CC BY
243
ЗАОЧНЫЙ КРУГЛЫЙ СТОЛ «НОВЫЙ УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС РОССИИ: КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ И ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ»
А. И. Ситникова*
ГЛАВА «НЕОКОНЧЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ» УК РФ И ЕЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНО-ТЕКСТОЛОГИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ
Аннотация. Проект главы «Неоконченное преступление» УК РФ сконструирован в законодательно-текстологической парадигме, в которой получили свое отражение авторская концепция видов неоконченного преступления (глубинный уровень текста) и законодательно-текстологические положения, касающиеся конструирования предписаний (поверхностный уровень). Практическое воплощение положений законодательной текстологии при конструировании и интерпретации предписаний нашло отражение в соблюдении ряда требований к нормативному тексту: в рамках главы теоретической модели уголовного кодекса по-новому сформулированы заголовки статей, генерализующие содержание уголовно-правовых предписаний; сформулирована дефиниция неоконченного преступления, соответствующая концепции видов неоконченного преступления; текстообразование уголовно-правовых предписаний осуществлено в рамках оптимальной модели; в проектируемых предписаниях использованы описательно-тематические признаки в качестве взаимосвязанных элементов; соблюден императив точности, не допускающий возможности различного толкования и обязывающий учитывать реакцию адресата на содержание нормативного текста. При проектировании института неоконченного преступления, его уголовно-правовых предписаний был соблюден ряд требований уголовно-правовой текстологии: структурная организация новелл, формулирование заголовков главы и ее статей в качестве актуализаторов уголовно-правовых предписаний, объективация авторской интенции в проектируемом тексте, осуществление текстообразования в рамках минимальной модели, использование описательно-тематических признаков при формулировании новелл,
© Ситникова А. И., 2015
* Ситникова Александра Ивановна — профессор юридического факультета Юго-Западного государственного университета, доктор юридических наук, доцент [[email protected]]
305040, Россия, г. Курск, ул. 50 лет Октября, д. 94
применение принципа целенаправленности для формулирования единого текстового пространства, придание прагматичности проектируемым предписаниям, учет перлокутивного эффекта, т.е. реакции адресата на содержание текста. С позиций законодательной текстологии выявлены конструктивные особенности уголовно-правовых предписаний главы 6 УК РФ, разработана теоретическая модель института неоконченного преступления и дана ее законодательно-текстологическая интерпретация. Ключевые слова: институт неоконченного преступления, приготовление к преступлению, покушение на преступление, добровольный отказ, преступление, прекращенное в силу добровольного отказа, готовящееся преступление, концепция неоконченных видов преступления, ответственность за неоконченные виды преступления, квалификация приготовления и покушения.
РО!: 10.17803/1729-5920.2015.108.11.083-095
В авторском проекте главы «Неоконченное преступление» УК РФ показаны возможности применения законодательной текстологии при конструировании и сопутствующей интерпретации нормативных текстов, имеющих такую особенность, как наличие в уголовно-правовых предписаниях двух уровней: поверхностного (конструктивного) и глубинного (концептуального). Эта особенность обусловливает необходимость обращения к имеющимся концепциям неоконченного преступления, а также к авторской концепции, которая объективирована в соответствующей теоретической модели. Поверхностный и концептуальный уровни нормативного текста тесно взаимосвязаны между собой, причем концептуальная основа является определяющей при конструировании правовых предписаний института неоконченного преступления, а конструктивные элементы, в свою очередь, создают возможность глубинной (концептуальной) интерпретации уголовно-правовых предписаний.
Следует отметить, что поверхностный уровень нормативного текста содержит концепты, представляющие собой единицы уголовно-правовых знаний, которые в совокупности составляют понятийный аппарат данного уголовно-правового института. Законодательными концептами являются «неоконченное преступление», «приготовление к преступлению», «покушение на преступление», «приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления», «приискание соучастников преступления», «сговор на совершение преступления», «умышленное создание условий для совершения преступления», «недоведение преступления до конца по не зависящим от лица обстоятельствам», «добровольный отказ от преступления» и другие уголовно-правовые единицы, образующие терминосистему института неоконченного преступления.
Доктринальные концепты, составляющие понятийный аппарат уголовно-правовой науки, наряду с указанными законодательными единицами, включают в себя такие ментальные единицы, как «объективная формула покушения», «покушение на пособничество», «стадии преступления», «предварительная преступная деятельность», «завершенное и незавершенное приготовление к преступлению», «оконченное (завершенное) и неоконченное (незавершенное) покушение», «прерванное преступление», «готовящееся преступление», «планируемое преступление», «преступление, прекращенное в силу добровольного отказа» и другие. При этом доктри-нальные концепты в одних случаях выступают как средство интерпретации уголовно-правовых предписаний, например приготовление и покушение трактуются в качестве стадий преступления в соответствии с традиционной концепцией, которая связывает законодательные и доктринальные концепты в систему научных взглядов. В других случаях доктринальные концепты используются как средство формулирования новых концепций, которые являются основой теоретического моделирования института неоконченного преступления. При этом новые концепты и соответствующие им уголовно-правовые понятия (неоконченное преступление и его виды; преступление, прекращенное в силу добровольного отказа, и другие) образуют поверхностный уровень предлагаемых уголовно-правовых предписаний, а новая концепция (например концепция внестадийных неоконченных деликтов) отражает глубинный уровень нормативного текста, наличие которого влияет на конструирование текстов уголовно-правовых новелл.
Доктрина уголовного права выработала две концепции неоконченного преступления: концепцию стадий совершения преступлений и концепцию видов неоконченного преступления.
В уголовном праве советского периода давались различные определения стадий преступления. По Н. Ф. Кузнецовой, «стадией развития преступления может быть названо то, что является ступенькой к достижению преступного результата»1. Н. В. Лясс стадиями считала «определенные этапы в развитии умышленного преступления, заключающиеся в приготовлении к преступлению, в покушении на преступление и в осуществлении оконченного преступления»2. Другие авторы (Б. В. Здра-вомыслов, П. И. Гришаев, Л. И. Блинова, Г. Г. Кривопалов) признавали стадиями совершения преступлений движимые прямым умыслом и различающиеся между собой этапы осуществления преступления3. Соответственно, к стадиям совершения преступления указанные авторы относили приготовление к преступлению, покушение и оконченное преступление. Некоторые ученые (А. А. Пионт-ковский, В. В. Домаков) в качестве самостоятельной стадии преступной деятельности выделяли обнаружение умысла, так как считали, что сформировавшийся умысел способствует совершению посягательства на охраняемые уголовным законом интересы. В рамках данной концепции дискутировались вопросы наказуемости приготовительных действий, возможность совершения покушения с косвенным умыслом, деление покушения на виды (оконченное, неоконченное, годное и негодное), признаки добровольного отказа и основания освобождения от уголовной ответственности при добровольном отказе.
Опираясь на концепцию стадий совершения преступления, некоторые авторы считают, что не только теория, но и судебная практика различает три стадии совершения преступления, которые отличаются друг от друга по содержанию совершаемых действий и степени реализации преступного намере-ния4. Однако материалы опубликованной судебной практики со всей очевидностью свидетельствуют о том, что Верховный Суд РФ, как и уголовный закон, относит приготовление к преступлению и покушение на преступление к видам неоконченного преступления, а не к стадиям преступления5.
Отдельные авторы пытаются модернизировать концепцию стадийности путем введения в научный оборот обновленного концепта «стадии осуществления преступного намерения». К числу концептуальных положений автор указанного концепта М. П. Редин относит: 1) выведение приготовительных действий за рамки неоконченного преступления, 2) отнесение к приготовительным действиям нападения на объект преступления, 3) включение в понятие покушения предложенной им стадии умышленного создания условий для совершения преступления6. В связи с этим ряд авторов справедливо признают концепцию стадий осуществления преступного намерения неприемлемой, так как предложенная схема создает неразрешимые противоречия во взглядах на приготовление и покушение и непригодна на практике7.
Современные авторы высказывают отрицательное отношение к концепции стадийности8. Противники указанной концепции справедливо утверждают, что законодатель не использует концепцию стадий совершения преступления, далеко не все реальные преступления развиваются по схеме: приготовление — покушение — оконченное преступление9. Н. Ф. Кузнецова четко разграничивает понятия «стадии совершения преступления», «неоконченное преступление» и настаивает на недопустимости отождествления понятия «стадии преступления» и самостоятельных уголовно наказуемых деяний — приготовления и покушения, так как смешение указанных понятий «ничем не оправдано и способно лишь внести путаницу»10. Теоретическая модель Уголовного кодекса, разработанная сотрудниками ИГП РАН во главе с академиком В. Н. Кудрявцевым, содержит главу 9 «Неоконченное преступление», которая базируется на новой научной концепции, согласно которой «уголовное законодательство регламентирует не стадии совершения преступления, а ответственность за прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам преступле-
1 Кузнецова Н. Ф. Ответственность за приготовление к преступлению и покушение на преступление по советскому уголовному праву : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1955. С. 5—6.
2 Курс советского уголовного права. Л., 1968. Т. 1. С. 539.
3 См., например: Блинова Л. И., Криволапов Г. Г. Основные вопросы Общей части советского уголовного права. М., 1976. С. 69.
4 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. М., 1997. С. 76.
5 См.: Судебная практика к УК РФ / сост. С. В. Бородин, А. И. Трусова. М., 2001. С. 103—122.
6 См.: Редин М. П. Стадии осуществления преступного намерения и их уголовно-правовое значение // Следователь. 2003. № 7. С. 20.
7 См.: Козлов А. П. Учение о стадиях преступления. СПб., 2002. С. 52—55, 63—66, 68—72, 81.
8 См.: Козлов А. П. Неоконченное преступление : учебное пособие. Красноярск, 1999. С. 4—21 ; Назарен-ко Г. В. Русское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М., 2000. С. 116—118 ; Гринь М. В. Понятие оконченного и неоконченного преступления // Энциклопедия уголовного права. СПб., 2005. Т. 5 : Неоконченное преступление. С. 3—7.
9 Галиакбаров Р. Р. Уголовное право. Общая часть : учебник. Краснодар, 1999. С. 175.
10 Кузнецова Н. Ф. Избранные труды / предисл. В. Н. Куд-
рявцева. СПб., 2003. С. 246—247.
ние либо условия освобождения от уголовной ответственности при наличии добровольного отказа»11. Концепция неоконченного преступления (по другой терминологии — внестадийных неоконченных деликтов) базируется на положении, согласно которому приготовление и покушение на преступление являются видами неоконченного преступления, которые целесообразно отличать от стадий, представляющих собой этапы развития оконченной преступной деятельности. В этой связи Н. Ф. Кузнецова пишет: «...прерванные этапы совершения преступления (приготовление и покушение. — Примеч. А. С.) не могут по своей сути вести к оконченному преступлению. Стадии же как этапы совершения преступления исключают их прерванность»12.
Необходимо признать, что концепция стадийности, созданная учеными советской школы уголовного права, недостатки которой подверглись критике, тем не менее привела к возникновению, формированию и развитию концепции неоконченного преступления и его видов. В ходе полемики и дискуссий был выработан понятийный аппарат, раскрыта сущность и содержание приготовления, покушения и добровольного отказа, уточнены признаки неоконченных преступлений, установлены критерии отграничения приготовления от покушения, покушения от оконченного преступления, рассмотрены основания освобождения от уголовной ответственности при добровольном отказе, разработаны принципы наказуемости за совершение приготовления и покушения.
Несмотря на то что концепция стадий совершения преступления дала существенный импульс развитию отечественного уголовного законодательства, представление о приготовлении и покушении как о стадиях преступной деятельности не соответствует уголовно-правовой природе указанных видов неоконченного преступления. В отличие от оконченного преступления, развитие которого может проходить определенные стадии (этапы, фазы, ступени), приготовление и покушение уголовный закон признает неоконченными преступлениями, имеющими характерные особенности:
1. Приготовление к преступлению создает предпосылки, способствующие совершению готовящегося преступления, пред-
шествует ему, всегда отделено от готовящегося преступления во времени, может быть отделено в пространстве и по определению прерывается по не зависящим от лица обстоятельствам до начала исполнения объективной стороны преступления, которое является целью приготовления, и как таковое не входит в состав основного (готовящегося) преступления, хотя и совершается для его реализации в соответствии с содержанием и общей направленностью умысла.
2. Покушение на преступление — это неудавшееся преступление, которое отличают два вида обстоятельств, влияющих на недоведение преступления до конца: объективные и субъективные. Объективными обстоятельствами являются непреодолимые внешние факторы, которые препятствуют доведению начатого преступления до конца (пресечение преступления, задержание с поличным, активное сопротивление потерпевшего и др.). В качестве субъективных обстоятельств выступают факторы, обусловливающие неспособность лица довести начатое преступление до конца (фактическая ошибка субъекта, физическое бессилие, тяжелое опьянение и др.). Характерными признаками покушения с объективной стороны являются невыполнение до конца действий (бездействия), предусмотренных диспозицией статьи, либо недостижение преступного результата по обстоятельствам, не зависящим от виновного лица; с субъективной стороны характерным признаком покушения является частичная реализация умысла.
Многие положения, касающиеся неоконченного преступления, до настоящего времени остаются дискуссионными, в том числе положения, имеющие концептуальное значение. В юридической литературе высказываются неоднородные взгляды на понятие добровольного отказа и его признаки. Одни авторы под добровольным отказом от преступления понимают отказ от намерения продолжить преступную деятельность в рамках состава преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ13, другие — как отказ от совершения лицом действий по своей воле при осознании возможности доведения преступления до конца14, третьи считают, что «добровольный отказ от преступления состоит в прекращении выполнения действий (бездействия), посредством которых осущест-
11 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования / отв. ред. В. Н. Кудрявцев, С. Г. Келина. М., 1987. С. 93.
12 Кузнецова Н. Ф. Оконченное и неоконченное преступление // Курс уголовного права. Часть Общая. М., 1999. С. 362.
13 См.: Понятовская Т. Г. Стадии совершения преступления // Полный курс уголовного права : в 5 т. / под ред. А. И. Коробеева. СПб., 2008. Т. 1. С. 567.
14 См.: Наумов А. В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации : комментарий судебной практики и доктринальное толкование. М., 2005. С. 82.
вляется приготовление или покушение на него»15.
На наш взгляд, третья точка зрения, согласно которой существуют добровольно прекращенное приготовление к преступлению и добровольно прекращенное покушение, наиболее уязвима, поскольку приготовление и покушение имеют место только при наличии обстоятельств, которые вынуждают лицо прекратить преступление. В случае добровольного отказа обстоятельства, препятствующие доведению преступления до конца, отсутствуют. При добровольном отказе от преступления преступные действия (бездействие) прекращаются по воле лица, что исключает возможность их отождествления с приготовлением либо покушением, несмотря на использованные законодателем концепты приготовления и покушения в ст. 31 УК РФ.
В юридической литературе справедливо утверждается, что «добровольный отказ исключает ответственность только за неоконченное преступление». Т. Г. Понятовская, автор этого утверждения, обоснованно относит преступление, прекращенное в силу добровольного отказа, к неоконченному преступ-лению16. Ранее указанная точка зрения высказывалась представителями классической школы уголовного права, которые называли преступление, не оконченное в силу добровольного отказа, добровольно оставленным покушением, противопоставляя его покушению воспрепятствованному17.
В современных учебниках по уголовному праву отмечается, что «законодатель выделяет три вида неоконченного преступления; приготовление к преступлению, покушение на преступление и добровольный отказ от преступления»18. Данное утверждение содержит неточность, так как добровольный отказ отождествляется с преступлением, прекращенным в силу добровольного отказа. Добровольный отказ от преступления заключается в прекращении преступного деяния по собственной воле и как таковой является общественно полезным актом, в силу которого лицо, совершившее неоконченное преступление, не подлежит уголовной ответственности, если в его действиях (бездействии) отсутствует состав иного оконченного преступления.
Сторонники концепции неоконченного преступления, наряду с приготовлением и покушением, относят к неоконченным преступлениям добровольно прекращенные преступления. В свое время Н. Ф. Кузнецова к неоконченной преступной деятельности относила не только деяния, прерванные по не зависящим от лица обстоятельствам, но и добровольно прекращенные19. По смыслу закона существует три вида неоконченных преступлений: приготовление к преступлению, покушение на преступление и преступление, прекращенное в силу добровольного отказа (на этапе подготовки к преступлению или на этапе его исполнения). Причем указанные этапы (подготовительный и исполнительный) отличаются от приготовления и покушения тем, что характерным признаком преступлений, прекращенных в силу добровольного отказа, является концепт добровольности, реализованный лицом, отказавшимся от доведения преступления до конца. При этом недоведение преступления до конца характерно для всех видов неоконченного преступления: вынужденно неоконченных (приготовление, покушение), добровольно неоконченных (прекращенных в силу отказа от доведения преступления до конца).
В юридической литературе высказывается мнение, что «основанием освобождения от уголовной ответственности при добровольном отказе является отсутствие в действиях лица, добровольно отказавшегося от преступления, состава преступления»20. По мнению Д. Е. Дядько, «.отсутствие состава преступления — это правовое последствие имевшего место добровольного отказа»21. В действительности правовым последствием добровольного отказа является освобождение от уголовной ответственности, а не отсутствие состава преступления. Добровольный отказ от доведения преступления до конца не меняет правовой природы содеянного. Преступление, прекращенное в силу добровольного отказа, не перестает быть преступлением. С момента добровольного отказа меняется только характер преступного деяния: преступление приобретает статус неоконченного, так как согласно ч. 3 ст. 31 УК РФ лицо добровольно отказывается от доведения преступления до конца. При этом лицо, добровольно прекра-
15 Уголовное право. Общая часть : учебник. М., 1997. С. 153.
16 Полный курс уголовного права / под ред. А. И. Ко-робеева. СПб., 2008. Т. 1. С. 567.
17 См.: Ситникова А. И. Русские криминалисты о приготовлении и покушении. Орел, 2007. С. 30, 36 и далее.
18 Назаренко Г. В. Русское уголовное право : курс лек-
ций. М., 2000. С. 117.
19 См.: Новое уголовное право России. Общая часть. М., 1993. С. 53.
20 Панько К. Добровольный отказ от преступления по советскому уголовному праву : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1972. С. 6—7.
21 Дядько Д. Е. Добровольный отказ от совершения преступления по советскому уголовному праву : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1974. С. 8.
тившее преступление, не подлежит уголовной ответственности, если не оконченное им преступление не содержит состава иного оконченного преступления. В тексте действующего Уголовного кодекса РФ содержится прямое указание на то, что при добровольном отказе имеет место не доведенное до конца преступление, то есть преступление, прекращенное в силу добровольного отказа (ч. 1—5 ст. 31). Это объясняет, почему преступление, не доведенное до конца в силу добровольного отказа, законодатель включает в институт неоконченного преступления.
Некоторые авторы (В. П. Ревин, Н. И. Пи-куров) справедливо считают, что при добровольном отказе от преступления в содеянном заложена общественная опасность22. С точки зрения законодателя «лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца» (ч. 2 ст. 31 УК РФ). В связи с этим в литературе утверждается, что лицо не нуждается в уголовной ответственности, так как само прекратило преступное деяние и утратило общественную опасность23. На наш взгляд, при добровольном отказе отпадает только общественная опасность лица, которое по своей воле не реализует преступный умысел до конца.
Обращает на себя внимание, что теоретическая модель Уголовного кодекса 1987 г. (ТМ УК) не содержит дефиниции оконченного преступления, поскольку ее авторы формулируют уголовно-правовые предписания в соответствии с концепцией неоконченного преступления, согласно которой существуют различающиеся между собой виды неоконченного преступления, а не стадии совершения преступления. Наличие дефиниции оконченного преступления в институте неоконченного преступления в действующем УК РФ является избыточным, так как выходит за рамки концепции неоконченного преступления, отрицающей, наряду с другими стадиями, стадию оконченного преступления. Кроме того, заголовок главы 6 «Неоконченное преступление» является более узким, чем наименование ст. 29 «Оконченное и неоконченное преступление» УК РФ. Вторично, причем без особой необходимости, термин «оконченное преступление» используется в ч. 3 ст. 30 УК РФ, где речь идет о квалификации неокон-
22 См., например: Уголовное право России. Общая и Особенная части / под ред. В. П. Ревина. М., 2000. С. 216 ; Комментарий к Уголовному кодексу РФ / под общ. ред. С. И. Никулина. М., 2000. С. 142.
23 Зубкова В. И. Проблемы совершенствования зако-
нодательства о неоконченном преступлении // Вестник МГУ. Серия 11 : Право. 1991. № 3. С. 32.
ченного преступления «по статье настоящего Кодекса, предусматривающей ответственность за оконченное преступление, со ссылкой на статью 30 настоящего Кодекса» (выделено нами. — А. С.). В институте соучастия в преступлении законодатель использует более рациональную формулировку, так как предусматривает в ч. 2 ст. 34 УК РФ квалификацию содеянного соисполнителями по статье Особенной части УК РФ без ссылки на статью Общей части, а в ч. 3 ст. 34 УК РФ формулирует правило квалификации действий других соучастников по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью Общей части.
На наш взгляд, структура института неоконченного преступления недостаточно соответствует системной логике конструирования этого института, так как вначале законодатель определяет понятие оконченного преступления (ч. 1 ст. 29 УК РФ), затем указывает, какие деяния признаются неоконченным преступлением (ч. 2 ст. 30 УК РФ), и устанавливает правило квалификации неоконченного преступления путем указания на статью, предусматривающую ответственность за оконченное преступление, и необходимость ссылки на ст. 30 УК РФ, регламентирующую ответственность за неоконченное преступление. Далее следует дефиниция добровольного отказа, в которой фигурируют концепт приготовления к преступлению и концепт покушения (в описательной форме), хотя речь в ч. 1 ст. 31 УК РФ идет о добровольно, а не вынужденно прекращенном преступлении. В последующих уголовно-правовых предписаниях указаны условия, с которыми закон связывает освобождение от уголовной ответственности исполнителя (ч. 3 ст. 31 УК РФ) и других соучастников (ч. 4, 5 ст. 31 УК РФ), признаки которых изложены в следующей главе — «Соучастие в преступлении». Соответственно, адресат уголовного закона узнает о добровольном отказе организатора, подстрекателя и пособника раньше, чем о соучастии в преступлении и видах соучастников.
К числу концептуальных положений института неоконченного преступления с полным основанием можно отнести теоретические взгляды, которые положены в основу дефиниции приготовления к преступлению (ч. 1 ст. 30 УК РФ), дифференциации приготовления на наказуемое и ненаказуемое (ч. 2 ст. 30 УК РФ) и дефинитивных признаков покушения на преступление (ч. 3 ст. 30 УК РФ).
Приготовление к преступлению уголовный закон традиционно определяет как умышленное создание условий для совершения прес-
тупления. К числу таких условий отнесены действия, касающиеся орудий и средств совершения преступления (использован традиционный перечень), а также впервые указаны действия, касающиеся соучастников (приискание, сговор). Кроме того, дефиниция дополнена новым признаком — недоведение до конца преступления по не зависящим от лица обстоятельствам.
Законодатель расширил перечень приготовительных деяний за счет включения в них действий исполнителя по вербовке соучастников и сговору на совершение преступления, но так и не сформулировал полного перечня приготовительных актов, поскольку многообразие приготовительной деятельности исключает возможность создания исчерпывающего перечня. В связи с этим законодатель завершает оба перечня (орудийный и субъектный) указанием на «иное умышленное создание условий для совершения преступления». В результате перечни частных случаев приготовительных действий оказываются иллюстративными придатками обобщающей формулировки. Сама формулировка приготовления к преступлению не отличается точностью, скорее следует традиции: реальное приготовление представляет собой создание предпосылок для совершения готовящегося преступления, а не создание условий, так как предпосылки предшествуют преступлению, а условия представляют собой обстоятельства, в которых совершается преступление. Предпосылки и условия различаются между собой как предшествующие и сопутствующие факторы. Наиболее неточным в концептуальном отношении звеном является такой признак приготовления, как прерванность. Указанный признак по смыслу закона (ст. 30 УК РФ) относится не к приготовлению, а к реализации преступного умысла, поскольку субъекту не удается приступить к исполнению готовящегося преступления. Тем не менее ряд авторов полагают, что прерывается «приготовление к конкретному преступлению, признаки которого содержатся в соответствующей статье Особенной части УК, предусматривающей ответственность за готовящееся преступление»24. Однако приготовление к преступлению, в отличие от покушения, которое в действительности имеет редуцированный характер, в большинстве случаев доводится до конца: субъект создает необходимые предпосылки для совершения готовящегося преступления. При этом ему не удается реализовать до конца умысел в силу пресечения преступных действий и
других обстоятельств, не зависящих от виновного. В 93% случаев приготовительные действия, по нашим данным, имели оконченный характер. По сведениям В. Д. Иванова, в 89,7% случаев привлечения к уголовной ответственности за приготовление к различным преступлениям подготовительная деятельность имела завершенный характер25. Указанный автор отмечает, что начатая преступная деятельность при приготовлении к совершению преступления всегда не доводится до непосредственного посягательства в силу обстоятельств, не зависящих от лица26. В этой связи возникает вопрос, почему в законодательной формуле приготовления к преступлению содержится указание на недоведение преступления до конца, которое дает основание интерпретировать подготовительные акты как вынужденно недоведенные до конца, то есть редуцированные по не зависящим от лица обстоятельствам. Определенный ответ на этот вопрос дает теоретическая модель УК РФ 1987 г. Часть 1 ст. 32 гласит:
«Приготовлением к преступлению является действие или бездействие, создающее условия для совершения умышленного преступления, прерванного по не зависящим от лица обстоятельствам до начала его совершения».
Эта формула содержит определенную неувязку: с одной стороны, новелла позиционирует приготовление к преступлению как актуально совершаемое «действие или бездействие, создающее условия для совершения умышленного преступления», с другой стороны, характеризует готовящееся преступление, то есть потенциально возможное деяние как «прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам до начала его совершения». С такой формулировкой трудно согласиться, так как в реальности готовящееся преступление не совершается и не прерывается до начала его исполнения, поскольку субъект не приступает к его исполнению. До тех пор, пока умысел на совершение готовящегося преступления не реализован, преступление, которое можно прервать, не существует, тем более «до начала его совершения». Реально до начала совершения готовящегося преступления прерывается преступная деятельность, целью которой является планируемое преступление, которое охватывается умыслом субъекта.
В представленных формулах (ч. 1 ст. 32 ТМ УК и ч. 1 ст. 30 УК РФ), по существу, нашли свое отражение две концепции: концепция стадий совершения преступления и концепция не-
24 Уголовное право. Общая часть : учебник / под ред. А. И. Рарога. М., 1997. С. 147.
25 Энциклопедия уголовного права. СПб. : Изд-е проф. Малинина, 2006. Т. 5 : Неоконченное преступление. С. 144.
26 Энциклопедия уголовного права. С. 133.
оконченного преступления. С концепцией неоконченного преступления в данных формулах связано указание на неоконченный характер преступления, а с концепцией стадий — указание на связь приготовления с преступлением, для совершения которого умышленно создаются условия, указанные в законе (ч. 1 ст. 30 УК РФ) и в теоретической модели (ч. 1 ст. 32 ТМ УК). Отсюда следует вывод, что глубинный уровень уголовно-правовых дефиниций, определяющих понятие «приготовление к преступлению», включает в себя взаимоисключающие концепции. Соответственно, поверхностный (конструктивный) уровень законодательной и модельной формул имеет недостатки, обусловленные использованием двух неоднородных концепций в одном уголовно-правовом предписании.
Исключительно важным в прикладном аспекте является концептуальное положение о дифференциации приготовления к преступлению на наказуемое и ненаказуемое в зависимости от категории готовящегося преступления. В теоретической модели УК 1987 г. (ч. 2 ст. 32) сформулирована новелла, согласно которой «преступлением признается приготовление к особо тяжкому, тяжкому и менее тяжкому преступлению». Приготовительные действия к преступлениям небольшой тяжести при таком подходе декриминализуют-ся. В УК РФ 1996 г. сформулировано уголовно-правовое предписание, в соответствии с которым «уголовная ответственность наступает только за приготовление к тяжкому или особо тяжкому преступлению» (ч. 2 ст. 30 УК РФ). Ограничение наказуемости приготовления мотивируется тем, что на практике давно и стабильно наказываются приготовления к наиболее тяжким преступлениям27. На наш взгляд, данный аргумент не выдерживает критики, так как практика применения уголовно-правовых предписаний зачастую демонстрирует не достижения, а недостатки. Если следовать практике, то необходимо де-криминализовать все преступления, которые не попадают в поле зрения сотрудников правоохранительной системы, слабо выявляются, недостаточно предупреждаются и крайне редко пресекаются. В данном случае правоохранительная практика — не критерий истины, а ее антипод, так как отражает узковедомственные интересы, недостаточный уровень профессиональной подготовки, коррумпированность. Такая практика тесно связана с фальсификацией отказных материалов, укрытием от учета преступлений и высокой латентностью
27 См.: Чубарев В. Л. Общественная опасность преступления и наказание. М., 1982. С. 72.
преступности. Указанные особенности правоохранительной практики подтверждают судьи, работники прокуратуры, следственного комитета и аппарата МВД пяти регионов.
Дифференциация приготовительных действий на наказуемые и ненаказуемые противоречит принципу неотвратимости ответственности и предоставляет лицам, склонным к совершению преступлений, возможность безнаказанно осуществлять приготовление к наиболее распространенным преступлениям небольшой и средней тяжести. Опрос сотрудников уголовного розыска в ряде областей (Орловская, Курская, Тульская, Белгородская, Ленинградская) показал, что оперативная работа по выявлению лиц, готовящихся к преступлениям небольшой и средней тяжести, не осуществляется. При этом ряд опрошенных сотрудников высказали мысль, что приготовление к преступлениям, не представляющим высокой общественной опасности, зачастую ведет к совершению тяжких и особо тяжких преступлений, поскольку умысел во время исполнения преступления может трансформироваться в зависимости от обстоятельств, например приготовительные действия к краже из охраняемого помещения могут перерасти в разбой, в том числе сопряженный с убийством. Несмотря на высокую вероятность таких трансформаций и криминальных эксцессов, особенно при совершении групповых преступлений, сотрудники оперативных аппаратов полагают, что выявление и предупреждение приготовительных действий к преступлениям небольшой и средней тяжести не входит в их компетенцию. В результате из поля зрения сотрудников уголовного розыска выпадает около 300 составов преступлений, приготовление к которым ненаказуемо. Настораживающие сведения получены нами с 2000 по 2010 гг. в процессе ежегодного тестирования студентов семи орловских вузов и юридических факультетов. Около 40% тестируемых лиц на «провокационный» вопрос, какие покушения по действующему УК РФ ненаказуемы, ответили: покушения на преступления небольшой или средней тяжести, а большая часть слушателей Орловского юридического института МВД России (86,3%) указали, что приготовление к любым преступлениям ненаказуемо. Отмеченные факты показывают, что ч. 2 ст. 30 УК РФ не способствует реализации принципа неотвратимости уголовной ответственности, так как создает «расщепление» приготовления к преступлению на преступное и непреступное, вносит путаницу в представления о наказуемости приготовительных действий и покушений, способствует пассивности и бе-
зынициативности лиц, призванных выявлять, предупреждать и пресекать предварительную преступную деятельность.
Довольно характерно, что судебные органы квалифицируют приготовление и покушение со ссылкой на ст. 30 УК РФ в основном без указания частей данной статьи. В юридической литературе одни авторы предлагают квалифицировать приготовление к преступлению и покушение по ст. 30 УК РФ28, другие по ч. 1 ст. 30 УК РФ квалифицируют приготовление29, третьи предлагают квалифицировать приготовление по ч. 2 ст. 30 УК РФ30, а покушение — по ст. 30 УК РФ31 и по ч. 3 ст. 30 УК РФ32. Этот разнобой свидетельствует о том, что ст. 30 УК РФ далека от совершенства и не дает однозначного ответа, какой должна быть практика применения указанной статьи.
Формула покушения (ч. 3 ст. 30 УК РФ) текстуально совпадает с ранее действовавшим предписанием (ч. 1 ст. 15 УК РСФСР 1960 г.), за исключением последнего фрагмента, где вместо «по причинам, не зависшим от воли виновного», указаны «обстоятельства, не зависящие от этого лица». Покушение характеризуется как «умышленное действие (бездействие) лица, непосредственно направленное на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам».
В концептуальном отношении формула покушения не является нейтральной, так как характеризует покушение как вид неоконченного преступления, а не стадию преступления. Кроме того, используемый законодателем концепт «действие (бездействие), непосредственно направленное на совершение преступления» в большей степени характеризует приготовление к преступлению, чем покушение. Последнее в большинстве случаев направлено на достижение преступного результата, а в случае совершения преступлении с формальным составом покушение представляет собой начало исполнения действий (бездействия).
28 См.: Кузнецова Н. Ф. Стадии преступления // Российское уголовное право. Общая часть : учебник / под ред. Н. Ф. Кузнецовой, А. В. Наумова. М., 1997. С. 183, 188.
29 См.: Иванов В. Д. Неоконченное преступление // Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д : Феникс, 1996. С. 107.
30 См.: Разумов С. А. Неоконченное преступление // Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. В. И. Радченко, А. С. Михлина. СПб., 2008. С. 50.
31 См.: Уголовное право. Общая часть : учебник / отв. ред. И. Я. Козаченко, З. А. Незнамова. М., 2001. С. 223.
32 См.: Яцеленко Б. В. Стадии совершения преступления // Уголовное право Российской Федерации : учебник / под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. М., 2005. С. 151.
Для характеристики покушения на преступление требуется более точный концепт, отражающий специфику покушений с материальным и формальным составами.
В соответствии с законодательно-текстологическими требованиями, предъявляемыми к нормативному тексту, его конструктивному и концептуальным уровням, проектируемая глава о неоконченном преступлении может иметь следующий вид.
Глава 6. НЕОКОНЧЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Статья 29. Неоконченное преступление и его виды
1. Неоконченным преступлением являются приготовление к преступлению и покушение на преступление, а также преступление, прекращенное в силу добровольного отказа от его завершения.
2. Квалификация приготовления к преступлению и покушения на преступление осуществляется с учетом содержания и направленности умысла по статье Особенной части настоящего Кодекса, со ссылкой на часть 1 или 2 статьи 30 настоящего Кодекса.
Статья 30. Приготовление к преступлению и покушение на преступление
1. Приготовлением к преступлению признается умышленное создание предпосылок для совершения преступления, если при этом готовящееся преступление не было совершено по обстоятельствам, не зависящим от лица.
2. Покушением на преступление признается начало исполнения умышленных действий (бездействия), не доведенных до конца либо не достигших преступного результата по обстоятельствам, не зависящим от этого лица.
3. Уголовная ответственность за приготовление к преступлению и покушение на преступление наступает независимо от категории преступления.
Статья 31. Добровольный отказ от преступления
1. Добровольным отказом от преступления признается своевременное, полное и окончательное прекращение неоконченных преступных действий (бездействия), если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца.
2. Лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, не подлежит уголовной ответственности, за исключением случаев, когда фактически совершенное им деяние содержит состав иного оконченного преступления.
Примечание. Правовые последствия добровольного отказа от преступления организатора, подстрекателя и пособника пред-
усмотрены в главе 7 «Соучастие в преступлении».
Институт неоконченного преступления, его правовые предписания сконструированы в законодательно-текстологической парадигме, которая нашла свое практическое воплощение в соблюдении ряда требований:
1. К числу признаков нормативного текста законодательная текстология относит его структурную организацию. В соответствии с законодательно-текстологическим подходом текст закона (главы) должен иметь внутреннюю организацию, то есть соответствовать принципу структурно-содержательного единства. Соблюдение данного положения законодательной текстологии позволяет структурно согласовать уголовно-правовые предписания в рамках нормативного текста главы 6 ТМ УК:
— в ст. 29 ТМ УК: в ч. 1 дана дефиниция неоконченного преступления; в ч. 2 представлено правило квалификации различных видов неоконченного преступления;
— в ст. 30 ТМ УК: в ч. 1 изложена дефиниция приготовления к преступлению; в ч. 2 дана дефиниция покушения на преступление; в ч. 3 сформулировано положение об уголовной ответственности за совершение неоконченного преступления независимо от категории преступления;
— в ст. 31 ТМ УК: в ч. 1 дано определение понятия добровольного отказа от преступления; в ч. 2 закреплено основание ненаказуемости лица при наличии в его действиях добровольного отказа. Из данной статьи исключены предписания о последствиях добровольного отказа соучастников преступления, поскольку указанные предписания (согласно требованиям структурно-смысловой организации нормативного текста) включают в себя уголовно-правовые концепты института соучастия в преступлении.
2. Важнейшим текстуальным признаком законодательного текста является его заголовок. Положения законодательной текстологии обязывают учитывать, что наименование структурных блоков нормативного текста является актуализатором уголовно-правовых предписаний. Заголовок каждой статьи, входящей в уголовно-правовой институт, должен выражать законодательную интенцию и соответствовать содержанию нормативного комплекса. Однако заголовок ст. 29 «Оконченное и неоконченное преступление» УК РФ в смысловом отношении не в полной мере соответствует названию главы 6 «Неоконченное преступление» УК РФ: он является более широким. В рамках требований законодательной текстологии предлагается озаглавить ст. 29 ТМ УК
«Виды неоконченного преступления». Новый заголовок статьи генерализует содержание соответствующих предписаний, отражает их целостность и выступает в качестве доминантной темы уголовно-правовых предписаний, устанавливает структурно-смысловые связи с правовыми предписаниями других статей института неоконченного преступления.
3. В соответствии с положениями законодательной текстологии объективированность воли законодателя в нормативном правовом акте является непреложным фактом. Объективизация законодательной интенции о видах неоконченного преступления достигнута признанием приготовления и покушения видами неоконченной преступной деятельности, а не стадиями совершения преступления. В тексте главы 6 УК РФ не в полной мере отражены концептуальные положения о неоконченном преступлении, в частности отсутствует определение понятия неоконченного преступления и перечень его видов. В этой связи в главе 6 ТМ УК сформулировано предписание, в котором указаны виды неоконченной преступной деятельности. Текстологически дефиниция неоконченного преступления в тексте главы 6 ТМ УК имеет два уровня: поверхностный уровень, который доступен всем адресатам, и глубинный уровень, рассчитанный на концептуальное восприятие специалистов.
В действующем уголовном законе (ч. 2 ст. 29 УК РФ) недостаточно отражена законодательная интенция, в соответствии с которой наряду с приготовлением к преступлению и покушением может быть выделено преступление, прекращенное в силу добровольного отказа. Часть 2 ст. 31 УК РФ гласит: «Лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца». Законодатель не случайно включил в главу 6 УК РФ уголовно-правовые предписания ст. 31: по существу, он ориентирует правоприменителя на необходимость дифференциации неоконченного преступления на преступные деяния, не доведенные до конца по обстоятельствам, не зависящим от лица, и преступления, не доведенные до конца в силу добровольного и окончательного отказа. О признании деяния, прекращенного в силу добровольного отказа, преступлением свидетельствует двойное использование в предписании ч. 2 ст. 31 УК РФ термина «преступление». В этой связи включение в ч. 1 ст. 29 ТМ УК трех видов неоконченного преступления является логичным и обоснованным.
4. Законодательно-текстологический подход к конструированию нормативных предписаний показывает, что текстообразование уголовно-правовых предписаний в большинстве случаев осуществляется в рамках минимальной модели нормативного текста. Практическое применение данного положения дает возможность позиционировать текст главы 6 ТМ УК как совокупность уголовно-правовых предписаний, тексты которых не выходят за рамки минимальной модели. Использование простых предложений и минимизация сверхфразовых единств в тексте уголовного закона способствует повышению качества восприятия, осмысления и реализации уголовно-правовых предписаний.
5. Конструирование уголовно-правовых предписаний с позиций законодательной текстологии позволяет выделить в тексте проектируемых предписаний тему и описательные признаки, которые присутствуют в нормативном тексте в качестве взаимосвязанных компонентов. Соответственно, формирование предписаний главы 6 ТМ УК осуществляется за счет использования тематических сегментов, образующих правоприменительный ориентир, и описательных сегментов, которые в силу смыслового разнообразия формируются из различных элементов.
Проект главы 6 ТМ УК не содержит предписаний об особенностях добровольного отказа организатора, подстрекателя и пособника, поскольку их наличие в институте неоконченного преступления в нормативном отношении менее целесообразно, чем включение предписаний, субъектами которых являются соучастники, в главу 7 «Соучастие в преступлении».
6. Одним из признаков нормативного текста законодательная текстология признает его целенаправленность. Соблюдение данного требования дает возможность сформулировать нормативный текст проекта главы 6 ТМ УК как единое текстовое образование. Нормативно-текстовое единство уголовно-правовых предписаний указанной главы означает достижение общей целевой направленности нормативного текста. Целенаправленность нормативных предписаний главы 6 ТМ УК достигается за счет формулирования дефиниций, соответствующих концепции неоконченного преступления, и изложения уголовно-правовых предписаний в соответствии с задачами уголовного закона, выражающими его целевую заданность.
7. Прагматическая установка является неотъемлемым признаком проектируемого текста главы 6 ТМ УК. Прагматичность пред-
писаний данной главы базируется на идее достижения социально полезных результатов, к числу которых можно отнести: 1) исключение дифференциации приготовительных действий на наказуемые (приготовление к совершению тяжких и особо тяжких преступлений) и ненаказуемые (приготовление к совершению преступлений небольшой и средней тяжести). В результате декриминализации приготовительных действий безнаказанными остаются приготовления к наиболее распространенным преступлениям (около 300 составов); 2) повышение профилактического потенциала уголовно-правового предписания, содержащегося в ч. 2 ст. 31 ТМ УК, за счет позитивных элементов этого предписания, способных усилить стимулирующее воздействие на лиц, склонных к добровольному отказу от доведения преступления до конца.
8. Законодательно-текстологический подход к конструированию нормативных предписаний обязывает учитывать перлокутивный эффект, то есть реакцию адресата на содержание текста. Законодатель должен предвосхищать результат осмысления нормативного текста адресатами уголовного закона. Чтобы исключить неправильное восприятие, осмысление и применение закона, следует стремиться к созданию таких нормативных предписаний, которые адекватно воспринимаются адресатами. В части 1 ст. 30 УК РФ применен вышедший из обычного словоупотребления термин «приискание» в отношении орудий, средств и соучастников преступления. В отечественном законодательстве этот термин введен в оборот в 1845 г. при создании Уложения о наказаниях. О непригодности архаичной терминологии в современном уголовном законодательстве подробно сказано в монографии автора данного исследования33. В связи с ранее изложенными доводами о нецелесообразности использования термина «приискание», а также с целью приведения нормативного текста в соответствие с требованиями законодательной текстологии полагаем необходимым изъять этот термин из законодательной дефиниции приготовления.
Кроме того, в полной мере осмыслить легальную дефиницию приготовления затрудняет признак недоведения преступления до конца по не зависящим от лица обстоятельствам. Правовая природа приготовления к преступлению такова, что исполнителю не удается осуществить готовящееся преступление по не зависящим от него обстоятельствам, а не
33 См.: Ситникова А. И. Доктринальные модели и законодательные конструкции института неоконченного преступления : монография. Орел, 2009.
мой главы «Неоконченное преступление» позволяет сделать вывод, что законодательная текстология, объектом изучения которой является текст уголовного закона, предоставляет возможность рассматривать нормативный текст с иных позиций, так как основное внимание уделяется особенностям конструирования уголовно-правовых предписаний с учетом текстуальных признаков, структурной организации законоположений и глубинного уровня нормативного текста. Выявление отклонений от положений законодательной текстологии дает возможность установить недостатки нормативного текста и внести обоснованные предложения по совершенствованию действующего законодательства.
сами приготовительные действия. По существу, до конца не доводится умысел на совершение готовящегося преступления, так как его не удается реализовать в силу обстоятельств, не зависящих от исполнителя. Это означает, что к осуществлению готовящегося преступления исполнителю не удается даже приступить. В связи с этим из формулы приготовления необходимо исключить признак недоведения преступления до конца, так как в случае приготовления к преступлению готовящееся преступление не совершается вообще. При этом до конца не реализуется умысел на совершение готовящегося преступления, а не преступные действия, имеющие именно приготовительный характер.
Таким образом, законодательно-текстологический анализ предписаний проектируе-
Библиография:
1. Блинова Л. И. , Криволапов Г. Г. Основные вопросы Общей части советского уголовного права : учебное пособие. — М. : Академия МВД СССР, 1976. — 122 с.
2. Галиакбаров Р. Р. Уголовное право. Общая часть : учебник. — Краснодар : Изд-во Кубан. гос. аграр. ун-та, 1999. — 448 с.
3. Зубкова В. И. Проблемы совершенствования законодательства о неоконченном преступлении // Вестник МГУ. — Серия 11 : Право. — 1991. — №3. — С. 32—40.
4. Иванов В. Д. Неоконченное преступление // Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. — Ростов н/Д : Феникс, 1996. — С. 105—113.
5. Козлов А. П. Неоконченное преступление : учебное пособие. — Красноярск : Изд-во КрГУ, 1999. — 182 с.
6. Козлов А. П. Учение о стадиях преступления. — СПб. : Юридический центр-Пресс, 2004. — 819 с.
7. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. С. И. Никулина. — М. : Юрайт, 2000. — 952 с.
8. Кузнецова Н. Ф. Стадии преступления // Российское уголовное право. Общая часть : учебник. — М. : Спарк, 1997. — С. 177—192.
9. Назаренко Г. В. Русское уголовное право. Общая часть : курс лекций. — М. : Ось-89, 2000. — 256 с.
10. Наумов А. В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации : комментарий судебной практики и доктринальное положение. — М. : Волтерс-Клувер, 2005. — 1024 с.
11. Новое уголовное право России. Общая часть : учебное пособие. — М. : Зерцало-Теис, 1993. — 168 с.
12. Панько К. А. Добровольный отказ от преступления по советскому уголовному праву. — Воронеж : Изд-во Воронеж ун-та, 1975. — 145 с.
13. Ситникова А. И. Доктринальные модели и законодательные конструкции института неоконченного преступления. — Орел : Изд-во ОрелГТУ, 2009. — 166 с.
14. Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования / отв. ред. В. Н. Кудрявцев, С. Г. Келина. — М. : Наука, 1987. — 278 с.
15. Чубарев В. Л. Общественная опасность преступления и наказание / под ред. Ю. В. Блувштейна. — М. - Киев : Изд-во Киев. филиала ВНИИ МВД СССР, 1982. — 96 с.
Материал поступил в редакцию 13 февраля 2015 г.
CHAPTER «UNCOMPLETED CRIME (INCHOATE CRIME)» OF THE CC RF AND ITS LEGISLATIVE AND TEXTUAL JUSTIFICATION
Sitnikova Alexandra Ivanovna — Professor of Law Faculty of the Southwest State University, Doctor of Law [[email protected]] 305040, Россия, g. Kursk, ul. 50 let Oktiabria, 94
Review. The draft chapter « Uncompleted crime (inchoate crime)» is structured in accordance with legislative and textual paradigm, that reflects author's concept of types of uncompleted crimes (deeper level of the text) and legislative and textual provisions with respect to regulations construction (the surface level). In practice, legislative textology provisions with respect to constructing and interpreting provisions was reflected in observance of a number of requirements for the regulatory text: within the framework of the chapter of TM of the CC the headlines are reframed generalizing the content of criminal law regulation; the definition of an uncompleted crime, that corresponds to the types of uncompleted crimes, is formulated; text formation of criminal law regulations is performed in compliance with the most appropriate model; in draft regulations descriptive topical features are used as related elements; the imperative of precision, that prevents any risks of different interpretations and obliges to take into account the reaction of the recipient to regulatory text, was observed. When developing the institution of an uncompleted crime and its criminal law regulations, the observance of a number of requirements of criminal law textology for criminal law regulations was implemented in practice: structural organization of new laws, headlines of the chapter and its articles are formulated as actualizes of criminal law regulations, objectification of author's intention in the draft text, texts are created in accordance with the minimum model, descriptive topical features are used to formulate new laws, the principle of purposefulness is used to formulate a unified text, draft regulations are given pragmatic character, the reaction of the recipient is taken into account. Structural peculiarities of criminal law regulations of Chapter 6 of the CC of the RF are revealed in accordance with legislative textology, the theoretical model of the institution of the uncompleted crime has been developed and interpreted with respect to legislative and textual interpretation. Keywords: the institution of the uncompleted (inchoate) crime, preparation for a crime, an attempted crime, voluntary refusal, crime, termination due to voluntary refusal, an imminent crime, the concept of the types of uncompleted (inchoate) crimes, liability for uncompleted crimes, classification of attempt and imminence.
Bibliography:
1. Blinova, L.I., Krivolapov, G.G. Essential questions of the General Part of the Soviet criminal law: study guide. M.: Akademia MVD SSSR, 1976. - P.122.
2. Galiakbarov, R.R. Criminal law. General part: textbook. Krasnodar. Izd-vo Kuban.gos.agr.un-ta, 1999. - P. 448.
3. Zubkova, V.I. The problems of improving legislation with respect to uncompleted (inchoate) crimes // Vestnik MGU. Seria 11. Pravo. - 1991. N.3. - PP. 32 -40.
4. Ivanov, V.D. Uncompleted crime // Commentary on the Criminal Code. Rostov-na-Donu: Feniks. - PP.105 -113.
5. Kozlov, A.P. Uncompleted crime: study guide. Krasnoiarsk: Izd-vo KrGU, - 1999. - P.182.
6. Kozlov, A.P. The theory of stages of a crime. SPb.: Yuridicheskii tsentr Press, - 2004. - P.819.
7. Commentary on the Criminal Code of the Russian Federation /edited by Nikulin, S.I. M.: Yurait, - 2000. - P. 952.
8. Kuznetsovsa, N.F. Stages of a crime. //Russian criminal law. General part: textbook M.: Spark, - 1997. -PP. 177 -192.
9. Nazarenko, G.V. Russian criminal law. General part: the course of lectures. M.: izd-vo «Os-89», - 2000. - P. 256.
10. Naumov, A.V. The practice of implementation of the Criminal Code of the Russian Federation: commentary on court practice and doctrine. M.: Voltres-Kluver, - 2005. - P.1024.
11. New criminal law of Russia: study guide. M.: Zertsalo-Teis, 1993. - P. 168.
12. Pan'ko, K.A. Voluntary refusal from a crime under Soviet criminal law. Voronezh: Isd-vo Voronezh un-ta, -1975. - P. 145.
13. Sitnikova, A.I. Doctrine models and legislative constructions of the institution of an uncompleted crime. Oriol: Isd-vo OriolGTU, 2009, - P. 166.
14. Criminal Law. The experience of theoretical modeling./ Edited by Kudriavtsev, V.N., Kelina, S.G. M.: Nauka, - 1987. - P. 278.
15. Chubarev, V.L. Public danger of a crime and its punishment./edited by Bluvstein, Y.V.M. - Kiev: Izd-vo Kiev filial BNII MVD CCCR, - 1982. - P. 96.
