CC BY
30УДК 327
ОБСУЖДЕНИЕ вопроса о черте еврейской оседлости В IV ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (ИЮЛЬ 1914 - АВГУСТ 1915 ГГ.)
Кандидат исторических наук, доцент кафедры русской истории Российского государственного педагогического
университета, Санкт-Петербург, Россия.
Златина Мария Александровна mail@herzen.spb.ru
Аннотация. В статье рассматривается ход обсуждения вопроса о черте еврейской оседлости депутатами четвертой Государственной Думы как в рамках думских заседаний, так и в межсессионный период. Определяется степень результативности работы Государственной Думы по данной проблеме.
Ключевые слова: Российская империя, евреи, черта еврейской оседлости, Государственная Дума, беженцы, Первая мировая война.
DISCUSSION OF A QUESTION OF THE LINE OF THE JEWISH SETTLED LIFE IN THE IV STATE DUMA
IN THE YEARS OF WORLD WAR I (JULY, 1914 - AUGUST 1915)
PhD in Historical Sciences, Associate professor, Department of Russian History, Russian State Pedagogical University, St. Petersburg, Russia.
Zlatina Maria Aleksandrovna mail@herzen.spb.ru
Abstract. In the article the course of discussion of a question of the line of the Jewish Pale of Settlement by deputies of the Fourth State Duma both within the Duma meetings, and during the intersession period is considered. Degree of productivity of work of the State Duma on this problem is defined.
Keywords: Russian Empire, Jews, the Jewish Pale of Settlement, State Duma, refugees, First World War.
На период Первой мировой войны приходится очередной виток обострения еврейского вопроса в России. Катализатором стала проблема расселения еврейских вынужденных мигрантов, волной хлынувших из занятых боями западных губерний Российской империи вглубь страны, скапливавшихся вдоль восточной черты оседлости. Территория, где имели право проживать евреи, была буквально затоплена потоком еврейских беженцев и выселенцев, ставя на повестку дня вопрос о необходимости разрешения ситуации с правом жительства еврейского населения в Российской империи. Вопрос о проблемах, вызываемых сохранением черты еврейской оседлости, поднимался на страницах периодической печати, в различных общественных организациях. Казалось бы, не могла остаться в стороне от данной злободневной темы и Государственная Дума, которая играла, по мнению историка Ф.А. Гайды, «одну из основных
ролей в политической жизни страны» [1, с. 16]. Но за период от начала Первой мировой войны до августа 1915 г., когда был принят циркуляр о временном разрешении евреям селиться в городах Российской империи вне черты оседлости, именно на открытых заседаниях Государственной Думы реже всего озвучивалась данная проблема. Не были приняты и предложения депутатов от национальных групп, фракций социал-демократов и трудовиков об отмене правовых ограничений, связанных с национальностью и вероисповеданием. Попробуем разобраться, почему именно такая ситуация сложилась в Думе вокруг вопроса о правовых ограничениях инородцев в целом и о еврейском «правожитель-стве» в частности.
На первом «военном» заседании Государственной Думы, состоявшемся 26 июля 1914 г., напрямую не поднимался вопрос о черте оседлости и прочих правовых ограничениях евреев. Представитель Курляндской губернии Н.М. Фридман (вслед за другими депутатами, выступавшими от имени различных национальных групп) от лица русских евреев высказался в русле общей идеи о единении народа и власти во благо победы России над неприятелем и о выполнении евреями своего гражданского долга. Правда, в еврейской прессе было подчеркнуто, что после речи Фридмана «среди бурного восторга и криков "ура" долго еще слышались слова "в исключительно тяжелых правовых условиях жили и живем мы, евреи, и, тем не менее, всегда чувствовали себя гражданами России"» [11, с. 14]. В этом случае Н.М. Фридман, скорее всего, не ставил своей задачей поднимать вопрос о правовых ограничениях евреев и акцента на этой проблеме специально не делал.
Проблема размещения вынужденных мигрантов еще не была столь острой, как в последующие месяцы войны, и не требовала немедленного пересмотра законодательства о евреях (по архивным данным, первые выселенцы появились 29 июля 1914 г.)[4, л. 116].
В период между сессиями Государственной Думы депутаты поднимали проблему черты еврейской оседлости на заседаниях различных общественных организаций. Например, литовец М.М. Ичас (Ковенская губерния), изучавший ситуацию в западных губерниях в качестве уполномоченного от Всероссийского союза городов, представил в Москве «в Совете ВСГ доклад о положении беженцев в крае и о мерах, необходимых для оказания помощи пострадавшим от войны». В докладе говорилось в том числе о «стеснительных условиях для еврейских беженцев, в виду существования черты оседлости» [10].
Кроме того, что особенно важно, в этот промежуток времени партии решали для себя, войдет ли вопрос о черте еврейской оседлости в перечень тем, которые можно будет вынести на обсуждение на следующей сессии Государственной Думы, или рассмотрение проблемы отношения властей к евреям пока все еще остается как бы под негласным запретом. Согласно протоколам ЦК кадетов, на заседании от 9 октября 1914 г. один из лидеров партии А.С. Изгоев предложил внести законопроект «о черте оседлости в Думу - притом не от имени кадетов, а от фракции прогрессистов», и что «надо обсудить в своей среде, нельзя ли это поставить на очередь» [16, с. 409-410]. В ответ П.Н. Милюков заявил, что «лично он в декабре еще не решился бы поднимать подобные вопросы, а что будет в феврале, об этом трудно пока загадывать» [16, с. 409-410]. 21 декабря 1914 г. было подтверждено решение во имя сохранения «националь-
ного единства» избегать обсуждения в Государственной Думе столь острых вопросов, как сохранение черты оседлости, и не критиковать слишком резко политику правительства в отношении еврейского населения. Хотя бывший депутат М.М. Винавер отмечал, что «политика эта такова, что он далеко не уверен в том, что отдельные представители национальных групп, входящие в число членов партии кадетов, найдут в себе силу воздержаться в Государственной] Думе от выступлений против правительства» [16, с. 486]. П.Н. Милюков заверил, что Национальная группа решила, что «единство и мощь России сейчас должны стоять впереди всех вопросов» [16, с. 494]. В воспоминаниях члена Политического бюро при еврейских депутатах С.М. Дубнова мы также обнаруживаем информацию, подтверждающую изначальную договоренность кадетов и еврейских депутатов не поднимать во время третьей сессии Четвертой Государственной Думы тем о положении евреев в России. «Накануне думского заседания наше совещание с депутатами обсуждало до поздней ночи текст декларации депутата Фридмана. Под давлением общего настроения Думы пришлось ограничиться новым изъявлением патриотизма, но с оговоркой, что за полгода войны мы «пережили многое и страшное» [6, с. 373]. Подобные же сведения предоставляет нам пресса: в газете «Утро России» в январе 1915 г. сообщалось, что «в последние дни происходили совещания видных представителей кадетов и еврейских общественных деятелей. Обсуждался вопрос об отмене еврейских ограничений и о необходимости поднять снова вопрос о еврейском равноправии в Государственной Думе при открытии ближайшей ее сессии. Кадеты указывали на несвоевременность обсуждения еврейского вопроса и практической постановки его в законодательных учреждениях в настоящий момент» [19]. Правда, согласно прессе, еврейские общественные деятели не согласились с аргументами кадетов, полагая, что проведение мероприятий, вроде предоставления повсеместного права жительства евреям - участникам войны, не противоречит интересам государства в текущий момент. В итоге евреи решили разослать министерствам особую записку по еврейскому вопросу.
В результате всех этих кулуарных переговоров надеждам и упованиям евреев на помощь Государственной Думы в деле решения еврейского вопроса [12, с. 1-3] не суждено было сбыться. За день до открытия третьей сессии Четвертой Государственной Думы, 26 января 1915 г., было устроено частное совещание думской комиссии с участием министров. На нем П.Н. Милюков «говорил обо всех безобразиях, которые творятся с евреями» [17, с. 50]. Но министр внутренних дел Н.А. Маклаков заявил, что он сделал максимум для евреев. Дальше разговоров на закрытых частных встречах обсуждение положения евреев не пошло. На заседаниях зимней сессии Государственной Думы (27-29 января 1915 г.) представители кадетской партии, в соответствии с позицией, утвержденной ЦК еще в конце 1914 г., продолжали придерживаться политики единения, не поднимая вопроса о черте еврейской оседлости и прочих правовых ограничениях евреев в России. А.И. Шингарев заявил, что Фракция народной свободы не будет прибегать к внутренней политической борьбе. Указывалось, что «Перед лицом внешнего врага такая борьба должна умолкнуть, нельзя выражать ее и в голосовании против бюджета» [2, стб. 151]. Депутат Н.М. Фридман, следуя решению, принятому на совещании кадетов с еврейскими лидерами, и подтверждая свидетельство С.М. Дубнова, лишь упомянул,
что «за истекшие шесть месяцев евреи пережили многое и страшное. На долю их выпали неожиданные испытания, усугубившие и без того тяжкий гнет бесправия», но «в час борьбы с внешним врагом» он не станет заострять на этом внимания [2, стб. 33]. Вопрос о политике в отношении еврейского населения подняли только представители Трудовой группы. Тобольский трудовик В.И. Дзюбинский выступил с речью, в которой говорилось о том, что «наше правительство не только не прекращает прежние системы гонений, но и, совершенно не считаясь ни с переживаемым моментом, ни с огромными жертвами, которые несет вся разноплеменная Россия, делает невыносимой жизнь бесправных евреев...» [2, стб. 150]. Но это заявление не было поддержано другими фракциями. Кроме того, так и не прозвучало само предложение изменить правовое положение евреев, хотя бы в области отмены той же черты оседлости. Таким образом, «главный орган выражения общественного мнения» на данном этапе решил промолчать. Правые партии и октябристы изначально не собирались поднимать тему еврейского правового положения. Кадеты и прогрессисты промолчали во имя сохранения «единства». Голос левых партий был слаб из-за немногочисленности состава фракций. Надежды евреев на Государственную Думу на этом этапе не оправдались.
Потерпев неудачу с Думой, еврейские депутаты решили обратиться напрямую к министрам. Как писал об этом С.М. Дубнов, началось «мыкание наших бедных депутатов по министрам» [6, с. 375]. Помимо оповещения членов правительства о сложном положении евреев в прифронтовой зоне, депутаты просили также отменить на время войны черту оседлости, не дающую возможности решить проблемы еврейских вынужденных мигрантов. 12 февраля 1915 г. председателем Совета министров И.Л. Горемыкиным была принята еврейская делегация, в состав которой вошел и депутат Н.М. Фридман [15]. И.Л. Горемыкину было сообщено о положении еврейского населения в Польше в районе военных действий, и, помимо всего прочего, был поднят вопрос о черте оседлости: «что нам делать с десятками тысяч беженцев и изгоняемых. они гибнут... между тем при свободе передвижения они могли бы расселиться, найти работу, устроиться...» [18]. «Горемыкин обещал оказать содействие» [5], хоть и признался, что «если Вы имеете в виду расселение вне черты оседлости, я не могу... закон» [18]. Во время визитов депутатов Думы Н.М. Фридмана и М.Х. Бомаша 23 февраля 1915 г. к И.Л. Горемыкину, а также к министру иностранных дел С.Д. Сазонову тема черты оседлости не поднималась. Зато очень символично прозвучало вступительное слово Н.М. Фридмана к разговору с С.Д. Сазоновым: «Мы пришли рассказать Вам, что не могли рассказать 27 января... выступать с фактами и документами в такой день, мы тогда считали неудобным. Мы сказали тогда то немногое, что можно было сказать. В настоящее же время мы считаем своим долгом осведомить Вас по этому вопросу» [18]. Данные слова как нельзя лучше демонстрируют осознанное замалчивание этих тем кадетскими депутатами во время третьей сессии Четвертой Государственной Думы. Проблема черты оседлости в марте 1915 г. формулировалась депутатами Н.М. Фридманом и М.Х. Бомашем перед министром финансов П.Л. Барком и министром внутренних дел Н.А. Маклаковым [18]. Но эти попытки еврейских депутатов решить проблему ограничений евреев тоже не увенчались успехом. Все министры расписались в своем бессилии устранить проблему черты еврейской оседлости.
Еврейское население решило ждать начала очередной сессии Государственной Думы, в надежде, что депутаты фракций, поддерживающих отмену черты оседлости (прежде всего, кадеты, поскольку социал-демократы и трудовики и до этого не замалчивали подобные проблемы), изменят политику Думы по еврейскому вопросу. Тем более что следующая сессия Государственной Думы пришлась на момент апогея обострения ситуации с еврейскими вынужденными переселенцами. После массового поголовного перемещения евреев из прифронтовой зоны поток выселенцев, наслоившись на волны добровольных еврейских беженцев, полностью заполонил оставшуюся под российским контролем часть территории черты оседлости. Правительство вынуждено было открыть для евреев доступ в Тамбовскую, Пензенскую и Воронежскую губернии. Резолюции с требованием возбудить ходатайство перед правительством об отмене черты оседлости принимает ряд городских дум (Смоленская, Саратовская и пр.) [13, с. 53], а также Всероссийский съезд Союза городов [14] и съезды ВПК. При таком ажиотаже вокруг вопроса о правовых ограничениях евреев в русском обществе Государственная Дума никак не могла проигнорировать данную тему без угрозы потерять свой статус «рупора общественного мнения». Тем более что еврейская пресса ожидала шагов именно от думцев: «в черте пробита брешь. но это случайные явления, вызванные необходимостью, а не система, свидетельствующая о повороте. Большое влияние на дальнейшую политику может оказать Государственная дума» [7, с. 2]. Подчеркивалось, что «открывшаяся при исключительных условиях новая сессия Гос. Думы привлекла к себе исключительное внимание. От Гос. Думы ждали решительных шагов в смысле устранения внутренних неустройств» [8, с. 1]. Чем ответила на все эти ожидания Государственная Дума? Начав свою работу 19 июля 1915 г., на этот раз она не обошла вниманием положение еврейского населения; но поднять вопрос об устранении правовых ограничений, направленных против отдельных народов в целом и проблемы еврейской черты оседлости в частности, рискнули немногие партийные фракции. На первом же заседании лидер Фракции прогрессистов И.Н. Ефремов подчеркнул, что «национальные несправедливости обострены», но специально о еврейском вопросе не упомянул. П.Н. Милюков от лица фракции Народной свободы остановился в своей речи на проблеме обвинения еврейского населения империи в предательстве, которое нельзя слепо переносить на весь еврейский народ. Вскользь заметил, что «сегодня эта национальная политика осуждена самой властью, признавшей, что интересы граждан равны и равно заслуживают внимания без различий племен, языка и веры» [2, стб. 96]. Таким образом, кадетская партия, очень тонко намекая на равность прав граждан Российской империи, самого вопроса еврейского равноправия и проблемы черты оседлости так и не поставила. Депутат Н.С. Чхеидзе от имени левых с осуждением сообщил о выселениях евреев и взятии из их среды заложников [2, стб. 122, 130]. Но опять же, сам вопрос об изменении правового положения еврейского населения не ставился. 20 июля 1915 г. в Думе вновь выступил Н.М. Фридман. Представив факты верноподданнических настроений среди евреев Российской империи, он первый открыто поднял вопрос о черте оседлости: «Когда происходит стихийное передвижение масс, когда население перегоняют из одной части государства в другую, когда черта оседлости и так уже нарушена, когда евреев тысячами ссылают в Тамбовскую, Воронежскую
губернии, в Сибирь, Дума находит несвоевременным дать этому народу право свободного передвижения. Таким образом, в области еврейского вопроса все остается по-прежнему...» [2, стб. 156-169]. Завершил свою речь Фридман словами о том, что «от членов Государственной думы зависит. совершить то действие, которое может вывести еврейский народ из того отчаянного положения, в которое он поставлен» [2, стб. 172]. В ответ раздались рукоплескания лишь слева и на отдельных местах центра [2, стб. 173], как предвестник крушения надежд на проведение закона о равноправии инородцев в России.
Следующая попытка поднять вопрос о снятии ограничений со всех народностей, населяющих Российскую империю, была предпринята 20 июля 1915 г. значительной группой представителей нерусских народов. Лидер Мусульманской группы К-М.Б. Тевкелев, «по поручению заседающих в Государственной Думе представителей от латышей, литовцев, армян, эстонцев, мусульманского и еврейского населения», предложил добавить в «формулу перехода к текущим делам пожелание о том, что в ближайшем будущем должны быть приняты меры: 1. К устранению всяких административных стеснений, направленных против отдельных народностей. 2. К отмене в законодательном порядке всех ограничительных законов, связанных с вероисповеданием и национальностью» [2, стб. 189]. Трудовая группа предложила свою формулу перехода, в которую было включено предложение о «необходимости настаивать на полном равноправии всех перед законом, что особенно неотложно ввиду исключительных гонений на евреев, украинцев и кавказских мусульман» [2, стб. 190]. Принятие поправки к формуле перехода Тевкелева или Трудовой группы могло бы стать заметным шагом на пути решения национального вопроса в России, в том числе еврейского с чертой еврейской оседлости. За поправку К.-М.Б. Тев-келева высказалось 162 голоса против 191, «поправка была отклонена» [2, стб. 196], как и предложение Трудовой группы. Социал-демократический депутат А. Чхеидзе подчеркнул, что «касается поправок, которые внесли национальные группы, то мы поправки поддерживаем» [2, стб. 195]. Фактически попытку решить национальный, в том числе еврейский, вопрос сделали Трудовая, Социал-демократическая фракции и представители национальных групп в Государственной Думе. Представители кадетской партии и прогрессисты дальше осуждения правительственной политики не пошли, хотя часть из них, также голосовала за поправки о введении равноправия. 1 августа 1915 г. тема национального вопроса вновь зазвучала в Думе, социал-демократ А.И. Чхенкели подчеркнул, что «съезд военно-промышленных комитетов», который, вроде как, не является политическим органом, также высказался «за устранение полицейских и административных стеснений, за равноправие евреев... Перед Государственной Думой лежала обязанность поставить перед собой основные политические вопросы и стремиться к скорейшему их разрешению. Но большинство Думы, к которому примкнула и так называемая оппозиция, не пошло этим путем» [2, стб. 276-277]. Завершая речь, А. Чхенкели указывал, что «в стране еще осталось много людей, которые верят, наивно возлагают на Государственную Думу большие надежды. Государственная Дума не оправдала этих надежд» [2, стб. 277]. В еврейской прессе критиковалась политика кадетов, но отмечалась последовательная позиция левых фракций Думы [9, с. 1-2].
В дальнейшем в Государственной Думе вопрос о черте оседлости упоминался лишь 13 августа 1915 г. в связи с принятым циркуляром Н.Б. Щербатова
о предоставлении евреям права проживания почти по всей территории России. Социал-демократ М.И. Скобелев указал, что «в Совете министров встал вопрос о черте оседлости в то время, когда волна еврейских беженцев, в большинстве случаев насильственно снимаемых со своих мест, уже смела в действительности эту средневековую плотину» [2, стб. 653].
Таким образом, частичная отмена черты оседлости была вызвана внутренними и внешнеполитическими факторами, отчасти проявилось и влияние общественности и депутатов Государственной Думы, у которых Н.Б. Щербатов выяснил мнение о планируемом решении правительства по еврейскому вопросу. Но парадокс состоял в том, что частичное снятие черты оседлости было все же инициативой правительства, а не Государственной Думы, в которой за снятие правовых ограничений открыто выступили только левые и национальные фракции. Кадеты и прогрессисты, сначала заботясь о сохранении «национального единства», а затем о поиске компромисса, в том числе по еврейскому вопросу, с участниками Прогрессивного блока, реальных шагов по еврейскому вопросу не предприняли, и частично убирать черту оседлости пришлось «реакционному правительству».
Литература
1. Гайда Ф.А. Либеральная оппозиция на путях к власти (1914 - весна 1916). М., 2003. С. 48.
2. Государственная дума. 4 созыв. 3 сессия. Стенографические отчеты. Пг. 1915. Стб. 33.
3. Государственная дума. Четвертый созыв. 4 сессия. Ч.1. Стенографические отчеты. Пг. 1915. Стб. 196.
4. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 9458. Оп. 1. Д.167. Л. 116.
5. День. 1915. 13 февраля.
6. Дубнов С.М. Книга жизни. Материалы для истории моего времени. Воспоминания и размышления. Иерусалим - Москва, 2004.
7. Евреи и Россия. 1915. № 3. 21 июля. С. 2.
8. Еврейская жизнь. 1915. № 4. 26 июля. С. 1.
9. Еврейская жизнь. 1915. № 6. 9 августа. С. 1-2.
10. Минский голос. 1914. 26 октября.
11. Новый восход. 1914. № 30. 31 июля. С. 14.
12. Новый восход. 1915. № 3. 22 января. С. 1-3.
13. Новый восход. 1915. № 12-13. 3 апреля. С. 53.
14. Новый восход. 1915. № 7. 20 февраля. С. 24.
15. Петроградские ведомости. 1915. 14 февраля.
16. Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии. (1912-1914). Т. 2. М., 1997.
17. Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии. (1915-1920). Т. З. М.,1998. С. 50.
18. См. Война. Россия. Евреи: Стенограммы встреч министров русского правительства с представителями еврейской общественности в 1915 г. / публикация В. Кельнера; приложение к: Яшунский И. Российское еврейство и мировая война. URL: http://www.jewish-heritage.org/kelner.htm.
19. Утро России. 1915. 6 января.
