CC BY
15
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
DOI 10.24412/2227-7315-2022-6-183-192 УДК 343.1
H.A. Кирдина, Г.Б. Петрова
ОБОСНОВАННОСТЬ РЕШЕНИЙ ОБ ИЗБРАНИИ МЕР ПРЕСЕЧЕНИЯ КАК ГАРАНТИЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТИ ОГРАНИЧЕНИЙ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ ЛИЧНОСТИ
Введение: достижение уголовным судопроизводством своего назначения обеспечивается системой согласованных процессуальных средств, в число которых входит комплекс мер процессуального принуждения. Эффективная уголовно-процессуальная деятельность в силу своей специфики невозможна без ограничений конституционных прав широкого круга вовлекаемых в нее участников. Самые серьезные правоограничения — те меры пресечения, допускаемые к тем лицам, причастность которых к совершению преступлений только проверяется органами уголовного преследования и не всегда подтверждается обвинительным приговором суда. Таким образом, меры пресечения применяются к подозреваемым и обвиняемым, невиновность которых не просто временно не опровергнута на этапе предварительного расследования, их невиновность, напротив, может быть доказана в ходе дальнейшего следствия, дознания или судебного разбирательства. Кроме того, принуждение в уголовном процессе не применяется с целью наказания, оно имеет другие задачи: обеспечение беспрепятственного производства по уголовному делу, пресечение совершаемых и предупреждение готовящихся правонарушений. Цель: на основе анализа научной литературы, уголовно-процессуального законодательства, теоретико-правовых позиций Конституционного Суда РФ, разъяснений Пленума Верховного Суда РФ и соответствующей судебной практики выявить проблемы правовой регламентации решений об избрании мер пресечения и сформировать научное представление об обоснованности названных процессуальных актов как гарантии исключительности ограничений конституционных прав личности. Методологическая основа: общенаучные — диалектический, логический, систем-
© Кирдина Наталия Анатольевна, 2022 2
Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса (Саратовская государственная 2
юридическая академия); e-mail: [email protected] © Петрова Галина Борисовна, 2022
Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected]
© Kirdina Nataliya Anatolievna, 2022
Candidate of Law, Associate Professor, Department of Criminal Procedure (Saratov State Law Academy) © Petrova Galina Borisovna, 2022
Candidate of Law, Associate Professor, Department of Criminal Procedure (Saratov State Law Academy) 183
ный, структурно-функциональный; частнонаучные — сравнительно-правовой, формально-юридический, правового моделирования, статистический. Результаты: проведенное исследование позволило сформировать теоретическое представление, создающее основу для совершенствования уголовно-процессуального законодательства и соответствующей правоприменительной практики в части обоснованности избрания мер пресечения. Выводы: авторами статьи сформировано научное представление о категории обоснованности решений об избрании мер пресечения как гарантии исключительности ограничений конституционных прав личности; выявлено несовершенство правовой регламентации решений об избрании мер пресечения; аргументирована необходимость изменения отдельных норм УПК РФ и дополнительного разъяснения на уровне актов официального толкования ряда вопросов, вызывающих трудности у правоприменителя.
Ключевые слова: меры пресечения, меры уголовно-процессуального принуждения, основания для избрания меры пресечения, заключение под стражу, ограничение прав подозреваемого и обвиняемого.
N.A. Kirdina, G.B. Petrova
REASONABLENESS OF DECISIONS ON THE IMPOSITION OF PREVENTIVE MEASURES AS A GUARANTEE OF EXCLUSIVITY OF RESTRICTIONS ON THE CONSTITUTIONAL RIGHTS OF THE INDIVIDUAL
g Background: the achievement by criminal proceedings of their purpose is provided
by a system of agreed procedural means, which include a set of measures of procedural 3 coercion. Effective criminalprocedural activity, due to its specificity, is impossible without | restrictions on the constitutional rights of a wide range of participants involved in it. The I most serious legal restrictions are those measures of restraint allowed to those persons | whose involvement in the commission of crimes is only verified by criminal prosecution J bodies and not always confirmed by a court verdict of conviction. Thus, preventive § measures are applied to suspects and defendants whose innocence is not simply temporarily | disproved at the stage of preliminary investigation, their innocence, on the contrary, can beproven in the course of further investigation, inquiries or courtproceedings. In addition, coercion in criminal proceedings is not used for the purpose of punishment, 1 it has other tasks: ensuring the smooth conduct of criminal proceedings, suppression of ! offences committed and prevention of offences under preparation. Objective: on the basis g of the analysis of scientific literature, criminal procedural legislation, theoretical and o legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation, explanations of the
o
§ Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation and relevant judicial practice to £- identify problems of legal regulation of decisions on the election of preventive measures | and to form a scientific idea of the validity of these procedural acts as a guarantee 8 of exclusivity of restrictions on the constitutional rights of individuals. Methodology: scientific methods used in the research are: general scientific — dialectical, logical, systemic, structural and functional; special scientific — comparative legal, formal and legal, legal modeling, statistical. Results: the conducted research allowed to form a theoretical understanding, which creates the basis for the improvement of criminal procedural legislation and relevant law enforcement practice in terms of the validity 184 of the election of preventive measures. Conclusions: the authors of the article formed
a scientific understanding of the category of validity of decisions on the election of preventive measures as a guarantee of exclusivity of restrictions on the constitutional rights of an individual; revealed the imperfection of the legal regulation of decisions on the election of preventive measures; argued the need to amend certain norms of the CPC RF and additional clarification of the acts of official interpretation of a number of issues that cause difficulties for law enforcers.
Key-words: preventive measures, measures of criminal procedural coercion, grounds for choosing a preventive measure, detention, restriction of the rights of the suspect and the accused.
Продолжая начатое в предыдущем номере журнала исследование вопроса обоснованности решений об избрании мер пресечения как гарантии исключительности ограничений конституционных прав личности, стоит остановиться на анализе содержания деятельности судьи по проверке причастности подозреваемого к совершенному преступлению.
Проверяя в ходе судебного заседания при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению, суд не вправе вторгаться в исключительную компетенцию суда первой инстанции по рассмотрению дела по существу, поэтому вопрос о виновности лица судьей в процессе такого заседания рассматриваться не должен. Тем более, что избрание меры пресечения носит предупредительный характер и не свидетельствует о виновности подозреваемого, обвиняемого. Принцип презумпции невиновности (ст. 49 Конституции РФ, 14 УПК РФ) опровергается только вступившим в законную силу приговором суда, поэтому в содержании процессуальных решений исключаются выводы, позволяющие считать лицо виновным в совершении преступления. В этой связи в постановлении об избрании меры пресечения не должно быть формулировок, указывающих на совершение подозреваемым, обвиняемым преступления. Например, незаконным будет, если суд допускает в своем решении такие выражения, как «несмотря на наличие неснятой и непогашенной судимости на путь исправления не встал и вновь совершил умышленное преступление», «следователем установлено, что подозреваемый совершил преступление», «совершил преступление с особой жестокостью» и т.п. При проверке вышестоящими судами постановлений с подобными формулировками отсутствует единообразная практика. В одних случаях сами суды апелляционной инстанции устраняют подобные ошибки судов нижестоящих инстанций и вносят изменения в постановления, исключая из них такого рода формулировки. В других же случаях, что на наш взгляд, в большей степени соответствует принципам законности и презумпции невиновности, а также обеспечению прав и свобод подозреваемого, обвиняемого, отменяют такие постановления1. Такая практика коррелирует с позицией Верховного Суда РФ, согласно которой повторное участие судьи в рассмотрении уголовного дела допускается, если ранее судом принимались промежуточные решения по тем или иным процессуальным вопросам, не касающимся существа рассматриваемого
1 См.: Обзор практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей (утвержден Президиумом Верховного Суда РФ 18 января 2017 г.). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». 185
дела и не находящимся в прямой связи с подлежащими отражению в приговоре или ином итоговом решении выводами о фактических обстоятельствах дела1.
Что же касается возможности рассмотрения судьей уголовного дела по существу при избрании им в досудебном производстве меры пресечения, то позиция Конституционного Суда РФ однозначна и заключается в том, что с одной стороны, не может расцениваться как свидетельство необъективности или предвзятости судьи, рассматривающего уголовное дело, то обстоятельство, что он ранее принимал (по этому же делу) решение о применении в качестве меры пресечения заключения под стражу2. По мнению Конституционного Суда РФ, решения, связанные с избранием меры пресечения, и те, в которых дело разрешается по существу, имеют различную фактическую основу и предназначение. Поэтому принятие судьей решения об избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу не обуславливает содержание решения по вопросу о виновности или невиновности этого лица3. С другой стороны, теоретико-правовая позиция Конституционного Суда РФ, заключающаяся в том, что судья, ранее высказавший в ходе досудебного производства свою позицию относительно наличия или отсутствия события преступления, обоснованности вывода о виновности в его совершении обвиняемого, достаточности собранных доказательств, указывает на невозможность участия такого судьи в дальнейшем производстве по уголовному делу4.
Кроме того, и в процессуальной литературе А.С. Червоткин отмечает, что нарушение судьей правила о недопустимости обсуждения судьей вопроса о виновности лица в инкриминируемом преступлении при разрешении ходатайства о мере пресечения, может повлечь за собой не только отмену судебного решения о мере пресечения, но и постановленного этим судьей приговора [1, с. 113]. В подтверждении данного вывода автор также приводит пример из судебной практики Президиума Верховного Суда РФ, в соответствии с которым «был отменен приговор суда первой инстанции по той причине, что, рассматривая вопрос о мере пресечения, суд в своем постановлении указал, что «Р-м совершено тяжкое преступление» [1, с. 113]. Данная формулировка безусловно указывает на виновность лица в совершении преступления, как на вывод, не оставляющий в этом никаких сомнений. Между тем, решение о мере пресечения является промежуточным и потому, по сути своей, не должно затрагивать вопроса об уголовной ответственности обвиняемого. Получается, что у судьи не должно складываться не только предвзятого мнения по уголовному делу, но и суждения о доказанности причастности.
° 1 См.: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 2 апреля
§ 2014 г. № 4-АПУ14-20СП. URL: https://www.vsrf.ru/files/14782/ (дата обращения: 15.10.2022). ^ 2 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 24 декабря 2012 г. № 2319-0 «Об отказе в
1 принятии к рассмотрению жалобы гражданки Беляевой Марии Александровны на нарушение
i ее конституционных прав статьями 61 и 63 Уголовно-процессуального кодекса Российской
Федерации». Доступ из страв.-правовой системы «Гарант».
3 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 24 декабря 2012 г. № 2319-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Беляевой Марии Александровны на нарушение ее конституционных прав статьями 61 и 63 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Доступ из справ- правовой системы «Гарант».
4 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 17 июня 2008 г. № 733-О-П «По жалобе Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации на нарушение конституционных прав гражданина Торкова Андрея Авенировича частью второй статьи 63 Уголовно-процессуаль-
186 ного кодекса Российской Федерации». Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
Очевидно, что судья, высказавший в промежуточном решении об избрании меры пресечения свою убежденность в виновности лица в совершении преступления, не может постановлять итоговое решение в виде приговора. Такой судья подлежит отводу в силу того, что он теряет важное качество быть объективным, беспристрастным и справедливым при вынесении приговора и неспособным оценить свои собственные выводы, которые он сделал в промежуточном судебном решении. Соответственно, он не может участвовать в рассмотрении этого дела в суде первой инстанции и выносить приговор. Если подобное нарушение произошло, то такой приговор подлежит отмене по основанию существенного нарушения уголовно-процессуального закона (п. 2 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ) в связи с вынесением решения незаконным составом суда. Уместно будет отметить, что законодатель в свое время при принятии УПК РФ уже пытался ввести запрет на возможность повторного участия судьи при решении в досудебном производстве вопроса о мере пресечения. Норма ч. 2 ст. 63 УПК РФ, содержащая подобное правило, существовала недолго и была отменена еще до введения в действие УПК РФ 29 мая 2002 г.1 Обо всем этом подробно, с анализом актов толкования и позиций большого числа ученых-процессуалистов, написал А.Р. Белкин [2, с. 154-159].
Резюмируя сказанное, приходим к выводу, что теоретически, судья, принимая решение об избрании меры пресечения, не может и не должен предрешать вопрос о виновности подозреваемого, обвиняемого. Но при этом он не имеет права не проверить обоснованность подозрения или обвинения. Говоря словами А.Р. Белкина: «...как после этого вообще можно говорить, что у судьи не сформировалось убеждение? Оно должно было сформироваться — иначе никакого постановления и вынести невозможно» [2, с. 157]. Поэтому согласимся с рядом ученых, что резонно предоставить выполнение этой контрольно-разрешительной функции судьям, которые в дальнейшем не рассматривали бы данные, а быть может, любые уголовные дела по существу.
Установление причастности лица к совершению преступления должно предшествовать проверке судом наличия или отсутствия оснований (ст. 97 УПК РФ) для избрания меры пресечения. При этом стоит согласиться с мнением Н.А. Си-магиной о том, что «...основания для избрания меры пресечения и обстоятельства, учитываемые при их избрании, должны использоваться в определенной последовательности. Вначале устанавливаются общие основания, предусмотренные ст. 97 УПК РФ, а затем от наличия тех либо иных обстоятельств из числа установленных в ст. 99 УПК РФ зависит то, какая именно мера пресечения из числа закрепленных в законе подлежит избранию» [3, с. 13]. Проверка судьей наличия общих оснований для избрания меры пресечения — это необходимое условие законности принятия решения. К примеру, если лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после него, то это само по себе не является основанием для вывода о том, что лицо собирается скрыться от следствия и суда, или продолжать преступную деятельность, или мешать производству расследования и т.п.
Интересным предметом для размышлений является вопрос о возможности применения меры пресечения к лицам, в отношении которых имеются нереаби-литирующие основания для прекращения уголовного преследования, но которые
1 См.: Федеральный закон от 29 мая 2002 г. № 58-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. 2002. 1 июня. I87
не дали своего согласия на принятие такого решения. Конституционный Суд РФ на примере истечения срока давности разъясняет, что дальнейшее продолжение производства по уголовному делу, предопределенное позицией такого лица, «направлено прежде всего на устранение сомнений в его виновности, защиту его прав, выяснение обстоятельств исходя из доводов против подозрения или обвинения»1, но указывает при этом, что «продолжение предварительного расследования не лишает возможности проводить и иные процессуальные действия, необходимые для установления обстоятельств расследуемого деяния и для его правильной юридической оценки»2. Действительно, с одной стороны: 1) имеется формальное основание для прекращения изобличения лица в совершении преступления; 2) производство продолжается по желанию самого подозреваемого, обвиняемого; 3) вынесение любого судебного решения по данному делу не повлечёт судимости. С другой стороны, желая вынесения оправдательного приговора и признания права на реабилитацию, обвиняемый может попытаться воспрепятствовать ходу расследования. Следователь же после отказа этого участника от прекращения уголовного преследования обязан завершить производство вынесением итогового для данной стадии процессуального акта, следовательно, вправе противодействовать незаконному поведению обвиняемого. Однако, все не так просто. В данной ситуации появляется ограничение в выборе мер пресечения. В соответствии со ст. 108 УПК РФ, заключение под стражу возможно, если лицу инкриминируется деяние, за которое предусмотрено лишение свободы (мы не говорим о трехлетнем сроке, т.к. речь идет о любой возможности избрания такого ареста, включая случаи законного отступления от общего правила). При рассматриваемых обстоятельствах, даже если суд постановит обвинительный приговор, то он освободит осужденного от отбывания назначенного наказания, что, как уже было сказано, не повлечет судимости3. Таким образом, обвиняемый наказанию не подлежит, что исключает избрание в отношении его заключения под стражу. На похожую ситуацию обращает внимание Пленум Верховного Суда РФ в п. 10 уже приводимого выше Постановления «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий», где затронут вопрос о невозможности применения заключения под стражу «в отношении несовершеннолетнего, не достигшего 16 лет, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления средней тяжести впервые»4 [1]. Аксиома о таком изъятии из предусмотренного
ч: 1 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 18 июля 2022 г. № 33-П «По делу о про-
8 верке конституционности части второй статьи 27 Уголовно-процессуального кодекса Российской
>g Федерации и пункта «в» части первой статьи 78 Уголовного кодекса Российской Федерации
S в связи с жалобой гражданина В.А. Рудникова». URL: http://www.consultant.ru/document/
° cons_doc_LAW_422489/#dst100041 (дата обращения: 15.10.2022).
§ 2 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 18 июля 2022 г. № 33-П «По делу о про-
^ верке конституционности части второй статьи 27 Уголовно-процессуального кодекса Российской
i Федерации и пункта „в" части первой статьи 78 Уголовного кодекса Российской Федерации
S в связи с жалобой гражданина В.А. Рудникова». URL: http://www.consultant.ru/document/
cons_doc_LAW_422489/#dst100041 (дата обращения: 15.10.2022).
3 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 7 июня 2022 г. № 14 «О практике применения судами при рассмотрении уголовных дел законодательства, регламентирующего исчисление срока погашения и порядок снятия судимости». URL: http://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_418734 (дата обращения: 15.10.2022).
4 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 года «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий» (в ред. от 11 июня 2020 г.). Доступ
188 из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
ч. 2 ст. 108 УПК РФ исключения, допускающего заключение под стражу несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления средней тяжести, вытекает из совокупности положений ч. 1 ст. 108 УПК РФ и ч. 6 ст. 88 УК РФ. Пленуму Верховного Суда РФ надлежит уделить внимание и запрету на избрание меры пресечения в виде заключения под стражу лицам, в отношении которых имеются нереабилитирующие основания для прекращения уголовного преследования, но которые не дали своего согласия на принятие такого решения.
Возвращаясь к сути доказывания, предшествующего избранию меры пресечения, следует вспомнить, что основным способом установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания, является производство следственных действий, например, допросы подозреваемого, обвиняемого, свидетелей, обыски, предъявление для опознания, в результате которых следователь получает необходимую информацию. Чаще всего они производятся для подтверждения вывода о причастности и наличия указанных в ст. 97 УПК РФ оснований. Для выявления обстоятельств, влияющих на выбор конкретной меры пресечения, и проверки условий, делающих избрание и применение именно этой меры возможным, чаще производятся иные процессуальные действия, например, истребование документов, подтверждающих прохождение лицом военных сборов, наличие определенного заболевания и т.п.
Неправильное понимание оснований избрания меры пресечения порождает в литературе и на практике искаженное представление о них как о каком-то гипотетическом прогнозе. Так, например, в учебно-методическом пособии, предназначенном, прежде всего, для практических работников, авторы пишут об i основаниях как о риске [4, с. 44-45]. Термин «риск» с точки зрения этимологии и русского языка означает возможную опасность [5, с. 555]. Но для ограничения а прав и свобод личности в уголовном процессе нужен не просто прогноз, не просто о возможная опасность, которая может так и не наступить, а совокупность доказа- s тельств, сведений, на основе которых правоприменитель установит возможность о
п
совершения действий, указанных в ст. 97 УПК РФ. Кроме того, неприемлемой в | вопросе обеспечения прав личности является позиция, высказанная Ш.М. Ма- в
е
гомедовым, согласно которой: «...следователь обязан ожидать от обвиняемого о противодействия расследованию вне зависимости от выводов о виновности, ю
"о
скрыться или склонять к даче ложных показаний может и невиновное лицо» |
[6, с. 4]. Здесь важно предупредить должностных лиц со стороны обвинения, К
что недопустимо путать бдительность с готовностью применить принуждение, а
во-первых, к любому, гипотетически невиновному лицу, во-вторых, на почве соб- |
ственных интуитивных опасений. Функция обвинения должна выполняться на ии
основании всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств g
уголовного дела, исключать обвинительный уклон, ведущий к ошибкам в вы- 11
водах по уголовному делу, в том числе к произволу в вопросе ограничения прав )
подозреваемого и обвиняемого. 2
Единообразие в понимании оснований для избрания мер пресечения отсутствует и в толковании Пленума Верховного Суда РФ. Так, в п. 3 указанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ правильно говорится об основаниях как о достаточных данных полагать, что подозреваемый, обвиняемый скроется от дознания, следствия или суда, а вот в п. 5 того же постановления основания
употребляются через «фактические обстоятельства», что безусловно не способ- 189
ствует правильному усвоению правоприменителем этой категории1. Весьма распространенным нарушением нормы ст. 97 УПК РФ является ситуация при избрании безобидной с точки зрения правоприменителя меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении, когда абсолютно неправильно толкуются основания для ее избрания. Такие формулировки как «обвиняемый ранее не судим, характеризуется положительно, имеет семью, постоянное место жительство и работу, поэтому к нему может быть избрана мера пресечения, не связанная с заключением под стражу» встречаются практически в каждом постановлении об избрании меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении. Подобные шаблоны цепко засели в правосознании субъектов правоприменительной практики и свидетельствуют о том, что следователи, дознаватели не понимают категорию основания для избрания меры пресечения и констатируют в своих решениях не их наличие, а наоборот, их отсутствие. Судебная практика по данному вопросу также свидетельствует о том, что не всегда и судьи правильно понимают категорию основания избрания меры пресечения. Так, по ряду дел суды в ситуации отсутствия оснований, закрепленных в ст. 97 УПК РФ, правильно принимали решение об отказе в удовлетворении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, но при этом необоснованно избирали в отношении подозреваемого, обвиняемого другую меру пресечения в виде домашнего ареста, несмотря на то, что в ходатайстве следователя таких оснований не содержалось2.
Обращают на себя внимание процессуальные акты, подобные постановлению Московского городского суда, вынесенному по результатам повторного апелляционного рассмотрения решения об избрании заключения под стражу по жалобе стороны защиты. Исходя из его текста, защитники указывали, что «убедительных обоснований и доказательств наличия обстоятельств, перечисленных в ст. 97 УПК РФ, являющихся основанием для избрания в отношении А. меры пресечения в виде заключения под стражу, представленные следствием и исследованные судом материалы, не содержат, а выводы суда о наличии у него возможности препятствовать каким-либо способом производству по уголовному делу носят голословный характер»3 и при этом, или считая, что основания, о которых идет речь, относятся по какой-то причине только к самой строгой мере пресечения, или просто не надеясь на другой результат, «просят постановление суда отменить, избрать в отношении А. меру пресечения в виде домашнего ареста»4. Самое интересное, что суд признал, что в обжалуемом постановлении «...отсутствуют какие-либо сведения и доказательства о том, что А. может скрыться от предварительного следствия и суда, продолжить заниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелям, иным участникам уголовного
§ 1 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. «О практике приме-
^ нения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего
i ареста, залога и запрета определенных действий» (в ред. от 11 июня 2020 г.). Доступ из справ.-
S правовой системы «КонсультантПлюс».
2 См.: Обзор практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей (утвержден Президиумом Верховного Суда РФ 18 января 2017 г.). Доступ из справ-правовой системы «КонсультантПлюс».
3 См.: Апелляционное постановление Московского городского суда от 31 июля 2018 г. по делу № 10-12475/2018. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=SOCN&n= 1024905#nvJv0ySC8VsZbIJn (дата обращения: 15.10.2022).
4 См.: Апелляционное постановление Московского городского суда от 31 июля 2018 г. по делу № 10-12475/2018. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=SOCN&n=
190 1024905#nvJv0ySC8VsZbIJn (дата обращения: 15.10.2022).
судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Сведений, указывающих на намерение А. скрыться от органов следствия, суду органом предварительного следствия не представлено. До задержания А. проживал в г. Москве со своей семьей, у него на иждивении несовершеннолетний ребенок и нетрудоспособных родителей, сам страдает хроническими заболеваниями, ранее к уголовной ответственности не привлекался, имеет постоянный источник дохода. Сведения и доказательства о том, что А. может продолжать заниматься преступной деятельностью также отсутствуют. Указанная судом возможность согласования А. своей позиции с иными неустановленными соучастниками, воздействия на свидетелей с целью изменения их позиции, уничтожения предметов и документов, имеющих значение для уголовного дела, не подтверждается материалами дела»1. Но при этом сформулировал вызывающее абсолютное недоумение решение: «...исходя из принципов гуманизма, суд апелляционной инстанции приходит к выводу о возможности применения к подозреваемому более мягкой меры пресечения и считает необходимым меру пресечения в виде заключения под стражу А. изменить на домашний арест»2.
Таким образом, чтобы предотвратить дальнейшие нарушения УПК РФ, обеспечить исключительность ограничений конституционных прав личности в ходе расследования преступлений, важно на законодательном уровне, а также в актах официального толкования привести четкие формулировки, не допускающие двусмысленного понимания предмета доказывания при избрании любой меры пресечения. То же касается и однозначного определения средств доказывания подлежащих установлению обстоятельств. Давно нуждается в изменении и формулировка ч. 1 ст. 97 УПК РФ. Её текст после слов «настоящим Кодексом» и до подпунктов следует изложить в следующей редакции: «при наличии достаточных доказательств, дающих основание полагать, что обвиняемый, подозреваемый:».
Библиографический список
1. Червоткин A.C. Промежуточные судебные решения в уголовном судопроизводстве. М.: Проспект, 2021. 376 с.
2. Белкин A.P. УПК РФ: отменить нельзя поправить?: в 2 т.: общая часть. 2-е изд., испр. и доп. М: Юрайт, 2022. Т. 1. 287 с.
3. Симагина H.A.. Меры пресечения и обстоятельства, учитываемые при их избрании (теория и современная практика): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2019. 206 с.
4. Вдовцев П.В., Казаков A.A., Каркошко Ю.С. Составление процессуальных документов в ходе досудебного производства по уголовным делам. Екатеринбург: ООО Универсальная Типография «Альфа Принт», 2018. 136 с.
5. Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57000 слов / под ред. чл.-корр. АН СССР Н.Ю. Шведовой. 20-е изд., стереотип. М.: Русский язык, 1989. 750 с.
6. Магомедов Ш.М. Применение иных мер уголовно-процессуального принуждения: дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2020. 169 с.
1 См.: Апелляционное постановление Московского городского суда от 31 июля 2018 г. по делу № 10-12475/2018. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=SOCN&n= 1024905#nvJv0ySC8VsZbIJn (дата обращения: 15.10.2022).
2 См.: Апелляционное постановление Московского городского суда от 31 июля 2018 г. по делу № 10-12475/2018. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=SOCN&n= 1024905#nvJv0ySC8VsZbIJn (дата обращения: 15.10.2022). 191
References
1. Chervotkin A.S. Interim Judgments in Criminal Proceedings: a monograph. Moscow: Prospect, 2021. 376 p.
2. Belkin A.R. Code of Criminal Procedure of the Russian Federation: Cancel Can't Be Corrected? In 2 volumes. General part. 2nd ed., rev. and additional M.: Yurayt, 2022. Vol. 1. 287 p.
3. Simagina N.A. Precautionary Measures and Circumstances Taken Into Account at Their Election (Theory and Current Practice): dis. ...cand. of law. M., 2019. 206 p.
4. Vdovtsev P.V., Kazakov A.A., Karkoshko Yu.S. Drafting Procedural Documents During Pre-Trial Proceedings in Criminal Cases. Yekaterinburg: LLC Universal Printing House "Alpha Print", 2018. 136 p.
5. Ozhegov S.I. Dictionary of the Russian Language: Ab. 57,000 words / Ed. corresponding member USSR Academy of Sciences N.Yu. Shvedova. 20th ed., stereotype. M.: Rus. Lang., 1989. 750 p.
6. Magomedov Sh.M. Application of Other Measures of Criminal-Procedural Coercion: dis. .cand. of law. St. Petersburg, 2020. 169 p.
