CC BY
1195
Образ жизни и общественный строй древних германцев по свидетельствам Цезаря и
Тацита
Social system and mode of life of the Germanic tribes according to Caesar and Tacitus
Камардин Артём Александрович
Бакалавр
Исторического факультета МГУ. им. М.В. Ломоносова Россия, Москва kamardin. 2018@yandex.ru
Artem Kamardin
Bachelor's student Faculty of history Lomonosow Moscow State University Moscow, Russia kamardin.2018@yandex.ru
Аннотация.
Изучение образов этносов и народов в античности сейчас актуально по причине популярности направления исторической памяти в „культурологической школе" исторической науки. Германцы представляют особый интерес в этом поиске образов, т.к. именно германские племена и в будущем будут занимать содержание первых работ поздней античности, раннего средневековья и нового времени. Германские народы оказали ключевое влияние в развитии европейской истории. И история эта начинается с первых свидетельств о контактах древних германцев с Римским государством эпохи двух описателей „Германии": Цезаря и Тацита. Однако интенсивность этих контактов была столь высока, что образ общественного строя и образа жизни жизни менялся от столетия к столетию. В данном исследовании поднимается вопрос о сравнении общественного строя и образа жизни в свидетельствах Гая Юлия Цезаря и Корнелия Публия Тацита.
Annotation.
The study of the images of ethnic groups and peoples in antiquity is now relevant due to the popularity of the direction of historical memory in the "cultural school" of historical science. The Germans are of particular interest in this search for images, because it is the Germanic tribes in the future that will occupy the content of the first works of late antiquity, early Middle Ages and modern times. The Germanic peoples have played a key role in the development of European history. And this story begins with the first evidence of the contacts of the ancient Germans with the Roman state of the era of two descriptors of "Germany": Caesar and Tacitus. However, the intensity of these contacts was so high that the image of the social system and lifestyle changed from century to century. This study raises the question of comparing social structure and lifestyle in the testimonies of Guy Julius Caesar and Cornelius Publius Tacitus.
Ключевые слова: древние германцы, Цезарь, Тацит, общественный строй, образ жизни, Германия, Галльская война.
Key words: ancient Germans, Caesar, Tacitus, social system, mode of life, Germany, Gallic war.
Введение.
С увеличением римской территориальной экспансии, государство встречалось с большими трудностями в виде других народов, в первую очередь галлов и германцев, особо это проявлялось ближе к эпохе Цезаря. Например, после тяжело перенесенной войны с германским племенем Кимвров (113-101 гг до н.э.), необходимо было что-то менять в структуре армии. В первую очередь это касалось тактической реформы. Решение Гая Мария о взятии в ряды легионов пролетариев привлекло к увеличению численного состава армии и увеличению личной преданности состава полководцу. Хоть война и была выиграна, оставалось очевидным, что галлов и германцев необходимо подчинить власти Рима. Это чувствовалось и в эпоху Цезаря. Будучи наместником Галлии, Гай Юлий Цезарь берет на себя обязательства по руководству кампанией. За девять лет (58-50 гг до н.э.) была присоединена широкая область Галлии вплоть до Рейна, «границы» с германскими племенами. Эпоха Тацита (рубеж I и II века уже нашей эры), отличается от «Цезаревской» тем, что Римское государство уже отказалось от
идеи подчинения германских племён в собственную провинциальную систему. Объясняется это тем, что после покорения Тиберием Германии (которое закончилось к 7 г. нашей эры, у реки Эльба), произошло крупное восстание между объединившимся германскими племенами (херусками, бруктерами, хамавами, маркоманами, хавками, хаттами), приведшее к битве в Тевтобургском лесу в 9 году. Полный разгром германцами трёх римских легионов привёл к полной потери Германии для Рима.После Тевтобургского сражения спокойнее для Римского государства со стороны германцев не становилось: происходили многие восстания, среди которых восстание племени батавов отличается тем, что уничтожилась значительная часть оборонительной линии по Рейну. В дальнейшем это поражение и восстания привели к созданию так называемого Германского лимеса — генеральной линии заградительных и оборонительных сооружений примерно по линии середины правого берега Рейна до Верхнего Дуная. Идея о «римской Германии» больше не поднималась. Однако, в это время также существовала практика набора германских племён в римскую армию, представителей которых иногда было даже больше, чем римлян. Если же говорить про географию, то следует обобщить упомянутые выше сведения о том, где географически располагались те германские племена, которых описывали Цезарь и Тацит. В первую очередь это бассейн реки Рейн, междуречье Рейна и Эльбы, Тевтобургский, Вестервальдский и Герценский леса, южнее Ютландии, но севернее Цизальпийской Галлии.
Характеристика источника
Данное исследование будет основываться на двух письменных источниках: «Записки о Галльской войне» Юлия Цезаря и «О происхождении и местоположении германцев» Тацита. Сразу стоит заметить, что источники кардинально различаются по датам своего формирования. Если «Записки» были написаны во время прохождения т.н. галльской войны (58-50 гг до н.э.), то «Германия» Тацита была написана на исходе I века нашей эры.
Гай Юлий Цезарь (100 г. до н.э — 44 г. до н.э.) происходил из семьи знатного рода Юлиев, широко почитавшегося в Риме [14, с. 42]. И оно неудивительно, ведь Юлии считали своё происхождение от самого троянского героя Энея. Во время похорон тётки Юлии он скажет: «Род моей тётки Юлии по матери восходит к царям, по отцу же к бессмертным богам» [Там же]. Успешно заведуя провинцией Дальная Испания, Цезарь получает Иллирию и Галлию, которая в будущем станет местом большой войны, которая проявит его стратегические способности [Там же, 101].
«Записи о Галльской войне» представляют собой сочинение Цезаря о его действиях в Галлии. Причина написания этой работы до конца неизвестна, спор об этом идёт между сторонниками концепции о «политическом трактате» — для получения популярности на выборах в сенат в 49 г. до н.э., сторонниками того, что сочинение было для широкого круга римских читателей и, наконец, для знати [5, с. 153-154]. Но все эти концепции сильно ломаются, особенно вторая, если учитывать, что большая часть римских граждан была не заинтересована в чтении подобного рода текстов [Там же]. Наиболее сильной кажется первая концепция, но существуют исследователи, ставящие эту идею под сомнение [Там же, с. 155]. Текст записок составлен в 58-52/51 гг. до н.э. и содержит несколько ценных нам сюжетов о древних германцах. Текст сохранился в полном объёме до наших дней. Следует сразу отметить источники, которыми пользовался Цезарь. В первую очередь это собственные наблюдения [Там же, с. 152], так как Гай Юлий лично участвовал в походах всего периода Галльской войны. Во вторую очередь это донесения его военачальников, которые следовали исключительно стратегической цели и поэтому вряд ли могли вызывать серьёзные сомнения. Нельзя сказать, что источник Цезаря очень обширен и даёт нам много информации касательно темы общественного строя и образа жизни германских племен по сравнению с произведением Тацита (о чем будет сказано далее). Однако он ценен тем, что является по сути первым письменным источником, где есть характеристика древних германцев. Гай Юлий первым решил «отделить» германцев от галлов [11, с. 13]. Записки изложены литературным, красивым и несложным для восприятия
языком, со всей вполне достоверной на тот период времени информацией как о галльской войне в целом, так и о германских племенах в частности [16, c. 233-242]. Нет никаких оснований для заявления о том, что Цезарь придумывал факты о Галльской войне или использовал в своих записях недостоверную информацию. «Записки» читали люди из его окружения: Либиен, Квинт Тулий Цицерон, Гай Фарбий, Гиртий и многие другие. Вряд ли бы Гай Юлий смог бы при них откровенно использовать несуществующие или лживые свидетельства, так как эти люди знали ход Галльской войны, конфликты с германцами не понаслышке. Конечно, следует допускать, что на многие вещи акцент был сделан больше, а на какие-то меньше. Где-то игра слов допускала некоторое заострение внимание, а где-то менялся оттенок. Но в целом, учитывая, что это литературное произведение, то это не должно помешать в исследовании.
Вторым автором является Публий Корнелий Тацит, написавший необходимую для нашего исследования «Германию». О Таците известно достаточно мало, он практически не писал о себе, о своей личности или том, что пришлось ему встретить на жизненном пути. По этой причине мы не знаем точные даты времени его жизни, только лишь примерно — с середины I века нашей эры до конца первой четверти II века. Там Публий Корнелий, что и сильно отличает его от Цезаря, происходит из малоизвестного рода «второго порядка аристократии», что может оправдать такой недостаток данных о его жизни [3, c. 14]. Тацит получил хорошее образование, и поднимался по карьере военной и административной службы постепенно: от трибуна легиона и квестора при Веспасиане, до сенатора и претора при Домициане [Там же, c. 102]. Можно сказать, что у Тацита была семья, сильно связанная с военной деятельностью, осуществлявшими управление провинциями в Северо-Западной Европе: дядя Гней Юлий Агрикола в Британии был вообще достаточно близок к Траяну [10, c. 32]. Это вполне может сыграть в пользу оценивания источника Тацита как достаточно достоверного, так как людям этого (военного) круга оперативная информация о кельтских островах или о том, что происходит за Рейном, была нужна в практических целях. Касательно Тацита в целом, известно, что два его крупных сочинения: «Агрикола» и «Германия» были написаны около 98 года, но неизвестно, имели ли эти сочинения успех в обществе его современников [3, c. 120]. Выявить конкретные причины написания работы достаточно трудно, споры здесь такие же, как и в случае с Цезарем. Чаще всего говорят о том, что это могло удовлетворять интересы Траяна, который часто обращал свой взор на «зарейнские земли» и подолгу оставался на тех землях во время походов, реже пребывая в Риме, либо интересы римского общества, которое было заинтересовано уже в притязаниях Траяна о германцах [7, c. 125]. Однако если немного просмотреть источник, можем заметить, что смысл там ещё может быть достаточно прагматичный. Тацит на протяжении всей работы очень скрыто сравнивает германское общество с римским, осуждая первое за их «некультурность», но хваля за их высокие моральные ценности, семейный образ жизни, честь и отношение к деньгам [Там же, c. 137-141]. Можно проследить, что некоторые формулировки выстроены так, будто осуждается римское общество за то, что не является настолько же «морально чистым» как германское. Например, в отрывке про ростовщичество, Тацит пишет, что «Германцы не знают отдачи денег в рост и в наращивании процентов; [и таким неведением] они лучше защищены [от этого зла], чем если бы оно было запрещено законом.» (Tac. De Germ. 26). Если попытаться разобраться в истории римского города, можно понять, что здесь есть отсылка на состояние родного Тациту общества [Там же, c. 140141].
Собственно, «Германия» нашего автора условно делится на две части: об образе жизни, общественном строе германцев в целом в первой, содержащей 27 глав, и характеристика каждого отдельного племени во второй, содержащей 19 глав [3, c. 19]. Конкретно в этом исследовании интересовать нас будет в основном первая часть, так как в первую очередь необходима общая характеристика германских племён. Текст, написанный Тацитом, достаточно полон и отражает почти все стороны жизни германского общества: верования, образ жизни,
общественный строй. Его источником могли быть, скорее всего, лишь свидетельства очевидцев [3, c. 126]. (Однако здесь есть историографическая проблема: если Кнабе почти с уверенностью нас заверяет, что Тацит пользовался только данными, которые ему сообщали «со стороны», то тот же Гревс предполагает, что по долгу военной службы Тацит мог контактировать и с легионерами, которые воевали в Германии, а может быть и вообще присутствовал на зарейнских территориях.) Не стоит забывать, что и в стиле письма, с основной концепции культурного возвышения Римского общества над германским, использовались некоторые вольности в формулировках, кое-какие факты опускались или наоборот акцентировались в негативном тоне [7, c. 132-134]. Важно отметить, что Тацит в том числе читал Цезаря, о чём свидетельствует упоминание последнего в некоторых главах «Германии»: «О том, что галлы некогда были несравненно сильнее, сообщает самый сведущий в этом писатель — божественный Юлий» (Ibid. 28).
«Записки» Цезаря и «Германия» Тацита отличаются в основе своей личностью автора. Не стоит забывать про цели написания этих работ, которые, наряду со стилем, тоже были разные. Эти источники могут нам дать исследовать не столько самих германцев, сколько образ их жизни и общественного строя в сочинениях римских авторов. Источник Цезаря значительно меньше сообщает данных о германских племенах, нежели источник Тацита: и неудивительно, автор «Записок о Галльской войне» и не ставил перед собой цели дать характеристику зарейнским племенам, в отличии от Публия Корнелия. Источник Цезаря позволяет нам найти те точки, на основании которых мы можем сравнить его показатели с «Германией», поэтому передавать все данные о германцах у Тацита для решения главной задачи не имеет смысла: стоит лишь отметить это как одно из ключевых различий.
Характеристика историографии
Подробное изучение трудов Цезаря, в том числе и «Записок о Галльской войне» с точки зрения военных кампаний Гая Юлия началось с XIX века [6, c. 130]. В этот же период появляются первые основательные издания с переводами его трудов [Там же]. «Итогом» изучения тактики Цезаря стал фундаментальный труд о военной истории Г. Дельбрюка, в котором он посвятил немалую часть военной истории античности именно Цезарю [Там же]. Дельбрюк акцентирует внимание именно на битву с Ариовистом, вождем германского племени Свебов [Там же, c. 131]. В ХХ веке отношение к Цезарю было неоднозначным. От оценки его как «освободителя Европы» в дальнейшем мы встречаемся с мнением о том, что завоевание Галлии имело негативные последствия для последней, однако угроза со стороны галлов и германцев стояла у Рима достаточно остро, и даже не смотря на то, что завоевание Галлии в западной историографии считается обладающим негативными последствиями, то по крайней мере оно было вполне оправданным и обоснованным [Там же, c. 133-135]. Если же рассматривать современную западную историографию с точки зрения оценки правдоподобности изложенным Цезарем фактов о ходе войны и этнографических данных (в том числе и по германцам), то тут в принципе лидирует позиция Дж. Коллинза о подтверждении данных автора «записок» [Там же, 133]. Маркус Шауер, однако же, в работе «Der Gallische Krieg» в целом оценивает «записки» как, скорее, литературный источник, но не обладающей своей целью достичь каких-то политических успехов [15, c. 241]. Отечественная историография по Цезарю в целом разнится по одному вопросу: факту достоверности данных, что есть в «записках». Сергей Львович Утченко в своей работе с лаконичным и ёмким названием «Юлий Цезарь» оценивает достоверность изложенных Цезарем фактов как вполне обоснованную [14, c. 116]. С ним согласен В.С. Дуров в труде «Юлий Цезарь: человек и писатель» [5, c. 152]. Оба автора считают, что Цезарь, мало того, что пользовался авторитетными источниками в виде донесений собственных офицеров, так ещё и лично наблюдал за тем, о чём писал. С ними не согласен, конечно, Владимир Олегович Никишин. В диссертационной работе «Чужеземцы в произведениях Цицерона, Цезаря и Саллюстия. (К вопросу о существовании римского «шовинизма» в I веке до н.э.)» он отмечает, что
Цезарь часто преувеличивал и романтизировал уклад жизни германских племён, часто отклоняясь от истины [11, c. 13].
Публию Корнелию Тациту уделено, конечно, не так много внимания, как Цезарю. Однако и здесь генеральная проблема стоит в том, какими собственными источниками пользовался автор нам необходимой «Германии». Но присутствуют и некоторые общие положения, которые не вызывают никаких споров у историков. Будет справедливым отметить, что И.М. Гревс отмечает, что основной посыл «Германии» в том, чтобы обличить римское общество, сравнивая его с более превосходном в нравственном плане германским, он «безмолвно кричит» о том, что Рим погряз в «закулисных играх», «разврате» и «всеобщей доступности»[3, c. 125]. Справедливым утверждение о том, что Тацит, описывая германские племена, их образ жизни, по большей степени сравнил их с современным ему римским обществом, считает и Г.С. Кнабе [7, c. 137-143].
В исследовании древних германцев, достойное место может занять работа Александра Иосифовича Неусыхина «Общественный строй древних германцев». Александр Иосифович отсылался не только к древнеримским авторам, но и к геологии, географии, археологии [10, c. 17-111]. Конечно, Неусыхин, описывая конкретно общественный строй германцев, отсылает только к Цезарю и Тациту, где их, в том числе, и сравнивает. Рядом с А.И. Неусыхиным можно поставить работу «Ранние германцы и их соседи: Лингвистика, археология и генетика.» Юрия Константиновича Кузьменко. Кузьменко, будучи лингвистом-германистом, в основном отсылал к лингвистическим данным происхождения германцев, их самоназвания, их связей с другими индоевропейскими народами вне античного мира [8, c. 12-117]. В разделе археологии Юрий Константинович пишет не только о классификации культур, которые могли быть связаны с германцами, но и об их образе жизни. Работа Малькольма Тодда «Варвары. Древние германцы. Быт, религия, культура» интересна с той точки зрения, что раскрывает религиозный аспект германских племён [9, c. 114-118], который был практически не освящен Неусыхиным или Кузьменко. В целом, если говорить про образ жизни германцев, то труд Тодда наиболее полон.
Работ, написанных по характеристике германских племён достаточно много. Проблема компаративистики данных Цезаря и Тацита уже косвенно поднималась в современных исследованиях, но здесь теме сравнения данных двух авторов будет оказано ключевое внимание.
Общественный строй
Под общественным строем в этом исследовании нужно понимать отношения, которые напрямую связаны с обществом как объединением людей, а значит это имущественные (связанные напрямую с собственностью), социальные (отношения между представителями племён, социальная неоднородность их общества) и политические отношения (форма власти, её истоки и критерии).
Имущественные отношения
В целом, если мы говорим про имущественные отношения, то следует сразу оговорить, что под имущественными отношениями в этом исследовании следует подразумевать владение собственностью, как землёй, так и рабами, если таковое имело в германском обществе того времени. Итак, Цезарь, когда пишет про Свевов, отмечает следующее: «У них вовсе нет земельной собственности, и никому не позволяется больше года оставаться на одном месте для обработки земли» (Caes. Op. cit. IV. 1). И, следом: «Ни у кого из них нет определенных земельных участков и вообще земельной собственности; но власти и князья каждый год наделяют землей, насколько и где найдут нужным, роды и объединившиеся союзы родственников, а через год заставляют их переходить на другое место» (Ibid. VI. 22) Это положение дел, кстати, возможно отсылает к аграрному вопросу в Риме эпохи гражданских войн в виде частых земельных споров. Часто задавались вопросом о неотчуждаемости наделов и о праве полководца наделять землей ветеранов [10, c. 60-67]. За причины такого поведения, т.е. фактического отсутствия оседлости на какой-то земле, Цезарь считает сами объяснения
германцев. Во-первых, «чтобы в увлечении оседлой жизнью люди не променяли интереса к войне на занятия земледелием» (Ibid.), во-вторых, «чтобы они не стремились к приобретению обширных имений и люди сильные не выгоняли бы слабых из их владений» (Ibid.) , в-третьих «чтобы люди не слишком основательно строились из боязни холодов и жары» (Ibid.), в-четвёртых, «чтобы не нарождалась у них жадность к деньгам, благодаря которой возникают партии и раздоры» (Ibid.) и, наконец, «это лучшее средство управлять народом путем укрепления в нем довольства, раз каждый видит, что в имущественном отношении он не уступает людям самым сильным» (Ibid.). Можно резюмировать описание имущественных отношений германцев Цезарем как сосуществование без постоянной частной собственности, как полукочевой (то есть с частичной оседлостью) образ жизни.
Некоторые отличия в описании характера имущественных отношений имеет «Германия» Тацита. Во-первых, Тацит пишет, что земля наследуется (Tac. Op. cit. 22) старшими сыновьями. Это очень важное замечание, которое даёт право отмечать, что уже в эпоху Тацита, возможно, у германцев началось формирование частной собственности. Автор «Германии» в разделе описания различных германских племён, однако, характеризует племена Хаттов в плане наследования собственности несколько иначе, чем для свебов, о которых он пишет в большей части. У хаттов, по словам автора, получает от отца дом, рабов и коней не старший сын, а «наиболее отважные и доблестные в бою воины-сыновья» (Ibid.). В случае же, если у отца нет детей, то имущество переходит во владение «кто по степени родства ему ближе» (Ibid. 20). Далее, автор «Германии» пишет следующее: «Земли для обработки они поочередно занимают всею общиной по числу земледельцев, а затем делят их между собою смотря по достоинству каждого; раздел полей облегчается обилием свободных пространств. И хотя они ежегодно сменяют пашню, у них всегда остается излишек полей» (Ibid. 26). То есть, не смотря на общее Цезаря и Тацита в том, что германцы меняют пашню, мы видим, что Тацит пишет про общинную землю, которая делится неравномерно, а «по достоинству каждого». Этот способ землевладения, очевидно, создавал неравенство между разными представителями германского племени даже внутри общины. Такого Цезарь не пишет, ограничиваясь лишь фактором смены земли. Также стоит отметить, что Тацит не пишет про причины смены почвы так, как пишет о них Цезарь. Публий Корнелий называет лишь необходимость новой, плодородной земли, как фактор, заставляющий менять пашню (Ibid.). Ещё, если Цезарь не пишет про владение рабами у германцев, то Тацит упоминает их характер, отличающийся от римского. Во-первых, автор пишет, что рабы у германцев напоминают положение колонов в Риме: его повинности состоят лишь в установленной мере отправляемого зерна, скота или одежды (Ibid. 25). Также, Тацит пишет: «Высечь раба или наказать его наложением оков и принудительной работой — такое у них случается редко; а вот убить его — дело обычное» (Ibid.).
Оценивая характер имущественных отношений германцев, мы можем заключить следующую разницу между данными Тацита и Цезаря. Во-первых, Цезарь, фактически, отрицает любую собственность у германцев, в отличие от Тацита, который фактически её подтверждает как наличием наследования земель, так и дифференциацией количества земли в собственности общины по «по достоинству». Во-вторых, Тацит упоминает наличие рабов у германцев, отмечая отличие их содержания от рабовладения в Древнем Риме.
Политический строй
Под политическим строем в этом исследовании следует подразумевать существование и особенности власти и организации общественной жизни древнегерманского общества. Цезарь пишет ещё в описании имущественных отношений о неких «должностных лицах и старейшинах», которые принуждают ежегодно менять землю группам людей (Caes. Op. cit. VI. 22). Далее он упоминает несколько подробно о характере власти, разделяя политическое устройство германского племени на «мирное» и «военное». Во время мирного времени
«у племени нет общего правительства: старейшины отдельных областей и округов творят там суд и улаживают споры» (Ibid. 23), однако во время наступательной или оборонительной войны созывалось собрание, на котором избирались должностные лица, несущие обязанности военачальников и имеющие право распоряжаться жизнью и смертью членов племени, только во время боя (Ibid.). При организации военного похода разбойничьего характера последовательность действий сохраняется, однако, Цезарь пишет, что те, кто проголосовал за разбойничий поход, но не пришёл на него, были в последствии нарекаемы «беглецами и изменниками, лишались всякого доверия» (Ibid.). Это интересно: ведь не сообщается о том, может ли зачинщик разбойничьего похода лишать жизни «предателей». Значит, власть назначаемых военных предводителей всё-таки были ограничена лишь на поле боя. Интересным примером проявления этой военной власти во время битвы может стать описание германского военного предводителя Ариовиста, который был описан Цезарем как человек, который «властвует высокомерно и жестоко» (Ibid. I. 31).
Тацит согласен с Цезарем в том, что вожди у германцев не обладают беспредельным могуществом, и что они всегда в ответе перед теми, кто их выбрал: «вожди начальствуют над ними, скорее увлекая примером и вызывая их восхищение, если они решительны, если выдаются достоинствами, если сражаются всегда впереди, чем наделенные подлинной властью» (Tac. Op. cit. 6) Лишать жизни кого-то — исключительно прерогатива жрецов и только из религиозных мотивов «якобы по повелению бога», вожди не имели права распоряжаться жизнями своих соплеменников (Ibid.). Однако, следует заметить, что такая формулировка положения вождя относиться к вышеупомянутым свевам — комплексу западногерманских племён. Про другие племена Тацит сообщает несколько иное. Например, описывая племя Готонов, Тацит пишет, что у них «несколько жестче, чем у других народов Германии», вождь почитаем, хоть и правит «еще не вполне самовластно» (Ibid. 57). И всё же, в большинстве своём, эта «формула» власти сохраняется для большинства племён, которых описывает Тацит.
Автор очерка также отмечает, что ключевую роль в менее важных вопросах каждого отдельного племени играют старейшины (Ibid. 40). Как и Цезарь, Тацит отмечает высокую роль собрания — места сбора тех же старейшин и, в случае обсуждения важного вопроса, воинов племени (Ibid. 12). На таких собраниях, отмечает Тацит, выносятся обвинения и меры пресечения для того или иного нарушителя покоя общины, если же проступок легкий, то ограничившись штрафом, он идёт в пользу вождя (который также избирается на этом же совете) или пострадавшему (Ibid.). На таких собраниях избирают в том числе и старейших, отправляемых в различные округа и селения племени, к которому привязывается сотня воинов, являющихся опорой власти этих «наместников собрания» (Ibid.).
В целом, можно заключить, что свидетельства Цезаря и Тацита в описании политического строя германских племён схожи. Очевидно, как и в плане описания имущественных отношений, больше информации нам даёт автор «Германии», но смысловая часть может быть в общем и целом приравнена: избиравшиеся на собрании германские вожди обладали ограниченной властью и несли ответственность за жизнь соплеменников лишь на поле боя. В мирное время властью обладали старейшины, которые решали менее значительные вопросы на вышеупомянутых собраниях.
Социальные отношения
Под социальными отношениями в этом исследовании мною будет акцентировано внимание на социальной расслоении древнегерманского общества и, при её наличии, то особенностях этого расслоения.
Цезарь соблюдает традицию достаточно редкого описания общественного строя германских племён и в описании их социальных отношений. Единственное, что можно у него отметить, так это момент характеристики галлов, где он описывает их существенное социальное расслоение (Caes. Op. cit. VI. 13), в контексте отличия «нравов» галлов от германцев. Это, к сожалению, не даёт нам с уверенностью заявлять, что Цезарь признавал
равное положение всех членов германского племени, но к этому может идти тенденция. Разве что в указании причин ежегодной смены пашни, автор «записок» отмечает, что это в том числе и для того, чтобы не создавать «раздоров» (Op. cit. 22).
У Тацита тоже не сказано многое на эту тему, но есть косвенные замечания по поводу не совсем однородного социального состава германской общины. Например, в XIII главе Тацит пишет про то, что те дружины, что отмечены «численностью и доблестью» известны в округе, прославлены и получают дары от членов собственного племени (Tac. Op. cit. 13). Далее, в XVII главе Тацит указывает, что не смотря на то, что все германцы одеваются одинаково «в короткий плащ», но «наиболее богатые отличаются тем, что, помимо плаща, на них есть и другая одежда» (Ibid. 17). Ещё, не менее интересно, Тацит отмечает касательно похорон: «при сожжении тел знаменитых мужей употреблялись определенные породы деревьев» (Ibid. 27), а это значит, что более прославленным воинам (в том числе и по первому пункту, ссылающемуся на численность и доблесть), доставались более дорогие похороны. Непонятна и отсылка, либо к политическому, либо к социальному у Тацита касательно количества жён у германцев. В целом, он отмечает, что многожёнство отсутствует (Ibid. 28), однако «если кто и имеет по нескольку жен, то его побуждает к этому не любострастие, а занимаемое им видное положение» (Ibid.). О каком «видном положении» тут идёт речь? Неизвестно, но мне лично не кажется это замечание политическим, так как, как упоминалось выше, вожди племени не обладали особенными правами в племени, особенно если это касается мирного времени, к чему брачность и относится. Эти замечания на грани имущественных и социальных отношений. Точно можно понять, что, по мнению автора, имущественно германцы не являлись однородными. Говорит ли это о существовании социального расслоения? Вероятно, что да. Но на равне с существованием социальных различий, Тацит упоминает и некоторые сходства, например с жилищами, которые он называет «равными у всех» (Ibid. 16). Но, естественно, нельзя опустить и упоминание Тацитом положения рабов и вольноотпущенников ниже, чем у свободорождённых (Ibid. 26), но так как эти группы не могут быть приравнены к основу населению германцев, не совсем справедливо будет это использовать как аргумент существования социального расслоения.
Можно заключить, по крайней мере то, что если у Цезаря какая-либо социальное расслоение германцев, скорее всего, отсутствовала, то у Тацита появляются различия в похоронах, одежде, праве многожёнства. Про положение вольноотпущенников и рабов по отношению к свободорожденным тоже появляется впервые у автора «Германии». Объяснить такие новшества можно по большей части тем, что Цезарь в целом мало писал про общественный строй германцев, хотя и имеет право на существование мысль о том, что ко времени Тацита социальное расслоение у германских племён могла достичь каких-то видных со взгляда римского писателя результатов.
Образ жизни древних германцев
Сравнивая образ жизни германских племён, необходимо, как в предшествующей части работы, разделить эту на несколько семантических частей. Во-первых, это религиозная составляющая германцев, во-вторых это способы ведения войны, в-третьих это жизнь племён вне войны и религии и в-четвертых, более опциональная: образ географической местности, на которой жили германцы. В некоторых моментах мною будут упоминаться данные из современной германистики, археологии и лингвистики касательно терминов и антропонимов, используемых тем или иным автором, так как это поможет лучше раскрыть в том числе и достоверность их источников.
Религия, культ и обряды
Итак, в сравнении кельтов и германцев, Цезарь пишет, что у последних отсутствуют друиды для проведения обрядов (Caes. Op. cit. VI. 21), также они мало придают значение жертвоприношениям (Ibid.) и
«веруют только в таких богов, которых они видят и которые им явно помогают, - именно: в солнце. Вулкана и луну» (Ibid.), а об остальных богах им неизвестно. В принципе, это вся информация, которую нам даёт автор «Записок».
В отличие от своего предшественница в описании германцев, Тацит написал значительно больше. Он в начале повествования своей «Германии» упоминает, что германцы верят в некого бога Туистона, которого породила Земля (Tac. Op. cit. 2). «Его сын Манн — прародитель и праотец их народа» (Ibid.). В честь трёх детей Манна, пишет Тацит, германцы считают собственные наименования ингевонов, иствеонов и гермионов (Ibid.). Сразу можно заметить, что Тацит, в отличие от Цезаря, отмечает гораздо более сложную религиозную систему германцев. Продолжая эту традицию, Тацит пишет в IX главе целиком про религию древних германцев. Так, он отмечает, что «из богов они больше всего чтят Меркурия» (Ibid. 9). Некоторые исследователи считают, что из-за процесса Interpretatio Romana, когда в случае наличия сходств между неримскими и римскими богами, первым приписывали имена вторых, германский Бог Один стал именно Меркурием [15, c. 105-107]. Вообще, данное отличие достаточно интересное по своему объяснению. И галлы, и германцы были соседствующими варварами, но если галлам Цезарь уводит роль Марса как верховного Бога кельтских племён, то германцев сильно упрощает и даже в чём-то варваризирует. Возможно, Цезарь считал более цивилизованными галлов, так как те были близки к Римскому государству, а следовательно подвергались романизации. И в этой главе мы находим ещё одно, помимо усложнения, отличие — германцы приносят этому Меркурию (и не только ему, в том числе и менее важным для них богам — Изиде, Геркулесу, Марсу) жертвы (Ibid.). Но кто приносит эти жертвы? Тут мы встречаемся уже с третьим сильным отличием данных Тацита от Цезаря. Автор «Германии» пишет, что право на приношение жертв было лишь у жрецов (Ibid. VII). Причём, интересно отметить, что «ради Бога, который участвует вместе с воинами в сражении» (Ibid.). Это ещё раз отмечает сильное усложнение мировоззрения германцев у Тацита по сравнению с Цезарем. Высокую роль в жизни германцев Тацит отдаёт гаданию на жребии, чему он посвятил значительную часть уже десятой главы (Ibid. 10), гаданию на голосах птиц (Ibid.) и, что самое интересное, «лишь у германцев в обыкновении обращаться за предсказаниями и знамениями также к коням» (Ibid.). Подробный процесс и особенности гадания в этом исследовании будут опущены, так как сам факт присутствия упоминания этого гадания у Тацита — уже есть отличие от ёмких данных римского диктатора. Но стоит отметить, что гадание на жребии, а именно использованию деревянных палочек с нарезанными знаками, скорее всего, отсылает нас к происхождению германской рунической письменности [9, c. 114-118].
В целом, можно заключить, что религиозные данные о германцах у Цезаря и Тацита сильно разнятся. Цезарь, описывая галлов, отрицал наличие священнослужителей (друидов, жрецов) у германцев, в отличие от автора «Германии». Если же Цезарь писал о мировоззрении германских племён как не нечто простом (вера в солнце и богов лишь тех, кого они могут наблюдать), то Тацит затронул достаточно сложную систему германской мифологии. И сложно поверить, что за сто пятьдесят лет (примерный интервал между «Записками» и «Германией»), у германцев могло так сильно измениться мировоззрение. Скорее всего, тут различие было именно в образе, источниках, которыми пользовались древнеримские авторы. В частности, А.И. Неусыхин на мой взгляд считает, что здесь есть попытка окрашивания Цезарем германских племён как далёких от культуры и цивилизации, чтобы оправдать невозможность систематической борьбы с ними [10, c. 31].
Военная и тактическая составляющая
Не менее важной характеристикой образа жизни германцев будет их военная составляющая, так как на период написания «Записок» и «Германии» отношения между Римом и зарейнскими племенами были в основе своей наполнены военными конфликтами. То, как германцы воевали, может помочь нам больше оценить образ этих племён у римских авторов. В целом, германцы, а именно свебы, являются «воинствующем народом», пишет
Цезарь (Caes. Op. cit. IV. 1). С ним, безусловно, будет согласен и Тацит (Tac. Op. cit. 14). Причём, и Цезарь пишет, что с детства германцев приучают к военному образу жизни (Caes. Op. cit. VI. 21), и Тацит упоминает, что «И гораздо труднее убедить их распахать поле и ждать целый год урожая, чем склонить сразиться с врагом» (Tac. Op. cit. 14). Если же говорить о родах войск, то Цезарь пишет, что германцы сражаются пехотой, не используют лошадей в конфликтах и «соскакивают [с лошадей] и сражаются пешими, а лошади у них приучены оставаться на месте», (Caes. Op. cit. IV. 2). Тацит, в принципе, может подтвердить эти слова, однако он не приуменьшает роль кавалерии у германцев до нуля, как Цезарь — в «Германии» автор пишет, что хоть конные части у германцев есть, пехота ничем не уступает всадникам (Tac. Op. cit. 6). Интересно, что у Цезаря присутствует противоречие. Хоть он и пытается убедить читателя в том, что у германцев конницы не было, при описании осады прирейнского лагеря Цицерона свебами, он отмечает, что германские всадники «навели суету и панику» (Caes. Op. cit. VI. 37). Цезарь, повествуя набег германцев на кельтское племя Убиев, пишет, что флота (даже речного) у свебов не было, из-за чего переправиться через реку было проблемой (Caes. Op. cit. IV. 4). Тацит, описывая свебов, не упоминает про наличие или отсутствие флота, однако, упоминая свионов (северное, приморское племя германцев), он пишет, что они сильны флотом (Tac. Op. cit. 44). Сходство показаний двух авторов есть помимо прочего в том, что и Цезарь признает, что германцы, в случае угрозы, с оружием собираются в центре племенного союза (Caes. Op. cit. IV. 19), с чем был бы согласен Тацит (Tac. Op. cit. 14). Возможное различие есть в том, что если Цезарь на протяжении всей шестой главы (Caes. Op. cit. VI) пишет, что германцам свойственно в том числе и убегать с поле боя, то с ним категорически не согласился бы Тацит, который называет у германских племён самоубийство единственным выходом для воина, бросившего щит на поле боя (Tac. Op. cit. 6). Про структуру армии, Цезарь лишь упоминает, что в «земле свебов», обладая сотню пагами, из каждого ежегодно на войну отправляет по тысяче воинов (Caes. Op. cit. IV. 1). Про это упоминает и Тацит, говоря, что германцы отправляют «от каждого округа по сотне; этим словом они между собою и называют их, и то, что ранее было численным обозначением, ныне — почетное наименование» (Tac. Op. cit. 6). Интересное различие в численности: сотня и тысяча может иметь причину в вышеупомянутом желании Цезаря оправдать невозможность системной борьбы с многочисленными, варварскими германскими племенами [10, c. 31]. Тацит много пишет и про конкретное вооружение германцев (фрамеи, пики, копья, щиты), но у Цезаря по этому вопросу нет сведений и сравнить здесь нечего, придётся этот достаточно интересный фрагмент жизнеописания германцев не помещать в рамках цели задачи. Однако, можно выделить кое-что из показаний Тацита. Так, например, германцы не пользуются мечами, а копьями «или как они называют на своём языке - фрамеи» (Ibid.). Причина тому — нехватка металла. Мало у кого есть железный панцирь, щит или шлем, зато часто германцы пользуются дротиками (Ibid.). Роль щита в целом достаточно высокая — потерять его, оставить на поле боя, как пишет Тацит, являлось большим позором для члена племени, а потерявший достоин был лишь самоубийства (Ibid.).
Итак, показания Цезаря и Тацита вполне сходятся в плане мореходства (Тацит допускает флот у германцев, но скорее всего, только приближенных к морю), и частично в плане родов войск. Тацит всё-таки смелее заявляет о том, что кавалерия присутствует у германских племён, подтверждение чего мы можем найти у Цезаря только лишь путём нахождения не всегда очевидных противоречий в конкретных выборочных ситуациях. Касательно организации войск и месту военного дела в жизни германцев Тацит и Цезарь схожи — только лишь оттенки того или иного факта у авторов различны (например, название округов, которые способны поставлять ежегодно по тысяче мужчин на битву пагами — мельчайшими административными единицами).
Быт германских племён вне войны и религии
Говоря про образ жизни в мирное время, в этом исследовании мною будут отмечены любые жизнеописания германцев античными авторами, которым посвящено данное исследование. Сразу стоит
отметить, что сравнивать имеет смысл лишь те данные, о которых говорит Цезарь, так как у последнего достаточно мало написано об образе жизни варваров, который напрямую не связан с военными характеристиками. Цезарь пишет, что большую часть времени германцы проводят за охотой (Caes. Op. cit. VI. 21), с чем согласен Тацит, отмечая, что «когда они не ведут войн, то много охотятся» (Tac. Op. cit. 15). Там же Цезарь пишет, что «они с детства приучаются к труду и к суровой жизни» (Caes. Op. cit. VI. 21), и это первое серьёзное отличие от данных Тацита. Последний же сообщает, что, занимаясь охотой «еще больше [они] проводят время в полнейшей праздности, предаваясь сну и чревоугодию» (Tac. Op. cit. 15). В дальнейшем, Тацит ещё раз упоминает, что употребление алкоголя днём и ночью для них — дело вполне обыденное (Ibid. 22). Касательно же того, что едят германцы, Цезарь пишет, что «они сравнительно мало хлебом, а главным образом молоком и мясом» (Caes. Op. cit. IV. 1). С этим частично схожи показания Тацита, в частности, он тоже упоминает, что в основном в пищу идёт мясо диких животных и молоко (Tac. Op. cit. 23). Однако, Тацит впервые упоминает некий «ячменный или пшеничный отвар», который, как он пишет, производится путём брожения (Ibid.). Нетрудно узнать в этом «отваре» пивной напиток. Так как для его производства необходимы злаковые, то, очевидно, земледелие у германцев присутствовало. Не было бы правильным допускать, что зерно было привозным, так как объёмы, о которых говорит автор, могут оправдаться лишь торговлей (которая, кстати, как писал сам Тацит, присуща была лишь приграничным Риму племенам). И Тацит здесь будет более справедлив, так как археологически обнаружено, что германцы обладали развитым оседлым земледелием [10, c. 58-84]. Касательно напитков, стоит ещё отметить, что Цезарь не допускает возможность употребления германцами вина, которое они даже не завозят, «так как, по их мнению, оно изнеживает человека и делает его неспособным выносить лишения» (Caes. Op. cit. IV. 2), но Тацит же пишет, что «живущие близ реки покупают и вино» (Tac. Op. cit. 23). Чем можно объяснить такую разницу? Хотя и можно предположить, что речь идёт просто про разный образ германцев у авторов, но вероятно и бóльшей романизацией племён в эпоху Тацита, чем в эпоху Цезаря. Касательно поздних браков и ценности женского целомудрия согласны и Цезарь (Caes. Op. cit. IV. 2) и Тацит (Tac. Op. cit. 20). Лишь последний, подтверждая собственный стиль письма, обличающий римское общество, отмечает, что поздний возраст сексуальности объяснён отсутствием «знания порождаемых зрелищами соблазнов» (Ibid. 19) «не развращаемые обольщениями пиров» посему и отсутствует, либо очень редко у германцев любое прелюбодеяние. Цезарь пишет, что германцы одеваются лишь в «короткие шкуры, оставляя значительную часть тела открытой» (Caes. Op. cit. IV. 1) и Тацит, подробно описывая одеяния германцев, может подтвердить эти слова, уточнив, что данный короткий плащ застёгивается пряжкой (Tac. Op. cit. 20). Тацит подробно описывает помимо одежды ещё и жилища, более тщательно рассматривает браки, оценивает гостеприимство и игры германцев, даже планировку их населённых пунктов, отмечая, например, ценность пространства между домами (Ibid. 17-24). Интересно, что Тацит не изменяет себе в сравнении германского общества с римским: «Ограничивать число детей или умерщвлять кого-либо из родившихся после смерти отца считается среди них постыдным, и добрые нравы имеют там большую силу, чем хорошие законы где-либо в другом месте» (Ibid. 19), последние слова о сравнении «добрых нравов» с «хорошими законами» как нельзя лучше показывают основной посыл автора «Германии». Много описывая образ жизни германцев Тацит даёт достаточно интересные сведения, однако они не будут глубоко затронуты в исследовании, так как соответствующего мы не сможем найти в источнике Цезаря, а значит, нельзя будет сравнить двух авторов.
Образ жизни германцев в мирное время у Тацита и Цезаря в целом достаточно схож, хотя имеет незначительные отличия, касательно нравов германцев, когда Цезарь говорит о более жестком характере их времяпровождения и касательно отсутствия земледелия: оно всё-таки присутствует у Тацита, в отличие от Цезаря, так как германцы, по крайней мере, употребляют злаковое пиво.
География германских племён по данным Цезаря и Тацита
Цезарь в целом достаточно мало пишет про географию германских племён, отмечая лишь, например, обилие лесов их масштаб, особенно Герцинского леса, где водятся олени, лоси и зубры (Caes. Op. cit. VI. 27, 28). Под «Геркинским лесом» Цезарь, по видимому, понимал комплекс лесов: нынешний Шварцвальд, Вестервальд, Оденвальд и Богемский лес, так как границы этого леса он чертил от Рейна до Карпат «до страны даков и анартов» (Ibid. 25). Этот же лес, пишет Цезарь, никакой германец никогда полностью не обходил (Ibid.). Интересно, что автор пишет о неком звере, обитающем в лесу, у которого «на лбу между ушами выдается один рог, более высокий и прямой» (Ibid. 26), речь идёт, скорее всего, о единороге — в целом общеевропейском мифологическом существе, реального прототипа которого не существовало. Это может дать нам понять, что Цезарь знал о географии германцев лишь понаслышке, по легендам от самих германцев и, возможно, рассказам своих офицеров. Тацит несколько больше пишет о географии германцев, очерчивая, в частности, «Германию» как территорию между реками Рейн и Дунай и между Альпийским горным массивом и «океаном» (Tac. Op. cit. 1) (см. приложение). Тацит также отмечает, как Цезарь, что Германия «полна лесов и топей» (Ibid. 5). Тут интересно, что Тацит уже пишет лат. silvis, а не silva, значит речь идёт об аблативе множественного числа. Значит, что автор «Германии» не называет единый для Цезаря Герцинский лес одним: вполне вероятно, что ко времени Тацита лучшая географическая осведомлённость территорий Германии играла свою роль.
Географические данные Цезаря и Тацита в целом схожи в том, что оба автора признают обильное наличие лесов на территории германцев: но если Цезарь пишет об одном лесе, то Тацит о нескольких. Последний же больше описывает географию в силу и того, что у «Германии» есть цель максимально подробно описать затрагиваемую территорию, и того, что при Цезаре территория древних германцев не была так хорошо известна.
Заключение
Исходя из проделанной работы, можно сделать следующие выводы. Во-первых, общественный строй германских племён у Цезаря и Тацита скорее отличается. Имущественные отношения, будучи у Цезаря неразвитыми, у Тацита превращаются в сложение частной собственности: появляется наследование земли, где-то по старшинству, а где-то по военной доблести. Социальные отношения германцев у Цезаря простые и вытекают из таких же простых имущественных отношений, а у Тацита присутствует выраженное социальное расслоение во всех сферах общественной жизни: более богатых похоронах, более дорогой одежде, возможности многожёнства для более состоятельных представителей племени. Только политическая составляющая схожа и по показателям Цезаря, и по показателям Тацита: наличие совета старейшин, который выбирает вождя лишь для роли военного полководца. Во-вторых, образ жизни же германцев у Цезаря и Тацита скорее схож. Военная составляющая образа жизни германских племён у автора «Германии» практически полностью соответствует его предшественнику: сильный упор на пешие войска в сражении, при наличии незначительной роли кавалерии, наличие «призыва» на службу в виде отправления сотни (или, как у Цезаря, тысячи) воинов от каждого округа, отсутствие флота у прирейнских племён. Образ жизни, и у Тацита и у Цезаря представляет скорее нечто единое: упор на охоту как основное занятие вне военных действий, отсутствие развитой традиции ношения одежды, закрывающей всё тело, наличие более поздних браков, мясо как основная пища. Хотя присутствуют здесь и различия: упоминание факты употребления пива (если точнее, то пшеничного или ячменного отвара) у германцев говорят, что земледелием в той или иной степени германцы действительно занимались. Серьёзные отличия между Тацитом и Цезарем присутствуют в данных о религии древних германцев. Если же Цезарь сильно упрощает их верования до веры в «богов, которые они видят — солнце, луну, вулкан», то Тацит, наоборот, описывает сложную систему мифологии, которая немного напоминает уже исследованную средневековую германо-скандинавскую. В целом, можно заключить, что данные Цезаря и Тацита по поводу общественного
строя и образа жизни германских племён скорее различаются, хотя и такое утверждение может быть спорным, так как примерно три показателя характеристики германцев схожи при трёх таких же различных характеристиках. Однако сходство в образе жизни в мирное время и географии не может сравниться, на мой взгляд с противоречиями в религии и социальных отношениях.
Список используемой литературы:
1. Gaius Iulius Caesar. Commentarii de bello Gallico. //Пер. с лат. Михаила Покровского. — М.: Время, 2018.
2. Cornelius Tacitus. De origine et situ Germanorum. //Пер. с лат. С.П. Моравский. — М.: Древние германцы. Сборник документов. Сост. А.И. Неусыхин, Б.Н. Граков, С.П. Моравский, 1937.
3. Гревс И.М. Тацит. М.: Изд-во академии наук СССР, 1946.
4. Дельбрюк Г. Всеобщая история военного искусства в рамках политической истории. — СПб.: Наука, 2001.
5. Дуров В.С. Юлий Цезарь, человек и писатель. Л.: Издательство ЛГУ, 1991.
6. Егоров А.Б. Юлий Цезарь. Политическая биография. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2014.
7. Кнабе Г.С. Корнелий Тацит. (Время. Жизнь. Книги). М.: Наука, 1981.
8. Кузьменко Ю.К. Ранние германцы и их соседи: Лингвистика, археология и генетика. СПб.: Нестор-История, 2011.
9. Малькольм Тодд. Варвары. Древние германцы. Быт, религия, культура. М.: Центрполиграф,
200б.
10. Неусыхин А.И. Общественный строй древних германцев. М.: Ранион, 1929.
11. Никишин В.О. Чужеземцы в произведениях Цицерона, Цезаря и Саллюстия. (К вопросу о существовании римского «шовинизма» в I веке до н.э.). М. Автореферат, 2020. С. 13.
12. Скардильи П. Готы: язык и культура. //Перевод с нем. А.Д. Сыщикова. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2012.
13. Соловьёва Л. Н. Древние германцы и их языки. Введение в германскую филологию. М.: Высшая школа, 1980.
14. Утченко С. Л. Юлий Цезарь. М.: Мысль, 1976.
15. Birley A.R. Agricola and Germany. Oxford World's Classics, 1999.
16. Markus Schauer: Der Gallische Krieg. Geschichte und Täuschung in Caesars Meisterwerk. München,
201б.
