CC BY
38Литература и источники
1. Essai sur les sceauxdes comtes et des comtesses de Champagne, Paris, 1856.
2. Archives départementales de la Marne, 55 H 153, n° 1.
3. Bibliothèque nationale de France, ms. lat. 5441-2, p. 137.
4. Archives départementales de la Marne, 12 H 2, n° 2.
5. Archives départementales de l'Aube, 4 bis H 9.
6. Archives nationales, sc/Ch 51-2 (1110).
7. Archives départementales de l'Aube, 6 G 7.
8. Archives nationales, J 199, No 12.
9. Archives nationales, J 198, No 25.
10. Arnaud BAUDIN. «Enquête sur le premier sceau de Thibaud IV le Chansonnier (1214-1232) », in Les sceaux, sources de l'histoire médiévale en Champagne. Actes des tables rondes de la Société française d'héraldique et de sigillographie (Troyes, 14 September 2003 ; Reims, 9 October 2004), J.-L. CHASSEL (dir.), Paris, 2007, p. 31-37.
11. Archives nationales, sc/St 2055.
12. Bibliothèque municipale de Provins, ms. 86, n° 2.
13. FélixBOURQUELOT. Histoire de Provins, Paris, 1839-1840, t. 2, p. 379.
14. John F. BENTON. The charters of the court of Champagne under Henry I, Henry II and Mary, 1152-1197 [unpublished typed work, available for consultation at the Archives départementales de l'Aube, BM 697].
15. Archives départementales de l'Aube, 3H101.
16. J.-F. NIEUS, Les remplois de sceaux princiers en Lotharingie au XIIe siècle: pragmatisme ou propagande dynastique?// Marques d'authenticité et sigillographie. Recueil d'articles publiés en hommage à René Laurent, Cl. de MOREAU DE GERBEHAYE et A.VANRIE (dir.), Bruxelles, 2006 (Archives et bibliothèques de Belgique, 79), p.47-58.
17. Archives départementales de l'Aube, 42 Fi 2.
18. Béatrice LEROY. Le royaume de Navarre. Les hommes et le pouvoir, XIIIe-XVe siècles, Biarritz, 1995, p. 20.
19. Archives departementales de l'Aube, 42 Fi 97.
20. Archives nationales, sc/D 157 (1300).
21. Arnaud BAUDIN. « Les intailles dans les sceaux de la maison de Blois-Champagne aux XIF-XIIF siècles : raffinement des élites et phénomène de mode », in Les sceaux, sources de l'histoire médiévale en Champagne. Actes des tables rondes de la SFHS (Troyes, 14 September 2003 ; Reims, 9 October 2004), J.-L. CHASSEL (dir.), Paris, 2007, p. 117-123.
22. Archives nationales, sc/St 2055bis.
23. Archives nationales, sc/Ch 56-2 (1188).
24. Archives nationales, sc/D 570 (1198).
25. Archives nationales, sc/Ch 362 (1189).
26. Archives nationales, sc/St 2047.
27. Archives départementales de l'Aube, NA 553.
28. Charles LALORE. «Restes mortels des comtes de Champagne », in Revue de Champagne et de Brie, t. 13, January-June 1882, p. 113-120.
29. Xavier DECTOT. La mort en Champagne. Étude de l'art funéraire aux XIIe et XIIIe siècles, thesis of the École nationale des chartes, Paris, 1998.
29. Xavier DECTOT. Les tombeaux des comtes de Champagne (1151-1284). Un manifeste politique, in Bulletin monumental, t. 162-1, 2004.
30. Bibliothèque municipale de Provins, ms. 242, Cartulary of Joan ofAllonville, f° 9.
31. Archives départementales de la Marne, 2 G 988, n° 1 (1256).
32. Archives départementales de l'Aube, 17 H 13.
БОДЕН, АРНО - кандидат исторических наук, доктор Парижского университета 1 Пантеон-Сорбонна, младший научный сотрудник Парижской Лаборатории Западного Средневековья (LAMOP-UMR 8589), заместитель Директора Управления архивов и наследия Департамента Об (Франция, Труа) (https://univ-paris1.academia.edu/ArnaudBaudin). BAUDIN, ARNAUD - Ph.D. in History, Doctor from the University of Paris 1 Panthéon-Sorbonne, associate researcher of the Laboratoire de Médiévistique Occidentale de Paris (LAMOP-UMR 8589) and Deputy Director of Archives and Heritage of Département de l'Aube (France, Troyes). (info@helri.com).
УДК 94(437)«14»:284-1
ВОЛКОВА Ю.А., СОФРОНОВА Л.В. ОБРАЗЫ ЕРЕСИ В «БОГЕМСКОЙ ИСТОРИИ» (1458) ЭНЕЯ СИЛЬВИЯ ПИККОЛОМИНИ
Ключевые слова: ересь, гуситы, табориты, Ян Гус, Иероним Пражский, Эней Сильвий Пикколомини, «Богемская история», Констанцский собор, Ян Жижка
В статье исследуется «Богемская история» (1458) Энея Сильвия Пикколомини (1405-1464). Источник представляет собой хронику чешской истории 1Х-сер. XV вв. Главное внимание хронист уделяет истории гуситов. Он сконструировал несколько образов ереси, которая трактуется им как духовная инфекция,
интеллектуальная девиация, социальный беспорядок, знамя национальной борьбы чехов, безумие и богохульство. Наиболее убедительно выстроенным является образ ереси, как нарушения социального и религиозного порядка. Противоречивым и потому менее убедительным представляется интерпретация ереси как безумия и богохульства. Здесь сказалось, с одной стороны, бытование в среде гуманистически мыслящей церковной интеллигенции (к ней стоит отнести и автора «Богемской истории») позитивного образа идеологов гусизма (Яна Гуса, Иеронима Пражского), осужденных, но не опровергнутых собором.
VOLKOVA, J.A., SOFRONOVA, L.V.
THE IMAGES OF HERESY IN THE AENEAS SYLVIUS PICCOLOMINI'S «HISTORY OF BOHEMIA» (1458)
Keywords: heresy, Hussites, Taborites, Jan Hus, Jerome of Prague, Aeneas Sylvius Piccilomini, «Historia Bohemica», Council of Constance, Jan Zizka
The authors research the "Bohemian history" (1458) of Aeneas Silvia Piccolomini (1405-1464). This historical narrative is a chronicle of Czech history from IX to the middle of XV centuries. It was the history of the Hussites that chronicler paid the main attention. He constructed several images of heresy, which are interpreted as a spiritual infection, intellectual deviation, social disorder, the banner of the national struggle of the Czechs, madness and blasphemy. The most convincingly built is the image of heresy as a violation of social and religious order. The interpretation of heresy as insanity and blasphemy seems contradictory and therefore less convincing. Here, on the one hand, there was a positive image of the ideologues of gusism (Jan Hus, Jerome of Prague) among the humanist-minded church intelligentsia (including the author of the "Bohemian History") who were convicted but not refuted by the cathedral.
«Historia Bohemica» представляет собой краткую хронику событий чешской истории от легендарного правителя Чеха до 1458 г. [1] Автором этого исторического нарратива был итальянский писатель-гуманист и видный иерарх католической церкви, который вскоре после публикации своего труда был избран папой под именем Пий II (1458-1464). За несколько лет до этого, в июле 1451 г. в составе делегации германского императора Фридриха III (1424-1493) он совершил поездку в Богемию для переговоров с гуситами. Полученные в ходе этого путешествия личные впечатления стали основой повествования. Текст был написан летом 1458 г., когда Эней Сильвий, страдая от подагры, пытался скоротать время в папской резиденции в Витербо [2]. «История» получила широкую известность среди европейских гуманистов, в том числе, среди церковных интеллектуалов, о чем свидетельствуют многочисленные рукописные и печатные издания книги XV-XVI вв., как на латыни, так и в переводах на чешский и другие европейские языки [2, P.55-86; 3; 4; 5].
Хронологические рамки «Historia Bohemica» заключают в себе всю историю Чехии от IX до середины XV вв. - от образования Пражского княжества до избрания предводителя чашников Йиржи из Подебрада (1420-1471) чешским королем. Однако большая часть хроники посвящена периоду деятельности Яна Гуса и гуситских войн. Рассказ о ереси гуситов (с 1400 по 1437 годы) занимает 60 страниц [1, Р.63-123. Главы 35-52] - ровно столько же, сколько и изложение предшествующей пятисотлетней истории [1, Р.3-63. Главы 1-34]. Видимо, именно гуситское движение и создание в Чехии первой признанной Римом реформированной церкви составляли главный интерес Пикколомини-историка. Сам автор во введении, объясняя причины обращения к данной теме, утверждает, что хотя древние страницы богемской истории достойны пера хрониста, однако он больше освещает «новые» - читай ересь гуситов - поскольку они «насколько достоверны, настолько и удивительны». Поэтому знание о них он считал очень полезным [1, Р.6]. Исследовать образы ереси в интерпретации Энея Сильвия составляет цель нашей статьи.
Прежде всего, Пикколомини обратил внимание на «английскую родословную» идеологии гусизма. Он неоднократно упоминает учение английского еретика Джона Виклифа (1320-1384) в качестве ее первоисточника: «<...> некий муж знатного происхождения [6], которого из-за имени его родины звали "Тухлая рыба", обучаясь в английском городе Оксфорде, наткнулся на книги Иоанна Виклифа "О реальных универсалиях" (De Realibus universalibus) и, очень увлекшись ими, привез с собой несколько экземпляров. Наряду с ними он привез, словно драгоценное сокровище для своей страны, и
многие другие сочинения - "O светской власти" и "O божественной власти", "O церкви", "O различных вопросах против клира"» [1, P.65-66]. Историк информировал также о почитании идей и личности оксфордского ересиарха в среде чешских университетских ученых [7]. Так, он сообщает, что «многое из книг Иоанна Виклифа Ян Гус сделал общим достоянием». По сообщению Пикколомини, Гус считал, что «в них содержится вся истина, и часто говорил в проповеди, что, расставшись с этим светом, он [сам] хотел бы достичь того места, куда переселилась душа Виклифа, который <...> был славным и святым мужем, достойным царствия небесного». О масштабах распространения идей Виклифа в Пражском университете читателю говорит другой, тоже приведенный в «Истории», факт: когда архиепископ Праги Збынек Заяц (1376-1411) в 1409 г. приказал членам университета принести ему имеющиеся у них сочинения английского еретика для сожжения, несмотря на противодействие со стороны Яна Гуса, он получил более двухсот экземпляров книг в дорогих, богато украшенных золотом и драгоценностями переплетах [1, P.69].
Дальнейший процесс распространения идей Виклифа в чешском обществе рисуется Пикколомини с использованием метафоры болезни: ересь интерпретируется как своеобразная интеллектуальная и духовная инфекция. Распространение ереси в Праге уподобляется инфицированию. Упомянутый оксфордский студент Миколаш, «будучи сам уже заражен виклифитским ядом (imbutus Wiclevitarum veneno) и подготовлен для порчи других, в соответствии со своим семейным прозвищем - "Тухлая рыба" - излил в своих сограждан зловонный яд [ереси]». Далее неоднократно встречаются в тексте синонимичные определения ереси как «заразы», «чумы», «отвратительного зловония», «проказы» (pestis, foetidum virus, lepra) [1, P.65, 67, 79]. Однако данный стереотип неожиданно нарушается: распространению виклифизма в Богемии Пикколомини находит вполне рациональные причины. Историк объясняет востребованность учения Виклифа среди чешских ученых возможностью применить его для борьбы с немецким доминированием в Пражском университете. Им «тогда управляли тевтонцы, что было очень тягостно для чехов - людей по природе воинственных и непокорных». Упомянутый Миколаш «Тухлая рыба» первым «очень хорошо приспособил привезенные сочинения к нуждам тех, кто был одержим ненавистью к тевтонцам». А затем и Ян Гус «горячо воспринял учение Виклифа и с его помощью начал нападать на магистров-тевтонцев, надеясь, что из-за этого они покинут университет». Таким образом, ересь представляется Пикколомини как знамя патриотической национально-освободительной борьбы чехов против немецкого засилья.
Наряду с образом ереси, как инфекционной болезни, автор «Истории Богемии» использовал также трактовку ереси, как своего рода сумасшествия, нечестивого безумия, -pérfida Hussitarum insania [8]. Однако данное определение выглядит малоубедительным, поскольку, в соответствии с ним, «безумными» следовало признать людей высокообразованных и нравственных. А именно таковыми, по мнению Пикколомини, были руководители гуситов. Образ Яна Гуса включает такие позитивные черты, как «острейший ум», «искусное красноречие». В другом месте Гус характеризуется как человек, «снискавший славу чистотой жизни» [1, Р.66]. Также и его единомышленник - проповедник идеи причащения под двумя видами Якубек из Миса «замечателен своей ученостью и совершенством нравов» [1, Р.69-70]. Особенное восхищение историка вызвали мужество Иеронима Пражского и Яна Гуса, проявленное ими в момент казни [1, Р.73]. Нравственная сила Гуса и Иеронима и их стойкость в защите своих убеждений не могли не вызвать похвалы даже из уст их противника. Таким образом, попытка Пикколомини представить гуситскую ересь как некую умственную и моральную девиацию, благодаря его же собственным аргументам, не достигала цели.
Однозначно негативный образ ереси, созданный в «Истории», связан с Табором. Само существование этой крепости воспринимается как вызов существующему социальному порядку. Поэтому применительно к таборитам Эней Сильвий использовал такие характеристики, как «нечестивая секта» (impia secta), «пагубная и давно осужденная шайка» (pestifera ac iampridie damnata factio). Такие выражения подчеркивали асоциальность ереси.
Руководитель радикального крыла гуситов Ян Жижка - «жадный до грабежей» лидер «толпы развращенной черни» - нападал на церкви, «уничтожал статуи святых и образы Всемогущего Бога», захватывал и грабил монастыри, изгонял монахов. Примечательны приемы, примененные Пикколомини для демонстрации заблуждений еретиков. Так, используя известный факт - утрату Жижкой зрения в 1421 г., хронист заключает, что «слепые люди следовали за своим слепым вождем». Смерть Жижки от чумы интерпретируется как свидетельство богопротивной сущности гусизма: «Ненавистного и гнусного монстра, жестокого, бесстыдного и вызывающего ужас, с которым не могла справиться рука смертного, умертвил перст Божий» [1, Р.98]. Здесь следует отметить, что такой образ вождя таборитов - сурового воителя, беспощадного как к внешним врагам гуситов (феодалам, представителям католического духовенства), так и к оппозиции внутри Табора (пикартам), не лишен историчности. Вместе с тем, очевидно стремление Пикколомини с помощью образа Яна Жижки демонизировать ересь. Показывая гетеродоксию, как нарушение социального и религиозного порядков, Пикколомини приводил множество деталей: описывал крепость Табор, его укрепления, свои беседы с таборитами, их поведение. Наличие этих характеристик делает такой образ ереси весьма убедительным.
Религиозные воззрения гуситов автор «Истории» называл «богохульством» (blasphemias). Эти положения изложены в 35 главе и заключаются в следующем: «римский папа равен остальным епископам; среди священников нет никакого различия; пресвитеры должны отличаться не званием, а образом жизни; души, покинувшие тела, либо находятся в месте вечного наказания, либо идут в место нескончаемого блаженства: не существует никакого чистилища; бесполезна молитва за усопших, она изобретена жадностью священства; образы Бога и святых должны быть уничтожены; благословения вод и ветвей достойны осмеяния; ордена нищенствующих монахов придуманы злыми духами; священники должны быть бедны, довольствоваться только милостыней; каждому доступно свободное толкование Слова Божьего; никакой грех не следует терпеть, даже ради уклонения от большего зла; любой человек, повинный в смертном грехе, не должен обладать ни светской, ни церковной должностью, ему не следует подчиняться; конфирмация, которую понтифики осуществляют помазанием, и елеосвящение являются самыми незначительными среди церковных таинств; устная исповедь не нужна, вместо нее каждый может на своем ложе пожаловаться Богу на свои грехи; крещение следует принимать в речной воде, без какого-либо добавления освященного масла; нет нужды в кладбищах, придуманных ради выгоды: человеческие тела можно хоронить повсюду, где угодно, без различия; храм Божий это сам видимый мир, а те, кто возводит церкви, монастыри, молельни, ограничивают Его Всемогущество, будто только в этих местах можно стяжать Его благодать; священнические одежды, украшения алтарей, занавесы, всё вещественное - чаши, сосуды, утварь всякого рода - не имеет никакого значения; священник в любом месте и в любое время может совершить таинство священного Тела Господня и раздать нуждающимся; достаточно, если он только произнесет формулу таинства; тщетно умолять царствующих с Христом на небесах святых о ходатайстве, они не могут помочь; без пользы тратится время, проведенное в пении и чтении канонических часов; ни один день не должен быть свободен от трудов, кроме праздников Господних; культ святых всецело следует отвергнуть; в постах, установленных церковью, нет никой пользы; <...> десятины священникам должны быть только добровольными, собственники свободны давать десятины, если хотят; если не желают, то, ни по какому праву десятины не могут быть востребованы» [1, Р.67-69].
Очевидно, что Эней Сильвио не различал взгляды самого Гуса и те, которые были вменены ему в вину на Констанцском Соборе. Однако, будучи членом высшей церковной иерархии, Пикколомини не мог не полагать своей целью опровержение еретических заблуждений гуситов. Насколько он справился с избранной задачей? Exempli gratia, рассмотрим позицию Пикколомини в отношении требования гуситов причащения под обоими видами. Историк называл такое требование ошибкой, «которую церковь уже давно отвергла». В подтверждение этого тезиса, по его мнению, можно привести некоторые места
из Евангелия от Иоанна [1, Р.70; ср.: Ин.У1: 53]. По словам Энея Сильвия, один из чашников - упомянутый ранее Якубек из Миса - в поисках подтверждения своей трактовки таинства евхаристии «тщательно исследовал книги древних святых учителей, особенно Дионисия и Киприана, и обнаружил, что [в них] одобрялось причащение из чаши». Итак, автор констатировал, что церковь отвергла причащение под двумя видами, но в Евангелии и у Отцов церкви есть обоснования для такой практики. Подобное амбивалентное изложение центральной идеи чашников едва ли можно счесть критикой или убедительным доказательством богохульства.
Подчеркнем, что Эней Сильвий не оспаривал апелляцию к авторитету Св. Писания и патристике и не утверждал, что гуситы в этом вопросе заблуждаются. Возможно, Пикколомини осознавал, что обращение к Писанию чревато опасными для папства выводами. Недаром, сообщал он, «тому несказанно обрадовались все еретики, что нашли подтверждение артикулу [о причащении] в Евангельском законе, посредством которого могли быть неопровержимо доказаны как невежество, так и испорченность Рима» [1, Р.70]. Последняя часть данного пассажа (о том, что в Евангелии обнаруживаются основания для критики папства) сформулирована таким образом, что излагаемый здесь взгляд еретиков Пикколомини не разделял, но и не оспаривал. Примечательно, что и другие критические высказывания Гуса и Иеронима Пражского в адрес современного духовенства автор «Истории» излагал без использования негативной лексики [1, Р.73]. Нет оснований полагать, что, достигший вершины католической иерархии, Пикколомини поддерживал гуситскую критику папства. Его беспристрастный тон изложения воззрений гуситов обусловлен, вероятно, тем обстоятельством, что направления этой критики - богатства прелатов, светский образ жизни духовенства, забвение им апостольской миссии - были достаточно традиционны в церковной среде того времени. Указание на эти «проблемные места» католицизма было общим местом духовной культуры и жизни церкви, которая со времен IV Латеранского Собора (1215) признавала необходимость реформы клира.
Кроме того, постоянная апелляция гуситов к текстам Писания, сочинениям Отцов церкви была созвучна гуманистическим взглядам многих церковных интеллектуалов и Пикколомини, в том числе. По этой причине он включил в «Историю» упоминание о послании итальянского гуманиста Поджо Браччолини, который присутствовал на заседаниях Констанцского собора в качестве апостолического секретаря папы Иоанна XXIII и был свидетелем суда над Иеронимом и его смерти 29 мая 1416 г. [1, Р.73-74]. Поджо уклонился от вопроса об обвинении Иеронима в ереси: «Больно думать, что такой благородный и возвышенный ум склонился к еретическим занятиям, если только правда то, в чем его обвиняют». Однако, по мнению, сложившемуся у самого Поджо в ходе слушаний, Иероним «никогда не произносил ничего такого, что было бы недостойно честного человека, и если он действительно искренне верил в то, что провозглашали его уста, то не только справедливого основания для смертного приговора невозможно найти, но даже повода для малейшего обвинения» [9, с.94]. Этот взгляд, по словам Поджо, разделяли тогда многие отцы -участники собора, которые сочувствовали чеху и «хотели спасти этого превосходного человека» [9, с.97]. Послание Поджо пользовалось широкой известностью, о чем свидетельствует ссылка на него Пикколомини почти сорок лет спустя после его написания. Уже в XVI в. Эразм Роттердамский тоже знал о нем и в переписке высказывался в том же духе, что и Поджо: «Гуса сожгли, но не опровергли» [10, Р.320].
Таким образом, автором «Богемской истории» были сконструированы несколько образов ереси, которая трактуется им как духовная инфекция, интеллектуальная девиация, социальный беспорядок, знамя национальной борьбы чехов, безумие и богохульство. Наиболее убедительно выстроенным является образ ереси, как нарушения социального и религиозного порядка. Эта убедительность обусловлена, на наш взгляд, воздействием на автора его личных впечатлений от встреч с таборитами и его внутренней убежденностью в обоснованности подобной трактовки. Противоречивым и потому менее убедительным представляется интерпретация ереси как безумия и богохульства. Здесь сказалось, с одной
стороны, бытование в среде гуманистически мыслящей церковной интеллигенции (к ней стоит отнести и автора «Богемской истории») позитивного образа идеологов гусизма (Яна Гуса, Иеронима Пражского), осужденных, но не опровергнутых собором. С другой стороны, следует учитывать широкое распространение, в том числе, в духовном сословии, критического отношения к папству и всей иерархии, а также идей церковного реформирования. Пример Гуса и Иеронима показал, что реформу, возрождавшую раннехристианские идеалы и нормы апостольской церкви, было невозможно остановить.
Литература и источники
1. Aeneae Sylvii, Senensis, S. Rom. Ecclesiae cardinalis. De Bohemorum, et ex his imperatorum aliquot origine ac gestis, ad illustrissimum Principem et Dominum Alfonsum Refem Aragonum, Historia. - Francofurti, MDCLXXXVII (1687). - 194 р.
2. Pius II, "el Prn Expeditivo Pontifice": Selected Studies on Aeneas Silvius Piccolomini (1405-1464) / Ed. Z. R. von Martels, A.J. Vanderjagt. - Leiden, 2003. - Х, 262 р.
3. Smahel F. Introduction // Aeneae Silvii Historia Bohemica / Ed. D. Martinkova, A. Hadravova and J. Mati. - Prague, 1998. - P. lxxxv-xcvi.
4. Вотчель А.В., Софронова Л.В. Письмо Дж. Колета Кристоферу Урсвику о пользе изучения истории // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. - 2015. -№19 (216). - С.50-52.
5. Эней Сильвий Пикколомини. Богемская история. Гл.1-6 / Пер. с лат. И.В. Кривушина и И.А. Мальцевой // Формы исторического сознания от поздней античности до эпохи Возрождения (Исследования и тексты). Сборник научных трудов памяти Клавдии Дмитриевны Авдеевой. - Иваново: Ивановский государственный университет. 2000. - С.242-252.
6. Dussen M. Van. Conveying Heresy: "A Certayne Student" and Lollard Hussite Fellowship // Viator. - Vol.38. - 2007. - № 2. - P.217-234.
7. Herold V. Platonis Ideas and "Hussite" Philosophy (1996) // http:www.brrp.org/proceedings/brrp1/herold.pdf. Время обращения - ноябрь 2018.
8. Fudge Th.A. Seduced by the Theologians: Aeneas Sylvius and the Hussite Heretics // Heresy in Transition: Transforming Ideas of Heresy in Medieval and Early Modern Europe / Ed. J.Ch. Laursen. - Ashgate. - 2005. - P.89-102.
9. Поджо Браччолини. Письмо к Леонардо Бруни / Пер. Ю. Х. Копелевича // Итальянские гуманисты XV века о церкви и религии / Под ред. М. А. Гуковского. - М.: Наука, 1963. - С. 92-100.
10. Erasmus Desiderius. Opus epistolarum Desiderii Erasmi Roterodami / Ed. P. S. Allen. Vol. III. - Oxford: The Oxford University Press, 1913. - 696 р.
ВОЛКОВА ЮЛИЯ АЛЕКСЕЕВНА - аспирант кафедры всеобщей истории, классических дисциплин и права Нижегородского государственного педагогического университета им. К. Минина.
СОФРОНОВА ЛИДИЯ ВЛАДИМИРОВНА - доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории, классических дисциплин и права Нижегородского государственного педагогического университета им. К. Минина. VOLKOVA, YULIA A. - Ph.D. student, Department of General History, Classical Disciplines and Law, Nizhny Novgorod State Pedagogical University named after K. Minin (yulyavolkova1395@mail.ru).
SOFRONOVA, LIDIYA V. - Doctor of History, Professor, Department of General History, Classical Disciplines and Law, Nizhny Novgorod State Pedagogical University named after K. Minin (lidiasof@yandex.ru).
УДК 94(470.67)
ЗИНЕЕВА З.З.
РОЛЬ РУССКИХ ГОРОДОВ В РАЗВИТИИ ТОРГОВЛИ У НОГАЙЦЕВ СЕВЕРОЗАПАДНОГО ПРИКАСПИЯ (XVIII в.)
Ключевые слова: Россия, Кавказ, Прикаспий, колонизационные процессы, город, торговля, скотоводство, ногайские общества
Статья посвящена изучению роли русских городов Северо-Западного Прикаспия в развитии товарно-денежных отношений у ногайцев в течение, главным образом, XVIII столетия. Показано, что возникавшие в ходе продвижения России в данный регион городские центры сыграли важную роль в обеспечении общей стабилизации ситуации в регионе, долгое время находившемся в ситуации постоянной военной угроза со стороны Ирана, а также страдавшем от межплеменной розни и феодального соперничества. В статье подчеркивается, что важнейшим средством интеграции ногайцев, как и прочих этносов региона, в орбиту российской государственности было создание для местного нерусского населения благоприятных экономических условий, среди которых особое место занимали условия для ведения торговли. Делается вывод о прогрессивности и результативности этой политики.
