CC BY
140
001: 10.24412/2072-4098-2021-11-59-69 Обязательные требования к предпринимательской деятельности: вопросы дефиниции понятия
О.Н. Ермолова доцент кафедры гражданского права Саратовской государственной юридической академии, доцент, кандидат юридических наук (г. Саратов)
Ольга Николаевна Ермолова, olga_ermolova@bk.ru
31 июля 2020 года был принят Федеральный закон № 247-ФЗ «Об обязательных требованиях в Российской Федерации» (далее - Закон об обязательных требованиях), что, по мнению законодателя, обусловлено необходимостью определения правовых и организационных основ установления и оценки применения обязательных требований (п. 1 ст. 1 Закона).
Сам термин «обязательные требования» не является новым для российской правовой системы , в том числе отечественного законодательства. Так, в Федеральном законе от 26 декабря 2008 года № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» (далее - Закон о защите прав юридических лиц) закрепляется понятие «государственный контроль (надзор)» и поясняется, что обязательными требованиями являются требования, установленные как этим законом, так и другими федеральными законами и принимаемыми в соответствии с ними иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, законами и иными нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации.
В правовой литературе категория требований, предъявляемых к предпринимательской деятельности, анализируется учеными как одна из базовых в регулировании такого вида экономической активности. Отмечается, что публичные интересы обеспечиваются путем предъявления государством
требований в правовой форме к предпринимателям в процессе осуществления ими этой деятельности. Указанные требования - это содержащиеся в правовых актах указания, адресуемые предпринимателям, которые являются для них обязательными (см. [3, с. 133; 4, с. 320-321]).
Закон об обязательных требованиях определяет обязательные требования как содержащиеся в нормативных правовых актах, которые связаны с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности, и оценка соблюдения которых осуществляется в рамках государственного контроля (надзора), муниципального контроля, привлечения к административной ответственности, предоставления лицензий и иных разрешений, аккредитации, оценки соответствия продукции, иных форм оценки и экспертизы.
Экспертами отмечалась потребность всех участников контрольно-надзорной деятельности в закреплении на законодательном уровне ясного и однозначного понятия «обязательные требования, что впоследствии должно повысить качество описания и введения конкретных требований для отдельных видов деятельности (см., например, [5]).
Из легальной дефиниции, закрепленной в Законе об обязательных требованиях, можно вывести несколько их признаков:
• содержатся в нормативных актах;
• связаны с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности;
• оценка их соблюдения осуществляется в особом порядке.
Приведенный набор признаков отличается от характеристики обязательных требований, указанных в Законе о защите прав юридических лиц. Характеристика требований в нем исчерпывается их установлением нормативными правовыми актами Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Связь обязательных требований с осуществлением предпринимательской деятельности прослеживается благодаря указанию в определении адресатов этих требований - юридических лиц и индивидуальных предпринимателей. А закрепление в Законе о защите прав юридических лиц порядка оценки соблюдения требований в принципе невозможно, так как положения этого нормативного акта раскрывают порядок осуществления государственного (муниципального) контроля, который сам по себе является одной из форм оценки соблюдения обязательных требований.
По состоянию нормативной базы на момент принятия Закона о защите прав юридических лиц законодатель был вынужден закрепить в нем понятие «обязательные требования» в связи с отсутствием этой категории в законодательстве, устраняя проблему пробельности дефинитивного регулирования.
Закон об обязательных требованиях раскрывает понятие через категорию требования: обязательные требования - это требования... (и далее следует перечисление признаков, характерных именно для этого вида требований). В этом случае понятие определяется через него же, что является тавтологией и, соответственно, не позволяет достичь целей дефиниции правовой категории.
В условиях отсутствия законодательно закрепленного понятия требований обратимся к общему пониманию рассматриваемого явления в русском языке. Наиболее
подходящим по смыслу значением этого слова является следующее: правила, условия, обязательные для выполнения (см. [6]).
Если в качестве определяющего понятия для исследуемого термина сохранить слово «требование», то в определении дополнительно проявляется ошибка «порочного круга», когда характеристика определяемого термина «обязательный» скрыта в характеристике определяющего слова «обязательный для исполнения».
Кроме того, словосочетание «обязательные требования» создает обманчивое впечатление, что в законодательстве присутствуют требования, не обязательные для выполнения.
Изложенные обстоятельства вносят диссонанс в основу предполагаемого фундаментального строения - в конструкцию четкого и ясного механизма воздействия на предпринимателей.
Однако нужно отметить, что дефиниция требований в целом не является чуждой отечественной правовой системе и давно используется в актах технической регламентации. В настоящее время определение этой категории раскрывается в ряде документов по стандартизации, разрабатываемых и применяемых в национальной системе стандартизации, а также в межгосударственных и международных стандартах. Согласно Федеральному закону от 29 июня 2015 года № 162-ФЗ «О стандартизации в Российской Федерации» особенностью этих документов является добровольность применения установленных в них характеристик объекта.
В соответствии с межгосударственным стандартом «Межгосударственная система стандартизации. Термины и определения» ГОСТ 1.1-2002 1 требованием является положение нормативного документа, содержащее критерии, которые должны быть соблюдены (п. 6.1.1). Под положением нормативного документа понимается логическая единица его содержания (п. 6.1). Стан-
Ш1_: https://docs.cntd.ru/document/1200030741
дарт раскрывает понятие «обязательное требование» как требования нормативного документа, подлежащего обязательному выполнению с целью достижения соответствия этому документу. Одновременно поясняется, что термин «обязательное требование» употребляют только применительно к требованию, которое является обязательным в соответствии с законом или регламентом.
Можно заметить, что в этом межгосударственном стандарте определение этого понятия также содержит тавтологию. При этом из текста документа мы получаем информацию о том, что с позиции процесса стандартизации требования на самом деле могут быть и необязательными. Такое понимание базируется, на мой взгляд, на еще одном значении слова «требования», отмеченном в словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой: в качестве внутренних потребностей, запросов. Пример такого понимания содержится в межгосударственном стандарте «Системы менеджмента качества. Основные положения и словарь» ГОСТ ISO 9000-2011 2, который определяет требование (requirement) двояко:
1) как потребность или ожидание, которое установлено, обычно предполагается или является обязательным (п. 3.1.2). При этом словосочетание «обычно предполагается» означают, что это общепринятая практика организации, ее потребителей и других заинтересованных сторон, когда предполагаются рассматриваемые потребности или ожидания;
2) как документально изложенный критерий, который должен быть выполнен, если требуется соответствие документу, и по которому не разрешены отклонения (3.1.2.1).
Иначе говоря, необходимо учитывать, что требования могут быть обычной практикой организации или фиксироваться в документах, которые не требуют обязательного их исполнения, допускают отклонения. Такие требования исходят как раз из вну-
тренних потребностей, запросов, ожиданий заинтересованных сторон. Термин «требование» в этом аспекте является категорией процесса стандартизации и не может применяться к отношениям по правовому (нормативному) регулированию предпринимательской деятельности, включая техническое регулирование, осуществляемое в соответствии с Законом об обязательных требованиях.
Требования к предпринимательской деятельности, закрепленные в законодательстве, в принципе не могут не быть обязательными, но с учетом формирования в нашей стране технического регулирования как вида правового регулирования, включающего изначально требования, допускающие добровольное исполнение, законодатель посчитал возможным обозначить требования, подлежащие безусловному исполнению, посредством прилагательного «обязательный».
Представляется обоснованной позиция коллектива авторов об использовании оборота «требования, предъявляемые к предпринимательской деятельности» применительно к обязательным для них указаниям (см. [3, 4]). Однако с принятием Закона об обязательных требованиях правоприменителю и ученым остается принять это словосочетание в качестве единого термина, несмотря на его категориальное несовершенство, аналогично понятиям морального вреда, недобросовестной конкуренции.
Значение понятийного аппарата в законодательстве трудно переоценить, он является важнейшим системообразующим элементом.
Дефиниция представляет собой «краткое определение какого-либо понятия, отражающее существенные, качественные признаки предмета или явления. Применительно к законодательному акту этот вид текста должен адекватно раскрывать содержание того или иного понятия, называть его родовые и (или) видовые признаки, включать
URL: https://docs.cntd.ru/document/1200093424
2
характеристики в сжатой и обобщающей форме» [10].
В отличие от избранного законодателем термина дефект законодательной дефиниции обязательных требований, заключающийся в ее тавтологичности, возможно и следовало бы устранить.
Для раскрытия сущности требований в различных документах и литературе, как правовой, так и технической 3, используются слова: указания, условия, критерии, а также положения, содержащие критерии.
Полагаю, что наиболее удачным термином для определения категории «обязательные требования» является «предписание» (нормативно-правовое предписание).
Как отмечается в правовой литературе (см., например, [12]), нормативно-правовое предписание образует минимальную смысловую часть текста нормативного правового акта и представляет собой элементарное государственно-властное веление общего характера, обладающее формальной определенностью, цельностью и логической завершенностью. Нормативно-правовому предписанию присущи следующие основные признаки:
• государственно-властное веление;
• непосредственная выраженность в тексте нормативного правового акта;
• общий характер (нормативность);
• формальная определенность;
• логическая завершенность;
• цельность;
• элементарный характер.
Коснемся характеристики признаков обязательных требований, несколько в иной последовательности, чем это предлагает закон. Представляется необходимым высказать мнение прежде всего относительно признака, наиболее связанного с содержанием требований, - их связь с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности. И здесь сразу следует отметить, что в силу закре-
пленности термина «предпринимательская деятельность» в российском законодательстве, а также в силу вытекающих из этого потребностей правоприменительной практики и преподавания дисциплины предпринимательского права эта правовая категория в настоящее время является достаточно исследованной в правовой литературе как теоретиками, так и практиками.
Значительно большие сложности вызывает понятие «экономическая деятельность», зачастую упоминающееся одновременно с понятием «предпринимательская деятельность». Дефиницию этой категории не содержит ни один нормативный акт, что порождает проблемы, связанные с ее определением при толковании юридических норм и правоприменении. Исследователи относительно недавно обратили внимание на эту категорию, и доктринальных научных работ на эту тему совсем немного.
Как отмечает В.В. Долинская, акцент в законодательстве делается либо на отраслях экономики, либо на имущественной базе деятельности, источниках ее финансирования, изредка на субъектном составе, а в юридической литературе это понятие в основном рассматривается применительно к предпринимательскому праву, реже -шире, и цитаты одних и тех же авторов приводятся в различных публикациях порой без осмысления [13]. Автор выделяет следующие признаки, характеристики экономической деятельности:
• это именно деятельность (не воздержание от действия);
• деятельность сознательная, волевая, целенаправленная;
• ее содержание тесно связано с формулой П-Р-О-П (производство - распределение - обмен - потребление);
• ее цель - удовлетворение материальных и духовных потребностей;
• ее промежуточный результат - создание (изменение) объектов прав.
3 В литературе, посвященной анализу технических требований, зачастую приводится следующее определение: «требование - это условие или возможность, которой должна соответствовать система» (см., напри-
мер, [11]).
Определяя экономическую деятельность как воспроизводственную деятельность, объединяющую такие стадии, как производство, распределение, обмен, потребление, И.В. Ершова резюмирует проведенный анализ законодательства и правовой литературы выводом о необходимости законодательного закрепления рассматриваемого понятия как влекущего наделение субъекта, осуществляющего такую деятельность, правами, возложение на него обязанностей, установление правовых механизмов обеспечения и защиты прав, а также иные правовые последствия ([14]).
По мнению А.Г. Демиевой, содержание указанной деятельности необходимо понимать несколько шире. По ее мнению, экономическая деятельность - это любая деятельность, которая приносит благо человеку, обществу в целом, «цель экономической деятельности необходимо видеть в удовлетворении потребностей человека в пище, жилье, одежде, других материальных и духовных благах, т. е. в обеспечении его жизнедеятельности. При этом такие ее признаки, как воспроизводство, распределение, обмен и потребление материальных благ, сужают содержание экономической деятельности до рыночной» [15, с. 46].
Приведенные позиции ученых свидетельствуют об отсутствии в правовом поле четких и единых критериев экономической деятельности, что не может не сказаться на характеристике обязательных требований, как явления, детерминируемого этой категорией. Различное толкование термина «экономическая деятельность» неизбежно приведет к неоднозначности определения и требований, связанных с этой деятельностью.
Следующим признаком обязательных требований является то, что они содержатся в нормативных актах. Вопросу нормативного регулирования установления обязательных требований посвящена статья 2 Закона об обязательных требованиях. Согласно пунктам 1-3 этой статьи обязательные требования устанавливаются фе-
деральными законами, Договором о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года, актами, составляющими право Евразийского экономического союза, положениями международных договоров Российской Федерации, не требующими издания внутригосударственных актов для их применения и действующими в Российской Федерации, нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации, муниципальными нормативными правовыми актами. В случаях и пределах, которые установлены федеральными законами, обязательные требования могут быть установлены указами Президента Российской Федерации, актами Правительства Российской Федерации, федеральных органов исполнительной власти.
Примечательно, что закон не называет в этом перечне Конституцию Российской Федерации, хотя в правовой литературе акцентируется внимание на особое значение Конституции в установлении не только принципов правового регулирования предпринимательской деятельности, но и пределов такого регулирования, в частности, приводится ссылка на часть 2 статьи 34 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию. При этом подчеркивается, что при установлении запретов должен неукоснительно соблюдаться принцип части 3 статьи 55 Конституции: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».
В развитие тематики ограничения конституционных свобод и прав Е.Б. Абакумова указывает, что принципиальное значение в контексте этого вопроса приобретает различение конституционных гарантий на свободное использование своих способ-
ностей для занятия предпринимательской деятельностью и на свободу предпринимательской деятельности. Автор подчеркивает, что, помимо части 3 статьи 55 Конституции, необходимо учитывать и часть 3 статьи 56 Основного закона и непонимание разницы между конституционно закрепленным принципом свободы экономической деятельности и правом на использование своих способностей для занятий предпринимательством ведет к неправильным выводам о дефектах конституционного текста. По ее мнению, законодатель в статье 34 не закрепляет как таковое право на осуществление предпринимательской деятельности, а лишь гарантирует условия, при которых носитель соответствующих способностей сможет свободно воспользоваться ими для осуществления предпринимательской деятельности. И в этом аспекте право на использование своих способностей для занятия предпринимательской деятельностью является неотъемлемым в отличие от свободы экономической, следовательно, и предпринимательской деятельности, провозглашенной в статье 8 Конституции Российской Федерации [16].
Большинство исследователей признают потребность в регулировании предпринимательской деятельности, соответственно, и в ограничении свободы ее осуществления в силу необходимости защиты публичных интересов. Однако в последние годы в правовой литературе стала прослеживаться тенденция обеспокоенности в связи со значительным усилением публично-правовых начал в регулировании предпринимательской деятельности.
Так, Е.М. Якимова, пишет, что неслучайно формулировка части 1 статьи 34 Конституции Российской Федерации актуализирует связь права и свободы в регулировании вопросов осуществления предпринимательской деятельности. Закрепляя свободу предпринимательской деятельности, государство лишь обозначает вектор развития, направленный на предоставление человеку возможности путем применения своего
и наемного труда создать интеллектуальный или материальный продукт и реализовать его на свободном рынке товаров и услуг, что обусловливает неабсолютность свободы предпринимательской деятельности. Автор акцентирует внимание на том, что для российской науки и практики свобода предпринимательства возможна только в рамках установленных государством запретов и ограничений, то есть предпринимательская деятельность, свободная по своей природе, рассматривается с позиции публично-правовых начал как сфера, требующая введения различных ограничений со стороны государства для достижения общественного интереса, которых, по ее мнению, достаточно много, и делается вывод о том, что эти обстоятельства приводят к появлению следующей общей тенденции правового регулирования - к процессу подавления частного права правом публичным, частных интересов интересами публичными [17].
Совершенно справедливо Н.Н. Надеж-ин обращает внимание на то, что право на занятие предпринимательской деятельностью закрепляется в Конституции Российской Федерации, а затем и в Гражданском кодексе Российской Федерации без упоминания о каких-либо обременениях, однако основная часть нормативного материала посвящена именно обязанностям предпринимателя по выполнению многочисленных требований к предпринимательской деятельности. Считаю возможным присоединиться к позиции автора о том, что «имеются все основания называть существующий сегодня режим ограничений экономических свобод бременем предпринимателя по аналогии с бременем права собственности, установленной ст. 210 ГК РФ» [18].
Основываясь на анализе положений части 1 статьи 8 и части 1 статьи 34 Основного закона о свободе экономической деятельности, полагаю, что в качестве ограничений заявленной свободы можно рассматривать установление любых обязательных требований к предпринимательской деятельно-
сти, в том числе предусмотренных законодательством о техническом регулировании, о лицензировании, а также противопожарных, ветеринарных, санитарно-эпидемиологических, экологических и иных. Этот тезис касается не только запретов и ограничений (относительных запретов), но и обязываний к совершению активных действий. Любые требования, сковывающие свободу хозяйствующего субъекта, с позиции предпринимательства являются его обременением, ограничением.
Схожую позицию занимает и Н.Н. На-дежин, указывая, что «юридические формы ограничений экономических свобод, используемых отечественным законодательством, разнообразны: от государственной регистрации до диспозиций уголовных преступлений» [18].
Можно согласиться с утверждением, что в настоящее время доктриной права не создана единая теоретически обоснованная конструкция ограничения прав. В научной литературе существует большое число различных, в том числе противоречивых, подходов к пониманию термина «ограничение права», его соотношения с такими правовыми категориями, как «умаление права», «пределы права», «нарушение права» и т. д. (см. [16]). Однако такая ситуация в науке не явилась препятствием для становления в доктрине тезиса о том, что свобода предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, являясь конституционным благом, может ограничиваться только федеральным законом и только в целях, обозначенных в части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации. Однако этот постулат содержи определенный парадокс.
Прежде всего обращает на себя внимание следующее. Согласно статье 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы признаются высшей ценностью; признание, соблюдение, защита прав и свобод человека и гражданина являются обязанностью государства. Эта статья содержится в главе 1 «Основы
конституционного строя» Основного закона сразу же после статьи 1 о статусе Российской Федерации как демократического федеративного правового государства с республиканской формой правления, что свидетельствует об особой значимости приведенного конституционного положения. С этой позиции правило части 3 статьи 55 Конституции об ограничении прав и свобод человека и гражданина в целях, в частности, защиты основ конституционного строя выглядит достаточно противоречиво. Если права и свободы человека и гражданина являются высшей ценностью, то почему их ограничение возможно в целях защиты иных основ конституционного строя? Получается, что по логике самого Основного закона правам и свободам придается, по крайней мере, не меньшая значимость, чем другим основам конституционного строя.
Рассматривая иные основания для ограничения прав и свобод, нужно отметить, что в их число включены нравственность, здоровье, права и законные интересы других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности государства. Для характеристики указанных в этом перечне элементов следует отметить, что здоровье и безопасность государства поименованы в основах конституционного строя; об обороне же указывается в главе «Федеративное устройство», что предопределяет иной уровень значимости. В этой же главе единственный раз упоминается о нравственном развитии детей, и больше о положений нравственности в Конституции нет. Нравственность признана критерием ограничения прав и свобод человека и гражданина, но при этом в качестве конституционной ценности она не провозглашена.
Наконец, еще одна интересная конструкция, допускающая ограничение прав и свобод, - это права и законные интересы других лиц. Подчеркну, что, во-первых, некие законные интересы, таким образом, могут быть поставлены выше конституционных прав и свобод человека и гражданина и,
во-вторых, это права и законные интересы других лиц.
О каких «других лицах», кроме человека и гражданина, может идти речь в тексте Основного закона? Каким правам и законным интересам, предусмотренным на отраслевом уровне, может быть отдан приоритет перед конституционным правом?
Следующий парадоксальный момент заключается в том, что в соответствии с частью 3 статьи 56 Конституции Российской Федерации право, закрепленное в части 1 статьи 34, априори не подлежит ограничению (хотя это обстоятельство не всегда учитывается ни в правовой литературе, ни в актах применения). Исходя из этого об ограничении свободы предпринимательства можно говорить только в аспекте ее закрепления в статье 8 Основного закона. Получается, что применительно к свободе экономической (и, соответственно, предпринимательской) деятельности речь идет не о собственно правах и свободах человека и гражданина, а об основах конституционного строя, а правило части 3 статьи 55 на эти начала не распространяется. Тогда логика ограничения свободы предпринимательской деятельности как элемента основ конституционного строя вообще становится непонятной.
Какой тезис следует считать отправным для ограничения содержания элемента основ конституционного строя? Допустимо ли в принципе такое ограничение? Эти вопросы даже не ставятся. К ограничению свободы экономической деятельности применяется правило все той же части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации.
Следующий неоднозначный аспект исследуемой проблемы касается постановки вопроса о существовании права на свободу предпринимательской деятельности, его закреплении в российском законодательстве. Интересными представляются ряд высказываний, представленных в правовой литературе, по этой проблематике. Полагаю возможным согласиться с ранее приведенной позицией Е.Б. Абакумовой о том, что
«ст. 34 не устанавливает непосредственно право предпринимательской деятельности» [16]. Не закрепляя этого права, указанная норма не устанавливает, соответственно, и право на свободу предпринимательской деятельности. В других нормативных актах Российской Федерации, как видится, также отсутствует закрепление права физического лица именно в такой формулировке.
В статье 8 Конституции Российской Федерации свобода экономической деятельности закрепляется в качестве конституционного принципа правового регулирования экономической сферы, перечень же прав и свобод аккумулирован в другой главе Основного закона, что свидетельствует о разной правовой природе этих конституционных ценностей.
По мнению А.А. Малинина, «право на свободу предпринимательской деятельности входит во второе поколение прав и свобод человека и гражданина и опосредованно зафиксировано через право собственности и право на свободу труда в основополагающих международных правовых документах, закрепляющих права и свободы человека и гражданина» [20].
Приведенные рассуждения, как представляется, подрывают сложившееся на основе соответствующих положений статей 8, 34 и 55 Конституции Российской Федерации понимание права на свободу предпринимательской деятельности как конституционного права, допустимого к ограничению по правилам части 3 статьи 55 Конституции.
Однако, несмотря на отсутствие в Основном законе правила о возможности или невозможности ограничения основ конституционного строя, полагаю, свобода предпринимательской деятельности может быть ограничена по правилам ограничения прав и свобод человека и гражданина в силу аналогии закона. Теоретическое обоснование этой позиции выглядит следующим образом: если права и свободы человека и гражданина, являясь элементом основ конституционного строя и одновременно высшей ценностью, возможны к ограничению,
то и иные основы конституционного строя в целом должны признаваться способными к такому ограничению.
Вопрос о возможности ограничения права на свободу предпринимательской и иной экономической деятельности тесно связан еще с одним признаком обязательных требований - установление требований нормативными актами разных уровней. В этом аспекте усматривается противоречие между приведенным механизмом ограничения прав и положением закона о допустимости установления обязательных требований (как требований, которые связаны с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности, и одновременно выступающих ограничениями свободы этой деятельности) нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации, муниципальными нормативными правовыми актами. В правовой литературе положительно было воспринято правило об установлении обязательного требования федеральными законами. Вместе с тем отмечалось, что это правило нивелируется закрепленной возможностью установления в некоторых случаях обязательных требований подзаконными нормативными правовыми актами, что может вновь привести к появлению ^го количества подзаконных актов с обязательными требованиями, бессистемности, неуправляемым объемам информации, правовой неопределенности, а также к повторной реализации механизма «регуляторной гильотины» (см. [5]).
В качестве дополнительной аргументации позиции о недопустимости установления обязательных требований нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации и муниципальными нормативными правовыми актами можно привести положения статьи 71 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которыми к исключительному ведению Российской Федерации относятся:
• регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина (п. в);
• установление правовых основ едино-
го рынка (п. ж);
• гражданское законодательство (п. о).
Достаточно спорными в этом контексте
видятся правила пунктов 2 и 3 статьи 2 Закона об обязательных требованиях об установлении обязательных требований указами Президента Российской Федерации, актами Правительства Российской Федерации, федеральных органов исполнительной власти в случаях и пределах, которые установлены федеральными законами.
Полагаю, что обязательные требования как акты ограничения свободы предпринимательства, должны закрепляться исключительно в федеральных законах. Эта позиция соответствует выводам Конституционного Суда Российской Федерации, систематизированным в информации [21]:
• какие-либо ограничения прав и свобод предпринимателей возможны лишь в конституционно признанных целях (часть 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации);
• исходя из целей политики Российской Федерации как социального государства федеральный законодатель вправе предусмотреть и ограничения свободы экономической деятельности, которые, однако, должны соответствовать критериям, закрепленным Конституцией Российской Федерации, а именно вводиться федеральным законом и носить строго соразмерный характер (принцип пропорциональности) (статья 7, часть 1 ; статья 55, часть 3 Конституции Российской Федерации);
• ограничение свободы предпринимательской деятельности (как и любого конституционного права, которое может быть ограничено) не должно приводить к его умалению. Соблюдение этого непреложного требования гарантируют ясность и разумную устойчивость правового регулирования; строгую обусловленность ограничительных мер конституционно одобряемым целям, а также их точное, то есть
не допускающее расширительного толкования вводимых ограничений и, следовательно, произвольное их применение.
Третий признак обязательных требований заключается в особом порядке оценки соблюдения требований.
В соответствии с частью 1 статьи 1 и пункта 4 части 1 статьи 10 Закона об обязательных требованиях формами оценки соблюдения обязательных требований являются:
• государственный контроль (надзор), муниципальный контроль;
• привлечение к административной ответственности;
• предоставление лицензий и иных разрешений;
• аккредитация;
• оценка соответствия продукции;
• иные формы оценки и экспертизы.
Одним из значимых в концепции правового регулирования предпринимательской деятельности можно считать утверждение о том, что «правовые средства регулирования экономических отношений в целом обеспечивают создание правового режима осуществления предпринимательской деятельности по следующим направлениям: установление норм, правил, стандартов поведения предпринимателей в рамках своей экономической деятельности, осуществление контроля за соблюдением этих правил, применение мер ответственности в случае нарушения установленного правопорядка, прав и интересов других лиц» [22, с. 142].
Таким образом, авторы выстраивают основную последовательность элементов правового регулирования предпринимательской деятельности:
• установление требований (правил, стандартов);
• осуществление контроля за их соблюдением;
• применение мер ответственности при их нарушении.
Как представляется, исследование про-
блематики ответственности и контроля является достаточно значимым в аспекте актуализации вопросов государственного регулирования предпринимательской деятельности посредством принятия общего закона об обязательных требованиях и заслуживает отдельного рассмотрения.
ИНФОРМАЦИОННЫЕ ИСТОЧНИКИ
1. Об обязательных требованиях в Российской Федерации : Федеральный закон от 31 июля 2020 года № 247-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «Консуль-тантПлюс».
2. О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля : Федеральный закон от 26 декабря 2008 года № 294-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
3. Алексеева Д. Г., Андреев В. К., Андреева Л. В. [и др.]. Российское предпринимательское право : учебник / отв. ред. И. В. Ершова, Г. Д. Отнюкова. М. : Проспект, 2011. 1072 с.
4. Предпринимательское право : учебник для бакалавров / отв. ред. И. В. Ершова, Г. Д. Отнюкова. М. : Проспект, 2017. 624 с.
5. Секулович Э. О проекте федерального закона «Об обязательных требованиях в Российской Федерации». URL: https://zakon. ru/blog/2020/03/17/o_proekte_federalnogo_ zakona_ob_obyazatelnyh_trebovaniyah_v_ rossijskoj_federacii
6. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М. : Издательство «Азъ», 1992. URL: http://lib.ru/DIC/OZHE GOW/ozhegow_s_q.txt
7. О стандартизации в Российской Федерации : Федеральный закон от 29 июня 2015 года № 162-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
8. Межгосударственный стандарт «Межгосударственная система стандартизации. Термины и определения» ГОСТ 1.12002. URL: https://docs.cntd.ru/document/ 1200030741
9. Межгосударственный стандарт «Системы менеджмента качества. Основные положения и словарь» ГОСТ ISO 9000-2011. URL: https://docs.cntd.ru/docu ment/1200093424
10. Хайретдинова М. Д. Типичные дефекты дефиниций современного Российского законодательства и основные пути их преодоления // Юристъ-Правоведъ. 2008. № 1. С. 8-13. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ tipichnye-defekty-definitsiy-sovremennogo-rossiy-skogo-zakonodatelstva-i-osnovnye-pu ti-ih-preodoleniya
11. Маглинец Ю. А. Анализ требований к информационным системам : конспект лекций. Красноярск: СФУ, 2007. https:// ivan-shamaev.ru/wp-content/uploads/2013/06/ Information-systems-analysis-and-require ments-analysis.pdf
12. Давыдова М. Л. Нормативно-правовые предписания в российском законодательстве : дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2001. 31 с.
13. Долинская В. В. Экономическая деятельность и ее виды // Законы России: опыт, анализ, практика. 2018. № 3. С. 3-15.
14. Ершова И. В. Экономическая деятельность: понятие и соотношение со смежными категориями // Lex Russica. 2016. № 9 (118). C. 46-61.
15. Демиева А. Г. Гражданский кодекс как основа активной экономической деятельности // Ex jure. 2020. № 2. С. 43-52.
16. Абакумова Е. Б. Ограничения конституционной свободы предпринимательской деятельности в Российской Федерации // Право и экономика. 2019. № 10. С. 5-10.
17. Якимова Е. М. Концепция свободы предпринимательской деятельности как элемент экономической основы конституционного строя в России и в мире: поиск оптимального решения // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2018. № 1. С. 47-51.
18. Надежин Н. Н. Гражданско-правовое обеспечение предпринимательства в России. М. : Статут, 2019. 144 с.
19. Конституция Российской Федерации : принята 12 декабря 1993 года в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 15 октября 1993 года № 1633 «О проведении всенародного голосования по проекту Конституции Российской Федерации» (с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 1 июля 2020 года). Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
20. Малинин А. А. Право на свободу предпринимательской деятельности: понятие, содержание и проблемы реализации // Конституционное и муниципальное право. 2019. № 9. С. 61-64.
21. Информация «Конституционно-правовая защита предпринимательства: актуальные аспекты (на основе решений Конституционного Суда Российской Федерации 2018-2020 годов)» (одобрена решением Конституционного Суда Российской Федерации от 17 декабря 2020 года). Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
22. Предпринимательское право Российской Федерации / отв. ред. Е. П. Губин, П. Г. Лахно. М. : Юристъ, 2003. 1001 с.
