CC BY
25УДК 821.111
ОБРАЗ НЕЗАКОННОРОЖДЕННОГО В ВИКТОРИАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Варвара Андреевна Бячкова
к.филол.н., доцент кафедры мировой литературы и культуры
Пермский государственный национальный исследовательский университет
614990, Россия, г.Пермь, ул.Букирева, 15. [email protected]
В статье рассматривается феномен образа незаконнорожденного в викторианской литературе. Писатели, следуя идеологическим канонам эпохи и, отчасти, литературной традиции, наделяют своих незаконнорожденных героев таким качеством как «слабость», которое имеет несколько разновидностей: физическая психологическая и др.). Вместе с тем, викторианская литература, особенно на закате эпохи, отстаивая право любого человека на счастье, демонстрирует примеры, когда незаконнорожденный освобождается от «слабости».
Ключевые слова: незаконнорожденный ребенок, образ, викторианская литература, «слабость».
При всем внимании литературоведов, занимающихся исследованием викторианского периода к проблемам семьи, материнства и детства в английской литературе второй половины XIX в., образ незаконнорожденного можно отнести к сферам малоизученным. Как правило, больше внимания уделяется образу падшей женщины (т.е. матери незаконнорожденного) [см. Calder 1976; Langland 1995; Watt 1983] или детским образам в целом [см Coveney 1967; Grylls 1978; Dever 1998 Литературоведческие работы на эти темы иногда бегло затрагивают феномен образа незаконнорожденного. В этой статье мы бы проанализировать этот образ более подробно.
Феномен незаконнорожденного ребенка занимает в викторианской литературе и культуре неоднозначное положение. Борьба викторианских писателей за счастье и благополучие каждого человека, независимо от пола, возраста и социального статуса, требовала изображения ребенка, рожденного вне брака, как полноценной личности, требующей уважения и любви. Вместе с тем, незаконнорожденный ребенок не вписывался в концепцию викторианского общества, построенного на культе семьи и брака, поскольку человек, самим фактом своего рождения «вне семьи» разрушал воспеваемую викторианцами гармонию. Кроме того, известно также, что викторианское общество отличала
© Бячкова В.А., 2014
строгая классовая иерархия, а незаконнорожденный ребенок юридически считался лишенным какой бы то ни было «классовой приписанно-сти», поэтому воспринимался как «чужеродный», «лишний» элемент общества.
Характеризуя незаконнорожденного ребенка как «лишнего» человека, который (так или иначе) несет бремя проступка, греха своих родителей, викторианские писатели нередко наделяют образы незаконнорожденных общей чертой. Назовем ее слабость. Эта слабость бывает нескольких видов.
Первый вид - слабост ь физическая. Наделяя ребенка такой слабостью, писатели лишь воссоздают правдивую картину реальной действительности: тяжелое материальное положение и, что существеннее, тревоги и переживания будущей матери за судьбу ребенка не могут сказываться положительно на физическом здоровье младенца. Над этой проблемой размышляли не только литераторы. Каролин Дэвер, например, приводит мемуары викторианских врачей, которые, изучая печально знаменитую статистику материнской и младенческой смертности тех времен, нередко отмечали, что в группе риска оказываются, прежде всего, бедные незамужние матери (одно часто было тесно связано с другим) и их дети [Dever 1998]. Незаконнорожденный ребенок, таким образом, часто оказывается нежизнеспособным: умирает Сор-роу, сын Тэсс («Тэсс из рода Д'Эрбервиллей» Т.Гарди), безымянная кузина Мэри Бартон («Мэри Бартон», Э.Гаскелл), ребенок Кейт О'Хара («Око за око» Э.Троллопа, "An Eye for an Eye", 1879) и др. Иногда ребенок не умирает, но физическая слабость преследует его на протяжении всей жизни: Анна Кэтэрик У.Коллинза (роман «Женщина в Белом»), например, страдает психическими расстройствами и болезнью сердца.
Второй незаконнорожденный в романе «Женщина в белом» сэр Персиваль Глайд является примером другой слабости - психологической, точнее одного из ее подвидов - слябостиморальной Такая слабость незаконнорожденного берет начало от шекспировского Эдмунда. Мы помним, что герой «Короля Лира» полагает, что незаконное рождение дает ему право строить свой мир со своими, природой данными, рамками дозволенного и недозволенного: Природа - моя богиня! В жизни
Я лишь тебе послушен. Я отверг Проклятье предрассудков и правами Не поступлюсь...
Я в цвете сил. Я подымаюсь в гору.
Храните боги незаконных впредь! [Шекспир 1998: 425-426]
Цели сэра Персиваля менее глубоки, нежели цели шекспировского героя. Эдмунду важно, кроме всего прочего, самоутверждение, в то время как сэра Персиваля заботит сохранение за ним титула и состояния. Важно также и то, что незаконное рождение - это не столько причина, сколько «катализатор» отрицательных качеств в герое. Сэр Пер-сиваль долгие годы даже не подозревает, что рожден вне законного брака, не знает об этом и большинство из окружения его семьи, ничто не мешает герою вступить в права наследования титула и состояния отца. Однако ограничение в правах заставляет героя впервые предпринять шаги к сокрытию тайны его рождения. Так сэр Персиваль совершает свое первое преступление, а потом уже не может остановиться. Наделяя своего героя моральной слабостью, У.Коллинз часть ответственности возлагает и на общество. «Кто станет винить его?» -восклицает миссис Кэтэрик [Collins 2002: 421], выражая мнение автора о том, что общество, ставящее ценность материальных благ много выше благ моральных, само толкает незаконнорожденного на опасный путь.
Другие разновидности психологической слабости менее опасны для окружающих, но травмируют незаконнорожденного ребенка не меньше. Физически и нравственно здоровая Эстер Саммерсон у Диккенса в первых главах романа «Холодный дом» обнаруживает признаки заниженной самооценки и комплекса неполноценности: «я не умная... Я всегда это знала. Я была робкой и застенчивой. с течением времени стала еще более робкой и застенчивой, чем была от природы.никому на свете я не принесла радости и никто меня не любит.» [Диккенс 1960: Т.17, 28-32].
Эстер с детства тянется к людям, с радостью отвечает на любовь и привязанность. Это тоже, своего рода, слабость. Наиболее яркие ее примеры в предвикторианскую эпоху продемонстрировала Дж. Остен. Ее незаконнорожденные, Элиза Уильямс («Разум и чувства») и Гарри-эт Смит («Эмма») тоже чрезмерно, порой трагически чрезмерно, открыты, искренни, доверчивы. Отвергнутый миром незаконнорожденный ребенок особенно остро нуждается в любви и дружбе, он охотнее сходится с людьми, особенно с теми, кто проявляет к нему теплые чувства. Незаконнорожденных Джейн Остен легко обмануть, ввести в заблуждение. Элиза становится легкой добычей повесы Уиллоуби и повторяет судьбы своей матери, родив незаконнорожденного ребенка. Мы не знаем, как развивались отношения между молодыми людьми, но можем легко их представить, наблюдая историю ухаживаний Уил-лоуби за Марианной Дэшвуд, и понять, что умение Уиллоуби казаться честным и искренним сыграло и с Элизой ту же злую шутку, что и с
Марианной (правда, с гораздо более драматическими последствиями). Гарриэт Смит слишком легко попадает под влияние подруги Эммы Вудхаус. Эмма, богатая, красивая и умная (как считает Гарриэт) убеждает отказать Роберту Мартину, внушает ложные мечты о мистере Элтоне и т.д. Лишь когда Эмма наконец-то задумывается над собственными иллюзиями и ошибками, Гарриэт получает возможность разобраться в себе и вернуться к Роберту Мартину и, как пишет Остин, «к безопасности, стабильности и самосовершенствованию» [Austen 1994: 365].
В собственно викторианской литературе примеров, подобных образам незаконнорожденных у Остен, немного. К ним можно, например, отнести главную героиню романа Энн Бронте «Незнакомка из Уалдфелл-холла» ("The Tenant of Wildfell Hall", 1848). В романе прямо не говорится, что Хелен Грэхэм - незаконнорожденная, но, по мнению исследователей, например, Дж. Сазерленда, на это указывают некоторые факты ее биографии (например, то, что Хэлен практически не поддерживает отношений с отцом и братом, они не присутствуют на ее венчании и пр.) [см. об этом Sutherland 1996: 73-77]. Если эта теория верна, то образ Хэлен Грэхэм можно рассматривать как образ незаконнорожденного, демонстрирующего подобный вид психологической слабости. Драматизм ситуации героини Энн Бронте в ее неправильном выборе спутника жизни. Всего лишь несколько ласковых слов (при наличии другого, менее привлекательного кандидата в мужья) заставляют Хэлен влюбиться в Артура Хатингтона и потерять возможность ясно видеть его недостатки. Ее положение делает брак вдвойне несчастливым. Артур откровенно пользуется тем, что Хэлен не к кому обратиться за помощью, у нее юридически нет семьи, некому защитить ее от тирании и жестокого обращения мужа. Артур даже специально отдаляет Хэлен от семьи, запрещая ей, например, ехать на похороны отца, заявив, что незачем провожать в последний путь «абсолютно чужого, для нас обоих, человека» [Bronte 1993: 257].
Последняя разновидность слабости незаконнорожденного - это слабость роковая, неспособность противостоять обстоятельствам. Ребенка словно преследуют несчастья, мир отторгает его. Так в одноименном рассказе Э.Гаскелл «Лиззи Ли» ("Lizzie Leigh", 1855) дочь главной героини умирает в результате несчастного случая. В романе «Ист Линн» ("East Lynne", 1861) миссис Генри Вуд (Mrs.Henry Wood, 1814-1887) незаконнорожденный сын героини леди Изабелл Карлайл гибнет в аварии на железной дороге. Нередко мать сама словно наделяет ребенка подобной слабостью: незадолго до трагедии леди Изабел сгоряча желает сыну смерти, ей тяжело думать о том, какая жизнь его
ждет [Mrs. Henry Wood 2006: XXV]. Как мы помним, нечто подобное происходит и с сыном Тэссв романе Т.Гарди. Интересно, как в таких случаях смерть ребенка влияет на судьбу матери. Как ни странно, но перед героиней открываются новые перспективы: леди Изабелл начинает новую жизнь в Европе под чужим именем, Лиззи Ли воссоединяется с семьей, Тэсс получат возможность оказаться в нужно время и в нужном месте, чтобы встретить Энджела Клэра. Объяснить это, думается, можно так: после смерти ребенка мать освобождается от вины перед ним (настоящей или мнимой), горе потери становится отчасти искуплением проступка героини, она получает возможность двигаться дальше. Наконец, особенно ярко это выражено в «Лиззи Ли», ребенок становится чем-то вроде ангела-хранителя матери, встреча с ним - ее цель, условием которой является новая, правильная жизнь: «Она неустанно молится о прощении, которое даст ей возможность снова увидеть свое дитя» [Gaskell 2005: IV].
Теперь, когда мы рассмотрели все основные разновидности слабости, поговорим о путях ее преодоления, которые предлагают своим героям викторианские писатели. Самым простым и эффективным способом является такой сюжетный ход как смерть родителей. Например, как утверждает К.Дэвер, только смерть леди Дэдлок может окончательно освободить Эстер Саммерсон от ее прошлого [см. Dever 1998: 100]. Эстер тяжело переживает смерть матери, которую лишь недавно обрела, но только освободившись от тревоги за нее, получает возможность вести полноценную жизнь, устраивать свою судьбу и пр. Однако смерть родителей - это только первый, иногда - искусственный и несущественный шаг к преодолению слабости.
Прежде всего, важна поддержка друзей и близких, настоящие любовь и дружба. Хэлен Грэхэм после долгих лет несчастливой жизни в браке все-таки обращается к брату за помощью и получает ее, она переселяется в Уайлдфелл-холл, где счастливо живет с сыном и встречает свою настоящую любовь, а мужу даже в голову не приходит поискать ее у брата. В романе Э.Гаскелл «Руфь» незаконнорожденный сын заглавной героини растет, окруженный ее безграничной любовью и вырастает в «маленького принца», а затем Гаскелл демонстрирует читателю сон Леонарда, из которого следует, что ничем не поколебать его веру как в свои возможности, так и в добродетели матери [см. об этом Фирстова 2010: 116]. Примерно такую же картину рисует Дж.Мур в своем романе «Эстер Уотерс» ("Esther Waters, 1894): ради сына Эстер совершает ежедневный трудовой подвиг, стремясь обеспечить ребенка всем необходимым, и в глазах сына ее старания делают ее «лучшей из матерей», несмотря ни на что [см. об этом Бячкова 2013:
31-37]. Любящий дядя спасает маленькую Мэри Торн в романе «Доктор Торн» Э.Троллопа ("Doctor Thorne ", 1858), дает ей фамилию (что немаловажно, фамилию ее родного отца), дом, где ее любят. Эстер Самерсон в пансионе сестер Донни понемногу избавляется от комплекса неполноценности («здесь в мой день рождения мне никто не говорил, что лучше бы мне не появляться на свет», - замечает Эстер [Диккенс 1960: 41]). Подлинный «расцвет» героини происходит в Холодном Доме, где она чувствует себя нужной и любимой. Семья виконта Каслвуда открывает миру мальчика Генри Эсмонда («Генри Эс-монд» У.М.Теккрея), отнесясь к нему как к человеку, личности, а не просто незаконнорожденному кузену.
На закате викторианской эпохи, когда расшатываются устои, утрачивается вера в святость и незыблемость института семьи и брака, авторы все чаще предлагают и другие способы преодоления слабости. Один из самых ярких примеров - роман «Мэр Кастербриджа» Т.Гарди ("The Mayor of Casterbridge ", 1886). В начале романа главный герой Майкл Хэнчард в пьяном угаре продает жену Сьюзан и маленькую дочь Элизабет Джейн моряку Ньюсону за три гинеи. Семья воссоединяется лишь спустя двадцать лет, когда Сьюзан вдруг объявляется в городке Кастербридж, мэром которого стал Хэнчард. Ее сопровождает молодая девушка. Читатели уверены, что это Элизабет Джейн - дочь Хэнчарда. Он сам думает также. Супруги не хотят посвящать Элизабет Джейн в тайны прошлого, они венчаются снова, для девушки Хэнчард - только отчим. Он хочет рассказать дочери всю правду, удочерить ее официально, но жена отчего-то медлит. Спустя какое-то время, похоронив жену и открыв Элизабет Джейн семейную тайну, Хэнчард случайно наталкивается на предсмертное письмо Сьюзан. В нем сказано, что дочь Хэнчарда умерла в младенчестве, а Элизабет Джейн - ее второй ребенок, от Ньюсона, получивший имя умершей сестры. Поскольку Сьюзан формально была женой Хэнчарда, Элизабет Джейн - (формально), незаконнорожденная. Как только об этом становится известно читателю, девушку буквально начинают преследовать неудачи, «злосчастная звезда» как пишет Гарди [Hardy 1994: 164], т.е. героиня обнаруживает слабость перед обстоятельствами. Хэнчард с досадой отдаляется от чужого ребенка, которого он поторопился назвать своим. Еще больше их отношения страдают от того, что Элизабет Джейн, по стечению обстоятельств, неудачно выбирает возлюбленного (Дональда Фарфэ, бывшего друга Хэнчарда, ставшего опасным соперником) и подругу (Лусэтту, бывшую любовницу Хэнчарда). Апофеоз отчаяния девушки - свадьба Лусэтты и Дональда. Буквально все герои романа разрываются между прошлым, настоящим, стремлениями, желаниями,
противоречиями. Тайная связь Лусэтты с Хънчардом, его ревность, политическая борьба между Хэнчардом и Фарфэ, позорный эпизод «продажи» Хэнчардом семьи - все это загоняет героев в тупик, из которого нет порядочного выхода. Одна лишь Элизабет Джейн обнаруживает, особенно по сравнению с остальными, удивительную нравственную цельность: несмотря ни на что, она старается поддержать «отца», дружит с Лусэттой, любит Дональда. Ей не дано спасти Лусэтту и Хэнчарда, оба гибнут, запутавшись в тайнах прошлого и коллизиях настоящего, но сама Элизабет Джейн выходит из этой истории победительницей: после смерти Лусэтты она выходит за Дональда замуж и воссоединяется со своим настоящим отцом Ньюсоном. Гериню, таким образом, спасает собственные раз и навсегда выбранные убеждения что хорошо и истинно, а что - плохо и ложно. Следуя убеждениям, поступая правильно, человек отыскивает дорогу к счастью, и ничто ему не может помешать, даже условности мира, навязавшие ему «слабость» как следствие незаконного рождения.
Список литературы
Бячкова В.А. Женская судьба в традиционном викторианском романе и «Эстер Уотерс» Дж.Мура: диалог с традицией на рубеже веков // Мировая литература в контексте культуры. 2013. № 2(8). С. 31-37.
Диккенс Ч. Холодный дом // Ч.Диккенс. Собр.соч. в 30 т. т.17. М.: Гос. изд. художественной литературы, 1960. 564 с.
Фирстова М.Ю. Идея духовного самосовершенствования в художественной структуре романа Элизабет Гаскелл «Руфь» // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2010. № 4(10). С.111-119.
Шекспир У. Комедии, хроники, трагедии, сонеты: в 2 т. Т.2. М.: «РИПОЛ КЛАССИК», 1998. 748 с.
Austen J. Emma. L.: Penguin Books, 1994. 367 p.
Bronte A. The Tenant of Wildfell Hall. Oxford: Oxford World's Classics, 1993. 280 p.
Calder J. Women and Marriage in Victorian Fiction. L.: Thames and Hudson, 1976. 223 p.
Collins W. The Woman in White. LondonA Wordsworth Classics, 2002. 502 p.
Coveney P. The Image of Childhood.LondonA Penguin Books, 1967. 361 p.
Dever С. Death and the Mother from Dickens to Freud. Victorian Fiction and The Anxiety of Origins. Cambridge: Cambridge University Press, 1998. 252 p.
Gaskell E. Lizzie Leigh. [Электронный ресурс]. Gutenberg Project, 2005. URL: http: www.gutenberg.org.
Grylls D. Guardians and Angels. Parents and Children in the 19th Century Literature. London and BostonA Faber and Faber, 1978, 212 p.
Hardy T. The Mayor of Casterbridge. L.:Wordsworth Classics, 1994. 332 p.
Langland E. Nobody's Angels. Middle-Class Women and Domestic Ideology in Victorian Culture. Ithaca and London: Cornell University Press, 1995. 268 p.
Sutherland J. Is Heathcliff a Murderer? Puzzles in 19th-century fiction. Oxford: Oxford University Press, 1996. 258 p.
Watt J. The Fallen Woman in the 19th century English Novel. Australia: Croom Helm LTD., Provident House, Burren Row. 1983. 230 p.
Mrs. Henry Wood. East Lynne. [Электронный ресурс]. Gutenberg Project, 2006. URL: http: www.gutenberg.org.
THE IMAGE OF AN ILLIGITIMATE CHILD IN VICTORIAN LITERATURE
Varvara A. Byachkova
Candidate of Philology, Associate professor of World Literature and Culture Department Perm State University
614990, Russia, Perm, Bukirev str., 15. [email protected]
The article analyses the image of an illegitimate child in the Victorian Literature. The writers of the period gives the character of an illegitimate child such quality as "weakness" (as we call it) of different kind. But, at the same time, especially at the end of the 19th century, teaching the readers to respect everybody and to defend everybody's right to happiness, they show how an illegitimate child can overcome "weakness".
Key words: an illegitimate child, image, Victorian literature, "weakness".
