CC BY
5
2. Искусство и наука общения: невербальная коммуникация / Морозов В. П., 1998
3. Невербальная коммуникация: теории и мнения / Мартынова Е. М. // Вестник Челябинского государственного педагогического университета № 1 (4), 2014
УДК 316.722
Кондакова М.Е. студент
Гуманитарный институт направление подготовки: 51.03.01 - «Культурология» научный руководитель: Соловьева В.В., к. и.н.
доцент ВлГУ
ОБРАЗ И ФУНКЦИИ РУССКОГО ПРАВОСЛАВИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ ЕВРАЗИЙЦЕВ
Аннотация: В статье рассмотрены некоторые аспекты русской православной веры в сложившихся представлениях евразийцев, представлявших ее как «соборное единство многих исповеданий».
Ключевые слова: русское православие, евразийцы, религия, церковь, христианство.
Kondakova M.E.
Student of the Institute of Humanities VlSU Direction of preparation: 51.03.01 - "Culturology"
Solovyova V. V.
Scientific adviser: Ph.D., associate professor of VlSU IMAGE AND FUNCTIONS OF RUSSIAN ORTHODOXY IN THE REPRESENTATION OF EURASIANS
Annotation: The article discusses some aspects of the Russian Orthodox faith in the prevailing ideas of the Eurasians, who represented it as "the conciliar unity of many confessions ".
Key words: Russian Orthodoxy, Eurasians, religion, church, Christianity.
Русское православие является для евразийцев несущим духовным стержнем всего русско-евразийского мира. Только в нем виделась гарантия успешного преодоление большевизма и возврата к национальным культурным корням. В предисловии к первому евразийскому сборнику «Исход к Востоку» от 1921 года отмечалось: «Вместе с огромным большинством русских людей мы видим, как православная Церковь оживает в новой силе Благодати, вновь обретает пророческий язык мудрости и откровения»1. Вдохновленные некоторой либерализацией общественной
1 Предчувствия и свершения (Предисловие из сборника «Исход к Востоку») // Мир России — Евразия :
жизни в советской России, связанной с Новой экономической политикой большевиков, евразийцы приступили к разработке целостной концепции развития России на духовных основах православия.
В «Опыте систематического изложения» - коллективном программном документе евразийцев, опубликованном в 1926 году, роли православия в жизни России было уделено центральное место. Православная религия рассматривалась как «единственно непорочное выражение христианства». То, что не вписывалось в православное миропонимание, объявлялось расколом, язычеством или ересью. При этом русская православная церковь, в соответствии с концепцией «Москва - третий Рим», разработанной еще в XVII веке при Московском князе Иване III, занимала главенствующее место во всем православном мире. Как и прежде, ей надлежало отражать натиск бездуховности. Историческая задача русского православного народа, согласно евразийским взглядам, должна была состоять в том, чтобы «осуществить себя в своей Церкви, и себя в ней развивая, т.е. осуществляя и познавая ее, путем исповедничества и самораскрытия создать возможность самораскрытия в Православии и для "неплодящей языческой церкви", и для мира, отпавшего в ересь».
Характерно, что с одной стороны, евразийцы обозначали границу между правильным (православным) пониманием религиозной жизни и неправильным, но с другой стороны не отрицали и ценность неправославных вероисповеданий. Так, католичество и протестантизм, хотя и относятся к христианским ересям, дают «особые и по существу своему абсолютно ценные аспекты христианства», однако они «чужды православным народам и могут быть раскрыты только народами романо-германскими и жизненно важны именно для них». Очевидно, что здесь подчеркивается разница между западной культурой, в которой видятся принципиальные изъяны, и культурой провозглашаемого евразийского мира, предлагавшей единственно верный путь к духовному совершенству человека. Многие современные исследователи отмечают стремление евразийцев найти некий религиозный баланс, могущий обеспечить мирное и гармоничное сосуществование
" " 107
различных вероисповеданий в рамках евразийского пространства107.
Действительно, в программном документе евразийцев мы обнаруживаем весьма подробные разъяснения по данному вопросу. Так, подчеркивается, что идеал Православия заключается в «симфоническом и органическом, в соборном единстве многих исповеданий»108.
Сторонники всех религий могут свободно раскрывать себя в своей вере, вне зависимости от конфессиональной принадлежности. От христиан, однако, ожидалось, что они, в ходе духовных практик, сами, без какого-либо принуждения, придут к православному мироощущению. Язычество же, как
Антология. М., 1995.С.26.
107 Исаев И. Евразийство: идеология государственности // Общественные науки и современность. 1994.№5.С.42 - 55.
108 Евразийство. Опыт систематического изложения // Мир России — Евразия : Антология. М., 1995.С.246.
таковое, и вовсе объявлялось потенциальным православием. В отличие от католиков и христиан-протестантов, язычники не отвергают православия сознательно и упорно. Именно поэтому, «язычество скорее и легче поддается призывам Православия и не относится к нему с такой же враждебностью». Общие черты духовных практик евразийцы усматривали у православных и буддистов. Это, прежде всего, созерцательность и специфическое отношение к природе и миру. Буддизм также, «с наибольшей для язычества силой и притом в родственных Православию тонах раскрывает идею искупления и в своей теории "бодисаттв" предчувствует идею Богочеловечества». Примечательно, что даже с исламом евразийцы находят у православия некоторые общие черты. Это, прежде всего, «болезненное стремление катастрофически преобразить все и немедленно и всецело сделать мир совершенным и святым». Н.Н.Алексеев, один из теоретиков евразийства, отметил, что для органичной интеграции ислама в будущее Евразийские государство имеются определенные исторические предпосылки. Он констатирует, что с 70-х годов ХУШ века российские власти, желая обеспечить безопасность и мир на обширных пространствах Российской империи, проводили политику терпимости по отношению ко всем религиям. Причем мусульмане получили даже покровительство. При Екатерине II им разрешили строительство мечетей, создание собственных церковных организаций с весьма широкими полномочиями в области семейных и имущественных отношений. Открывались также духовные школы, и печатался Коран. Все эти мероприятия обеспечили «благожелательное отношение мусульман к империи и воспитывали в них верноподданнические
109
чувства»109.
Но при всем духовно-религиозном разнообразии, исторически сформировавшемся на евразийском пространстве, русское православие, согласно евразийцам, не должно «предлагать иноверию компромиссов, которые были бы равнозначны вероотступничеству». Мирное сосуществование религий не предполагало тесных идейных слияний. Речь шла лишь о гарантиях свободы духовного саморазвития в условиях главенства православия.
Евразийцы проводили также строгие границы между православием и русской православной церковью, т.е. между понятиями «православный» и «церковно-православный» (воцерковленный). Здесь главным критерием выступал не внешний авторитет, принадлежащий к церковной иерархии, а соборное церковное единство и согласованность, непременно предполагавшие индивидуальность. «Утверждаясь в соборном единстве Церкви, мы отличаем ее, святую, непорочную и безошибочную, и от иерархических представителей ее, которые, как все люди, могут ошибаться и поступать нецерковно, и от эмпирического церковного народа, который лишь
109 Евразийство. Опыт систематического изложения // Мир России — Евразия : Антология. М., 1995.С.247.
становится Церковью»110.
Отсюда заявлялось, что не следует идеализировать действительность и отвергать прошлые грехи русского православия. Среди них такие, как, например, прислужничество в условиях царского обер-прокурорского гнета и недостойное православного человека политиканство. Грехи людей, относящих себя к православному русскому миру должны, однако, искупаться не посредством строгих наказаний, а через покаяние и неустанную работу по преодолению своей греховной сущности. Православная идея, для своего осуществления требует не ненависти, а любви, и в этом ее коренное отличие от коммунистической идеологии, которая борется с насилием насильственными методами.
Евразийцы подчеркивали, что православие ни в коем случае не должно политизироваться, стать своего рода политической программой, строгим руководством к определенным действиям, оно лишь должно указывать идеал и предоставляет свободу в его осуществлении. Евразийская идеология покоилась только на базовых мировоззренческих принципах православия. Поэтому проводилась резкая грань между политическим лагерем монархистов-реставраторов, опиравшихся на политическую доктрину «Самодержавие - Православие - Народность», и собственно евразийской идеологией. При этом как раз в политизации православия усматривалась главная угроза для сохранения прочной духовной основы русского мира. «Стремление подчинить религию и Церковь политике в значительной мере объясняют упадок церковно-религиозного сознания и появления мнимых религий (атеизма, материализма, социализма) в русском обществе уже задолго до революции»111.
Н.Н. Алексеев, подробно изучивший русскую традицию отношения царской власти к православию, отметил пагубность сформулированной еще при Иване III теории о том, что «царская власть учреждена на земле Богом не с ограниченными правовыми, но с некоторыми универсальными, как бы божественными функциями». В российской культуре закрепилась традиция, по которой «обязанность царей сводится к нравственному попечению над душами подданных, к спасению их».
Причем эта традиция не имеет прочной связи с христианским мировоззрением, тем более в православной его трактовке. Отсюда, в России прочно утвердились представления о незыблемости абсолютной монархии. Это сковывало развитие внутренних духовных сил русского народа.
Л.П. Карсавин, со своей стороны, отмечал проявления самостоятельных православных исканий в российском обществе. Они выражались «и в смятении русского сектантства, и в позитивистском бреду русской интеллигенции, и в русском социализме вплоть до самых последних его формаций».
110 Там же, С.249.
111 Евразийство. Опыт систематического изложения // Мир России — Евразия : Антология. М., 1995.С.249.
Русский человек, невзирая на официальные доктрины, всегда был одержим поиском единственной правды, придавая ей свой собственный смысл, в зависимости от влияний социальной среды, личного жизненного опыта, образованности и т.д. Для него русское православие не было фактором принуждения, не ограничивало свободу мысли. Задавались только общие мировоззренческие принципы, руководствуясь которыми, люди должны были самостоятельно работать над собой, делать выводы, принимать те или иные решения, совершенствуя свое духовное развитие. Некий «духовный православный кодекс правил невозможен», - отмечает Л.П. Карсавин, - «ибо многообразие конкретной жизни не уловимо и не выразимо никакими общими, и, следовательно, отвлеченными правилами... Нельзя говорить о том, чего еще нет, а конкретная действительность никогда не повторяется: ею живут, ее творят, но ее не строят теоретически»112.
Таким образом, рассматривая проблемы русского православия в историческом контексте, евразийцы отмечали возможность мирного и гармоничного существования всех религий на евразийском пространстве. Согласно их выводам, даже Буддизм и Ислам не вступают в очевидный конфликт с православным вероучением. Последнее, однако, должно было быть интеграционным духовным стержнем для всех народов будущего евразийского государства. Православие признавалось единственно верным, непорочным вариантом христианского учения. Предполагалось, что представители всех прочих религий, в ходе самостоятельных духовных исканий, без принуждения, придут к православной вере. Констатировалось также, что в русской культурной традиции сложилась опасная тенденция политизации православия, которая выразилась, прежде всего, в догматических представлениях о незыблемости самодержавия и полной зависимости церкви от светской власти. Но при этом отмечалась и тяга русского православного человека к самостоятельным духовным исканиям.
Использованные источники:
1. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М.,2003.
2. Алексеев Н.Н. Христианство и идея монархии // Журнал «Путь», 1927.№6. // URL: http://www.odrnblago.ru/path/6/2/
3. Евразийство. Опыт систематического изложения // Мир России — Евразия : Антология. М., 1995
4. Исаев И. Евразийство: идеология государственности // Общественные науки и современность. 1994.№5.С.42 - 55.
5. Карсавин Л.П. Социализм в России // Мир России — Евразия : Антология. М., 1995.
6. Предчувствия и свершения (Предисловие из сборника «Исход к Востоку») // Мир России — Евразия : Антология. М., 1995.
112 Карсавин Л.П. Социализм в России // Мир России — Евразия : Антология. М., 1995.С.297.
