечёт нарушение статьи 34 Конвенции. В данном случае ситуация осложнялась тем, что формально российские власти эти меры не нарушили: по версии властей, агенты государства не были вовлечены в высылку заявителя. Суд также указал, что, несмотря на обстоятельства, при которых первоначально власти России предприняли действия по недопущению экстрадиции через официальные каналы, заявитель всё же был силой возвращен в Таджикистан. Вся логика данного постановления подсказывает, что Суд нашёл и нарушение статьи 34 Конвенции. Суд снова сослался на отсутствие эффективного расследования и на уже установленный факт о вероятном вмешательстве агентов государства в проведение данной операции.
Кроме того, Суд обнаружил и нарушение статьи 5-4 Конвенции («право на свободу и личную неприкосновенность»), поскольку рассмотрение национальным судом вопроса о задержании заявителя в России не было незамедлительным.
Некоторые исследователи отмечают, что данная тенденция, предполагающая более широкое применение статьи 46 Конвенции, проявилась именно в данном деле. Важно от-
метить, что постановления по статье 46 не являются пилотными12, но так же, как и последние, нацелены на разрешение структурной проблемы в государстве. После исполнения такого постановления поступление жалоб с аналогичными фактами в Суд должно прекратиться13. Такие постановления основаны на содержащейся в статье 46 обязанности государств применить общие меры с целью недопущения повторных нарушений. В таких постановлениях Суд более конкретно определяет круг мер, которые должно претворить в жизнь государство, чтобы выполнить постановление Суда, хотя обычно Суд не перечисляет список мер, необходимых для исправления нарушения, а лишь только обозначает нарушение и присуждает справедливую денежную компенсацию.
Суд с сожалением отметил, что ситуация в данном деле не может считаться отдельным, единственным эпизодом, который выбивается из обычной практики по экстрадицион-ным делам. Суд указал, что начиная с дела «Искандаров против России» в ЕСПЧ постоянно поступают аналогичные дела. Причём подобные внесудебные высылки происходят не только из Москвы и не исключительно в Таджикистан. Суд недавно рассмотрел дело о незаконной депортации лица из Санкт-Петербурга в Узбекистан, где ему грозили пытки14. И это случилось, несмотря на соответствующее письмо, направленное Судом в адрес Правительства Российской Федерации, в котором отмечалась озабоченность ЕСПЧ повторяющимися случаями внесудебных высылок и усилий Комитета Министров Совета Европы по предотвращению повторения подобных случаев. Потому Суд и пришёл к выводу о том, что в России существует системная проблема и предложил государству принять незамедлительные меры по предотвращению подобных случаев. Данные меры должны быть направлены на улучшение национальных средств правовой защиты в делах об экстрадиции, должна быть обеспечена эффективная защита жертв и недо-
12 Cm., Buyse. The Pilot Judgment Procedure at the European Court of Human Rights: Possibilities and Challenges // Nomiko Vima. 2009. Vol. 57. P 1890-1902. Available at SSRN: http://ssrn.com/abstract-1514441.
13 Philip Leach. 'No Longer Offering Fine Mantras to a Parched Child? The European Court's developing approach to remedies' in Andreas Follesdal, Birgit Peters and Geir Ulfstein (eds). Constituting Europe The European Court of Human Rights in National, European and Global Context (CUP 2013). P. 167.
14 ECtHR. Zokhidov v. Russia. Judgment of 5 February 2013. Application No. 67286/10.
пущение нарушения предварительных мер Суда, а также эффективное расследование случаев нарушения таких мер. Суд потребовал незамедлительные и решительные действия от российских властей по восстановлению законности в области экстрадиции. Помимо этого, Суд указал на два аспекта, которые нуждаются в незамедлительном реагировании властей. Во-первых, Суд указал, что те лица, в отношении которых Европейский Суд применил предварительные меры, должны быть защищены не только формально, но и на практике. Суд потребовал наделить специальное должностное лицо полномочиями по эффективной защите таких лиц. Данные лица и их представители должны
иметь доступ к должностному лицу для того, чтобы последний предпринимал срочные меры в случае необходимости. Во-вторых, Суд ещё раз подчеркнул важность предварительных мер для защиты прав человека и потребовал от властей создать механизм по расследованию ситуаций, когда предварительные меры Суда не исполняются.
В целом, в данном постановлении Суд выразил свою обеспокоенность нарушением в России законности в делах об экстрадиции. Заявители, в отношении которых Суд применяет предварительные меры, похищаются и тайно передаются властям другого государства. Такая ситуация была признана системной и должна быть прекращена.
