CC BY
212
irni©?© l©
МШ ШтШ
Д. В. Зотов, В. А. Панюшкин
ОБМАН В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ: СУЩНОСТЬ, ДОПУСТИМОСТЬ, ФОРМЫ
Рассматриваются проблемы допустимости обмана как тактического приема в уголовном судопроизводстве. Предлагаются критерии недопустимости обмана в уголовно-процессуальной деятельности.
К л ю ч е в ы е с л о в а: обман, мораль, нравственность, допустимость, полиграф, доказательства.
The article deals with the problem of the admissibility of deception as a tactic in criminal proceedings. Proposed criteria for the inadmissibility of fraud in criminal procedure.
K e y w o r d s: deception, morality, ethics, affordability, polygraph evidence.
Проблема соотношения права и морали была и остается одной из наиболее важных и спорных в научной литературе. Особенно ярко она проявляется в уголовно-процессуальном доказывании, где коллизия частных и публичных интересов имеет особый этический аспект, так как в ходе следственных действий задача получения достоверной информации порой бывает крайне сложной. В этом плане особый интерес представляют суждения о допустимости в уголовно-процессуальной деятельности таких приемов, как «психологическая ловушка», «следственная хитрость», «инерция», «внезапность», «допущение легенды», дезинформация, провокация, а также использование других способов обмана1. Поэтому необходимо выяснить - имеет ли обман «право на жизнь» вообще, а если «да», то каковы критерии и границы его допустимости.
По рассматриваемой проблеме существуют две противоположные точки зрения. Согласно первой правоохранительная деятельность должна быть проникнута нравственными началами, она не может и не должна вступать в противоречие с требованиями морали2, и «если под хитростью понимать следование к цели обманным путем, то, естественно, ни о каком допуске «хитростных» приемов на предварительном расследовании и в суде также не может быть и речи»3, «даже если бы подобные приемы содействовали установлению истины, их следовало бы признать недопустимыми с точки зрения нравственных принципов взаимоотношений людей, так как они свидетельствуют об отсутствии элементарного уважения к человеку»4. Такая позиция во многом носит бескомпромиссный характер
1 Указанные приемы следственной тактики, несмотря на различное этимологическое толкование, выступают как разновидности, различные оттенки обмана. «Обман - слова, поступки, действия и т.п., намеренно вводящие других в заблуждение» (Словарь русского языка : в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. 2-е изд. М., 1982. T. 2. С. 543).
2 См.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. T. 1. С. 179.
3 Котов Д. П. Проблемы этики уголовного процесса в работах Л. Д. Кокорева // Служенье Истине : научное наследие Л. Д. Кокорева. Воронеж, 1997. С. 142.
4 Горский Г. Ф., Кокорев Л. Д., Элькинд П. С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. Воронеж, 1978. С. 296.
© Зотов Д. В., Панюшкин В. А., 2015
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4
79
Нравственные начала доказывания
и основана на абсолютной нравственной чистоте всей уголовно-процессуальной деятельности.
С контраргументами выступили ученые, точка зрения которых состоит в том, что требование «недопустимости обмана» во многом декларативно, идеально и не сообразуется с реальными потребностями следственной практики. Одним из первых, кто поднял вопрос о допустимости обмана, был Р. С. Белкин, отмечавший, что условия, в которых сегодня работают следователи, поистине экстремальные: помимо перегрузок и постоянного дефицита времени идет изощренное противодействие расследованию со стороны преступного сообщества, поэтому недопустимо лишать следователя любого тактического средства борьбы с преступностью только потому, что оно может вызвать сомнения в его абстрактной «моральной чистоте»5.
Если полностью следовать так называемой теории «абсолютной нравственности правоохранительной деятельности», то обман должен быть либо разрешен, либо безоговорочно запрещен без всяких исключений. Однако «государство считает допустимым обман в правоохранительной сфере, поскольку узаконило оперативно-розыскную деятельность, во многом основывающуюся на дезинформации, обмане как средстве выявления и раскрытия преступления»6, т.е. допускает двойную мораль, что уже не согласуется с общим требованием о запрете обмана. Вместе с тем подобные рассуждения не должны приводить к выводу о снижении нравственных критериев во всей правоохранительной сфере и отдельно в следственной практике, поскольку сама природа следственной тактики состоит в «умении переиграть своего оппонента, которое проявляется, прежде всего, в хитрости, ...в сокрытии (утаивании) своих планов и намерений и за счет этого достичь необходимого (желаемого)»7. Таким образом, обман является неотъемлемой частью следственной тактики, и без него решение задач расследования порой немыслимо.
Следовательно, проблема обмана сводится к установлению случаев его неправомерности, которые и должны выступить как реальные гарантии нравственности следственной деятельности, а не как проявление «мнимой заботы об «абсолютной чистоте» применяемых средств борьбы со злом»8. Абсолютная мораль хороша для правового государства и гражданского общества, а не для той изощренной преступности, которая «процветает» сегодня. Еще древние римляне говорили: «...бессмысленны законы в безнравственной стране». Выход из сложившейся ситуации виден один - адекватно воспринимать окружающую нас действительность, правильно оценивать соотношение возможностей правоохранительных органов и преступного сообщества и, как следствие, пересматривать «устоявшиеся» позиции в отношении абсолютной нравственности в правоохранительной деятельности. Так, «отсутствие у нашего государства материально-технических возможностей для создания надлежащих условий деятельности правоохранительных органов требует определения и выделения главного и реально выполнимого в борьбе с преступностью. Это пока для нас звучит не просто необычно, но и кощунственно: как и на каких весах взве-
5 См.: Белкин Р. С. Криминалистика : проблемы сегодняшнего дня. Злободневные вопросы российской криминалистики. М., 2001. С. 115.
6 Там же. С. 104.
7 Бахин В. П. Дезинформация и провокация как средство противодействия преступной деятельности // Известия Тульского государственного университета. Серия: Современные проблемы законодательства России, юридических наук и правоохранительной деятельности. Тула, 2001. Вып. 4 ; URL: http://www.univ.crimea.ua/rus/k_crim/ar6cles/bachin1.htm
8 Белкин Р. С. Указ. соч. С. 112-113.
80
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4
Д. В. Зотов, В. А. Панюшкин
шивать или иным образом разграничивать главное и второстепенное, значительно опасное и менее угрожающее правам и интересам личности и общества? Но без этого добиться коренного перелома в борьбе с преступностью, хотя бы существенного ее «обуздания», невозможно»9. Промедление или нежелание диалектически переосмыслить прежнюю аргументацию в отношении нравственных начал следственной деятельности приведет нас к старой римской истине, гласящей: «высокая законность - высшее беззаконие», а в области следственной этики: чрезмерно высокая нравственность порождает полное отсутствие морали. Такие рассуждения не имеют своей целью убеждение в том, что уровень этических ценностей должен быть снижен до современного нравственного нигилизма. Разговор о том, как реальному обману, который использовался и будет использоваться в рамкахтактическихаспектов деятельности следователя, придать моральный облик, а это возможно только путем установления и уточнения критериев неправомерности обмана.
Р. С. Белкин, допуская возможность обмана, указывал также на случаи его абсолютной недопустимости, когда он ничем не может быть оправдан. Обман будет неправомерным, если он основывается на:
• правовой неосведомленности противостоящего следователю лица;
• заведомо невыполнимых обещаниях этому лицу;
• фальсифицированных доказательствах;
• дефектах психики подследственного и иных его болезненных состояниях;
• мистических и религиозных предрассудках лица10.
Предложенная позиция была воспринята многими ведущими учеными. Так, В. П. Бахин предложил следующие существенные условия, определяющие допустимость обмана:
• у лица, в отношении которого используются эти средства, всегда должна оставаться возможность свободного выбора поведения. В качестве безальтернативного давления эти средства никогда использоваться не должны;
• при реализации результатов применения этих средств не должны допускаться нарушения прав данной личности11.
Вместе с тем система случаев недопустимости обмана нуждается в дополнении. К указанным критериям неправомерности обмана следует отнести еще одну ситуацию, когда обман основывается на неосведомленности противостоящего следователю лица в области науки, техники, искусства, ремесла (в целом - научная неосведомленность). Ее следует рассматривать в двух аспектах:
1) когда обман основывается на неосведомленности лица о достижениях (возможностях) науки и техники;
2) когда обман основывается на научно необоснованных рекомендациях.
В первом случае речь идет о прямом и недопустимом обмане при назначении экспертизы с «демонстрацией» подозреваемому преувеличенных возможностей экспертизы как в целом, так и применительно к объектам исследования по конкретному делу.
Применительно ко второй ситуации в качестве иллюстрации могут служить настойчивые рекомендации о внедрении полиграфа в следственную практику. Од-
9 Бахин В. П., Карпов Н. С. Проблемы соотношения прав личности и методов борьбы с преступностью // 50 лет в криминалистике. К 80-летию со дня рождения Р. С. Белкина : материалы Междунар. науч. конф. Воронеж, 2002. С. 296.
10 См.: Белкин Р. С. Указ. соч. С. 113-114.
11 См.: Бахин В. П. Дезинформация и провокация как средство противодействия преступной деятельности...
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4
81
Нравственные начала доказывания
нако необходимым условием подобных рекомендаций должна быть подлинная научность. «Научная обоснованность рекомендации - непременное условие ее права на существование, - пишет В. П. Бахин. - Современный уровень развития науки и практики обусловливает необходимость и обязательность того, чтобы только познанные закономерности соответствующих явлений, результаты этого познания служили основой научных рекомендаций, составляли их содержание»12.
Рекомендации по использованию полиграфа в доказывании по уголовным делам во многом уязвимы с позиций научной обоснованности13. Среди слабых сторон психофизиологического исследования на полиграфе следует отметить следующие. Во-первых, наше сознание работает по определенным четким принципам, но закономерности его функционирования не познаны, а следовательно, у нас нет объективной возможности исследования психических процессов напрямую при помощи полиграфа. Поэтому основные положения проблемы полиграфа основываются на идее о сведении сознания к поведению и гипотезе о его отражении через мануальные, вербальные и висцеральные реакции.
Во-вторых, реакции, фиксируемые полиграфом, носят универсальный характер, который проявляется не только на стимулы, которые создаются при постановке вопросов. Таким образом, отсутствуют достаточные основания для утверждения, что реакция обследуемого вызвана ложью или утаиванием информации.
И, наконец, в методических рекомендациях по использованию полиграфа повышенное внимание уделяется предтестовой беседе. Одной из основных задач этого собеседования является убеждение проверяемого, что полиграф очень опасен и обмануть его нельзя. Это положение заставляет сомневаться в достоверности данных, полученных в ходе опроса с использованием полиграфа. Возникает закономерный вопрос: если перед испытуемым исправный прибор и профессионал, который делает истинные выводы относительно выявленных реакций, то зачем внушать ощущение невозможности обмана полиграфа и то, что попытка скрыть правду не ускользнет от специалиста? Вывод один - данные, полученные в ходе тестирования, не являются обоснованными, и полиграфолог, прибегая к обману испытуемого, использует принцип «психологической дубинки» для выяснения интересующих его обстоятельств, что, конечно, недопустимо.
12 Бахин В. П. Следственная практика : проблемы изучения и совершенствования. Киев, 1991. С.108.
13 См., подробнее: Зотов Д. В. Уголовно-процессуальное доказывание и научно-технические достижения : теоретические проблемы. Воронеж, 2005. С. 175-184.
Зотов Денис Валентинович,
кандидат юридических наук, доцент кафедры организации судебной власти и правоохранительной деятельности Воронежского государственного университета
E-mail: [email protected]
Панюшкин Валентин Анатольевич,
кандидат юридических наук, профессор, заведующий кафедрой организации судебной власти и правоохранительной деятельности Воронежского государственного университета E-mail: [email protected]
82
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2015-№ 4
