CC BY
73
Н.П. Таньшина
Образ России во французской историографии второй половины ХХ в.: рассуждения о книге Шарля Корбе
1 <2
к и 2 и 2
3 и ^
о о О -О гм - О.
И
^ ж
о * >
О
Цель статьи заключается в исследовании комплекса проблем, связанных с восприятием России во французской историографии второй половины ХХ в. На основе анализа работы Ш. Корбе «Эра национализма. Французское общественное мнение перед лицом неизвестного русского» исследуется восприятие России в общественном мнении Франции на протяжении Х1Х в., а также изучаются механизмы формирования общественного мнения о Другом. Делается вывод о том, что, несмотря на то, что работа Корбе была написана в 1967 г., она не потеряла своей актуальности и научной значимости.
Ключевые слова: Шарль Корбе, имагология, стереотипы взаимного восприятия, русско-французские отношения в Х1Х в., образ России, образ России во французской историографии, общественное мнение, русофобия, русофилия.
Во Франции и в России всегда существовал взаимный интерес к изучению друг друга. Как отмечал известный российский франковед П.П. Черкасов, «политическое, а в еще большей мере культурное притяжение России и Франции непреходяще, оно испытано тремя столетиями дипломатических, экономических и культурных связей» [4, с. 15]. Однако отношения между нашими странами на протяжении этого периода были весьма сложными, несмотря на отсутствие прямых противоречий. Все это влияло и на восприятие России во Франции как со стороны интеллектуалов, так и широких кругов общественного мнения.
Несомненно, в истории российско-французских отношений в XIX в. особенно привлекает внимание исследователей начало века: время проникновения в русское общество идей Французской революции, идеалов свободы и прав человека, оказавших немалое влияние на всю интеллектуальную жизнь эпохи - этим вопросам посвящено большое количество работ. Как отмечал академик А.О. Чубарьян, «быть может, это произошло впервые в российской истории, и это очень важно отметить» [3, с. 6]. Однако и первая половина столетия, в том числе эпоха
1 Исследование осуществлено по гранту Правительства Российской Федерации в рамках подпрограммы «Институциональное развитие научно-исследовательского сектора» государственной программы Российской Федерации «Развитие науки и технологий» на 2013-2020 гг. Договор № 14.Z50.31.0045.
98
р р =
J О к
"о!
С
оЬ ЬУ
• Р
правления Николая I, была насыщена межкультурными контактами, несмотря на весьма напряженные отношения между нашими странами в этот период.
Хотя восприятие России в целом на Западе было негативным начиная с рубежа Х^ХУ! вв., т.е. со времени окончания Ливонской войны (1558-1583), и имело глубинный характер, основанный на антитезе «цивилизованного» Запада и «варварского» и «дикого» Востока, а экзистенциально - на противопоставлении Добра и Зла (Россия - это своеобразный антимир для Запада, ассоциирующийся со всем ужасным) [2], в дальнейшем на формирование образа Другого оказывали влияние конкретные политические факторы.
Это в полной мере касается восприятия России во Франции и образа России во французской политической культуре и общественном мнении. В центре внимания статьи - образ России XIX в. во французской историографии второй половины ХХ в., а именно в книге Шарля Корбе «Эра национализма. Французское общественное мнение перед лицом неизвестного русского» (1967). Само развитие историографии, а также восходящие и нисходящие фазы интереса к России наглядным образом демонстрируют корреляцию этого интереса с политическими событиями в самой Франции и в мире. Именно на 1960-е гг., т.е. на время советско-французского сближения, произошедшего в годы президентства Шарля де Голля (1958-1969), приходится рост научного интереса французов к России. Именно в конце 1960-х гг. были написаны две знаковые работы, посвященные восприятию французами России XIX в.: Мишеля Кадо «Россия и интеллектуальная жизнь Франции. 1839-1856 гг.» [5] и указанная выше работа Шарля Корбе. В это же время появилась работа французского историка русского происхождения Константина Грюн-вальда «Франко-русские союзы», посвященная политико-дипломатической истории двух стран [1].
Работа Ш. Корбе, написанная более полувека назад, не потеряла своей актуальности и в настоящее время как с точки зрения фактологического анализа, так и с позиций теоретического осмысления проблем взаимного восприятия. Методологически книга выдержана в рамках междисциплинарного имагологического подхода, исследующего взаимные представления и стереотипы восприятия. Представления французов о России изучаются сквозь призму интеллектуальной истории - также активно развивающегося современного направления гуманитарного знания. Как отмечалось в предисловии к сборнику «Французы в научной и интеллектуальной жизни России XIX века», «российско-французские интеллектуальные связи можно назвать в прямом смысле слова историческими - это и традиционные контакты в области культуры,
и влияние французской литературы и культуры на российскую интел-
о-в ^
т ^ о: — ^
лигенцию того времени, и роль французского языка в образованном ^ 2 оо российском обществе» [3, с. 5]. И хотя часто говорят о том, что пиком 'о з ° отношений России и Франции был ХУШ в., XIX в. не уступал своему § ^
о
предшественнику. ^ ^
Теоретическая значимость работы Ш. Корбе во многом определяется ^ тем, что автор весьма точно охарактеризовал ситуацию со стереотипами о взаимовосприятия, а стереотипы, как известно, меняются очень медленно. Более того, спустя полвека после написания книги вопросы, поднятые исследователем, приобрели не просто научную, но и общегуманитарную значимость, а отношение к России в современном мире только подтверждает обоснованность утверждений Корбе.
Итак, обратимся к книге Корбе. Имагологическое исследование - это всегда работа о нас самих. Познавая других, мы глубже узнаем самих себя. Поэтому книга Ш. Корбе - это работа, прежде всего, о французах. Как писал исследователь, история долгого и усердного открытия французами России поучительна не только с точки зрения восприятия России и русских. История открытия французами России непосредственно связана с историей французской души и содействует раскрытию ее завуалированных сторон. То есть, постигая русских, французы познают, прежде всего, самих себя. Как писал Корбе, «в суждениях, формируемых одними нациями о других, проявляются, вне всякого сомнения, их тайные чувства о самих себе. Изучая вопрос о том, что французы говорили и думали о России, и ожидая многое узнать о России, больше узнаешь о Франции и механизмах формирования ее собственного общественного мнения» [6, р. 7]. По словам историка, он реконструирует «генеральную кривую мутаций французской души в XIX веке» [Там же, р. 8].
Можно согласиться с утверждением Корбе, что нации судят друг друга согласно тем же модальностям, что и индивиды: сначала формируется идея того, как они представляют сами себя, потом идея того, как им выгодно позиционировать себя в глазах других. По словам Корбе, французы, распираемые от чувства гордости за свою цивилизацию и раннюю политическую организацию, воспринимали Россию высокомерно и поначалу имели весьма смутные представления о ней, рассматривая «страну царей» как варварскую землю.
Победа Петра I над Швецией в ходе Северной войны, прорыв на Запад при Екатерине II спровоцировали серьезное беспокойство в Европе, и к презрению добавился страх. Соответственно, долгое время восприятие французами русских было далеким от симпатии. По словам Корбе, именно презрение и страх являлись важнейшими чувствами, которые
100
. J
af OJ О к
_e_l o I французы продолжали испытывать по отношению к России на протяже-о-|ш g нии всего XIX в. [6, р. 7].
§ § а.^ В своей книге Корбе ставит ряд принципиальных вопросов: каковы ¡2 i R У модели формирования национального мнения об иностранной нации?
'-J ^ ^
s ¡2 3 В чем заключаются причины поворотов этого мнения? Каков характер s I того или иного национального темперамента в пространстве француз-s ского национального темперамента? По словам Корбе, выводы не будут s сильно отличаться, если вместо России выбрать в качестве объекта изучения Пруссию, Османскую империю или Соединенные Штаты. Он полагает, что национальное мнение детерминировано ни объективной реальностью, в которой оно формируется, ни субъективной фантазией индивида или нации [Там же, р. 10-11]. Мнение моделируется. Два фактора являются определяющими в формирования общественного мнения: во-первых, это мнение, формируемое страной о себе самой. Уверенная в своих силах Франция презирала Россию, но Франция, потерпевшая поражение в ходе войны с Пруссией в 1870-1871 г., Россию приняла. Во-вторых, это национальные представления относительно того, может ли иностранное государство оказать ожидаемые от него услуги, или же оно вызывает опасения [Там же, р. 11].
Корбе выходит на важную проблему: соотношение между знанием об иностранной стране и существующим о ней мнением. Теоретически, знание первично и должно формировать мнение о Другом. На деле, скорее происходит инверсия: мнение, существующее о той или иной стране, влияет на уровень знаний о ней. На уровне национального сознания благоприятное мнение о Другом стимулирует рост знаний; враждебное мнение не способствует росту знаний, а, напротив, содействует усилению невежества в обществе. Однако при всех обстоятельствах, по мнению Корбе, остается несколько индивидов, достаточно независимых от всеобщего мнения и преданных своему стремлению к познанию.
Когда Россия вошла в «европейскую семью народов»? В этом вопросе Корбе не оригинален. «Европейская Россия», по мнению исследователя, была рождена императором Петром I, записавшем в своем дневнике 16/27 мая 1703 г.: «Основание крепости, именуемой Санкт-Петербург». Родилась европейская Россия, а Запад, по словам Корбе, оказался перед лицом новой проблемы - пресловутой «русской угрозы».
До этой даты Россия, точнее, Русь, развивалась, полагал Корбе, повернувшись «спиной к Европе», а именно направляя свою энергию на северо-восток, где появились центры власти во Владимире, Суздале и Москве, а потом обратив взор в сторону Сибири. Но вскоре московские цари и «Аврора XVIII века», Петр I, изменили вектор направленности русских усилий, развернувшись на запад и юг. С победой Петра
над Швецией отношение к России на Западе изменилось: безразличие
о-в ^
т ^ о:
к и 2 и з
сменилось страхом. ^ 2 со
По словам Корбе, России, как ни одной из других зарубежных стран, оз °
пришлось усиленно потрудиться, чтобы достичь уважения Франции, § ^
~ о
последней из великих европейских наций принявшую ее в свою семью. ^ ^
По мнению историка, огромная культурная пропасть, существовавшая ^ между двумя странами, привела к тому, что во Франции долгое время о доминировало пренебрежительное отношение к России. Нужно было ждать почти до середины XIX в., чтобы во многом под влиянием великой русской литературы восприятие России на Западе начало меняться [6, р. 7].
С середины XIX в. Франция начинает рассматривать Россию как одну из цивилизованных наций. Наконец, после поражения 1871 г. жизненная необходимость Франции в союзе с Россией способствовала изменению ее традиционного восприятия России [Там же, р. 8].
Итак, постепенное ослабление убежденности французов в их собственном превосходстве и неожиданное для французов поражение в ходе франко-прусской войны - таковы, по словам историка, ключевые моменты, формирующие единство его книги и определяющие путь к сближению между двумя странами.
По мнению Корбе, восприятие французским общественным мнением России напрямую зависело от политики французских властей. На протяжении века во Франции сменился целый ряд режимов: Реставрация, Июльская монархия, Вторая Республика, Вторая империя, Третья Республика, и их отношение к России не было статичным; соответственно, изменялось восприятие России общественным мнением. Поскольку политика правительств менялась, у каждого поколения, порой по нескольку раз на протяжении жизни, менялось и восприятие России. По словам Корбе, французам, даже стремящимся занять четкую позицию относительно русской проблемы, было от чего дезориентироваться. А стереотипы, укоренившиеся в массовом сознании, были настолько устойчивыми, что презрительное отношение к России, особенно в народных классах, существовало вплоть до начала франко-прусской войны.
В целом, начиная с Петра Великого и вплоть до 1870 г., стремления заключить союз с Россией наталкивались то на предрассудки Франции о ее собственном превосходстве, то на сложности исторического момента. Необходимым условием для заключения союза с Россией, по словам Корбе, было преодоление ситуации, когда Россия являлась объектом презрения у французов. Россия, пишет историк, стала союзницей Франции благодаря своему упорству в отстаивании национальных интересов
102
р р =
) О к
"о!
С
оЬ ЬУ
• Р
и благодаря своему быстрому культурному прогрессу. Для формирования союза нужна была, по словам Корбе, абсолютно благоприятная конъюнктура. Этой конъюнктуры, по его мнению, не могло сложиться до 1870 г. [6, р. 8-9].
Размышляя о феномене общественного мнения, Корбе отмечает, что весьма сложно говорить о его объективности, преемственности и однородности. Мнение, формируемое одной нацией о другой, является одной из форм моральной национальной защиты. С его помощью каждая нация защищает свои собственные национальные интересы (так, как они понимаются в каждый конкретный момент). Соответственно, примат национального интереса нивелирует объективность восприятия. Превратности и перипетии истории разрушают преемственность восприятия, подчиняя его конкретной исторической ситуации и доминирующим в обществе идеям. Что касается гомогенности и целостности общественно мнения, то ее не может быть, по словам историка, со времен упразднения абсолютистских режимов. Да и тогда эта целостность скорее олицетворяла волю правительств, нежели гармонию подданных.
Утрата гомогенности в восприятии проявилась в XIX в. в связи с деятельностью партий: взгляд на Россию зависел от партийной принадлежности. Отношение к России определялось согласно тому, кто ты: республиканец или роялист, буржуа или социалист. Отсюда неоднородность в восприятии французским общественным мнением России [Там же, р. 9].
Исследуя работы, посвященные России, Корбе подметил такую деталь: во Франции было создано большое количество капитальных трудов о России, однако публике была известна лишь малая их часть. Вскоре большинство из этих книг забывалось, что, по словам Корбе, свидетельствовало о незначительном воздействии большинства из этих работ на формирование общественного мнения. Кроме того, полагает Корбе, в течение долгого времени новые французские авторы по большому счету игнорировали достижения своих предшественников, поэтому каждое поколение исследователей начинало с нуля этот сизифов труд. Помимо этого, на протяжении долгого времени Россия не была приоритетной темой для исследователей, по крайней мере, оставалась за пределами системы образования и выходила за рамки университетских исследований. «Открытие» России было по большей части заслугой профессоров.
Если работы французов о России не оказывали серьезного влияния на формирование общественного мнения о России, то знакомство французов с русской литературой было важным фактором формирования их представлений о России. Если в самом начале XIX в. влияние русской
литературы было незначительным, то на протяжении столетия оно про- ¡2 5 &
и _а
грессивно возрастало. В конце века количество русских работ, переве- ^ § 2 денных на французский язык, становится весьма существенным. 'о з °
Ш. Корбе выходит на важную мысль: механизмы формирования § ^ национального мнения коррелируются скорее с необходимостью нацио- I ^ нального самосохранения и самопознания, нежели с необходимостью ^ объективного научного изучения Другого. «Франко-русский союз о мертв, но мы ему обязаны жизнью», - пишет исследователь. Автор имеет в виду, вероятно, события Первой мировой войны и помощь, оказанную Россией Франции в начале войны. Кроме того, изучение России и русских позволило французам лучше понять самих себя.
Что касается истории французского общественного мнения относительно России, то, как отмечает автор, оно претерпело колоссальные изменения на протяжении столетия, начиная от Первой империи и заканчивая концом века, 1880-1890 гг. Эти изменения совершались в два этапа: сначала медленно и поступательно, и с резким ускорением после 1871 г. Как отмечает Корбе, два чувства по отношению к России, доминировавшие во французской душе во времена Первой Империи, а именно страх и презрение, начали изменяться перед франко-прусской войной. Каким бы поверхностным ни был эффект русофильской пропаганды, в которой были задействованы лучшие круги аристократии времен Реставрации и Июльской монархии, эта пропаганда не могла не оставить следов. Страх и презрение, правда, вновь появились при Июльской монархии, в значительной части под влиянием событий в Польше. Но эта агитация становилась все спокойнее к 1848 г. и не привела к такой ожесточенной русофобии, как в 1830 г.
В годы Второй империи во Франции начали развиваться проекты союза с Россией, однако Крымская война породила самую жестокую русофобию, но на короткий срок, в то время как русская литература, благодаря стараниям Проспера Мериме, становится объектом пристального и благожелательного внимания. Наконец 1871 г. нанес удар по русофобии, и начиная с этого времени русофобия, затронувшая французский народ, по словам Корбе, не только уходит в прошлое, но заменяется чувством совершенно противоположным.
По словам Корбе, глядя из 1810 или 1831 г., трудно поверить в возможность такой инверсии. Традиционные претензии по отношению к России (русская угроза, русское варварство, угнетение Польши, царский абсолютизм, противоположный западной демократии) были забыты и зеркально изменились. Старое поколение было не меньше, чем молодое, охвачено энтузиазмом в отношении к русскому союзу и восхищено Россией. Речь шла не об амнезии, но о внезапной моральной
104
J О к
"о!
) ^ ш
• р
метаморфозе, причина которой была слишком очевидна. Поражение 1871 г., по словам Корбе, революционизировало национальную душу, как серьезная болезнь, которая может спровоцировать моральные и интеллектуальные перемены в душе человека.
Ш. Корбе не согласен с существующей во французской науке идеей, что французское общественное мнение было особенно мобильно. Он полагает, что общественное мнение мобильно во всех странах, особенно когда речь идет о реакции на поведение другой нации. По его словам, применимо к Франции надо говорить не о мобильности, а об обвале, крушении, которое произошло с общественным мнением после 1871 г. Франция (не прекращая при этом верить в свою будущую реабилитацию) внезапно потеряла свою прежнюю весьма важную роль в делах мира и была сведена к международному нулю. Даже после 1871 г. Бисмарк ей постоянно угрожал, заставляя каждый раз вновь и вновь переживать страшные воспоминания. Поэтому, полагает историк, нет ничего удивительного в том, что в таких экстраординарных обстоятельствах многие традиционные суждения были пересмотрены. Разве не произошла подобная метаморфоза с немецким мнением после поражения 1945 г.? И можно ли говорить в связи с этим об особой «мобильности» немецкого общественного мнения? Национальное мнение формируется текущим моментом, и его крутые повороты выражают изменения интересов. По мнению Корбе, это не является доказательством того, что общественное мнение было неискренним; оно было лишь необъективным, поскольку национальное мнение - это эмоциональный феномен [6, р. 461]. Мнение, формируемое одной нацией о другой, питается теми самыми мифами, которыми живут все нации и которые им необходимы. В рассматриваемом случае изменение взгляда на Россию выражало отказ Франции довольствоваться ролью державы второго плана, какой она стала после франко-прусской войны.
По словам Корбе, в том, что касалось французского мнения о России до 1870 г., нужно говорить, скорее, не о его мобильности, а, наоборот, о его негибкости. Из великих культурных европейских наций Франция была, без сомнения, последней, отдавшей справедливость интеллектуальному прогрессу России. Если после катастрофы 1871 г. французское общественное мнение трансформировалось очень быстро, то до 1870 г. оно изменялось незначительно и медленно. В 1854 г. французы все еще слышали из уст императора Наполеона III предложения, которые мог произносить его дядя пятьдесят лет назад.
По мнению Корбе, даже после 1871 г. традиционные претензии по отношению к России были, скорее, не забыты, сколько временно заретушированы. Эти претензии проявились у социалистов - противников
о" 2
франко-русского союза. Они возродились в общественном мнении ¡2 5 ^ после 1917 г. Это доказывает, по словам исследователя, что в обще- оо
ственном мнении прослеживается больше преемственности, чем это з ° кажется. Мобильность французского общественного мнения - это фено- § ^
О
мен поверхностный. В рассматриваемом случае речь идет по большей ^ е^ части о феномене принятия императивной необходимости. ^
Тем не менее, дабы защитить французское общественное мнение о от упреков в непостоянстве, Корбе отмечает, что изменение общественного мнения было, действительно, слишком внезапным и быстрым. Он спрашивает себя, можно ли объяснить такие перемены тем, что Россия, на шею которой бросилась Франция в конце 1980-х гг., была уже не той страной, с которой Франция сражалась армиями Наполеона I и Наполеона III, а также книгами и прессой во времена Луи-Филиппа? Могло ли это произойти под влиянием литературы? Но когда литература была определяющим фактором в суждениях, выносимых одними нациями относительно других [6, р. 462]? По мнению Корбе, Россия очень мало изменилась в своей национальной сущности в промежуток времени между 1800 и 1885 г. Ее внешняя политика оставалась такой же империалистической, как и прежде; она продолжала держать Польшу в зависимом состоянии; она зримо расширяла свои владения в Центральной Азии. Много ли внутренних изменений произошло? Нет, пока Россия оставалась бастионом монархического абсолютизма. Россия, по словам Корбе, под давлением обстоятельств произвела чистку своего политического фасада. Но это обновление были лишь нанесением новой краски на старые морщины. По словам Корбе, Россия оставалась прежней, и именно к этой России Франция обращала свой уважительный взгляд [Там же, р. 463].
Историю дипломатических отношений между двумя странами на протяжении века автор воспринимает как череду упущенных возможностей, когда вопрос о союзе постоянно поднимался, но не мог быть заключен. Даже после 1871 г. сердечность немецко-русских отношений была препятствием для союза на протяжении еще 20 лет. Россия стремилась уменьшить германскую опасность для Франции. Однако республиканская конституция Франции делала страну политическим антиподом России. Французские республиканцы также на протяжении десятилетий не желали союза с Россией, а император Александр III и многие русские монархисты не хотели и слышать об альянсе с Францией. «Французы, - говорил Александр III незадолго до заключения союза, - являются самым больным народом в мире, нельзя объединяться с умирающим» [цит. по: 6, р. 463]. Даже накануне заключения союза раздавались голоса, что он никогда не будет заключен.
106
. } о ее
_о_! о I По мнению Корбе, именно Германия своей политикой, а именно угро-о зами в адрес Франции возобновить операции 1870 г., а также неосторож-§ § ^^ ным поведением по отношению к России, толкнула Францию и Россию Р | 8 У друг к другу, настолько она была уверена, что союз был невозможен! з! £ | Но чаша переполнилась только тогда, когда Германия отказалась возоб-^ I новить договор перестраховки с Россией.
По образному выражению историка, франко-русский союз был бра-ы ком по расчету для каждого из партнеров, но Франция его быстро превратила в брак по любви. Именно союзу с Россией Франция обязана победой над Германией. Только франко-русский союз, по мнению Корбе, мог остановить рывок Германии к европейской гегемонии. В целом, по словам Корбе, франко-русский союз изменил ход мировой истории. Положение, которое сегодня занимает Франция, Германия и Россия, являются его следствием. В этом смысле франко-русский союз - это важнейшее событие истории XIX в. [6, р. 464].
Корбе доводит повествование книги до времени заключения франко-русского союза. Конец XIX - начало XX вв. был отмечен расцветом двусторонних культурных связей. Как отмечал П.П. Черкасов, «если в истории российско-французских отношений и существовал "золотой век", то это, безусловно, период с конца 1880-х годов до октября 1917 года» [4, с. 11].
Однако Революция 1917 г. в России, смена политического режима и произошедшие вслед за этими кардинальные изменения в векторе развития мирового сообщества привели к очередному повороту в двусторонних отношениях и, соответственно, к новому взгляду уже на Советскую Россию. После Октябрьской революции Россия, по словам Корбе, снова отдалилась от Запада вследствие социального, интеллектуального и культурного разрыва. Этот разрыв, по его мнению, некоторое время даже таил в себе опасность превращения России в страну почти столь же чуждую европейской цивилизации, какой она представлялась иностранцам во времена царствования Ивана Грозного. В 1917 г. французское общество, по словам историка, поразил новый кризис русофобии.
Период действия франко-русского союза, рубеж веков, Корбе считает единственным временем, когда Россия была равной другим державам. А почему? Потому что Россия изменилась? Россия за это время изменилась, это верно, но главное, думается, в другом: как писал сам Ш. Корбе, национальное мнение формируется в зависимости от того, как сама страна себя позиционирует и как она смотрит на Другого и на другую державу. В условиях «военных тревог» между Францией и Германией, а потом в условиях формирования блоковой системы, образования Тройственного союза и Антанты, Франция нуждалась в поддержке
России и смотрела на нее совершенно иными глазами: мы им были
о-в ^
т ^ о: — ^
нужны ради их собственного сохранения, поэтому они и видели в нас ^ 2 оо «полноценного партнера». оз
Работа Ш. Корбе появилась в 1967 г., т.е. в момент франко-советско- § ^
О
го сближения, когда Шарль де Голль взял курс на сближение с СССР ^ ^ в целях создания противовеса НАТО и более гибкого отстаивания фран- ^ цузских интересов. Европу, как мы помним, де Голль определял как о регион «от Атлантики до Урала». Соответственно, в это время изменилось и отношение к Советскому Союзу. То есть не мы изменились, а изменилось отношение к нам, и мы стали восприниматься другими.
В своей книге автор выражает надежду, что, несмотря на произошедший в 1917 г. раскол, вновь отдаливший Россию от Европы, со временем эта глубокая рана затянется, и Россия сможет, наконец, соединиться с остальной Европой, полноценным партнером которой она впервые была в годы действия франко-русского союза.
Говоря о Советской России, Корбе полагал, что ее драма заключалась в том, что она сама себе закрывала путь к цивилизации. Между тем, по мнению историка, к середине ХХ в. стало очевидным, что цивилизация имеет единый и универсальный характер: «Сегодня нации все больше и больше понимают существующую между ними солидарность в поисках человеческого предназначения» [6, р. 12]. По словам историка, в момент, когда рождался дух европейской общности, русские и французы достигли достаточной зрелости, чтобы не чувствовать себя в плену стереотипов своих предшественников, а признать общие материальные и духовные интересы России и Франции [Там же, р. 468].
Автор подчеркивал, что обе нации проделали колоссальный путь в ХХ в.; их характер настолько изменился, что в них едва ли можно узнать тех, кем они были в Х1Х в. Из прошлого века, по словам Корбе, остались лишь артистические или научные достижения [Там же, р. 467]. Кардинально изменилась и геополитическая ситуация. Франция больше не намерена вмешиваться ни в панславянский вопрос, ни в дела Восточной Европы; Польша не является больше яблоком раздора между Россией и Францией; Франция отказалась от своих колониальных амбиций. Что касается России, появившейся под фасадом СССР, то она проделала путь гигантских политических, социальных, экономических, интеллектуальных и научных изменений. Она стала почти неузнаваемой, и во Франции русофилия стала достоянием не правых, а левых, не аристократии, а народа [Там же, р. 468].
Последующие десятилетия были отмечены спадом интереса к русской теме. Однако, как отмечал Ш. Корбе, всегда есть энтузиасты,
108
. j e^-CU О cc
_o_l о 1 которые занимаются данной темой несмотря на политическую конъюн-
Вш^ о ктуру. На волне прямо скажем, современных русофобских настроений
§ § а.^ и невзирая на них, занимается изучением России известная французская
gibt! исследовательница М.-П. Рей, чьи работы посвящены началу XIX в.,
iJ s ^
s ¡2 _ эпохе Наполеоновских войн и политике императора Александра I.
Какой вывод можно сделать по прочтении работы Шарля Корбе? s Эта книга о русских и России, но в неменьшей степени она о Франции s и о французах. Эта книга о восприятии России XIX в. Но она наглядно демонстрирует, что стереотипы взаимного восприятия меняются очень медленно. Шарль Корбе оптимистично полагал, что Россия исправит «ошибку», допущенную в 1917 г., и вернется в единую западную цивилизацию. Уже давно нет Советской России и русского «призрака коммунизма», однако отношение к нашей стране на Западе вряд ли изменилось в лучшую сторону. А политические события последних лет, негативная волна в адрес России на Западе формируют и волну русофобскую.
Библиографический список
1. Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М., 1968.
2. Неменский О.Б. Идеологическая русофобия. URL: http://www.cis-emo. net/ru/news/nemenskiy-ideologicheskaya-rusofobiya (дата обращения: 14.12.2017).
3. Французы в научной и интеллектуальной жизни России XIX века. М., 2013.
4. Черкасов П.П. Россия и Франция: 300 лет совместной истории // Экономические стратегии. 2010. № 10.
5. Cadot M. La Russie dans la vie intellectuelle française. 1839-1856. Paris, 1967.
6. Corbet Ch. A l'ère des nationalismes. L'opinion française face à l'inconnue russe (1799-1894). Paris, 1967.
Таньшина Наталия Петровна - доктор исторических наук; профессор кафедры всеобщей истории отделения истории Института общественных наук, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, г. Москва; ведущий научный сотрудник лаборатории западноевропейских и средиземноморских исторических исследований исторического факультета, Государственный академический университет гуманитарных наук, г. Москва; профессор кафедры новой и новейшей истории Института истории и политики, Московский педагогический государственный университет. E-mail: nata.tanshina@mail.ru
N.P. Tanshina P5 S
The image of Russia in the French historiography 3 5 2°
of the second half of the twentieth century: °
reflections on the book of Charles Korbet |
i £ o *
The purpose of the article is the study of a set of problems related to the perception ^ of Russia in the French historiography of the second half of the 20th century. Based c^ on the analysis of the work of Ch. Korbet "The Era of Nationalism. French Public Opinion in the Face of an Unknown Russian" explores the perception of Russia in the public opinion of France during the nineteenth century. The article explores the mechanisms for shaping public opinion about the Other. Despite the fact that the work of Korbet was written in 1967, it has not lost its relevance and scientific significance.
Key words: Ch. Korbet, imagology, stereotypes of mutual perception, Russian-French relations in XIX c., the image of Russia, the image of Russia in French historiography, public opinion, Russophobia, Russophilia.
Tanshina Natalia P. - Dr. History Hab.; professor of the Department of General History of the Institute of Social Sciences, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration; Leading Researcher of the Laboratory of Western European and Mediterranean Historical Studies at the Faculty of History, State Academic University for the Humanities; professor of the Department of Modern and Contemporary History, Moscow Pedagogical State University. E-mail: nata.tanshina@mail.ru
