CC BY
662
2018 PERM UNIVERSITY HERALD. JURIDICAL SCIENCES Выпуск 41
VI. МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО
Информация для цитирования:
Синякин И. И., Скуратова А. Ю. Нормы jus cogens: исторический аспект и современное значение для международного права // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2018. Вып. 41. C. 526-545. DOI: 10.17072/1995-4190-2018-41 -526-545.
Sinyakin I.I., Skuratova A. Yu. Normy jus cogens: istoricheskiy aspekt i sovremennoe znachenie dlya mezhdu-narodnogo prava [Jus Cogens: the Historical Aspect and Contemporary Value for International Law]. Vestnik Permskogo Universiteta. Juridicheskie Nauki - Perm University Herald. Juridical Sciences. 2018. Issue 41. Pp. 526545. (In Russ.). DOI: 10.17072/1995-4190-2018-41-526-545._
УДК 341
DOI: 10.17072/1995-4190-2018-41-526-545
НОРМЫ JUS COGENS: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ И СОВРЕМЕННОЕ ЗНА ЧЕНИЕ ДЛЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
И. И. Синякин
Кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права
Московский государственный институт международных отношений (университет)
Министерства иностранных дел Российской Федерации (МГИМО МИД России)
119454, Россия, г. Москва, просп. Вернадского, 76
ORCID: 0000-0002-8899-4219
ResearcherID: 0-3227-2018
Е-mail: [email protected]
А. Ю. Скуратова
Кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права
Московский государственный институт международных отношений (университет)
Министерства иностранных дел Российской Федерации (МГИМО МИД России)
119454, Россия, г. Москва, просп. Вернадского, 76
ORCID: 0000-0001-8513-8719
ResearcherID: U-7329-2017
Е-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 01.06.2018
Введение: Основополагающая роль, которую принципы jus cogens играют в кодификации и прогрессивном развитии международного права, обусловливает непреходящий интерес в исследовании сущности данного явления и закономерностей его формирования. В этой связи деятельность Комиссии международного права ООН, объединившей выдающихся и наиболее авторитетных юристов-международников мира, позволяет получить не только содержательный анализ существующих на современном этапе достижений юридической мысли о концепции jus cogens, но и обозначить ее будущее развитие. Цель: провести анализ различных подходов к изучению природы императивных норм общего международного права, исследовать элементы принципов jus cogens, в том числе в контексте актуальных разработок Специального докладчика Комиссии международного права ООН, выявить перспективы развития концепции, целесообразность ее дальнейшего изучения, оценить корректность выбора используемой научной методологии. Методы: системный, сравнительно-правовой, историко-право-вой, логического и структурного анализа. Результаты: проведенный анализ международно-правовой базы, доктринальных исследований в области общей теории междуна-
© Синякин И. И., Скуратова А. Ю., 2018
родного права и права международных договоров показал, что только практическая значимость в условиях появления новых вызовов и угроз, с которыми еще не приходилось сталкиваться всему международному сообществу, может сделать востребованной дальнейшую разработку концепции jus cogens, создать предпосылки для ее прогрессивного развития. Выводы: в настоящее время не выявлены существенные предпосылки для прогрессивного развития концепции jus cogens; кодификация же, в основном, сводится к перефразированию положений ст. 53 Венской конвенции, которые сами являются результатом предыдущей кодификации КМП; сущность нормы jus cogens определяют элементы, закрепленные в ст. 53 Венской конвенции.
Ключевые слова: принципы jus cogens; императивные нормы общего международного права; Комиссия международного права ООН; кодификация и прогрессивное развитие международного права; Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г.; публичный порядок; «международное сообщество в целом»
JUS COGENS: THE HISTORICAL ASPECT AND CONTEMPORARY VALUE FOR INTERNATIONAL LAW
I. I. Sinyakin
MGIMO University
76, Vernadskogo prospect, Moscow, 119454, Russia
ORCID: 0000-0002-8899-4219
ResearcherlD: O-3227-2018
Е-mail: [email protected]
A. Yu. Skuratova
MGIMO University
76, Vernadskogo prospect, Moscow, 119454, Russia
ORCID: 0000-0001-8513-8719
ResearcherID: U-7329-2017
Е-mail: [email protected]
Received 01.06.2018
Introduction: the fundamental role ofjus cogens principles in codification and progressive development of international law explains the lasting interest in researching its nature and formation mechanism. The analysis of the International Law Commission's work makes it possible to get an informative interpretation ofjus cogens conception and to predict some contours of its future development. The purpose of the present article is to analyze different approaches towards the substance ofperemptory norms of international law, its elements, outlooks for its future development, to consider the currently applied scientific methodology based on the actual materials of Special Rapporteur of the International Law Commission. Methods: systematic, historical, methods of comparison, interpretation; theoretical methods of logical and structural analysis; specific scientific methods. Results: the analysis of the norms of international law and doctrinal researches in the theory of international law and law of treaties leads us to the conclusion that further development of jus cogens conception could only be justified provided that it is of practical importance to the international community, facing absolutely new threats and challenges. Conclusions: there are no substantial grounds today for the essential progressive development of jus cogens conception; its codification consists primarily in rephrasing of the provisions of Vienna Convention; the nature of the peremptory norm of international law is determined by this Convention.
Keywords: principles of jus cogens; peremptory norms of international law; International Law Commission; codification and progressive development of international law; Vienna Convention on the Law of Treaties of 1969;
public order; international community as a whole
1. Введение
Нормы jus cogens как объект международно-правового исследования могут быть охарактеризованы с двух, на первый взгляд взаимоисключающих, позиций. С одной стороны, занимая центральное место в системе международного права, нормы jus cogens постоянно обращают на себя внимание как ведущих юристов-теоретиков в области международного права, так и международного сообщества государств в целях определения практических основ их международно-правовой политики. С другой стороны, несмотря на значительный интерес, до сих пор не достигнут консенсус относительно теоретической основы концепции норм jus cogens; более того, в процессе практического применения рассматриваемых императивных норм общего международного права проявились новые аспекты и измерения данной проблематики. В этих условиях возникла потребность централизации усилий в деле изучения норм jus cogens, что привело к необходимости внести данный вопрос в повестку дня наиболее авторитетного органа в области кодификации и прогрессивного развития международного права - Комиссии международного права ООН (далее - КМП).
Как было отмечено, вопрос о содержании и природе концепции jus cogens возник задолго до начала работы КМП, однако именно с появлением этого органа связана интенсификация деятельности по систематизации межгосударственной практики и юридических доктрин об императивных нормах общего международного права. Несмотря на то, что КМП проводила изучение концепции jus cogens преимущественно в плоскости права международных договоров [31, рр. 901-902]1 (в связи с разработкой соответствующего проекта статей), во внимание принимался весь предшествовавший теоретический и практический опыт применения данных норм во всех отраслях международного права.
Первым, с чем пришлось столкнуться КМП (как и всем предшествующим исследователям данного вопроса) при анализе концепции норм jus cogens, стало явное проявление двух тенденций. С одной стороны, отмечается длительная
'Следует отметить определенную логику в изучении КМП принципов jus cogens именно с точки зрения права международных договоров (в первую очередь с позиции исторического развития концепции). Дело в том, что принцип pacta sunt servanda («договоры должны соблюдаться») часто рассматривается в доктрине в качестве первого основного принципа международного права, лежащего в основании всей системы международного права (Д. Анцилотти, Г. Кельзен), а также основы всяких международных отношений, вытекающей из самой природы международного общения государств [4, c. 18; 7, с. 393; 15, с. 11-12].
история развития идеи норм международного права, отступление от которых недопустимо, восходящей к трудам Г. Гроция, Э. Ваттеля, Х. Вольфа (от них - к основам школы естественного права и греческой философии)2, а также процесс формирования теоретических основ концепции jus cogens и ее отдельных элементов как в международно-правовой док-трине3, так и договорной и судебной практике4. С другой стороны, указанная международная практика является спорадической и характеризуется отсутствием системности и казуистично-стью, что не позволяет в настоящий момент достичь единства подходов к пониманию принципов jus cogens5. Более того, как отметил член КМП А. Яковидес, отсутствуют даже авторитетные стандарты, «которые помогли бы определить точное правовое содержание jus cogens, или процесс, с помощью которого международные правовые нормы могут приобретать императивный статус»6.
Концепция норм jus cogens стала предметом рассмотрения КМП в 2015 г., когда в повестку дня была включена тема «императивные нормы общего международного права (jus co-gens)» и назначен специальный докладчик по этому вопросу Д. Тлади, который представил свой первый (2016 г.) и второй (2017 г.) доклады по обозначенной теме с целью разработки авторитетного мнения о требованиях к определению норм в качестве нормы jus cogens, его формировании и последствиях7. В отличие от других тем повестки дня Комиссии (как завершенных, так и в стадии рассмотрения), по данному вопросу было принято решение, согласно которому юридическим итогом деятельности Комиссии будет не разработка проекта статей по данному вопросу, но формулирование т. н. «проекта выводов» («draft conclusions») по вопросу о нормах jus cogens.
Несмотря на то, что в настоящий момент работа КМП продолжается, представляется целесообразным рассмотреть современное пони-
2 Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. С. 11. URL: http://legal.un.org/docs/index.asp?symbol=A/CN.4/693 &referer=http://legal.un.org/ilc/sessions/68/&Lang=R (дата обращения: 05.06.2018).
3 Там же. С. 12-15.
4 Там же. С. 15-17, 25-26, 29. См. также: Доклад Комиссии международного права. 66-я сессия. Документ А/69/10. С. 337. URL: https://www.unog.ch/80256EDD006B8954Abttp Assets)/7E414CFE05DA8E99C1257D9400588B3A/$file/2014 +ILC-ILS+Report_E.pdf (дата обращения: 05.06.2018).
5 Доклад Комиссии международного права. 66-я сессия. Документ А/69/10. С. 336.
6 Там же. С. 337.
7 Там же. С. 342-344.
мание норм jus cogens, сложившееся в теории и практике международного сообщества, понять не только возможность кодификации положений, касающихся императивных норм общего международного права, но и перспективы, а также целесообразность подобной систематизации, дать предварительную оценку промежуточным итогам работы КМП в этой области.
2. Исследование 2.1. Императивная природа норм
Отправным пунктом к пониманию природы норм jus cogens является теоретическая основа императивного характера норм. Доктринальное развитие международного права позволило сформировать три главных подхода к обозначенной проблеме: в рамках концепции естественного права, концепции позитивизма и концепции международного публичного порядка.
Сторонники естественно-правового подхода усматривают природу императивного характера норм jus cogens в идее высшего неизменного закона, основанной на нормах морали и признанных ценностях, а потому превалирующих над остальными нормами и выходящих за рамки согласия или волеизъявления государства [31, рр. 903, 908]1. Представители позитивистской школы допускают существование любых норм международного права (в том числе и jus cogens) только в результате согласия государств с их юридической силой, даже несмотря на то, что это не совместимо с идеей норм, отступление от которых (даже при наличии согласия или волеизъявления государств) не допускается, а также распространением обязательной силы данных норм на третьи государства и государства, которые заявили бы явное возражение против их действия [31, рр. 903, 908]2. Отдельно следует сказать и о крайнем проявлении позитивизма - нормативизме, сторонники которого (Г. Кельзен, П. Гугенхайм, Г. Шварценбергер и др.) отрицают существование норм jus cogens как норм, применение которых нельзя исключить посредством соглашения государств [14, с. 131-133].
Воздерживаясь от оценок преимуществ и недостатков указанных подходов, отметим, что теоретический спор их сторонников применительно к рассматриваемой проблеме беспочвенен и, по большому счету, малосодержателен. Общая теория международного права исходит из аксиомы согласительной природы любой международно-правовой нормы. Это означает,
1 Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. С. 36-38.
2 Там же. С. 37, 39.
что согласие государств лежит в основе не только возникновения новых норм международного права, но и определения их характера (в нашем случае - норм jus cogens), а также признания за ними неукоснительности соблюдения и недопустимости отступления.
Вне согласия как такового нельзя говорить о норме, имеющей отношение к международному праву. Другой вопрос, каким образом данное согласие было выражено. Отсутствие формального акта выражения согласия государств на признание обязательного характера (высшего обязательного характера) за императивными нормами общего международного права (в виде заключения международного договора или официального признания международного обычая посредством его применения) вовсе не означает, что согласия не было вообще. Обязательный характер норм jus cogens, затрагивающих наивысшие ценности и основы международного общения государств, не требует ни обсуждения, ни согласования, а воспринимается как должное, поскольку является общепонятной и обще-приемлемой3 предпосылкой существования и развития всего международного сообщества. Подобное «восприятие» и следует рассматривать как согласие (или как вариант, по мнению Л. Макнейра, молчаливое принятие посредством обычая [14, с. 141]). Более того, обращает на себя внимание и тот факт, что ни один из принципов jus cogens никогда не ставился государствами под сомнение и не вызывал возражений как в отношении высокой ценности и особой значимости их содержания, так и их обязательной природы.
Отдельно необходимо сказать и о международной практике. Во-первых, в практике государств или международных судебных органов никогда не возникало спора касательно приверженности исключительно естественно-правовому или позитивистскому подходу. Во-вторых, одни и те же судебные органы нередко истолковывают принципы jus cogens с позиций обеих школ [14, с. 40]. С одной стороны, это говорит об отсутствии практической значимости приверженности к какому-либо подходу при определении сущности императивной нормы общего международного права. С другой стороны, это может означать комплексность и многоаспект-ность природы принципов jus cogens, включающих элементы как одной, так и другой правовой концепции.
3 Общеприемлемость связана, по мнению А. П. Мовчана, в том числе и с общедемократическим характером принципов и норм международного права [9, с. 21].
Наконец, определенный дуализм присутствует и в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. (далее - Венская конвенция). Так, ст. 53 относит к императивной норме общего международного права нормы, которые принимаются и признаются международным сообществом государств в целом, тем самым подразумевая, что принятие нормы государствами в целом является условием jus cogens1, при этом, однако, даже наличие согласия не допускает возможности для государств отступления от таких норм.
Естественно-правовой и позитивистский подходы в исторической ретроспективе, безусловно, заложили важную основу для понимания природы принципов jus cogens, однако с точки зрения современных реалий более актуальным представляется иное обоснование императивности рассматриваемых норм. Краеугольным камнем данной теории является идея «общности» или «общих интересов», которую, как отметил Специальный докладчик Д. Тлади, «следует иметь в виду, если мы хотим понять принцип недопустимости отступления от некоторых норм — вне зависимости от того, на каком праве эти идеи основаны, естественном или позитивном»2.
Закономерности развития человечества, рост взаимозависимости и взаимодействия государств привели к тому, что мир стал неделим, а пределы свободного усмотрения государств были поставлены в строгие юридические рамки, выход за которые является противоправным. Такими рамками стали, как отмечается в доктрине, общепризнанные принципы международного права как необходимое условие для поддержания международного мира и безопасности [8, c. 21-22; 9, c. 26; 14, c. 139-140].
Указанная совокупность принципов (закрепленных в первую очередь в Уставе ООН), лежащих в основе организации и функционирования международного сообщества, составляет фундамент международного публичного порядка. Несмотря на то, что в доктрине концепцию международного публичного порядка подвергают критике вследствие ее внутригосударственной природы3 и более теоретического,
1 Доклад Комиссии международного права. 66-я сессия. Документ А/69/10. С. 337.
2 Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. С. 15.
3 Концепция «международного публичного порядка» берет свое начало во внутригосударственном праве, прежде всего гражданском, контрактном, где свободе договорного усмотрения сторон традиционно противопоставляются императивные нормы права, вытекающие из необходимости обеспечения общего публичного порядка, а потому не
нежели практического значения [6, с. 144; 31, p. 905] (в силу необходимости признания существования неких высших, основополагающих ценностей международного сообщества и даже цивилизации, причем больше морально-политического свойства, чем юридического [20]4), следует, тем не менее, признать, что идея международного публичного порядка является одной из характерных черт современного международного права5.
Данное обстоятельство обусловлено среди прочего тем, что в основе запрещения определенного поведения государств (например, недопустимости отклонения от принципа jus cogens) должны лежать не столько конкретные нормы (существование которых будет попросту недостаточным в связи с комплексностью, разнона-правленностью и непрерывным развитием международного права), сколько универсальные идеи, никогда не подвергающиеся среди государств какой бы то ни было критике, сомнению, переоценке или отрицанию, а потому объективно определяющие качество норм международного права как jus cogens6.
За основу анализа сущности концепции jus cogens КМП взяла наиболее признанное определение императивных норм общего международного права, содержащееся в ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.: норма, которая принимается и призна-
подлежащие изменению по соглашению сторон. Подобный параллелизм в рамках систем национального и международного права, как отмечают исследователи, стал особенно актуален с принятием Венской конвенции 1969 г. Государства, как первичные субъекты международного права, приравниваются к сторонам соглашения, в рамках которого они обладают свободой договорной правоспособности. В то же время «международное сообщество государств в целом» (при всей неоднозначности правового статуса данного «субъекта») наделяется правоспособностью создавать нормы международного публичного порядка, изменение которых недопустимо соглашением отдельных членов указанного сообщества [21, pр. 16-18; 26, рp. 32-35; 28, p. 117; 31, p. 899].
4 См. также: Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. С. 52; Второй доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 69-я сессия. Документ A/CN.4/706. С. 1011. URL: http://legal.un.org/docs/index.asp?symbol=A/CN.4/ 706&referer=http://legal.un.org/ilc/sessions/69/&Lang=R (дата обращения: 05.06.2018).
5 Среди сторонников данной концепции можно выделить таких видных ученых, как Х. Лаутерпахт, Х. Уолдок, М. Яссин, М. Бартош и др. См.: [6, с. 144-145; 31, pp. 899900, 908-909], а также Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. С. 18-19, 45, 51-52.
6 Подробнее см. [10, с. 15-17].
ется международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер. Однако помимо указанного определения ни в Конвенции 1969 г., ни в других международных договорах перечень таких норм не содержится. Не указан в Конвенции и порядок, который позволяет норме общего международного права подняться до уровня императивной нормы; нет там и указания на то, как такие нормы могут быть выявлены1. Таким образом, сложилась отчасти парадоксальная ситуация - концепция jus cogens является в международном праве общепринятой, существует нормативно-закрепленная дефиниция такой нормы, но ее конкретные рамки и содержание остаются неопределенными -нет ни списка, ни четких критериев, по которым та или иная норма может быть отнесена к импе-ративным2.
Тем не менее, будучи для своего времени важнейшим результатом кодификации и прогрессивного развития, содержание концепции jus cogens, закрепленной в ст. 53, получало свое «теоретическое и практическое наполнение» в результате как деятельности юристов-международников, так и правоприменительной практики государств. Обратимся к обобщенным позициям по каждому элементу исследуемой концепции.
2.1.1. «Императивная норма общего международного права»3. Особая роль, которую принципы jus cogens, воплотившие в жизнь об-
1 Доклад Комиссии международного права. 66-я сессия. Документ А/69/10. П. 9.
2 В рамках обсуждения этого вопроса в КМП на это указывали многие специалисты. См., например: Заявление Австрии. Документ ООН A/C.6/69/SR.19. П. 110. URL: http://www.un.org/en/ga/search/view_doc.asp?symbol=A/C.6/ 69/SR.19&referer=http://www.un.org/en/ga/sixth/69/ilc.shtml &Lang=R (дата обращения: 05.06.2018); Заявление Финляндии (от имени государств Северной Европы). Документ ООН A/C.6/69/SR.19. П. 86. URL: http://www.un.org/en/ga/ search/view_doc.asp?symbol=A/C.6/69/SR. 19&referer=http:// www.un.org/en/ga/sixth/69/ilc.shtml&Lang=R (дата обращения: 05.06.2018); Южная Африка заявила, что «концепция норм jus cogens остается расплывчатой». Документ ООН. A/C.6/69/SR.20. П. 109. URL: http://www.un.org/en/ga/ search/view_doc.asp?symbol=A/C.6/69/SR.20&referer=http:// www.un.org/en/ga/sixth/69/ilc.shtml&Lang=R (дата обращения: 05.06.2018); Франция отметила, что «до сих пор имеются большие разногласия относительно теоретических основ, сферы применения и содержания jus cogens». Документ ООН A/C.6/69/SR.22. П. 36. URL: http://www.un.org/ en/ ga/ search/view_doc. asp?symbol=A/C .6/69/SR. 22&referer= http://www.un.org/en/ga/sixth/69/ilc.shtml&Lang=R (дата обращения: 05.06.2018).
3 В настоящей статье под общим международным правом понимается совокупность международно-правовых принципов и норм, обязательных для всех государств в силу
договорного или обычного характера.
щепризнанные нормы морали и основополагающие ценности международного сообщества, придав им юридическую силу [6, с. 148-149]4, заключается в их статусе как норм общего международного права. Однако в отличие от многих норм, относящихся к данной категории, исследуемые принципы обладают дополнительными, принадлежащими исключительно им специфическими характеристиками, речь о которых пойдет ниже.
Применительно к рассматриваемому аспекту отдельно хотелось бы остановиться на источниках норм jus cogens, хотя, по большому счету, они не имеют определяющего юридического значения, будь они договорными или вытекающими из практики государств и международных судебных органов. Данная необходимость обусловлена различными доктринальными взглядами на методы и формы возникновения принципов jus cogens [28, p. 850], а также на само содержание общего международного права.
Так, по мнению Р. Монако, Н. Онуфа и Р. Бирни, Г. Кристенсона, А. Орахелашвили, в силу того, что принципы jus cogens существенно отличаются по своему содержанию, юридическому действию и иерархическому положению от остальных норм международного права (договорных, обычных), им должен соответствовать и особый источник права, который представляет собой консенсус международного сообщества в целом [19, рp. 592, 595; 23, p. 506; 25, p. 193; 26, p. 109]. При этом, однако, не объясняются ни взаимосвязь между особой ролью принципов jus cogens и источником их закрепления, ни механизм их образования посредством всеобщего международного консенсуса, ни невозможность закрепления данного универсального согласия, например, в многостороннем международном договоре. Более того, такая точка зрения никогда не находила поддержки в практике государств и КМП [22, pр. 76-80].
Другой позиции придерживаются Ю. Тьер-ри, Х. Тирлвэй, Р. Аго и др., согласно которой единственным источником принципов jus co-gens является международный обычай [29, p. 59; 30, p. 97; 34, p. 23]. Учитывая тот факт, что многие нормы обычного права стали таковыми после их кодификации в рамках многосторонних международных договоров, формирование императивных норм общего международного права исключительно посредством обычая не находит практического подтверждения.
4 См. также: Второй доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 69-я сессия. Документ ООН A/CN.4/706. С. 11.
Согласно точке зрения Г. Шварценбергера, принятие норм, обязывающих стороны (особенно норм jus cogens), возможно только посредством заключения международного договора и только для этих сторон [27, p. 427]. Но, как отметил А. Н. Талалаев, обязательная сила общепризнанной нормы, содержащейся в международном договоре, может иметь своим источником не данный международный договор, а другой договор или другие договоры или обычаи [12, с. 72]. Так, Международный суд ООН в своем консультативном заключении, касающемся возможности делать оговорки к Конвенции о геноциде (1951 г.), указал, что «принципы, закрепленные в Конвенции о геноциде, признаются цивилизованными нациями в качестве обязательных для государств даже при отсутствии какого-либо договорного обязательства»1.
В период между мировыми войнами, когда международное право находилось в процессе бурной эволюции и коренных изменений, среди юристов-международников было распространено мнение, что источником принципов jus cogens являются общие принципы права [22, p. 74]. Здесь следует сделать известную оговорку относительно содержания понятия «общие принципы права» для различных школ международного права: под ними понимались принципы, свойственные одновременно для национальной и международной системам права [14, с. 168, 171; 22, p. 88], так и правила юридической техники [14, с. 177]. Тем не менее, каким бы пониманием содержания ни оперировали юристы-международники, стоит признать их правоту относительно возможности общих принципов права быть источником норм jus co-gens. Обусловлено это в первую очередь тем, что общие принципы права являются началами не только и не столько национального или международного права, сколько основой права как такового, они свойственны любому регулированию отношений посредством юридических норм. Отсутствие данных начал немыслимо для самого права. В то же время утверждать, что общие принципы права являются единственным источником норм jus cogens было бы не точным. Будучи в основе любой нормы международного права, общие принципы права при этом слишком далеки от конкретного содержания многих норм jus cogens, прямая, непосредственная связь между ними не прослеживается2. Поэтому кор-
1 I. C. J. Report. Advisory Opinion. Reservation to the Convention of Genocide. 1951. Р. 23. URL: http://www.icj-cij. org/files/ case-related/12/012-19510528-ADV-01 -00-EN. pdf (дата обращения: 05.06.2018).
2 Например, такие принципы, как поддержание международного мира и безопасности, запрещение применения
ректнее представляется учитывать общие принципы права в числе остальных источников норм jus cogens.
Значительная часть юристов-международников придерживается менее ограничительных подходов к определению источников принципов jus cogens, относя к ним либо международный договор и обычай (исключая общие принципы права)3, либо международный обычай и общие принципы права (исключая международные до-говоры)4. Аргументация относительно обоснованности исключения указанных источников уже рассматривалась нами выше.
Отдельно хотелось бы остановиться на позиции КМП в данном вопросе, особенно учитывая тот факт, что в период разработки проекта статей по праву международных договоров Комиссия относила к источникам норм jus cogens международный договор, обычай и общие принципы права [5, с. 279; 22, pр. 84, 86], в то время как на настоящем этапе Специальным докладчиком предлагается отнести к источникам лишь международный обычай и общие принципы права5 (данная позиция даже вынесена в качестве Проекта вывода 5 «Нормы jus cogens как нормы общего международного пра-ва»6). При этом в отношении международных договоров было отмечено, что «договорные положения как таковые не представляют собой норм общего международного права, способных формировать основу для норм jus cogens, они могут отражать нормы общего международного права, способные достигать статуса jus cogens»7.
В качестве обоснования Специальный докладчик Д. Тлади ссылается на следующие обстоятельства: 1) распространенность данной точки зрения в международно-правовой доктрине; 2) комментарии к Проекту статей по праву международных договоров, в которых проводится четкое разграничение между договорными положениями и нормами общего международного права8; 3) подтверждение данной позиции в решениях международных судебных
силы или угрозы силой, геноцида, рабства, расовой дис-
криминации, апартеида, военных преступлений, преступлений против человечности и пыток, принудительного труда.
3 Среди сторонников: К. Розакис, М. Эйкхёрст, М. Шоу, Л. А. Алексидзе, Г. И. Тункин и др. [22, pр. 72-73].
4 К ним относятся: Г. Даам, Ф. Манн, Г. Мозлер [22, p. 73].
5 См.: Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. С. 23-26.
6 Второй доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 69-я сессия. Документ A/CN.4/706. С. 44.
7 Там же. С. 30.
8 Там же. С. 27.
учреждений1; 4) вторичный характер многосторонних международных договоров, роль которых сводится к кодификации уже существующих норм обычного права, их договорное закрепление не изменяет первоначальный характер нормы как обычной2.
Несмотря на столь детальное и разностороннее обоснование рассматриваемой позиции, не следует считать ее верной или, во всяком случае, единственно правильной.
Во-первых, какой бы распространенной ни была бы точка зрения, сколько бы сторонников ее ни поддерживало, их количество нельзя воспринимать в качестве критерия истинности. Тем более, возможность многосторонних международных договоров быть источником норм jus cogens или норм, изменяющих данные принципы, также нашла признание в доктрине [3, с. 182; 5, c. 147, 261, 279; 14, c. 142; 22, рp. 82-87; 31, p. 913].
Во-вторых, хотя комментарий к Проекту статей по праву международных договоров и представляет собой важное средство для толкования положений как самого Проекта статей, так и Венской конвенции 1969 г., следует иметь в виду, что данный комментарий касается права международных договоров - в то время как сфера действия общих принципов права значительно шире. Кроме того, сам Проект статей является результатом попытки согласования воль государств по специальному вопросу: регламентация права международных договоров исключительно между государствами; Венская конвенция, в свою очередь, применяется исключительно между ее участниками, а содержащиеся в ней термины и понятия имеют значение лишь для целей самой Конвенции. В этой связи распространение положений Проекта статей по праву международных договоров, равно
1 Prosecutor v. Furundzija. Case No. IT-95-17/1-T. Trial Chamber, Judgement of 10 December 1998. Para 144. URL: http://www. icty. org/x/ cases/ furundzij a/tjug/en/ fur-tj 981210e.pdf (дата обращения: 25.02.2018); Prosecutor v. Jelisic. Case No. IT-95-10-T. Judgement of 14 December 1999. Para 60. URL: http://www.icty.org/x/cases/jelisic/tjug/en/jel-tj991214 e.pdf (дата обращения: 25.02.2018); Questions relating to the Obligation to Prosecute or Extradite (Belgium v. Senegal). Judgment, I. C. J. Reports 2012. Para 99. URL: http://www. icj —cij. org/files/case-related/144/144-20120720-JUD-01 -00-EN.pdf (дата обращения: 05.06.2018); Prosecutor v. Tolimir. Case No. IT-05-88/2-T.Trial Chamber II. Judgement of 12 December 2012. Para 733. URL: http://www.icty.org/x7 cases/tolimir/tjug/en/121212_summary.pdf (дата обращения: 25.02.2018); Prosecutor v. Radovan Karadzic. Case No. IT-95-5/18-T. Trial Chamber, Judgement of 24 March 2016. Para 539. URL: http://www.icty.org/x/cases/karadzic/tjug/en/1603 24_judgement.pdf (дата обращения: 25.02.2018).
2 Второй доклад о jus cogens, подготовленный Специаль-
ным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 69-я сессия. Документ A/CN.4/706. С. 28.
как и его комментария на все международные отношения, является необоснованным.
В-третьих, несмотря на авторитет международных судебных органов, выносивших судебные решения, необходимо принимать во внимание, что такие решения не являются источниками международного права и отражают лишь мнение суда (а точнее - отдельных судей или их группы, что в сущности отличает подобное мнение от доктринальных исследований лишь статусом решения суда как правоприменительного акта). Как указано в подп. d) п. 1 ст. 38 Статута Международного суда ООН, судебные решения (наравне с доктринами наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву) являются вспомогательным средством для определения правовых норм.
В-четвертых, факт закрепления в многосторонних международных договорах норм, имеющих природу обычной правовой нормы, не исключает возможности включения в их текст норм, которые, с одной стороны, будут на момент разработки результатом прогрессивного развития международного права, а с другой стороны, приобретут в последующем характер принципа jus cogens. Весьма показательным примером является принцип разрешения международных споров исключительно мирными средствами. До начала XX века каждое государство обладало неотъемлемым и безусловным правом на войну как правомерным средством решения любых международных споров. Это был сложившийся, многовековой международный обычай, признаваемый всем международным сообществом (по сути, часть общего международного права на протяжении многих столетий). Принятые в рамках мирных конференций 1899 и 1907 гг. международные конвенции о мирном решении международных столкновений заложили основу для формирования нового принципа международного права (именно основу, нормативное закрепление отсутствовало)3, который в 1928 г. лег в основу Общего договора об отказе от войны в качестве орудия национальной политики - первого универсального международного договора, закрепившего не только отказ войны для урегулирования международных споров (ст. 1), но и обязанность раз-
3 В частности, в ст. 2 Конвенций 1899 и 1907 гг. установлено, что договаривающиеся державы соглашаются, в случае важного разногласия или столкновения, прежде чем прибегнуть к оружию, обращаться, насколько позволят обстоятельства, к добрым услугам или посредничеству одной или нескольких дружественных держав. В данном случае можно отметить диспозитивный характер нормы, не отменяющей существующее право государств обращаться к войне. Не содержался запрет обращения к войне и в Статуте Лиги Наций (ст. 12). См. также [16, с. 34].
решать все споры исключительно мирными средствами (ст. 2). До Пакта Бриана-Келлога подобная норма в международном праве отсутствовала, следовательно, нельзя было говорить и о том, что она была международным обычаем. Впоследствии данная норма нашла закрепление в Уставе ООН и в настоящий момент, безусловно, является принципом jus cogens, неотъемлемой частью общего международного права.
Наконец, следует отметить, что вопрос об источниках норм jus cogens и общего международного права уводит от сущности самого вопроса о содержании общего международного права. Так, при разработке Проекта статей по праву международных договоров, а также в период работы Венской конференции ООН 19681969 гг. главной идеей был не источник закрепления принципов jus cogens, а природа их содержания, сущность [33, para 2; 34, para 39]. Здесь уместно провести аналогию с положениями Декларации ООН о всеобщем участии в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., где к многосторонним договорам отнесены те, которые касаются кодификации и прогрессивного развития международного права или объект и цели которых представляют интерес для международного сообщества в целом. Иными словами, решающее значение имеют не формальные характеристики документов, в которых фиксируется согласие субъектов международного права, а цель и объект правовой регламентации.
Некоторые исследователи в этом вопросе пошли еще дальше и придерживаются мнения, что принципы jus cogens могут содержаться даже не в источнике международного права: поскольку согласие государств само является главным источником международного права, оно может быть отражено в таких документах рекомендательного характера, как резолюции международных межправительственных организаций [24, p. 111]1. Наиболее показательным примером является Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 г. Безусловно, справедливо будет заметить, что зафиксированные в указанной декларации принципы jus cogens стали на момент ее принятия международным обычаем, однако это не означает, что подобная форма документа как способа закрепления согласия не применима и в отношении новых принципов международного права. По мнению И. И. Лукашука, форма ис-
1 Эту точку зрения также разделяют Б. Зимма, А. Фердросс [22, рp. 93-94].
точника императивных норм не имеет существенного значения [5, с. 147]. Данная позиция наилучшим образом соответствует такому признаку норм jus cogens, как универсальная применимость, означающая приверженность ему без исключения всех государств во взаимоотношениях друг с другом2 независимо от международно-правовых позиций, признания принципов jus cogens, согласия с ними или каких бы то ни было иных оснований.
Таким образом, позицию Специального докладчика о вторичной роли международных договоров для принципов jus cogens нельзя рассматривать обоснованной с точки зрения как доктрины, так и практики. Источниками императивных норм общего международного права могут быть и международные договоры, и международные обычаи, а также общие принципы права.
Говоря о содержании общего международного права, следует обратить внимание на вопрос о возможности отнесения к нему дефиниции императивных норм общего международного права, закрепленной в ст. 53 Венской конвенции.
Как следует из ст. 34 и 53 Венской конвенции, данное определение применимо исключительно в отношении государств-участников указанного международного договора; третьи государства никоим образом не связаны с содержанием ст. 53.
С формальной точки зрения, положения, касающиеся применения самой Венской конвенции, создают ограничения для отнесения дефиниции в ст. 53 к категории норм общего международного права. Кроме того, согласно ст. 4 Венской конвенции, договор не имеет обратной силы, а значит, ее положения (в том числе и дефиниция императивных норм общего международного права) не распространяются на принципы jus cogens, сформировавшиеся до вступления Венской конвенции в силу, т. е. до 27 января 1980 г. Иными словами, принципы jus cogens, содержащиеся в Уставе ООН и лежащие в основе всего современного международного права, обеспечения международного мира и безопасности, не подпадают под дефиницию в ст. 53, а потому их формирование могло происходить на основе совершенно иных признаков и элементов.
С другой стороны, положения ст. 53 могут стать обязательными в качестве обычных норм международного права, признаваемых таковыми со стороны государств-неучастников (ст. 38 Венской конвенции). Именно в таком аспекте данное
2 Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. С. 45, 49.
определение воспринимается международным сообществом: это следует из многочисленной практики государств, международных судебных органов и обширной академической литературы1. Как отметил Т. Уезерел, «хотя Венская конвенция посвящена праву международных договоров и обязательна только для подписавших ее сторон... статья 53 стала отражением концепции, чье юридическое действие выходит за рамки договорного контекста» [32, p. 6].
Что касается отсутствия обратного действия дефиниции в качестве нормы Венской конвенции, то следует заметить, что формулировка определения является результатом обобщения как доктринальных, так и практических позиций государств, формирование которых происходило в течение всего развития международного права и началось задолго до вступления в силу Венской конвенции.
2.1.2. «Норма, которая принимается и признается... ». Рассматриваемый элемент формулировки подразумевает совершение государствами (согласно тексту статьи - международным сообществом государств) двух последовательных действий, заключающихся в процессе разработки правила поведения и наделение его обязательным юридическим характером наивысшей силы императивной нормы общего международного права. По сути, данная процедура не отличается от общего порядка нормооб-разования в международном праве: «согласование воль государств в отношении содержания правила поведения и в отношении признания этого правила в качестве нормы международного права» [14, с. 88].
С другой стороны, в результате признания за нормой характера принципа jus cogens возникают вопросы ее последующего признания и принятия в качестве таковой третьими государствами.
В отношении обязательного юридического характера любой иной нормы международного права применяется классическое сочетание согласования двух аспектов, описанных выше Г. И. Тункиным. При этом государства (например, вновь возникающие), которые не участвовали в разработке подобных норм, вправе отказаться от признания их обязательной силы, даже если эти нормы уже стали нормами общего международного права [14, с. 133-115]. В случае с принципами jus cogens свобода усмотрения государств весьма ограничена.
1 Второй доклад о jus cogens, подготовленный Специальным
докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 69-я сессия. Документ A/CN.4/706. С. 15-16.
Во-первых, несмотря на то, что императивные нормы должны приниматься подавляющим большинством голосов, на практике (особенно в прошлом) общепризнанные нормы создавались ограниченным числом государств, в основном крупных [6, с. 148]. Современное значение «принятия и признания» также не требует от всех государств прямого или косвенного согласия с императивностью нормы. В отношении принципов jus cogens это могло бы означать, что обязательная сила таких норм ставится в зависимость от их «повсеместного» признания всеми без исключения государствами [8, с. 28]. Достаточным является признание со стороны большинства наиболее значимых для государств международного сообщества, отдельные государства не могут воспрепятствовать обретению нормой международного права императивного характера [9, с. 29; 31, p. 29]. Ю. С. Ромашовым даже предлагалась методика определения условий «общепризнанности» обычных норм на основе качественного и количественного анализа состава государств, участвующих в нормотвор-ческом процессе2.
Во-вторых, «принятие и признание» означает, что государства соглашаются не только с императивным характером нормы общего международного права, но и с недопустимостью отклонения от нее [31, p. 919-920].
В-третьих, у государств, которые не принимали участия в разработке принципов jus co-gens, отсутствует свобода выбора относительно согласия или несогласия с обязательностью таких норм. Данное обстоятельство связано с тем, что основным условием эффективности их реализации, обеспечения международного мира и безопасного сосуществования всех стран мира является не столько количество согласившихся государств, сколько единообразное понимание и универсальное соблюдение каждым без исключения членом международного сообщества принципов jus cogens. Отсюда - любое проявление иного поведения (и даже его возможность) со стороны какого-либо государства, против кого бы оно ни было направлено, является недопустимым и представляет одновременную угрозу всему миру. Иными словами, без соблюдения принципов jus cogens хотя бы одним государством концепция норм, на которых держится весь международный правопорядок, попросту не имеет смысла, а значит, согласие с их обязательностью не существенно, поскольку любое государство независимо от своей международной или национальной позиции жизненно заин-
2 Подробнее см. [11, с. 32-40].
тересовано в тех условиях и ценностях, которые этот правопорядок обеспечивает.
2.1.3. Понятие «международное сообщество государств в целом». Основным дискуссионным вопросом данного элемента является правовой статус такого образования, как «международное сообщество государств». С позиции общей теории международного права его нельзя отнести к субъектам международного права. Несмотря на то, что речь идет о некой форме объединения государств, никакой институциональной основы, закрепленной международным договором или иным международным соглашением, у данного объединения нет. Иными словами, рассматриваемое понятие нельзя ассоциировать с международной межправительственной организацией.
В то же время, согласно Венской конвенции, международное сообщество государств наделяется правотворческой функцией, а консенсус составляющих это сообщество государств, по мнению отдельных исследователей, нужно рассматривать в качестве самостоятельного источника международного права [29, рp. 76-80; 31, p. 910]. Возможно, данная специфика международного сообщества (не имеющая, однако, поддержки ни в доктрине, ни в практике) обусловлена спецификой норм jus cogens, чье формирование, как было указано выше, существенно отличается от образования остальных норм международного права.
Альтернативная точка зрения заключается в том, что «международное сообщество государств» является правовой фикцией, количественной, нежели качественной дефиницией [31, рp. 910-911], что ошибочно могло быть воспринято как указание на особый тип субъекта международного права.
Не менее значимой и определяющей является и формулировка «в целом». Как уже отмечалось выше, ни доктрина, ни практика не требуют поголовного признания государствами обязательной силы принципов jus cogens. Не требует такого буквального толкования и фраза «в целом»: по мнению Редакционного комитета КМП, это означает признание очень крупным большинством (причем речь идет о признании не в индивидуальном порядке, а в коллективном), а также то, что никакое отдельно взятое государство не должно иметь права вето в отношении признания той или иной нормы как нормы jus cogens [31, p. 912]1.
1 См. также: Второй доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 69-я сессия. Документ A/CN.4/706. С. 32-33.
2.1.4. Недопустимость отклонения. Данный элемент является центральным для идентификации принципов jus cogens. С одной стороны, он указывает на специфический характер императивности нормы, с другой - на правовые последствия в случае противоположного пове-дения2.
Обозначенная специфика заключается в том, что недопустимость отклонения от принципов jus cogens носит безусловный характер3, в то время как остальные императивные нормы международного права допускают возможность отклонения как вследствие исключения из общего правила4, так и в результате согласия сто-рон5. К принципам jus cogens «неприменимо известное положение о том, что специальный закон отменяет общий закон» [2, с. 193-194]6. Кроме того, в отличие от иных императивных
2 Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. ДокументA/CN.4/693. С. 8.
3 Там же. C. 45.
4 Примером общего правила может послужить ст. 34 Венской конвенции, согласно которой договор не создает обязательств или прав для третьего государства без его на то согласия. Исключением же является положение ст. 36, устанавливающее, что согласие третьего государства с наличием у него права в соответствии с договором, в котором оно не участвует, будет предполагаться до тех пор, пока не будет иметься доказательств против противного. Иными словами, согласие третьего государства для возникновения права не требуется. Безусловно, это можно рассматривать как пример молчаливого согласия. С другой стороны, третье государство может и не знать как о существовании договора, в котором оно не участвует, так и о наличии предусмотренных в нем прав, в связи с чем указанные права для третьего государства не обусловлены его согласием (явно выраженным либо молчаливым). На практике аналогичная ситуация встречается и в отношении обязанностей третьих государств по договору, когда пользование предоставленными правами невозможно без соблюдения закрепленных в договоре обязательств даже при отсутствии письменного согласия с этим третьих государств, как это предписано ст. 35 Венской конвенции (например, судоходство по Дунаю в соответствии с Конвенцией о режиме судоходства на Дунае 1948 г. третьими государствами). Подробнее см. [5, с. 250].
5 Например, ст. 73 Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г. устанавливает, что ни одно из ее положений не препятствует государствам заключать международные соглашения, подтверждающие, дополняющие, распространяющие или расширяющие ее положения. Другим примером может послужить институт оговорок к международным договорам (см., например, ст. 2 Второго Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах1989 г., направленного на отмену смертной казни, запрещающего, с одной стороны, делать какие-либо оговорки к договору, обусловливая тем самым императивность нормы об отмене смертной казни, но, с другой стороны, допускающего возможность ее применения в военное время после признания вины в совершении наиболее тяжких преступлений военного характера в военное время).
6 См. также [1, с. 25].
норм отклонение от норм jus cogens всегда будет представлять угрозу международному миру и безопасности.
Что касается юридических последствий отклонения, то и здесь проявляется особенность природы рассматриваемых принципов. Так, согласно ст. 53 Венской конвенции, договор, противоречащий в момент заключения императивным нормам общего международного права, считается ничтожным, а если возникновение новой jus cogens имеет место после заключения такого договора, то он становится недействительным и прекращается (ст. 64 Венской конвенции). Аналогичные правила применимы и в отношении международных обычаев. Иными словами, принципы jus cogens могут ограничивать договорную правоспособность государств [6, c. 145]1. Особыми юридическими последствиями характеризуется и совершение серьезных нарушений государством обязательств, вытекающих из императивной нормы общего международного права и посягающих в любом из своих проявлений на принципы jus cogens и охраняемые ими интересы международного сообщества: ни одно государство не признает правомерным положение, сложившееся в результате серьезного нарушения, и не оказывает помощи или со-
2
действия в сохранении такого положения .
2.1.5. «Возможность изменения последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер». Недопустимость отклонения от принципов jus cogens не следует трактовать как невозможность или запрет их изменения. Как отметил А. Н. Талалаев, рассуждая о принципе pacta sunt servanda, императивный характер принципа заключается в том, что «государства в своих взаимных отношениях не могут от него отклоняться, то есть считать недействующим» [12, с. 22]. Однако это не означает, что государства не могут изменять или прекращать действующие международные договоры, равно как и любые нормы, в том числе принципы jus cogens. В противном случае подобная неизменность могла бы деструктивно отразиться на всем международном праве и его развитии. Однако же необходимо отметить, что указанные изменения норм jus cogens должны приводить не к отмене, а к их развитию. По мне-
1 См. также: Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. С. 47.
2 См.: ст. 40-41 «Ответственность государств за международно-противоправные деяния» / Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН. 12.01.2001. A/RES/56/83. URL: https://do-
cuments-dds-ny.un.org/doc/UND0C/GEN/N01/477/99/PDF/ N0147799.pdf?0penElement (дата обращения: 05.06.2018).
нию И. И. Лукашука, закрепив достижения человеческой цивилизации, они могут быть лишь дополнены, развиты, но не отменены [6, с. 147].
Данные изменения государства могут совершить посредством многостороннего международного договора, международного обычая или соглашения (т. е. независимо от формы выражения данного соглашения) [14, с. 141]. Существенным условием является только то, что новая, изменяющая норма должна быть нормой jus cogens, т. е. содержать все элементы, перечисленные выше в настоящей статье.
Вышеуказанные признаки норм jus cogens позволяют сделать вывод о формировании иерархии норм международного права, а также об особом критерии, которому должны отвечать рассматриваемые принципы. Они должны служить не только отправной точкой для определения правомерности действующих норм международного права, но и являться в процессе развития международного права гарантией его прогрессивного развития.
2.1.6. Иерархия норм. Поскольку принципы jus cogens отражают и защищают основополагающие ценности международного сообщества3, то с позиции высшей, исключительной значимости объекта, на обеспечение и охрану которого обращено правовое регулирование рассматриваемых норм, оправданным является их отнесение к категории высших (в иерархическом отношении) норм международного права.
Несмотря на то что идея иерархии норм свойственна больше внутригосударственному правопорядку, не следует воспринимать ее применение в рамках международного права в качестве производной. Подобное соотношение норм не зависит от системы права, оно характерно в целом для права как регулятора отношений. Более того, с учетом специфики согласительной природы норм международного права можно говорить и об особом понимании «иерархичности» норм: речь идет не только о нормах, обладающих высшей по сравнению с другими нормами юридической силой, делающей все несовместимые с ними нормы недействительными, но и о нормах, которые вследствие соглашения государств имеют лишь преимущественный порядок применения.
Примеры указанного иерархического взаимодействия норм международного права нередки. Так, п. 2 ст. 30 Венской конвенции 1969 г. закреплено, что если в договоре устанавливается, что он обусловлен предыдущим или после-
3 Второй доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 69-я сессия. Документ A/CN.4/706. С. 11.
дующим договором или что он не должен считаться несовместимым с таким договором, то преимущественную силу имеют положения этого другого договора1. Схожие юридические последствия имеют место в случае заявления государствами оговорок, внесения поправок и заключения соглашения об изменении договора: преимущественное применение тех норм, в отношении которых достигнуто особое, отдельное согласие сторон (ст. 19-21 и 39-40 Венской конвенции 1969 г.). В некоторых случаях вследствие взаимосвязи значительного числа международных договоров государства включают в них специальные положения, носящие в большинстве случаев самый общий характер: «Положения настоящего Соглашения не затрагивают прав и обязательств, вытекающих из других двусторонних или многосторонних договоров» [6, с. 51].
Определенное значение с позиции преимущественного применения имеет установление о взаимодействии специальной и общей норм права. На практике это реализуется, как правило, двумя способами: 1) установлением общего, диспозитивного или даже рамочного правила поведения, отдельно оговаривая условие «если иное не предусмотрено соглашением сторон»2; 2) указанием в универсальных международных договорах на допустимость заключения конвенций, учитывающих определенные особенности, но не наносящих ущерба установленным нормам (например, допускающих повышение уровня защиты прав, предусмотренного универсальной конвенцией)3.
Наиболее известным подтверждением существования иерархии норм в международном праве является ст. 103 Устава ООН: «В том случае, когда обязательства Членов Организации по настоящему Уставу окажутся в противоречии с их обязательствами по какому-либо другому международному соглашению, преимущественную силу имеют обязательства по настоящему Уставу». Данное положение в доктрине толкуется двояко. С одной стороны, соответствие
1 Пункт 1 ст. 311 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. предусматривает, что Конвенция имеет преимущественную силу в отношениях между государствами-участниками перед Женевскими конвенциями по морскому праву от 29 апреля 1958 г. URL: http://www.un.org/depts/ los/convention_agreements/texts/undos/undos_r.pdf (дата обращения: 05.06.2018).
2 См. ст. 9-11, 20, 22, 24, 25, 28, 29, 31 и др. Венской конвенции 1969 г. URL: http://www.un.org/ru/documents/ decl_conv/conventions/law_treaties.shtml (дата обращения: 02.05.2018).
3 См.: ст. 6 Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях 1949 г.; ст. 6
Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1949 г.; ст. 24 Конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта 1954 г. [6, с. 52].
того или иного договора УООН (в силу того, что в нем зафиксированы многие императивные нормы современного международного права) представляет собой одно из важнейших оснований действительности договоров [3, с. 183-184]. С другой стороны, отмечается, что ст. 103 не предусматривает ничтожности соглашений, противоречащих Уставу, в то время как jus cogens в международном праве объявляют недействительным любой противоречащий им договор [13, с. 115], что имеет место не столько в силу закрепления данных принципов в Уставе ООН, сколько вытекает из нормы, впоследствии зафиксированной в ст. 53 Венской конвенции 1969 г., - о ничтожности договоров, противоречащих jus cogens [6, с. 54].
Некоторое сходство с механизмом, установленным ст. 103 Устава ООН, имеют положения так называемых «интегральных» конвенций, регламентирующих единый международный режим и подчиняющих себе все иные договоры по этому вопросу4.
Безусловно, практика заключения и применения международных договоров в силу присущей данной отрасли международного права диспозитивности более многогранна с позиции установления различных механизмов иерархического взаимодействия договорных норм, что является последовательным воплощением свободы договорной правоспособности участников международных соглашений. В то же время указанная свобода субъектов международного права не может быть абсолютной. В этой связи главенствующее положение в иерархии норм международного права принципов jus cogens, обладающих высшей юридической силой, определяющих действительность остальных норм международного права, а также пределы дозволенной правовой регламентации взаимных отношений между субъектами международного права, является не столько объективной закономерностью, сколько обязательным условием и гарантией должного функционирования всей системы международного права. При этом следует отметить, что между самими принципами jus cogens иерархия как таковая отсутствует в силу того, что данные нормы, находясь в балансе друг с другом, не должны друг другу противопоставляться [18, с. 18].
4 Так, Конвенция о международной гражданской авиации 1944 г. предусмотрела отмену всех обязательств и соглашений между договаривающимися государствами, не совместимых с ее положениями, и обязала договаривающиеся государства не принимать на себя любые такие обязательства и не вступать в подобные соглашения (ст. 82) [6, с. 51-52].
2.1.7. Гарантия прогрессивного развития международного права. Как отмечал А. П. Мов-чан, требование строгого соответствия всех норм общего международного права его основным принципам изменило облик и структуру современного международного права [8, с. 24]. Взаимосвязанность и взаимосогласованность указанных норм обусловили формирование в качестве одного из признаков норм jus cogens присущую только им характерную особенность: они являются правовой гарантией и основой создания и утверждения любых новых норм лишь в направлении прогрессивного изменения, обновления и развития действующих принципов и норм международного права [8, с. 24]. Обусловлено это в том числе и тем, что императивные нормы выражают качественные особенности и руководящие идеи всей системы международного права [2, с. 192].
Более того, в совокупности с универсальностью международного права императивный характер его общепризнанных основных принципов обусловливает глобальное значение этого права как юридической основы развития международно-правовых норм только по пути прогресса [8, с. 24-25].
Таким образом, для отнесения императивной нормы общего международного права к категории принципов jus cogens она должна обладать не только всеми вышеуказанными признаками, но и представлять собой потенциальную основу для совершенствования всей системы международного права.
2.1.8. Перечень норм jus cogens. Неоднократно в своей практике государства, международные судебные органы и КМП обращались к составлению конкретного перечня норм jus cogens с целью как достижения единообразного подхода к пониманию содержания концепции, так и определения тех норм, по которым государствам в определенный момент времени возможно достичь консенсус об их статусе в качестве императивных норм общего международного права.
Нормы, относящиеся к категории jus cogens, условно можно разделить на несколько групп: 1) императивные принципы, закрепленные в Уставе ООН и Декларации 1970 г. (принцип суверенного равенства государств, принцип равноправия и самоопределения народов, принцип pacta sunt servanda, принцип уважения прав человека, принцип невмешательства во внутренние дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию государства, запрещение применения силы или угрозы силой); 2) обязательства, которые квалифицированы в качестве таковых Международным судом ООН (запрет
применения вооруженной силы (дело «Никарагуа против США»), запрещение геноцида (дело «Конго против Руанды»1); запрет пыток (дело «Бельгия против Сенегала»)2; 3) отраслевые принципы международного права (принцип свободы судоходства в открытом море); 4) иные нормы отраслей международного права и отдельных международных договоров (положения Статута Международного суда ООН для сторон в споре, право на честное судебное разбирательство, правила дипломатических и консульских сношений, положения некоторых конвенций МОТ) [28, рp. 210, 721; 31, рp. 903-907]3.
Подобный перечень столь разных по своему содержанию, спорных с позиции универсального признания и равной значимости для международного мира и безопасности норм говорит об отсутствии в международном сообществе единого понимания концепции jus cogens и неопределенности, как уже указывалось выше, относительно критериев определения норм, носящих такой характер [17, с. 10]. С одной стороны, это придает определенную гибкость кон-
1 Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. П. 46.
2 Questions relating to the Obligation to Prosecute or Extradite (Belgium v. Senegal). Judgment, I.C.J. Reports 2012. Para 99. URL: http://www.icj-cij.org/files/case-related/144/144-20120 720-JUD-01-00-EN.pdf (дата обращения: 05.06.2018).
3 См. также: Доклад Комиссии международного права. 66-я сессия. Документ А/69/10. С. 338; Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. С. 29-33; Military and Paramilitary Activities in and Against Nicaragua (Nicaragua v. United States). ICJ Reports 1986. Para 190-200. URL: http://www.icj-cij. org/files/case-related/70/070-19860627-JUD-01-00-EN.pdf (дата обращения: 05.06.2018); Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy: Greece Intervening). ICJ Reports 2012. Para 95. URL: http://www.icj-cij.org/files/case-related/143/143-20120203-JUD-01 -00-EN.pdf (дата обращения: 05.06.2018); Questions relating to the Obligation to Prosecute or Extradite (Belgium v. Senegal). Judgment, I. C. J. Reports 2012. Para 99. URL: http://www.icj-cij.org/files/case-related/144/144-20120720-JUD-01 -00-EN.pdf (дата обращения: 05.06.2018); ICTY Prosecutor v. Tadic. IT-94-1-A-AR77. 27 February 2001. Para 3. URL:http://www.icty.org/ x/cases/tadic/acjug/en/vuj-aj010227e.pdf (дата обращения: 25.02.2018); ICJ Legality of the Threat or Use of Nuclear Weapons (Advisory Opinion) [1996]. ICJ Reports 226. Para 79. URL: http://www.icj-cij.org/files/case-related/95/095-19 960708-ADV-01-00-EN.pdf (дата обращения: 05.06.2018); Prosecutor v. Kayishema et al. ICTR-95-1 Trial Judgement. 21 May 1999. Para 88. URL: http://jrad.unmict.org/webdrawer/ webdrawer.dll/webdrawer/search/rec&sm_ncontents=ictr-951 &sm_udf3=judgement&sortd1=rs_datecreated&count&templat e=reclist (дата обращения: 25.02.2018); Prosecutor v. Nyira-masuhuko. ICTR-98-42 Appeals Judgement. 14 December 2015. Para 2136. URL: http://jrad.unmict.org/webdrawer/ webdrawer.dll/webdrawer/search/rec&sm_ncontents=ictr-98-42&sortd1=rs_datecreated&count&template=reclist (дата обращения: 25.02.2018).
цепции jus cogens, не сводя ее к конкретным положениям и позволяя развиваться с учетом новых вызовов международной жизни, практики государств и международных судебных органов. С другой стороны, такая неопределенность подрывает ценность самой концепции jus cogens, которую государства или международные суды, исходя из национальных интересов или обстоятельств каждого конкретного дела, могут распространять на неограниченный круг норм международного права, что в итоге размоет границы между принципами jus cogens и любыми другими императивными нормами.
2.2. Принципы jus cogens: выводы Специального докладчика
Результатом работы Специального докладчика стала подготовка Проектов выводов, касающихся способа определения норм jus cogens и вытекающих из них правовых последствий.
Если абстрагироваться от конкретного содержания выводов, следует заметить, что в своей совокупности они представляют собой повторение формулировки ст. 53 Венской конвенции с некоторыми акцентами на отдельных элементах концепции jus cogens. По сути, Специальным докладчиком был представлен авторский, научно обоснованный подход к толкованию указанной статьи. В свою очередь, это отрицательно сказалось на объективности полученных результатов: автор не смог выйти за пределы теорий международно-правовых школ и течений, сторонником которых он сам является (см. выше, например, рассуждения об источниках общего международного права и Проект вывода 5). Оба доклада более близки к научной публикации или проекту руководства, в силу чего данная работа не может претендовать на роль обобщения позиций, отражающих в целом представления всего международного сообщества о сущности концепции jus cogens, а значит, существует небольшая вероятность, что представленные выводы лягут в основу проекта документа кодификационного характера, цель которого заключается в «более точном формулировании и систематизации норм международного права в тех областях, в которых уже имеются обширная государственная практика, прецеденты и доктрины» (п. 15 Положения о Комиссии международного права).
Вследствие того, что автор объединил уже неоднократно описанные и сформулированные в доктрине и практике признаки jus cogens, предлагаемые выводы нельзя назвать ни более точным формулированием, ни систематизацией. Кроме того, формулировка многих выводов по структуре и содержанию представляет собой не
столько норму международного права (или ее проект), сколько теоретическое рассуждение о ней (п. 1 Проекта вывода 2, п. 2-4 Проекта вывода 5, п. 1-2 Проекта вывода 7, п. 1 Проекта вывода 8, Проект вывода 9), сами выводы в некоторых местах повторяют друг друга (п. 3 Проекта вывода 3, Проект вывода 4, Проект вывода 6).
К авторским нововведениям можно отнести переименование норм jus cogens, названных в ст. 53 Венской конвенции «императивными нормами общего международного права», в «безусловные нормы международного права»1. Безусловность, по мнению Специального докладчика, является предпосылкой недопустимости отклонения и указанием на принадлежность нормы к общему международному праву2. Как видим, в сравнении со ст. 53 никакого дополнительного, нового или более высокого обобщающего значения или смысла (теоретического и практического) данное «переименование» не несет, а значит, и ценность от замены терминов «императивные» и «общего» на «безусловные» неочевидна.
В представленном виде проекты выводов следует рассматривать в качестве предложения для дальнейшего обсуждения проблемы принципов jus cogens. С другой стороны, говоря об указанных недостатках, необходимо назвать и их возможные причины.
Во-первых, вопрос концепции jus cogens, несмотря на свою комплексность и объемность, неоднократно являлся объектом значительного количества обширных исследований как выдающимися юристами-международниками и их коллективами, так и межгосударственными структурами (в том числе КМП). В результате была проработана и сформирована исчерпывающая амплитуда международно-правовых подходов к пониманию сути концепции jus cogens. Проведение исследований в каком-либо направлении отдельных аспектов проблемы неизбежно приводит к подтверждению ранее сформулированных постулатов.
Во-вторых, проблематика концепции jus cogens, несмотря на высокую степень теорети-зированности, не является абсолютно безграничной, следовательно, уместно допустить предположение о достижении на настоящий
1 Безусловные нормы международного права (jus cogens) являются нормами общего международного права, принятыми и признанными международным сообществом государств в целом как нормы, изменение которых, отклонение от которых или отмена которых недопустимы (п. 1 Проекта вывода 3).
2 Первый доклад о jus cogens, подготовленный Специальным докладчиком г-ном Дире Тлади. Комиссия международного права. 68-я сессия. Документ A/CN.4/693. С. 45.
момент результата всестороннего исследования вопроса.
В-третьих, с точки зрения практики ни государства, ни международные судебные учреждения не имеют как существенных расхождений относительно единообразного (или, по меньшей мере, общего) понимания и применения норм jus cogens, так и непосредственной необходимости в дополнительном развитии данной концепции. Иными словами, современное понимание сути jus cogens полностью отвечает всем существующим вызовам и угрозам международного сообщества. Поставленные перед КМП задачи на современном этапе (достижение большей ясности в вопросе о jus cogens, его формировании и последствиях; прояснение некоторых правовых аспектов jus cogens для содействия разрешению международных споров; помощь национальным судам и других юристам, не являющимся специалистами в международном праве в применении нормы международного права, включая нормы jus cogens; разработка для национальных судов руководящих принципов определения норм jus cogens и характера их взаимодействия с другими правилами международного права1) не привели, однако, к появлению новых подходов, отличных от уже имеющихся и приблизивших КМП или международное сообщество к достижению заявленных целей.
Существует вероятность, что дальнейшее развитие концепции jus cogens будет обусловлено последующей практикой государств. КМП в комментарии к проекту ст. 50 Проекта статей о праве международных договоров 1966 г. отметила: «Комиссия посчитала правильным в общих чертах указать, что договор является недействительным, если он противоречит норме jus cogens, с тем чтобы полное содержание данной нормы было разработано в практике государств и международных трибуналов»2. Аналогичная точка зрения была высказана в 1993 г. исполняющим обязанности председателя рабочей группы, рассматривавшей вопрос включения данной темы в программу работы Комис-сии3. Сегодня КМП оценивает сделанные заявления с нескольких позиций: во-первых, с точки зрения того, что возможности для дальнейшего развития jus cogens не исчерпаны; во-вторых, детальные положения по jus cogens могут быть разработаны только после появления большего объема практики по этому вопросу4.
1 Доклад Комиссии международного права. 66-я сессия. Документ А/69/10. С. 344-345.
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же. С. 337.
В то же время это не означает, что последующая практика станет основой для концептуально нового понимания принципов, а не будет представлять собой компиляцию прежних идей и достижений. Впрочем, возможна и иная трактовка вышеуказанных позиций, заявленных КМП. Государства, сталкиваясь на практике с необходимостью обращения к вопросу норм jus cogens будут (или могут) не столько возвращаться к решению или пересмотру уже изученных теоретических аспектов, сколько применять ранее полученные наработки к существующим проблемам либо искать и разрабатывать конкретные, индивидуальные подходы к решению определенных проблем, не имея целью брать их впоследствии за основу последующего общего поведения.
Неоднозначные итоги выводов Специального докладчика обусловлены отчасти характером задач, поставленных перед КМП, - поиск или разработка неких дефинитивных категорий и начал, обобщающих все существенные (или наиболее значимые) аспекты концепции jus cogens. Однако существенным видится вопрос о целесообразности разработки подобной дефиниции.
Очевидно, что для международного нормотворчества формулирование правила поведения является лишь частью процесса, а не его конечным результатом. В связи с этим возникает вопрос о вероятности признания за подобной дефиницией юридически обязательного характера со стороны государств, что переводит решение вопроса в плоскость практического применения концепции jus cogens. Однако в данном аспекте, как уже отмечалось выше, существующие на настоящий момент позиции государств не имеют ни кардинальных расхождений, ни неразрешимых противоречий. Кроме того, отсутствие какой-либо дефиниции подразумевает высокую степень свободы государств как в постулировании новых императивных норм общего международного права, так и в механизмах их признания и принятия.
Любая дефиниция, какое бы обобщающее значение она не имела, представляет собой ограничение (поскольку в силу своей природы требует определенного упрощения и усреднения смысла описываемого явления) и, как следствие, неизбежно приводит к неполноте выводимого определения, нуждающегося в последующем дополнении. Цель разработки дефиниций, как правило, сводится к решению прикладных задач и имеет значение для реализации конкретных договорных отношений (например, определения таких понятий, как «мирный про-
ход»1, «международное воздушное сообщение»2, «оговорка»3 и др.); для этих целей и дается конкретное указание, предшествующее тому или иному определению, - «для целей настоящего договора». При этом не существует общепризнанных, единых, юридически обязательных, а самое главное - практически обоснованных определений понятий «источник международного права», «норма международного права», «международное право». И причиной этого являются как высокая степень абстракции понятий, так и отсутствующая необходимость в их разработке. Указанное дает основание для констатации исключительно теоретического значении работы, проводимой КМП. Отсутствие нормативно-практической ценности доктри-нальных исследований допускает возможность бесконечного и, с большой вероятностью, мало-результивного процесса поиска решения данной проблемы. Более того, сформулированные КМП цели исследования носят настолько общий характер, что появляется сомнение относительно реальности существования и надуманности самих проблем, касающихся принципов jus cogens.
Наконец, есть и другой, сугубо практический вопрос, который остался без внимания Специального докладчика: если существующая дефиниция норм jus cogens, закрепленная в ст. 53 Венской конвенции, вызывает, по мнению ученых, разногласия или споры относительно их содержания, обусловливая тем самым необходимость дальнейшего развития, то каким образом предлагаемое определение, ничем существенно не отличающееся от положений, принятых почти полвека назад, данные споры поможет разрешить?
Выводы
Значительное многообразие международно-правовых исследований и практических подходов к проблеме содержания принципов jus co-gens существенно не отразилось на основах рассматриваемой концепции. Какими бы ни были точки зрения на природу императивных норм общего международного права, их источников и перечень, на протяжении многих лет их смысл, универсальность и высший императивный характер, как правило, понимаются единообразно.
1 Ст. 19 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. URL: http://www.un.org/depts/los/convention_agreements/texts/unc-los/unclos_r.pdf (дата обращения: 05.06.2018).
2 Ст. 96 Конвенции о международной гражданской авиации 1944 г. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_ conv/conventions/pdf/chicago_conv.pdf (дата обращения: 02.05.2018).
3 Ст. 2 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/ conventions/law_treaties.shtml (дата обращения: 02.05.2018).
В целом, это означает отсутствие в настоящий момент какого-либо понятийного спора или разногласия по вопросу существа, что говорит о стабильности концепции норм jus cogens как фундамента системы международного права, а также ставит под сомнение целесообразность постановки на современном этапе вопроса о развитии самой концепции: если нет коллизии взглядов, не может иметь место и запрос на ее разрешение. Следовательно, какую бы цель ни ставили перед собой участники дискуссий в рамках межгосударственных органов, конференций или научных коллективов, результат всегда будет фрагментарным, промежуточным и актуальным лишь на момент проведения соответствующих дискуссий вследствие отсутствия какого-либо вектора или малейшего ориентира для направления исследования. Поставленные же на современном этапе цели (поиск или разработка дефинитивных категорий и начал концепции) в целом слишком абстрактны, неконкретны, что, в свою очередь, позволяет считать любой вывод (даже повторяющий уже давно известные постулаты) в качестве положительного результата работы.
Наиболее показательный пример подобного процесса исследования - ведущееся обсуждение концепции jus cogens в Комиссии международного права.
Несмотря на то что КМП неоднократно заявляла о необходимости появления практики для дальнейшего развития концепции jus cogens, одним из промежуточных выводов на настоящем этапе работы Комиссии (который, вероятнее всего, останется актуальным и по завершении этой работы) является очередное подтверждение отсутствия необходимой, качественно иной (с позиции природы и содержания норм jus cogens) практики, ставящей перед рассматриваемой концепцией новые задачи и вызовы. Иными словами, сегодня (даже при наличии обширной, всеобъемлющей теоретической базы) отсутствуют предпосылки для прогрессивного развития концепции jus cogens; кодификация же, в основном, сводится к перефразированию положений ст. 53 Венской конвенции, которые сами являются результатом предыдущей кодификации КМП.
В качестве второго промежуточного вывода, также имеющего все перспективы стать окончательным в работе КМП по данному вопросу, является очередное подтверждение постулата о том, что сущность нормы jus cogens определяют элементы, закрепленные в ст. 53 Венской конвенции.
Всецело «перекладывая» предпосылки развития концепции jus cogens на практику госу-
дарств, КМП не обосновывает, почему именно практика является должным источником эволюции данной концепции. Безусловно, практика государств и международных судебных органов играет огромную роль. Однако насколько единичные случаи применения концепции к конкретным ситуациям, отличающимся друг от друга как спецификой, так и значительным количеством особых обстоятельств, достаточно полно сформируют единообразное, универсально принятое представление о концепции в целом?
Независимо от итогов кодификации концепции jus cogens она не смогла бы ipso facto претендовать на универсальное признание юридически обязательного характера, поскольку подобное признание со стороны всего международного сообщества государств, как правило, долгое время остается под вопросом (как, например, в отношении Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния), без каких-либо определенных перспектив.
Особое значение имеет разница в природе юридической обязательности акта кодификации и нормы jus cogens. Действие акта кодификации, представляющего собой потенциальный проект будущего международного договора, всецело зависит от согласия каждого будущего государства-участника. В случае с нормой jus cogens признание «международным сообществом государств в целом» обезличивает и даже делает ненужным индивидуальный характер согласия отдельного государства. Зачем в таком случае предоставлять каждому государству право самостоятельно определять обязательность для него норм, соблюдение и запрет отклонения от которых в силу их императивности носит безусловный характер, являясь залогом обеспечения международного мира и безопасности?
Даже если предположить, что одной из целей кодификации является разработка перечня конкретных норм jus cogens, вопрос о целесообразности принятия подобного перечня не устранится. Отсутствие конкретных норм не является в настоящий момент препятствием для определения, какое действие государств представляет собой поведение, нарушающее императивные нормы общего международного права, отклонение от которых недопустимо.
Как видится, на современном этапе работу по проблеме норм jus cogens целесообразнее начинать не столько с обоснования их императивности, поиска сути (что уже было многократно проделано в доктрине), сколько с определения конкретной цели, достижение которой возможно в результате применения концепции jus cogens. При этом речь не идет о таких общих
целях, как «поддержание мира», «безопасность международного сообщества» и др. (для этих целей поиск новых подходов к нормам jus co-gens является попросту излишним). Только практическая значимость в условиях появления новых вызовов и угроз, с которыми до настоящего времени еще не приходилось сталкиваться всему международному сообществу, может оправдать дальнейшую разработку концепции jus cogens, создать предпосылки для ее прогрессивного развития.
Библиографический список
1. Абашидзе А. Х. Принципы международного права: проблемы понятийно-содержательного характера // Московский журнал меж-дунар. права. 2017. № 4. С. 19-30.
2. Бобров Р. Л. Основные проблемы теории международного права. М.: Междунар. отношения, 1968. 272 с.
3. Курс международного права. Основные институты и отрасли современного международного права: в 6 т. / гл. ред. Ф. И. Кожевников. М.: Наука, 1968. Т. 4. 434 c.
4. Левин Д. Б. Актуальные проблемы теории международного права. М.: Наука, 1974. 264 c.
5. Лукашук И. И. Современное право международных договоров: в 2 т. Т. 1: Заключение международных договоров. М.: Волтерс Клувер, 2004. 672 c.
6. Лукашук И. И. Современное право международных договоров: в 2 т. Т. 2: Действие международных договоров. М.: Волтерс Клувер, 2006. 496 c.
7. Международное право: учебник / под общ. ред. В. Н. Дурденевского. М.: Юрид. изд-во МЮ СССР, 1947. 612 c.
8. Мовчан А. П. Кодификация и прогрессивное развитие международного права. М.: Юрид. лит., 1972. 214 с.
9. Мовчан А. П. Международное право и мировой порядок // Московский журнал международного права. 1993. № 2. С. 15-38.
10. Решетов Ю. А. В защиту международного права // Московский журнал международного права. 1998. № 2. C. 15-24.
11. Ромашов Ю. С. Об условиях формирования общепризнанных норм // Московский журнал международного права. 1999. № 2. С.32-40.
12. Талалаев А. Н. Право международных договоров. Действие и применение договоров. М.: Междунар. отношения, 1985. 296 с.
13. Тиунов О. И. Принцип соблюдения международных обязательств. М.: Междунар. отношения, 1979. 184 с.
14. Тункин Г. И. Теория международного права. М.: Зерцало, 2000. 416 с.
15. Хлестов О. Н. Кодификация и прогрессивное развитие права международных договоров (к 40-летию Венской конвенции) // Московский журнал международного права. 2009. № 1. С. 5-16.
16. Хлестов О. Н. Прогнозы развития международного права в XXI веке // Московский журнал международного права. 2001. № 2. С.24-38.
17. Черниченко С. В. Взаимосвязь императивных норм международного права (jus cogens) и обязательств erga omnes // Московский журнал международного права. 2012. № 3. С. 3-16.
18. Черниченко С. В. Принцип самоопределения народов (современная интерпретация) // Московский журнал международного права. 1996. № 4. С. 3-21.
19. Christenson G. Jus Cogens: Guarding Interests Fundamental to International Society // Virginia Journal of International Law. 1988. Vol. 28. Pp. 585-628.
20. Kolb R. Conflits Entre Normes de Jus cogens // Droit du Pouvoir, Pouvoir du Droit: Mélanges Offerts à Jean Salmon; ed. by N. Angelet. Bruxelles, 2007. Pp. 481-505.
21. Kolb R. Peremptory International Law - Jus co-gens. A General Inventory. Oxford, 2015. 168 р.
22. Kolb R. The formal source of jus cogens in public international law // Zeitschrift für öffentliches Recht. 1998. Vol. 53. Pp. 69-105.
23. Monaco R. Observations sur la hiérarchie des sources du droit international // Völkerrecht als Rechtsordnung Internationale Gerichtsbarkeit Menschenrechte. Festschrift für Hermann Mosler. Berlin ; New York, 1983. Pp. 599-616.
24. Nguyen Q., Daillier P., Pellet A. Droit international public. 5ème éd. Paris, 1994. 1317 p.
25. Onuf N. G., Birney R. K. Peremptory Norms of International Law: Their Source, Their Function and Future // Denver Journal of International Law and Policy. 1974. Vol. 59, Issue 4. Pp. 187-198.
26. Orakhelashvili A. Peremptory Norms in International Law. Oxford, 2006. 622 р.
27. Schwarzenberger G. International Law as Applied by International Courts and Tribunals. London, 1957. Vol. 13. 681 p.
28. Shaw M. N. International Law. 5th ed. Cambridge, 2003.1288 р.
29. Thierry H. L'évolution du droit international: cours général de droit international public // Collected Courses of the Hague Academy of International Law. Boston, 1990. Vol. 222. Pp. 9-186.
30. Thirlway H. W. International Customary Law and Codification. Leiden, 1972. 170 p.
31. Vienna Convention on the Law of Treaties. A Commentary. Berlin; Heidelberg, 2012. 1415 p. DOI: 10.1007/978-3-642-19291-3.
32. Weatherall T. Jus Cogens: International Law and Social Contract. Cambridge, 2015. 555 p.
33. Yearbook of the International Law Commission (YILC). 1966. Vol. I. Part I. URL: http://legal. un.org/ilc/publications/yearbooks/english/ilc_1 966_v1_p1.pdf (дата обращения: 05.06.2018).
34. Yearbook of the International Law Commission. 1963. Vol. I. URL: http://legal.un.org/ docs/?path=../ilc/publications/yearbooks/englis h/ilc_1963_v1.pdf&lang=EFS (дата обращения: 05.06.2018).
References
1. Abashidze A. Kh. Printsipy mezhdunarodnogo prava: problemy ponyatiyno-soderzhatel 'nogo kharaktera [Principles of International Law: Conceptual and Substantive Problems]. Mosko-vskiy zhurnal mezhdunarodnogo prava - Moscow Journal of International Law. 2017. Issue 4. Pp. 19-30. (In Russ.).
2. Bobrov R. L. Osnovnye problemy teorii mezhdunarodnogo prava [Fundamental Problems of the Theory of International Law]. Moscow, 1968. 272 p. (In Russ.).
3. Kurs mezhdunarodnogo prava. Osnovnye insti-tuty i otrasli sovremennogo mezhdunarodnogo prava. V6 t.; Gl. red.: F. I. Kozhevnikov [The Course of International Law. Basic Institutes and Branches of Contemporary International Law. In 6 vols.; ed. by F. I. Kozhevnikov]. Moscow, 1968. Vol. 4. 434 p. (In Russ.).
4. Levin D. B. Aktual'nye problemy teorii mezhdu-narodnogo prava [Current Problems of the Theory of International Law]. Moscow, 1974. 264 p. (In Russ.).
5. Lukashuk 1.1. Sovremennoe pravo mezhduna-rodnykh dogovorov: v 2 tomakh [Contemporary Law of Treaties: in 2 vols.]. Vol. 1. Zaklyuchenie mezhdunarodnykh dogovorov [Conclusion of Treaties]. Moscow, 2004. 672 p. (In Russ.).
6. Lukashuk I. I. Sovremennoe pravo mezhduna-rodnykh dogovorov: v 2 tomakh [Contemporary Law of Treaties: in 2 vols.]. Vol. 2. Deystvie mezhdunarodnykh dogovorov [Operation of Treaties]. Moscow, 2006. 496 p. (In Russ.).
7. Mezhdunarodnoe pravo: uchebnik; pod obshch. red. V. N. Durdenevskogo [International Law: textbook; ed. by V. N. Durdenevskiy]. Moscow, 1947. 612 p. (In Russ.).
8. Movchan A. P. Mezhdunarodnoe pravo i miro-voy poryadok [International Law and the Global Order]. Moskovskiy zhurnal mezhduna-
rodnogo prava - Moscow Journal of International Law. 1993. Issue 2. Pp. 15-38. (In Russ.).
9. Movchan A. P. Kodifikatsiya i progressivnoe razvitie mezhdunarodnogo prava [Codification and Progressive Development of International Law]. Moscow, 1972. 214 p. (In Russ.).
10. Reshetov Yu. A. V zashchitu mezhdunarodnogo prava [In Defense of International Law]. Moskovskiy zhurnal mezhdunarodnogo prava -Moscow Journal of International Law. 1998. Issue 2. Pp. 15-24. (In Russ.).
11. Romashov Yu. S. Ob usloviyakh formirovaniya obshchepriznannykh norm [On the Conditions of the Formation of Universally Recognized Norms]. Moskovskiy zhurnal mezhdunarodnogo prava - Moscow Journal of International Law. 1999. Issue 2. Pp. 32-40. (In Russ.).
12. Talalaev A. N. Pravo mezhdunarodnykh dogo-vorov. Deystvie i primenenie dogovorov [Law of Treaties. Operation and Application of Treaties]. Moscow, 1985. 296 p. (In Russ.).
13. Tunkin G.I. Teoriya mezhdunarodnogo prava [Theory of International Law]. Moscow, 2000. 416 p. (In Russ.).
14. Tiunov O. I. Printsip soblyudeniya mezhdunarodnykh obyazatel 'stv [The Principle of Observance of International Obligations]. Moscow, 1979. 184 p. (In Russ.).
15. Khlestov O. N. Kodifikatsiya i progressivnoe razvitie prava mezhdunarodnykh dogovorov (k 40-letiyu Venskoy konventsii) [Codification and Progressive Development of the Law of Treaties (to the 40th Anniversary of the Vienna Convention]. Moskovskiy zhurnal mezhduna-rodnogo prava - Moscow Journal of International Law. 2009. Issue 1. Pp. 5-16. (In Russ.).
16. Khlestov O. N. Prognozy razvitiya mezhdunarodnogo prava v XXI veke [Some Predictions of the Development of International Law in the 21st century]. Moskovskiy zhurnal mezhdunarodnogo prava - Moscow Journal of International Law. 2001. Issue 2. Pp. 24-38. (In Russ.).
17. Chernichenko S. V. Printsip samoopredeleniya narodov (sovremennaya interpretatsiya) [The Principle of Self-Determination of Peoples (Contemporary Interpretation)]. Moskovskiy zhurnal mezhdunarodnogo prava - Moscow Journal of International Law. 1996. Issue 4. Pp. 3-21. (In Russ.).
18. Chernichenko S. V. Vzaimosvyaz' imperativ-nykh norm mezhdunarodnogo prava (jus cogens) i obyazatel'stv erga omnes [Interconnection of Peremptory Norms of International Law and erga omnes Obligations]. Moskovskiy zhurnal mezhdunarodnogo prava - Moscow Journal of International Law. 2012. Issue 3. Pp. 3-16. (In Russ.).
19. Christenson G. Jus Cogens: Guarding Interests Fundamental to International Society. Virginia Journal of International Law. 1988. Vol. 28. Pp. 585-628. (In Eng.).
20. Kolb R. Conflits Entre Normes de Jus cogens. Droit du Pouvoir, Pouvoir du Droit: Mélanges Offerts à Jean Salmon; ed. by N. Angelet. Brussels, 2007. Pp. 481-505. (In French).
21. Kolb R. Peremptory International Law - Jus cogens. A General Inventory. Oxford, 2015. 168 p. (In Eng.).
22. Kolb R. The formal source of jus cogens in public international law. Zeitschrift für öffentliches Recht. 1998. Vol. 53. Pp. 69-105. (In Eng.).
23. Monaco R. Observations sur la hiérarchie des sources du droit international. Völkerrecht als Rechtsordnung Internationale Gerichtsbarkeit Menschenrechte. Festschrift für Hermann Mosler. Berlin; New York, 1983. Pp. 599-616. (In French).
24. Nguyen Q., Daillier P., Pellet A. Droit international public. 5th ed. Paris, 1994. 1317 p. (In French).
25. Onuf N. G., Birney R. K. Peremptory Norms of International Law: Their Source, Their Function and Future. Denver Journal of International Law and Policy. 1974. Vol. 59. Issue 4. Pp. 187-198. (In Eng.).
26. Orakhelashvili A. Peremptory Norms in International Law. Oxford, 2006. 622 p. (In Eng.).
27. Schwarzenberger G. International Law as Applied by International Courts and Tribunals. London, 1957. Vol. 13. 681 p. (In Eng.).
28. Shaw M. N. International Law. 5th ed. Cambridge, 2003. 1288 p. (In Eng.).
29. Thierry H. L'évolution du droit international : cours général de droit international public. Collected Courses of the Hague Academy of International Law. Boston, 1990. Vol. 222. Pp. 9-186. (In French).
30. Thirlway H. W. International Customary Law and Codification. Leiden, 1972. 170 p. (In Eng.).
31. Vienna Convention on the Law of Treaties. A Commentary. Berlin; Heidelberg, 2012. 1415 p. DOI: 10.1007/978-3-642-19291-3. (In Eng.).
32. Weatherall T. Jus Cogens: International Law and Social Contract. Cambridge, 2015. 555 p. (In Eng.).
33. Yearbook of the International Law Commission (YILQ. 1966. Vol. I. Part I. 134 p. Available at: http://legal.un.org/ilc/publications/yearbooks/eng lish/ilc_1966_v1_p 1 .pdf (accessed 05.06.2018). (In Eng.).
34. Yearbook of the International Law Commission. 1963. Vol. I. 323 p. Available at: http://legal.un.org/docs/?path=../ilc/publications /yearbooks/english/ilc_1963_v1.pdf&lang=EFS (accessed 05.06.2018). (In Eng.).
