CC BY
25
в
ЕСТНИК к0ЖеуР0Вя.с. ^ й
УНИВЕРСИТЕТА Савриддин Дсураев против России: «тайная экстрадиция» Ц7
имени o.e. кугафина(мгюА) как «придание анафеме» ценностей Европейской конвенции
САВРИДДИН ДЖУРАЕВ ПРОТИВ РОССИИ: «ТАЙНАЯ ЭКСТРАДИЦИЯ» КАК «ПРИДАНИЕ АНАФЕМЕ» ЦЕННОСТЕЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНВЕНЦИИ
В деле «Savriddin Dzhurayev v. Russia»1 Европейский Суд по правам человека (Суд, ЕСПЧ) в очередной раз столкнулся с ситуацией, когда, несмотря на примененные Судом временные меры, запрещающие осуществлять высылку в третье государство до рассмотрения дела по существу в ЕСПЧ, заявитель похищается неизвестными на территории Российской Федерации и, благополучно минуя все пограничные и таможенные контроли, тайно насильно вывозится в государство, запросившее выдачу, где осуждается к длительному сроку лишения свободы, не исключено, с применением пыток и бесчеловечного обращения и наказания. Ситуация насколько вопиюща, настолько и не уникальна, что и обусловило, возможно, весьма жесткие формулировки Суда и применение им мер по ст. 46 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Конвенции).
Заявитель прибыл в Россию из Таджикистана в 2006 году, скрываясь от предъявленных ему на родине обвинений, связанных с его участием в деятельности ре-
Ярослав
Сергеевич
КОЖЕУРОВ,
кандидат юридических наук, доцент,
доцент кафедры международного права Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
>
Savriddin Dzhurayev v. Russia, no. 71386/10, 25 April 2013.
© Я. С. Кожеуров, 2015
vflw li > ■ LJÊJÊËS
88 ВЕКТОР РАЗВИТИЯ НАУКИ Я_~Ъ УНИВЕРСИТЕТА
Я в^ имени O.E. Кугафина (МГЮА)
лигиозной организации, возможно, экстремистского толка2. По таджикскому запросу о выдаче российские власти задержали Джураева 21 ноября 2009 г 17 июня 2010 г Генеральная прокуратура РФ приняла решение о выдаче заявителя в Таджикистан, которое было обжаловано заявителем со ссылкой на ранее принятые Европейским Судом постановления, согласно которым экстрадиция в это государство является нарушением ст. 3 Конвенции. 29 октября 2010 г Московский городской суд признал решение о выдаче законным, относительно постановлений ЕСПЧ указав, что они вынесены в отношении других лиц, но не заявителя, а 9 декабря 2010 года это решение поддержал Верховный Суд РФ. Незадолго до этого представители заявителя направили жалобу в Европейский Суд, одновременно ходатайствуя о применении временных мер согласно правилу 39 Регламента Суда. 7 декабря Европейский Суд в качестве временной меры запретил осуществлять выдачу до особого указания. 16 декабря власти Российской Федерации проинформировали Суд, что ими предприняты соответствующие шаги для гарантирования того, что заявитель не будет выдан в Таджикистан. 20 мая 2011 года заявитель был отпущен из-под стражи под поручительство адвоката, а 6 сентября 2011 года решением ФМС ему было предоставлено временное убежище и выдано соответствующее удостоверение.
Однако вечером 31 октября 2011 года заявитель, согласно его не опровергнутому правительством рассказу, который был признан Судом убедительным, был похищен в Москве неизвестными людьми, один день и одну ночь его продержали в машине похитителей, затем насильно привезли в аэропорт Домодедово и, минуя все пограничные и таможенные посты и формальности, передали в руки таджикских спецслужб, которые посадили его в самолет и переправили в Таджикистан, где он был осужден к лишению свободы сроком на 26 лет. Сразу после похищения представители заявителя проинформировали о случившемся правоохранительные органы (полицейские, пограничные, прокуратуру), а также офис Уполномоченного РФ при Европейском Суде, с просьбой принять все необходимые меры по недопущению насильственной переправки заявителя в Таджикистан. Однако российские власти не представили в дальнейшем Суду какой-либо информации о принятых мерах.
Основываясь на своих предыдущих прецедентах по делам о выдаче в Таджикистан, резолюциях Комитета министров Совета Европы, докладах неправительственных организаций о ситуации с правами человека в Таджикистане, Суд пришел к выводу, что, как общий контекст ситуации в Таджикистане, так и индивидуальная ситуация заявителя свидетельствовали о высоком риске применения к нему пыток и бесчеловечного обращения3. Таким образом, предполагаемая высылка заявителя нарушила бы ст. 3 Конвенции. Однако данное дело характеризуется тем, что формально власти Российской Федерации не имели отношения к переправке заявителя в Таджикистан.
Далее Суд установил нарушение властями Российской Федерации статьи 3 Конвенции в следующих аспектах:
1) нарушение позитивных обязательств по защите заявителя от высылки;
2) нарушение обязательства провести эффективное расследование обстоятельств похищения и переправки;
2 Согласно информации таджикских властей, свою криминальную деятельность заявитель начал еще в 1992 г, т.е. в возрасте 7 лет (para. 19).
3 Savriddin Dzhurayev v. Russia, paras. 166—176.
в
ЕСТНИК кажеурОВя.с. Р и да
УНИВЕРСИТЕТА Савриддин Дсураев против России: «тайная экстрадиция» СЗ^Э
именио.Е.кутафина(мгюА) как «придание анафеме» ценностей Европейской конвенции
3) наконец, нарушение ст. 3 в силу вовлеченности, прямого или косвенного, должностных лиц или агентов Российской Федерации в похищение и переправку заявителя в Таджикистан.
Нарушение позитивных обязательств в связи с похищением и тайной переправкой лица в третье государство было установлено Судом впервые. Хотя Суд признал, что на государстве не может лежать обязанность осуществлять круглосуточную охрану лица от его возможного похищения, тем не менее российские власти были своевременно проинформированы о похищении и могли принять надлежащие превентивные меры по недопущению пересечения похищенным лицом границы, но ничего этого не сделали4.
О нарушении обязательства провести эффективное расследование свидетельствовало хотя бы то, что уголовное дело по похищению так и не было возбуждено, не была выполнена проверка рейсов в Таджикистан, что вызвало недоумение Суда, как, впрочем, и другие необъяснимые упущения проверяющих5.
Суд, основываясь на своих предыдущих прецедентах, которые свидетельствовали о существовании в России практики похищения и насильственной тайной переправки лиц, в отношении которых официальная экстрадиция не может быть осуществлена, в третьи государства, еще раз подчеркнул, что трудно представить себе ситуацию, при которой лицо без документов пересекает многочисленные контрольные пункты, связанные с использованием международного авиационного сообщения, без какой-либо осведомленности российских властей. Повлияло на решение Суда и отсутствие сколько-нибудь убедительного объяснения российских властей относительно того, как лицо, долгое время не желающее посещать родину по причине возбужденного в отношении него расследования, оказывается там « добровольно» и незаметно для властей Российской Федерации, несмотря на серьезные меры безопасности, пограничного и таможенного контроля в московских аэропортах6. В итоге Суд заключил, что переправка заявителя в Таджикистан не могла состояться без прямой или косвенной вовлеченности российских спецслужб в незаконную операцию, которую Суд охарактеризовал как «явный произвол и злоупотребление полномочиями с целью обойти законное решение ФМС о предоставлении временного убежища» и указанные Судом временные меры. Суд посчитал такую вовлеченность агентов государства в операцию, выходящей «за рамки нормальной правовой системы», а умышленный обход правил должного процесса — «приданием анафеме принципов верховенства права и ценностей, защищаемых Конвенцией»7.
Применение статьи 46 Конвенции. Рассматриваемое дело относится к немногочисленной, но очень важной когорте современных постановлений ЕСПЧ, которые условно можно назвать «квазипилотными». Согласно статье 46 государство обязано исполнять окончательное решение Суда. В практике Суда это означает, что государство обязано не только выплатить присужденную Судом справедливую компенса- Ш цию, но и предпринять меры как индивидуального (устранение всех негативных по- ê
следствий нарушения в отношении заявителя прежде всего путем реституции), так □
"О à
bidem, para. 185. Ç
Ibidem, paras. 195—196. È
Ibidem, paras. 202—203. Ibidem, para. 204.
Н k
НАУКИ Ъ
vflw Ii > ■ LJÊJÊËS
90 ВЕКТОР РАЗВИТИЯ НАУКИ Я_~Ъ УНИВЕРСИТЕТА
Я в^ имени O.E. Кугафина (МГЮА)
и общего (устранение самой проблемы, послужившей причиной нарушений, что необходимо для предотвращения в будущем подобных нарушений в отношении иных лиц) характера8. Обычно Суд оставляет выбор конкретных мер на усмотрение государства, которое должно действовать под надзором со стороны Комитета министров Совета Европы. Однако в некоторых делах Суд считает необходимым высказаться в мотивировочной части своего решения относительно тех мер, которые, по мнению Суда, следует предпринять государству. С постановлениями, принимаемыми в ходе так называемой «пилотной процедуры», такие постановления роднит многое: выявленная Судом системная проблема законодательства или практики и необходимость ее разрешения, указание конкретных мер общего характера, особый контроль со стороны Комитета министров. С другой стороны, есть и отличия: например, меры указываются не в резолютивной (формально обязательной), а в мотивировочной части решения, как правило, отсутствует массовый характер проблемы (выражающийся иногда в тысячах и даже десятках тысяч аналогичных нарушений), рассмотрение иных аналогичных нарушений не приостанавливается и др.
В деле Джураева ЕСПЧ признал, что проблема заявителя не уникальна и что растущее число случаев похищений и насильственной переправки людей в Таджикистан и Узбекистан в обход предписанных Судом временных мер носит если не массовый, то, в силу особой тяжести установленных нарушений фундаментальных прав, «тревожащий» характер9, и указал как меры индивидуального характера, так и общего характера.
Относительно индивидуальных мер Суд указал, что он понимает сложности, возникающие в связи с тем, что заявитель не находится под юрисдикцией государства-ответчика. Однако эти сложности не снимают с государства обязанности предпринять все меры к тому, чтобы устранить нарушение и обеспечить возмещение. Следовательно, государство-ответчик обязано под надзором Комитета министров изыскать и предпринять такие меры правового, дипломатического и практического характера, которые смогут в максимально возможной степени обеспечить права заявителя, которые Суд посчитал нарушенными10, отметив при этом, что современное состояние развития международного права и международных отношений не препятствует осуществлению защиты права на жизнь и запрещения пыток в отношении заявителя, находящегося под иностранной юрисдикцией11. Однако конкретных мер Суд указывать не стал, сославшись на то, что Комитет министров находится в более выгодной позиции по оценке конкретных мер, которые должны быть предприняты12.
Переходя к мерам общего характера, Суд отметил, что он не в первый раз сталкивается с отмеченной проблемой13. Отмеченная в деле повторяющаяся природа
9
10 11 12
Ibidem, para. 247. Ibidem, para. 243. Ibidem, para. 253. Ibidem, para. 254. Ibidem, para. 255.
Аналогичные похищения и тайная переправка лиц, в отношении которых действовало Правило 39, имели место в делах Iskandarov v. Russia, no. 17185, 23 September 2010, Abdulkhanov v. Russia, no. 14743/11, 2 October 2012, Koziyev v. Russia, no. 58221/10 (все — похищение и вывоз в Таджикистан), Zokhidov v. Russia, no. 67286/10, 5 February 2013 (Узбекистан).
8
в
ЕСТНИК кажеурОВ я. с. Р и ал
УНИВЕРСИТЕТА Савриддин Дсураев против России: «тайная экстрадиция»
именио.Е.кутафина(мгюа) как «придание анафеме» ценностей Европейской конвенции
похищений и насильственной передачи лиц в Таджикистан и Узбекистан в обход правил надлежащего процесса и в особенности в нарушение временных мер Суда свидетельствует в пользу того, что некоторые органы власти Российской Федерации используют практику превышения своих полномочий по российскому праву и нарушения своих обязательств по Конвенции. Такая ситуация влечет самые серьезные негативные последствия в отношении внутреннего правопорядка, эффективности Конвенции и авторитета Суда14.
В связи с этим государство обязано провести надлежащее и эффективное расследование всех случаев аналогичных похищений с целью установления и наказания виновных, что «пошлет ясный сигнал» к тому, что такая практика не будет терпима15.
Сложный и серьезных характер выявленных проблем требует того, чтобы государство предприняло срочные и действенные меры для их решения, преследуя при этом две цели:
1) создание механизма, направленного на реализацию присужденных Судом временных мер не только в законе, но и на практике, с помощью которого заявители могут быть надежно защищены от похищения и насильственной тайной переправки в другое государство;
2) создание условий и процедур, направленных на расследование случаев нарушения присужденных случаев временных мер16.
Указанные Судом меры не исключают обращение государства к другим возможностям решения отмеченной проблемы, в частности содержащимся в многочисленных документах Совета Европы по этому поводу. Однако поскольку их имплементация связана с решением многочисленных не только правовых, но и административных, технических, практических вопросов и вопросов безопасности, Суд воздержался на этой стадии от указания иных конкретных мер, посчитав, что такие меры должно предложить само государство, а Комитет министров — оценить их эффективность и последующую имплементацию17.
Комментаторы предрекают вполне очевидные сложности с исполнением настоящего решения. Главная сложность связана с тем, что эффективного разрешения проблемы не добиться без признания фактов причастности отдельных российских спецслужб к подобного рода практике. Вместе с тем указанное решение вносит свой вклад в укрепление эффективности применяемых Судом временных мер по ст. 39 Регламента Суда: теперь в каждом своем приказе о временных мерах Суд требует от государства принять меры к тому, чтобы предоставить заявителю эффективную защиту от похищения и незаконного перемещения под юрисдикцию другого государства, а также ежемесячно информировать Суд о местонахождении заявителей после их освобождения18. Будут ли эти меры эффективными, покажет время.
14
15
17
Ibidem, para. 257. Ibidem, para. 260. Ibidem, paras. 261—263. Ibidem, para. 264.
Тренина Д. В. Применение Страсбургским Судом статьи 46 Европейской конвенции по правам человека в деле «Савриддин Джураев против России» // Международное правосудие. 2013. № 3(7). С. 24.
16
18
