CC BY
22
В данном исследовании были также выявлены актуальные кейсы культуры отмены, лингвистически зафиксированные различными лексическими единицами, вошедшими в проекты «Слово года» разных стран.
Так, например, неологизмы отражающие скандал, ставший причиной кен-селинга вице-канцлера Австрии Хайнца-Кристиана Штрахе, попали в рейтинги «Слов года - 2019» в Германии (Oligarchennichte - племянница олигарха, 9 место) и Австрии (Ibiza - 1 место). Причиной «отмены» вице-канцлера Австрии Штрахе послужила его заснятая скрытой камерой встреча на испанском острове Ибица с женщиной славянской внешности, представившейся племянницей одного из российских олигархов. «Племянница олигарха» планировала получить финансовую поддержку в избирательной кампании Австрийской партии свободы на парламентских выборах 2017 года. Взамен за данную услугу вице-канцлеру Австрии была предложена доля в тиражной газете «Kronen Zeitung» и получение строительных подрядов. Обнародование видеозаписи данной встречи привело к скандалу, расколовшему партию. В результате ви-
Библиографический список
це-канцлер Штрахе подал в отставку и был «отменен», а канцлер Себастьян Курц выразил недоверие коалиционному партнеру, объявив досрочные парламентские выборы. Вследствие чего пейоративы Oligarchennichte, Strache-Affare, а также Ibiza, Ibiza-Affare и Ibizagate, отражающие данный кейс, были зафиксированы в социолингвистических рейтингах и проектах «Слово года» немецкоязычных стран.
Таким образом, «культуру отмены», являющуюся ответом на вызовы новой коммуникативной реальности, необходимо рассматривать как неоднозначный социальный механизм, нуждающийся в модернизации и оптимизации.
Подводя итоги, необходимо отметить, что социолингвистические рейтинги и проекты «Слово года», проводимые в разных странах мира, наиболее точно репрезентируют экстралингвистические особенности кенселинга. На сегодняшний день с высокой долей уверенности можно предположить дальнейшую перспективную работу над новыми формами проявления cancel culture с точки зрения когнитивной лингвистики и лингвокультурологии.
1. Труфанова Е.О. Приватное и публичное в цифровом пространстве: размывание границ. Galactica Media: Journal of Media Studies. 2021; № 1: 14-38.
2. Филиппович Ю.С., Стрекалов ГС. О некоторых особенностях феномена «культура отмены». Коллекция гуманитарных исследований. 2021; № 1 (26): 36-40.
3. Дашинимаев Г.Ю. Cancel Culture как новая социальная реальность. ВестникБГУ. 2021; № 1: 19-24.
4. Васильева М.А. Культура отмены в современном обществе. Вести научных достижений. 2020; № 10: 31-33.
5. Баранова М.В. Канселинг (Cancel Culture) как инновационный правокультурный феномен. Юридическая техника. 2021; № 15: 123-128.
6. Фефелов А.Ф. Дискурс вокруг Cancel Culture как объект лингвокультурного и переводческого анализа: логика против «логики». Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2022; № 20 (1): 126-144.
7. Жемчужникова А.К. Язык ценностной составляющей концепта Black Lives Matter. Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2022; № 14 (1): 38-45.
8. Пунина К.А., Фадеев ГС. #METOO как технология воздействия на политику. Вестник Удмуртского университета. Социология. Политология. Международные отношения. 2021; № 5 (1): 84-95.
9. Быков И.А., Ахмедова Ю.Д. Культура отмены в политическом дискурсе современной России. Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета: Журналистика. Образование. Словесность. 2021; № 1 (1): 14-26.
References
1. Trufanova E.O. Privatnoe i publichnoe v cifrovom prostranstve: razmyvanie granic. Galactica Media: Journal of Media Studies. 2021; № 1: 14-38.
2. Filippovich Yu.S., Strekalov G.S. O nekotoryh osobennostyah fenomena «kul'tura otmeny». Kollekciya gumanitarnyh issledovanij. 2021; № 1 (26): 36-40.
3. Dashinimaev G.Yu. Cancel Culture kak novaya social'naya real'nost'. Vestnik BGU. 2021; № 1: 19-24.
4. Vasil'eva M.A. Kul'tura otmeny v sovremennom obschestve. Vesti nauchnyh dostizhenij. 2020; № 10: 31-33.
5. Baranova M.V. Kanseling (Cancel Culture) kak innovacionnyj pravokul'turnyj fenomen. Yuridicheskaya tehnika. 2021; № 15: 123-128.
6. Fefelov A.F. Diskurs vokrug Cancel Culture kak ob'ekt lingvokul'turnogo i perevodcheskogo analiza: logika protiv «logiki». Vestnik Novosibirskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Lingvistika i mezhkul'turnaya kommunikaciya. 2022; № 20 (1): 126-144.
7. Zhemchuzhnikova A.K. Yazyk cennostnoj sostavlyayuschej koncepta Black Lives Matter. VestnikPermskogo universiteta. Rossijskaya izarubezhnaya filologiya. 2022; № 14 (1): 38-45.
8. Punina K.A., Fadeev G.S. #METOO kak tehnologiya vozdejstviya na politiku. Vestnik Udmurtskogo universiteta. Sociologiya. Politologiya. Mezhdunarodnye otnosheniya. 2021; № 5 (1): 84-95.
9. Bykov I.A., Ahmedova Yu.D. Kul'tura otmeny v politicheskom diskurse sovremennoj Rossii. Vestnik Kabardino-Balkarskogo gosudarstvennogo universiteta: Zhurnalistika. Obrazovanie. Slovesnost'. 2021; № 1 (1): 14-26.
Статья поступила в редакцию 28.11.22
УДК 811
Motamednia Masoumeh, Cand. of Sciences (Philology), Associate Professor, Russian Literature, University of Mazandaran (Babolsar, Iran),
E-mail: m.motamednia@umz.ac.ir
THE IMAGE OF STEPAN RAZIN IN KAMENSKY'S ARTWORK. The interpenetration of Russia and Iran took place already at the earliest stages of the development of Russian literature. This was due to the diplomatic and trade relations of the two neighboring countries. And like every social phenomenon, it could not but be reflected in the work of both the people as a whole and individual author of individual works. Public consciousness seriously influenced the creation of works related to the East, therefore, the re-creation of the image of Iran in the texts of folklore and literary works is stereotyped. Russia and Iran are two countries whose contribution to the development of world literature cannot be overestimated. Quite a lot has been said about the interpenetration and mutual influence of cultures, the most important part of which is literature. Interest in Iran in Russian literature is preserved in connection with the further development of the theme of the popular uprising against tsarism under the leadership of Stepan Razin in the works of V. Kamensky, A. Chapygin, S. Zlobina. In the work of V. Kamensky, the folklore tradition became the formative beginning of the work. At the same time, one can speak of his peculiar historicism, in which national motifs and semi-folklore forms are free romantic fantasies on a historical theme.
Key words: Russian literature, East, Iran, Stepan Razin, Kamensky, national motives.
МотамеднияМасуме, канд. филол. наук, доц., Мазандаранскийуниверситет, г. Баболсар, E-mail: m.motamednia@umz.ac.ir
ОБРАЗ СТЕПАНА РАЗИНА
В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ КАМЕНСКОГО
Взаимопроникновение России и Ирана происходило уже на самых ранних этапах развития русской литературы. Это было связано с дипломатическими и торговыми отношениями двух соседних стран. И как каждое социальное явление, оно не могло не отразиться в творчестве как народа в целом, так и отдельно взятых авторов отдельных произведений. Общественное сознание серьезно влияло на создание произведений, связанных с Востоком, поэтому воссоздание образа Ирана в текстах фольклорных и литературных произведений отличается стереотипностью, даже трафаретностью. Россия и Иран - две страны, вклад которых в развитие мировой литературы невозможно переоценить. О взаимопроникновении и взаимовлиянии культур, важнейшей частью которых является литература, сказано довольно много. Интерес к Ирану в русской литературе сохраняется в связи с дальнейшей разработкой темы народного восстания против царизма под руководством Степана Разина в произведениях В. Каменского, А. Чапыгина, С. Злобина. В творчестве В. Каменского формообразующим началом произведения стала фольклорная традиция. Вместе с тем можно говорить о его своеобразном историзме, в котором национальные мотивы и полуфольклорные формы являются свободными романтическими фантазиями на историческую тему.
Ключевые слова: русская литература, Восток, Иран, Степан Разин, Каменский, национальные мотивы.
Актуальность исследования определяется недостаточным освещением заявленной проблемы в современном литературоведении. Персидская история и духовные традиции иранской культуры в контексте русского народного и литературно-художественного творчества - малоизученная на сегодняшний день тема.
Цель работы - проследить особенности восприятия и изображения русским фольклорным и литературно-художественным сознанием образа Ирана и иранцев на протяжении XIX-XX вв.
Исходя из цели исследования, поставлены следующие задачи:
- выявить в произведениях русского фольклора и художественной литературы компоненты национальной иранской культуры (образы мира и человека);
- исследовать произведения русского фольклора (исторические песни о Степане Разине), древнерусской литературы, а также сочинения русских писателей XIX-XX вв. в аспекте пересечения транслируемой ими русской и иранской национальной аксиологии.
Научная новизна исследования заключается в том, что в нем рассматривается образ Ирана в русской литературе не только и не столько с точки зрения социально-политических и торговых отношений двух стран, но, прежде всего, обращается внимание на культурные ценности, духовные традиции и национальные обычаи Ирана.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что она способствует более глубокому осознанию сущности российско-иранского литературного взаимодействия.
Практическая ценность работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы при преподавании русской и зарубежной литературы в школе, при проведении семинарских занятий по истории русской литературы.
На рубеже XIX-XX вв., вплоть до революции 1917 г, интерес к Ирану в русской литературе сохраняется лишь в связи с дальнейшей разработкой темы народного восстания против царизма под руководством Степана Разина. Его образ широко разрабатывается в «массовой литературе» с ее упрощенной трактовой трагических событий XVII в. и мелодраматичностью при изображении взаимоотношений Разина с персидской княжной (романы А.Е. Зорина «Кровавый пир», «бунт Стеньки Разина» (1901). Романтизация образа Разина и недостаточное внимание к тому, что нес он на берега Персии, дают о себе знать в романе М. Соколова «Понизовая вольница атамана Стеньки Разина» (1908), в «Драматической хронике в семи картинах» Н.А. Навроцкого «Стенька Разин» (1906) и ряде других произведений. Неслучайно в критике 30-х годов ХХ века звучала мысль о том, что «писатель, пишущий на исторические темы, не может не проецировать историю на современность» [1, с. 114].
Однако исторические романы, созданные после революции 1917 г, отличаются от написанных до революции тем, что проза социалистического реализма в значительной мере преодолела сложившиеся в русской литературе штампы в изображении истории, культуры, нравов, психологии жителей Ирана, хотя во многих произведениях этого периода изображение Ирана эпизодично и мимолетно.
Ярким событием в литературе этого периода стали лирические стихи, поэма и роман «Степан Разин» В. Каменского, который в своем творчестве воплотил основные тенденции стиля модерн. Изысканность выразительных средств, стремление ко всему необычному, странному и фантастическому, доминирование сказочности, мифа, стилистический интеллектуализм, тенденция к синтезу художественных достижений предшествующих эпох, приемы усиления выразительности средствами деформации, синтез традиций Запада и Востока, орнаментализм - основные приметы его творческой манеры. Для художественного мышления поэта-модерниста главным принципом стала стилизация, но не только в смысле синтеза разных форм стилей, а в смысле подчинения всех элементов произведения одному, формообразующему началу, которым стала фольклорная традиция. Вместе с тем можно говорить о его своеобразном историзме, в котором национальные мотивы и полуфольклорные формы являются свободными романтическими фантазиями на историческую тему.
В Гилян В. Каменский попадает в 1906 г. Кроме Решта, он посетил Табриз и Тегеран. Впечатления были ошеломляющими: «Я жил среди тысячи и одной ночи...», «очарованью нет пределов», «даже захотелось быть персом» [2, с.550].
В Иране ему все нравился, покорил фарси: «...Мне до такой степени нравился персидский язык, что, не изучая отдельных слов, я как-то вдруг стал понимать их смысловое значение и интуитивно угадывать слова. И чувствовал: проживи я в Персии неделю-другую, заговорил бы» (507). Потрясла музыка: «... Слушал персидскую музыку и удивительные песни, в которых высокими вибрирующими голосами изливалась неизъяснимая боль далеких веков, будто это был жалобный, раздирающий душу плач» (507-508). Гилянские впечатления стали основой персидских глав его романа «Степан Разин» (1916-1928). Примечательно, что роман писался в своей значительной части в Астрахани, куда поэт специально приезжал в 1914 г.
В этот период своей жизни В. Каменский тяготел к национальной романтике, очень заметной в искусстве России начала ХХ в. Для нее характерен свой круг легендарно-исторических, героических и лирических образов, чрезвычайно широкое обращение к фольклору, сказочному миру. Л.П. Быков в статье «Василий Каменский» так объясняет причины обращения В. Каменского к образу русского вольника: «Эстетическое бунтарство Каменского (как, впрочем, и других футуристов) породнилось с бунтарством социальным. Воспеватель удалого волжского
бунтаря-ушкуйника воспринял и бурные катаклизмы 1917 года как торжество народной вольницы» [3, с. 9].
«Национальная идея» определила у В. Каменского интерпретацию сюжета, который трактуется в стиле исторических песен и былин, воспевающих подвиги народного заступника Степана Разина. Писатель создает свою версию образа Гиляна и пребывания в нем Разина в чересчур, как он сам указывал, «русском духе» (604). Все это определенным образом коррелировалось с поисками футуристами искренности и натуральности творчества, «простого как мычание» (В. Маяковский), что оборачивалось у В. Каменского эстетизмом и такими его проявлениями, как экспериментаторство, игра со стилями.
Разинский удивленно-восторженный и одновременно растерянно-задумчивый взгляд на Гилян тождествен авторскому. Сон и явь в романе уравниваются, перетекают друг в друга. Еще до возникновения замысла похода на Волгу Степану снился сон о Персии, предстающей в образе райского сада: Виделось Степану видение дивное - сон снился. Будто перед ним перворайский сад с деревьями до неба. А вся страна кругом - Персия.
Будто ярко-пестрые, изгибные птицы качаются на плодоспелых ветках и ломко кричат о любви.
Будто по траве в изумрудных на ногах браслетах царевна персидская. Будто Степана ждет не дождется. Все смотрит на дальнюю сторону. Ждет. В томлении руки лебединые заламывает. Поет свою песню о суженом. Ждет. Вся - как густое пахучее вино у губ. И будто вся - для Степана (81-82) [4].
Гилян, куда приплыл Степан с казаками, оказался именно таким. Строки из песни, которую пел герой под окнами персиянки Мейран, становятся лейтмотивом романа, а образ сада - эмблемой Гиляна: Сад... зеленый Сад апельсиновый.
Постепенное выясняется, что В. Каменский создает сказку-легенду о Гиля-не, в основе которой «архетип», сформировавшийся в устном народном творчестве и литературе XIX в. Вокруг него возникает много новых сюжетных мотивов и линий, расцвеченных всевозможными преувеличениями, сравнениями, эпитетами и оборотами эпической народной поэзии. Реалистическим элементом в романе являются географические и временные координаты (Решт, Астрахань, XVII в.).
В условно-сказочных тонах воссоздаются социальная жизнь и общественные конфликты Гиляна. Краем правит тиран Аджар, который «славился богатствами несметными, жадностью ненасытной, хитростью лисичьей, жестокостью царской...» (98). Автор изображает стереотипный образ злодея-богача. В понятии образа-стереотипа заложен «некоторый фрагмент концептуальной картины мира, ментальная «картинка», устойчивое культурно-национальное представление» [5, с. 109].
Социально-враждебные эпитеты, прилагаемые к гилянскому правителю, нужно приписать не национальному, а классовому сознанию повествователя и самого автора - сторонника пролетарской «сермяжной революции» (604). У «принца-купца» множество рабов и подданных, которые его ненавидят. Поэтому, когда они узнают о его намерении убить русского гостя, то немедленно оповещают об этом Степана, который с их помощью расправляется с ним. Все они вливаются в войско Разина, мало кто защищал Аджара. «Беднота персидская, рабы, гарем многоженный, большая часть дворцовой стражи, все, долго терпевшие жестокость принца, взяли сторону Степана» (101). В поэме еще более выразительно, чем в романе подчеркнута жестокость кровожадность Аджара: А султан Сдвинул брови Захотелось ему Изведать
Ушкуйничьей крови.
Красочно, как в сказке, рассказывается о захвате сокровищ Аджара: «Запылал костром дворец кипарисовый, а перед тем удальцы собрали все несметное богатство принца, уволокли на струг: золото, серебро, каменья-самоцветы, шелк, бархат, вино» (102). Подданных принца не трогали, поскольку и в Гиляне, как и на Руси, ненависть разинцев распространялась только на правителей-«-кровопийц».
Изображение характеров тоже соответствует фольклорной традиции. Дочь Аджара Мейран, «приворожная, невиданной красы чаровница» сразу влюбилась в Разина. В истоме она слушала его песни и «тайно ждала близкой встречи» (99). Страсть Степана пробудила в ней потребность любви: «Он крепко обнял сильными руками трепетное тело принцессы и пламенными поцелуями зажег негасимые рубиновые костры любви. Мейран произнесла только одно слово - «аббас», что означало - «победитель» (101). Мейран, несмотря на гибель отца, отвечает любовью на любовь, идет за Степаном до конца. На Волге, ощутив тяжелые переживания возлюбленного перед возвращением на Дон, она сама просит принести себя в жертву реке.
Мейран и Степан достойны друг друга, в изображении В. Каменского это трагические, чистые и глубокие натуры. Героиня - символ поэтичности, нежности, утонченности Востока, он - воплощение благородства, мужества, свободолюбия русского народа. Разин показан вместе с тем как носитель настроений казачьей вольницы, видевшей в южном побережье Каспия лишь место для раз-
боя и гульбы. Автор не осуждает за это героя и его товарищей, разделяя позицию создателей фольклорных исторических песен о вожаке народных масс.
В. Каменский назвал свое произведение «привольным романом» (24), то есть романом, свободным от всех жанровых канонов, ничем не стесненным. Действительно, в «Степане Разине» сосуществуют признаки разных жанровых типов романа - исторического, авантюрного, социально-бытового, лирического. Как отмечают исследователи творчества В.В. Каменского, «несмотря на то, что в основе произведения лежат подлинные события, историзма в книге нет: Каменскому было важнее показать стихию народной вольницы, чем конкретные события, факты» [6, с. 76].
В нем ощутимо воздействие героической поэмы, использованы элементы крестьянской обрядовой песенности и символики. Создавая авторскую модификацию романа, писатель работал со многими жанрами и стилями, но в доминируют в нем возвышенные и торжественные интонации. Нередко он стилизует повествование под персидскую сказочную прозу средних веков, инкорпорируя по ее образцу в роман многочисленные стихи. Страницы, посвященные Гиляну, заставляют вспомнить об оперном либретто: содержание происходящего в Реште излагается максимально лаконично, герои поют друг другу песни, характеры схематичны и очерчены одной-двумя чертами. Степан без особого труда преодолевает все препятствия, мешающие его любви. Все условно, реальные сложности человеческих отношений упрощены, действие разворачивается в пространстве, имеющем ярко выраженный характер театральности. Этим можно объяснить отсутствие точного воспроизведения иранского колорита и религиозных обычаев гилянцев. Подобное не входило в художественный замысел «Степана Разина», призванного, по мысли В. Каменского, быть поэмой о «богатырском русском народе».
Как свидетельствуют документы, после революции 1917 года имя предводителя Крестьянской войны было поставлено рядом с именами выдающихся борцов за свободу и пламенных революционеров [7, с.141].
В литературе тех лет основной акцент делается на классовой природе разинского восстания, писатели начинают откровенно идеализировать образ вожака, доминирует сочувственное изображение разинцев, вот почему образы гилянцев в этих произведениях эпизодичны и поверхностны (пьеса Ю. Юрьева
«Сплошной зык», 1919; киносценарий М. Горького «Стенька Разин. Народный бунт в Московском государстве 1666-1668 годов», 1921; романы Ал. Алтаева (Ямщиковой) «Взбаламученная Русь», «Стенька вольница», 1925).
В советский период развития русской литературы исторический жанр переживал настоящий расцвет. В середине 30-х годов ХХ века писатель Т. Манн писал об историческом романе следующее: «Его прозаические качества, сознательность и критицизм, а также богатство его средств, его способность свободно и оперативно распоряжаться показом и исследованием, музыкой и знанием, мифом и наукой, его человеческая широта, его объективность и ирония делают роман тем, чем он является в наше время: монументальным и главенствующим видом художественной литературы» [8, с. 212].
Своей главной задачей романисты считали выяснение истоков победы народа в революции 1917 г. Этим объясняется повышенный интерес к выдающимся историческим деятелям, способствовавшим продвижению России по пути прогресса (Петр I, Екатерина II, писатели - А.С. Пушкин, А.С. Грибоедов,
A.Н. Радищев и др.). В их ряду рассматривался и Степан Разин, образ которого стал центральным в ряде романов. Изображение Персии связано в этот период развития русской литературы в основном в связи с изложением в художественной форме истории Разина.
В романе В. Каменского формообразующим началом произведения становится фольклорная традиция. Вместе с тем можно говорить о своеобразии историзма, в котором национальные мотивы и полуфольклорные формы являются свободными романтическими фантазиями на историческую тему.
Страницы, посвященные Гиляну, заставляют вспомнить об оперном либретто: содержание происходящего в Реште излагается максимально лаконично, герои поют друг другу песни, характеры схематичны и очерчены одним-двумя штрихами. Степан без особого труда преодолевает все препятствия, мешающие его любви. Все условно, реальные сложности человеческих отношений упрощены, действие разворачивается в пространстве, имеющем ярко выраженный характер театральности. Этим можно объяснить отсутствие точного воспроизведения иранского колорита и религиозных обычаев гилянцев. Подобное не входило в художественный замысел «Степана Разина», призванного, по мысли
B. Каменского, быть поэмой о «богатырском русском народе».
Библиографический список
1. Андреев Ю. Русский советский исторический роман. 20-30-е годы. Москва - Ленинград: Наука, 1962.
2. Каменский В.В. Кафе поэтов. Путь энтузиаста: Мемуары. Степан Разин; Пушкин и Дантес: Художественная проза и мемуары. Москва: Правда, 1991.
3. Быков Л.П. Литература Урала. Очерки и портреты. Екатеринбург: Издательство Уральского университета.
4. Каменский В.В. Степан Разин; Пушкин и Дантес: Художественная проза и мемуары. Москва: Правда, 1991.
5. Маслова В.А. Лингвокультурология. Москва: Академия, 2001.
6. Гинц С. Василий Каменский. Пермь: Книжное издательство, 1984.
7. Соловьев В.М. Современники и потомки о восстании С.Т. Разина. Москва,1991.
8. Манн Т. Письма. Москва: Знание, 1981.
References
1. Andreev Yu. Russkij sovetskij istoricheskij roman. 20-30-e gody. Moskva - Leningrad: Nauka, 1962.
2. Kamenskij V.V. Kafe po'etov. Put' 'entuziasta: Memuary. Stepan Razin; Pushkin i Dantes: Hudozhestvennaya proza i memuary. Moskva: Pravda, 1991.
3. Bykov L.P. Literatura Urala. Ocherkiiportrety. Ekaterinburg: Izdatel'stvo Ural'skogo universiteta.
4. Kamenskij V.V. Stepan Razin; Pushkin i Dantes: Hudozhestvennaya proza i memuary. Moskva: Pravda, 1991.
5. Maslova V.A. Lingvokul'turologiya. Moskva: Akademiya, 2001.
6. Ginc S. VasilijKamenskj. Perm': Knizhnoe izdatel'stvo, 1984.
7. Solov'ev V.M. Sovremennikiipotomkio vosstaniiS.T. Razina. Moskva,1991.
8. Mann T. Pis'ma. Moskva: Znanie, 1981.
Статья поступила в редакцию 22.12.22
УДК 811.111:81'373.72
Nekrasova M.Yu., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Theory and Practice of Translation Department, Sevastopol State University
(Sevastopol, Russia), E-mail: nekramar@mail.ru
Barskaya O.V., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior lecturer, Foreign Languages Department, Black Sea Higher Naval School n.a. P.S. Nakhimov
(Sevastopol, Russia), E-mail: olyabarska@yahoo.com
REPRESENTATION OF ENEMY IMAGE IN BRITISH NEWSPAPER DISCOURSE OF THE CRIMEAN WAR. The provisions of linguistic imagology, which determine the verbal means of the 'enemy' image forming in the public mind served as the article theoretical basis. The analysis of the studies by J.-M. Carré, M.-F. Guyard, H. Dyzerinck, J. Leerssen is carried out. They trace the thought that the collective idea of a hetero-image is conditioned by the specifics of the national auto-image model and the historical moment, which are reflected in the media discourse of a particular time period. A comparative analysis of the "stereotype", "image", "representation" concepts is made. The practical part of the study deals with verbal mechanisms of introducing stereotypes into social consciousness on the examples of the publications in the mid-19th century leading British tabloids The Daily News and The Times. During the Crimean campaign, Great Britain, which was at war with Russia, aimed to form in its society an unfriendly image of a rival state, which was realized through the text-semantic ideologization of the media space of that time. A complex imagotypical structure of the enemy portrayal was created on the pages of the English newspapers by "blurring down" the readers' perception of the Russian territorial space, the demonization and "barbarization" of the Russian ruler, the primitivization of the Russian soldiers and army, the mythologization of meaningful objects for Great Britain, such as the Crimea and Sevastopol. Current civilizational processes actualize research in the field of a social mental model formation with the help of linguistic techniques.
Key words: linguistic imagology, enemy, stereotype, image, auto-image, hetero-image, Crimean War, English press, public consciousness.
М.Ю. Некрасова, канд. филол. наук, доц., Севастопольский государственный университет, г. Севастополь, E-mail: nekramar@mail.ru
О.В. Барская, канд. пед. наук, доц., Черноморское высшее военно-морское училище имени П.С. Нахимова, г. Севастополь, E-mail: olyabarska@yahoo.com
