CC BY
137
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2008. № 1 (14). С. 131-134. © М. С. Гафаров, 2008
УДК 343.1
НРАВСТВЕННЫЕ НАЧАЛА УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА И ПОЛОЖЕНИЕ ЛИЧНОСТИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
М.С. ГАФАРОВ
Освещается положение личности в уголовном судопроизводстве Азербайджанской Республики.
В уголовном процессе, как и в других сферах общественной жизни, регулятором поведения людей, средством организации взаимоотношений между ними служат не только нормы права, но и нормы морали, нравственности. В целом мораль как форма общественного сознания действует, существует в виде системы представлений, суждений, отражающих принятые в обществе взгляды на добро и зло, справедливость, честь, долг, достоинство. Соответствующие моральные нормы в сознании людей служат регулятором их поведения. Это положение важно для характеристики взаимоотношения права и морали, нравственности в регулировании уголовно-процессуальных отношений. Высоконравственная по своим целям и задачам борьба с преступностью, осуществляемая правоохранительными органами, раскрытие, расследование и предупреждение преступлений, наказание и перевоспитание лица, совершившего общественно-опасное деяние -преступление, несёт в своей основе значительный моральный потенциал - охрану интересов общества и оступившейся личности.
Взаимодействие норм права и морали (нравственности) в сознании дознавателя, следователя, прокурора, судьи влияет на выбор им способа поведения в той или иной ситуации межличностного профессионального взаимодействия, манеру общения с обвиняемым, свидетелем, потерпевшим, а нередко и на выбор правового решения, когда в рамках правовой нормы лицу или органу, осуществляющему уголовное преследование, даётся относительная свобода действий. В этом случае выбор зависит от конкретных обстоятельств дела, личности обвиняемого,
подозреваемого и других значимых обстоятельств. «К следователю, - писал М.С. Стро-гович, - предъявляются высокие нравственные требования. Идейная зрелость и закалка, моральная стойкость и чистота, сознание общественной значимости своей деятельности и гражданской ответственности за её результаты - всё это помогает следователю найти правильный путь в самой сложной и запутанной ситуации, действовать всегда сообразно закону и нравственному долгу» [1]. Сказанное в равной мере может быть отнесено к судье, прокурору и дознавателю. Работники правоохранительных органов, вторгаясь в сферу прав и нанося правомерный ущерб интересам личности, должны сочетать соблюдение норм уголовно-процессуального закона с нормами нравственности. Цели, стоящие перед правоохранительными органами должны достигаться и законными и нравственными средствами.
Нормы морали должны оказывать регулятивное воздействие на поведение субъектов уголовного процесса. Так, нравственный долг должен побудить, например, судью заявить самоотвод, если он знает, что имеются обстоятельства, которые могут повлиять на его объективность (ст. 107 УПК Азербайджанской Республики). Таким образом, мораль в области уголовного судопроизводства выполняет роль дополнительной гарантии четкого, точного и неуклонного выполнения правовых норм. В этом проявляется её гарантирующая роль, или иначе - функции моральной гарантии, дополняющей гарантии правовые. Соединение требований права и морали должно препятствовать проявлению предвзятости, тенденциозного подхода при проведении доз-
нания, предварительного следствия и судебного разбирательства, волокиты, формального отношения к выполнению возложенных на них законом процессуальных обязанностей, профессионального долга.
Анализ нравственной сущности процессуальных норм, регулирующих основные положения деятельности суда, прокурора, следователя и дознавателя, свидетельствует о том, что в этих нормах нашли отражение как общеправовые, так и специфические принципы. К общеправовым могут быть отнесены такие принципы, как: законность, публичность, неприкосновенность личности, жилища и тайны переписки, охрана личности участников уголовного процесса, тайна телефонных переговоров, телеграфных и иных сообщений, осуществление правосудия только судом, независимость судей и подчинения их только закону, осуществление правосудия на началах равенства граждан перед законом и судом, гласность судебного разбирательства, обеспечение подозреваемому, обвиняемому права на защиту, презумпция невиновности, участие представителей народа в уголовном судопроизводстве. К числу специфических могут быть отнесены принципы: объективной истины, равенства прав участников судебного разбирательства, оценки доказательств по внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении совокупности доказательств, собранных по делу, непосредственности, устности, непрерывности, состязательности судебного разбирательства.
Реализация норм морали, нравственности в уголовном судопроизводстве происходит по принципу единства или взаимодействия. Так, многие процессуально-правовые предписания возникли на основе соответствующих нравственных представлений и правил. Например, положение уголовно-процессуального закона о том, что в ходе уголовного преследования запрещается принятие решений или совершение действий, унижающих или оскорбляющих честь и достоинство человека. В ходе уголовного судопроизводства никто не может:
1) подвергаться обращению и наказанию, унижающим человеческое достоинство;
2) содержаться в условиях, унижающих человеческое достоинство;
3) принуждаться к проведению процессуальных действий, унижающих достоинство (ст. 13 УПК АР).
Согласно ст. 15 УПК АР, в ходе осуществления уголовного преследования запрещается применять пытки, использовать физическое и психическое насилие, в том числе медицинские препараты, подвергать голоду, гипнозу, лишать медицинской помощи, применять другое жестокое, бесчеловечное, унижающее достоинство обращение или наказание; получать показания от потерпевшего, подозреваемого или обвиняемого, а также от других лиц, участвующих в уголовном процессе, путём насилия, угроз, обмана и с применением других незаконных действий, нарушающих их права.
Между тем понятия «честь», «достоинство» не относятся к правовым категориям. Это одни из основополагающих категорий морали и нравственности.
Нравственные нормы также включены в регламентацию правил допроса, личного обыска, освидетельствования, следственного эксперимента (например, следственный эксперимент возможен лишь при условии, если его проведение не связано с унижением достоинства и чести участвующих в нем лиц и окружающих и не создает опасности для их жизни и здоровья (ст. 262.5 УПК АР)), учтены при установлении обязанности принять меры попечения о детях и охраны имущества заключенного под стражу (ст. 160 УПК АР), в правовых нормах, охраняющих профессиональную тайну защитника (ст. 95 УПК АР), освобождающих супруга и близких родственников от обязанности давать свидетельские показания, обеспечивающих возмещение морального ущерба (глава 5 кодекса).
Реализация ряда процессуально-правовых норм требует применения оценочных категорий, когда при отсутствии какого-либо эталона лицу, осуществляющему уголовное преследование, приходится самостоятельно принимать эвристическое решение, сообразуясь с требованиями закона и нравственности. Таковы, в частности, решения об изменении или отмене мер пресечения, обыске и порядке его производства и некоторые другие. Здесь
соотношение процессуального и нравственного строится на принципе взаимодействия.
Вместе с тем, необходимо отметить определенное отставание уголовно-процессуальных норм от норм морали, нравственности. Так, в отношении системы следственных действий должно быть обеспечено не только единство применения научно обоснованных методов познания, но и единство нравственных критериев. Между тем анализ текста УПК свидетельствует о том, что нормы, регламентирующие положения, относящиеся, по сути, ко всем следственным действиям (например, запрет производства процессуального действия в ночное время), содержатся в различных статьях кодекса. В этой связи необходимо дополнить гл. 16 УПК АР статьей «Общие условия проведения следственных действий» следующего содержания.
«В ходе производства следственного действия недопустимо создание условий, унижающих честь и достоинство личности либо представляющих опасность для жизни и здоровья участвующих в нем лиц.
Производство следственных действий в ночное время допускается лишь в исключительных случаях, когда это необходимо в интересах скорейшего решения задач уголовного процесса.
Лицо, осуществляющее уголовное преследование, обязано своевременно принять меры к недопущению разглашения сведений об интимной жизни участвующих в уголовном процессе лиц, а также ставших известными при производстве следственного действия сведений, составляющих личную (семейную) или иную охраняемую законом тайну.
При производстве следственных действий, сопровождающихся обнажением тела человека, допускается присутствие только лиц одного пола с ним. Указанное ограничение не распространяется к персоналу медицинских учреждений, участвующем в производстве следственного действия в качестве специалиста».
Вопросы реализации норм морали и нравственности в практической деятельности профессиональных участников уголовного процесса давно привлекают внимание уче-ных-процессуалистов и криминалистов. В рамках рассматриваемой темы представляет
интерес проблема допустимости средств воздействия на участвующих в уголовном судопроизводстве лиц, которая в последнее время приобрела особую актуальность.
В литературе некоторыми авторами предлагаются средства воздействия, правомерность использования которых с позиции закона и нравственности в практике расследования и судебного разрешения уголовных дел вызывает вполне обоснованные сомнения. Например, В.М. Розин называет такие методы, как угрозы, нагнетание напряжения, преувеличение тяжести совершенного правонарушения, формирование ложного ощущения о том, что следователю уже всё известно, манипулирование УПК АР.
Другая тактическая линия, по мнению В.М. Розина, вообще сводится к тому, чтобы сделать малоэффективной саму ситуацию защиты [2].
Широкую дискуссию среди ученых вызвала проблема допустимости обмана в уголовном судопроизводстве. Одни авторы, основываясь на том, что правоохранительная деятельность проникнута нравственными началами, не может и не должна вступать в противоречие с требованиями морали и нравственности, полагают, что «если под хитростью понимать следование к цели обманным путём, то, естественно, ни о каком допуске "хитростных" приёмов на предварительном расследовании и в суде также не может быть и речи» [3], ибо «даже если бы подобные приемы содействовали установлению истины, их следовало бы признать недопустимыми с точки зрения нравственных принципов взаимоотношения людей, так как они свидетельствуют об отсутствии элементарного уважения к человеку» [4].
По мнению других ученых (В .П. Бахин, Р.С. Белкин и др.), требование о недопустимости обмана в следственной и судебной практике оторвано от правовой действительности, во многом идеально. Условия, в которых работает современный следователь, относятся к разряду экстремальных: помимо перегрузок и постоянного испытываемого дефицита времени, идет активное противодействие расследованию со стороны преступника и его связей. В этой связи недопустимо лишать следователя любого тактического средства борь-
бы с преступностью только лишь на том основании, что оно вызывает сомнения в своей абстрактной моральной чистоте [5].
Если полностью следовать указанной идее абсолютной нравственности правоохранительной деятельности, то обман должен быть либо разрешен, либо безоговорочно запрещен. Однако государство допускает обман в правоохранительной сфере. Пример тому оперативно-розыскная деятельность, во многом основанная на дезинформации и провокации, обмане как средстве выявления и раскрытия преступлений [6]. Сказанное не согласуется с общим требованием о запрете обмана. Отметим также, что такой запрет существенно ограничивает свободу следователя в выборе вполне допустимых тактических приемов расследования, например различного рода «следственных хитростей», при грамотном использовании которых не остается сомнений в достоверности полученных доказательств. Более того, ссылка на якобы имевший место обман со стороны лица, осуществляющего уголовное преследование, в силу неоднозначности в понимании самого этого термина может быть с успехом использована недобросовестными участниками процесса для «развала» уголовного дела.
Заметим, что согласно УПК обман однозначно делает полученные с его помощью доказательства недопустимыми. В свете сказанного выше указанное положение кодекса, как существенно ограничивающее свободу следователя в выборе тактики расследования и открывающее возможности по использованию сомнительных способов защиты, необходимо исключить.
В то же время нельзя не согласиться с тем, что обман недопустим в случаях, когда он основывается на:
1) правовой неосведомленности противостоящего следователю лица;
2) на сфальсифицированных доказательствах;
3) на дефектах психики подследственного и иных его болезненных состояниях;
4) на мистических и религиозных предрассудках лица [7].
В указанных случаях обман прямо противоречит требованиям морали и нравственности, а также профессиональной этике.
Сказанное позволяет сделать определенные выводы.
Нормы морали, нравственности в уголовном судопроизводстве способствуют точному и неукоснительному соблюдению правовых норм, препятствуют проявлению субъективизма, предвзятости, формализма при принятии правовых решений и осуществлении конкретных процессуальных действий.
Анализ норм уголовно-процессуального законодательства свидетельствует о том, что соотношение в них процессуального и морального (нравственного) происходит по принципу единства или взаимодействия.
Формирование внутреннего убеждения судьи, прокурора, следователя и дознавателя должно осуществляться под постоянным контролем следователя с позиции нравственности. Следует признать недопустимым подмену внутреннего убеждения субъекта оценки доказательств самоубежденностью и убедительностью доказательств.
Принимаемые в уголовном судопроизводстве процессуальные решения, производимые для решения его задач процессуальные действия, используемые в практике предварительного расследования и судебного разбирательства уголовных дел приемы, способы действий должны отвечать требованиям морали и нравственности. При этом в процессе производства по уголовному делу недопустимо использование сомнительных в нравственном отношении тактических средств.
1. Цит. по: Проблемы судебной этики. - М., 1974. - С. 155.
2. См.: Розин В.М. Психология для юристов. -М., 1997. - С. 43-44; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. - Т. 1. - М., 1968. - С. 179.
3. Строгович М.С. Указ. соч. - С. 179.
4. Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. - Воронеж, 1978. - С. 296.
5. Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня: (Злободневные вопросы российской криминалистики). - М., 2001. - С. 115.
6. См.: Бахин В.П. Дезинформация и провокация как средство противодействия преступной деятельности // Известия Тульского государственного университета. - Вып. 4. - Тула, 2001. - С. 103.
7. См.: Белкин Р.С. Указ. соч. - С. 113-114.
