CC BY
26
В.Д. Кулигин
УДК 330.111.66
ОБМЕН КАК ЕДИНСТВО ОБЪЕКТИВНОГО И СУБЪЕКТИВНОГО
Аннотация. Адам Смит отдавал предпочтение спонтанной координации экономической активности. Этот подход реализуется в трудах представителей австрийской школы. В статье рассматривается способ интерпретации обмена как добровольного сотрудничества индивидов. Его результатом является расхождение ожиданий агентов и их конечного итога деятельности.
Ключевые слова: разделение труда, обмен, спонтанная координация, государство, объективное, субъективное.
УаззПу Ки^ш
Исследование причин современного экономического кризиса связывается, в конечном счете, с действием субъективного фактора. Таковым являются агенты частного сектора и государство. Их активность протекает в определенной среде, которая является продуктом их деятельности. Описание этой чрезвычайно сложной среды и ее изучение невозможны без анализа фундаментальных понятий экономической теории. Можно предполагать, что обращение к уже существующим категориям и хорошо известным идеям и их интерпретация позволят углубить постановку и понимание тех проблем, которые были порождены кризисом.
Величайший прогресс в развитии производительной силы труда А. Смит связывал с разделением труда. Разделение труда и его профессионализация вызывают соответствующее увеличение производительности труда, т.е. ведут к экономическому росту [14, с. 69-70]. При этом разделение труда не является результатом чьей-либо мудрости, предвидевшей и осознавшей то общее благосостояние, которое будет им порождено. Оно представляет собой медленно и постепенно развивающееся следствие склонности человеческой природы к торговле, к обмену одного предмета на другой. Эта склонность отнюдь не имела в виду такой полезной цели [14, с. 76]. Точно так же как посредством договора, обмена и покупки, соображаясь с нашей собственной выгодой, приобретается большая часть необходимых нам взаимных услуг, так и эта самая склонность к обмену породила первоначально само разделение труда [14, с. 77].
В приведенном фрагменте вполне ясно говорится, что разделение труда не является результатом чьей-либо мудрости, предвидения или осознания того общего благосостояния, которое будет им порождено. Напротив, оно представляет собой всего лишь следствие склонности человеческой природы к обмену. И эта склонность не имела в виду такой полезной цели.
В самом деле, от обмена оба субъекта получают выгоду. По словам А. Смита, человек постоянно нуждается в помощи своих ближних. Но эту помощь он может получить, лишь обратившись к эгоизму людей. Ему нужно показать им, что в их собственных интересах сделать для него то, что он требует от них. А это означает, что нужды людей удовлетворяются посредством договора, обмена, покупки, т.е. рыночных сделок [14, с. 77]. Каждый из участников рыночной сделки, казалось бы, заботится о своей собственной выгоде. Но при этом их сделка служит интересам обеих сторон. Как
© Кулигин В.Д., 2014
будто бы некая невидимая рука направляет обоих контрагентов к их общему благу. Точно так же как и разделение труда, обмен не имел в виду такой полезной цели. Эта цель является непреднамеренным и непредвиденным побочным результатом.
Каждому человеку, который не нарушает законов справедливости, предоставляется право совершенно свободно преследовать по своему собственному разумению свои интересы и конкурировать с любым другим лицом и целым классом [14, с. 647]. Это создает условия для добровольного характера обмена. Это обстоятельство специально подчеркивал К. Маркс, отмечая, что один товаровладелец лишь по воле другого может присвоить себе чужой товар, отчуждая свой собственный [7, с. 94].
Возникает вопрос, почему результат является непреднамеренным и непредвиденным, если участники обмена действуют сознательно? Ведь они со знанием дела заключают договор об обмене, сообразуясь с собственной выгодой. «Действительное отношение товаров друг к другу, - пишет К. Маркс, - есть процесс их обмена. Это - общественный процесс, в который вступают независимые друг от друга индивидуумы... они выступают в сущности лишь как сознательные носители процесса обмена» [8, с. 28]. Согласно этому определению индивиды сознательно вступают в процесс обмена, благодаря чему сознательная деятельность принимает форму процесса обмена вещами. Сами они становятся сознательными носителями процесса обмена. Но это не имеет ничего общего с предвидением или осознанием ими их совместного результата. Напротив, К. Маркс пишет о том, что отношения людей в процессе обмена, основу которого составляет частная собственность, атомистические. Поэтому процесс обмена принимает вещный характер, «не зависимый от их контроля и сознательной индивидуальной деятельности» [7, с. 103]. Тем самым подчеркивается независимость отношения обмена от контроля и сознательной деятельности индивидов. По словам Э. Ильенкова, неравно разделенный труд между отдельными лицами навязан им стихийно, а порождаемую им вещную зависимость люди не видят, не понимают и не осознают [4, с. 224-226].
Другая формулировка «невидимой руки» связана с именем К. Менгера, который выдвинул идею «органического понимания общественных явлений», проистекающих из атомистического индивидуального поведения. К. Менгер исходил из аналогии между естественными организмами и отдельными явлениями социальной жизни вообще и народного хозяйства в частности. К. Менгер рассматривал возникновение рынков, конкуренции, денег и других социальных явлений не как результат соглашения членов общества или законодательства. В такие эпохи истории, отмечал он, еще не могло быть и речи о целесообразной, направленной на их установление деятельности обществ как таковых. «Мы имеем здесь перед собой явление социальных институтов, которые способствуют благополучию общества, нередко имеют для последнего жизненное значение и, однако, не являются результатом социальной общественной деятельности» [9, с. 405].
Экономический интерес отдельных хозяйствующих индивидуумов приводит их без всякого соглашения, без законодательного принуждения, даже без всякой мысли об общественном интересе, к обмену своих товаров на другие. «Так, например, происхождение денег может быть вполне постиг -нуто нами лишь тогда, когда мы изучим рассматриваемый здесь социальный институт в качестве несознательного результата, как непреднамеренный результат специфически индивидуальных стремлений сочленов известного общества» [9, с. 414].
Институты общества, являясь побочными результатами эгоистического экономического поведения, принципиально важны для процесса саморегулирования. В данном случае имеет место попытка показать, каким образом существующие рыночные институты возникают как непреднамеренные последствия стремлений акторов к реализации индивидуальных интересов. Сторонники этой точки зрения задаются вопросом о том, каковы экономические причины возникновения существующих рыночных институтов и каким непостижимым целям они служат. При этом неявно предполагается, что
такие институты служат большему количеству целей, чем известно «плановикам». Этот подход заставляет более осторожно относиться к идее «подправить» рыночный механизм [3, с. 231-232]. Впоследствии Ф. Хайек связал концепцию «органического понимания общественных явлений» К. Мен-гера с понятием «спонтанный порядок» [3, с. 229].
Спонтанность, по-видимому, предполагает, что индивид является самим собой, т.е. проявляет себя ровно таким, каков он есть на самом деле. Это состояние свободы, благодаря которой добровольные действия индивида естественным образом создают условия для его неограниченной самореализации. Спонтанная самореализация исключает наличие какого-либо внешнего принуждения и по самой своей природе способствует свободному созиданию. В этом контексте, как можно предположить, любой вид деятельности является материальным проявлением доверия индивида к самому себе и своей собственной природе. «Для ... экономической науки, - подчеркивает Л. Мизес, - имеет значение то, что человек делает, а не то, что ему следует делать» [10, с. 93].
Необходимо иметь в виду, что спонтанные действия агентов рыночной экономики связаны, прежде всего, с реакциями на цены, которые Ф. Хайек рассматривал как средство упорядочения и подачи информации. В этих условиях на спонтанность выбора оказывает влияние множество факторов. К ним может быть отнесена нехватка информации или ее скрытый характер. В этом случае она не полностью проявляется в рыночных ценах, действуя подобно одному из внешних эффектов. Такая информация искажает ценовые сигналы, влияя на принятие решений [6, с. 223]. Сторонники так называемой поведенческой экономики, приводя, в свою очередь, другие доводы, также указывают на несовершенство процесса принятия решений [6, с. 277-278].
Спонтанность тесно связана с идеей интереса, который рассматривается в экономической теории в качестве доминирующего мотива, играющего роль движущей силы человеческого поведения. «Выше всех основных мотивов стоит один мотив - это стремление получить непосредственную выгоду от обмена» [2, с. 172]. В настоящее время понятие интереса часто заменяют термином стимул. Действие индивида, преследующего свой собственный интерес, - это всегда по самой своей сути обмен одного состояния дел на другое [10, с. 193]. Он делает выбор между двумя состояниями удов -летворения, которые не может получить одновременно. Разумеется, неполнота знаний, неконтролируемость эмоций и бессознательность побуждений в конечном счете тем или иным образом оказывают влияние на характер принятых решений. Однако выбор человека всегда основывается на калькуляции выгод и затрат от предстоящего обмена.
Кроме того, интересы индивида локализованы, и следовательно, мотивами для него могут быть лишь ближайшие результаты его собственных действий в той сфере, которая ему хорошо знакома. Спонтанность деятельности индивида достигается только в том случае, если он будет «руководствоваться в своих действиях теми их непосредственными последствиями, которые он осознает и которые его волнуют» [15]. Индивиду «надо позволить руководствоваться своим интересом к определенным вещам, которые он знает и которые ему небезразличны» [15, с. 18]. Его оценки и акты выбора находят свое отражение в рыночных отношениях обмена. Мотивы индивида становятся для окружающих прозрачными и предсказуемыми [16, с. 87-88], что обеспечивает их постоянство. Из множества отдельных конкурирующих актов выбора складывается бесконечная цепь экономических событий, в которой проявляется некая регулярность и порядок.
Большая часть этого порядка, «обнаруживаемого нами в людских делах, есть непредвиденный результат индивидуальных действий» [15]. Сложившийся общественный порядок «никем не замышлялся» [15] и оснований его может никто не понимать. Его последствия неизвестны, выходят далеко за рамки отдельного человека и носят достаточно отдаленный характер Ф. Хайек связывает это с тем, что в своих делах «человек лишь отчасти руководим разумом, к тому же крайне ограниченным и несовершенным». «Отсюда, - заключает он, - проистекает осознание ограниченности индивидуального
ума, которое вызывает чувство смирения перед безличными и анонимными общественными процессами, которые возникли и функционируют без какого бы то ни было замыслившего их и управляющего ими разума» [15, с. 8, 10—11, 22, 30]. Субъект, безусловно, сознательно участвует в рыночном процессе. Тем не менее рынок направляет индивида «к цели, которая совсем не входила в его намерение» [15, с. 19].
С точки зрения такого подхода «развитая и сложная форма общности может быть достигнута только тогда, когда она не основывается на сознательном преследовании «социальной цели» [12, с. 95]. В этом случае экономика рассматривается как состоящая из большого числа обособленных самостоятельных агентов. Они связаны друг с другом, добровольно обмениваясь товарами и услугами. При этом каждый из них считает, что после обмена он окажется в более предпочтительном состоянии, чем до обмена. В конечном счете, в результате сложного взаимодействия в выигрыше оказыва-ется каждый, и это приводит к общему благосостоянию всех акторов. И наоборот, обстоятельства, мешающие взаимовыгодному обмену, не позволяют достичь общего благосостояния. Они препятствуют принципу взаимной выгоды, разрушают торговлю (обмен), делают неэффективным разделение труда и специализацию и, следовательно, нарушают «естественную свободу заниматься по своему усмотрению любой профессией» [14, с. 456].
Существующая реальность является последствием прошлого выбора. Результатами этого выбора становится ряд институтов. Каждый из них в отдельности, считает К. Менгер, служит нормальному функционированию целого, обусловливает последнее и влияет на него. В то же время сами институты обусловливаются этим целым и подлежат его влиянию в отношении своей нормальной сущности и нормальной функции. Перед нами выступает эта взаимная обусловленность целого и его нормальных функций - функциями частей, а нормальных функций последних - функциями целого [9, с. 405]. Отмеченная взаимная обусловленность представляет собой необходимый и закономерный итог собственного выбора индивидов. Тем не менее люди часто бывают недовольны последствиями этого выбора.
Является ли это недовольство достаточным основанием для внешнего вмешательства в функ-ционирование рыночного обмена? На этот вопрос К. Менгер дает следующий ответ. «Едва ли нужно говорить, - пишет он, - что изменения социальных явлений, - поскольку эти последние не суть преднамеренные результаты соглашения членов общества или положительного законодательства, а несознательные продукты общественного развития, - не могут быть толкуемы социально-прагматическим способом» [9, с. 408]. Представляется весьма важной мысль о том, что изменения социальных явлений не могут быть интерпретированы социально-практическим способом. Речь, вероятно, идет о том, что К. Маркс называл естественно-историческим процессом развития [7, с. 10]. С рассматриваемой точки зрения, по всей видимости, можно полагать, что центральный вопрос социальной координации сводится к следующему. Каким образом люди могут приспосабливаться к обстоятельствам и интересам, о которых они не могут быть непосредственно осведомлены [12, с. 101-102].
В сложном обществе, по утверждению Ф. Хайека, человек, сталкиваясь с расхождением ожиданий и конечного итога деятельности, стоит перед выбором: приспособлением к тому, что должно казаться ему слепыми силами социального процесса или подчинением приказам вышестоящих, в надежде на преодоление несоответствия. И если первое оставляет ему хоть какой-то выбор, то последнее не дает никакого. По мнению Ф. Хайека, «лучше иметь выбор между несколькими неприятными альтернативами, чем быть принудительно загнанным в какую-то одну». В то же время нежелание терпеть или уважать общественные силы, которые не являются плодом разумного замысла, может «затруднять или делать невозможной работу истинно индивидуалистической системы» [15, с. 31-32].
Это умозаключение Ф. Хайек обосновывает следующим образом. Знание отдельных индивидов ограничено и носит локальный характер. Никакой отдельный человек или небольшая группа лю-
дей не могут обладать всей полнотой знаний кого-либо другого. Констатируя этот факт, Ф. Хайек, тем не менее делает из него следующий вывод. Индивидуализм, пишет он, «требует строгого ограничения всякой принудительной или исключительной власти» [15. с. 20-21]. Причиной такого ограничения является для него, по всей видимости, компетентность последней. Для внешнего вмешательства необходим некий план. Согласно рассматриваемому подходу, этот план, который никто не планировал, формируется на основе соединения фрагментов знания, существующего в головах спонтанно действующих агентов. Он становится известным post festum, будучи последствием предыдущих действий. При наших предпосылках единый план, нацеленный на сознательное стремление к конечному результату, в принципе не может быть заранее сформирован. Он остается не известным [15, с. 66-67]. А это означает, что ни одна власть не обладает всей полнотой необходимого для принуждения знания. Любое принудительное ограничение, какими бы целями оно ни было продиктовано, всегда будет ситуативным и произвольным. Социальные решения неспособны устранить нежелательное расхождение ожиданий и конечного результата. «Нет никаких сомнений в том, - пишет в этой связи А.О. Хиршман, - что человеческие действия и социальные решения могут иметь последствия, которые оказываются изначально совершенно непреднамеренными» [16, с. 189].
Нужно не подменять рынок, не брать на себя его работу, не выполнять ее, а находить способы исправления имманентно присущих рынку дефектов, создавая условия и устраняя ограничения, препятствующие ему делать его работу. Никто не отрицает, что рынки нуждаются в регулировании. Но из этого не следует, что это регулирование обязательно должно быть административным по своему характеру. Любое подобное регулирование подавляет эволюционный процесс, который дает людям возможность находить методы производства, требующие наименьших издержек, и акторов, в наибольшей степени способных их применять [15, с. 120-121; 378-393]. Именно поэтому Ф. Хайек предлагает полагаться на добровольное и спонтанное сотрудничество индивидов [15, с. 21].
Отсутствие всякого внешнего воздействия, позволяющее индивидам самостоятельно участвовать в обмене, проявляя свою собственную волю, дает возможность правильно организовать их работу. В интерпретации М. Олсона, разумное своекорыстие, которое делает добровольный обмен взаимовыгодным, направляемое невидимой рукой рынка, также непременно приводит к достижению социально эффективных результатов. Правда, при определенных условиях: отсутствия ошибок и обмана. В этом случае экономика пребывает или движется к социальному равновесию, соответствуя критериям Парето-эффективности или хотя бы приближаясь к ним. Но этот подход, говорит он, не может объяснить плохих результатов [11, с. 82-83]. Но как только отбрасывается предположение о добровольности обмена, сразу же исчезают основания для вывода о том, что социальные исходы всегда по необходимости эффективны [11, с. 86].
Введение в анализ силы принуждения, которой обладает государство, радикально изменяет ситуацию. Эта сила, например, может использоваться как для защиты прав собственности и принуждения к исполнению заключенных контрактов, так и наоборот, для изъятия собственности и нарушения исполнения договоров. То же самое разумное своекорыстие, которое раньше было двигателем добровольного взаимовыгодного обмена, становится фактором принуждения к обмену. При этом са-мо государство как социальное явление, по крайней мере в его первоначальнейших формах, оказывается, по утверждению К. Менгера, непреднамеренным результатом стремлений к индивидуальным интересам [9, с. 416]. Представляется вероятным, что этому подходу следует и М. Олсон, рассматривая выгоды от конструктивного применения силы, реагирующей на стимулы, как результат действия другой невидимой руки. Последняя направляет интересы правителей таким образом, чтобы побудить их к применению силы в соответствии с интересами общества. При этом служение обществу изначально не входило в намерения правителей. Эта, по словам М. Олсона, вторая невидимая рука не менее значима, чем первая невидимая рука А. Смита [11, с. 40].
При определенных обстоятельствах вторая невидимая рука может предоставлять то же самое количество общественных благ, которое предоставлялось бы в том случае, если бы общество единодушно договорилось о Парето-эффективном или с социальной точки зрения идеальном их предоставлении. В этом случае вторая рука, ассоциируемая с применением силы принуждения, действует в полном соответствии с интересами всех. Она становится подобно первой, действующей на совершенном рынке, и демонстрирует Парето-эффективность [11, с. 47]. Для этого должны быть созданы соответствующие условия, предполагающие существование вполне определенной границы между частным сектором и государством. Ключевым вопросом становится распознавание рода государственной деятельности и ее объема, которые совместимы с экономическими и социальными выгодами, которые могут приносить процессы, основанные на «невидимой руке» [12, с. 140].
Субъект созерцает идеальное как вне себя, вне своей головы существующую объективную реальность [4, с. 268]. «Рефлектируя» над созданным им самим объектом - формами субъективной целесообразной деятельности - субъект ставит их перед собой, превращая в представление. В рассматриваемом нами случае предметом рефлексии являются человеческие поступки, которые часто приводят к непреднамеренным и непредвиденным для агентов последствиям [3, с. 229]. По всей видимости, специфика рассматриваемого нами в абстрактном виде объекта может быть интерпретирована следующим образом. Труд приобретает форму внешней вещи. Но труд разделен, а потому необходим обмен. Обмен вещами является формой этого труда. Отношение между обменивающимися сторонами овеществлено. Само отношение есть идеальное. В нем нет ни атома вещества природы. Но благодаря обмену вещами оно имеет «наличное бытие». Оно объективно, т.е. внешнее по отношению к субъекту. «Эта идеальная форма сложилась и развилась естественным путем, совершенно независимо от чьего бы то ни было сознания и воли. Произошло это в ходе процессов, протекавших вовсе не в голове, а каждый раз вне ее, хотя и не без ее участия» [5, с. 259]. В равной степени это относится и к деятельности государства, его вмешательству в функционирование рыночных сил. В конечном счете, обе эти формы деятельности, будучи косвенным и изначально непреднамеренным следствием, превратились в нечто всецело объективное.
Индивид пытается осознать содержание и структуру обмена, т.е. своей собственной формы деятельности. Увидеть в ней благоприятные возможности для нового выбора, позволяющего изменить сложившуюся ситуацию. Выявить и исправить последствия предыдущего не лучшего, по мнению субъекта, решения. Извлечь из этого некоторый позитивный опыт. Поиск альтернатив, по-видимому, заканчивается пересмотром целесообразности сделанного и внесением соответствующих корректив в прежние представления о потребностях, интересах и планах. От степени осмысления, постижения и адекватности осознания предыдущих форм и сопутствующим им догадок и интуиции зависят ожидания и их отклонение от результата последующей деятельности.
Формы субъективной целесообразной деятельности отражаются сознанием человека, и присутствуют в нем, «внутри человека». Именно поэтому действия человека являющиеся проявлением его сознательного начала, повторяются. Следует новый цикл осуществления, воплощения внесенных субъектом исправлений в реальность, появления новых дополнительных элементов в существующих формах деятельности. Постоянно повторяемые непрерывные действия приводят к определенному результату, воплощаются в нем. Этот результат приобретает самостоятельную силу и власть над соз-нанием, а значит и действием индивида. Можно, вероятно, говорить о том, что результат начинает управлять сознанием и диктовать актору его поведение. Индивид перестает быть хозяином своих сознательных действий. Им начинает управлять результат его собственных действий. Деятельность человека всегда носит целесообразный, т.е. сознательно волевой характер. Это означает, что идеальность (в нашем случае отношение обмена) предстает как форма сознания и воли, как закон, управляющий сознанием и волей человека, как объективно принудительная схема сознательно-волевой деятельности [5, с. 261].
На этой ступени опредмечивания исправленного и уточненного идеального образа также воз-
можно несовпадение ожиданий и фактических последствий действий субъекта. Говоря о непреднамеренных и непредвиденных для агентов результатах человеческих поступков, необходимо иметь в виду, что это непредвиденные, но осуществившиеся последствия. Но одновременно это означает, что задуманное, преднамеренное, ожидаемое не осуществилось. Перед нами преднамеренные, но не осуществившиеся последствия. Тем не менее изменения и возникшие идеи, отраженные сознанием человека и присутствующие в нем, оказывают влияние на процесс опредмечивания и, следовательно, на функционирование обмена и ход развития экономических событий.
Ожидания больших, пусть даже и нереалистических, выгод позволяют существенно облегчить принятие некоторых общественно значимых решений [16, с. 189]. Они поддерживают решительные и фундаментальные изменения, которые, как правило, так и не выливаются ни во что конкретное. В случае преднамеренных, но не осуществившихся последствий, их ожидания были очень важны для действий в тот момент, когда они совершались. Данные действия были предприняты именно для реализации этих последствий. Нереализация этих преднамеренных последствий есть настоящее отклонение от того, что ожидалось. Реальность воображаемого мира, т.е. идеальное, в конечном счете, помогает, по мнению А. Сена, создавать ту действительность, в которой мы живем [13, с. 18-19]. Она, разумеется, отличается от задуманного. В то же время она является для индивидов непредвиденной. Этот вывод, вероятно, применим и к морально оправданным нормам, которые могут не быть необходимыми или достаточными для благополучной работы экономики и успешного развития. Тем не менее, «учитывая склонность людей к нравственности, может быть целесообразно поддерживать людей в их вере в нравственность ... Успешный рост часто является побочным продуктом подобных иллюзий» [1, с. 92].
Именно на этапах отражения объективной реальности, сопровождающегося поиском и возникновением новых мыслей, образов и идей, а затем их последующего активного воссоздания в ходе реальной практики, вероятно, и возникает расхождение ожиданий и конечного итога деятельности.
Библиографический список
1. Басу К. По ту сторону невидимой руки: Основания новой экономической науки / К. Басу. - М., 2014.
2. Бём-Баверк Ойген фон. Избранные труды о ценности, проценте и капитале / Ойген фон Бём-Баверк. - М., 2009.
3. Вон Карен И. Невидимая рука / «Невидимая рука» рынка. - М., 2008.
4. Ильенков Э.В. Диалектическая логика: Очерки истории и теории / Э.В. Ильенков. - М., 1984.
5. Ильенков Э.В. Философия и культура / Э.В. Ильенков. - М., 1991.
6. Кэссиди Дж. Как падают рынки. Логика экономических катастроф / Дж. Кэссиди. - М., 2014.
7. Маркс К. Капитал / К. Маркс. - Т. 1. - М., 1988.
8. Маркс К. К критике политической экономии / К. Маркс. - М., 2010.
9. Менгер Карл. Избранные работы / Карл Менгер. - М., 2005.
10. Мизес Л. Фон. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории / Л. Фон Мизес. - Челябинск., 2008.
11. Олсон М. Власть и процветание: Перерастая коммунистические и капиталистические диктатуры / М. Ол-сон. -М., 2012.
12. Пеннингтон М. Классический либерализм и будущее социально-экономической политики / М. Пеннинг-тон. -М., 2014.
13. Сен Амартия. Вступительное слово // Страсти и интересы: политические аргументы в пользу капитализма до его триумфа / А.О. Хиршман. - М., 2012. - С. 9-20.
14. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов / А. Смит. - М., 2007.
15. Хайек Ф.А. Индивидуализм и экономический порядок / Ф.А. Хайек. - Челябинск., 2011.
16. Хиршман А.О. Страсти и интересы: политические аргументы в пользу капитализма до его триумфа / А.О. Хиршман. - М., 2012.
