CC BY
27
Экономическая наука современной России
№ 1, 2001 г.
Образцы для России среди развивающихся стран
© В.А.Волконский, 2001
В результате реформ 1990-х годов экономика России приобрела многие черты, характерные для модели «периферийного капитализма», описанного Р. Пребишем и экспертами Экономической комиссии ООН по Латинской Америке. В статье прослежены черты этого сходства и описана другая модель социально-экономического устройства, существенно отличная от экономики латиноамериканских стран и характерная для группы стран Восточной и Юго-Восточной Азии.
Есть ли вариантность у исторического прогресса?
В результате радикальных реформ Россия, которая в советский период имела одну из самых «огосударствленных» экономических систем, превратилась в страну с одной из наиболее либеральных экономических систем. Как будто все возможности выбора ограничивались этими двумя полярными крайностями.
Серьезный недостаток российской экономической науки, оставшийся еще с советских времен, состоит в разобщенности между специалистами по российской и мировой экономике. Только тяжелый кризис
после реформ 1992 г. заставил многих российских экономистов реально осознать недостаточность наших знаний о разнообразных экономических и политических укладах (и более широко - об институциональных системах) в разных странах. В лучшем случае мы знали ситуацию в лидирующих странах Европы и Америки, и то «стилизованную» - для иллюстрации тех или иных западных теорий. Между тем Россия в результате реформ быстро приобретает все основные черты стран периферийной экономики.
После длительного периода непрерывного экономического роста мы привыкли смотреть только «вверх», на те страны, где
богаче и комфортнее, забыв, что можно ведь и упасть.
Опыт послевоенный десятилетий свидетельствует: «списывание» чужой экономической системы, как домашнего задания у соседа-отличника, редко ведет к успеху. Высокие темпы экономического развития, как правило, становятся результатом своеобразного сочетания рыночных механизмов и методов государственного руководства и поддержки экономики, формальных (юридических) норм и правил поведения с неформальными, традиционными институтами и ценностями, определяющими стереотипы поведения как большинства экономически активных членов общества, так и хозяйственной элиты. Для развивающихся стран первостепенное значение имеют также взаимоотношения с мировыми экономическими центрами.
В течение нескольких последних десятилетий экономисты разных стран приложили немало усилий в попытках объяснить увеличивающийся разрыв между экономическим уровнем лидирующих стран «золотого миллиарда» и странами периферийного капитализма (см.[1], [2]). Важным стимулом к исследованиям послужила концепция неэквивалентного обмена (Эммануэль, 1969), в которой на роль главного фактора выдвигаются диспаритета цен и даже различия цен на сопоставимую продукцию в центрах и на периферии. Менее политически острой явилась концепция «жизненного цикла продукта», согласно которой наиболее развитые капиталистические страны специализируются на производстве новых (наукоемких) товаров, находящихся на «первой стадии» производства, и вполне оправданно получают наиболее высокий
доход на высококвалифицированный труд. Леворадикальная концепция «зависимого капитализма» (Фурдадо, Дос-Санты) делает акцент на роли транснациональных корпораций которые, имея очень высокие нормы прибыли на вложенный в странах периферии капитал, тем не менее основную часть прибыли переводят в центры и инвестируют там, оставляя в периферийной стране лишь малую ее долю (по ТНК Соединенных Штатов Америки в 1970-1980-е годы - менее четверти [3. С. 132-133]).
Безусловно, внешние условия, в которых развивается страна, имеют большое значение. Все же определяющую роль в экономическом (и не только экономическом) развитии страны в долгосрочном плане играют внутренние факторы, характеризующие основы ее социально-экономического устройства, духовный потенциал, культурно-психологическое единство и т.д. По крайней мере, для России этот факт представляется несомненным.
Разобраться в огромном разнообразии образцов экономического устройства можно, очевидно, только опираясь на ту или иную теорию. Сейчас наиболее влиятельной в экономической науке является теория, признающая необходимым условием высокой эффективности экономической системы осуществление в ней основных ры-ночнык либеральных принципов и создание институтов по типу тех, которые существуют в группе лидирующих стран Европы и Северной Америки. Остальные страны ранжируются по степени реализации этих принципов. Международные институты оказывают поддержку тем странам, которые встали на путь реформ и находятся в «переходном периоде» - периоде перехода
0) О
Т1 о о о
от экономики социалистической или традиционной к рыночной. Построение развитой рыночной экономики часто рассматривается как один из необходимых принципов перехода страны от состояния традиционного общества к цивилизации.
Другая хорошо разработанная теория -марксизм - так выстраивает эту лестницу, или последовательность, социально-экономических формаций: первобытно-общинный строй, рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, социализм, коммунизм. Обе теории имеют в виду однолинейную концепцию социально-экономического прогресса, когда все страны проходят через одинаковые фазы, только одни лидируют, а другие их догоняют. В послевоенные десятилетия трудно было дезавуировать однолинейную схему, поскольку главным фактором экономической жизни на протяжении всего периода оставался рост главного обобщающего показателя - ВВП -практически для всех стран в течение всего г.периода. Экономической системе удалось о справиться с опасностью тяжелых кризи-™ сов, нависавшей над капиталистическим ^ миром вплоть до второй мировой войны.
♦ Во второй половине XX в. для подавляю-§ щего большинства стран кризисы выража-Ролись только в замедлении темпов экономи-'§ ческого роста, а не в разрушительных отка-| тах назад.
Важнейшим фактом, который потребо-
совал пересмотра самого принципа одноли-£
| нейного прогресса, стало замедление эко-
* номического роста в СССР в 1980-е годы, а £ затем переход государств, возникших после Ц развала СЭВ и Советского Союза, от стро-оноительства развитого социализма к построе-Экнию развитой рыночной системы с после-
дующим десятилетним периодом беспрецедентного падения производства. С позиций марксистской теории кроме как «субъективным фактором» трудно объяснить более эффективное экономическое развитие передовых капиталистических стран по сравнению со странами коммунистической формации. С позиций либеральной «переходной» теории (transition theory), признающей, что все страны подчиняются единым законам экономического развития и главным фактором этого развития является рыночная конкуренция, неубедительны объяснения беспрецедентно длительного (10 лет) и глубокого (в 2 раза) падения производства в России и других постсоветских странах.
В этих условиях, естественно, возникает интерес к изучению различий, вариантности путей развития и социально-экономических моделей, реализованных в разных странах. Отказ от детерминированной однолинейности открывает для России возможности поиска концепции социально-экономического устройства, более полно отражающей своеобразие природы и духовно-психологического типа народа, его исторических традиций. Научно-мировоззренческой основой для таких поисков может служить интенсивно развивающаяся в последнее время в исторической науке теория цивилизаций (Н. Данилевский, А. Тойнби, С. Хантингтон).
Наиболее интересными в этом смысле мне представляются две группы стран:
1) страны Латинской Америки, поскольку Россия за последнее десятилетие по важнейшим характеристикам приблизилась именно к этому типу социально-экономического устройства (особенно похожа
современная ситуация в России на ситуацию в ряде стран Латинской Америки 1980-х годов) и 2) Китай и страны Юго-Восточной Азии, поскольку к этим странам Россия близка по ряду своих социально-психологических («цивилизационных») характеристик и традиционных черт социально-экономического устройства.
Страны Латинской Америки
Группа стран Латинской Америки - хороший объект для сравнения еще и потому, что их социально-экономическая структура и проблемы хорошо изучены и описаны еще в 1960-1970-х годах в работах Р. Пре-биша [4] и других экономистов, в основном группировавшихся вокруг Экономической комиссии ООН по Латинской Америке (ЭКЛА). Такое общество они назвали периферийным коммунизмом.
Главная характерная черта периферийного общества - наличие двух секторов производства, резко отличающихся по технологическому уровню и жизненным стандартам, социальному статусу, образовательному уровню и культурной ориентации связанных с ними групп населения. Один из этих секторов - это сектор традиционного производства, в котором занята большая часть населения страны; второй - производственные, а также банковские, финансовые и иные посреднические структуры, обычно более тесно связанные с мировыми экономическими центрами и транснациональными корпорациями, чем с традиционным сектором своей страны. Он развивается в той мере и в тех направлениях, в каких это нужно мировым центрам, формирую-
щим спрос на его продукцию и, как правило, обладающим правами собственности (или иными механизмами эффективного контроля) на большую часть производственного капитала. На первых этапах индустриального развития этот сектор часто представляет собой отдельные анклавы, или очаги, «модерности» [5] в массе населения, живущего в условиях традиционного уклада.
Элита второго сектора включает землевладельцев и собственников других природных ресурсов, присваивающих соответствующие рентные доходы, в частности доходы от экспорта сырья. Банковские и финансовые структуры в подавляющей части ориентируются на этот сектор, поскольку именно в нем концентрируется подавляющая часть денежно-финансовых ресурсов. Им просто нечего делать в традиционном секторе. Кроме того, собственники и работники этих структур - это, как правило, люди, чье мировоззрение сформировано западным образованием (по крайней мере, финансовую науку они осваивали на Западе), многие из них учились в западный вузах. Иными словами, элита второго сектора - это класс, представителей которого называют компрадорами. То же можно сказать о большинстве чиновников и политиков. Марксистское представление о государстве как об орудии в руках господствующего класса можно дополнить указанием на культурную и мировоззренческую близость этой элиты к западным культурным центрам, а также деловые и финансовые связи с ними.
В литературе для обозначения двух описанных секторов обычно используется противопоставление «традиционный - индустриальный». Однако периферийное об-
0) О
Т1 о о о
щество с двухсекторной структурой пережило период индустриализации. В настоящее время основной чертой, отличающей эти секторы, является ориентация на внутренний рынок или на связь с внешним рынком и мировыми экономическими центрами.
Для многих стран «третьего мира» такая двухсекторная структура общества и экономики стала настоящим порочным кругом, как теперь говорят, институциональной ловушкой, из которой не удается вырваться. Еще В. Ростоу в 1959 г. в книге «Стадии экономического роста» [6] подробно описал тот высокий барьер, который должна «взять» страна, чтобы обеспечить себе условия для непрерывного экономического роста. Необходимы крупные «неделимые» капиталовложения, не сразу начинающие приносить доход (строительство шоссейных и железных дорог и каналов, жилищное строительство в городах, инвестиции в повышение эффективности г.сельского хозяйства для обеспечения про-001довольствием растущих городов). Нужны , 2значительные инвестиции общехозяйствен-^ ного и социально-культурного характера, ♦ прибыли от которых возвращаются не к сииинициаторам-предпринимателям, а ко все-Рому населению города, района, страны в виде удобств и выгод, а также лучших условий менжизни. (Поэтому на стадии подготовки ин-& дустриального подъема решающая роль все° гда принадлежит государству.) Проблема аукаинвестиций в периферийной экономике -я нодна из наиболее тяжелых. еска Однако дело не в трудности обеспе-миччить высокую норму накоплений. Несмот-оноря на бедность страны, индустриальный го сектор приносит высокие прибыли вслед-
ствие низкой оплаты труда. А низкий уровень оплаты труда удерживается из-за резкого разрыва в ценах и доходах между индустриальным и традиционным секторами, порождающего массовую безработицу в городах и скрытую - среди сельского населения.
Дело в том, что структуры, концентрирующие в своих руках основные финансовые ресурсы (компрадорская верхушка хозяйственной и политической элиты), стремятся встроиться в систему лидирующих мировых центров и корпораций и вовсе не расположены направлять финансовые ресурсы на решение первоочередных задач, стоящих перед страной.
Такой тип поведения рационален в рамках либерально-индивидуалистической установки. В условиях низкого уровня жизни большинства населения вложения в отечественное производство сопряжены с большим политическим риском, с высокими трансакционными издержками (если только ты не «под крышей» транснациональной структуры). Поэтому не только иностранные компании, но и значительная часть национальной буржуазии предпочитает вывозить капитал и хранить средства в экономических центрах (или в оффшорах).
В то же время, если тем или иным элитным группам удается концентрировать в своих руках значительные богатства и доходы (по терминологии К. Маркса - прибавочную стоимость, по Р. Пребишу и П. Су-изи - экономический излишек), то они прежде всего стремятся обеспечить себе жизненный стандарт на уровне элиты лидирующих стран («демонстрационный эффект»). Прибыль тратится на непроизводственное потребление узкого слоя, который
Р. Пребиш называет «привилегированным обществом потребления». Значительная ее доля вывозится за рубеж. В результате страна вынуждена нести огромную внеэкономическую нагрузку.
Согласно оценкам, приведенным в [7. С. 12], в период 1981-1990 гг. быстро нарастал внешний долг стран Латинской Америки. Суммарный внешний долг вырос с 242,5 млрд долл. в 1980 г. до 426,6 млрд в 1990 г. За этот период было выплачено 320, 8 млрд долл. только в порядке обслуживания долга. Сверх этого происходила утечка капитала (большей частью незаконная - через контрабандный вывоз денег, переводы их в швейцарские банки и т.п.), которая составила порядка 157,6 млрд долл. Итого в указанный период из этого региона «ушло» 478,4 млрд долл., или 11,6 % суммарного ВВП. Внешний долг этих стран увеличился на 76%. Важно заметить, что реальная заработная плата и объем инвестиций за десятилетие снизились здесь вдвое.
Если лидирующий сектор экономики устойчиво обеспечивает себе высокие доходы, то остальные, слабые секторы могут оказаться убыточными (диспаритет цен), поскольку объем их производства сокращается, а предприятия закрываются. Их усилия добиться необходимого для выживания уровня доходов за счет повышения цен на свою продукцию и снижения оплаты труда работникам приводят только к раскручиванию инфляционной спирали1, но ценовые и финансовые диспропорции сохраняются.
Первоочередной проблемой в перифе-
рийной стране, возникающей из-за нехватки инвестиций, является высокий уровень безработицы. Этот фактор не только имеет негативные экономические последствия в плане недоиспользования производственного ресурса (труда), но и тормозит рост оплаты труда, консервирует низкий уровень доходов подавляющего большинства населения. Более того, безработица, характеризующаяся величиной дифференциации доходов, составляет важное звено того порочного круга, который ограничивает темпы экономического развития, поскольку низкие доходы порождают низкий спрос и служат источником социально-политической нестабильности и роста преступности. Эти факторы служат главным препятствием для инвестиций (как правило, долгосрочных) в реальный сектор экономики этих стран. Главная (а часто и единственная) отрасль в сфере производства, куда традиционно направлялись значительные капиталовложения, - добывающая промышленность, поставляющая топливо и сырье на мировые рынки. Развитие добыта- щ ющей промышленности во многих странах | периферии остается основой их индустри- | ального сектора. Это высококапиталоемкая, о но не трудоемкая отрасль. Предоставляемые * ею рабочие места, как правило, способны О «проглотить» лишь небольшую часть трудо- " способного населения.
®
Наглядным выражением (или следстви- | ем) разрыва между этими двумя секторами о служит высокая дифференциация доходов ^ (или потребления) в обществе. В качестве § такой меры дифференциации возьмем от- ♦
1 Инфляция за счет денежно-кредитной экспансии может стимулироваться и высшими социальными слоями в собственных интересах.
о о
(М
о о.
ношение между средними доходами в крайних децилях (т.е. отношение душевого дохода 10% самых богатых к душевому доходу 10% самых бедных групп населения) и то же отношение в крайних квинтилях (20% самых богатых и 20% самых бедных). В странах ЕС первое из этих отношений колеблется от 5 до 10 раз и второе - от 3,5 до 5,6 раза (только в Австрии эти показатели меньше - 4,4 и 3,2 раза)2. На этом фоне большинство латиноамериканских государств предстают как страны контрастов, где соседствует богатство и нищета.
Из крупных стран Латинской Америки наименьший разброс доходов отмечается в Перу (отношение децилей - 18, квинтилей -10,3), в Аргентине (22 и 12), в Венесуэле (23,7 и 12), в Мексике (24,5 и 13,5). Далее по возрастанию идут Чили (33 и 17,4) и Бразилия (60 и 26). В некоторых более мелких странах эти показатели поднимаются еще выше: в Парагвае - 67 и 27, в Панаме -85 и 30. В США дифференциация доходов гораздо выше, чем в странах Западной Европы, но ниже, чем в Латинской Америке (кроме Перу): 19 и 9,4 соответственно.
Важная заслуга теоретиков периферийного капитализма, и прежде всего Р. Преби-ша, состоит в описании тех механизмов (отнюдь не только экономических), которые многими десятилетиями поддерживают экономически не оправданные привилегии внешне ориентированного сектора и консервируют отсталость и нищету внутренне ориентированного.
Рыночные силы не в состоянии преодо-
леть барьер между этими секторами, он оказывается «полупроницаемым»: «свободный» капитал утекает из внутренне ориентированного сектора, но в него не возвращается, несмотря на избыток там дешевых трудовых ресурсов. Борьба трудящихся за передел в свою пользу доходов от производства, усиление позиций профсоюзов ведут к повышению заработной платы и сокращению доходов правящего класса. Однако в результате снижается не «внеэкономическая нагрузка», а объем инвестиций в производство. Повышение спроса на внутреннем рынке ведет к росту цен и падению национальной валюты, а следовательно, к снижению реального дохода трудящихся и увеличению излишка - прибылей во внешне ориентированном секторе. Разрыв в доходах восстанавливается.
Теоретики периферийной экономики описывают и другой вариант развития, возникающий в ситуации, когда компрадорская буржуазия, контролирующая аппарат государственной власти, лишает защиты противостоящий ей экономически неразвитый первый сектор, неспособный конкурировать с более дешевыми товарами мирового рынка. Результатом такой политики становятся диспаритеты цен, снижение рентабельности, сокращение производства и исчезновение предприятий в первом секторе. В России такое положение во внутренне ориентированном секторе (большая часть обрабатывающей промышленности и сельское хозяйство) сохранялось в течение нескольких лет, когда поддерживался резко
т
2 Указанные отношения здесь и ниже рассчитаны на основе табл. 5 «Распределение доходов и потребления» в [8. С. 246-247] - данные за 1992-1995 гг.
завышенный курс рубля перед его девальвацией в августе 1998 г. В результате на потребительском рынке масса импортных товаров далеко превысила массу отечест-веннык.
Еще Фридрих Лист [9] в середине XIX в. убедительно опроверг утверждение либеральных экономистов, что протекционизм ведет к снижению общей эффективности мировой экономики, что либерализация как во внутренних, так и во внешнеэкономических отношениях - необходимое условие экономического и технического прогресса. Он противопоставил сиюминутной выгоде увеличения материального имущества задачу «промышленного воспитания нации». Ф. Лист приводит четкую формулировку Луи Сэя (брата Жана-Батиста Сэя, не согласного с его либеральной теорией): «Богатство нации - не материальное имущество, а способность постоянно воспроизводить это имущество». Он показывает, что англичане стали осуждать протекционизм и прославлять теорию свободной торговли А. Смита только тогда, когда страна восстановила свое доминирующее положение во внешней торговле. Англия достигла процветания с помощью последовательной государственной политики всесторонней поддержки развития национальной промышленности и доминирования во внешней торговле. А «космополитическая теория А. Смита» помогала «замаскировать эти принципы ее политики, чтобы ей не могли подражать другие», чтобы, так сказать, «оттолкнуть лестницу, по которой сам долез до величия».
Надо заметить, что установка в идеологии и практике ведущих государств мирового сообщества на либерализацию
внешней торговли стала господствующей только начиная с 1970-х годов. В первые послевоенные десятилетия в политике Японии, Франции и многих других стран элементы протекционизма имели очень большой вес. В настоящее время требования открытости (устранение внешнеторговых квот, препятствий для покупки собственности нерезидентами, снижение экспортных и импортных тарифов и т.д.) широко и умело используются мировыми центрами (в частности, с помощью МВФ) в борьбе за реализацию преимуществ лидирующего положения в финансовой и экономико-технологической сферах. Важным орудием в этой борьбе является неоклассическая (либеральная) экономическая теория.
Россия стала страной периферийного капитализма?
Россия за последнее десятилетие стала по щ
большинству описаннык выше характерис- |
тик типичной страной периферийного ка- |
питализма. В работе [10. С. 18-38] показан О
разрыв в финансовом положении первого и *
второго секторов. О
В современной России внутренне ори- " ентированный сектор включает большую
часть обрабатывающей промышленности, |
сельское хозяйство, строительство, жилищ- О
но-коммунальные и социальные услуги; ^
внешне ориентированный - большую часть §
финансово-посреднических структур и от- ♦
расли, экспортирующие свою продукцию. ^
Легальные и нелегальные потоки финансо- 2
вых средств, изышаемык из первого секто- 1
ра производственной и посреднической .
элитой второго сектора, используемых узким слоем сверхбогатых семей на строительство коттеджей, приобретение престижных автомобилей и вилл за рубежом, на политические «игры» и борьбу с конкурентами или оседающих в зарубежных банках, составляют от четверти до трети ВВП. Такую же долю ВВП, согласно многочисленным оценкам, составляли все оборонные расходы в Советском Союзе в 1980-е годы, когда ему приходилось обеспечивать военный паритет с США. Надо, конечно, напомнить, что в советской России эта нагрузка ложилась на вдвое более высокий душевой объем производства.
В России 1990-х годов глубокие ценовые и финансовые диспаритеты между первым и вторым секторами и порождаемая ими «внеэкономическая нагрузка» привели к небывалому распространению бартера и других форм «товарно-безденежных» отношений (эта своеобразная черта - вклад, так сказать, России в модель периферийного
с капитализма) и теневой экономики (см.,
§ напр^ [10]).
™ В настоящей статье не предполагается
^ анализировать экономику России. Поэтому
♦ приведем только несколько характерных § цифр и фактов. Большая часть промышлен-£ ности относится к внутренне ориентировано ному сектору. В 1996-1998 гг. доля убыточ-| ных предприятий здесь была близка к 50%, & а рентабельность (отношение сальдо прибы-° лей и убытков к себестоимости) промыш-| ленной продукции колебалась в пределах от
* 0,6 до 4,6 %. Заметим, что до реформы, в £ 1990 г., рентабельность промышленной про-I дукции составляла 16,6%. Рентабельность | основных производственных фондов оказа-го лась еще ниже: с 1995 по 1997 г. она снизи-
лась по промышленности с 3,4 до 1,6 %; суммарно по основным отраслям производства (промышленность, сельское хозяйство, строительство) - с 2,4 до 1,1 % [11. С. 293 и 529], [12. С. 231]. В 1990 г. этот показатель как по промышленности, так и по всей производственной сфере в целом был близок к 14 %.
В то же время доходы внешне ориентированного (первого) сектора (включающего финансово-посреднические структуры) можно проиллюстрировать доходами банковской сферы. Доходность собственного капитала 200 крупнейших банков на 1.ию-ля 1996 г.[13] составила 53 %, а в 1997 г. -30 % [14].
Прибыль в структуре цены приобретения в ряде отраслей промышленности оказалась в значительной степени замещенной торгово-посредническими затратами. Их доля в цене по сравнению с 1990 г. выросла в несколько раз и составила 25 - 30% [15. С. 45-46]. Анализ теневых финансовых потоков свидетельствует, что во многих странах торгово-посреднические услуги стали использоваться для перекачки средств из «бедных» отраслей в господствующий экспортно-финансовый сектор. Благодаря выпуску ГКО и других государственных ценных бумаг с фантастически высокой доходностью государство фактически взяло на себя роль насоса, перекачивающего деньги из производства в банковско-финансовый сектор.
Характеристикой уровня доходов первого сектора могут служить также доходы от экспортных операций по продаже нефти. Средняя фактическая цена 1т нефти в экспортных операциях в 1999 г. (точнее, за январь - ноябрь 1999 г.) была 164,5 долл. [16.
С. 102]. Затраты на приобретение нефти по внутренним ценам и ее транспортировку по России и за рубежом можно оценить на начало 1999 г. в 45-50 долл./т [17], а в среднем за 1999 г. - в 60-70 долл./т, т.е. средний экспортный доход трейдеров с 1 т нефти составил 95-105 долл. Суммарный доход от всего годового объема экспорта сырой нефти (122,8 млн т) составил 12-13 млрд долл. Для сравнения: долларовая оценка всех расходов госбюджета за 1999 г. достигла 45 млрд долл. Конечно, 1999 год был исключительно удачным: мировые цены на нефть были достаточно высокими. Хотя надо отметить, что в 1995-1997 гг. были периоды, когда сочетание низких мировых цен на нефть и газ с искусственно завышенным курсом рубля приводило к убыточности экспорта нефти, газа и нефтепродуктов. Однако в такие периоды внутренние цены приобретения этих ресурсов оставались достаточно высокими. За период галопирующей инфляции 1992-1995 гг. резко изменились соотношения между уровнями внутренних цен на продукцию разных секторов производства. Относительные цены (по сравнению со средним уровнем цен по народному хозяйству) на топливно-энергети-чесие ресурсы повысились примерно вдвое (на продукцию нефтегазовой промышленности - в 2,5 раза). В то же время цены на продукцию обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства вдвое снизились. Примерно так же изменились межотраслевые соотношения уровней оплаты труда [10. С. 22-23].
О состоянии банковской системы в 1999 г. В моем распоряжении имеются данные по 30 крупнейшим банкам России. Отношение годовой прибыли (21,2 млрд руб.)
к собственному капиталу на 1 июля 1999 г. (46,6 млрд руб.) составило 45,6 %. Однако конец 1998 и первая половина 1999 г. - период после дефолта - характеризовались понижением доли собственного капитала в накоплении. В последующий период этот «провал» был отчасти компенсирован необычно высоким ростом уставного капитала. Если скорректировать и этот «провал», то рентабельность капитала все равно оказывается 35%, т.е. очень высокой.
Следует сказать, что в 1999 г. значительно повысилась рентабельность производственной сферы. Так, рентабельность производственных фондов по всему народному хозяйству возросла до 5%, а по промышленности - даже до 10%. Однако пока нельзя назвать это устойчивой тенденцией, а тем более делать вывод о реальном изменении структуры экономики. В частности, рост рентабельности промышленной продукции практически целиком определяется ростом мировых цен на продукцию нефтегазовой промышленности, а вслед за ними щ и внутренних цен. При этом низкий курс | рубля играет роль протекционистского ба- | рьера, защищая отечественных производи- О телей от конкуренции со стороны импорта. * Будущее покажет, отходит ли Россия от об- О раза периферийного общества. "
Дифференциация личнык доходов поре-
Ф
форменной России, судя по официально ф публикуемому Госкомстатом отношению О крайних децилей (13,7 раза) и квинтилей ^ (8,5 раза) [16. С. 285], далеко превосходит § страны ЕС, но все же значительно ниже, чем ♦ в странах Латинской Америки. (В 1990 г. эти ^ отношения составляли 3,6 и 2,8 соответст- --1 венно [18. С. 115].) Однако имеются значи- 1 тельные сомнения в надежности этого по- .
казателя, который рассчитывается по данным выборочного обследования семейных бюджетов. В эту выборку не попадают наиболее богатые семьи, так что среднедушевой доход по выборке составляет лишь 50-65% дохода, фиксируемого по Балансу денежных доходов и расходов населения (БДДРН) [19. С. 43-47], [20. С. 6-7], [21. С. 4 и 24]. Естественно предположить, что большую часть доходов, не отраженных в информации обследований семейных бюджетов, получают семьи нескольких высших децилей распределения. Если допустить, что треть этой суммы (т.е. 10% суммы личных доходов по БДДРН) получают семьи высшего дециля, то отношение параметров децилей повысится с 13,7 до 18. А.В. Суворов, используя более сложные методы моделирования, получил гораздо более высокие оценки отношения параметров децилей: 26,1 и даже 62 [19. С. 46].
Данные об открытости современной российской экономики, где государство с фактически отказалось от защиты отечест-о венного производителя, как и об утечке ка™ питала (законной и незаконной) достаточно
^ хорошо известны. ♦
о
£ Наследники азиатского
0 способа производства
1
ф
2
& Существенно иную картину социально° экономического устройства, чем в странах | периферийного капитализма, обнаружива-* ем в большинстве стран Восточной и Юго-£ Восточной Азии. К этой группе стран отно-I сятся кроме более мелких Китай и Индия с | населением, превышающим треть челове-го чества. По многим характеристикам при-
мыкает к ним и Япония. Хотя у этих стран очень разная история, у них много общего в нынешнем социально-экономическом устройстве и в том, что их отличает от группы стран Латинской Америки. Прежде всего это значительно большая имущественная и культурная, духовно-идеологическая однородность и единство общества. Разумеется, это не больше чем моя гипотеза, которая нуждается во всестороннем изучении. Я попробую проиллюстрировать только ее экономический аспект.
Здесь не существует или не играет существенной роли раскол между господствующим классом компрадорской буржуазии и остальной частью общества. Гораздо менее значим и разрыв между внешне и внутренне ориентированными секторами экономики. Отсюда и значительно меньшая дифференциация населения по доходам. Как было показано выше, в крупнейших латиноамериканских странах отношение параметров крайних децилей составляет от 18 до 60 раз, крайних квинтилей - от 10,3 раза до 26 раз. Из крупнейших стран азиатской группы наибольшая дифференциация доходов в Китае: отношение доходов в крайних децилях - 14 раз, в крайних квинтилях - 8,6 раза; во Вьетнаме - 8,3 и 5,6; в Японии - 8,8 и 4,1; в Индии, несмотря на тысячелетия кастовой структуры общества, - 6,1 и 4,3 раза соответственно.
Благодаря достаточному ресурсу национального духовно-идеологического единства общества, базирующегося на многовековых традициях, политическая и хозяйственная элита, а следовательно, и государственная власть в азиатских странах в большей степени, чем в Латинской Америке, связана со своей страной и ориентирована
на решение ее проблем. Характерной чертой, отличающей страны Восточной и Юго-Восточной Азии от латиноамериканских стран, служит гораздо более активное участие государства в функционировании экономики и руководстве ее развитием. При этом доли собственно юридической формы государственной собственности в разных странах региона существенно различаются. Такие страны, как Китай и Индия, идут к похожей экономической модели, но с разных сторон. В Китае доля госсектора в валовой продукции промышленности снизилась с 54,6 % в 1990 г. до 26,5 % в 1997 г., его доля в ВВП составляет порядка 40 %, а доля индивидуального и частного секторов - 16 % [22. С. 80]. В Индии после завоевания в 1947 г. независимости доля государственного сектора увеличивалась. За период с 1950-1951 по 1991-1992 гг. его доля в воспроизводимом национальном богатстве (материальных активах) возросла с 15 до 38 %, доля в общей занятости в «организованном» секторе (предприятия и заведения с числом занятых не менее 10 человек) - с 35 до 61, в чистом внутреннем продукте - с 3 до 19 % [23. С. 124]. В Южной Корее доля госсектора в объеме основного капитала [24. С. 264-265] колеблется в пределах 15-18 %. Однако руководство экономикой со стороны государства базируется далеко не только на юридически оформленной собственности. Существует множество официальных и неофициальных институтов, обеспечивающих тесное сотрудничество экономических структур и хозяйственной элиты с государственным аппаратом. Прежде чем рассматривать формальные механизмы воздействия государства на экономику, стоит указать также
на существенное отличие азиатских систем общественных связей и институтов от аналогичных отношений и институтов в Европе и США. Речь идет о значительно большей роли неформальный личностных отношений. Примером тому может служить Япония.
Вот как характеризует отношения предпринимателей с государственной администрацией в Японии известный специалист по японской экономике Елена Леонтьева: «В этих отношениях есть сильный неформальный элемент, близкий к нашему «телефонному праву», хотя и менее жесткий (стиль указа для него нехарактерен)... Указания («уведомления», «рекомендации», «советы», «мнения») нередко не фиксируются в письменном виде, при этом несогласные не преследуются в открытую, хотя скрытое давление, конечно, бывает... Власти признают такое «административное руководство» совершенно необходимым для гибкого проведения промышленной политики» [25. С. 35]. О близости японских ме- щ тодов государственного регулирования | привычным советским образцам говорят §| также широкие полномочия правительст- О венных органов в части не только исполни- * тельнык, но и законодательных функций - й
и
право издавать указы, постановления и т.д., 0 в первую очередь на отраслевом уровне
(вспомним горы ведомственных, госпла- ф
новских, госснабовских и т.д. инструкций в О
СССР). з
В Китае директорам государственных §
предприятий предоставлена широкая само- *
стоятельность в области производства, це- ^
нообразования, продаж, закупок, междуна- 2
родных торговый операций, инвестиций, 1
использования нераспределенный средств, .
слияний и поглощений, внутренней организации и т.д. Как на госпредприятиях, так и в акционерных компаниях основной формой внешнего контроля остается назначение высших менеджеров правительством или территориальными органами власти (а не советом директоров). Официальный представитель предприятия, т.е. его директор (даже в специальных экономических зонах, таких, как Шен-Жень), фактически назначается только орготделом партийного комитета. Принцип контроля за кадрами является также одной из особенностей организации японских фирм, где принятие большинства решений осуществляется децентрализованно, однако все кадровые решения централизованы [26. С. 303].
Общей чертой в системе государственного регулирования экономики, характерной для стран азиатской группы, является планирование, призванное подчинить действие рыночных сил задачам и стратегии комплексного социально-экономического с развития. Планы не имеют характера обяза-
5 тельных заданий (их называют индикативен 4
™ ными или направляющими). Директивный
^ план сохранился в Китае (наряду с направ-
♦ ляющим), где он охватывает 5-7% валового
§ промышленного производства (13 укруп-
£ ненных товарных групп: топливо, электро-
о энергия, металлы, лес, удобрения и т.п.)
| [22. С. 82-83]. Одной из главных целей плана является обеспечение благоприятных
° условий для функционирования рыночного £
| механизма в разных секторах, а также под* держание приемлемых соотношений в оп-| лате труда, справедливое распределение Ц личных доходов и финансовых ресурсов в | отраслевом и территориальном разрезах го [23. С. 123-124]. Процесс планового согла-
сования интересов общественных групп и секторов экономики - важный фактор обеспечения высокого уровня консенсуса в обществе [24. С. 56-58].
План помогает предотвращать и исправлять диспропорции и диспаритеты. В Китае [22. С. 83-84] и Индии [25. С. 127] для этого проводится политика государственного регулирования цен, которая распространяется на продукцию государственного и частного секторов. Кроме твердых цен, которые охватывают относительно малый круг товаров (закупка сельхозпродуктов - 10%, розничная торговля - 5, реализация средств производства - 15%), применяются также направляющие цены (задается формула цены, исходя из издержек производства и нормативной прибыли).
Банковская система в различных странах региона находится на разных стадиях развития, при этом, как правило, под прямым воздействием государства (даже в такой стране с наиболее либерализованной экономикой, как Южная Корея) [24. С. 71]. Господствующую роль в ней играют государственные коммерческие банки.
В Индии после национализации крупнейших частных банков на долю 28 государственных коммерческих банков приходится свыше 80% отделений, вкладов и кредитов всех коммерческих банков [23. С. 126]. Центральный банк страны - Резервный банк Индии - помимо выполнения обычных функций центрального банка участвует в отраслевом и территориальном движении кредитно-инвестиционных потоков путем управления условиями рефинансирования в зависимости от соблюдения коммерческими банками заданий по кредитованию приоритетных отраслей экономи-
ки. Важнейшая задача, выполняемая государственной банковской системой - преодоление одного из главных пороков периферийной экономики - отвлечения кредитно-финансовых ресурсов из производственной сферы в сферу спекулятивных операций и в непроизводственное потребление [23. С. 126].
В Китае банки, выполняющие задачу регулирования народнохозяйственных пропорций, поддержания отсталых районов и стимулирования приоритетных секторов, называются политическими, и работают на бесприбыльной основе. В последние годы там проводится реформа банковской системы с целью создания сети коммерческих банков, в частности преобразования специализированных банков в государственные коммерческие банки, и переход от административных методов управления финансами к активизации рыночных механизмов [22. С. 88-94]. Фактически в результате реформы банковская система Китая должна стать, так же как в Индии, кредитно-финансовым инструментом реализации (и разработки) государственной политики и государственного плана развития.
В отношении внешнеэкономической открытости разные страны региона находятся в совершенно различном положении. Такие страны, как Япония и Южная Корея, уже прошли этап замещения импорта и заинтересованы в либерализации отношений с другими странами. Малые страны также не могут жить в условиях внешнеэкономической закрытости. Китай и Индия сочетают разумную протекционистскую защиту национального производства с политикой интеграции в мировое хозяйство и привлечением иностранного капитала. В Китае в послед-
ние десятилетия проводится политика либерализации импорта и стимулирования экспорта. За период реформ средняя величина импортных тарифов снизилась с 36 до 23%, но остается примерно в полтора раза выше, чем в большинстве развивающихся стран. В экспортной политике широко используется квотирование или лицензирование (30% объема экспорта) [22. С. 94-96]. Будучи самой дискриминируемой в мире страной в международной торговле (по антидемпинговым ограничениям), Китай последовательно отстаивает свои интересы, стремясь вступить во Всемирную торговую организацию.
В Индии до последнего времени широко используется импортный протекционизм, в страну почти не ввозятся готовые потребительские товары. Ограничивается также ввоз сырья, комплектующих и оборудования. Это вынуждает компании, стремящиеся попасть на индийский рынок, идти на капиталовложения внутри страны. При этом государство объявляет определенные сферы экономики, освоенные националь- щ ным капиталом, закрытыми для иностран- | ного капитала [23. С. 128]. С 1991 г. в стра- | не проводится экономическая реформа, на- О правленная на расширение сферы свобод- * ного рынка, частного предпринимательства О и большей открытости экономики. Сокра- "
щается роль государства и государственно®
го сектора. Однако государство не снимает ф
с себя ответственности за регулирование О
пропорций развития, направление инвести- з
ций в социально и экономически приори- §
тетные сферы. Меняются и методы воздей- *
ствия: от прямого вмешательства в эконо- ^
мику государство переходит к преимущест- 2
венно рыночным методам, стимулирова- 1
нию частных инвестиций и т.д. .
В заключение приведем сравнительные данные о среднегодовых темпах роста душевого ВВП за 1980-1990 и 1990-1997 гг. [8. С. 258-259 и 242-243]. По азиатским странам: Китай - 8,7 и 10,8%; Индия - 3,7 и 4,1; Вьетнам - 2,5 и 6,5; Южная Корея -8,3 и 6,2; Таиланд - 5,9 и 6,3; Япония - 3,4 и 1,1; по странам Латинской Америки: Аргентина - 1,8% (падение) и +3,2%; Боливия - 2,2 (падение) и +1,4; Бразилия +0,8 и +1,7; Венесуэла - 3,8 (падение) и - 0,3; Мексика - 3,4 (падение) и 0; Перу - 2,5 (падение) и +4,0; Уругвай - 0,2 и +3,1; Чили +2,5 и +5,6%.
Несомненно, более высокие темпы экономического роста у азиатских стран нельзя целиком объяснять только описанными выше чертами социально-экономического устройства. Определенную роль могли сыграть неудачно проведенные реформы, неразумная политика Международного валютного фонда или другие временные причины. Существенное значение может иметь с и то обстоятельство, что большинство
0 стран азиатской группы гораздо беднее (по ™ душевому ВВП) стран Латинской Америки. ^ Возможно, что с повышением их экономи-
♦ ческого уровня (а следовательно, и услож-§ нением производственных связей) им при-£ дется все в большей мере отказываться от
государственного руководства экономикой | и корпоративных стереотипов экономического поведения. Более правдоподобной мне
° представляется гипотеза, основывающаяся £
> на теории цивилизаций.
* Чтобы проиллюстрировать влияние ци-
10 п
¡5 вилизационных различий, возьмем Япо-
1 нию, поскольку ее социально-экономичес-| кое устройство и отличия его от западных го стран изучены лучше всего. Опыт Японии
особенно интересен тем, что в послевоенные годы экономическое законодательство Японии разрабатывалось под непосредственным контролем оккупационных властей генерала Макартура и американских советников. Основные черты законодательной системы были практически скопированы с американской. Однако Япония давно стала предметом пристального изучения западных экономистов и социологов именно потому, что ее экономическая жизнь сильно отличается от хорошо изученной модели Европы и США. Эти отличия касаются стереотипов делового поведения, способов общения, т.е. тех черт национальной психологии, которые принято связывать с цивили-зационными особенностями.
По-видимому, главные черты, отличающие японскую систему от американской (и сближающие ее с российской), - это коллективизм работников внутри фирмы (предприятия, компании), неформальные отношения между руководителями и подчиненными, общение в нерабочее время. Органичные традиционные взаимные обязательства между фирмой и ее работниками делают нормой заботу коллектива о своих членах, усилия фирмы воздерживаться от увольнений (это относится не только к рабочей элите, занятой на условиях пожизненного найма, но и ко всему персоналу) и т.п. В ответ фирма получает преданных работников, которые ощущают себя членами коллектива, объединенного одной целью.
Корпоративная этика играет определяющую роль не только внутри фирмы, но и в отношениях между фирмами и с государственными чиновниками [27], [28]. В Японии объединения компаний гораздо более устойчивы, чем в США и Западной Европе.
Основные акционеры здесь, как правило, узкий круг юридических лиц крупных компаний. Они владеют акциями друг друга, и между ними устанавливаются отношения взаимного контроля и доверия. Внутри таких объединений придают значение не столько доходу от инвестиций, сколько стабильным деловым связям с данной компанией.
Главная цель объединений - именно контроль и в значительно меньшей степени -инвестиционный доход. Норма дивидендов на акционерный капитал в Японии всегда оставалась низкой и, как правило, не повышалась с ростом курса акций и нормы прибыли. Корпорации с высокой нормой прибыли резервируют большую ее часть в виде нераспределенной суммы для самофинансирования, что ведет к росту «контроля управляющих». В 1970-е годы стала обычной «стратегия высокого курса акций», т.е. практика, когда выпускающая акции компания просит своих постоянный акционеров (фирмы-контрагенты по деловым операциям) организовать их скупку для обеспечения высокого курса. Тем самым управляющим компании легче контролировать движение этих акций и обеспечивать их продажу (обычно льготную) постоянным акционерам, предотвращая угрозу поглощения (особенно со стороны иностранных компаний) [27. С. 159-162].
В США или в Великобритании поглощение одной компании другой - обычное, повседневное явление, в Японии же не принято не только скупать акции с целью поглощения корпорации, но и продавать или приобретать контрольный пакет, даже если его кто-то продает. Особенно устойчиво положение фирм - членов многоотраслевых
конгломератов, где деятельность каждой фирмы не только контролируется, но и страхуется остальными. В результате руководство компанией в большей мере независимо, автономно от акционеров.
Вопросу, как добиться от менеджеров поведения, «максимизирующего доходы акционеров», посвящено много работ специалистов по экономике и управлению. В 80% американских компаний большинство в совете директоров - это приглашенные со стороны директора, а не работники, выросшие внутри компании, они управляют по поручению акционеров. В Японии директора - в подавляющей массе выходцы из среды работников данной фирмы. Можно ли назвать их капиталистами, стремящимися в первую очередь к личному обогащению? Пожалуй, можно, поскольку их влияние и благополучие зависят от капитала их компаний. Этим капиталом они и распоряжаются. Но эти люди не становятся юридическими собственниками данного капитала.
Контрактные отношения между фирма- щ ми в Японии тоже гораздо более стабиль- | ные и долговременные, чем в других стра- §| нах. Если третья фирма предлагает товар О по более низкой цене, чем постоянный по- * ставщик, то компания-покупатель не станет й
и
заключать договор с новым поставщиком, а 0 сообщит об этом постоянному партнеру, и
ф
тот снизит цену до того же уровня. Если ф речь идет об отношениях внутри объедине- О ния, то такая практика становится обяза- з тельной. §
Специальная задача американских со- * ветников, контролировавших разработку ^ японского законодательства в послевоен-
ю
ные годы, состояла в том, чтобы распустить 1 крупные промышленные корпорации, кото- .
рые перед войной составили основу японского военно-промышленного комплекса, и исключить возможность их восстановления. Были приняты законы, запрещающие образование холдингов, вводящие ограничения на слияние компаний, на совмещение должностей высшими управляющими, и т.п. Однако уже через несколько лет в Японии была вновь создана система мощных финансово-промышленных групп, сыгравших первостепенную роль в организации послевоенного восстановления и японского экономического чуда. Все антимонопольные ограничения легко обходились, поскольку и японское правительство, и законодатели не препятствовали (и, видимо, оправданно) процессам структурирования рынка [10. С. 67-69 и 89-90].
Марксисты долгое время безуспешно пытались найти место в последовательности смены формаций тому социально-экономическому строю, который К. Маркс назвал азиатским способом производства. с Последующие работы по истории Китая,
0 Индии и ряда других азиатских стран обна-™ ружили характерные черты этого строя, от-^ личающие его от остальных формаций: го-
♦ раздо более важная роль государства, вы-§ полняющего функции, необходимые для £ всего общества, и потому в значительной '§ степени независимого от классов, основное
1 '
| экономическое отношение «производитель & - казна». Развитие частной собственности ° и рыночных отношений, как правило, является признаком ослабления общественных
* структур и предвестником распада государ-| ства [29]. Последовательность смены фор-| маций была описана К. Марксом на основе | истории западноевропейских стран, а чер-го ты азиатского способа производства харак-
теризуют другие цивилизации, отдаленные от Европы не во времени, а в первую очередь в пространстве. Последние столетия, столетия беспрецедентных экономических, технологических, культурных успехов западной цивилизации, были также столетиями упадка, застоя большинства азиатских стран. Высокие темпы экономического роста Японии, Китая, Южной Кореи - это ответ (response), по мнению А. Тойнби, на вызов (challenge) Запада, который показал, что азиатские цивилизации обладают большим потенциалом совершенствования и могут внести свой великий вклад в развитие человечества далеко не только в духовной сфере (см. также [24. С. 67-69]).
Заключение
Р. Пребиш в итоговой книге [4] показывает, что в периферийном обществе диспарите-ты между двумя секторами поддерживаются далеко не только экономическими механизмами. Если правящему слою не удается восстановить «излишек», сокращающийся, например, в результате активности профсоюзных и политических организаций рабочих, с помощью девальвации национальной валюты или денежно-кредитной экспансии в интересах банковских и финансовых структур, т.е. экономических средств, то «на политическую авансцену выходят сторонники применения силы» [4. С. 164]. Политические циклы смены жестких авторитарных режимов и постепенной демократизации (заканчивающейся обычно обострением политических конфликтов и экономических диспропорций и «асинхронно-сти» развития разных секторов) Р. Пребиш
увязывает с циклами борьбы за перераспределение «излишка» между двумя секторами. Необходимыми условиями выкода из этих противоречий еще в середине 1950-х годов экономисты ЭКЛА признали планирование и «уменьшение (или, по крайней мере, приостановку роста) потребления высших социальных слоев». Несомненно, здесь важную роль сыграли пример успехов Советского Союза и усиление «техно-бюрократии» в странах «третьего мира». Однако все попытки реализовать этот путь дали основание лидеру этих экономистов Р. Пребишу через четверть века (в 1980 г.) сделать вывод, что «планирование в условиях неупорядоченной экономики и социальной дезинтеграции невозможно» [4. С. 166-167].
Р. Пребиш - убежденный противник «образцового деспотизма верховной власти, «справедливой» и «просвещенной» (намек на СССР), навязывающей народу сверху свои решения, особенно верховной власти, обладающей монополией на средства производства. Тем значимее его выстраданные выводы [4. С. 43, 262, 322]:
• «несмотря на огромную экономическую и политическую важность рынка, он не является и не может быть регулятором развития периферии и ее отношений с центром»;
• в реальности «равенства возможностей не существует. За гранью развития остаются огромные массы людей, так как социальные и экономические условия благоприятствуют одним в ущерб других»;
• «теперь стал очевидным и доказанным факт, что не только нехватка ресурсов, но и крайне высокая концентрация доходов и потребления придают развитию иррациональный характер».
Р. Пребиш видит необходимость преобразования всей системы на иных принципах: «В рамках существующей системы эта проблема (перераспределение излишка) не имеет решения» [4. С. 50]. Похоже, что ряд проблем, которые он выявил для стран Латинской Америки, решены в странах Азии. Это, конечно, не значит, что там нет своих проблем, возможно, даже более тяжелых. Это не значит также, что периферийные страны могут легко перенять опыт Востока. Их проблемы «решены» там на совсем иной цивилизационной основе. Однако взаимное воздействие разных цивилизаций оказывает колоссальное влияние на развитие всех стран, и в этом великая надежда складывающегося многополярного мира. (Пока это влияние, кажется, недостаточно осознано.) «Пробуждение Востока» - несомненно результат такого межцивилизаци-онного воздействия (Запада и Советского Союза). Однако и Запад за последний век усвоил и адаптировал ряд важнейших черт социально-экономического устройства других цивилизаций. К сожалению, иногда такие воздействия приносят больше разрушительного, чем конструктивного.
В истории России как сторонники европоцентризма («западники» и либералы), так и приверженцы своеобразия и самостоятельности российской цивилизации (славянофилы, «евразийцы», поклонники экономики советского типа) могут найти тенденции, подтверждающие их взгляды. Одной из главных причин нынешнего социально-экономического и духовного кризиса явился раскол общества между этими двумя направлениями. Надежду на преодоление этого раскола в сфере экономики я вижу в реализации модели, в которой силь-
0) О
Т1 о о о
ный государственный сектор определяет условия развития для сектора рыночного -по типу описанных выше азиатских стран. Стоит обратить внимание на явные изменения в декларациях лидеров практически всех политических направлений по сравнению, скажем с периодом, когда премьер-министром был Е.Т. Гайдар, в отношении задач, стоящих в настоящее время перед Россией. Теперь в их политических заявлениях подчеркивается, что они «государственники».
Стоит вспомнить, что именно Россия первой «нащупала» такую модель в 20-е годы. И период нэпа можно считать пер-
вым «экономическим чудом» XX в. [30. С. 13-16].
Опыт сочетания рыночных механизмов с государственным руководством использовался потом большинством стран, преодолевавших тяжелый кризис (в США - при Ф. Рузвельте), послевоенную разруху (Франция, Япония) или нацеленных на высокие темпы экономического роста (Китай, Южная Корея). Мощная цивилизационная и культурная основа российского народа позволяет верить в то, что на этом пути страна преодолеет раскол, восстановит сильное государство и справится с экономическим упадком.
Литература
1. Нуреев Р. Теории развития: дискуссии о внешних факторах становления рыночной экономики //Вопросы экономики. 2000. № 7.
0 2. История экономических учений (современ-™ ный этап). М.: ИНФРА-М. 1999. Гл. 19, 21, 30, 32.
01
^ 3. Примаков Е.М. Восток после краха колони-
5 альной системы. М.: Наука, 1982.
о
0
оъ 4. Пребиш Р. Периферийный капитализм: есть '§ ли ему альтернатива? М.: Мысль, 1992.
1
ф
1 5. Ярошевский Б.Е. Теория периферийной § экономики. М., 1973.
0 я
6. Ростоу В.В. Стадии экономического роста.
1 Нью-Йорк: Изд-во Фредерика А. Прегера, 1961.
я о
? 7. Смолл Д. Латиноамериканский мятеж про-
| тив МВФ начался //Информационный бюлле-
о тень «Шиллеровского института» в Москве.
го 1992. Вып. 1.
8. Знания на службе развития: Отчет о мировом развитии. 1998/99. М.: Весь мир. Всемирный банк, 1999.
9. Лист Ф. Национальная система политической экономии. СПб.: Изд-во А.Э.Мертенса, 1891.
10. Волконский В.А. Институциональные проблемы российских реформ. М.: Диалог - МГУ, 1998.
11. Российский статистический ежегодник. М.: Госкомстат России, 1997.
12. Социально-экономическое положение России. 1997 г. М.: Госкомстат России, 1997.
13. Финансовые известия. 1996. 13 авг.
14. Финансовые известия. 1997. 14 авг.
15. Волконский В.А., Гурвич Е.Т., Кузовкин А.И. Ценовые и финансовые проблемы в россий-
ской экономике //Проблемы прогнозирования. 1997. № 3.
16. Социально-экономическое положение России. 1999 г. М.: Госкомстат России, 1999.
17. Волконский В.А., Кузоекин А.И. Некоторые ценовые и финансовые проблемы топливно-энергетического комплекса // Проблемы прогнозирования. 2000. № 1.
23. Малярое О.В. Роль государства в переходной экономике: опыт Индии //Экономическая наука современной России. 2000. № 2.
24. Окрут З.М., Фам За Минъ. Модели экономического развития Южной Кореи: путь к процветанию. М.: Финансы и статистика, 1992.
25. Леонтъееа Е. Как управляются с монополией в Японии //Знакомьтесь - Япония. 1994. № 3.
18. Народное хозяйство СССР в 1990 г. М.: Госкомстат СССР, 1991.
19. Суворов A.B., Ульянова Е.А. Денежные доходы населения России: 1992-1996 гг. // Проблемы прогнозирования. 1997. № 6.
26. Корпоративное управление в переходных экономиках: инсайдерский контроль и роль банков. СПб.: Лениздат, 1997.
27. Окумура X. Корпоративный капитализм в Японии. М.: Мысль, 1986.
20. Майер В.Ф., Ершов Э.Б. Методологические и методические проблемы определения уровня, объема и дифференциации доходов населения: Материалы к докладу на ученом совете ВЦ УЖ 28.12.98 г. М. 1998.
21. Мониторинг социально-экономического потенциала семей за I, II, III и IV кварталы 1996 г. М.: Госкомстат России, 1997.
22. Авдокушин Е.Ф. Хозяйственный механизм Китая //Сб. «Планируемая рыночная экономика». М.: Изд-во «Экономическая газета», 2000.
28. Государственно-монополистическое регулирование в Японии. М.: Прогресс, 1985.
29. ВасилъееЛ.С. Возникновение и формирование китайского государства //Сб. «Китай: история, культура и историография». М.: Наука, 1977.
30. Волконский В.А. О двух экономических парадигмах и преодолении российского кризиса //Экономическая наука современной России. 1998. № 4.
о ш
"U ®
Т1 о о о
