CC BY
599
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2018. № 6
проблемы международного права
п. п. кремнев, доктор юридических наук, профессор кафедры международного права юридического факультета МГУ*
общепризнанные принципы общего международного права в системе российского права
В настоящей публикации дан концептуально-теоретический анализ положений Конституции РФ об общепризнанных принципах и нормах международного права (п. 4 ст. 15), рассматривается содержание термина-понятия «императивная норма международного права» (jus cogens) и ее взаимосвязь с обязательствами erga omnes, а также основа (основные источники) таких норм и принципов. В статье приводятся перечень и краткое обоснование примерно двадцати общепризнанных принципов и норм современного международного права и их иерархическое положение в системе российского права.
Ключевые слова: общепризнанные принципы международного права, общее международное право, нормы jus cogens, обязательства erga omnes.
This publication provides a conceptual and theoretical analysis of the provisions of the Constitution of the Russian Federation on generally recognized principles and norms of international law (para 4 of art. 15), discusses the content of the term-the concept of "peremptory norm of international law" (jus cogens) and its relationship with obligations erga omnes, as well as the basis (main sources) of such norms and principles. The article provides a list and a brief justification of about 20 generally recognized principles and norms of modern international law and their hierarchical position in the system of Russian law.
Keywords: universally recognized principles of international law, general international law, norms ofjus cogens, obligations erga omnes.
В отечественной доктрине анализ соотношения международного и внутригосударственного права традиционно начинается с рассмотрения п. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». С позиций
международно-правовой доктрины в отношении процитированных конституционных положений необходимо отметить следующее.
Первое. Общепризнанные принципы и нормы международного права являются «составной частью правовой системы РФ», тем самым их иерархия в российской правовой системе (которая состоит из Конституции, федеральных конституционных законов, федеральных законов, подзаконных актов...) не установлена. В силу п. 1 ст. 15 Конституции такие общепризнанные принципы и нормы не могут иметь юридическую силу выше, чем сама Конституция Российской Федерации.
Второе и главное. Большая часть общепризнанных принципов и норм международного права не отражена/закреплена в универсальных международных договорах, а состоит из правил международно-правовых обычаев (об этом далее).
Можно ли из этого заключить, что если общепризнанные нормы обязательного для России международного обычая вступают в коллизию с положениями национального закона, то должны применяться «правила закона Российской Федерации»? Более того, если Россия в иной (не законодательной) форме принимает правила международного обычая (т. е. opinio juris), содержащего общепризнанные нормы международного права, то может ли Российская Федерация впоследствии принять закон, положения которого также будут иметь верховенство над нормами такого международно-правового обычая? Как ни парадоксально, но на поставленные вопросы с формальных позиций следует дать положительный ответ.
И, наконец, последнее, на что уже указывалось в научной литературе и актах правоприменительных органов1: в процитированной статье Конституции Российской Федерации фразу «.если международным договором Российской Федерации установлены иные правила.» следовало изложить в редакции «.если ратифицированным международным договором Российской Федерации».
В соответствии с материалами Секретариата ООН2 согласие на обязательность абсолютного большинства международных договоров (около 80 %)3 не требует процедуры ратификации со стороны их участников. Ратификации подлежат международные соглашения лишь по наиболее важным вопросам. При этом примерно 40% международных
1 См. ч. 2 п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от10 октября2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации».
2 Согласно ст. 102 Устава ООН все международные договоры между государствами — членами Организации подлежат регистрации в Секретариате ООН.
3 Doc. A/Conf.39/C. I/, SR. 16. P. 9; Талалаев А.Н. Право международных договоров. Общие вопросы. М., 1980. С. 143.
договоров заключается по экономическим вопросам, т. е. соответствующими органами исполнительной власти государств. Российская Федерация в этом отношении не является исключением. Таким образом, без указания на «ратифицированные договоры» по формально-юридическому толкованию ст. 15 Конституции РФ исполнительная власть России приобретала бы конституционные полномочия на заключение международных договоров, которые имели бы приоритет над нормами, устанавливаемыми законодательной властью Российской Федерации. А это, в свою очередь, нарушает установленный в Конституции принцип разделения властей.
Отмеченное следует отнести к некорректности формулировки рассмотренного п. 4 ст. 15 Конституции РФ.
Общепризнанными принципами и нормами современного международного права являются принципы и нормы общего международного права, признанные международным сообществом государств в целом, выражающие основополагающее содержание международного права и обладающие высшей юридической силой.
Общепризнанные принципы и нормы международного права отражают и защищают фундаментальные, основополагающие ценности современного мирового правопорядка — такой тезис подтверждается в неоднократных решениях международных судов и бесчисленных научных исследованиях4.
Наряду с этой идеей к общепринятому в правовой науке мнению относится и иерархическое превосходство jus cogens над другими положениями и нормами международного права5. Термины могут использоваться различные (например, ставшим знаменитым высказывание Суда первой инстанции — Суда Европейского Союза — «корпус более высоких норм международного публичного права»6 либо «высшее иерархическое положение ко всем другим обычно-правовым или договорным нормам»7), однако убеждение об иерархическом превосходстве jus cogens является общепризнанным.
В Шестом комитете ООН (комитет по правовым вопросам) и Комиссии международного права ООН неоднократно утверждалось, что в мировой доктрине международного права в целом признано, что общепризнанные принципы и нормы общего международного права составляют нормы jus cogens (императивные или когентные нормы) и
4 International Law Comission. 69th Sess. Second report on jus cogens by Dire Tladi, Spec. Rapporteur. Para 20-22 // A/CN.4/693 (далее — A/CN.4/693).
5 Heijer M. den, Wilt H. van der. Jus cogens and the humanization and fragmentation of international law // Nethl. Y. B. Int'l L. 2015. Vol. 46.
6 Yassin Abdullah Kadi v. Council of the European Union and Commission of the European Communities // E.C.R. II-3649 (21 Sept. 2005). Para. 226.
7 A/CN. 4/693. Para 26.
erga omnes (обязательства перед всеми, всем международным сообществом и каждым государством в отдельности).
Для целей идентификации императивной нормы служит общепринятое в академической литературе определение jus cogens, установленное в ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.: «Императивной нормой общего международного права является норма, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер».
В этой формулировке каждое слово имеет свой сокровенный смысл. Прежде всего — «общее международное право»: его дефиниция нигде не раскрывается, это понятие принимается как данность. Наибольшее распространение получила позиция, согласно которой общее международное право есть суть международно-правовые обычаи или «наиболее очевидное проявление» общего международного права. Такой вывод следует из правовой доктрины8, заявлений государств на сессиях Генеральной ассамблеи ООН и многочисленных решений международных и национальных судов9.
Как известно, лаконичная структура международно-правового обычая заключается в формуле: «всеобщая практика + opinio juris». Доказательствами opinio juris (т. е. признания правил обычая в качестве обязательных для конкретного государства) являются: публичные заявления от имени государства, включение в национальное законодательство, правительственные юридические заключения, дипломатическая переписка, решение национального суда. К подтверждению существования обычаев также можно отнести решения международных судов и трибуналов, а в некоторой части и правовую доктрину. Но в любом случае согласительная природа современного международного права, помимо договорного права, применима и при формировании международных обычаев — юридическая обязательность международно-правового обычая для конкретного государства требует доказательств в каждом конкретном случае. Концепция «молчаливого согласия государства» может быть не всегда состоятельной в силу отсутствия интереса у государства к формирующемуся обычаю, тем более в ситуации «последовательно возражающего государства»10. Таким образом, представляется, что к «общему международному праву» относятся правила международных обычаев, признанных в качестве
8 Cassese A. The Future of International Law. Oxford, 2012. P. 164.
9 A/CN. 4/693. Para 44-46.
10 Об этом подробнее см. Доклады Комиссии международного права ООН «Выявление обычного международного права» (A/CN. 4/717; A/CN. 4/682; 5 A/CN. 4/672).
правовой нормы абсолютным большинством стран мира, в том числе ведущими державами (например, государствами, входящими в G20).
Представляет интерес и само применение двух (а не одного) терминов — норма, «принимаемая» ("accepted"), и норма, «признаваемая» ("recognized"). При обсуждении на дипломатической конференции в Вене ст. 53 Конвенции 1969 г. Редакционным комитетом была указана причина употребления этих двух слов: в английском тексте ст. 38 Статута Международного суда ООН в связи с конвенциями и договорами, а также общими принципами права используется слово "recognized", а в связи с международно-правовым обычаем — слово "accepted"11.
Далее — положение «международное сообщество государств в целом». В Комиссии международного права (частично и в Шестом комитете) также предлагалась и обсуждалась фраза «международное сообщество в целом», что включает в себя и понятие негосударственных субъектов. В результате было решено, что прерогатива принятия императивных норм входит в компетенцию прежде всего государств12. Словосочетание «государств в целом» не требует признания со стороны всех государств мира, означает — «почти всеми государствами». В Шестом комитете для этих целей также предлагалась формулировка «значительное большинство государств» или «весьма значительное большинство государств»13, однако точного понимания того, какого количества государств достаточно, нет. Вместе с тем трудно представить существование каких-либо общепризнанных принципов и норм общего международного права, не получивших признания со стороны постоянных членов Совета Безопасности ООН (или хотя бы одного из них), — ибо кто в таком случае (возможность применения права «вето») сможет обеспечить выполнение таких принципов и норм?
Затем — «...отклонение от которой недопустимо» — качество нормы, которое является, с одной стороны, критерием ее определения, а с другой — последствием такой нормы14. Это относится как к договорным нормам (международный договор, противоречащий нормам jus cogens, является ничтожным, а также недопустимость оговорок к некоторым соглашениям, что предусматривается в тексте такого соглашения), так и обычным нормам — в случае появления новой императивной нормы. В этом и состоит отличие норм jus cogens от обяза-
11 Ibid. Para 67.
12 См. п. 3 комментария к проекту ст. 53 проектов статей о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями (с комментариями) (Ежегодник Комиссии международного права. 1982. Т. 2. Ч. 2).
13 A/CN. 4/714. Para 16.
14 «Выявление последствий jus cogens ... более ценный приз, чем выявление самой нормы» (Costelloe D. Legal Consequences of Peremptory Norms in International Law. Cambr., 2017. P. 15; A/CN. 4/714. Para 20).
тельств erga omnes — последние в некоторых случаях могут допускать отклонения по взаимному согласию заинтересованных государств. Таким образом, jus cogens — это «содержание», «правовой статус» соответствующих принципов и норм, тогда как обязательства erga omnes — «адресаты» или последствия норм jus cogens15.
При обсуждении в Шестом комитете и Комиссии международного права ООН сложилось общее убеждение в том, что основой, или основным источником, норм jus cogens служат международно-правовые обычаи общего международного права16, в то время как международные договоры «отражают» или в незначительных количествах служат свидетельством/источником существования jus cogens17.
Такая бивалентная конструкция содержит в себе определенные трудности. Так, если доказательством или степенью признания договорных норм является участие в универсальных международных договорах, то, как уже отмечалось, признание обычая требует необходимых доказательств существования единой практики и принятия таковой в качестве правовой нормы со стороны не только отдельных государств, а «весьма значительного большинства государств». В этой связи представляется, что в большинстве случаев установление jus cogens в форме обычаев может происходить в рамках или через посредство международных организаций.
Кроме того, в Шестом комитете высказывались мнения о том, что общие принципы права в определенной степени могут являться основой jus cogens. Однако большинство делегаций государств выступили против такого предположения18, оно не получило поддержки19, и была отмечена «...наблюдаемая в реальной практике государств скудость случаев, когда общие принципы права объявляются основой для jus cogens»20. В результате Комиссия международного права объективно пришла к выводу о том, что общие принципы права «могут лишь охватываться общим международным правом»21 (или иначе — включать их), но не «составлять или входить в основу jus cogens». Поэтому не удивительно, что в практике Международного Cуда ООН трудно
15 A/CN. 4/714. Para 109; A/CN. 4/714. Note 272.
16 См. п. 5 Проекта выводов Комиссии международного права на 69-й сессии: "Peremptory norms of general international law (Jus cogens)" (A/CN. 4/693; A/CN.4/714. Para 15).
17 A/CN. 4/693. Para 56-68. Между тем в отечественной доктрине высказывались и иные мнения об очередности источников международного права в процессе формирования императивных норм: «нормы договоров и/или обычаев» (см.: Тункин Г. И. Теория международного права. М., 1970. С. 181; Шестаков Л. Н. Императивные нормы в системе современного международного права. М., 1981. С. 64).
18 См., напр., позицию Австрии и Франции (AC. 6/72/SR. 25. Para 43, 78).
19 A/CN. 4/714. Para 15.
20 Ibid. 4/706. Para 51.
21 Ibid. Para 52.
найти решение, в котором в качестве нормативного обоснования Суд применил бы общие принципы права.
В отечественной доктрине широко распространено мнение о том, что общие принципы права есть «.ненормативные положения, имеющие. значение для применения норм действующего права. и [которые] входят в международное право через договор или обычай»22.
В свою очередь обязательства erga omnes общего международного права должны быть признаны абсолютным большинством государств мира (включая ведущие державы), отклонение от соблюдения таких норм допускается в отдельных случаях по взаимному согласию государств.
Например, согласно Заключительному акту совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. (Хельсинский акт 1975 г.) установлен принцип нерушимости границ, сложившихся по результатам Второй мировой войны («Государства-участники рассматривают как нерушимые все границы друг друга, как и границы всех государств в Европе, и поэтому они будут воздерживаться сейчас и в будущем от любых посягательств на эти границы»23). Однако данный принцип нерушимости границ запрещает лишь неправомерный захват территории или части территории другого государства и отнюдь не лишает прав заинтересованных сопредельных стран изменить границы между собой на основе соответствующего договора между ними.
Таким образом, взаимосвязь jus cogens и erga omnes состоит в том, что по своей правовой природе все нормы jus cogens входят в круг норм или являются erga omnes, тогда как не все нормы erga omnes являются нормами jus cogens. Такой подход считается общепризнанным в зарубежной научной литературе24 и распространен в отечественной док-
трине25.
К общему международному праву относится положение о том, что в случае нарушения общепризнанных принципов и норм общего международного права обязанностью всех государств мира является не признавать в качестве правомерной ситуацию, сложившуюся в результате такого нарушения, не оказывать помощь или содействие
22 Тункин Г. И. Указ. соч. С. 230.
23 Действующее международное право: В 3 т. / Сост. Ю. М. Колосов, Э. С. Крив-чикова. М., 1996. С. 75.
24 «Классическим способом образного описания связи между обязательствами erga omnes и нормами jus cogens... служат два концентрических круга: категория норм, налагающих обязательства erga omnes, соответствовала бы кругу большего радиуса, который содержит все императивные нормы, но не ограничивается только ими» ( Vil-lalpando S. L'émergence de la communauté internationale dans de la responsabilité des États. Paris, 2005. Р. 107; A/CN. 4/714. Note 268).
25 A/CN. 4/714. Para 107; Черниченко С. В. Контуры международного права. М., 2014. С. 99.
виновному государству в сохранении такого положения, сотрудничать с целью положить конец такому нарушению. Данное установление признано обычной нормой международного права и закреплено в подготовленном Комиссией международного права Проекте статей об ответственности государств (ст. 41)26.
В настоящее время не существует кодифицированного либо признанного перечня общепризнанных принципов и норм международного права, а есть лишь разрозненные ссылки на отдельные такие принципы и нормы.
В Шестом комитете ООН состоялось обсуждение уже трех докладов Комиссии международного права по теме «Императивные нормы МП (jus cogens)», где поднимался вопрос о целесообразности и возможности формирования «иллюстративного перечня норм jus cogens». Позиции государств при этом разделились, ряд стран высказались против (в частности, Россия, Германия, Испания, Нидерланды, Польша, Австралия)27, отмечая, что к этому весьма сложному и «чувствительному» вопросу международного права следует подходить взвешенно и осторожно.
По проблематике императивных принципов и норм имеются лишь обширные исследования в доктрине и решения международных судов, в то время как «существующая международная практика носит ограниченный характер» и данное обстоятельство затрудняет «получение обоснованных выводов»28.
Авторитетные исследователи этой проблемы отечественной доктрины международного29 права к императивным принципам относят семь принципов, закрепленных в Уставе ООН:
1. Равноправие и самоопределение народов.
2. Суверенное равенство государств.
3. Добросовестное выполнение обязательств по Уставу ООН.
4. Разрешение международных споров мирными средствами.
5. Воздержание (неприменение) в международных отношениях от угрозы силой или ее применения.
6. Сотрудничество государств (для достижения целей ООН).
7. Невмешательство во внутренние дела.
Содержание указанных принципов раскрыто в принятой Генеральной Ассамблеей ООН Декларации о принципах международного
26 Doc. A/RES/56/83.
27 A/CN. 4/714. Para 16.
28 Ibid. 4/693. Para 12.
29 См., напр.: Алексидзе Л.А. Некоторые вопросы теории международного права. Императивные нормы. Jus cogens. Тбилиси, 1982; Шестаков Л.Н. Указ. соч.; и др.
права 1970 г., в которой они поименованы в качестве «основных принципов международного права» ("basic principles of international law").
Согласно ст. 103 Устава ООН в случае, если обязательства государств-членов ООН по ее Уставу окажутся в противоречии с их обязательствами по какому-либо другому международному соглашению, то преимущественную силу имеют обязательства по Уставу ООН. В настоящее время членами ООН являются почти все страны мира (193 государства). Таким образом, перечисленные семь принципов «признаны международным сообществом государств в целом и имеют высшую юридическую силу».
В Хельсинском акте 1975 г. наряду с указанными семью основными принципами также указаны три дополнительных:
— нерушимость границ;
— территориальная целостность государств;
— уважение прав и основных свобод человека.
Как известно, Хельсинский акт 1975 г. формально не является международным договором. Однако вслед за его принятием руководители большинства государств мира, а не только Европы, сделали официальные заявления о признании юридически обязательными положений Заключительного акта 1975 г. На необходимость соблюдения принципов данного акта постоянно ссылаются в межгосударственных отношениях. Тем самым указанные принципы Хельсинско-го акта 1975 г. — нерушимости границ, территориальной целостности государств, соблюдения основных прав и свобод человека — получили всеобщее признание и приобрели форму международно-правового обычая.
Кроме того, основные права и свободы человека конкретизированы в ряде международных договоров: Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и дополняющие ее Протоколы, Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. (171 государств-участников), Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г.
Все вышеназванные 10 принципов, по всеобщему признанию отечественной доктрины международного права, постулируются в качестве «основных принципов» современного международного пра-ва30. Как уже отмечалось, общепризнанного, а тем более исчерпывающего перечня принципов и норм jus cogens и erga omnes ни в зарубежной, ни в отечественной доктрине не существует31.
30 См.: Курс международного права: В 7 т. М., 1989. Т. 2.
31 См.: Лукашук И.И. Нормы международного права. М., 1997. С. 174; Черничен-ко С. В. Взаимосвязь императивных норм международного права (jus cogens) и обязательств erga omnes // Московский журнал международного права. 2012. № 3. С. 10.
На основе решений Международного Суда ООН, практики участия государств в универсальных международных договорах, материалов Комиссии международного права и собственного анализа, наряду с вышеуказанными десятью принципами представляется возможным причислить к общепризнанным принципам современного международного права следующие принципы и нормы.
Jus cogens:
1. Недопустимость геноцида. В Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. участвует 149 государств, еще 41 государство32 подписало его под условием ратификации. Международный Суд ООН в 1996 г. в решении по делу «Босния и Герцеговина против Югославии» принял решение, что независимо от участия в Конвенции по геноциду 1948 г. ее нормы представляют собой права и обязательства erga omnes33. Преступление геноцида также закреплено в ст. 6 Статута Международного уголовного суда (Статут МУС).
2. Запрещение использования химического оружия. Женевский протокол 1925 г. о запрещении применения химического и бактериологического оружия не имел широкого распространения (в нем первоначально участвовало 37 государств, ныне около 140). Однако в действующей всеобъемлющей Конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и его уничтожении 1993 г. участвует 193 государства (из государств — членов ООН не участвует только КНДР). И хотя допускается выход из этой Конвенции (при крайних обстоятельствах и сложной процедуре — п. 2 ст. 16 Конвенции), события последних лет вокруг вооруженного конфликта в Сирии и их обсуждение в Совете Безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН дают основание полагать, что международное сообщество государств пришло к решению о неприемлемости использования химического оружия.
3. Недопустимость пыток. Норма о недопустимости пыток широко признана в рамках ООН (Шестой комитет, Комиссия международного права), ряде решений международных судов34 и трибу-
32 URL: https://treaties.un.org/ (09.12.2018).
33 Application of the Convention on the Prevention and Punishment of the Crime of Genocide (Bosnia and Herzegovina v. Yugoslavia). Order of 11 July 1996 // I.C.J. Rep. (1996). Para 23, 31.
34 См., напр.: Решение Международного Суда ООН по делу «Бельгия против Сенегала»: "Questions relating to the Obligation to Prosecute or Extradite" (Belgium v. Senegal), Judgment, I.C.J. Reports 2012. Para 99 («Запрещение пыток является частью международного обычного права и превратилось в императивную норму (jus cogens)»).
налов35, включена в национальное законодательство абсолютного большинства государств мира, закреплена в Женевских конвенциях 1949 г. о защите жертв войны, Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г. и заключенной под эгидой ООН Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г. (около 160 государств-участников).
4. Недопустимость рабства и расовой дискриминации. Принцип недопустимости рабства, работорговли и расовой дискриминации неоднократно указывался как несовместимый с общепризнанным международным правом в рамках ООН (ЭКОСОС, Шестой комитет), а также закреплен в действующих Конвенции о рабстве 1926 г., Протоколе 1955 г. и Дополнительной конвенции об упразднении рабства 1956 г. (участвует большинство государств мира).
5. Запрещение апартеида. Принцип запрещения преступления апартеида первоначально закрепился в международном праве в качестве обычно-правовой нормы. Так, за установление режима и проведение преступной политики апартеида по резолюции Совета Безопасности ООН № 253 от 29.05.1968 г. были приняты санкции против Южной Родезии — фактически полная политико-экономическая изоляция, а полномочия делегации ЮАР в ООН были временно приостановлены решением Генеральной Ассамблеи от 05.10.1973 г..36 О недопустимости апартеида и об отнесении этой нормы к общепризнанным неоднократно заявлялось в рамках работы Шестого комитета37. Под эгидой ООН была принята Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 г., в которой участвует 109 государств, 31 государство подписало ее под условием ратификации. Преступление апартеида входит в состав преступления против человечности Статута Международного уголовного суда (ст. 7).
Eгga omnes. В дополнение к ранее упомянутым трем принципам
Хельсинского акта 1975 г. (территориальной целостности государств,
нерушимости границ и соблюдения основных прав и свобод человека) к обязательствам еща ошпез следует относить:
35 Prosecutor v. Furundzija, Case N IT-95—17/1-T, Trial Ch.: Judgement of 10 December 1998, paras. 153 and 154. В этом решении МТБЮ прямо увязал статус запрещения пыток как одной из норм jus cogens.
36 Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, 28-я сессия. Доп. № 30 (А/9030). С. 12, п. 3).
37 Doc. AC. 6/72/SR.25. Para 8.
1. Военные преступления. Принципы и нормы, регулирующие ведение международных вооруженных конфликтов и вооруженных конфликтов немеждународного характера, в развитие Гаагских соглашений о законах и обычаях войны 1899 г. и 1907 г. закреплены в четырех Женевских конвенциях 1949 г. о защите жертв войны и Дополнительных протоколах I и II 1977 г. к этим конвенциям.
Положения Женевских конвенций 1949 г. являются обязательными для всех государств мира (196 участников), в них установлены императивные нормы, касающиеся серьезных нарушений этих конвенций в категоричных формулировках — «.нигде и ни при каких обстоятельствах категорически запрещены. нападение и убийство мирного населения, взятие заложников, проведение медицинских опытов над людьми и т.п. . » (ст. 50 ЖК I, ст. 51 ЖК II, ст. 130 ЖК III, ст. 147 ЖК IV).
В концентрированном виде они перечислены в ст. 9 Статута Международного уголовного суда «Военные преступления» (на 4 страницах). По категоричности установлений военные преступления следовало бы отнести к нормам jus cogens, однако все четыре Женевские конвенции 1949 г. допускают возможность их односторонней денонсации, т. е. возможность отклонений от таких норм. О статусе общепризнанности этих норм также может свидетельствовать закрепленный в рассматриваемых конвенциях принцип универсальной юрисдикции: в соответствии с общей ст. 1 к Женевским конвенциям 1949 г. государства-участники «обязуются при любых обстоятельствах соблюдать и заставлять соблюдать (курсив мой. — П.К.) настоящую Конвенцию». В дополнение к этому во всех Женевских конвенциях 1949 г. закреплено положение о том, что государства-участники будут «разыскивать лиц», обвиняемых в совершении военных преступлений и «предавать их своему суду» независимо от их гражданства.
2. Принцип дипломатической неприкосновенности. Общепризнанный принцип дипломатической неприкосновенности (первоначально в отношении посланников монархов, а впоследствии сотрудников постоянных дипломатических представительств) издавна установился в практике межгосударственных отношений в качестве международного обычая, закреплялся во внутригосударственном праве и двусторонних соглашениях при установлении дипломатических отношений.
Данный принцип обычного происхождения, а также нормы, устанавливающие привилегии и иммунитеты сотрудников дипломатических представительств, сотрудников международных организаций системы ООН, глав и членов официальных иностранных делегаций,
закреплены в многочисленных международных соглашениях: двух кодифицирующих Венских конвенциях о дипломатических сношениях 1961 г. (192 государства-участника) и о консульских сношениях 1963 г. (179 государств-участников), а также Конвенции о привилегиях и иммунитетах ООН 1946 г. (162 государства-участника), Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов 1973 г. (180 государств-участников). Принцип дипломатической неприкосновенности имплементирован в национальное законодательство и практически без нарушений соблюдается всеми государствами мира.
Наряду с этим, практика латиноамериканских государств допускает право предоставления политического убежища в помещениях дипломатического представительства на основе двусторонних согла-шений38, что расходится с общепринятой практикой.
3. Свобода открытого моря. Данный принцип (главным образом свобода судоходства, затем свобода полетов над открытым морем) в качестве международно-правового обычая получил всеобщее признание около двух веков назад, впоследствии он приобрел и конвенционный характер. Принцип свободы открытого моря (свобода судоходства, свобода воздушных полетов над ним, свобода рыболовства за внешней границей исключительной экономической зоны прибрежных государств, свобода научных исследований, свобода прокладки подводных кабелей и трубопроводов, свобода возведения искусственных островов и сооружений) закреплен в Конвенции об открытом море 1958 г. и Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. (168 государств-участников).
4. Запрет пиратства. С большой долей вероятности к обязательствам еща отпез можно отнести запрет преступления пиратства, который признается в качестве обычно-правовой нормы общего международного права в рамках обсуждений в Шестом комитете ООН, а также отмечается в материалах Комиссии международного права в качестве широко распространенной практики государств. Кроме того, положение о необходимости борьбы с пиратством закреплено в Конвенции об открытом море 1958 г., Конвенции по морскому праву 1982 г., Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства 1988 г.
5. Запрет международного терроризма. В процессе становления и признания находится принцип запрета преступлений международ-
38 См.: Черниченко С.В. Контуры международного права. С. 99.
ного терроризма. Состав преступления терроризма и его различные виды закреплены более чем в 10 международных конвенциях. Несмотря на предпринятые попытки, конвенцию о «международном терроризме» на универсальном уровне пока заключить не удалось. Однако события последних лет, что наиболее ярко проявилось в борьбе международного сообщества с запрещенной в России организацией ИГИЛ, дают основания констатировать становление принципа недопустимости международного терроризма, что устанавливается в резолюциях Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН, подтверждается единообразной практикой межгосударственных отношений и закрепляется в национальном законодательстве многих государств мира. Тем самым указанное свидетельствует о формировании и закреплении данного принципа в качестве международно-правового обычая общего международного права.
Применительно к России крайне затруднительно указать ситуацию или какой-либо общепризнанный принцип/норму международного права, которые получили бы в мире всеобщее признание помимо или без ее участия. Как отмечалось, для приобретения качества общепризнанной нормы общего международного права необходимо участие/согласие на это ведущих государств мира, в первую очередь постоянных членов Совета Безопасности ООН.
Российская Федерация ратифицировала все универсальные соглашения, содержащие общепризнанные принципы и нормы общего международного права, они находятся для России в силе и, как представляется, должны иметь эффект прямого действия.
Многие корреспондирующие нормы соответствующих договорных положений или обычаев, налагающие ответственность за их соблюдение на граждан, должностных лиц и органы государства, им-плементированы в российское законодательство — например, в УК РФ: гл. 19 «Преступления против конституционных прав и свобод граждан», гл. 34 «Преступления против мира и безопасности человечества, преступление геноцида» (ст. 357), нападение на лиц и учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360), разработка, производство, накопление, приобретение или сбыт оружия массового уничтожения (ст. 335), пиратство (ст. 227) и др.
При обсуждении в Шестом комитете ООН вопроса о целесообразности составления иллюстративного перечня принципов и норм jus cogens и erga omnes высказывались опасения о том, что такой перечень вероятнее всего не будет исчерпывающим.
Перечисленные и кратко рассмотренные в настоящей статье общепризнанные принципы и нормы современного международного
права, безусловно, не претендуют на законченность, завершенность перечня таких принципов. Это следует рассматривать как авторскую попытку хоть в какой-то мере восполнить существующий вакуум по данной проблеме в отечественной правовой доктрине.
список литературы
1. Алексидзе Л. А. Некоторые вопросы теории международного права. Императивные нормы. Jus cogens. Тбилиси, 1982.
2. Лукашук И. И. Нормы международного права. М., 1997.
3. ТалалаевА. Н. Право международных договоров. Общие вопросы. М.,
1980.
4. Тункин Г. И. Теория международного права. М., 1970.
5. Черниченко С. В. Взаимосвязь императивных норм международного права (jus cogens) и обязательств erga omnes // Московский журнал международного права. 2012. № 3.
6. Черниченко С. В. Контуры международного права. М., 2014.
7. Шестаков Л. Н. Императивные нормы в системе современного международного права. М., 1981.
8. Cassese A. The Future of International Law. Oxford, 2012.
9. Costelloe D. Legal Consequences of Peremptory Norms in International Law. Cambr., 2017.
10. Heijer M. den, Wilt H. van der. Jus Cogens and the Humanization and Fragmentation of International Law // Nethl. Y. B. Int'l L. 2015. Vol. 46.
