CC BY
60
УДК 39(4/9)
ОБЫЧАИ ПРИМИРЕНИЯ КРОВНИКОВ В ДАГЕСТАНЕ (XIX - НАЧАЛО ХХ века)
© 2009 г. С.А. Лугуев, А.Ш. Абдурахманов
Институт истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН, ул. М. Ярагского, 75, г. Махачкала, 367000
Institute of History, Archeology and Ethnography of Dagestan Scientific Center of Russian Academy of Science, M. Yaragskiy St., 75, Makhachkala, 367000
Освещается малоизученный вопрос о примирении кровников в Дагестане в XIX - начале ХХ в. Ключевые слова: кровная месть, примирение, кровник, алум, дият, община-джамаат.
The article is dedicated to the insufficiently explored problem of conciliation of «krovniks» among the inhabitants of Dagestan in the end of the XIXh - at the beginning of the XXh century.
Keywords: bloodfeud, conciliation, «krovnik», alhum, diyath, community-jahmaat.
Мера наказания за уголовное преступление в Дагестане определялась адатами. Самым серьезным преступлением считалось убийство. За умышленное убийство человека наказывала не община, а родственники, которые вправе были тотчас убить убийцу или кого-нибудь из ближайших его родственников. Однако общество стремилось этого не допустить.
Сельская община, чутко реагировавшая на все события внутренней жизни, не оставалась равнодушной. Как только факт убийства становился достоянием всех, принимались меры к предотвращению очередного кровопролития: удалялись куда-либо ближайшие родственники убийцы мужчины, организовывалась охрана его дома, назначались люди для негласного наблюдения за поведением ближайших родственников убитого и т.д. Наиболее опытные и уважаемые старики, отправившись в дом потерпевшего, всячески старались смягчить, разрядить обстановку [1]. Тут же начинались переговоры о назначении канлы, т.е. тех лиц, на которых распространялось право мести со стороны родственников убитого. После этого прочие родственники, как правило, были свободны от преследований и могли спокойно жить в селении и вести обычный образ жизни.
Примирение могло состояться только лишь в том случае, если родственники убитого давали на то свое согласие, получить которое было непросто. Особенно сильное сопротивление к примирению с кровником проявляли женщины. Они же были важными действующими лицами обряда примирения [2].
Женщины воспринимали очень эмоционально гибель близкого от рук убийцы и были ярыми противниками его прощения. Само примирение было невозможно без согласия близких родственников погибшего, и осо-
бенно матери. В свою очередь родственники убийцы, стараясь найти примирение, всячески угождали женщинам из семьи убитого, оказывали им подчеркнутое внимание и уважение, даже если женщины, как это нередко случалось, были инициаторами нападения на дом убийцы и его разграбления. Не оставались безучастными к происшедшему и родственницы убийцы. В день похорон убитого в доме убийцы устраивался плач женщин с оплакиванием как жертвы, так и самого убийцы, жизнь которого находилась отныне во власти родственников убитого [2].
В Андийском наибстве по совершении убийства родственники убитого нападали на дом убийцы и разрушали его, а также грабили его имущество в течение трех дней. После этого родственники убийцы отдавали через посредников одного быка и саван для примирения с родственниками убитого. С этого времени убийца становился кровником. По разрушению дома убийцы семейство его не имело права возводить новый дом без разрешения родственников убитого. Срок для крово-мщения не определялся, он полностью зависел от согласия потерпевшей стороны [3].
Общество, уважаемые люди села всячески пытались содействовать примирению сторон, и приходилось приложить немало усилий, прежде чем оно достигалось. Само примирение обставлялось очень торжественно. Свидетелями его становились все односельчане. «Суть обряда примирения у всех народов Дагестана была одна и та же, а формы его, - отмечает В. Егорова, - разнились не только у отдельных народов, но и даже в отдельных селах» [4, с. 110].
Вот как проходила церемония примирения в селах Гумбетовского наибства Андийского округа. В назна-
ченный день собирался весь тухум убийцы - мужчины и женщины, не исключая детей. К ним присоединялись почетные люди села. Они брали с собой убийцу и шли к родственникам убитого. Женщины со стороны убийцы становились на колени перед женщинами со стороны убитого, мужчины - перед мужчинами, и мирили убийцу с родственниками убитого [5]. У хваршин родственницы убийцы ползли к месту примирения на коленях, замыкая шествие. При этом они били себя в грудь, монотонно произнося с плачем молитвы, а перед ними полз на коленях сам убийца с обнаженной головой и связанными руками [6].
У народов Южного Дагестана обряд примирения проходил примерно таким образом, как это описано в сборнике адатов Кюринского округа. На канлы надевали белый саван, опоясывали шашкой, и в этом наряде старики и почетные люди вели его в дом ближайшего родственника убитого. Подойдя к дому, они останавливались. Из дома к ним выходил доверенный стороны убитого и снимал с канлы сначала саблю и саван, а затем гладил его по голове. Затем мулла произносил молитву Фатиха и преступление считалось забытым [7]. В некоторых табасаранских селениях саван нес человек, возглавлявший шествие. Старший родственник убитого забирал у него саван и передавал женщинам. После этого считалось, что родственники убийцы получили прощение [8].
У лакцев примирение по адату происходило следующим образом. Сразу же после убийства виновная сторона отправляла нескольких почетных стариков (обязательно из чужого тухума) к таким же старцам потерпевшей стороны. Пришедшие приносили с собой несколько баранов, мешки с мукой, рис и другие продукты, переданные тухумом убийцы. Родственники убитого могли принять приношение, но это ни в коем случае не рассматривалось как их отказ от права мести. Факт приема приношения давал лишь слабую надежду на возможность дальнейших переговоров о примирении. Продолжение обряда примирения наступало по возвращении убийцы из изгнания. Первая забота кровника в подобных случаях - как можно скорее передать родственникам убитого «цену крови». Если плата принималась, начинали предприниматься окончательные шаги к примирению. Покончив со всеми формальностями, убийца в сопровождении нескольких стариков и ближайших родственников подходил к дому старшего мужчины потерпевшей стороны и, стоя с непокрытой головой, ждал, что ему скажут. Через некоторое время хозяин дома, подойдя к кровнику, читал короткую молитву и со словами «да простит тебя Создатель» правой рукой слегка дотрагивался до головы и правого плеча его. После этого убийца таким же образом обходил ближайших родственников убитого и, получив у них прощение, через кого-либо приглашал всех их на угощение. Обязательным считалось получение прощения от матери покойного. Семьи, примирившиеся таким образом, долгое время находились в отношениях, напоминающих отношения родства. Хотя подобный обряд примирения был известен лакцам давно, но к нему прибегали редко, так как популярностью в народе он не пользовался и даже
осуждался [1].
Обряд примирения у кумыков состоял из двух частей. Вначале совершался обряд «бет гермен» (лицезрение), согласно которому враждующие тухумы выходили на площадь. Тухум убийцы должен был под охраной стоять на определенном расстоянии от родни убитого. Их разделяли собравшиеся от всего селения почетные люди во главе с кадием. Обряд заканчивался чтением кадием молитвы из первой главы Корана. Это было лишь началом примирения между тухумами, оно означало прекращение «погони за врагом». По истечении срока изгнания и с возвращением домой организовывалось окончательное примирение [9].
Если после примирения родственники убитого убивали канлы, то возникала новая вражда. Однако обиженной стороне предоставлялось право зачесть кровь за кровь и забрать обратно сумму, уплаченную во время примирения.
Особое место в ритуале примирения кровников принадлежало матери убитого. У ботлихцев она во время обряда подходила к склонившемуся перед ней убийце, покрытому черной буркой, которую снимала, и гладила его по голове, произнося при этом следующие слова: «Если ты будешь вести себя как человек, будешь сыном, если нет - останешься душманом» [10, с. 141]. Этот обычай был близок к северокавказскому. У осетин, например, если убийце удавалось прикоснуться губами к обнаженной груди матери убитого, рука мести отводилась от него. Во время примирения кровников убийцу подводили к матери убитого, перед которой он становился на колени, и та, подняв его, давала ему свою грудь. Смысл этого обряда заключался в том, что отныне она не питала к убийце никаких злобных чувств, и с этого дня он заменял ей убитого сына [11]. Помимо денежного выкупа в случае примирения сторона убийцы делала матери убитого и другим женщинам подарки.
Почти у всех народов Дагестана с давних лет существовал интересный обычай. Достаточно было женщине обнажить голову и бросить под ноги сражающимся или готовым сразиться мужчинам свой платок, как кинжалы вкладывались в ножны, и ссора прекращалась. В действии женщины, в брошенном ею платке скрыта, вероятно, какая-то символика, позабытая за давностью лет. Возможно, женщина, не показывающаяся никогда без головного убора не только перед мужчинами, но и на людях вообще, своими действиями как бы призывала мужчин прекратить вражду и подумать о ее чести. Этот обычай спас в горах немало жизней. Не случайно в лакском языке существует выражение «карши ласун», означающее умолять, просить о чем-либо, снимая с головы платок [1]. Обычай этот известен и другим кавказским народам, например осетинам [12]. В судопроизводстве старались не допускать убийства по кровомщению, оно преследовалось как убийство вообще. По установленным царским властям законам убийство отца, матери, а также умышленное убийство наказывалось административной высылкой из родных мест в Сибирь, что, с одной стороны, увеличивало ответственность за эти преступления, а с другой - в большей степени удовлетворяло чувство возмездия у кровников [13]. Все ос-
тальные виды убийств наказывались в адатном порядке: изгнанием, платой за кровь и денежным штрафом, виновный лишался права носить оружие.
Возможность примирения кровников, предусмотренная адатом, использовалась администрацией «военно-народного» управления для ослабления обычая кровной мести. Всем окружным начальникам предписывалось содействовать примирению враждующих сторон при убийстве в ссоре, драке, неумышленных и случайных. В 1885 г. были составлены окружные списки враждующих семей, и в этом же году власти приступили к их примирению. В результате в Казикумухском округе, например, к концу 60-х гг. осталось 64 враждующих семьи, а всего по Дагестану - 288 [14].
В 1868 г. была введена и такая мера наказания, как ссылка в Сибирь. Все это приводило к постепенному переходу от кровомщения к административному наказанию. Полностью ликвидировать обычай, однако, не удалось, тем более, что и имущая верхушка, и духовенство пропагандировали незыблемость и святость адатных норм. Интересно отметить, что убийца, не примирившись с кровниками, не получал прощения даже в случае естественной смерти [1]. Адат лакцев гласит, что труп кровника можно привезти для похорон в родное селение лишь в том случае, если тот погиб от руки мстившего. В противном случае кровник должен быть похороненным там, где скончался [15].
Ссылка жителя гор в Сибирь была равносильна смертному приговору. И это вызывало острое недовольство администрацией. Вероятно поэтому в первые десятилетия ХХ в. стали практиковать высылку в отдаленные губернии России: Казанскую, Самарскую, Тульскую, Уфимскую или в районы Дагестана. Но неугомонные кровники, настигавшие своих врагов и во внутренней России, должны были быть осужденными по непонятным им законам Российской империи. Можно полагать, что именно потому местом высылки с некоторого времени стали избираться районы Дагестана [1]. Об этом свидетельствует предписание Дагестанского народного суда от 20 сентября 1911 г. с резолюцией губернатора Дагестанской области [5].
Как уже отмечалось, кровник, желающий примириться с родственниками убитого, платил им алум и дият. Установленные адатом размеры дията и алума ложились тяжким бременем на плечи убийцы и были непосильны для средней дагестанской семьи. Поэтому все средства собирались силами родственников, при этом величина взноса была прямо пропорциональна степени родства: отец и братья вносили больше, чем дядя и двоюродные братья и т.д. Понятно, что непомерно высокая плата за кровь была на руку имущей верхушке [1, 13]. «Человеку бедному, не имеющему большого родства, которое бы могло ему помочь, трудно выхлопотать прощения от богатых и сильных родственников убитого, тогда как убийца, богатый и сильный родством и покровительством важного лица, иногда отказывался примириться с бедными родственниками убитого им» [1, с. 87].
Надежным убежищем для убийцы мог служить дом убитого, если убийца, спасаясь от преследователей, успе-
вал насильно прикоснуться губами к груди матери убитого. С этого момента убийца считался братом убитого и сыном его матери, кровомщение же автоматически отпадало. Выше уже упоминалось о подобном обычае у осетин.
Морально-этические и правовые нормы в условиях господства адата, пишет С.А. Лугуев, причудливо переплетались. Так, с одной стороны, убийство, если оно не было актом мести, обществом осуждалось. Но с другой -адат совершенно не допускал отказа скрывающемуся убийце в гостеприимстве и защите. В этом положении можно лишний раз видеть незыблемость обычая гостеприимства. Кем бы ни был нуждающийся, при каких бы обстоятельствах и какое убийство ни совершил, он мог с абсолютной уверенностью ждать от хозяина пищи, ночлега и защиты [1]. На это указывает, в частности, А. Васильев, говоря, что у лакцев любой преступник может найти приют и защиту у каждого хозяина [16]. Подобные адаты существовали и у других дагестанцев, и у народов Кавказа вообще.
Таким образом, кровная месть в Дагестане в рассматриваемое время не носила исключительного характера, широко применялись в быту случаи примирения, которые обставлялись специальными обрядами. Повсеместно в Дагестане кровная месть вытеснялась выкупом в пользу семьи убитого.
Литература
1. Лугуев С.А. О кровной мести у лакцев во второй половине XIX - начале XX в. // Семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1980.
2. Рагимова Б.Р. Женщина в традиционном дагестанском обществе XIX - начала ХХ в. Махачкала, 2001. С. 121-123.
3. Омаров А. Система композиций в обычном праве Дагестана // Учен. зап. ИИЯЛ. Махачкала, 1966. Вып. 16. С. 263.
4. Егорова В. О состоянии кровомщения в Дагестане во второй половине XIX - начале ХХ века // Вопросы истории и этнографии Дагестана. Махачкала, 1976. Вып. 7.
5. Памятники обычного права Дагестана XVП-XIX вв.: Архивные материалы / сост. Х.-М. Хашаев. М., 1965. С. 169.
6. Мусаева М.К. Хваршины. XIX - нач. ХХ века : ис-торико-этнографическое исследование. Махачкала, 1995. С. 159.
7. Адаты южно-дагестанских обществ // Сб. сведений о кавказских горцах (ССКГ). Тифлис, 1875. Вып. 8. С. 63.
8. Алимова Б.М. Табасаранцы (XIX - начало ХХ в.) : историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1992. С. 195.
9. Гаджиева С.Ш. Кумыки: историко-этнографическое исследование. М., 1961. С. 287.
10. Алимова Б.М., Магомедов Д.М. Ботлихцы. XIX - начало ХХ века: историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1993.
11. Каргинов С. Кровавая месть у осетин // Сб. материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1915. Вып. 44. С. 194.
12. Ванеев З.Н. Из истории родового быта юга Осетии. Тбилиси, 1995.
13. Адаты Дагестанской области и Закатальского округа: Судопроизводство в частях Кавказского края военно-народного управления. Тифлис, 1899. С. 29.
14. Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним // ССКГ. Тифлис, 1868. Вып. 1. С. 46-47.
15. Сборник адатов, существующих в Казикумухском округе // Из истории права народов Дагестана. Махачкала, 1968. С. 49.
16. Васильев А.Г. Кази-кумухцы // Этнографическое обозрение. М., 1899. Т. 42, № 3. С. 67.
Поступила в редакцию
20 ноября 2008 г
