CC BY
31
дискуссия
журнал научных публикаций
В. Б. Волкова, канд. филол. наук, доцент, кафедра культурологии и русского языка, Магнитогорский государственный технический университет имени Г. И. Носова, г. Магнитогорск, Россия, [email protected]
ОБРАЗНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ
КОНЦЕПТА «ЖЕНЩИНА» В РОМАНЕ О. Н. ЕРМАКОВА «ЗНАК ЗВЕРЯ»
Концепт «женщина» в романе О. Н. Ермакова «Знак зверя» является важнейшим содержательным элементом, о чем свидетельствует его богатая образная структура, включающая совокупность ассоциативных образов, а также периферийные признаки интерпретационного поля, которое является наиболее объемным в структуре произведения. Одним из способов объективации концепта «является... мифологическая метафора»1. -
Структурирование образной составляющей непосредственно связано с осмыслением художественной значимости главной героини романа — Евгении, «седьмой женщины» в военном городке у Мраморной :
горы. Симптоматично, что героиня является в двух ипостасях: как реальная женщина, работающая в библиотеке, и как мифическая Ева-ения, праматерь, «Вечная женственность», являющаяся главному герою романа Глебу Свиридову во снах-галлюцинациях.
В образе Ева-ении при внешнем релятивизме проступают гетерогенные черты прообразов мифических матерей: египетской Хатхор, ветхозаветной Евы, христианской Девы Марии, Софии В. Соловьева и С. Булгакова. В романе Ермакова Евгения
Одна из ипостасей Ева-ении -
Утренняя корова, причем в египетской мифологии само небо представлялось в образе
коровы, персонифицируясь в богине Хатхор, одной из жен Птаха.
имеет «много имен»: Женщина, Утренняя Корова, Ева-ения. Данный образ имплицитен, он, словно разрывая реалистическое повествование, вторгается в мир грез, снов и полуснов, галлюцинаций главного героя. Ева-ения многолика: она является то в образе девушки, то в образе почти незнакомой женщины. Одна из ипостасей Ева-ении — Утренняя Корова, причем в египетской мифологии само небо представлялось в образе - коровы, персонифицируясь в богине Хатхор, одной из жен Птаха. Согласно мифу, заботливая мать Хатхор в образе коровы, своего священного животного, шествует по зарослям тростника, указывая путь истины заблудшим душам, питает божественным молоком фараона — своего сына.
Такой заблудившейся душой является в романе Глеб: Утренняя Корова-Ева-ения является ему во сне. Герой видит себя бредущим по жаркой, знойной пустыне. Реальная жажда детерминирует сюжет сновидения, Глеб исповедуется откуда-то взявшейся среди песков женщине, его Ева-ении. Страх перед нею естествен для Глеба, ведь она видит то, что его взору недоступно: Утренняя Корова открыла ему глаза на то, что напился
№ 9 (27) СЕНТЯБРЬ 2012
ДИСКУССИЯ 4
журнал научных публикаций Ц
он из лужи «мертвой воды», тухлой и грязной, а рыба в его руках не свежая, а испорченная. Именно Утренняя Корова обещает привести его к «живой» -
воде, к бесконечному Восточному океану.
Глеб, наблюдая за Утренней Коровой, замечает метаморфозы, происходящие с ней: смена обличия ведет и к смене имени. Ева-ения обретает попеременно черты то человеческие, то животные. Он не произносит вслух ее имени, понимая, что напрасно имя божества не произносят. Но имя Утренняя Корова наиболее часто служит для обозначения романного полумифического персонажа. В романном контексте проясняются некоторые функции Утренней Коровы, образ которой сближается с Вечерней звездой. Последняя — одно из названий звезды Венеры. Согласно мифологическим и фольклорным источникам, Венера (Утренняя и Вечерняя звезда, Заря в русских фольклорных текстах, Денница, третья звезда над головой Богоматери на иконах)2 традиционно отождествляется с коровой (быком)3. Поэтому закономерно, что Утренняя Корова в снах Глеба есть не что иное, как персонификация божества, синтезирующего черты целого ряда мифических божеств.
Образ Утренней Коровы амбивалентен, что объясняется мифологическим значением имени Венера. Венера, подобно греческой Афродите, — богиня любви и красоты в римской мифологии, а в двух своих ипостасях выступает символом любви небесной и земной и отождествляется с Астартой, Иштар, Исидой (в египетской мифологической традиции Исида в свою очередь сближается с Хатхор). В книге доктора философских наук В. Н. Демина «Тайны Вселенной» в отдельной главе, посвященной исследованию мифологических корней звезды Венеры, проводится историческая параллель между мифами разных народов. Он доказывает, что в определенный период греческой истории звезду Афродиты называли вавилонским эквивалентом — звездой Иштар, а у римлян соответственно она называлась звездой Венеры и имела две ипостаси — Утренняя и Вечерняя звезда4.
Обладание богиней Венерой в романном пространстве становится символическим «вкушением» плоти и крови божества.
Многоликость Утренней Коровы объясняется многоликостью звезды Венеры — Утренней и Вечерней, поэтому и женщина - является Глебу то на рассвете, то на закате. Дискретность повествования детерминирована краткостью явления звезды на небосклоне в утренние и вечерние часы, чем объясняются две ипостаси Утренней Коровы — девушка (Утренняя звезда) и женщина (Вечерняя звезда). Но эти же метаморфозы происходят с реальной героиней — Евгенией. Любуясь ею, мечтая о встрече с ней, Глеб находит ее в своих снах и обожествляет Вечную женственность.
Симптоматично, что сцены обладания мифической Утренней Коровой вытеснены из повествования, оставлены только
дискуссия
журнал научных публикаций
в виде намеков. Само растущее влечение, все более усиливающееся к Утренней Корове, представлено динамикой ощущений главного героя, который чувствует зуд, а потом холод и жжение левого соска, там, где сердце. Но в этом обладании мифической женщиной скрыт смысл: Утренняя Корова (богиня Венера) причащает Глеба евангельским вином и хлебом. Скрещение библейских и языческих символов симптоматично, поскольку служит отсылкой к церковному «таинству таинств» — евхаристии, когда верующие христиане вкушают Тело и Кровь Иисуса Христа под видом хлеба и вина и соединяются непосредственно с самим Богом.
Обладание богиней Венерой в романном пространстве становится символическим «вкушением» плоти и крови божества. Такой аспект высвечивает еще одно конно-тативное значение Венеры, Утренней и Вечерней звезды, Денницы. В Новом Завете Денницей называется Христос, в то время как в Ветхом Завете — Люцифер, сатана. О тождестве Венеры с Люцифером говорит и В. Н. Демин, ссылаясь на Плиния Старшего. Победившая ветхозаветная традиция поспособствовала отождествлению прекрасного, божественного, = женского начала Венеры с греховным, порочным началом дьявола, что исторически, с точки зрения церковников и схоластов, вполне объяснимо.
В романе Ермакова амбивалентность образа Венеры-Утренней = Коровы сохраняется: с одной стороны, она выступает в роли спасителя главного героя,
Утренняя Корова, Ева-ения -это недостающее звено цепи, женское начало, исключенное
религиями из космического мироздания, которое оберегает от злых сил и человеческой лжи, в которой запутался главный герой.
дя от кошмарной действительности в мир грез и сновидений, сохраняя его самость; с другой — ее многоликость дьявольская, и в какой-то момент интуитивно Глеб распознает это. Причем такому распознаванию предшествует очередная смена лика: «Ее голос был густ и пахуч. Он взглянул на нее. По ее сумеречному лицу плыл пот, на губах мерцала улыбка, под мокрой материей грузно подрагивало, глаза были темны... Она шагала все медленней. Обернулась к нему, поправила спутанные жирно-черные волосы»5. Проступают сатанинские черты; уходят изящество, легкость; красота и грациозность заменяются физиологическими свойствами: пот, грязные волосы и тело. Утренняя Корова уводит главного героя в неизвестное пространство Восточного океана, не того, на побережье которого он во снах играл с крабом, а чужое. Поэтому герой спрашивает себя, куда он движется, когда позади — равнина, а впереди — Восточный океан.
В этом вопросе антиномичны образы высушенной солнцем равнины и прохладного океана, но равнина символизирует земную жизнь героя, пусть и тяжелую, но все же свою судьбу, а Восточный океан выступает неким призраком будущего, поскольку до него Глеб вместе с Утренней Коровой так и не добрались, и прошлого (примечательно, что Ермаков использует старое название Тихого океана — Восточный, исключенное из географических карт еще в начале XX в.), где нет звезд, а значит, нет времени. К этому военному прошлому деструктивное сознание Глеба будет обращаться всегда, о чем свидетельствует финал романа: Черепаха (первое прозвище Глеба) вместе с другими новобранцами видит из вертолета, как по трапу самолета поднимается Корректировщик (последнее прозвище Глеба). Финальная формула романа: «И жертва свершается», —
своеобразным эстетическим символом, уво- указывает на соединение в одной точке про-
№ 9 (27) СЕНТЯБРЬ 2012
ДИСКУССИЯ 4
журнал научных публикаций Ц
странства двух временных пластов — прошлого и настоящего.
Симптоматично, что некоторые из этих символических значений Утренней и Вечерней звезды Венеры в художественном дискурсе интерпретируются Ермаковым: образ праматери Ева-ении сближается с образом возлюбленной, богини красоты, а на заклание приносится сам герой («И жертва совершается»), духовно перерождаясь. В таком контексте бегство к Восточному океану можно интерпретировать, как стремление Утренней Коровы спасти своего сына от жертвоприношения, а причастие плотью и кровью Утренней Коровы объясняется родством Венеры-Денницы в новозаветной традиции с Христом. Утренняя Корова, Ева-ения — это недостающее звено цепи, женское начало, исключенное религиями из космического мироздания, которое оберегает от злых сил и человеческой лжи, в которой запутался главный герой. Исключенность этого начала из традиционной христианской Троицы деформирует человеческое мироустройство, и в этом Ермаков сближается с С. Булгаковым и С. Соловьевым.
Мифологемой выступает и имя героини романа. Имя «Евгения» не только созвучно имени «Ева», но и интерпретируется в романе как «Ева-ения» с заменой всего одной буквы исходного имени. Ева, разделившая участь изгнанного из Эдема Адама, выступает символом верности, присущей
и Евгении. Эта «седьмая женщина» — единственная, кто в городе у Мраморной не обзавелась любовником (у других героинь — во множественном числе) и которая хранит верность тому, кого потеряла (вероятно, он погиб в Афганистане).
Таким образом, объективация концепта «женщина» имеет интертекстуальный характер, поскольку связываются мифологический и художественный сюжеты. Концепт «женщина» в романе имеет сложную структуру, различные элементы которой объективированы характеристиками, позволяющими проводить историко-культурные параллели. В художественном пространстве романа происходит наслоение разных мифологических систем, но Ермаков делает это намеренно, создавая единую художе-ствеиную картину в ее временной и пространственной синкретичности. ^
1. Чехоева Т С. Репрезентация концептов «мужчина» и «женщина» в русской лингвокультуре: на материале афористики: дис. ... канд. филол. наук. — Владикавказ, 2009. С. 26.
2. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / Сост. К. Королев. - М.-СПб.: Эксмо: МИДГАРД, 2005. С. 214.
3. Энциклопедия. Символы, знаки, эмблемы / Авт.-сост. В. Андреева. - М.: АСТ, 2006. С. 88.
4. Демин В. Н. Тайны Вселенной. М., 1998. С. 253-254.
5. Ермаков О. Н. Знак зверя. - М.: ЭКСМО, 2008. С. 343.
