Образ православного хаджы в представлениях гагаузов и болгар: религиозный долг, титул и социальный статус Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

© Квилинкова Елизавета Николаевна

доктор исторических наук, доцент, ведущий научный сотрудник, Институт искусствоведения, этнографии и фольклора имени К. Крапивы,

Национальная академия наук Беларуси

220072, Республика Беларусь, г. Минск, ул. Сурганова, 1, корп. 2

E-mail: [email protected]

Образ православного хаджы в представлениях гагаузов и болгар: религиозный долг, титул и социальный статус

В статье исследуется традиция паломничества хаджылык / хаджийство и образ православного хаджы / хаджия в народно-религиозных представлениях бессарабских гагаузов и болгар. Данная традиция была «привезена» ими с Балкан. Паломничество в Иерусалим для поклонения Гробу Господню представляет собой религиозный и этнокультурный феномен, распространенный у них вплоть до 1930 гг. При изучении данной проблемы автор использовал различные источники — архивные документы, полевой материал (этнографический и фольклорный), историографические данные. Согласно народным представлениям, оно считалось самым великим из всех паломничеств и потому воспринималось как духовный подвиг. Выявляются особенности в употреблении терминов хаджылык и хаджийство. Отмечается, что титул «хаджия» болгары употребляют и по отношению к человеку, совершившему паломничество на Афон, в то время как у гагаузов хаджы — это человек, совершивший паломничество в Иерусалим. Данный титул обеспечивал уважение со стороны окружающих сельчан и играл важную роль в социальной жизни болгар и гагаузов в различные исторические периоды. Паломничество пронизывало все сферы жизнедеятельности и являлось важной составляющей их религиозной идентичности. Данная традиция получила довольно широкое распространение среди зажиточной, но при этом набожной части крестьян. С одной стороны, хаджылык / хаджийство рассматривался как христианский долг, а с другой — являлся способом повышения человеком своего социального статуса. Паломничество в Святую Землю — это важная часть православной культуры и традиционного мировоззрения гагаузов и болгар. Отмечается, что в настоящее время данная традиция возрождается.

Ключевые слова: паломничество, Иерусалим, гагаузы, болгары, хаджы, религиозность, мировоззрение.

Для цитирования: Квилинкова Е.Н. Образ православного хаджы в представлениях гагаузов и болгар: религиозный долг, титул и социальный статус // Christian Pilgrimage Review. 2023. Т. 1. № 1. С. 230-249. DOI: 10.24412/2949-3986-2023-0040

Elizaveta N. Kvilinkova

Doctor of Historical Sciences, Associate Professor,

Leading Researcher, Institute of Art Criticism, Ethnography and Folklore named after K. Krapiva, National Academy of Sciences of Belarus

220072, Belarus, Minsk, Surganova st., 1, bldg., 2 E-mail: [email protected]

The image of an Orthodox hajji in the views of the Gagauz and Bulgarians: religious duty, title and social status

The article examines the tradition of pilgrimage hadjilyk / hadjiystvo and the image of the Orthodox hadji / hadjiy in the folk and religious beliefs of the Bessarabian Gagauz and Bulgarians. This tradition was "brought" by them from the Balkans. Pilgrimage to Jerusalem to worship the Holy Sepulcher is a religious and ethnocultural phenomenon that was widespread among them until the 1930s. In studying this problem, the author used various sources — archival documents, field material (ethnographic and folklore), historiographic data. According to popular beliefs, it was considered the greatest of all pilgrimages and therefore was perceived as a spiritual feat. Features in the use of the terms hadjilyk and hadjiystvo are revealed. It is noted that the title "hajiya" is also used by Bulgarians in relation to a person who has made a pilgrimage to Athos, while for the Gagauz, a hajji is a person who has made a pilgrimage to Jerusalem. This title ensured respect from the surrounding villagers and played an important role in the social life of Bulgarians and Gagauz in various historical periods. Pilgrimage permeated all spheres of life and was an important component of their religious identity. This tradition was quite widespread among the wealthy, but at the same time pious part of the peasants. On the one hand, hadjilyk / hajiystvo was considered a Christian duty, and on the other hand, it was a way for a person to improve his social status. Pilgrimage to the Holy Land is an important part of the Orthodox culture and traditional worldview of the Gagauz and Bulgarians. It is noted that at present this tradition is being revived.

Keywords: pilgrimage, Jerusalem, Gagauz, Bulgarians, haji, religiosity, worldview.

For citation: Kvilinkova E.N. The image of an Orthodox hajji in the views of the Gagauz and Bulgarians: religious duty, title and social status. Christian Pilgrimage Review, 2023, vol. 1, no. 1, pp. 230-249. DOI: 10.24412/2949-3986-2023-0040

О значении и содержании терминов «haci» / «hacilik», «хаджия» / «хаджийство»

В русском языке слово паломничество употребляется в настоящее время как обобщающий термин при указании на религиозные путешествия с целью поклонения святыням в современных мировых и национальных религиях, в то время как слово хадж традиционно используется для обозначения мусульманского паломничества. Так, в Словаре иностранных слов, вошедших в состав русского языка, в Энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, в Большом энциклон педическом словаре, в Советской исторической энциклопедии, в Малом академическом словаре русского языка и во многих других справочных изданиях слово «хадж», с незначительными различиями, определяется как паломничество мусульман в Мекку для поклонения главному святилищу

— Каабе, совершающееся в строго определенное время и считающееся подвигом благочестия. Слово хаджы1 (арабского происхождения) дается в словарях в значении 'мусульманин, совершивший религиозное паломничество в Мекку и Медину и поклонившийся гробу Магомета'. В ряде вышеприведенных изданий также отмечается, что «хаджы — почетный титул мусульманина, совершившего паломничество в Мекку (хадж) [Хаджи. Исторический словарь]. В Энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона уточняется: «У мусульман <...> хадж выше всех других паломничеств; обладатель этого прозвища никогда не расстается с ним, и оно присоединяется к его собственному имени, занимая место впереди его. Хадж в глазах мусульман облечен святостью». В Энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона уточняется: «У мусульман <...> хадж выше всех других паломничеств; обладатель этого прозвища никогда не расстается с ним, и оно присоединяется к его собственному имени, занимая место впереди его. Хадж в глазах мусульман облечен святостью» [Энциклопедический Словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона].

Исключением является румынский словарь Dex online, ссылающийся на универсальный словарь румынского языка Л. Шэиняну (L. Saineanu, 1929), в котором упомянутые термины приведены в нескольких значениях с учетом не только мусульманской, но и христианской балканской традиции. Это свидетельство распространенности в недалеком прошлом данного явления у христианских народов, переселившихся с Балкан в результате русско-турецких войн в Запрутскую Молдову и Бессарабию. В упомянутом словаре приведено три определения слова hagi / hagiu, зафиксированного как тюркское, но используемое, как указывается, болгарами Румынии: 1) человек, совершивший паломничество к святым местам (Иерусалим, Мекка); 2) почетный титул, который он получал после возвращения из паломничества (например, Хаджи Петку); 3) hagi (вариант — agiu — редко употребляющееся или устаревшее) — христианин, посетивший Иерусалим; мусульманин, посетивший Мекку и Медину (женщину, посетившую эти места, называют hagiica; у болг. — hagiika); это слово употребляли как почетный титул, например, Хаджи Тудосе [Dex online].

У православных балканских народов широко распространена традиция христианских путешествий с духовной целью. Для обозначения паломничества в Иерусалим и людей, совершивших его, используется общая терминология с некоторыми вариациями: у болгар — хаджийство / хаджы-лык, хаджия / хаджийка; у гагаузов — хаджылык / аджылык, хаджы / аджы, хаджийка; у греков — аджилих, хадзи /хадзис [Коч, Самаритаки, 2014. С. 378; Происхождение греческих фамилий, 2013]; у албанцев — хаджилык /хаджи /хаджийка) [Ермолин, 2013, 393-399]. У них слово хаджы является заимствованием из турецкого языка, но употребляется применительно к христианской паломнической традиции — используется в качестве титула по отношению к человеку, совершившему паломничество в Святую Землю — ко Гробу Господню. Однако в некоторых болгарско-русских словарях (например, сост. С. Б. Бернштейн) приводится лишь общее значение терминов хаджилык / хаджия — паломничество / паломник (уст.) [Болгарско-русский словарь, 1953. С. 802].

Что касается гагаузских словарей первой половины ХХ в., то в них данные слова отражают исключительно христианскую паломническую традицию. Так, в гагаузско-русском словаре В.А. Мошкова «Хаджылык — это Иерусалим; хаджи — человек, побывавший в Иерусалиме на богомолье; хаджийка — женщина, побывавшая там же» [Мошков, 1904. C. 103]. Аналогичное значение данных терминов приводится и в гагаузско-румынском словаре М. Чакира: hadjildk (хаджылык)

— 'Иерусалим, Святая Земля'; hadji — человек, совершивший паломничество в Иерусалим; hadjica

— женщина, побывавшая в Иерусалиме [Qakir, 1938. C. 59]. В современном Гагаузско-русско-румын-ском словаре даны более широкие значения данных терминов, из-за чего в определенной степени искажается их истинный смысл: hacilik — 1) 'место паломничества (Иерусалим, Мекка)', 2) 'паломничество'; слова haci / haciyka — 'паломник, хаджы; паломница' [Гагаузско-русско-румынский сло-

1 Написание слово «хаджы» дается автором в соответствии со спецификой правописания, характерной для гагаузского языка.

варь, 2002. С. 293]. Несмотря на некоторую размытость терминов, очевидно, что для гагаузов понятие хаджылык ассоциируется исключительно с Иерусалимом.

В религиозной воззрениях и народной традиции бессарабских гагаузов и болгар паломничество в Иерусалим к Гробу Господню занимало особое место и сохранялось вплоть до 1930 гг. Такая форма паломничества является одним из способов манифестации своей религиозной идентичности, подчеркивающей их фанатичное отношение к православной вере. Совершение паломничества — это добровольный акт, который одобрялся общественным мнением, но не являлся определяющим в формировании уважительного отношения окружающих. Если человек регулярно посещал церковные богослужения, исповедовался и причащался, соблюдал посты и другие церковные предписания, был добр в отношениях с другими, честен, проявлял себя как хороший работник и семьянин, то этого было обычно достаточно, чтобы о нем у сельского общества сложилось положительное мнение. Тем не менее, данная традиция получила довольно широкое распространение среди зажиточной, но при этом набожной части гагаузов и болгар. С одной стороны, хаджылык рассматривался как христианский долг, а с другой — являлся способом повышения человеком своего социального статуса.

При изучении традиции «хаджылык» / «хаджийство» и образа «хаджы» / «хаджия» у бессарабских гагаузов и болгар, которой посвящена данная статья, автор использовал различные источники — архивные документы, полевой материал (этнографический и фольклорный), историографические данные. Поскольку по паломничеству гагаузов в Иерусалим не было ни одной публикации, то при изучении данного феномена и выявлении характерных для них особенностей автор опирался на данные собственных полевых исследований, которые были собраны в ходе индивидуальных экспедиций по гагаузским населенным пунктам юга Республики Молдова в 2002-2017 гг. Полевой материал впервые был введен в научной оборот в одной из опубликованных нами монографий [Кви-линкова, 2017]. При рассмотрении болгарской паломнической традиции мы привлекали источники и сведения, содержащиеся в научной литературе, изданной в Молдове и в Болгарии.

Следует подчеркнуть, что «хаджылык» у бессарабских гагаузов и болгар, как и обряд курбан [Квилинкова, 2015], представляет собой религиозный и этнокультурный феномен, имеющий глубокие исторические корни. Они восходят к периоду их проживания на Балканах и содержат в себе характерные восточные черты. Священники и исследователи второй половины XIX — начала ХХ вв. особо подчеркивали широкую распространенность у задунайских переселенцев — болгар и гагаузов традиции паломничества в святые места, для обозначения которой использовались такие выражения, как «путешествие» / «странствие» паломников в Иерусалим — для поклонения Гробу Господню и другим «достопримечательным восточным святыням». Помимо этого, некоторые из них отмечали, что паломники также стремились попасть на Святую Афонскую гору («Айнорос») [Мошков, 1901. С. 59; Стойков, 1910. С. 1475]. О значимости традиции паломничества у гагаузов, рассматривавших ее как религиозный долг и духовный подвиг, упоминается и в работе болгарского историка А. Манова [Манов, 1938. С. 88-89]. Многие зажиточные гагаузы считали своим долгом посетить святые места и поклониться им.

В связи с этим уточним, что встречающиеся в историографии сведения о слабой выраженности внешних форм религиозности у гагаузов и болгар в первой половине XIX в., ввиду нечастой посещаемости ими церквей, соседствуют с другими многочисленными данными о фанатичной преданности христианству и сохранению у них множества благочестивых традиций, среди которых: щедрые пожертвования на строительство храмов, на нужды церквей и монастырей, традиция паломничества в Иерусалим и на Афонскую гору — поклонение святыням, святым мощам и др.

Священник Н. Влайков, являвшийся благочинным 4-го округа Аккерманского уезда, писал:

«Прихожане округа грекоправославного исповедания нации болгарской, кроме Ташлы-ка, населенного молдаванами и малороссами, Александровки, Димитровки и Татар-Копчака, населенных так называемыми гагаузами, говорящими на турецком языке. <...> Прихожане довольно усердно посещают службу в воскресные дни, исполняют христианские обязанности — исповедь и причастие. Отличаются благочестивыми обетами, путешествиями в Палестину, Иерусалим, довольно щедро жертвуют на нужды своих приходских храмов и на другие благотворительные учреждения, платят жалованье причтам...» [Рапорты благочинных..., 1891. Л. 76].

Священник болгарского с. Селиогло Г. Варзопов отмечал, что к широко распространенным у болгар благочестивым обычаям относятся «путешествие по монастырям, странствование на поклонение святым мощам, к гробу Господню и на Афон» [Варзопов, 1874. С. 700].

Аналогичным образом о традиции паломничества у задунайских переселенцев высказался и заведующий болгарскими колониями в русской части Бессарабии И. С. Иванов, который сообщал Бессарабскому военному губернатору Фонтону де Веррайону: «Поклонение святым местам на Афонской горе и в Иерусалиме составляет древний и религиозный обычай у болгар, который, по примеру предков своих, они продолжают и ныне свято соблюдать» [Национальный архив..., Ф. 2. Оп. 1. Д. 6827. Л. 2, 4; Грек, 2006. С. 80].

Практически во всех очерках и отчетах, составленных местными бессарабскими священниками того времени, также отмечается, что у болгар и гагаузов особо развито паломничество — поклонение христианским святыням и святым мощам, а именно посещение Афона и Иерусалима. Эту благочестивую традицию, доставшуюся им от отцов и дедов, они продолжают свято чтить. Более того, священник с. Твардица П. Казанаклий писал, что «у болгар соревнование: ездить к святым местам; поклоняются святыням, а по возвращении привозят с собой сказания о тех местах, переиначенные, слышанные большей частию от людей, подобных себе, иногда с примесью суеверий самого грубого свойства» [Казанаклий, 1873. С. 734].

Один из таких рассказов о паломничестве прапрабабушки и прапрадедушки в Святую Землю мы записали и у информанта из гагаузского с. Бешалма [Квилинкова, 2017. С. 77-78].

Некоторые чиновники Бессарабской губернии высоко оценивали распространенную у задунайских переселенцев традицию паломничества — «хаджийство». Говоря о ней как о проявлении религиозности и преданности болгар и гагаузов своей православной вере, они ошибочно включали туда и паломничество на Афон. В связи с этим А. Защук писал: «Болгары, из всех народов православного греко-восточного исповедания, как простолюдины, имеют наибольшее понятие о догматах своей веры, которой они вполне преданы, и это доказывается даже тем, что за Дунаем, несмотря на сильное влияние магометанского деспотизма, Болгары сохранили во всей чистоте не только веру своих отцов, но и религиозные обычаи, из которых самый главный — обычай ходить на поклонение к святым местам: на Афонскую гору и в Иерусалим. <...> Звание хаджы переходит иногда в потомство и обращается в прозвище, фамилию» [Защук, 1862. С. 505]. Следует отметить, что некоторыми современными молдавскими исследователями болгарского происхождения, изучающими историю бессарабских болгар, термин «хаджы» также трактуется широко: «Этим словом обозначают человека, совершившего христианское паломничество в Иерусалим или на Святую Гору Афон» [цит по: Грек, 2006. С. 81; Червенков, Думиника, 2013. С. 181-182].

В связи с рассматриваемым вопросом уточним, что в традиционных представлениях болгар (как и гагаузов) слова хаджия и хаджийство относились исключительно к паломничеству в Иерусалим. Ученые Болгарии дают следующее определение этим понятиям у болгар:

«Хаджия — это почетное обращение, полученное поклонником как свидетельство после того, как он посетил святые для религии (христианства — Е. К.) места. Этимология этого слова в болгарском языке связана с обозначением мусульманами ритуала поклонения пророка Мухаммеда святым местам — хадж (обязательное поклонение у мусульман). У мусульман это поклонение связано с Меккой, а у христиан — со Святой Землей, Иерусалимом и Божьим Гробом» / «Хаджия е почетно обръщение, получено като удостоение на даден поклонник след посещение му на свещено за религията му място. Етимологията на думата в българския език е свързана с мюсюлманското название на поклонение към пророка Мохамед и светите места — хадж (задължително поклонение за мюсюлманите). За мюсюлманите това е Мека. За хри-стияните това са Светите земи и Йерусалим с Божи гроб» [Грамматиков, 2003].

У гагаузов как в прошлом, так и в настоящем понятия хаджы и хаджылык связаны только с паломничеством в Святую землю — ко Гробу Господню.

«Тот из гагаузов, который побывал на поклонении в Иерусалиме, получает титул, которым его называют все знающие его, мужчина — "Хаджи", а женщина — "Хаджийка". И тогда этот титул заменяет для него все другие названия, он не только постоянно прибавляется к имени лица, например, "Хаджи Димитри" или "Хаджи Коли", но переходит отчасти и на его детей. Их называют "Хаджинын Петриси" или "Хаджинын Яньчусу", т. е. Петри сын Хаджи или Яньчу сын Хаджи» [Мошков, 1904. С. 103; Мошков, 2004. С. 178-179].

Иногда этот титул переходил в фамилию [Мошков, 2004. С. 198].

Об этой бытовавшей у бессарабских гагаузов традиции упоминает П. Боканчо, служивший в должности земского агронома Чадыр-Лунгской волости Бендерского уезда Бессарабии в начале ХХ в.: «Гагауза, побывавшего в Иерусалиме, называют очень почетным и завидным титулом — "хаджи":

хаджи Дёрди, хаджи Алекси и пр., женщин — "хаджийка". Этот святой титул отчасти переходит и на детей — хаджинын Колиси и пр.» [Червенков, 2011. С. 4].

В очерке гагаузского священника М. Чакира также отмечается, что словом хаджы «называли людей, которые посетили Иерусалим и посетили много турецких стран (видимо, святых мест в странах Христианского Востока — Е.К.)» [Чакир, 2005. С. 91] / (GUnduusundaki ayozlu erler). В своей статье он также четко разделяет указанные типы паломничества. Из «наиболее замечательных» религиозных обычаев, которых гагаузы продолжают строго придерживаться, он выделил следующие:

1. Отправляться в г. Иерусалим для того, чтобы увидеть святые для всех христиан места. В соответствии с турецкой традицией, этот город называется «Хаджылык»;

2. Идти в другие святые места, на Афонскую гору (Atos), чтобы увидеть там многочисленные монастыри;

3. Идти в другие монастыри;

4. Давать обещание / клятву (inanmak sozU) о том, что отправятся на богомолье в другие места, чтобы посмотреть на различные монастыри, а также что совершат паломничество на Афонскую гору и побывают там в разных монастырях.

Традиция паломничества в Иерусалим — Hacilik / Erusalima gitmak — считается у гагаузов святым обычаем. По мнению М. Чакира, «этот обычай перешел к гагаузам от турок, которые считают, что посещение и паломничество в святые города и в другие святые места, — это очень полезное дело и благочестивый обычай» [Qakir, 2007, с. 149-150].

По свидетельству о. Василия (священника гагаузского происхождения, уроженца Молдовы, ныне служащего в церкви г. Каварна, Болгария), расширенное толкование данного термина и в настоящее время иногда встречается в Болгарии. По его мнению, подобные представления «не правильные, так как Св. Гора Афон — это не хаджылык; паломничество в Иерусалим — это особое богомолье». В продолжение пояснения данного вопроса он уточнил, что «хаджы в широком смысле слова — это поклонник, пилигрим, а в узком — поклонник в Мекку, в Иерусалим. У православных же хадж — это именно поклонение Гробу Господню. Если человек там не побывал, то он не может называться хаджы. Хаджы — это приставка к фамилии, это всегда было связано с Иерусалимом» (г. Каварна, Селемет В.).

Следует подчеркнуть, что для народно-религиозных представлений гагаузов характерная четкая дифференциация видов паломничества в зависимости от их формы и значимости. Содержательно их можно представить с помощью следующей терминологии: 1) «хаджылык» (acilik/hacilik, acililaa gitmaa / hacilik yapmaa) — посещение Иерусалима с целью поклониться Гробу Господню и другим христианским святыням в Палестине; 2) «паломничество» в монастыри на Св. Гору Афон (Ay Noroza gitmaa); 3) «богомолье» (gitmaa manastira, gezmaa manastirlarda) — посещение близлежащих и более удаленных монастырей, поклонение христианским святыням и т. д.

Отличие хаджылык от паломничества на Афон заключается в форме и содержании: 1) оно имеет строгую временную приуроченность (как и у мусульман хадж) и совершается в Пасхальный пост с празднованием Великого воскресенья в Иерусалиме; 2) сопровождается рядом сакральных ритуалов — поклонение Гробу Господню, присутствие при чуде схождения благодатного огня и др.; 3) омовение в реке Иордан и очищение от грехов, дающего для верующего шанс начать новую жизнь в другом качестве; 4) факт паломничества удостоверяется выдачей Иерусалимской патриархией «акта паломника», наделяющего его титулом «хаджы» / «хаджийка»; 5) признание обществом изменения социального статуса человека (употребление по отношению к нему данного титула, особые знаки внимания и уважения).

Несмотря на то, что традиция зарубежного паломничества была прервана почти на целый век (с началом Первой мировой войны, а затем в результате установления советской власти), среди гагаузов есть респонденты, которые не только о ней знают, но и могут четко обозначить, в чем особенность понятий «(х)аджы» и «(х)аджылык»: «В селе есть аджы — это те, кто 100 лет назад совершили пешее паломничество в Иерусалим. <...> В настоящее время живы внуки хаджы...» / KUUda var aci — onnar o vakit (100 yil geeri) gittilar aci^a yayan, Erusalima. <...> §indi kaldi acilarin unukalari...» (Молдова, с. Авдарма).

Старожил с. Баурчи также уточнил, что аджылык — это паломничество в Святой город Иерусалим, «где страдал и был распят Иисус Христос»; а выражение «гитти аджылаа» обозначает, что человек совершил такое паломничество [Курдогло, 2014. С. 9].

Довольно подробно об этом рассказала информант из с. Бешгиоз:

«Аджылык — это Иерусалим, только это там, где Иисус родился, ходил, где Иисуса распяли. Гефсиманский сад — это аджылык! Афон не считается аджылык. Знаю, что раньше, когда я была маленькой, туда (в аджылык — Е. К.) ходили. <...> Туда ходили к Гробу Господню (Божий Гроб). Там на Пасху загорается благодатный огонь (нур). Все его принимают. Там язычники очень постарались все разрушить, даже поработали с режущим камнем. <...> Специально закрыли, эту яму (пещеру ?), там где Иисус. Смотрели, пройдет ли оттуда благодатный огонь. Патриарх (когда туда отправляется — Е.К.) все с себя снимает, даже спичек с собой не берет и идет туда, там молится, затем выходит оттуда с (благодатным) огнем в руках. И оттуда идет, приближаясь, благодатный огонь; он горит, но рук не обжигает, так как он не такой, как обычное пламя. <...> Там благодать, там стопа Иисуса, стопа Господня» / «Acilik

— o Erusalim, sadem o, naanda íisus duudu, gezdi, naanda íisuzu zeetledilar. Gefsimaniya ba§gasi

— o Acilik! Afon sayilmeer Acilik. ileri, bilardim kügükkena, gitmi§lar. <...> Orda gittilar Grobu Gospodnü (Boje Groba). Orda Paskella igin tutu§er blagodatniy ogon (nur). Hepsici prinimat eder. Yazigniklar orda pek sava§ti daatmaa, daje i§ledilar kestimak ta§indan. <...> Kapadilar kuvetli, o kuyu, klefit, naanda iisuzun nestesi. Baktilar, geggek mi blagodatniy ogon. Patriarh soyuner hepsicini, sirnik almeer yanina da gider or[ay]i, dua eder, da giker onnan elinda. Da ordan blagodatniy ogon gelirkanayaner, ama auglar[i]ni a§lameer, o diil nicayalin. <...> Orda blagodat, orda iisuzun stopa, stopa Gospodna» (Молдова, с. Бешгиоз).

На вопрос о том, можно ли считать совершающееся гагаузами посещение любых православных монастырей паломничеством под названием аджылык, тот же респондент дала отрицательный ответ: «Димитровка (первый построенный гагаузами монастырь, находится в Одесской области Украины — Е.К.) — не считается аджылык, это считается монастырь. В монастырь ходят путники. [Есть и другие слова — паломники, прихожане — но это тоже русские слова» / Dimitrovka — o sayilmeer acilik, o sayilér manastir. Manastira giderlaryolcu. Palomniki — prihojane — bu laflar hep rusga (Молдова, с. Бешгиоз).

Очевидно, что в результате отсутствия в гагаузском языке терминов для разных видов паломничества респонденты употребляют русские слова для обозначения общего понятия «богомолье». Таким образом, данный вопрос упирается в неразработанность терминологии гагаузского языка.

Проведенный в ходе полевых исследований опрос показал, что немногие респонденты могли четко ответить на вопрос, что такое аджылык. Те же из них, кто имел об этом хоть какое-то представление, однозначно высказывались о том, что эти святые места связаны с жизнью и смертью Иисуса Христа, и потому данное слово нельзя использовать для обозначения традиции хождения в монастыри, в том числе на Афон: «Паломничество — это ходить по монастырям. Хаджылык — это более старинное слово (из прошлого), точно сказать не могу» / Palomnigestvo — o gezmaa manastirlarda. Hacilaa — o taa evelki, yok na§ sol[ey]im (Молдова, г. Чадыр-Лунга).

Некоторые гагаузы молодого поколения затруднились ответить, с каким местом связывается хаджылык, но при этом они утверждали, что их предки, совершившие в прежние времена паломничество на Афон, не именовали себя хаджы. Как сообщила нам матушка — супруга священника с. Гайдары, ее дедушка — Топал Георгий (1918 г.р.) был на Афоне. Но «он ни разу не говорил, что совершил хаджылык, а говорил: "Я был на Святой Горе Афон"» / Hig bir k(er)etsolamadi: "BangittimAcilaa", solardi: "Ban gittim Aynoroza". В связи с вопросом о функционировании титула «(х)аджы» они уточняли, что им нельзя называться, если ты не совершил паломничество в Аджылык: «Yokunca denelmaa aci gitmeydiynan Acilaa». На этот счет ныне покойный о. Илья высказывался следующим образом: «Чтобы называться аджы, нужно совершить аджылык» (Aci olmaa deyni, laazim acilaa gitmaa). То есть, например, если такое паломничество совершил только муж, то его зовут [х]аджы, а его жену называют «жена [х]аджы» (acmm karisi), но не «[х]аджыйка» (Молдова, с. Гайдары).

В некоторых селах, где традиция паломничества в Иерусалим была более массовой, к примеру, в селах Авдарма, Баурчи, Кубей и др., зафиксированы довольно отчетливые представления о понятиях «Хаджылык» и «Святая Гора» [Курдогло, 2008. С. 155-156, 158; Сакалы, 2013. С. 107]. В памяти сельчан сохраняется верное объяснение уличного прозвища хаджы, которым называют потомков, чьи предки совершили паломничество в Иерусалим.

Соответственно, титулом aci / haci (aciyka / haciyka — по отношению к женщине) гагаузы именовали только тех, кто совершил паломничество к Гробу Господню, поскольку в гагаузском языке «Аджылык» / «Хаджылык» — это Иерусалим.

Таким образом, если у гагаузов до настоящего времени сохранилась четкость в определении и употреблении этих терминов, то у бессарабских болгар уже во второй половине XIX в. они использовались в более широком значении, то есть титулом хаджия называли людей, совершивших

паломничество в том числе на Афон [Варзопов, 1874. С. 700; Федоров, 1876. С. 863; Козак, 1878. С. 247; Внебогослужебные собеседования..., 1892. С. 58; Чакир, 1891. С. 737; Стойков, 1910. С. 1475].

Выявленные у бессарабских болгар особенности в восприятии и расширенной трактовке данной традиции можно объяснить следующим образом. Во-первых, они чаще ездили именно на Афон, так как паломничество туда было не столь далеким и затратным, соответственно, его могли позволить себе даже небогатые крестьяне. Из историографических сведений следует, что для болгарских переселенцев поездка на Афон была также возможностью поддерживать отношения с оставшимися в Болгарии соотечественниками, в первую очередь с родственниками: «Прибыв на новое место (в Бессарабию — Е.К.), они тосковали о домах, брошенных в родных болгарских землях, и, конечно же, о родственниках. <...> Посещали родные места паломники, которые направлялись на Святую гору Афон» [Червенков, 2013. С. 23]. Во-вторых, некоторые болгары, видимо, совершали паломничество на Афон, а оттуда сразу отправлялись в Иерусалим (после посещения которого получали титул «хаджы»). Возможно, в результате этого произошло смешение этих видов паломничества и понятие хаджия приобрело у них более широкое значение — титул стал употребляться и по отношению к тем, кто совершил паломничество на Афон.

В продолжение данного вопроса отметим, что у болгар встречаются такие выражения, как «большой хаджылык», под которым понимают паломничество в Иерусалим, и «малый хаджылык», связываемый с паломничеством на Святую Афонскую Гору. Такое разделение могло произойти от того, что дорога на Афон была значительно ближе, чем в Иерусалим. Однако, возможно, что подобное деление отражает форму паломничества и степень значимости этих мест в народно-религиозных представлениях болгар. Вероятно, здесь имеет место и влияние паломнической традиции мусульман (большой и малый хадж).

Как следует из историографических и этнографических данных, у гагаузов отсутствует деление паломничества на большое и малое. Вместе с тем отметим, что такая мысль была озвучена гагаузским этнографом С. С. Курогло (вероятно, под влиянием болгарской традиции или историографии): «Паломничество в Иерусалим считалось великим паломничеством, а на Афон — малым. По возвращении к именам паломников добавлялось звание хаджы» [Курдогло, 2014. С. 154].

В аналогичном ключе дано российским исследователем Д.С. Ермолиным понятие «хаджийство» — это «одна из наиболее ярких особенностей религиозных практик среди албанского, болгарского и гагаузского населения Буджака и Приазовья на протяжении XIX — начала XX в., которая включала в себя в качестве центрального события паломнические поездки по святым местам (прежде всего — в Иерусалим и на Афон)» [Ермолин, 2013. С. 394].

В этой связи добавим, что нередко в современных научных и научно-популярных работах слово хаджылык используется в еще более широком значении и обозначает богомолье — паломничество в Киев, а также в другие монастыри, что вводит в заблуждение относительно данной традиции. Паломничество в Киево-Печерскую Лавру относятся к внутренним видам паломничества, так как это место поклонения находилось на территории Российской империи.

Относительно этапов развития традиции паломничества в святые места у задунайских переселенцев ряд исследователей высказывает, на наш взгляд, недостаточно обоснованное мнение о том, что до конца XIX в. колонисты совершали паломничество в монастыри Афона и Киева и лишь с конца указанного столетия — в Иерусалим. И. Думиника увязывает эту тенденцию со значительным улучшением материального благосостояния значительной части болгар и гагаузов юга Бессарабии: «Второй этап, связанный с улучшением благосостояния болгар, охватывает период конца XIX в., в результате которого болгары проникают в Иерусалим» [Думиника, 2012. С. 129]. Эту мысль повторил и другой исследователь — М.П. Сакалы [Сакалы, 2013. С. 107]. Однако, судя по некоторым архивным документам, приводимым нами в данной работе (сообщение И.С. Иванова; прошение Попечительного комитета о колонистах Южного края России (1850 гг.) в 1-й Департамент Министерства государственных имуществ о разрешении отпускать колонистов за границу — для богомолья в Иерусалим и на Афон и др.), а также по опубликованным историографическим данным (работы А. Защука, сообщения местных священников за 70-е гг. XIX в.), можно говорить о том, что не только с конца указанного столетия, но и в первой половине XIX в. паломники отправлялись на поклонение в Иерусалим. Сведения о том, что туда ездили с женами и детьми, однозначно указывают, что местом поклонения был не Афон, поскольку туда женщин не пускали.

Кроме того, согласно сведениям, которые приводятся Д.С. Ермолиным, данная традиция (хаджийство / хаджилык) у болгар, гагаузов и албанцев Приазовья (переселившихся туда с территории Бессарабии) имела широкое распространение уже в 1860 гг., то есть практически одновременно с об-

разованием поселений на новых местах жительства. При этом автор уточняет, что, помимо традиционно совершавшегося паломничества в Иерусалим, появляются и новые места поклонения — Киев [Клаус, 1869. С. 366; Ермолин, 2013. С. 395].

Из этого следует, что задунайские переселенцы привезли данную традицию с собой с Балкан, и она у них не прекращалась. С учетом приведенных выше сведений, по-видимому, уместнее будет говорить о том, что с конца XIX в. традиция паломничества в Иерусалим у задунайских переселенцев стала более массовой, что объясняется не только обеспечением безопасности тех, кто отправлялся в Святую Землю, созданием для них удобства, развитием пароходства, учреждением Православного Палестинского общества, поддерживавшего «русских» паломников, отменой турецких паспортов («тескере») и др. Усиление паломнического движения у гагаузов и болгар в известной степени можно рассматривать как рост религиозной идентичности. Несомненно, на увеличении числа паломников в Святую Землю в определенной степени сказался и процесс социального расслоения среди крестьян, часть из которых могла потратить целое состояние на такое путешествие. Здесь, видимо, имело место и желание этой части сельской верхушки закрепить свой особый статус в обществе путем получения титула хаджы.

Образ православного «хаджы» / «хаджия»: религиозный долг, титул и социальный статус

В отличие от паломничества на Святую Гору Афон, посещение которой являлось прерогативой сильного пола, поклонниками в Иерусалим могли стать как мужчины, так и женщины. Иногда туда отправлялись несколько членов семьи — муж, жена, сын / дочь, зять / невестка, теща с тестем и т. д. [Грек, 2006. С. 80; Ермолин, 2013, 2014; Сакалы, 2013. С. 107-109, 540; Червенков, Думиника, 2013. С. 182; Курдогло, 2008. С. 155-156, 158; Казмалы, 2015. С. 121; Квилинкова, 2017. С. 86]. Встречаются сведения и о том, что иногда они брали с собой в странствие и детей среднего и старшего возраста. Женщин обязательно сопровождали мужчины — мужья или зятья. Бывало, что туда отправлялись и беременные женщины, у которых во время паломничества на свет появлялся ребенок, в связи с чем его там крестили под именем Аджи Торлак (сын Торлак Н. И.) [Курдогло, 2008. С. 158]. Однако ввиду того, что это был долгая и изнурительная дорога, в нее обычно пускались мужчины, о чем свидетельствуют многие источники. Кроме того, семьи у гагаузов и болгар были многодетными, и женщины вынуждены были оставаться дома с детьми.

Очевидно, что столь длительное путешествие, на которое уходило от 2 месяцев до полугода, требовало не только хорошего здоровья, но и немалых материальных средств. Чтобы отправиться в такое паломничество, необходимо было иметь при себе немалую сумму денег: на дорогу, для аренды квартиры, для уплаты паломнических взносов в Иерусалимский патриархат, для пожертвований, за охрану паломнического каравана и т. д.

Совершить в то время дальнее паломничество в святые места могли позволить себе в основном довольно зажиточные крестьяне, которые имели материальные возможности и средства, чтобы определенное время не работать. О гагаузах-паломниках и их месте в социальной структуре сельского общества можно судить по высказыванию болгарского историка А. Манова, который писал: «Они считают своим религиозным долгом посетить эти места, и если кто-то немного разбогатеет, первое, что он стремится посетить — это Иерусалим или Святую Гору» [Манов, 1938. С. 88-89]. То же можно сказать и о бессарабских гагаузах. Те верующие, у кого средства были ограничены, ездили в монастыри, находившиеся в пределах Бессарабии, а некоторые из них отправлялись в Киев.

«Моя прабабушка побывала в аджылыке. Мама (1913 г.р.) туда не ходила — разве могут все туда пойти? Может, кто-то болеет или слаб здоровьем, и он не осилит пути. Редко в селе собиралось 3-4 паломника. Чтобы туда отправиться, все же и немного денег нужно было с собой взять» / Benim prababu§ka (mamusunun babusu) gitmi§ acilaa. Mamu 1913 duumasi. Mamu gitmadi acilaa — hepsi varinca gitsin mi? Kim hasta, kim üfka — o gitmami§, o sürtme[y]cek. Siirekta küüyda gikarmi§ bir-kag ki§i — 3-4. Hep taa or[ay]i da laazim bir-kag gümü§ (Молдова, г. Чадыр-Лунга).

Человек, отправляющийся в дальний путь, должен был обладать достаточно крепким здоровьем, чтобы суметь преодолеть все трудности странствия. Как можно видеть из имеющихся сведений, образ хаджы у гагаузов — это не всегда богатый, но обязательно зажиточный крестьянин, хороший хозяин, благотворитель и глубоко верующий человек. Как отмечают болгарские исследователи, в прошлом у болгар этот титул косвенно обозначал и качества его носителя. Наряду с религиозным благочестием, паломник также должен быть состоятельным и выносливым («В миналото титла-

та косвено удостоверявала качества на носителя на това обръщение, както религиозно благочестие, така и състоятелност и издръжливост») [Грамматиков, 2003].

По бессарабским болгарам больше сведений о паломничестве на Афон. Его могли совершать и не очень зажиточные сельчане — крестьяне среднего достатка, которые при желании в состоянии были собрать в течение определенного времени необходимую сумму денег для поездки. Данные о социальном положении отправившихся в такое паломничество сельчан, содержащиеся в болгарском песенном фольклоре, анализируются И.Ф. Греком. Автор показывает, что в дальнее паломничество бедные крестьяне не ездили. Так, в устном народном творчестве с. Дюльмен сохранилась песня, сложенная по следам имевших место печальных событий, произошедших с односельчанами в ходе паломничества на Святую гору Афон. В ней описывается, что два дюльменца — Андричу и Вичу, решившие попасть туда в монастырь, «должны были перебираться через три моря. На обратном пути оба они утонули. В «Ревизской сказке» 1859 г. против сведений об этих людях — Андричо Михов Грек и Вельчо Радов Занфиров — переписчик записал: «Утонули в реке Дунай 1853 г.». В одном из вариантов этого произведения, предположительно более позднем, по убеждению И. Грека, ярко выражена социальная направленность. «В ней рассказывается о том, что на Святую гору Афонскую ходили как богатые, так и бедные гюлмянцы». Автор монографии показывает, что в тот период понятие «бедный» имело другой смысл — «это безземельные колонисты, которые не были самостоятельными ревизскими душами, а входили в состав большой болгарской семьи, глава которой и был наделен в вечное потомственное владение участком земли». Возможно, в песне имеются в виду те, кто сдавал свою землю в аренду. В этом случае считалось, что они жили беднее тех, которые брали их землю в аренду [Грек, 2006. С. 81].

Как свидетельствуют обнаруженные нами архивные документы, некоторые колонисты из болгар, отправлявшиеся на Афон, совмещали паломничество с разрешением своих хозяйственных вопросов, например, закупкой семян, продажей чего-либо и т. д. Так, в НАРМ хранится дело, из которого следует, что поселяне болгарского селения Кайраклия Киня Великович и Стоян Касапов, а также Георгий и Спас Стояновы были задержаны турецким пашой, не пропустившим их через территорию Болгарии с «русскими паспортами». Как следует из содержания поданного ими прошения, «они ехали за семенами и на поклон к Афонской горе», но ввиду того, что они хорошо говорили на турецком языке, их заподозрили в шпионаже [Дело по рассмотрению прошения..., 1872].

В связи с вопросом о языках отметим, что для гагаузов (частично и для болгар) в этом отношении было легче, так как они знали турецкий и немного греческий, то есть могли найти общий язык и с местной турецкой властью, и с греческим духовенством, не нуждаясь в переводчике, как, например, русские поклонники.

Сведения о социальном положении тех семей, члены которых совершали паломничество на Святую Землю, находим в некоторых краеведческих работах. Так, семья Киоров из с. Кубей, представитель которой — Киор Иван Христофорович совершил в мае 1902 г. паломничество в Иерусалим, владела «36 га земли и маслобойкой». Это приносило определенный доход. «К поездке в Палестину готовились долго — несколько лет. Для того чтобы уехать за границу, необходимо было продать большое количество зерна. Вырученные деньги в Крестьянском банке меняли на золото, так как проезд оплачивался золотыми монетами — "алтынами"» [Сакалы, 2013. С. 108].

В конце XIX — начале ХХ вв. немало тех, кого именовали хаджы, являлись владельцами ветряных мельниц: в с. Чадыр-Лунга — Хаджи Савка Кусурсуз [Квилинкова, 2017], в с. Кирсово — Хаджи Димитр; в с. Тараклия Хаджи Динко принадлежала механическая мельница, а Иван Харлампиевич Киров (1880 г.р.), ездивший на поклонение в Иерусалим, содержал винный ларек [Червенков, Ду-миника, 2013. С. 181-182]. Многие хаджы из с. Кирсово были членами церковного приходского совета или церковного общества [Думиника, 2012, с. 130-131]. Аналогичные сведения по социальному положению паломников болгарских сел проводятся и по другим населенным пунктам. Видимо, по статусу в определенной степени можно квалифицировать хаджы как сельскую буржуазию. Говоря современным языком, они в определенном смысле были предпринимателями.

Сведения о том, что те, кто отправлялся в паломничество, занимали в сельской социальной иерархии более высокое положение по сравнению с другими сельчанами (ввиду своей лучшей материальной обеспеченности, знания различных языков и т. д.), находим в материалах, опубликованных болгарскими исследователями. Остановимся на их описании подробнее, поскольку они в известной степени характеризуют и облик бессарабских хаджы:

«Эта традиция пошла от хаджи Делю и хаджи Георги. Все в их роду занимались торговлей, продавали зерно и вино, ездили с товарами в Белград, Вену, Будапешт, Бухарест. Они были зажиточными, работали со многими людьми, знали по 5-6 языков — греческий, турецкий, сербский, французский, валашский. Однако не только это было причиной их странствия ко Гробу Господню. Говорят, чтобы стать хаджи, нужно иметь не только материальные возможности, но и готовность давать за Божье имя милостыню страждущим и нуждающимся. Религиозное звание хаджи обязывало человека быть примером в моральном и этическом плане. Посещать каждое воскресенье церковь, оказывать благотворительность церкви и школе. По словам Петра Хаджинакова, эти традиции передавались в отцовском роду из поколения в поколение» [Хаджия].

Несмотря на то, что титул «хаджы» паломник получал побывав в Иерусалиме лишь раз, бывали и такие богомольцы, которые совершали паломничество к святым местам два и три раза, что зависело не только от их материального положения, но и от личных обстоятельств, например, от данного обета и др. [Гюрова, Данова, 1995. С. 15].

У бессарабских гагаузов широкое распространение получило паломничество по обету (inanmak sözü). Такие обеты давались о совершении как дальнего, так и ближнего паломничества [Qakir, 2007, с. 149-150]. Они могли иметь просительный или благодарственный характер. Часто это было связано с исцелением от тяжелых болезней или спасением жизни от смертельной опасности, как следует из рассказа жительницы с. Кирсово Георгиевой Василисы Ивановны. Она поведала о том, что брат ее дедушки, воевавший в Первую мировую войну в Германии, попал в плен в 1915 г. Там он дал себе зарок, что если вернется в село живым, то дважды со всей семьей посетит Иерусалим. Вернувшись в село здоровым и невредимым, он, как и обещал, отправился с семьей в Иерусалим. Но по дороге, доехав до Бендер, его жена умерла от сибирской язвы [Думиника, 2012. С. 129].

Одним из мотивов совершения паломничества в Иерусалим было желание выразить благодарность Богу за ниспосланные блага, о чем можно судить по истории, приведенной в книге К. Курдогло:

«Очень запомнился рассказ папы и тети Паши об интересной истории, касающейся моего деда Ивана, в связи с чем наша семья получила приставку "аджы". Он был заядлым охотником и однажды, будучи на охоте, в окрестностях села нашел красный маленький кувшин, который, предварительно освободив от снега и земли, поднял на руки. Радости его не было предела: посуда была полна золотыми монетами, видимо, оставшимися от татар. На охоте он был один и тут же перекрестившись, зарекся помогать церкви, а также отправить семью в святой Иерусалим, чтобы часть средств пожертвовать церкви и поклониться Гробу Господню. Так он поступил, впоследствии, в начале XX в., его жена с десятилетним сыном Ильей совершили паломничество в Иерусалим, по возвращении из которого нас уже называли "аджы Илейин Ванушасы". Так по селу и по сей день кличут всех моих семерых детей. Сам дедушка — Петрика Ванчу всю жизнь являлся благотворителем и старостой Свято-Николаевской церкви, всегда помогал и жертвовал для развития православной церкви села Баурчи» [Курдогло, 2008. С. 38].

Другим мотивом совершения паломничества было стремление излечиться от тяжелой болезни через прикосновение к великим святыням, через получение Божьей благодати: «Шли туда на поклонение мощам святых, на молитвы чудотворным иконам, на излечение от недугов» [АНГИЭМБ, 1980. С. 3].

Отправлявшиеся в дальнее паломничество, несомненно, были глубоко верующими людьми, поскольку далеко не каждый богатый человек мог добровольно согласиться на столь изнурительное и довольно опасное путешествие. Для человека, решившегося на столь дальнее паломничество, это в первую очередь был религиозный долг, а потому вполне справедливо рассматривать данный вид паломничества как духовный подвиг. Смысл его заключался не только в усиленной молитве и приближении к Богу, но и в том, чтобы пройти по священным местам, по улицам и площадям, по которым ходил сам Иисус Христос и откуда началась история христианской Церкви. Для паломников-гагаузов Иерусалим был главной целью поклонения.

«В паломничество отправлялись те, кому это от Бога было дано, это "открыто" не для всех. Мой нуна был не очень богатым. Он был православным, очень религиозным человеком — пономарем. Наша мама тоже была очень верующим человеком. В селе у нуны не было особого положения. Он просто захотел побывать в тех местах, где ходил Иисус, пройтись по Его стопам; захотел посмотреть, где Иисус отдыхал, увидеть все те места, где Его распяли и мучили...» / «Acilaa gidärdilär kimdä vardi Allahin nestesi, hepsinä je diil agik bölä i§. Nuna diildi pek zengin. O voobsce pravoslavniy, o pek inanniydi, o palamardi. Mamu bizim pek kliseciydi. O te

istadi gezmaa, naanda îisuz gezdi, gezmaa po stopam Ego, izlerina basma naanda gezdi îisus, istedi gormaa nerda îisuz dinnenardi, nerda zeetledilar Onu, nerda gerdilar, hepsi îisuzun zeetlerini...» (Молдова, с. Бешгиоз).

Для всех православных христиан земля, где Иисус родился, крестился, проповедовал и учил истинно православной вере, является святой. Особым содержанием для христиан наполнен город Иерусалим, в котором Христа мучили, где Он страдал, был распят и воскрес. Именно туда в первую очередь стремились попасть гагаузские паломники.

В связи с этим хотелось бы подчеркнуть, что у нас нет оснований рассматривать в качестве одной из причин паломничества стремление человека того времени к странствиям и приключениям. В конце XIX — начале ХХ вв. гагаузские и болгарские села сохраняли свою традиционность, и, как отмечали приходские священники, прихожане без особой надобности никуда не выезжали, разве что в соседние села. Так, в своем письме в редакцию Кишиневских епархиальных ведомостей священник гагаузского с. Гайдары Е. Нефталимов подчеркнул полную замкнутость, изолированность этого села от всякого городского влияния: «До истекшего десятилетия никто из гайдарцев ни в каком городе не бывал...» [Нефталимов, 1873. С. 496]. В связи с приоритетом мест паломничества показательным является то, что из 7 сельчан, совершивших по сведениям краеведов зарубежное паломничество, 6 из них отправились в Иерусалим и лишь один — на Святую Гору Афон [Краткая история возникновения и становления села Гайдар]. Это еще раз доказывает, что у гагаузов приоритетным местом паломничества был Иерусалим.

Согласно существовавшим в народе представлениям, человек, преодолевая испытания, трудности и лишения при совершении столь изнурительного паломничества, тем самым как бы искупал свои земные грехи. После паломничества у людей «менялось» не только имя. Они стремились изменить свою жизнь. Некоторые из них делали это кардинальным образом. Приведем одну из историй о предках хаджы, рассказанную нам информантом из гагаузского с. Бешалма — Перчемли Екатериной Николаевной:

«Я хочу Вам рассказать о паломничестве в Иерусалим (Хаджылык), которое совершили мои прапрадедушка и прапрабабушка — дедушка и бабушка моей бабушки по матери — Драг-ни Марии. Об этом мне рассказала моя мама. На дорогу в Иерусалим требовался 1 месяц, еще один месяц они находились там и один месяц занимал обратный путь домой. В каком году они туда отправились, я точно не знаю, это было очень давно (моя бабушка 1897 г.р.). Они отправились в паломничество в немолодом возрасте, их дети были уже взрослыми. <...> Некоторое время спустя после их возвращения из этого паломничества бабушка умирает. Дедушка подумал, что же делать, так как та пещера (в которой они побывали во время паломничества в Иерусалиме, и где услышали крики из ада — Е. К.) показалась ему очень страшной. Он в душе испугался, и внутренний голос ему сказал: "Если ты пожертвуешь (все, что у тебя есть — Е.К.), то ты этим даром вознесешь себя к Славе (приблизишь себя к Богу — Е.К.)" (О seni vergiylan çikaracek Slavaya). И тогда он решил раздать все свое имущество, чтобы приблизиться к Богу.

Весной он вспахал землю, часть ее засеял кукурузой, а другую часть — картофелем; были у него и виноградники. Присмотревшись к сельчанам, кто из них живет бедно, в нужде, он раздал им все свое имущество: землю, телегу, дом. Оставшись совсем один, он пошел работать сторожем на кладбище. А ему в Иерусалиме, в монастыре тогда еще сказали, что тот человек, который слышал голос из ада, сможет видеть умерших в первый четверг перед Пасхой (Великий / Страстной четверг — Е.К.). И в этот четверг, когда сельчане приходили на кладбище, они давали деду коливу. Тогда он ложился на землю и "зрил" как сверху по лестнице спускались души умерших. И на чье имя была приготовлена (родными — Е.К.) колива, те умершие брали ее (угощались ею — Е.К.), а те, для которых ее не сделали — проходили мимо» (Молдова, с. Бешалма).

Из приведенного краткого описания жизни хаджы можно судить об изменениях, происходивших с человеком после совершенного им паломничества. Как можно видеть, сельчане воспринимали этих людей как приближенных к Богу и способных устанавливать контакт с потусторонним миром, ввиду появившихся у них особых качеств, например: хаджы могли видеть то, что другим было недоступно и т. д. Даже смерть таких людей происходила в соответствии с народно-религиозными представлениями — благочестивые люди узнавали о приближающейся смерти за три дня. Возможно, что благодаря своему внутреннему состоянию, особой религиозности они не только спокойно воспринимали земную смерть, но и психологически готовили себя к этому событию. Она рассма-

тривалась ими не как конец жизни, а как переход в иную лучшую жизнь. Данный момент отчетливо прослеживается в следующей части рассказа этого же информанта — Е. Н. Перчемли.

«У дедушки была дочь по имени Руши (по-русски — Раиса). Перед смертью он сказал ей, чтобы она зарезала домашнюю птицу, приготовила еду, позвала всех детей, чтобы в последний раз все вместе собрались за общим столом, поскольку «я уже "путник"». Дочь приготовила еду, и все собрались. Тогда он сказал: "Всё, дочери мои, меня «пришли забрать», они стоят у ворот с музыкантами". Дедушка со всеми попрощался, затем лег спать и умер» (Молдова, с. Бешалма).

Отметим, что все потомки этих хаджы — люди верующие и религиозные (halis klisaci):

«Моя бабушка была настоящей верующей, ее сын — тоже, моя мама и моя тетя — тоже настоящие верующие. Мы все — настоящие верующие. У меня также было желание поехать туда (в Иерусалим), но нет на это денег» (Молдова, с. Бешалма).

Другим ярким примером того, как после паломничества люди целиком переосмысливали свою жизнь, является история о жителе болгарского с. Твардица — Георгии Забунове (1817-1883), побывавшем на Афоне и затем ставшем отшельником. Осенью 1860 г. он, на взятые в долг деньги у зажиточных односельчан, купил лошадь и отправился на богомолье в Рильский монастырь (Болгария), а потом — в Свято-Георгиевский монастырь на Афонской Горе. Там, слушая рассказы монаха о деяниях святого Георгия, Забунов решил построить в родном селении источник. Вернувшись с Афона в Твардицу, он в 1862 г. вместе с мастерами из Комрата осуществил задуманное. На окраине села, где били ключи, он вывел их на поверхность и обустроил источник. Вода в нем была признана благодатной, целебной. Жители колонии установили там икону Св. Георгия и с этого времени ежегодно (23 апреля / 6 мая) стали приходить туда и устраивать там общественные празднования в честь этого святого с жертвоприношениями животных (баранов) [Казанаклий, 1873. С. 669]. На том месте, где совершались молебны за здоровье и о дожде, была установлена часовня, но в планах Г. Забунова было строительство на том месте церкви. Епархиальное начальство не только не дало на это разрешения, но и приказало разрушить часовню и запретило совершение там молебнов, поскольку видело в подобных празднованиях языческое содержание. В ответ на это Г. Забунов недалеко от источника устроил для себя «жилище» — выкопал углубление в овраге, в котором жил в полном уединении до самой смерти. Оно сохранилось до наших дней, и называется сельчанами «пещера Сандю» [«Сандювта дупка»]. В прошлом попасть туда можно было двумя путями. В настоящее время один из путей завален землей. Второй, действующий путь проходит по 20-метровому туннелю, одну часть которого можно преодолеть лишь ползком, а другую — сильно согнувшись. Там и сейчас есть «кровать», устроенная им из земляной насыпи [Duminica, 2013. P. 191]. Отметим, что его имя хранится в народной памяти, а этот источник и по сей день считается святым. Возле него в день Св. Георгия продолжают совершаться общественные молебны о дожде (курбаны).

Почетный титул «хаджы», которым человека начинали именовать в селе сразу же после возвращения из мест паломничества, сохранялся за ним всю жизнь. Благодаря своему титулу, как уже отмечалось, хаджы занимал особое социальное положение в сельском обществе и пользовался всеобщим уважением, что подчеркивает отношение задунайских переселенцев к данному виду паломничества и к богомольцам вообще.

«С этого дня его носитель до своей кончины считался уважаемым человеком в селе, при встрече ему целовали руки, а когда проводилось какое-либо мероприятие, паломников усаживали на первые места» [Стойков, 1911. С. 142-143].

Особый статус этих паломников среди соплеменников подчеркивали все исследователи. «Старожилы вспоминают, что в Кубее эти люди пользовались особыми почестями и уважением: им уступали дорогу, целовали руки, в церкви эти верующие имели свое постоянное место во время службы...» [Сакалы, 2013. С. 108]. Аналогичные сведения приводятся и Н. Червенковым по с. Чийшия: «Посетивших святые места называли хаджиями. Это благородное звание присоединялось к имени и считалось его составной частью. Паломников провожали и встречали торжественно, им потом всю жизнь оказывали особые почести: целовали руки, уступали им везде почетное место и т. д. Эти люди, как правило, отличались благочестием, справедливостью» [Червенков, 2003. С. 142-143].

Получение паломником титула «хаджы» было для него не только основанием для гордости, но и предполагало соблюдение им соответствующих его новому статусу моральных и этических норм. Такие люди старались вести праведный образ жизни, постоянно посещали церковь и близлежащие монастыри, являясь примером для сельчан. Неотъемлемой частью их образа была благотворитель-

ность, тем более что для этого у них имелись возможности. Хаджы являлись членами церковноприходского совета или церковного общества: в с. Дезгинжа поселянин Иван Хаджи — староста церкви [Кишиневские епархиальные ведомости, 1901. С. 398]; в Чадыр-Лунге — Хаджы Савка Кусурсус, Димитрий Кусурсус [Кишиневские епархиальные ведомости, 1905. С. 80-82]; в с. Кирсово — Хаджи Трифон Степанович (1882 г.р.), Хаджи Василий Трифонович (1907 г.р.), Хаджи Петр Савельевич (1906 г.р.), Хаджи Степан Савельевич (1904 г.р.) и Хаджи Захарий Савельевич (1900 г.р.) [Думиника, 2012. С. 130-131] и т.д. Они не только привозили из мест паломничества иконы и дарили их церкви, но и щедро жертвовали деньги на поддержку сельских храмов.

Иногда пожертвования вносились зерном, которое впоследствии продавалось, а вырученные средства использовались на нужды церкви. Так, в 1846 и 1850 гг. в списке жертвователей значатся следующие паломники: Тивтчо Хаджи, Константин Хаджиогло, Хаджи Стоян, Ганчо Хаджи, Иван Дим-чов Хаджи, Костанжи Хаджи и Танас Хаджи. Они, в числе других жителей колонии Болград, внесли пожертвования пшеницей, средства от продажи которой были использованы на строительство Кафедрального собора в Болграде, ставшего административным центром задунайских переселенцев ^итМса, 2013. Р. 191]. Традицией было также устройство этими паломниками в селе колодцев, которые впоследствии назывались «ас1 ртап» (гаг.) или «хаджийская чешмя» (болг.) — «хаджийский колодец» или «хаджийский источник».

Согласно народным представлениям, человек, совершивший такой духовный подвиг и соприкоснувшийся со святыней, нес в себе эту святость, Божье благословение. Поэтому после их возвращения домой им ритуально мыли ноги, к ним старались прикоснуться. Кроме того, паломники, тем более хаджы, в определенной степени были образованнее, чем другие сельчане, поскольку горизонт их мировоззрения существенно расширялся за счет увиденного во время путешествия и контактов с представителями других этносов и религий. Немаловажно и то, что они стремились увидеть и познать больше. Среди односельчан они пользовались большим уважением — к ним обращались за советом в трудную минуту [Квилинкова, 2020].

Вместе с тем, в случае жизненных промахов общественное мнение судило их более строго, чем простых односельчан, не побывавших в святых местах. В работе упомянутых нами выше болгаристов — Н. Червенкова и И. Думиники приводится сохранившаяся в народной памяти история, связанная с одной из известных в с. Тараклия паломнических семей — Бакаржиевы. Когда к Натанаилу, принявшему монашество на Афоне, пришел один из его братьев — Хаджи Динко, он вручил ему определенную сумму денег, чтобы тот передал их своим братьям.

«Но Хаджи Динко присвоил эти деньги и вложил их в строительство механической мельницы. Когда Иван, брат Хаджи Динко, узнал о поступке последнего, он проклял мельницу. Мельница вскоре разрушилась» [Червенков, Думиника, 2013. С. 181].

Видимо, в связи с такими случаями в народе существовало выражение о хаджы — «пошел с двумя грехами, а вернулся с 20». Подобные истории нашли отражение и в фольклоре. В одной из записанных у гагаузов народных песен повествуется о грешной «хаджийке», у которой «бешеный волк» («кудуз жанавар» / «кудуз йабаны»), войдя в село средь бела дня, утащил ребенка. Как говорится в сюжете, грудной ребенок («пятидневный») вдруг заговорил и сказал матери, что «бешеный волк» послан Богом в наказание за то, что она в голодный год продавала беднякам муку, смешанную с песком, и вино, разбавленное водой [Баллада тюркюлери, 1991. С. 39-42].

Лафкада сан ун сатардын, уна да кум катардын. Кырчмада шарап сатардын, шараба да су катардын / «В лавке ты муку продавала, а муку с песком мешала. В корчме вино продавала, а вино с водой мешала».

Согласно уточнению российского лингвиста Л.А. Покровской, в песне частично использован библейский сюжет о грешной матери святого Петра, который не пустил ее в рай именно за такую нечестную торговлю. Данный сюжет, отмечал автор, особенно широко распространен в болгарской народной поэзии [Покровская, 2008. С. 126]. В гагаузском варианте этой песни в качестве орудия наказания от Бога и восстановления социальной справедливости выступает волк (о символической связи волка, одного из главных образов в мифологии тюркских народов, с высшими силами [Кви-линкова, 2014, 2011]).

Приведенные случаи, дошедшие до нас через фольклор и рассказы старожилов, никак не характеризуют образ хаджы в целом, а свидетельствуют об исключении из правила. Порой они сохраняются в народной памяти не хуже, чем сведения о хороших делах. В связи с этим интерес представляют и другие обнаруженные нами сведения, из которых видно, какие требования предъявляли хаджы по отношению к себе, для того чтобы соответствовать этому титулу: они не только чаще посе-

щали церковные службы и местные монастыри, больше времени молились, строже постились, чаще исповедовались и причащались, но и заботились о том, чтобы быть справедливыми.

«Они (хаджи — Е. К.) боялись кого-либо обидеть даже в быту. Они никогда больше не брали в руки весов, чтобы случайно кого-нибудь не обвесить. Даже их дети не пользовались весами. Взвешивали другие, а хадзисы даже отворачивали голову в другую сторону, чтобы этого не видеть. Более того, к взвешенной пшенице они добавляли еще пару горстей, дабы не обмануть покупателя даже случайно. Покупая что-нибудь, они также давали небольшую сумму сверх запрошенной продавцом» [Подвижники-миряне].

Несомненно, традиция паломничества в святые места являлась важной составляющей религиозного сознания гагаузов и болгар. В свое время очень емко по этому поводу высказался А. Защук. Подчеркивая значимость для задунайских переселенцев данной традиции, он отметил, что «этим званием Болгарин (и гагауз — Е.К.) дорожит едва ли не более всякого титула» [Защук, 1862. С. 505]. И в этом он был абсолютно прав. О значимости традиции хаджылык можно судить и по тому, что этот титул обычно передавался по наследству в качестве уличного прозвания детям и внукам паломника. Как было показано выше, такие прозвания сохраняются до настоящего времени.

Вместо заключения

Рассмотрение образа хаджы / хаджия и традиции паломничества к Святым местам «hacilik» / «хаджийство» у бессарабских гагаузов и болгар показало, что в содержании понятий этих терминов и в приоритете мест паломничества существуют определенные различия. Если у гагаузов данная традиция и титул относились только к паломникам, совершившим паломничество в Иерусалим к Гробу Господню, то у болгар этим титулом именовали и тех, кто совершил паломничество на Афон. Однако, как следует из исследований, проведенных учеными Болгарии, изначально данная традиция у балканских христианских народов означала именно паломничество в Святую Землю, к Гробу Господню, а термин хаджия употреблялся в качестве титула по отношению к человеку, совершившему туда паломничество. В такой форме православного паломничества проявляется турецкое влияние, как в области терминологии, так и в распространенности его среди простых крестьян.

Проведенное нами сравнительное изучение зарубежного паломничества у задунайских переселенцев показало, что в силу этнокультурных особенностей гагаузы предпочитали совершать хаджылык — паломничество в Святую Землю, в то время как болгары чаще отправлялись на богомолье на Святую Гору Афон, главным образом в Зографский и Хилендарский монастыри, а также в болгарские обители [Квилинкова, 2017. С. 120-121].

Можно предположить, что на данный процесс в определенной степени оказало влияние болгарское духовенство, общественные деятели и представители зажиточной городской верхушки, которые в конце XVIII — начале XIX вв. по ряду причин негативно высказывались относительно паломничества в Святую Землю. Они утверждали, что это вид паломничества не является отражением «истинной религиозности болгар», а представляет собой фетишизацию ими святых предметов [Гюрова, Данова, 1995. С. 17-18]. Однако столь отрицательное отношение к данному виду паломничества являлось своего рода инструментом воздействия на сознание соотечественников, жертвовавших огромные суммы денег в иерусалимские храмы и монастыри на поддержку греческих монахов. В связи с этим, а также с целью усиления национального духа, они противопоставляли общехристианским памятникам в Иерусалиме и на Синае болгарские святыни на Афоне и в пределах Болгарии.

В вопросе о приоритете в сознании и традиции гагаузов паломничества в Святую Землю, воспринимающегося как высшая форма поклонничества, основополагающим, на наш взгляд, является сакральность и особый символизм как совершавшихся там ритуалов, так и самого географического пространства: Иерусалим — Небесный град на земле, место возникновения христианства и главный центр христианской веры; «дом Господа» и рай на земле; место, где Иисус родился, крестился (Иордан) и принял мученическую смерть; место скорби Божьей Матери и мн. др. [Квилинкова, 2005, 2007, 2013, 2016].

Особое место в работах болгарских исследователей занимает вопрос о содержании ритуала паломничества — хаджылык, а также о причинах его распространенности среди христианского населения Балкан (болгар, греков, сербов, румын). Согласно их выводам, обладание титулом хаджы обеспечивало уважение со стороны окружающих и играло важную роль в социальной жизни болгар (и гагаузов) в период Османской империи. Турки воспринимали титул хаджы как признак богатства, влияния и власти. В результате этого он предоставлял для его обладателя не только значительные

преимущества в быту среди односельчан-единоверцев, но и возвышал его владельца даже в глазах представителей официальных властей [Гюрова, Данова, 1995. С. 13; Хаджилъкът...].

По приводимым в историографии сведениям, в XVШ-XIX вв. более зажиточные болгары совершали такое паломничество для того, чтобы легитимизировать собственное привилегированное материальное положение, поскольку человек, побывавший на поклонении в святых местах, пользовался особым почетом и уважением не только у своих, но и у турок. Это обеспечивало ему определенные права и привилегии: «Титул — это разновидность паспорта, которая позволяла лучше открывать двери» / Титлата е един вид паспорт, който отваря по-лесно вратите [Гюрова, Данова, 1995. С. 14]. Мусульмане чтили всех, кто исполнил этот наисвятейший религиозный долг, в том числе и тех, кто был представителем иной конфессии. Таким образом, если для мусульман хадж — это ритуал паломничества в Мекку и Медину с целью поклонения Каабе, пророку Мухаммеду и святым местам, то для балканских христиан хаджылык / хаджийство — это паломничество в Святую Землю (Иерусалим, Палестина) для поклонения Гробу Господню.

Зачастую в XVШ-XIX вв. те лица, которые носили титул «хаджы», занимали руководящее место в общественной и хозяйственной жизни, а также выполняли функции руководителей в рамках христианской общности. Здесь речь идет о значимости хаджы как социальной категории. Со временем титул «хаджы» перешел к их потомкам и стал употребляться в качестве приставки к фамилии. По мнению болгарских исследователей, хаджийство превратилось в явление, которое было вызвано как духовными интересами, так и активностью, а также материальными возможностями большей части зажиточного болгарского населения; сам же титул удостоверял такие черты его обладателя, как благочестие, состоятельность и выносливость [Грамматиков, 2003].

Из приведенных в данной статье материалов следует, что рассмотренные виды зарубежного паломничества у бессарабских гагаузов и болгар (а также у других балканских христианских народов) являлись актом личного благочестия верующего и осуществлялось без принуждения как со стороны церковных, так и светских властей. Паломничество — это выражение благоговения и любви к Христу. Оно становилось самым главным событием жизни человека и, как было показано, принципиально меняло не только его социальный статус, но и внутренний мир.

В традиционном сознании гагаузов и болгар центром вселенной был Иерусалим. Паломничество к самой великой святыне — Гробу Господню позволяло людям отчетливее осознавать свою собственную национально-культурную картину мира, в которой действительность отражается через призму понятий, сформированных на основе представлений человека. У разных народов национальная картина мира различается, что связано с географическим расположением, особенностями природных условий, историей, социальным устройством, верованиями, образом жизни и т. д. Взаимодействуя на своем пути с различными культурами и народами, паломники глубже осознавали не только свою религиозную, но и этническую идентичность.

Активизация в конце XIX в. связей Российской империи со Святой Землей, а также формирование караванов и использование такого транспорта, как пароходы, заметно подпитало эту традицию у задунайских переселенцев — гагаузов, болгар, албанцев, сделав ее более массовой (конец XIX — начало XX вв.). При этом продолжала сохраняться ее прежняя религиозная и социальная значимость, в том числе благодаря получению титула «хаджы» / «хаджия».

На важность данной традиции у гагаузов и болгар как религиозного и этнокультурного феномена указывает и тот факт, что столь изнурительное, опасное и дорогостоящее паломничество совершалось нередко несколькими членами семьи, иногда вместе с детьми. Даже те неполные сведения по паломникам, которые нам доступны, позволяют с известной долей условности говорить о массовости этой традиции и о ее распространенности среди зажиточных крестьян юга Бессарабии, составлявших немалую часть населения данного края. Впоследствии они становились частью сельской светской христианской элиты, на основании которой формировалась национальная элита.

В заключение отметим, что у гагаузов и болгар дальнее и ближнее паломничество не только сохраняется, но и является важнейшим культурным фактором современности. По прошествии советского периода появилась возможность посещения святых мест за границей. В два последних десятилетия, с ростом религиозности у бессарабских гагаузов и болгар, начала возрождаться традиция классического паломничества — в Иерусалим, а также на Афон.

Литература

АНГИЭМБ. Архив Национального гагаузского историко-этнографического музея имени Д. Кара Чобана, с. Бешалма.

Баллада тюркюлери. Кишинев: Штиинца, 1991.

Болгарско-русский словарь. М., 1953.

Варзопов Г. Селение Селиогло // Кишиневские епархиальные ведомости. 1874. № 18. С. 687-703.

Внебогослужебные собеседования в приходе с. Кубей, Аккерманского уезда, в связи с кратким очерком религиозно-нравственного состояния прихожан // Кишиневские епархиальные ведомости, 1892. № 3. С. 55-58.

Гагаузско-русско-румынский словарь. Кишинев, 2002.

Грамматиков П. За църковните отличия и опрощаването на греховете // Електронен вестник «Сияние». 2003. Бр. 126.

Грек И. Ф. Гюлмян-Дюльмен-Яровое. Кишинев, 2006. 264 с.

Гюрова С., Данова Н. Към историята на българския хаджилък // Книга за българските хаджии. Второ преработано и допълнено издание. София, Марин Дринов, 1995. С. 7-28.

Дело по рассмотрению прошения поселян селения Кайраклия Киня Великовича и Стояна Касапова на притеснения турецкого паши (1872 г.) // Национальный архив Республики Молдова. Ф. 2. Оп. 1. Д. 8210.

Думиника И. Храм Успения Божией Матери села Кирсово: исторические аспекты. Кишинэу, 2012.

Ермолин Д.С. Православное хаджийство: паломничество «задунайских» колонистов Буджака и Приазовья в Иерусалим в XIX — начале XX в. // Радловский сборник: научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2012 г. СПб.: Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН, 2013. С. 393-399.

Защук А. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Бессарабская область. Ч. I. СПб., 1862.

Казанаклий П. Твардица // Кишиневские епархиальные ведомости. 1873. № 20. С. 731-735.

Казмалы И.М. Авдарма. 450 лет истории. 1563-2013. Прошлое. Настоящее. Будущее. Кишинев: Balacron SRL, 2015. 464 с.

Квилинкова Е.Н. Гагаузский песенный фольклор — «Грамматика жизни». Кишинев: Elan Inc, 2011. 568 с.

Квилинкова Е.Н. Гагаузы в этнокультурном пространстве Молдовы (Народная культура и этническое самосознание гагаузов сквозь призму связи времен). Кишинев: Tipogr. Centralâ, 2016. 732 с.

Квилинкова Е.Н. Гагаузы Молдовы и Болгарии (Сравнительное исследование календарной обрядности, терминов родства и фольклора). Chiçinâu: Pontos, 2005. 308 с.

Квилинкова Е.Н. Культ волка у гагаузов сквозь призму этнокультурных символов. Кишинев: Tip. Centralâ, 2014. 472 с.

Квилинкова Е.Н. Курбан у гагаузов (Архаическая современность). Кишинев: Tipogr. Centralâ, 2015. 488 с.

Квилинкова Е.Н. Православие — стержень гагаузской этничности. Комрат; София; Tip. Centralâ, 2013. 872 с.

Квилинкова Е.Н. Соционормативная культура гагаузов: традиции и трансформации. Кишинев: Tipogr. «Print Caro», 2020. 344 с.

Квилинкова Е.Н. Традиционная духовная культура гагаузов: этнорегиональные особенности. Кишинев: Business-Elita, 2007. 840 с.

Квилинкова Е.Н. Хаджылык у гагаузов как религиозный и этнокультурный феномен: от прошлого к настоящему. Кишинев: Tipogr. Centralâ, 2017. 420 с.

Кишиневские епархиальные ведомости. 1901. № 17. С. 398.

Кишиневские епархиальные ведомости. 1905. № 3. С. 80-82.

Клаус А. Наши колонии. Опыты и материалы по истории и статистике иностранной колонизации в России. СПб., 1869.

Козак И. Дезгинже, болгарский приход Бендерского уезда // Кишиневские епархиальные ведомости, 1878. № 6. С. 233-254.

Коч С.В., Самаритаки Е.С. Греки // Буджак: историко-этнографические очерки народов юго-западных районов Одесщины. Одесса: СМИЛ, 2014. С. 329-388.

Краткая история возникновения и становления села Гайдар. URL: http://gaidar.md/istoriya-sela (дата обращения: 24.07.2016).

Курдогло К. Гагаузы на Святом Афоне. Кишинев: Tip. Centrala, 2014. 256 с.

Курдогло К.И. История Свято-Николаевской церкви с. Баурчи. Кишинев: Tip. Centrala, 2008.

Манов А. Потеклото на гагаузите: техните обичаи и нрави. В две части. Варна, 1938. 183 с.

Мошков В.А. Гагаузы Бендерского уезда. Этнографические очерки и материалы. Кишинев, 2004.

Мошков В.А. Гагаузы Бендерского уезда. Этнографические очерки и материалы // Этнографическое обозрение, 1901. № 4. С. 1-80.

Мошков В.А. Наречия бессарабских гагаузов // Образцы народной литературы тюркских племен, изд. В. Радловым. СПб., 1904.

Национальный архив Республики Молдова. Ф. 2. Оп. 1. Д. 6827.

Нефталимов Е. Посещение Его Преосвященством Преосвященнейшим Павлом, Епископом Кишиневским и Хотинским, церкви в селении Гайдар Бендерского уезда, 25 апреля 1873 года // Кишиневские епархиальные ведомости. 1873. № 12. С. 495-498.

Подвижники-миряне. URL: http://romanbook.net/book/9957547/?page=34 (дата обращения: 25.09.2016).

Покровская Л.А. Жанровая классификация гагаузских народных песен // Revista de etnologie §i culturologie. 2008. Т. 6. С. 124-127.

Происхождение греческих фамилий. URL: http://lady.webnice.ru/blogs/?v=9898 (дата обращения: 20.06.2016).

Рапорты благочинных о состоянии церквей Кишиневской епархии за 1891 г. // Национальный архив Республики Молдова, ф. 208, оп. 4, д. 1716.

Сакалы М.П. Кубей: Очерки и материалы по истории села Кубей — Червоноармейское в Бессарабии. Отв. ред. Шабашов А.В. Одесса, 2013. 592 с.

Стойков Н. Религиозно-нравственное состояние болгарских колоний в Бессарабии со времени их основания до настоящего времени // Кишиневские епархиальные ведомости. 1910. № 41. С. 1463-1478.

Стойков Н. Религиозно-нравственное состояние болгарских колоний в Бессарабии со времени их основания до настоящего времени // Кишиневские епархиальные ведомости. 1911. № 4. С. 142-152.

Федоров М. Село Задунаевка // Кишиневские епархиальные ведомости, 1876. № 22. С. 859-865.

Хаджи. Исторический словарь. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/hist_dic/14294 (дата обращения: 20.06.2016).

Хаджилъкът—осъзнатапотребностзаедносвятопътуване.URL:https://www.dnevnik.bg/print/arhiv_pari/2002/11/01/1550843_ hadjilukut_-_osuznata_potrebnost_za_edno_sviato/ (дата обращения: 20.06.2015).

Хаджия. URL: https://www.standartnews.com/balgariya-obshtestvo/kod_hadzhiya-234476.html (дата обращения: 20.06.2015).

Чакир Д.Г. Историко-статистическое описание церкви и прихода с. Исерлии, Аккерманского уезда // Кишиневские епархиальные ведомости, 1891. № 22. С. 736-742.

Чакир М.М. История гагаузов Бессарабии // Страницы истории и литературы гагаузов. XIX — нач. XX вв. Кишинэу: Pontos, 2005. С. 80-108.

Червенков Н.Н. Пантелеймон Семенович Боканчо: «Гагаузы — редкий и своеобразный народ Бессарабии» // Stratum plus. 2011. № 6. С. 1-6.

Червенков Н. Н. Петро-Павловская церковь села Чийшия (Городнее). Кишинев, 2013. 240 с.

Червенков Н., Думиника И. Тараклии — 200 лет. Том I (1813-1940). Chi§inau: S.§.B., 2013. 608 с.

Энциклопедический Словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрот. URL: https://www.vehi.net/brokgauz/ (дата обращения: 20.06.2016).

Dex online. URL: https://dexonline.ro/lexem/hagi/167439 (дата обращения: 20.02.2016).

Duminica I. Hagialacul bulgarilor basarabeni in locurile sfinte in sec. al XIX-lea // Revista de etnologie §i culturologie. 2013. Vol. 13-14. P. 187-195.

References

A Brief History of the Origin and Formation of the Village of Gaidar. URL: http://gaidar.md/istoriya-sela (date of access: 24.07.2016). (In Russian)

Archive of the National Gagauz Historical and Ethnographic Museum named after D. Kara Choban, Beshalma village. Ballada turkyuleri. Kishinev: Shtiintsa, 1991. (In Gagauzian) Bulgarian-Russian dictionary. Moscow, 1953. (In Russian)

Chakir D.G. Historical and statistical description of the church and parish of the village of Iserliya, Akkerman district. Chisinau diocesan news, 1891, no. 22, pp. 736-742. (In Russian)

Chakir M.M. History of the Gagauz of Bessarabia. Pages of the history and literature of the Gagauz. XIX — early XX centuries Chisinau: Pontos, 2005, pp. 80-108. (In Russian)

Chervenkov N., Duminika I. Taraclia — 200 years old. Volume I (1813-1940). Chi§inau: S.§.B., 2013, 608 p. (In Russian)

Chervenkov N.N. Panteleimon Semenovich Bokancho: "The Gagauz are a rare and unique people of Bessarabia". Stratum plus, 2011, no. 6, pp. 1-6. (In Russian)

Chervenkov N.N. Peter and Paul Church in the village of Chiyshiya (Gorodneye). Chisinau, 2013, 240 p. (In Russian) Dex online. URL: https://dexonline.ro/lexem/hagi/167439 (date of access: 20.02.2016). (In Romanian)

Duminica I. Hagialâcul bulgarilor basarabeni în locurile sfinte în sec. al XIX-lea. Revista de etnologie §i culturologie, 2013, vol. 13-14, pp. 187-195. (In Romanian)

Duminika I. Church of the Dormition of the Mother of God in the village of Kirsovo: historical aspects. Chisinau, 2012. (In Russian)

Encyclopedic Dictionary F.A. Brockhaus and I.A. Ephron. URL: https://www.vehi.net/brokgauz/ (date of access: 20.02.2016). (In Russian)

Ermoolin D.S. Orthodox Hajjiystvo: Pilgrimage of the "Transdanubian" Colonists of Budzhak and the Azov Region to Jerusalem in the 19th — Early 20th Centuries. Radlovsky Collection: Scientific Research and Museum Projects of the MAE RAS in 2012. St. Petersburg: Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera) of the Russian Academy of Sciences,

2013, pp. 393-399. (In Russian)

Extra-liturgical conversations in the parish of the village of Kubei, Akkerman district, in connection with a brief outline of the religious and moral state of the parishioners. Kishinev diocesan news, 1892, no. 3, pp. 55-58. (In Russian)

Fedorov M. Zadunaevka village. Kishinev Diocesan Gazette, 1876, no. 22, pp. 859-865. (In Russian)

Gagauz-Russian-Romanian dictionary. Kishinev, 2002. (In Gagauzian-Russian-Romanian)

Grammatikov P. For church differences and simplification of sins. Electronic newspaper "Siyanie", 2003, no. 126. (In Bulgarian) Greek I.F. Gyulmyan-Dyulmen-Yarovoye. Chisinau, 2006, 264 p. (In Russian)

Gyurova S., Danova N. Km istoriyata na bulgarskaya khajilik. Book for bulgarskite hadjii. The edition has been revised and expanded for the second time. Sofia, Marin Drinov, 1995, pp. 7-28. (In Bulgarian)

Hadji. Historical dictionary. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/hist_dic/14294 (date of access: 20.06.2016). (In Russian)

Hadjilkut — awareness of the need for a single holy path. URL: https://www.dnevnik.bg/print/arhiv_pari/2002/11/01/1550843_ hadjilukut_-_osuznata_potrebnost_za_edno_sviato/ (date of access: 20.06.2015). (In Bulgarian)

Hadjiya. URL: https://www.standartnews.com/balgariya-obshtestvo/kod_hadzhiya-234476.html (date of access: 20.06.2015). (In Bulgarian)

Kazanakliy P. Tvarditsa. Kishinev Diocesan Gazette, 1873, no. 20, pp. 731-735. (In Russian)

Kazmaly I.M. Avdarma. 450 Years of History. 1563-2013. Past. Present. Future. Chisinau: Balacron SRL, 2015, 464 p. (In Russian) Kishinev Diocesan Gazette,1901, no. 17, pp. 398. (In Russian) Kishinev Diocesan Gazette, 1905, no. 3, pp. 80-82. (In Russian)

Klaus A. Our colonies. Experiments and materials on the history and statistics of foreign colonization in Russia. St. Petersburg, 1869. (In Russian)

Koch S.V., Samaritaki E.S. Greeks. Budzhak: historical and ethnographic essays on the peoples of the southwestern regions of the Odessa region. Odessa: SMIL, 2014, pp. 329-388. (In Russian)

Kozak I. Dezginzhe, Bulgarian parish of the Bender district. Chisinau diocesan news, 1878, no. 6, pp. 233-254. (In Russian)

Kurdoglo K. Gagauzians on Holy Athos. Chisinau: Tip. Centrala, 2014, 256 p. (In Russian)

Kurdoglo K.I. History of the St. Nicholas Church in Baurchi. Chisinau: Tip. Centrala, 2008. (In Russian)

Kvilinkova E.N. Gagauz in the Ethnocultural Space of Moldova (Folk Culture and Ethnic Self-Awareness of the Gagauz through the Prism of the Connection of Times). Chisinau: Tipogr. Centralâ, 2016, 732 p. (In Russian)

Kvilinkova E.N. Gagauz of Moldova and Bulgaria (A Comparative Study of Calendar Rituals, Kinship Terms, and Folklore). Chisinau: Pontos, 2005, 308 p. (In Russian)

Kvilinkova E.N. Gagauz Song Folklore — "Grammar of Life". Chisinau: Elan Inc, 2011, 568 p. (In Russian)

Kvilinkova E.N. Hadjilyk among the Gagauz as a religious and ethnocultural phenomenon: from the past to the present. Chisinau: Tipogr. Centralâ, 2017, 420 p. (In Russian)

Kvilinkova E.N. Orthodoxy — the Core of Gagauz Ethnicity. Comrat; Sofia; Tip. Centralâ, 2013, 872 p. (In Russian)

Kvilinkova E.N. The Cult of the Wolf among the Gagauz People through the Prism of Ethnocultural Symbols. Chisinau: Tip. Centralâ,

2014, 472 p. (In Russian)

Kvilinkova E.N. The Qurban of the Gagauz People (Archaic Modernity). Chisinau: Tipogr. Centralâ, 2015, 488 p. (In Russian)

Kvilinkova E.N. The Socionormative Culture of the Gagauz People: Traditions and Transformations. Chisinau: Tipogr. «Print Caro», 2020, 344 p. (In Russian)

Kvilinkova E.N. Traditional spiritual culture of the Gagauz: ethnoregional features. Chisinau: Business-Elita, 2007, 840 p. (In Russian) Lay Ascetics. URL: http://romanbook.net/book/9957547/?page=34 (date of access: 25.09.2016). (In Russian)

Manov A. Flowed in the Gagauz language: customs and traditions. In two parts. Varna, 1938, 183 p. (In Bulgarian)

Moshkov V. A. Dialects of the Bessarabian Gagauz. Examples of folk literature of the Turkic tribes, ed. V. Radlov. St. Petersburg, 1904. (In Russian)

Moshkov V.A. Gagauz of Bender County. Ethnographic essays and materials. Chisinau, 2004. (In Russian)

Moshkov V.A. Gagauz of Bender County. Ethnographic essays and materials. Ethnographic review, 1901, no. 4, pp. 1-80. (In Russian) National Archives of the Republic of Moldova. Fund 2. Inventory 1. File 6827. (In Russian)

Neftalimov E. Visit of His Grace the Most Reverend Pavel, Bishop of Chisinau and Khotin, to the Church in the Village of Gaidar, Bender District, on April 25, 1873. Chisinau Diocesan Gazette, 1873, no. 12, pp. 495-498. (In Russian)

Origin of Greek Surnames. URL: http://lady.webnice.ru/blogs/?v=9898 (date accessed: 20.06.2016).

Pokrovskaya L.A. Genre Classification of Gagauz Folk Songs. Revista de etnologie §i culturologie, 2008, vol. 6, pp. 124-127. (In Russian)

Reports of deans on the state of churches of the Chisinau diocese for 1891. National Archives of the Republic of Moldova. Fund 208. Inventory 4. File 1716. (In Russian)

Sakaly M.P. Kubei: Essays and materials on the history of the village of Kubei — Chervonoarmeyskoye in Bessarabia. Responsible. Odessa, 2013, 592 p. (In Russian)

Stoikov N. Religious and moral state of the Bulgarian colonies in Bessarabia from the time of their foundation to the present time. Chisinau diocesan news, 1910, no. 41, pp. 1463-1478. (In Russian)

Stoykov N. Religious and moral state of the Bulgarian colonies in Bessarabia from the time of their foundation to the present. Kishinev Diocesan Gazette, 1911, no. 4, pp. 142-152. (In Russian)

The case of considering the petition of the villagers of the village of Kayraklia, Kin Velikovich and Stoyan Kasapov, against the oppression of the Turkish Pasha (1872). National Archive of the Republic of Moldova. Fund 2. Inventory 1. File 8210. (In Russian)

Varzopov G. The village of Selioglo. Kishinev diocesan news, 1874, no. 18, pp. 687-703. (In Russian)

Zashchuk A. Materials for the Geography and Statistics of Russia, Collected by Officers of the General Staff. Bessarabian Region. Part I. St. Petersburg, 1862. (In Russian)