CC BY
89
История
Вестник Нижегородского университета им. H.H. Лобачевского, 2015, № 4, с. 91-96
УДК 94 (3)
РИМСКО-БАТАВСКИЕ СОГЛАШЕНИЯ НА РУБЕЖЕ ЭР: К ВОПРОСУ О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ РИМА И ВАРВАРОВ
© 2015 г. Л.В. Чернышов
Калужский государственный университет им. К.Э. Циолковского, Калуга
Поступила в редакцию 14.08.2015
Исследуется содержание соглашений между Римом и племенем батавов на рубеже эр, а также исторический контекст, в который они были включены. На основе анализа данных римской письменной традиции и результатов археологических исследований делается вывод о наличии нескольких соглашений, первое из которых возможно отнести ко второй половине I в. до н.э. Это соглашение, вероятно, регламентировало участие одной из ветвей хаттов (будущих батавов) в военных кампаниях Цезаря в обмен на земли для поселения в устье Рейна. Ко времени похода Друза против германцев относится следующее соглашение, содержание которого известно благодаря Тациту. Именно эти соглашения сыграли первостепенную роль в формировании батавской общности.
Ключевые слова: Римская империя, батавы, германцы, римская армия, Цезарь, Друз.
Современные дискуссии и новейшие исследования, посвященные отношениям между Римом и варварскими племенами, позволяют переосмыслить специфику межкультурной коммуникации в античную эпоху. В данной статье будут проанализированы некоторые особенности развития отношений германского племени батавов с Римом в период перехода от Республики к Империи1.
Цель работы - выявить содержание соглашений между Римом и батавами, а также исторический контекст, в который они были включены. В связи с этим разрешения требуют следующие вопросы: к какому времени относятся первые контакты Рима с батавами; в каких социально-политических условиях заключались первые римско-батавские соглашения; каково их содержание; кто выступал в качестве контрагента со стороны батавов; какие изменения вносились в соглашения позднее?
Долгое время в исследовательской литературе существовало мнение о том, что римляне впервые столкнулись с батавами в ходе зарейн-ской экспедиции Друза Старшего в 12 г. до н.э. После этого батавы, получив от Рима существенные льготы и преимущества, стали значительной силой в составе вспомогательных войск и основой для комплектования императорской конной гвардии [1, 2]. Это мнение, основанное на сообщениях римской письменной традиции, довольно прочно закрепилось в научной литературе и продолжает появляться в современных учебных пособиях и справочниках [3, с. 31; 4, с. 16].
Однако начиная с середины XX века в зарубежной - главным образом нидерландской -
историографии, благодаря ряду археологических находок, начали говорить о возможности более ранних римско-батавских контактов. В частности, голландский археолог П. Моддерман установил, что сообщения римских авторов являются неточными. По его мнению, на территории междуречья Рейна и Мааса до батавов проживало автохтонное население, под влиянием которого сложилась батавская материальная культура [5]. Работу по изучению этногенеза батавов продолжил голландский исследователь В. Виллемс, предположивший на основе археологических данных, что римляне играли важную роль в зарождении батавской общности ещё до германской кампании Друза [6]. В 1999 г. нидерландскими учеными был запущен проект «Батавы: этническая идентичность в приграничном регионе», куратором которого стал профессор Н. Ройманс. Вплоть до закрытия проекта в 2004 г. в его рамках велась работа, объединившая ведущих голландских исследователей истории батавов. Своеобразным итогом стала монография Н. Ройманса «Этническая идентичность и могущество Империи. Батавы в ранней Римской Империи» [7]. В центре исследования - проблема происхождения батавов, при этом внимание акцентируется на связи между возникновением батавов как социально-культурной общности, с одной стороны, и как этнической группы - с другой. Автор указывает на первостепенную роль римлян в этногенезе этого германского племени, выдвигает гипотезу, согласно которой римско-батавские отношения зародились во времена Цезаря и сопровождались целым рядом соглашений [7, р. 55-61].
Подобные взгляды на раннюю батавскую историю теперь не редкость [8, p. 247; 9, p. 228229]. В то же время в научном сообществе бытует и скептическое к ним отношение. Дело в том, что в распоряжении исследователей нет достоверных данных о наличии договоров между Римом и батвами до времени германской экспедиции Друза. Поэтому научные построения в этой области носят в известной степени гипотетический характер. Предпринимаемый здесь анализ источников должен установить следы таких соглашений, а также частично реконструировать их содержание.
Важнейшие данные о жизни племени батавов предоставляют «О происхождении и местоположении германцев», «История» и «Анналы» римского историка Тацита. Ряд сообщений Цезаря и Диона Кассия также проливают свет на некоторые особенности римско-батавских отношений в эпоху возникновения Империи. Большое значение имеют результаты археологических раскопок на территории Нидерландов и Германии.
Из сведений, сообщаемых Тацитом (Tac. Germ. 29), ясно, что батавы являлись ветвью рейнско-везерского племени хаттов, проживавшего на территории, соответствующей современной федеральной земле Гессен2. Вследствие некоего внутреннего конфликта часть хаттов переселилась в междуречье Рейна и Мааса -территорию образованной позднее провинции Белгика. Точную хронологию событий установить не представляется возможным. Вероятно, это происходило с 51 г. до н.э., когда Цезарь покинул Галлию, по 12 г. до н.э. - время экспедиции Друза (Клавдия Нерона Друза Старшего Германика) против канинефатов, когда римляне о батавах были уже весьма хорошо осведомлены (Dio Cass. LIV. 32).
По Тациту, регион, занятый батавами, прежде не был заселен другими племенами (Tac. Hist. IV. 12). Однако попытки реконструировать племенную карту нижнерейнского региона в раннюю эпоху (например, во времена галльской кампании Цезаря) указывают на то, что территории, занятые позднее батавами, входили в состав земель, занятых прежде германским племенем эбуронов3. В ходе войны Цезаря с мятежными вождями Амбиоригом и Катувол-ком племя эбуронов было с невероятной жестокостью истреблено римлянами (Caes. BG. VIII. 24-25). Тем не менее масштабы разорения были меньшими, чем их пытался представить Цезарь. Об этом свидетельствуют археологические данные (анализ постройки домов и керамики позднежелезного и римского времени), согласно которым достаточно уверенно прослеживается преемственность батавской и
предшествующей материальных культур [7, p. 2628]. Вероятно, пришлое хаттское население ассимилировало малочисленных автохтонов в течение одного-двух поколений. Следовательно, о батавах нужно говорить скорее как о мультиэтнической общности, постепенно сложившейся в междуречье Рейна и Мааса к концу I в. до н. э.
В середине прошлого столетия немецкий исследователь В. Спрей, проводя этимологический анализ слова «батавы», обратил внимание на его составную структуру и перевел как «хорошие (счастливые) люди» [11, S. 14]. Возможно, именно такое название имел регион, в котором проживало племя эбуронов4. Впоследствии, после переселения ветви хаттов и смешения с автохтонным населением, топоним («земли хороших (счастливых) людей») латинизируется и превращается в этноним («батавы»). Появление такого племенного названия можно объяснить необходимостью для римлян разграничить новое этническое образование и остальные хатт-ские ветви. Следовательно, можно считать, что упоминание Цезаря об «острове батавов» (insula Batavorum - Caes. BG. IV. 10) вовсе не является более поздней вставкой5.
Таким образом, целый ряд племен (наряду с батавами можно назвать племена тунгров, уби-ев и кугернов) заняли территории, на которых прежде проживали эбуроны. Эти новые племенные образования заполнили те пустоты, которые возникли после поражения и упадка мятежного племени.
Причинами германских перемещений в Галлию и Белгику могли послужить внутренние распри (Tac. Germ. 29), демографические трудности, усиление военного давления со стороны свевов [12, с. 28-37] и, конечно же, целый ряд привилегий со стороны Рима. Последний фактор, вероятно, играл одну из важнейших ролей. Переселения преследовали цель установления римлянами контроля над пограничной территорией путем создания буферной зоны, населенной лояльными Риму племенами.
В этом контексте следует обратиться к отношениям Рима и хатто-батавов до их переселения в прирейнский регион6. Хорошо известно, что в армии Цезаря действительно существовал особый отряд, включавший «около четырехсот германских всадников, которых он с самого начала войны обыкновенно держал при себе» (Caes. BG. 7, 13). Вероятно, этот отряд был создан в 57 г. до н.э., когда римлянами был разбит предводитель свевов Ариовист, после чего «среди варваров пошла такая слава, что зарейнские народы отправили к Цезарю послов с обещанием дать заложников и исполнить все его требования» (Caes. BG. 2, 35). Н. Ройманс
предполагает, что в состав конницы вошли представители племени убиев, которые, со слов Цезаря, были самыми «культурными» из всех зарейнских германцев (Caes. BG. 4, 3), а также хаттов [7, p. 57]. В «Гражданской войне» и «Александрийской войне» сообщается, что Цезарь использовал германскую конницу для переправы через реки в Испании (Caes. BC. 1, 38) и Египте (B. Alex. 29). Тацит неоднократно упоминает батавов в качестве воинов, наиболее опытных в преодолении водных преград (Tac. Ann. II. 8, 11; Hist. 2. 17, 43). Сопоставив сообщения Цезаря и Тацита, а также пассаж из «Фарсалии» Лукана о наличии батавов в цеза-рианской армии в период гражданских войн (Luc. Phars. 1. 431), некоторые исследователи предположили, что начало отношений Рима и хатто-батавов относится к временам Цезаря [7, p. 56; 13, S. 144; 14, p. 12].
Все же к этому времени племя батавов еще не сложилось, не существовало и самого этнонима «батав». Поэтому, если принять эту версию, речь нужно вести лишь о некоторой части проримски настроенных хаттов (хатто-батавов), служивших в армии Цезаря в качестве воинов вспомогательных подразделений. Частично это предположение может быть подтверждено находками римского шлема типа «Галлик Порт» и длинных кавалерийских мечей группы Кес-сель эпохи позднего латена в батавском регионе7. Н. Ройманс предполагает, что такая экипировка может служить свидетельством использования хатто-батавов в качестве конных ауксилиариев в эпоху Цезаря [7, p. 97]. Следует также иметь в виду находки в Эмпеле 30 серебряных монет из центральной и восточной Галлии с легендами TOGRIX и Q.DOCI SAM F. Они были широко распространены во второй четверти I в. до н. э. и использовались для оплаты галльских вспомогательных войск. Вероятно, римляне также могли расплачиваться этими монетами и с хатто-батавами. Вполне вероятно, что впоследствии, после переселения в междуречье Рейна и Мааса, именно хатто-батавы образовали ядро батавской общности8.
По словам Тацита, батавы были «давними союзниками» Рима (antiqua societas - Tac. Germ. 29). Существовавший к его времени договор регулировал поставки вспомогательных войск из батавской конницы под командованием собственных вождей, при этом батавы были освобождены от уплаты податей (Tac. Germ. 29; Hist. 4. 12). Точное время и исторический контекст, в котором был заключен договор, неизвестны. Однако можно предположить, что он возник в период с 50-го по 12 г. до н.э. Очевидно, к тому моменту батавы уже должны были
полностью оформиться как самостоятельная племенная общность. В любом случае, в 12 г. до н.э. Друз уже использовал батавский регион в качестве плацдарма для германской кампании (Dio Cass. LIV. 32).
Еще одним важным моментом, касающимся системы римско-батавских соглашений, является существование германских телохранителей императоров династии Юлиев-Клавдиев. В эпоху Ранней Империи императорскую конную гвардию (Germani corporis custodes) составляли, помимо прочих, представители батавов (Suet. Cal. 43). Слава батавов как великолепных воинов и всадников (Tac. Hist. IV. 12) определила последующее их использование в качестве императорских телохранителей [7, p. 57]. Нельзя уверенно говорить о том, что пополнение этого воинского подразделения регламентировалось договором между Римом и племенем батавов. Возможно, конная гвардия была сформирована на основе личного соглашения с вождем, возглавлявшим военный отряд. Не было ничего необычного в том, что отдельные германские вожди поступали на службу к выдающемуся полководцу за пределами своей родины.
Таким образом, хатто-батавы, лояльные Риму, уже в эпоху Цезаря выступали в качестве сложившейся общности и политического партнера. Обеспечивая Цезаря так необходимой ему в условиях гражданской войны силовой поддержкой, хатто-батавы, отчаянно нуждавшиеся в земле, получили её в дельте Рейна вместе с рядом привилегий, но также наряду с обязательствами в пользу Рима (Tac. Germ. 29). Процесс этногенеза завершился на этом этапе формированием в междуречье Рейна и Мааса новой племенной общности - батавов [7, p. 57-58].
Для римлян этот шаг имел немаловажное значение и далеко идущие последствия. Во-первых, Рим укрепил свое положение на северных рубежах государства. Дельта Рейна, хотя и не была стратегически важным регионом в эпоху Цезаря, в раннеимператорский период стала важным плацдармом для продвижения вглубь Германии. Наличие на границе верных союзников становится для Рима крайне важным фактором. Во-вторых, батавский военный потенциал можно было во всей полноте использовать сначала в период гражданских войн, а затем и в военных кампаниях, ведшихся при Августе и его преемниках.
Другой важный вопрос - кто вел переговоры со стороны батавов? Источники не дают нам прямых сведений о роли отдельных персон в формировании батавской общности. Тем не менее имеется ряд косвенных свидетельств, позволяющих сделать некоторые выводы. Первый
из известных нам вождей батавов - Хариовальд, упоминаемый Тацитом (Tac. Ann. II. 11). О нем ничего не известно, кроме того, что он возглавлял батавов в римском походе против германцев, в котором и погиб вместе со значительной частью своих воинов в 16 г. Здесь вождь батавов, очевидно, выступал в качестве клиента Рима, возглавлявшего самостоятельное войско.
Тацит сообщает о том, что ко времени правления Нерона у батавов существовала «царская власть» (Tac. Hist. IV. 13)9. Как пишет римский историк, среди батавов были наиболее известны Юлий Цивилис, будущий руководитель восстания, и Клавдий Павел, который являлся, по-видимому, его братом10. Оба они принадлежали к «царскому роду»11 (regia Stirpe - Tac. Hist. IV. 13). Также Тацит сообщает нам и имена военачальников, которые являлись племянниками Цивилиса: Клавдий Виктор (Tac. Hist. IV. 33), Юлий Бриган-тик (Tac. Hist. IV. 70) и Веракс (Tac. Hist. V. 20).
Судя по латинским именам представителей «царского рода», ко времени Нерона они уже обладали правом римского гражданства. Неясен механизм его приобретения. Речь может идти о наследственном статусе римского гражданина, получаемом после окончания военной службы. В силу возраста указанные представители «царской династии» не могли получить гражданство таким путем самостоятельно, значит, вероятно, унаследовали его от своих предков.
С другой стороны, «царский статус» у батавов времени Августа имел несколько иное значение, чем это было до прихода римлян. Рой-манс полагает, что первоначально у батавов существовала «царская власть», которая позднее, вероятно во время экспедиции Друза, была заменена ежегодной магистратурой [7, p. 6164]. Наличие такой магистратуры зафиксировано на алтарном камне из Сент-Михельгестеля, датированном первой половиной I в. н.э. [16, p. 279]. В надписи упоминается некий Флав -высшее должностное лицо (summus magistratus) батавской общины (civitas batavorum) (CIL XIII, 8771). Установить точную дату возникновения такой магистратуры у батавов не представляется возможным. Вполне вероятно, что она могла возникнуть при заключении очередного договора в период между 12 г. до н. э. и 69 г., со времени похода Друза до восстания Цивилиса. В свою очередь, сообщения Тацита о наличии «царской власти» у батавов на рубеже I-II вв. следует воспринимать как отражение существовавших на тот момент норм заключения союзных отношений между Римом и лидером конкретного варварского племени или общины12.
Интересно отметить в этом контексте существование подобной магистратуры у галльского
племени эдуев. Из сообщений Цезаря понятно, что существовавшая у галлов выборная годичная магистратура предоставлялась аристократическим семействам и давала фактически царский статус (Caes. BG. VII, 32-33). Экстраполяция данного эпизода на батавскую общину отчасти способна объяснить сообщение Тацита о наличии у батавов «царской власти». Семейство Юлия Цивилиса являлось, вероятно, одним из самых авторитетных среди батавов или занимавшим эту магистратуру к моменту восстания.
Сказанное позволяет представить общую картину формирования системы римско-батавских отношений. Первые контакты с хат-то-батавами произошли во времена, предшествовавшие их переселению в дельту Рейна и Мааса. Взаимодействие, установившееся между хатто-батавами и Цезарем, было взаимовыгодно. Цезарь стремился заручиться дополнительной военной поддержкой германцев в своих военных кампаниях и грядущей гражданской войне. В свою очередь, та часть хаттов, которая симпатизировала Риму, находилась в острой конфронтации со своими соплеменниками и нуждалась в земле для поселения.
В первом соглашении, предусматривавшем участие хатто-батавов в военных кампаниях Рима при Цезаре, условием было предоставление земель для переселения в области междуречья Рейна и Мааса. После переселения прорим-ски настроенные хатты, ассимилировав остатки племени эбуронов, образовали основу батав-ской этнической общности. Батавы выступали в составе вспомогательных войск и составляли подразделения конной гвардии.
В 16-13 гг. до н.э. Август, лично находясь в Галлии, занимался реорганизацией пограничных районов с целью начать широкомасштабное завоевание Германии. В это время батав-ский регион претерпел не только значительные хозяйственные изменения, но и стал значительным военным аванпостом на последующие столетия [18, p. 118-123]. В 12 г. до н.э., в ходе экспедиции Друза, в римско-батавские соглашения были внесены коррективы, которые известны благодаря Тациту. Будучи важным элементом римской пограничной системы, батав-ский регион стал плацдармом для продвижения Рима на восток. Дабы подкрепить лояльность по отношению к Риму, батавы были освобождены от уплаты налогов и особых сборов. На поле боя они действовали под началом собственных вождей. В 15 г. н.э. батавы, как известно, приняли участие в походе Германика (Tac. Ann. II. 8; 11). А к 60-м гг. н.э. они уже являлись основой вспомогательных войск во многих римских кампаниях.
За предполагаемыми соглашениями видна последовательная политика Рима в отношении батавов. Последующие восемьдесят лет после экспедиции Друза и окончательного оформления договора батавы были верными союзниками Империи. Принимая активное участие во многих военных кампаниях, батавы стяжали особую славу в Британии (Tac. Hist. IV. 12). Тесные контакты с Римом оказали значительное влияние на формирование батавского самовосприятия. Батавы, в особенности аристократия, являлись носителями «двойной идентичности» [19, p. 29]. С одной стороны, они осознавали себя «варварами», с другой - важной частью римского мира. Налоговые привилегии, которыми пользовались батавы, особый статус в армии, служба в качестве императорских телохранителей - всё это позволяло им выгодно отличать себя от соседей-германцев. Этим батавы гордились и всячески это подчеркивали [8, p. 269-270]. Римляне намеренно культивировали такую специфику идентичности, позволявшую углубить процесс взаимодействия римской и батавской культур, ускорить процесс романизации [7, p. 213, 216]. Это оказывало существенное социальное, экономическое и культурное влияние на развитие обширной римско-германской контактной зоны на северо-западе Европы. Однако Риму не удалось стать силой, способной прочно консолидировать «варварское» общество на стадии классообразования. Конфликт между батавскими элитами, усугублявшийся коррумпированностью римских чиновников, привел к восстанию 69-70 гг., ставшему показательным симптомом нарастания кризиса внешней политики и всего римского государства в целом.
Автор выражает искреннюю благодарность д.и.н., проф. Я.Ю. Межерицкому и к.и.н., доц. Е. В. Смыкову за ценные замечания, сделанные при обсуждении чернового варианта данной статьи.
Примечания
1. Источники сообщают о батавах как о небольшом доблестном племени, обитавшем на левом берегу Рейна. Центром территории был остров между двумя рукавами в устье реки (Tac. Germ. 29. 1; Hist. IV. 12). Ныне на территории Нидерландов.
2. Этот тезис подтверждается данными археологии [6, p. 210-211].
3. Этническая принадлежность эбуронов не совсем ясна. Некоторые исследователи относят их к числу галльских племен [10, S. 44].
4. Существуют и другие точки зрения на этимологию этого названия [4, c. 17].
5. «Батавским островом» называли территорию, ограниченную в древности двумя рукавами Рейна в его нижнем течении (Ваалом и Старым Рейном).
6. В зарубежной историографии используется условный термин «хатто-батавы» (chatto-batavians), обособляющий ту ветвь хаттов, которая стала основой для формирования батавской общности.
7. 12 подобных мечей (помимо римского гладия и кельтской спаты того же времени) были обнаружены на большом пространстве от Рурмонда до Неймегена и вследствие своей схожести могут быть отнесены к одному типу.
8. Этим можно объяснить анахронизм в использовании Луканом этнонима «батавы».
9. О германских «царях» и «вождях» и соотношении их власти в различных регионах и племенах см. статью Н.Ф. Колесницкого [15, с. 10-12.].
10. В одном из пассажей Тацита говорится о том, что Клавдий Павел был казнен легатом Нижней Германии Фотеем Капитоном по ложному обвинению в бунте (Tac. Hist. IV. 13). Приводится речь Цивилиса, согласно которой его брат был казнен римлянами (Tac. Hist. IV. 32). Вероятно, что речь идет об одном и том же персонаже, потому Клавдия Павла можно с большой долей вероятности отождествить с братом Цивилиса.
11. «Царя» в данном случае следует рассматривать как высшее должностное лицо племени. Его выбирали из представителей аристократических родов.
12. Обзор дискуссии о формировании системы власти у батавов см. статью М.В. Домского [17].
Список литературы
1. Ihm M. Batavi // RE. Bd. III. Hbbd. V. Stuttg., 1897. S. 118-121.
2. Bunson M. A. Batavi // Dictionary of the Roman Empire. Oxford: Oxford University Press, 1991. P. 53.
3. Буданова В.П., Горский А.А., Ермолова И.Е. Великое переселение народов: Этнополитические и социальные аспекты. СПб.: Алетейя, 2011. 336 с.
4. Шахотина-Мордвинцева Г.А. История Нидерландов. М.: Дрофа, 2007. 510 с.
5. Modderman P.J.R. De bewoonbaarheid van het ri-vierkleigebied in de loop der eeuwen // Tijdschrift Ko-ninklijk Nederlands Aardrijkskunding Genootschap. 1955. Bd. 72. S. 30-38.
6. Willems W.J.H. Romans and Batavians. A regional study in the Dutch eastern river area II // Berichten van de Rijksdienst voor het Oudheidkundig Bode-monderyzoek. 1984. Vol. 34. P. 39-331.
7. Roymans N. Ethnic Identity and Imperial Power. The Batavians in the Early Roman Empire. Amsterdam: Amsterdam University Press, 2004. xi, 278 p.
8. Nicolay J. Armed Batavians: Use and Significance of Weaponry and Horse Gear from Non-Military Context in the Rhine Delta (50 BC to AD 450). Amsterdam: Amsterdam University Press, 2007. x, 408 p.
9. Heeren S. Romanisering van rurale gemeenschap-pen in de Civitas Batavorum. Amersfoort: Rijksdienst voor het Cultureel Erfgoed, 2009. 364 p.
10. Lamarcq D., Rogge M. De taalgrens. Van de oudste tot de nieuwe Belgen. Leuven: Davidsfonds, 1998. 254 S.
11. Sprey W. Tacitus over de opstand der Bataven. Hist. IV 12-37, 54-79; V 14-26. Groningen: J.B. Wolters, 1953. 127 S.
12. Колосовская Ю. К. Рим и мир племен на Дунае в I-IV вв. н.э. M.: Наука, 2000. 288 с.
13. Wolters R. Römische Eroberung und Herrschaftsorganisation in Gallien und Germanien. Bochum: N. Brockmeyer, 1990. 334 S.
14. Speidel M.P. Riding for Caesar: The Roman Emperor's Horseguard. London: Batsford, 1994. 256 p.
15. Колесницкий Н.Ф. Этнические общности и политические образования у германцев I-V вв. II СВ. 1985. Вып. 48. С. 5-26.
16. Raepsaet-Charlier M.-Th. Les institutions municipales dans les Germanies sous le Haut-Empire: bilan et questions II Cities, municipies, colonies. Les processus
de la municipalisation en Gaule et en Germanie sous le Haut Empire romain / M. Dondin-Payre et M.-Th. Raepsaet-Charlier (éds). Paris-Sorbonne: Presses Universitaires de France, 1999. P. 271-352.
17. Домский М.В. Создание римских политических институтов в Нижней Германии // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. Экономика. Информатика. 2014. № 15. С. 24-30.
18. Wells C.M. The German policy of Augustus. An examination of the archeological evidence. Oxford: Oxford University Press, 1972. 362 p.
19. Slofstra J. Batavians and Romans on the Lower Rhine. The romanisation of a frontier area // Archaeological Dialogues. V. 9. 2002. P. 16-38.
THE ROOTS OF THE ROMANO-BATAVIAN ALLIANCE: ON THE STATUS OF GERMANS IN THE ROMAN EMPIRE
L.V. Chernyshov
The article examines the content of the Romano-Batavian treaties and their historical context. Based on the analysis of Roman narrative tradition and archaeological sources, the author concludes that the alliance between the Romans and Batavians had its roots in the time of Caesar's campaign in Gaul. The first treaty regulated the supply of auxiliary troops and the resettlement in the Rhine delta. A further renewal of the alliance then occurred under Drusus and was confirmed by a new treaty. The source for the study of this new treaty are Tacitus's literary works. The main conclusion of our study is that these treaties with Rome have played a pivotal role in the formation of the Batavian community.
Keywords: Roman Empire, Batavians, Germans, Roman army, Caesar, Drusus.
References
1. Ihm M. Batavi // RE. Bd. III. Hbbd. V. Stuttg., 1897. S. 118-121.
2. Bunson M. A. Batavi // Dictionary of the Roman Empire. Oxford: Oxford University Press, 1991. P. 53.
3. Budanova V.P., Gorskij A.A., Ermolova I.E. Ve-likoe pereselenie narodov: Ehtnopoliticheskie i so-cial'nye aspekty. SPb.: Aletejya, 2011. 336 s.
4. Shahotina-Mordvinceva G.A. Istoriya Niderland-ov. M.: Drofa, 2007. 510 s.
5. Modderman P.J.R. De bewoonbaarheid van het ri-vierkleigebied in de loop der eeuwen // Tijdschrift Ko-ninklijk Nederlands Aardrijkskunding Genootschap. 1955. Bd. 72. S. 30-38.
6. Willems W.J.H. Romans and Batavians. A regional study in the Dutch eastern river area II // Berichten van de Rijksdienst voor het Oudheidkundig Bode-monderyzoek. 1984. Vol. 34. P. 39-331.
7. Roymans N. Ethnic Identity and Imperial Power. The Batavians in the Early Roman Empire. Amsterdam: Amsterdam University Press, 2004. xi, 278 p.
8. Nicolay J. Armed Batavians: Use and Significance of Weaponry and Horse Gear from Non-Military Context in the Rhine Delta (50 BC to AD 450). Amsterdam: Amsterdam University Press, 2007. x, 408 p.
9. Heeren S. Romanisering van rurale gemeenschap-pen in de Civitas Batavorum. Amersfoort: Rijksdienst voor het Cultureel Erfgoed, 2009. 364 p.
10. Lamarcq D., Rogge M. De taalgrens. Van de oudste tot de nieuwe Belgen. Leuven: Davidsfonds, 1998. 254 S.
11. Sprey W. Tacitus over de opstand der Bataven. Hist. IV 12-37, 54-79; V 14-26. Groningen: J.B. Wolters, 1953. 127 S.
12. Kolosovskaya Yu.K. Rim i mir plemen na Dunae v I-IV vv. n.eh. M.: Nauka, 2000. 288 s.
13. Wolters R. Römische Eroberung und Herrschaftsorganisation in Gallien und Germanien. Bochum: N. Brockmeyer, 1990. 334 S.
14. Speidel M.P. Riding for Caesar: The Roman Emperor's Horseguard. London: Batsford, 1994. 256 p.
15. Kolesnickij N.F. Ehtnicheskie obshchnosti i politicheskie obrazovaniya u germancev I-V vv. // SV. 1985. Vyp. 48. S. 5-26.
16. Raepsaet-Charlier M.-Th. Les institutions municipales dans les Germanies sous le Haut-Empire: bilan et questions // Cities, municipies, colonies. Les processus de la municipalisation en Gaule et en Germanie sous le Haut Empire romain / M. Dondin-Payre et M.-Th. Raepsaet-Charlier (éds). Paris-Sorbonne: Presses Universitaires de France, 1999. P. 271-352.
17. Domskij M.V. Sozdanie rimskih politicheskih in-stitutov v Nizhnej Germanii // Nauchnye vedomosti Bel-gorodskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Is-toriya. Politologiya. Ehkonomika. Informatika. 2014. № 15. S. 24-30.
18. Wells C.M. The German policy of Augustus. An examination of the archeological evidence. Oxford: Oxford University Press, 1972. 362 p.
19. Slofstra J. Batavians and Romans on the Lower Rhine. The romanisation of a frontier area // Archaeological Dialogues. V. 9. 2002. P. 16-38.
