CC BY
120
употребления Власти следует ничего не делать. Обязанность вмешиваться посредством силы (насилия) указывает на то, что Власть отсутствует» [2, с. 19-20]. Данное утверждение в большей степени отражает не столько потенциальное, авторитетное понимание власти, сколько социально-психологическое ее признание, а также существующего порядка, стабильности властных отношений в обществе, исключающей негативную реакцию (явного и латентного характера), силовые отношения (господства - подчинения) и т. п.
В своей деятельности государственная власть реализует связь различных общественных (публичных) ценностей, интересов и потребностей с общим политическим порядком, а также сообразно с ними осуществляет свои функции и направляет развитие политической и правовой системы общества, отдельных политических институтов, формальных и неформальных институтов гражданского общества. Все выделенные выше шесть измерений взаимообусловливают друг друга, складываются не стихийно, а развиваются на определенном национально-историческом фундаменте, и имеют особый, свойственный конкретному обществу стиль публично-властного мышления.
В свою очередь, в исследовательских проектах, анализирующих сущность и социальное назначение государственной власти, отчетливо сформировались три основных направления:
1) прагматическое, связанное с интенсифика-
цией взаимосвязи и взаимозависимости национальных систем государственной власти при реализации своих внутренних и внешних функций, что предполагает развитие международно-политического и социально-экономического взаимодействия, направленного на обеспечение устойчивости национального политического пространства, базовых институтов, ценностей и т. д.;
2) унификационное предполагает сближение и унификацию властно-политических и правовых форм организации и средств коммуникации, распространение и институционализацию единых юридико-политических стандартов и требований в развитии локальных социально-политических пространств;
3) космополитическое, ориентированное на качественную трансформацию политико-правовых форм организации власти, в контексте которой институт государства перестает «создавать общий порядок взаимоотношений» (У Бек) и стимулирует новые принципы организации человеческой жизнедеятельности, которые должны быть концептуально и политически освоены вне старых категорий национального и интернационального.
Литература
1. Аверьянов В. В. Традиция и динамический консерватизм. М., 2012.
2. Кожев А. Понятие власти. М., 2006.
© 2014 г. Е. А. Попов
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРАВА КАЖДОГО НА КВАЛИФИЦИРОВАННУЮ ЮРИДИЧЕСКУЮ ПОМОЩЬ В СУДЕ
В статье рассматривается проблема реализации конституционного положения о праве каждого на получение квалифицированной юридической помощи в суде. Обосновывается необходимость процессуального закрепления и детализации данного конституционного принципа и введение такого отдельного (самостоятельного) участника судопроизводства, как адвокат, наделенного соответствующими процессуальными правами по оказанию квалифицированной юридической помощи тем лицам, на которых не распространяется деятельность адвоката-защитника и адвоката-представителя.
Ключевые слова: конституционное право, квалифицированная юридическая помощь, адвокат, судебное разбирательство, участники судопроизводства.
Конституционное право каждого на квалифицированную юридическую помощь (ч. 1 ст. 48 Конституции РФ) является по своей природе субъективным правом в виде юридической меры возможного поведения личности. Данное правомочие предусматривает знание не только своих прав и использование текстов законов для достижения
своих целей, но также право на разъяснение смысла нормативных установлений. Это правомочие направлено на адекватное толкование закона и принятие правильных в правовом отношении, т. е. законных решений. Такие решения может подсказать и объяснить профессиональный адвокат. Соответственно, с деятельностью ад-
воката в суде необходимо связывать не только осуществление им защиты и представительства, но и оказание иной квалифицированной юридической помощи всем тем участникам судопроизводства, которые в ней нуждаются.
Реализация конституционного принципа о праве каждого на получение квалифицированной юридической помощи в суде затруднена тем, что, во-первых, процессуальным законодательством данное принципиальное положение прямо не регламентируется, во-вторых, процессуальный закон не содержит определения понятия и сути юридической помощи, и, в-третьих, среди субъектов судопроизводства нет такого отдельного (самостоятельного) участника, как адвокат, наделенный соответствующими процессуальными правами по оказанию квалифицированной юридической помощи тем лицам, на которых не распространяется деятельность адвоката-защитника и адвоката-представителя.
Процессуальное законодательство, не называя в числе принципов процесса рассматриваемое конституционное положение, вместе с тем раскрывает его содержание не только регулированием участия адвоката в качестве защитника обвиняемого, подозреваемого, а также в качестве представителя потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика. Дополнительно к этому УПК РФ впервые наделяет и свидетеля правом пользоваться услугами адвоката при его допросе (п. 6 ч. 4 ст. 56 УПК РФ), при производстве очной ставки (ч. 6 ст. 192 УПК РФ). Адвокат, кроме того, вправе оказывать юридическую помощь и лицу, в помещении которого производится обыск (ч. 11 ст. 182 УПК РФ).
По нашему мнению, сформулированное в Конституции РФ общее положение о праве каждого на получение квалифицированной юридической помощи применительно к уголовному судопроизводству должно рассматриваться в качестве самостоятельного принципа уголовного процесса. Для этого есть все предпосылки, ибо данное конституционное положение отвечает всем основным, сущностным признакам понятия «принцип».
Стадии судебного разбирательства присущи такие уголовно-процессуальные принципы, как непосредственность, устность и гласность. Все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию, за исключением случаев, предусмотренных разделом 10 УПК РФ, в котором говорится об особом порядке судебного разбирательства.
В силу конституционного принципа осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ) суд по каждому делу обеспечивает равенство прав участников судебного разбирательства по представлению и исследованию доказательств и заявлению ходатайств.
Согласно ст. 14 Международного пакта от 16 декабря 1966 г. «О гражданских и политических правах» каждый имеет право при рассмотрении любого предъявленного ему уголовного обвинения на гарантии на основе полного равенства. Оказание юридической помощи для подготовки защиты является одной из гарантий на основе полного равенства.
Оказание квалифицированной помощи в стадии судебного разбирательства заключается в том, что адвокат-защитник подсудимого участвует в исследовании доказательств, заявляет ходатайства, излагает суду свое мнение по существу обвинения и его доказанности, об обстоятельствах, смягчающих наказание подсудимого или оправдывающих его, о мере наказания, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства.
Право защитника принимать участие в исследовании доказательств предполагает обязанность суда обеспечить возможность его реализации. Суд не вправе отказать вновь вступившему в дело защитнику в удовлетворении ходатайства о допросе свидетелей, указанных в списке к обвинительному заключению, ранее допрошенных в судебном заседании, в котором адвокат не участвовал. Иначе защитник будет поставлен в условия, ограничивающие выполнение им обязанностей, предусмотренных УПК РФ. Такое нарушение прав адвоката как участника процесса ограничит и права обвиняемого на получение юридической помощи, а значит, может быть основанием к отмене приговора.
Закон наделяет равными правами стороны уголовного судопроизводства. Потерпевший и его представитель наделены аналогичными правами при участии в разбирательстве дела судом первой инстанции.
На председательствующем в судебном заседании лежит обязанность разъяснить участникам процесса предоставленные им законом права для обеспечения реального осуществления этих прав. Такие разъяснения даются в подготовительной части судебного разбирательства отдельно каждому из участвующих в деле лиц.
Не разъясняются права только профессиональным юристам: защитнику, адвокату-представителю и государственному обвинителю.
Разъяснение прав участникам процесса в подготовительной части судебного разбирательства не исчерпывает обязанностей председательствующего по обеспечению этих прав. В ходе судебного заседания он должен постоянно принимать меры для реального их осуществления [1, с. 427].
Указанная позиция законодателя и правоприменителя направлена на обеспечение права участников процесса, которые не являются юристами-профессионалами, на квалифицированную юридическую помощь.
Приведенные требования закона направлены на обеспечение состязательности процесса, которая не может быть полноценной без обеспечения каждому квалифицированной юридической помощи адвоката при производстве по уголовному делу. Исходя из буквального содержания ч. 3 ст. 15 УПК РФ суд обязан создать необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Право на квалифицированную юридическую помощь предоставлено каждому частью первой ст. 48 Конституции РФ, поэтому при судебном разбирательстве на суд - орган, разрешающий уголовное дело, - возлагается обязанность эту помощь обеспечить.
Мы не будем останавливаться на рассмотрении каждого судебного действия в ходе судебного следствия. Отметим, что все они служат назначению уголовного судопроизводства - защите прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений, и защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
Следует отметить, что уголовно-процессуальным кодексом не предусмотрена возможность обсуждения в ходе судебного следствия сторонами вопросов, которые они хотели бы задать допрашиваемым лицам и друг другу, а также ходатайств.
Как справедливо отмечает Л. Д. Калинкина, стороны неравны в своих процессуальных возможностях по сбору доказательств в ходе досудебного производства с помощью следственных и иных процессуальных действий. Производить их - прерогатива лишь участников стороны обвинения в лице уполномоченных на то должностных лиц органов дознания и предварительного следствия. Сторона защиты лишена такой возможности. Единственное, с помощью чего защитник может реализовать свое право по собиранию доказательств, так это с помощью адвокатских запросов, исполнение которых не обеспечено надлежащим правовым механизмом [2, с. 7].
В процессе судебного разбирательства сторонами могут быть представлены новые доказательства, не исследованные на предварительном следствии. Сторона обвинения имеет реальную возможность приберечь «козыри» для судебного следствия, что обеспечивается ей положениями уголовно-процессуального закона, допускающими неравенство сторон на предварительном следствии. Это является существенным упущением закона, т. к. предугадать ход судебного следствия в состязательном процессе практически невозможно.
Малоизученным остается вопрос участия адвоката свидетеля в судебном разбирательстве.
Ученые-процессуалисты рассматривают вопрос об участии адвоката свидетеля с некоторой осторожностью и только в рамках уже имеюще-
гося в уголовно-процессуальном законе положения о праве адвоката участвовать при допросе свидетеля в ходе предварительного следствия [3, с. 11; 4, с. 58-59; 5, с. 120-126].
Конституционный суд РФ указал, что конституционное право на помощь адвоката не может быть ограничено федеральным законом, и в целях его реализации необходимо учитывать не только формальное процессуальное положение лица, но и фактическое положение лица, в отношении которого проводятся следственные действия (обыск, опознание, допрос и др.) и иные действия. Факт уголовного преследования и, следовательно, направленная против конкретного лица обвинительная деятельность могут подтверждаться актом о возбуждении в отношении конкретного лица уголовного дела, проведением в отношении данного лица следственных действий (обыска, опознания, допроса и др.) и иными мерами, предпринимаемыми в целях его изобличения или свидетельствующими о наличии подозрений против него, в частности, разъяснением в соответствии со ст. 51 (ч. 1) Конституции РФ права не давать показаний против себя самого. Поскольку такие действия направлены на выявление уличающих лицо, в отношении которого ведется уголовное преследование, фактов и обстоятельств, ему должна быть безотлагательно предоставлена возможность обратиться за помощью к адвокату [6, с. 46-52].
Уголовно-процессуальный кодекс РФ (ст. 189) непосредственно предоставил право свидетелю воспользоваться услугами адвоката при допросе в ходе предварительного следствия.
Статья 11 УПК РФ гарантирует охрану прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве и возлагает на суд обязанность по их обеспечению.
Как нам представляется, в связи с этим необходимо рассмотреть суждение, которое высказал в свое время М. С. Строгович: «Процессуальными гарантиями являются те установленные законом средства, при помощи которых участвующие в уголовном процессе граждане могут защищать свои права и интересы» [7, с. 83].
Право свидетеля при допросе воспользоваться услугами адвоката является средством защиты своих прав, поэтому ограничение этого права влечет незаконность и, как следствие, недопустимость показаний свидетеля в качестве доказательства по уголовному делу, если они получены в результате ограничения его права давать показания в присутствии адвоката.
Следовательно, допрос свидетеля в суде должен проводиться в присутствии избранного им адвоката.
Своевременное оказание квалифицированной юридической помощи свидетелю предотвратит
наступление для него нежелательных (вредных) последствий. Данная помощь способствует также недопущению таких негативных последствий, как добросовестное заблуждение свидетеля, его подкуп с целью дачи им заведомо ложных показаний и других подобных ситуаций.
Проблемным аспектом участия адвоката в суде первой инстанции является вопрос об участии адвоката и обеспечении состязательности в процессе судебного разбирательства дел.
Состязательный процесс предполагает не только участие в нем двух сторон, участники которых должны знать предмет судебного разбирательства, но и обладать достаточным знанием о том, какие методы применяются и применялись на протяжении всего судопроизводства. Участники должны быть в курсе не только того, что происходило и происходит при рассмотрении уголовного дела в суде, но и непосредственно воспринимать все события и действия суда и других участников судебного разбирательства.
Между тем условия непосредственности судебного разбирательства позволяют не только суду, но и другим участникам судопроизводства строить свои выводы лишь на доказательствах, непосредственно воспринятых в судебном заседании. При этом использование многих предусмотренных законом средств защиты, обвинения возможно лишь при непосредственном участии адвоката-защитника, государственного обвинителя в ходе судебного разбирательства. Только непосредственное участие сторон в ходе судебного разбирательства позволит не допустить ошибку в выработке и реализации тактики их поведения. Прямое восприятие говорящего человека никогда не сможет найти себе равноценную замену в чтении протоколов его допросов, каким бы высоким ни было качество таких протоколов [2, с. 7; 8, с. 8].
Часть 1 ст. 248 УПК РФ устанавливает, что защитник участвует в исследовании доказательств, заявляет ходатайства, излагает суду свое мнение по существу обвинения и его доказанности, об обстоятельствах, смягчающих наказание подсудимого или оправдывающих его, о мере наказания, а также по иным вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства. Согласно ч. 3 этой же статьи замена защитника не влечет за собой повторения действий, которые к тому времени были совершены в суде, эти действия повторяются лишь по ходатайству защитника. В удовлетворении ходатайства адвоката-защитника о повторении действий, произведенных судом до его вступления в процесс, может быть отказано.
В аналогичном процессуальном состоянии находится и адвокат-представитель.
Процессуальное положение адвоката-представителя в судопроизводстве сводится к тому, что он
наделен соответствующими правами и обязанностями в соответствии с законодательством об адвокатуре, но имеет процессуальные права, производные от прав представляемого лица. Процессуальное положение адвоката-представителя непосредственно связано со статусом его доверителя.
Адвокат приобретает статус представителя по волеизъявлению представляемого. Адвокат-представитель приобретает особое процессуальное положение в процессе, отсюда вытекают особенности его деятельности.
Правовой статус адвоката-представителя показывает, какие действия и поступки он вправе совершить, раскрывает характер отношений с теми лицами, которые вовлечены в процессуальную деятельность.
Прежде всего, суд, который осуществляет правосудие, должен принимать меры и создать все условия для реализации адвокатом-представителем своих прав в ходе судебного разбирательства.
Адвокат-представитель должен согласовывать свои действия с доверителем и осуществлять представительство его прав и законных интересов всеми не запрещенными законом способами.
Особо следует отметить, что важным элементом правового статуса адвоката является его ответственность за ненадлежащее исполнение обязательств перед своим доверителем.
Согласно ст. 7 Закона об адвокатуре адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя, а также соблюдать Кодекс профессиональной этики адвокатов.
В Постановлении Конституционного суда РФ от 28 ноября 1996 г. № 19-П было разъяснено, что конституционный принцип состязательности предполагает такое построение судопроизводства, при котором функция правосудия (разрешения дела), осуществляемая только судом, отделена от функций спорящих перед судом сторон. При этом суд обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное разрешение спора, предоставляя сторонам равные возможности для отстаивания своих позиций, а поэтому не может принимать на себя выполнение их процессуальной функции. Следовательно, на суд не может быть возложена обязанность по обеспечению права каждого на квалифицированную юридическую помощь.
Игнорирование законодателем указанного конституционного принципа в процессуальном законодательстве представляется неоправданным. Вряд ли правильно было бы объяснять отказ от этого принципа тем, что оказываемая защитником по уголовному делу квалифицированная помощь является выражением принципа обеспечения права подозреваемого, обвиняемого на защиту.
Если даже не учитывать, что оказание юридической помощи защитником, как и некоторые иные положения, могут быть проявлением одновременно двух принципов, тем не менее, рассматриваемый конституционный принцип нашел свое косвенное закрепление в действующем уголовно-процессуальном законодательстве: в содержании норм, регулирующих вопросы участия представителя потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика; в предоставлении права свидетелю являться на допрос с адвокатом (п. 6 ч. 4 ст. 56 УПК РФ); в праве адвоката участвовать при производстве обыска в жилище лиц, не являющихся участниками уголовного процесса (ч. 11 ст. 182 УПК РФ).
Применительно к уголовному судопроизводству квалифицированная юридическая помощь должна рассматриваться как целенаправленная деятельность адвоката по содействию в использовании предоставленных уголовно-процессуальным законом возможностей лицу, вовлекаемому в сферу уголовно-процессуальных отношений.
И, наконец, самый основной вывод, который логически вытекает из анализа уголовно-процессуального механизма реализации конституционного принципа права каждого на квалифицированную юридическую помощь, заключается в необходимости введения нового участника уголовного судопроизводства - адвоката. Не претендуя на глубокое исследование этого вопроса в данной статье, ограничимся лишь постановкой проблемы о необходимости введения такого отдельного
(самостоятельного участника) уголовного процесса, как адвокат.
Литература
1. Постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 17 сентября 1975 г. «О соблюдении судами РСФСР процессуального законодательства при судебном разбирательстве уголовных дел» // Сборник постановлений Пленумов Верховных судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1995.
2. Калинкина Л. Д. Эксцессы состязательности сторон в российском уголовном судопроизводстве // Адвокатская практика. 2011. № 3.
3. Ефимичев С. П., Кулагин Н. И., Ямполь-ский А. Е. Допрос. Волгоград, 1978.
4. Багаутдинов Ф. Н. Обеспечение имущественных прав личности при расследовании преступлений. М., 2002.
5. Леви А. А., Игнатьева М. В., Капица Е. И. Особенности предварительного расследования преступлений, осуществляемого с участием адвоката. М., 2003.
6. Вестник Конституционного суда РФ. 2000. № 5.
7. Строгович М. С. Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности. М., 1939.
8. Бандурин С. Г., Громов Н. А. Непосредственность, устность, непрерывность судебного разбирательства. Неизменность состава суда // Российский судья. 2001. № 5.
© 2014 г. Н. В. Солдатова
К ВОПРОСУ О ВЗАИМОДЕЙСТВИИ ПРАВА И ЛИНГВИСТИКИ: ЮРИДИЧЕСКИЕ ТЕРМИНОСИСТЕМЫ В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ
Специфика каждой конкретной научной дисциплины находит свое отражение в термино-системе. Терминология составляет основу языка профессиональной коммуникации. При рассмотрении англоязычной юридической терминологии необходимо изучать вопросы функционирования терминов в правовой системе. В данной статье автор вводит понятие «юридический дискурс» и рассматривает классификацию имен собственных в рамках англоязычной юридической терминосистемы.
Ключевые слова: терминологическая система, профессиональная коммуникация, правовая система, юридический дискурс, юридическая терминология, имена собственные.
Объективные процессы, проходящие в настоящее время в системе научных знаний, приводят к возникновению и широкому развитию прикладных научных дисциплин сложного характера. Это создает потребность в развитии нового типа терминов, сочетающих в себе отражение научных и практических понятий разных отраслей знания.
Специфика каждой конкретной научной дисциплины находит свое отражение в терминосистеме, а выявление специфики терминологии разных отраслей научного знания позволяет внести новые уточнения в проблемы терминологии. Интерес к изучению языка науки, в частности терминологии как целого лексического пласта и определен-
