CC BY
43Общественная вредность неоконченных преступлений: соотношение с категориями преступлений
О. А. Михаль
Переход от приготовительных действий к началу исполнения преступления подчас трудно определим. На стадии приготовительных действий вредность последних для общества еще незначительна. Публичный порядок еще не нарушен так, как это бывает при оконченных преступных деяниях, и вполне можно рассчитывать на то, что преступник добровольно откажется от продолжения своего общественно опасного деяния.
А. П. Козлов критикует позицию некоторых ученых о том, что приготовление не может иметь уголовно-правового значения, поскольку виновный лишается в последующем своего права на добровольный отказ. При приготовлении приходится сталкиваться с прерванной (пресеченной) деятельностью. Он считает, что если встать на позицию сомнения относительно правомерности вмешательства в развитие преступления, то нельзя прерывать приготовление к преступлению, поскольку возможно, что виновный добровольно откажется от преступления. “Обоснованием” такой позиции является то, что по “такому пути уголовное право идти не может”1. Однако автор “упускает”, что в уголовном законе декриминализовано приготовление к преступлениям небольшой и средней тяжести, где добровольный отказ от приготовительных действий не имеет уголовно-правового значения.
Установление наказуемости за предварительную преступную деятельность является реализацией положения о неотвратимости уголовной ответственности и должно иметь большое значение в деле борьбы с наиболее тяжкими преступными посягательствами.
Отнесение подготавливаемого преступления к тяжкому или особо тяжкому еще не предрешает вопроса об уголовной ответственности за приготовление к преступлению, так как объективно приготовительные действия к исполнению преступления вполне могут подпадать под ч. 2 ст.14 УК РФ (малозначительность деяния). Это либо малозначительность самих приготовительных действий, либо их значительная отдаленность во времени от последующего покушения на преступление.
Судебная практика показывает, что случаи привлечения к уголовной ответственности за приготовление к преступлению единичны. Достаточно отметить, что по данным исследователей, из 250 уголовных дел о неоконченных преступлениях за 1995-2002 гг., рассмотренных судами Воронежской и Белгородской областей, только 5 составили приготовление к преступлению. В период с 1997 г. по 2002 г. Воронежским областным
судом рассмотрено всего одно уголовное дело о приготовлении к преступлению2. Кроме того, латентный характер приготовления к преступлению ведет к тому, что практика идет по пути фактического привлечения к уголовной ответственности только за особо тяжкие преступления: убийство и другие преступные посягательства.
Незначительный характер и степень общественной вредности приготовительных действий к преступлению определяется значительной отдаленностью их во времени и пространстве от реального причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны в результате предполагаемого преступного посягательства. Умысел при приготовительных действиях зачастую не определен и не объективирован вовне настолько, чтобы можно было говорить о реальном желании совершить преступление.
Неустойчивость и неопределенность умысла зачастую не позволяют определить ту категорию преступления, на которую “желает посягнуть” субъект преступления. Все это в значительной степени снижает общественную вредность подготовительных действий и применительно к тяжким преступлениям в силу малозначительности приготовление к преступлению должно быть декриминализировано. На наш взгляд, при определении характера и степени общественной вредности приготовления к преступлению необходимо учитывать все обстоятельства и, прежде всего, объект предполагаемого посягательства. Это должны быть ценные и особо ценные объекты уголовно-правовой охраны. Исключительная тяжесть особо тяжких преступлений отражена в важности и ценности объекта преступления. Но тяжкое преступление может “превратиться” и в особо тяжкое при наличии типичных квалифицирующих признаков. Высокая (исключительная) общественная вредность, выходящая за пределы повышенной вредности, свойственной тяжким преступлениям, подчеркивает специфику особо тяжких преступлений. Исключительная тяжесть таких преступлений выражается в посягательстве на особо ценные объекты уголовно-правовой охраны: жизнь человека, основы конституционного строя и безопасности государства, мир и безопасность человечества. Чем важнее объект предполагаемого посягательства, тем выше, при прочих равных условиях, степень и сложнее характер приготовительных действий.
Необходимость в сохранении ответственности за приготовительные действия в отношении тяжких преступлений обоснована исключительно принципом целесообразности. Вместе с тем исторический опыт развития уголовной ответственности отражает постепенное сокращение уголовно-правовой репрессии за приготовительные действия. Так, в средние века в Европе одно только подозрение в колдовстве наказывалось очень сурово. По УК РСФСР 1926 г., например, обнаружение умысла в виде высказывания намерения совершить террористический акт без наличия реальных условий преследовалось в уголовном порядке по аналогии, особенно если угроза касалась жизни И. В. Сталина. УК РСФСР 1960 г. исключает ответственность за обнаружение умысла, и наказуемым становится приготовление к любому преступлению, при этом в уголовном законе подробно описываются формы приготовительных действий. В УК РФ 1996 г. включен в состав за приготовление только к тяжким и особо тяжким преступлениям.
Исторический опыт сокращения круга деяний за приготовительные действия, по которым предусмотрена уголовная ответственность, свидетельствует о возможном исключении ответственности за приготовление к тяжкому преступлению. Контраргумент о том, что законодатель в ряде институтов дифференцирует ответственность только за тяжкие и особо тяжкие преступления, опровергается его “избирательным” отношением к преступлениям средней тяжести; поскольку эти пре-
ступления при назначении наказания входили (в ред. от 8 декабря 2003 г.) наравне с тяжкими и особо тяжкими в совокупность при определении окончательного наказания путем его частичного или полного сложения (ст. 69 УК РФ). При признании рецидива преступлений судимости за преступления средней тяжести учитываются наравне с судимостями за тяжкие и особо тяжкие преступления, при этом не учитываются преступления небольшой тяжести (ст. 18 УК РФ).
При укрывательстве противоправных деяний уголовная ответственность установлена на основе принадлежности к особо тяжким преступлениям. В законе не определено наказание за укрывательство тяжких преступлений (ст. 316 УК РФ).
Основанный на идеях законности, справедливости, гуманизма и других общеправовых принципах уголовный закон не содержит упоминания о целесообразности. В то же время многие его положения сформулированы таким образом, что их применение невозможно без элементов толкования и усмотрения, в основе которых, как правило, лежат начала целесообразности.
С точки зрения изучения целесообразности в качестве первого направления, подлежащего подробному рассмотрению, выделяется правотворческая деятельность государства. При этом особое внимание уделяется таким аспектам, как криминализация и декриминализация деяний, построение норм уголовного закона, определение их структуры, месторасположения в самом уголовном законе.
Целесообразность криминализации зависит: во-первых, от общественной вредности деяния, степени его влияния на общественные процессы и общественное сознание; во-вторых, от распространенности данного деяния и его удельного веса в общем состоянии преступности; в-третьих, от степени тяжести наступаемых последствий, которые характеризуются размером причиняемого вреда3.
М. В. Бавсун указывает даже на отсутствие у законодателя реальной возможности решить все вопросы уголовно-правового характера на принципе субъективного вменения. К таковым он относит ситуации, связанные с привлечением к уголовной ответственности лиц, находящихся в состоянии аффекта, сильного алкогольного или наркотического опьянения, а также лиц, которые на момент совершения деяния не знали о наличии уголовно-правового запрета4. Формирование правоприменительной практики на основе целесообразности, а не законности, тем не менее, выполняет важную роль в уголовно-правовом регулировании.
При оценке общественной вредности приготовления
Н. Ф. Кузнецова предлагает исходить из общественной вредности, определяемой объектом преступления, характером создания условий, существом приготовительных действий5, и считать криминально значимыми лишь наиболее тяжкие преступления. Изложение уголовно наказуемых приготовительных действий в уголовных кодексах ряда государств должно быть в целом одобрено в связи с нецелесообразностью полного освобождения от уголовной ответственности за все приготовительные действия к преступлениям. Вместе с тем громоздкость изложения таких норм уголовного закона с точки зрения юридической техники не выдерживает критики. Уголовная ответственность за приготовительные действия должна соответствовать характеру и степени общественной вредности приготовления к особо тяжким преступлениям. Естественно, только в тех случаях, когда особо тяжкие преступления посягают на ценные и особо ценные объекты уголовно-правовой охраны6.
Еще в 1958 г. Н. Ф. Кузнецова писала, что приготовление -“уголовно наказуемое деяние, при котором начатая умышленная преступная деятельность, достигнув стадии создания
условий для совершения преступления, прерывается затем до начала исполнения самого преступления по независящим от лица обстоятельствам”7. Похожее мы находим и у других авторов, не изменяющих сущности понимания приготовления, но терминологически оформляющим его различным образом8.
Основа понимания приготовления исходит из сути пресеченной преступной деятельности: наличие конкретной стадии ее развития (при приготовлении - создание условий), прерывания преступной деятельности на данной стадии и причин прерывания (помимо воли виновного)9.
Приготовительные действия могут быть самыми разнообразными. Общим для них является то, что все они представляют собой создание условий для совершения преступления.
О приготовлении как о стадии совершения преступления можно говорить лишь тогда, когда лицо подготавливается к совершению конкретного преступления, имея намерение в дальнейшем довести свой преступный умысел до конца, т. е. совершить конкретное преступление10.
Обязательно должны быть наказуемыми приготовительные действия к особо тяжким преступлениям, поскольку некоторые из них (например, убийство) невозможно предупреждать на стадии покушения.
В отличие от российского опыта регулирования приготовительных преступных действий, основанном на принципе целесообразности, в большинстве западных стран приготовление ненаказуемо, за исключением сговора на преступление. Например, юридическая теория в США исходит из того, что поведение деятеля должно недвусмысленно показать, что у него сформировалось требуемое намерение и он совершил бы преступление, при условии, что этому не помешали посторонние факторы. В американской юридической литературе приводится пример, когда лицо, поджидавшее жертву в засаде, в одном случае было признано виновным в покушении на ограбление, а в другом - оправдано11.
Российская уголовно-правовая теория исходит из того, что в указанных действиях присутствует иное, умышленное создание условий для совершения преступления, не доведенного до конца по независящим от лица обстоятельствам.
Под влиянием Примерного УК США в законодательство ряда штатов включено требование “существенного шага”. Например, в сходные между собой определения в УК Иллинойса (8-4-а), Пенсильвании (901), и Джорджии (26.1001): лицо виновно в покушении, если с намерением совершить конкретное посягательство оно осуществляет какое-либо действие, составляющее существенный шаг в направлении совершения этого посягательства.
Однако отграничение действий, являющихся “существенным шагом”, от тех, которые такой шаг не составляют, задача не из легких. Чтобы облегчить ее решение, в Примерном УК США приводятся случаи, когда, по мнению его составителей, действия образуют “существенный шаг”: ожидание в засаде, розыск предполагаемой жертвы или следование за ней, заманивание или попытка заманить предполагаемую жертву на место совершения преступления, противоправное вступление в здание или огороженное место, где предполагается совершить преступление, владение предметами, предназначенными для использования при совершении преступления, и т. п. (п. 2 ст. 5.01). Приведенные примеры свидетельствуют о том, что имеет место явное расширение понятия покушения за счет приготовительных действий. Вместе с тем это подтверждает необходимость на уровне постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации дать аналогичный перечень приготовительных действий при ином, умышленном создании условий для совершения преступления, не доведенных до конца по независящим от лица обстоятельствам.
По УК Германии, приготовление к преступлению наказывается, если это специально предусмотрено нормой Особенной части УК ФРГ. По мнению Н. Ф. Кузнецовой, . .это ни в коей мере не означает либерализации германского законодательства, так как наказуемость приготовления осуществляется
посредством объявления оконченным создания сообщества,
”12
подстрекательство к преступлениям”12.
Примерами норм Особенной части, которые устанавливают ответственность за приготовительные действия, могут стать приготовление к государственной измене, приготовление к преступным действиям, которые заключаются в выведывании государственной тайны, а также подготовка подделки де-13
нег или знаков оплаты13.
В УК Италии наказуема только одна стадия предварительной преступной деятельности - покушение. Покушение влечет за собой уголовную ответственность только в случае, если оно является покушением на преступление в собственном смысле слова. Покушение на уголовный проступок не влечет уголовной ответственности14.
Неудавшееся соучастие в западных странах также признают покушением на преступление. В России по этому вопросу единства мнений нет. Автор согласен с А. П. Козловым в том, что наиболее оправдана позиция тех ученых, которые считают, что неудавшееся соучастие - это приготовление15. Во-первых, здесь действительно нет соучастия, поскольку соучастие как таковое не состоялось, была попытка организовать других лиц на исполнение преступления, которое на уровень исполнения преступления так и не вышло, помимо воли лица, возлагавшего определенные надежды на исполнителя. Во-вторых, в неудавшемся соучастии отсутствует исполнение преступления; само поведение псевдосоучастников выполнением объективной стороны преступления не является, поскольку оно лишь неудачно создает условия исполнения преступления. В-третьих, соучастие не удалось потому, что было пресечено, а прерванная деятельность на стадии создания условий - всегда приготовление16.
Характерной особенностью покушения, отличающей его от приготовления, является то, что при покушении объект преступления ставится под непосредственную угрозу причинения ему вреда. Оконченным покушением является такое покушение, при котором с точки зрения субъективной стороны субъект сделал все, что он считал необходимым для совершения преступления, однако это преступление не было завершено по независящим от него обстоятельствам. Неоконченным покушением является такое, при котором субъект не совершил еще всего того, что он считал необходимым для совершения преступления17.
В теории уголовного права высказана точка зрения, согласно которой дифференциация покушения на неоконченное и оконченное не имеет теоретического значения18. Однако следует согласиться с А. П. Козловым в том, что изложенная позиция едва ли приемлема, в противном случае придется признать незначимым и выделение приготовления с покушением, поскольку это “однопорядковые” явления19. По-видимому, традиционная позиция разделения приготовления и покушения, позволяющая дифференцировать общественную вредность пресеченной преступной деятельности в зависимости от приближения ее к наступлению преступного результата, представляется верной. Обособление оконченного и неоконченного покушения не может иметь значения при квалификации преступления, но должно оказывать серьезное значение на индивидуализацию наказания. И с этой точки зрения целесообразно было бы при назначении наказания в соответствии с ч. 2 ст. 66 УК РФ установить, что срок или размер наказания за
неоконченное покушение на преступление не может превышать двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, а за оконченное покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренных соответствующей статьей Особенной части УК РФ за оконченное преступление.
Так, аналог подобного опыта законодательного регулирования имеется в УК Швейцарии. В соответствии со ст. 21 УК Швейцарии, предусматривающей ответственность за неоконченное покушение, если лицо, после того как оно начало совершение преступления или проступка, не доводит свою преступную деятельность до конца, то оно может быть наказано мягче, т. е. суд может заменить наказание, предусмотренное в законе на более мягкое (аналог ст. 64 УК РФ). За оконченное покушение (ст. 23 УК Швейцарии) суды практически не назначают наказание более мягкое, чем предусмотрено в законе20.
Вместе с тем нельзя согласиться с В. Питецким, который “нашел” в классификации преступлений пробел. Речь, в частности, идет о том, что в УК не отражены в полной мере особенности и логически вытекающие из них уголовно-правовые последствия неоконченного преступления. Он пишет, что “неоконченное преступление всегда менее опасно, чем соответствующее оконченное преступление. Это преступление особого типа, которым реальный вред не причиняется. Установлением в ст. 66 УК пределов наказуемости за покушение не более трех четвертей, а за приготовление не более половины максимального предела санкции за соответствующее оконченное преступление это аксиоматическое положение узаконено. Такое законодательное решение позволяет сделать вывод о существовании двух подкатегорий преступлений, совершаемых с прямым умыслом, меньшей общественной вредности по сравнению с соответствующими оконченными преступлениями”21. Далее следует вывод, что отмеченные выше две подкатегории (приготовление и покушение) имеют самостоятельное значение и в законе следует «во-первых, определить место неоконченного преступления в системе категорий, во-вторых, установить для них соответствующие более мягкие уголовно-правовые последствия, адекватные их меньшей общественной вредности. Для этого в УК РФ должны быть внесены соответствующие изменения и дополнения. Ст. 15 УК должна быть дополнена частью шестой в следующей редакции: “При совершении лицом приготовления к преступлению или покушения на преступление его категория определяется исходя из санкции соответствующих статей Особенной части с учетом требований ч. 2 и ч. 3 ст. 66 настоящего Кодекса”»22.
Высказанная точка зрения представляется ошибочной. Объективность изменений в общественных отношениях, а не закрепленное законодателем отнесение неоконченных преступлений к той или иной категории через санкции отражает материальный признак преступления. Не санкция статьи порождает категорию преступления и его вредность, а преступление - наказание. В противном случае вольно или невольно закрепляется формальное определение преступления, которое не указывает критерии признания деяния преступными, и отношения названного в законе деяния подменяются признаком его наказуемости. Поэтому приготовление или покушение на преступление не могут “менять” категорию преступления, но в то же время в силу меньшей общественной вредности неоконченные преступления наказуемы менее строго, чем оконченные преступления, что и нашло отражение в уголовном законе.
Общественная вредность деяния определяется характером, обусловленным ценностью объекта посягательства и фор-
мой вины, и степенью вреда, т. е. его тяжестью, а также последствиями и способом совершения преступления. В данном случае степень общественной вредности не изменяет характер вреда, в силу того, что наказуемость не может определять общественную вредность преступления.
Резюмируя, можно сделать следующие выводы.
1. Судебная практика привлечения к уголовной ответственности за приготовительные действия в Российской Федерации идет по пути привлечения лишь за особо тяжкие преступления. Подобный опыт правового регулирования имеется и в других государствах (например, ФРГ).
2. Исторический опыт сокращения круга деяний за приготовительные действия подтверждает целесообразность привлечения к уголовной ответственности лишь за особо тяжкие преступления.
3. Обособление оконченного и неоконченного покушения, позволяющее дифференцировать общественную вредность пресеченной преступной деятельности в зависимости от приближения ее к наступлению преступного результата, представляется верной. Это требует при назначении наказания установить правило, что срок и размер наказания за неоконченное покушение должен быть меньше, чем срок и размер за оконченное покушение.
4. Законодательное предложение о том, что при совершении лицом приготовления к преступлению или покушения на преступление его категория определяется исходя из санкции соответствующих статей Особенной части УК РФ, представляется ошибочным, поскольку не санкция статьи порождает категорию преступления и его вредность, а преступление -наказание.
21 Питецкий В. О дальнейшем воплощении принципа индивидуализации уголовной ответственности в УК РФ // Уголовное право. -2004. - № 2 - С. 51.
22 Там же. - С. 52.
1 Козлов А. П. Неоконченное преступление: Учебное пособие. -Красноярск, 1999. - С.131-132.
2 См.: Анисимов А. А. Неоконченные преступления и особенности их доказывания: Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Воронеж, 2003. -С. 3, 6.
3 См.: Бавсун М. В. Целесообразность в уголовном праве: Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Омск, 2002. - С. 3, 10-14.
4 Там же. - С. 15.
5 См.: Кузнецова Н. Ф. Ответственность за приготовление к преступлению и за покушение на преступление по советскому уголовному праву. - М., 1958. - С. 54-57.
6 См.: Михаль О. А. Классификация преступлений: Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Омск, 1999. - С. 5-6, 9-13.
7 Кузнецова Н. Ф. Указ. соч. - С. 47.
8 См.: Колодкин Л. М. Стадии преступления и предупреждения преступлений: Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Л., 1970. - С. 13.
9 См.: Козлов А. П. Указ. соч. - С. 123.
10 См.: Караулов В. Ф. Стадии совершения преступления. - М., 1982. - С. 16.
11 См.: Уголовное право зарубежных государств: (Общая часть): Учебное пособие / Под ред. И. Д. Козочкина. - М., 2003. - С. 190.
12 Кузнецова Н. Ф., Венцель Л. Уголовное право ФРГ. - М., 1980. -
С. 95.
13 См.: Уголовное право зарубежных государств: (Общая часть): Учебное пособие / Под ред. И. Д. Козочкина. - С. 392.
14 Там же. - С. 537.
15 См.: Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. - М., 1903. - Вып. 1. - С. 92; Трайнин А. Н. Учение о соучастии. - М., 1941. -С. 127;и др.
16 См.: Козлов А. П. Указ. соч. - С. 143.
17 См.: Караулов В. Ф. Указ. соч. - С. 26.
18 См.: Кузнецова Н. Ф.Указ. соч. - С. 94.
19 См.: Козлов А. П. Указ. соч. - С. 159.
20 См.: Уголовный кодекс Швейцарии / Под ред. проф. Н. Ф. Кузнецовой. - М., 2001. - С. 10.
