CC BY
92
Вестник ПСТГУ.
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Бежанидзе Георгий Вениаминович, канд. богословия, доцент доцент кафедры истории Русской Православной Церкви ПСТГУ 115184, г. Москва, ул. Новокузнецкая, д. 23, стр. 5а,
2017. Вып. 76. С. 22-36
Фирсов Андрей Германович, канд. ист. наук, доцент доцент кафедры «История, философия, политология и социология» Петербургского государственного университета путей сообщения Императора Александра I 190031, г. Санкт-Петербург, Московский просп., д. 9
Обер-прокурор Святейшего Синода А. А. Яковлев
и его записки
Статья посвящена деятельности обер-прокурора Святейшего Синода А. А. Яковлева, дяди А. И. Герцена, оставившего мемуары о своей работе в Синоде. Авторы рассмотрели его происхождение, семейную жизнь и личные качества. Сведения, приводимые в записках Яковлева, сопоставлены с архивными материалами. Авторы утверждают, что записки Яковлева нельзя считать достоверным источником. В историографии утвердилось мнение о деятельности Яковлева как первом этапе возвышения обер-прокуратуры. Однако проекты Яковлева, направленные на усиление контрольных функций обер-прокурора, не нашли поддержки императора. Монарх не стал на сторону обер-прокурора в его конфликте с епископатом. Отставка Яковлева была связана с необходимостью найти пост для А. Н. Голицына, личного друга Александра I. Яковлев считал свою отставку незаслуженной, и его обида отразилась в записках. Это обстоятельство нельзя не учитывать при использовании записок Яковлева в качестве исторического источника. Министерское начало применительно к церковному управлению действительно найдет свое воплощение в ХГХ столетии, но с деятельностью А. А. Яковлева на посту обер-прокурора этот процесс не связан.
Александр Алексеевич Яковлев занимал пост обер-прокурора Синода очень короткое время — с 31 декабря 1802 по 7 ноября 1803 г. Несмотря на столь непродолжительное пребывание в должности, фигура Яковлева привлекала внимание исследователей синодального периода Русской Церкви. Его деятельность обычно рассматривается в контексте министерской реформы начала царствования Александра I и оценивается как важный этап усиления государственного давления на Церковь. Утвердилось мнение, что Яковлев проявил себя как энергичный и решительный обер-прокурор, поборник законности и государственных интересов. Принято считать, что деятельность Яковлева ознаменовала собой новый этап в истории церковно-государственных отношений. Такая точка зрения на-
Г. В. Бежанидзе, А. Г. Фирсов
шла отражение в трудах П. В. Знаменского, Ф. В. Благовидова и И. А. Чистови-ча, а в новейшее время — в работе Ю. Е. Кондакова1.
А. А. Яковлев оставил след в истории еще и как родственник А. И. Герцена. Герцен, как известно, являлся побочным сыном Ивана Алексеевича Яковлева, родного брата обер-прокурора. По некоторым свидетельствам, А. А. Яковлев был крестным отцом Герцена, который получил имя в честь восприемника2. На внебрачной дочери своего крестного и родного дяди, Наталье Александровне Захарьиной, Александр Герцен был женат.
Род, к которому принадлежал А. А. Яковлев, вел свое происхождение, как и правящая династия Романовых, от Андрея Кобылы. Среди представителей рода встречаются бояре, окольничие и воеводы. Отец обер-прокурора, Алексей Александрович Яковлев, занимал должность президента Юстиц-коллегии3. Всего у него было четверо сыновей: Петр, Александр, Лев и Иван. Все они начали службу в гвардии, а затем трое старших перешли на статскую службу. Семейство Яковлевых было достаточно состоятельным, и каждый из братьев получил приличную долю наследства. Обстоятельства личной жизни братьев тоже схожи — никого из них не привлекла нормальная семейная жизнь. У каждого из них были внебрачные дети, получившие разное социальное положение. Часть из них, так же как и А. И. Герцен, были признаны своими отцами и получили соответствующее воспитание и были приняты в обществе. Лишь один из внебрачных детей Яковлевых, Алексей Александрович, стал продолжателем их рода. Незадолго до своей кончины Александр Алексеевич с разрешения императора женился на его матери и предоставил ему все права законного наследника4. Признанные внебрачные дети дворян не были редкостью в среде поместного дворянства начала XIX в. Бастарды принимались обществом, вступали в брак с представителями дворянского сословия. Они получали достойное образование, могли сделать карьеру или стать известными другими способами. Но даже на этом фоне семья Яковлевых выделяется. Ни у кого из четырех братьев не было законных детей.
Характер А. А. Яковлева ярко обрисован А. И. Герценом в романе «Былое и думы», который дополняется воспоминаниями Т. П. Пассек. Мать Пассек, Н. П. Кучина, была тоже внебрачным ребенком в семье Яковлевых, дочерью Петра Алексеевича. Значительная часть сведений Герцена и Пассек были опровергнуты Д. Д. Голохвастовым, внуком сестры братьев Яковлевых, Екатерины Алексеевны. Д. Д. Голохвастов привел целый ряд документов семейного архива
1 См.: Благовидов Ф. В. Обер-прокуроры святейшего Синода в XVIII и в первой половине XIX столетия. Казань, 1900. С. 330; Знаменский П. В. Чтения из истории русской церкви за время царствования императора Александра I. Казань, 1885. С. 6; Чистович И. А. Руководящие деятели духовного просвещения в России в первой половине текущего столетия. СПб., 1894. С. 5; Кондаков Ю. Е. Государство и православная церковь в России: эволюция отношений в первой половине XIX века. СПб., 2003. С. 137—138.
2 См.: Русская старина. 1872. Т. 6. Декабрь. С. 611.
3 См.: Русская родословная книга. СПб., 1873. С. 353-355.
4 См.: Голохвастов Д. Д. Wahrheit und Dichtung // Русский архив. 1874. Т. 1. Вып. 4. Стб. 1074; Ср.: Герцен А. И. Былое и думы. // Собрание сочинений: В 8 т. М., 1975. Т. 4. С. 104; Пассек Т. П. Из дальних лет. М., 1963. Т. 1. С. 94.
в подтверждение своего взгляда на семейные истории5. Но сведения о личных качествах А. А. Яковлева не вызвали замечаний с его стороны.
«Это было одно из тех оригинально-уродливых существ, — писал Герцен, — которые только возможны в оригинально-уродливой русской жизни. Он был человек даровитый от природы и всю жизнь делал нелепости, доходившие часто до преступлений. Он получил порядочное образование на французский манер, был очень начитан, — и проводил время в разврате и праздной пустоте до самой смерти»6.
В семье А. А. Яковлев не пользовался ни любовью, ни уважением: «Братья и сестры его боялись, — продолжает Герцен, — и не имели с ним никаких сношений, наши люди обходили его дом, чтобы не встретиться с ним, и бледнели при его виде; женщины страшились его наглых преследований, дворовые служили молебны, чтоб не достаться ему»7. Герцену вторит Т. П. Пассек: «С мужской прислугой он был жесток, молодых женщин и девушек запирал в свой гарем»8. По мнению родственников, даже признание своего сына законным наследником А. А. Яковлев совершил исключительно из ненависти к братьям, чтобы после его смерти им не досталось имение9.
О служебной деятельности Яковлева до вступления его на пост обер-прокурора известно мало. Обычно сообщается, что он «начал службу в Измайловском полку, затем перешел на дипломатическое поприще, служил в одной из миссий за границей»10. Более точных сведений пока обнаружить не удалось.
А. А. Яковлев получил место обер-прокурора, по некоторым сведениям, по ходатайству своего родственника графа Румянцева перед императрицей Марией Феодоровной, сменив на этом посту Д. И. Хвостова, более известного как лите-ратора11.
В начале XIX в. должность обер-прокурора Св. Синода не входила в число важных государственных постов. По инструкции, данной обер-прокурору Петром I, его функции сводились к надзору за законностью действий Синода. Обер-прокурор был подотчетен генерал-прокурору Сената. В середине XVIII в. инструкция была изменена. Обер-прокурор получил право доклада непосредственно монарху. Однако в действительности статус обер-прокурора не изменился: его должность относилась к 4-му классу табели о рангах, напрямую с монархом обер-прокурором не общался12. В 1802 г. Александр I поручил дела Сино-
5 Голохвастов Д. Д. Несколько замечаний по поводу воспоминаний Т. П. Пассек // РА. 1876. Т. 2. Вып. 6. Стб. 231-236. 1053-1095; Он же. Wahrheit und Dichtung. Стб. 1053-1095.
6 Герцен. Указ. соч. С. 24.
7 Там же. С. 25.
8 Пассек. Указ. соч. С. 93.
9 См.: Герцен. Указ. соч. С. 104; Пассек. Указ. соч. С. 95.
10 Краткие сведения о жизни и деятельности А. А. Яковлева // Записки А. А. Яковлева, бывшего в 1803 году обер-прокурором Синода. М., 1915. С. 5; В указе от 31 декабря 1802 г. Яковлев назван действительным статским советником, служащим при государственной коллегии иностранных дел (см: Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). Ф. 796. Оп. 84. Д. 18. Л. 1.
11 См.: Там же.
12 См: БежанидзеГ. В., ФирсовА. Г. «Повинен сидеть в Синоде и смотреть накрепко...». Инструкция обер-прокурору Святейшего Синода 1722 г. // Исторический архив. 2017. № 2. С. 178.
да, восходящие к императору, ведению Н. Н. Новосильцева. Через него должен был представлять свои доклады обер-прокурор и от него же получал указы13.
О своей деятельности на посту обер-прокурора А. А. Яковлев оставил достаточно подробные воспоминания, которые были опубликованы в 1915 г14. В них Яковлев сообщает, что обнаружил большое количество злоупотреблений и ревностно взялся за их исправление. Однако значительная часть инициатив нового обер-прокурора не получала поддержки монарха. Своей деятельностью он вызвал недовольство членов Синода, добившихся его отставки.
Наличие записок, безусловно, явилось одним из важных факторов, определивших интерес к деятельности Яковлева в историографии. Еще до публикации записки Яковлева были использованы неизвестным автором опубликованной в журнале «Русский вестник» в 1868 г. статьи «Из прошлого», в которой излагались некоторые сюжеты из истории высшего церковного управления и духовного образования при Александре I. Записка Яковлева изложена в статье в достаточно вольном пересказе15. Именно этот пересказ лег в основу характеристики деятельности Яковлева на посту обер-прокурора в авторитетных исследованиях истории синодального периода16.
Между тем есть очевидная разница между записками Яковлева и их интерпретацией в статье «Русского вестника». Неизвестный публицист представляет деятельность Яковлева как одобренную императором: «Ответа на записки (доклады Яковлева императору. — Г. Б., А. ф.) не было, но Государь прислал Яковлеву золотой ключ. Когда новопожалованный камергер явился во Дворец благодарить, Александр Павлович улыбаясь сказал ему "потише, потише!"»17. В записках же Яковлева ни слова не говорится ни о явке во Дворец, ни об улыбке императора. Указания вести себя «потише» Яковлев получал не лично от императора и не в связи с назначением в камергеры. Обер-прокурор связывал эти рекомендации с интригами членов Синода: «вследствие беспрестанно делаемых ими (синодалами. — Г. Б., А. Ф.) внушений через их покровителей уже мне было сказано именем Государя, чтобы с ними я поступал тише. <...> Его императорское Величество в знак своего благоволения пожаловало мне камергерский ключ, но внушения, дабы я поступал тише, не переставали продолжаться»18.
Но и сами записки Яковлева далеко не всегда объективно излагают ход обер-прокурорских дел. Показательна история о рассмотрении правительством вопроса о праве Синода определять на должности и в чины канцелярских служащих. Согласно императорскому указу от 4 февраля 1803 г. «О правилах для единообразного и успешнейшего течения дел по герольдии» устанавливались новые правила об «определении к местам и производстве чиновников по статской службе». Седьмым пунктом правил губернские правления получали право само-
13 См.: Новосильцев Николай Николаевич // Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи: Главы высших и центральных учреждений, 1802—1917: Биобиблиографический справочник. СПб., 2001. С. 465.
14 См.: Записки А. А. Яковлева, бывшего в 1803 году обер-прокурором Синода. С. 11—32.
15 См.: Из прошлого // Русский вестник. 1868. Март. С. 466.
16 См.: Благовидов. Указ. соч. С. 332-333, 335-338, 341, 343-346; Чистович. Указ. соч. С. 13.
17 Из прошлого. С. 469.
18 Записки А. А. Яковлева... С. 16.
стоятельно назначать секретарей, протоколистов и переводчиков. Отмечалось, что эта норма «распространяется и на все присутственные места в государстве»19. В документе ничего не говорилось о чиновниках духовного управления, но при обсуждении проекта указа в Государственном совете возник вопрос о прерогативах Синода. Было отмечено, что Синод, имея по существовавшим законам только право назначать секретарей «к себе и в консисториях», производил в чины «даже до надворных советников». Совет решил, что отсутствие у Синода прав чинопроизводства должно быть очевидно из текста указа. Было решено не упоминать в документе Синод, «а общим выражением постановить, чтоб никакое в империи место, кроме Сената, в чины по местам само собою не утверждало»20. Действительно, в указе говорилось, что с правом определять чиновников на секретарские должности «отнюдь не сопрягается, однако ж, утверждение помянутых чиновников в положенных по местам классах, о чем все присутственные места без изъятия должны представлять правительствующему Сенату»21. Как объяснялось позднее «при положении сего правила именно Совет имел в виду попущения, кои в Синоде против сего были сделаны, и что из единого уважения к сему месту не было оно в указе поименовано»22. Таким образом, Государственный совет предполагал безусловно прекратить незаконную практику Синода, не афишируя ее существования.
В Синоде же большее внимание обратили на первую часть 7-го пункта указа. Епископат усмотрел в нем переход права назначать секретарей духовных консисторий от Синода к епархиальным архиереям, применительно к праву губернских правлений. «Мы было по указу надеялись, — писал митрополит Платон (Левшин) к митрополиту Амвросию (Подобедову), — что нас не поставят хуже губернаторов»23. Однако обер-прокурор решительно возразил против такого толкования указа и испросил особого разъяснения этого вопроса у монарха. Яковлев привел целый ряд узаконений разных лет, согласно которым назначение на должности и производство в чины епархиальных служащих является прерогативой Синода. «Присутствующие в Святейшем Синоде преосвященства, — писал Яковлев в рапорте императору 14 июня 1803 г, — присваивают право всем епархиальным архиереям определения в консисторские секретари самим им, право, влекущее за собою гибельные последствия для дел по епархиям. А я почитаю, что сей высочайший указ относится только до светских присутствий и мест»24. Александр I подтвердил мнение обер-прокурора: «Упомянутый указ на епархиальные консистории не распространяется, а потому определение в оныя секретарей должно оставаться на прежнем основании», — гласила воля самодержца25.
19 Полное Собрание Законов Российской Империи: Собрание первое (далее — ПСЗ-1). Т. 27. № 20608.
20 Архив Государственного совета. СПб., 1878 . Т. 3. Ч. 1. Стб. 66.
21 ПСЗ-1. Т. 27. № 20608. С. 456.
22 Архив Государственного совета. Т. 3. Ч. 1. Стб. 168.
23 Письма Платона, митрополита Московского, к преосвященнейшим Амвросию и Августину. М., 1870. С. 61.
24 РГИА. Ф. 797. Оп. 1. Д. 2384. Л. 1об. - 2.
25 Отношение Новосильцева к Яковлеву от 23 июня 1803 г. (Там же. Л. 9).
Императорское определение о том, что определение в секретари консисторий должно оставаться на прежнем основании, понималось и как сохранение сложившегося порядка, при котором Синод при назначении на должности канцелярских служителей производил их в чины. Такое толкование было вполне объяснимо, ведь в указах, приводимых Яковлевым, в качестве обоснования предлагаемого решения содержались именно такие положения. Синод продолжил обращаться в Сенат для выдачи патентов назначенным чиновникам. Но Сенат, имея в виду указ 4 февраля, обратился в Государственный совет за разъяснением. Государственный совет решением 13 июля 1803 г. отказал в выдаче патентов, «подтвердив, чтобы на будущее время отнюдь таковые производства не были допускаемы и чтоб Святейший Синод соображался в оных с точными словами Высочайшего указа 4 февраля сего года»26. Положение Совета было утверждено императором, но при этом Александр I не велел направлять в Синод, «из уважения к сему месту», соответствующий указ, а распорядился статс-секретарю Д. П. Трощинскому устно объявить о состоявшемся решении первенствующему члену Синода митрополиту Амвросию (Подобедову)27.
Воля монарха была оглашена митрополитом Амвросием на заседании Синода 19 августа 28. Обер-прокурор решил, что этот указ отменяет прежние установления, идущие еще от Петра I и разрешавшие Синоду производить в чины, те самые установления, на которые он ссылался в рапорте от 14 июня. Руководствуясь правилом, согласно которому словесно объявленный императорский указ, противоречащий ранее поданному письменному, не принимается к исполнению, Яковлев 25 августа направил монарху через Новосильцева пространный рапорт и просил у императора письменного указа по этому вопросу29.
В воспоминаниях Яковлева ход и содержание этого дела изложено иначе: «Государь Император, — писал обер-прокурор, — повелел чрез меня, дабы консисторских секретарей определять на основании прежних Высочайших узаконений, и митрополит после выходил чрез г. Трощинского вопреки первого. Вследствие чего, повелено было рассмотреть сие обстоятельство ему же, г. Трощин-скому, который во мнении Государю доставленном меня обвинил в объявлении якобы неосновательного указа, объявленного мною не самим собою, но по высочайшему повелению и теперь при делах обер-прокурорских находящемуся»30. Уже эта фраза показывает, насколько записки Яковлева отличаются от материалов дела. Вопрос о назначении консисторских секретарей летом 1803 г. вообще не рассматривался. Решение Государственного совета и повеление императора касалось производства в чины, что прекрасно осознавал Яковлев, как следует из его рапорта от 25 августа. Митрополит Амвросий не инициировал указ, а всего лишь объявил императорскую волю.
Ответа монарха на рапорт Яковлева обнаружить не удалось, но, похоже, ему пришлось убедиться, что Синод все же лишался права производства в чины
26 Архив Государственного совета. Т. 3. Ч. 1. Стб. 168.
27 РГИА. Ф. 797. Оп. 1. Д. 2384. Л. 21-21об.
28 Там же. Л. 14 об.
29 Там же. Л. 8.
30 Записки А. А. Яковлева. С. 18-19.
указом 4 февраля. 5 октября он просит выдать патенты на чины тем служащим, которые «произведены Святейшим Синодом в настоящие их чины в то время, когда неизвестно оному было распространяется ли Высочайший указ февраля 4 1803 года на духовный департамент, и когда считал он себя вправе поступать по дарованным на то сему верховному правительству привилегиям императором Петром Великим и подтвержденным высочайшими преемниками его»31.
Александр I заинтересовался справедливостью ссылок Яковлева на законодательство Петра Великого о праве Синода производить в чины. Соответствующий запрос был адресован генерал-прокурору Сената Д. П. Трощинскому. Трощинский указал, что петровские установления, на которые ссылается Яковлев, «в существе своем изменились», после указа от 16 октября 1790 г., который установил новые правила производства в чины. Трощинский также заметил, что Яковлев «неосторожно, кажется, поступил, объявя Св. Синоду указ в отмену последнего собственною Его Императорского Величества рукою подписанного, что оный на епархиальные консистории не распространяется»32.
На основании данного высказывания в историографии утвердилось мнение, что Яковлев являлся главным виновником недоразумения с указами императора33. Ю. Е. Кондаков даже расценивает доклад Яковлева от 25 августа как причину его отставки34.
Однако уже сам Яковлев в записках, как видно, неверно передал мнение Трощинского. И. А Чистович — первый из исследователей, обратившихся к материалам дела, — похоже, под влиянием записок Яковлева счел возможным привести цитату из отношения Трощинского в усеченном виде, убрав из нее слово «кажется»35. В работе Ю. Е. Кондакова почему-то изложены материалы архивного дела, не имеющего отношения к данному сюжету.
Вопреки интерпретации Яковлева («меня обвинил в объявлении якобы неосновательного указа»), Трощинский очень осторожно высказывает мнение о возможной ошибке обер-прокурора: «неосторожно, кажется, поступил». Но и это мнение Трощинского не было принято. Новосильцев в ответном письме к Трощинскому утверждал, что Яковлев ничего не отменял: «Долгом поставляю объяснить на сделанное Вами замечание об указе, объявленном Господином Яковлевым, якобы в отмену указа 4 февраля, в рассуждении определения в епархиальные консистории секретарей, что указ сей нисколько не служит отменою указа 4 февраля»36.
Коллизия между императорскими указами, обнаруженная Яковлевым, действительно имела место, о чем совершенно точно свидетельствует доклад сменившего Яковлева на посту обер-прокурора князя А. Н. Голицына от 8 января 1804 г.: «Нахожусь я в недоумении, что сия последняя воля Ваша не отменяет ли уже тот имянной указ, который объявлен предместником моим»37.
31 РГИА. Ф. 797. Оп. 1. Д. 2384. Л. 12.
32 Там же. Л. 17-18.
33 См.: Чистович. Указ. соч. С. 11.
34 См.: Кондаков. Указ. соч. С. 142-143.
35 См.: Чистович. Указ. соч. С. 11-12.
36 РГИА. Ф. 797. Оп. 1. Д. 2384. Л. 16.
37 Там же. Л. 41 об. — 42.
Для окончательного разрешения дела потребовался высочайший рескрипт от 8 января 1804 г. «Рассмотрев поднесенную записку Вашу, — определял в нем император, — и сумнение в ней изъясненное о помещении чиновников на штатные места по ведомству духовного департамента и утверждении по местам в классах в разрешение всего повелеваем: в помещении на все места ведомства духовного департамента чиновников поступать по прежнему. Относительно же утверждения по места в классах руководствоваться точными словами указа нашего данного правительственному Сенату 4 февраля 1803 г.»38
Хотя Яковлев имел достаточно оснований для своего рапорта, но в записках об этом рапорте ничего не сообщает, излагая все дело в общем контексте жалоб на противодействие ему со стороны епископата. Получается, что записки Яковлева — слишком субъективный источник, чтобы им можно было безоговорочно доверять при характеристике правительственной политики начала XIX в.
Между тем на основании записок Яковлева в исследованиях конца XIX — XX в. разработан тезис об изменении правительственной политики в отношении Церкви в самом начале царствования императора Александра I. П. В. Знаменский пишет о назначении Яковлева как о показателе реформаторских намерений правительства в отношении Церкви. У И. А. Чистовича Яковлев «решился поднять власть обер-прокурора». С точки зрения Ф. В. Благовидова, Яковлев, «назначенный обер-прокурором Св. Синода в скором времени после учреждения министерств, очевидно уже подчинился значительному влиянию новых идей Александровского правительства и обнаружил несомненное стремление присвоить себе министерские полномочия»39. Главным основанием для такой оценки выступают сведения о многочисленных конфликтах с синодалами, которые были, естественно, недовольны расширением прерогатив обер-прокурора.
Записки Яковлева действительно, как уже упоминалось, наполнены жалобами на епископат, интриги и козни которого препятствовали ему добросовестно выполнять свои обязанности. Высшее духовенство действительно было весьма недовольно обер-прокурором. О «распрях» и «контрах» с Яковлевым писал префект Александро-Невской академии архимандрит Евгений (Болховитинов)40. Неуживчивым, строптивым и вздорным человеком представлен Яковлев у А. И. Герцена и Т. П. Пассек. Однако вряд ли продуктивно делать выводы о характере правительственной политики, основываясь на характере личностей, представляющих это правительство.
В деятельности Яковлева, отразившейся в официальной документации, действительно можно усмотреть стремление расширить и усилить государственный контроль над Церковью. Однако судьба начинаний Яковлева показывает, что позиция обер-прокурора не совпадала с намерениями правительства.
В своих записках Яковлев рассказывает о целом ряде докладов, которые он подавал императору. Среди них проект об учреждении в епархиях прокуроров, записка о передаче в распоряжение обер-прокурора остатков бюджетных ассиг-
38 РГИА. Ф. 797. Оп. 1. Д. 2384. Л. 45.
39 Знаменский. Указ. соч. С. 6; Чистович. Указ. соч. С. 5; Благовидов. Указ. соч. С. 330.
40 См.: Письма митрополита Евгения (Болховитинова) Василию Игнатьевичу Македонцу // Русский архив. 1870. № 4-5. С. 822, 828, 832.
нований по штатным суммам, которые Синод перераспределял по своему усмотрению на епархиальные нужды, проект инструкции секретарям консисторий41. Однако все эти начинания Яковлева остались без последствий. С точки зрения Яковлева, главным препятствием реализации его проектов были интриги и происки членов Синода.
Проекты Яковлева сохранились в делах Синода. Язык, стиль да и содержание проектов Яковлева существенно отличаются от его записок. Приводимые соображения изложены обоснованно, обстоятельно, подробно и со знанием дела. Анализ текста докладов показывает, что их автор имел четкое представление о принципах правительственной политики в области церковного управления.
В первой записке, поданной 19 февраля 1803 г., Яковлев возбуждает вопрос о распределении неизрасходованных сумм, ежегодно остающихся от положенных по штату 1797 г. бюджетных ассигнований. По заведенному порядку Синод с одобрения императора распределял эти остатки «большей частью на требования епархиальных архиереев на разные строения, починки и проч.»42 Обер-прокурор обращал внимание на необходимость серьезных затрат для обеспечения функционирования самого Синода — в первую очередь о построении нового здания. «Святейший Синод, — писал Яковлев, — присутствует в стесненном и несоответственном важности первейшего правительства в Империи месте, где архив, в котором множество древних манускриптов, библиотека, книжный магазин, лавка с типографическими книгами и самая казна, за неимением кладовой хранящаяся в прихожей, всегда подвержены от типографии, расположенной под оными, пожару »43. В этих условиях обер-прокурор считал недопустимым распределять остающиеся деньги по епархиям без четкой калькуляции. «Не благо-волено ли будет повелеть отложить на время попечение духовенства о пышности», — обращался он к императору44.
Яковлев предлагает учредить синодальный контроль над епархиальными доходами, для того чтобы выделение дополнительных средств осуществлялось обоснованно. Он приводит справку о епархиальных доходах, которая показывает, что распределение остатков от ассигнований осуществляется непродуманно, без учета имеющихся в распоряжении архиереев неокладных доходов. По подсчетам обер-прокурора, на епархиальные экстраординарные нужды хватило бы четвертой части остатков штатных сумм, «да и той располагать Синоду по крайней необходимости с докладу чрез обер-прокурора Императорскому Величеству»45.
Контролю за ходом дел на уровне епархиального управления посвящена еще одна записка Яковлева от 20 августа 1803 г. Он предлагал направить секретарю каждой консистории от имени обер-прокурора предписание о необходимости строгого соблюдения законного порядка дел. В этом «ордере» обер-прокурор обращает внимание секретарей на поступающие жалобы в Синод на незаконные решения епархиальных архиереев. Для пресечения беспорядков им предписыва-
41 См.: Записки А. А. Яковлева... С. 12, 16-17.
42 РГИА. Ф. 796. Оп. 84. Д. 799. Л. 16.
43 Там же.
44 Там же. Л. 16 об.
45 Там же. Л. 17.
лось строго соблюдать правила отчетности перед Синодом и своевременно докладывать обер-прокурору о всех нарушениях законности в епархиальных делах. «Изъяснив таким образом правила, — заключал свой проект инструкции Яковлев, — с которыми Вы в исполнении своей должности по силе указов 1763-го декабря 15 и 1767 июля 7 по неимению при консисториях прокуроров должны сообразовываться, обязанностью моею поставляю Вам объявить, что ежели Вы или по нерадению своему, или по пристрастию сих постановлений наблюдать не будете и мне со стороны просителей паки доходить будут какие-либо справедливые жалобы, то вы яко нарушители законов и начальнических повелений подвергнетесь законному суждению и строжайшему взысканию, в противном же случае, когда с благоразумием, деятельностно, беспристрастно будете проходить должность, на Вас возложенную, то не оставлю свидетельствовать у престола монаршего о похвальном служении Вашем»46.
Таким образом, Яковлев рассматривал епархиальных секретарей в качестве синодальных чиновников, подчиненных ему, согласно обер-прокурорской инструкции, и выполнявших функции прокуроров в епархиях. Понятно, почему Яковлев столь энергично воспротивился распространению указа от 4 февраля на епархиальных секретарей. Будучи назначаемыми епархиальными архиереями, секретари выходили из синодального подчинения, а значит, обер-прокурор лишался контроля над епархиальными делами. Однако у епископата сложилось отношение к секретарям консистории как к своим подчиненным, и намерения Яковлева могли расцениваться как вмешательство в епархиальное управление. «Приметно очень, — писал митрополит Платон митрополиту Амвросию 2 августа 1803 г., — что желается, подчинив во всем секретарей, подчинить себе чрез них и консистории и правление все»47. Похоже, и Яковлев осознавал, что идет вопреки сложившейся традиции, хотя и действует в соответствии с инструкцией. «Хотя по долгу звания моего и долженствовало мне самим собою сделать секретарям о том предписание, но за нужное почитаю, прилагая у сего в копии тот ордер, покорнейше просить Ваше Превосходительство принять на себя труд поднести оный Его Императорскому Величеству на апробацию», — писал он Новосильцеву48.
Осознание трудностей в реализации плана добиться от секретарей исполнения прокурорских функций послужило появлению еще одного проекта Яковлева, поданного 28 августа 1803 г., — об учреждении прокуроров в епархиях. Необходимость учреждения прокурорского надзора на епархиальном уровне Яковлев обосновывает несколькими доводами.
Во-первых, по мнению Яковлева, духовные консистории приравнены к губернским правлениям, так как указом от 12 сентября 1765 г. секретари консисторий уравнены в чинах с губернскими секретарями. Во-вторых, консистории ведут дела, имеющие не только церковное, но и гражданское значение. Расторжение брака, например, влечет за собой целый ряд правовых последствий в имуще-
46 РГИА. Ф. 796. Оп. 84. Д. 799. Л. 43 об.
47 Письма Платона, митрополита Московского, к преосвященнейшим Амвросию и Августину. С. 62.
48 РГИА. Ф. 796. Оп. 84. Д. 799. Л. 5.
ственной сфере49. В-третьих, Яковлев утверждал, что по инструкции он должен осуществлять надзор «по всему духовному департаменту», а при «всей его ревности», местных пособий для этого не имеет50. На епархиальных секретарей, как известно, надеяться не приходилось, «поелику консисторский секретарь, состоя в 12 классе и непосредственно зависит от рекомендации епархиального архиерея, никогда не осмелится напомнить ему о каком-нибудь отступлении от закона, а тем менее обнаруживать оное по праву прокурора пред главным начальством»51. Между тем, писал Яковлев, «к обер-прокурору и по апелляционному порядку в Св. Синод от разных лиц не только в неправосудии, но и в разных разорительных притеснениях, ежедневно вступают на архиереев жалобы, которые нередко оказывались и справедливыми»52.
Во всех трех рассмотренных проектах Яковлева можно усмотреть четкую мысль о необходимости усиления контроля Синода над епархиальным управлением. Эта идея соответствовала правительственной политике XVIII столетия, начавшейся упразднением патриаршества и учреждением Синода. Предложения Яковлева должны были способствовать экстраполяции такой политики на епархиальном уровне. «Хотя, — пишет Яковлев, — бывшего некогда патриаршего единовластия уже не существует и в самом сословии Св. Синода, обязанного поступать по изданным узаконениям под строгим надзиранием обер-прокурора, однако то самовластие, ни по каким частям не существующее, еще остается у епархиальных архиереев, которые, не состоя ни под каким надзиранием, ниже под временным епархий и дел их по примеру губерний обозрением, и которые будучи хотя одинакового происхождения, но, впрочем, разных свойств, разных чувств и правил, неодинаковую и в управлении вверенных им епархий имеют систему, коя вкупе с их имуществом, не прежде обнаруживается, как по кончине каждого их них»53.
Тем не менее проекты Яковлева не встретили поддержки императора. И дело здесь не только в возможном противодействии со стороны иерархии, как считал Яковлев. Александр I велел «оставить их до времени». Когда эти проекты были повторно представлены новым обер-прокурором А. Н. Голицыным в феврале 1803 г., император опять повелел «оставить впредь до рассмотрения»54. Можно было бы согласиться с Яковлевым, что причиной отказа от предложенных мер были интриги епископата. Стремление к усилению государственного контроля над епархиями не могло не встретить противодействия со стороны синодалов хотя бы потому, что каждый из них управлял собственной епархией. Яковлев прямо писал в одном из докладов: «Синодальные члены сами епархиальные архиереи и едва не один и остается обер-прокурор, кому о сем должно говорить?»55. Но Голицын, личная креатура монарха на посту обер-прокурора, был защищен от интриг синодалов, и все же проекты так и остались невостребованными. По-
49 РГИА. Ф. 796. Оп. 84. Д. 799. Л. 6 об.
50 Там же. Л. 7 об.
51 Там же. Л. 7.
52 Там же.
53 Там же. Л. 7 об.
54 Там же. Л. 1.
55 Там же. Л. 38.
лучается, что идеи, выраженные в проектах Яковлева, — стремление ограничить власть архиереев на местах и усилить контроль над ними — не соответствовали взглядам Александра I на церковно-государственные отношения. В начале XIX в. петровская политика, направленная на уменьшение влияния иерархии на государственную жизнь и строгий контроль над ней, утратила свою актуальность.
Текущая же деятельность обер-прокурора, направленная на соблюдение государственных интересов, встречала поддержку Александра I. Таких примеров можно найти достаточно много в воспоминаниях Яковлева, часть из них подтверждаются и архивными материалами. Так, например, Яковлев поставил вопрос о переносе торгов по закупке бумаги для синодальной типографии из Москвы в Санкт-Петербург и получил одобрение императора. Извещая Синод о состоявшемся высочайшем повелении, Яковлев обращал внимание синодалов на слова царя: «.я как в сих, так и впредь подобных случаях могу поступать по лучшему усмотрению моему, где только к пользе службы и к исполнению возложенной на меня должности относиться будет»56. Благодаря предложению Яковлева о переносе удалось сэкономить для казны 160 тыс. руб., вследствие чего сотрудники синодальной канцелярии по рекомендации обер-прокурора получили денежное вознаграждение и повышение в чинах57. Отчасти успешными были и начинания Яковлева по упорядочению синодального делопроизводства58.
Однако успехи Яковлева в его текущей деятельности вряд ли можно расценивать как показатель намерений правительства усилить влияние обер-прокуратуры. У Александра I сложилось неблагоприятное мнение о Яковлеве. «Яковлев, который числится теперь в сем звании, не совсем хорош; далеко, чтоб он мог удовлетворять моим требованиям и ожиданиям; притом и духовенство совершенно им недовольно; мне кажется, что он не способен быть на этом месте. Жалобы на него беспрестанные», — такие слова Александра I вспоминал А. Н. Голицын59.
7 октября 1803 г. Яковлев был уволен с поста обер-прокурора с сохранением получаемого им жалованья до назначения на другую должность. Но ее он так и не получил. Яковлев считал несправедливой свою отставку и долго не мог с ней смириться. Он часто ездил к своему преемнику, давая непрошенные советы по синодальным делам, а при посещении общих знакомых «злословил и странный, по его словам, выбор Государя и мою особу», — рассказывал А. Н. Голицын60. Неожиданное завершение своей служебной карьеры Яковлев связывал в первую очередь с интригами синодалов.
Однако решение монарха об отставке Яковлева могло быть связано с необходимостью устроить служебную карьеру А. Н. Голицына. С декабря 1802 г. Голицын занял должность обер-прокурора первого департамента Сената, но уже
56 РГИА. Ф. 796. Оп. 84. Д. 142. Л. 1.
57 См.: Записки А. А. Яковлева... С. 11-12; Чистович. Указ. соч. С. 12; Ср.: РГИА. Ф. 796. Оп. 84. Д. 142. Л. 61-74, 77-78.
58 См.: Записки А. А. Яковлева... С. 13-14.
59 Из записок Ю. Н. Бартеньева // Русский архив. 1886. Т. 60. Кн. 2. № 5. С. 58.
60 Там же. С. 67-68.
в октябре 1803 г. назначается в Синод. В октябре 1803 г. товарищем министра юстиции был назначен Н. Н. Новосильцев. И Голицын и Новосильцев имели один и тот же чин IV класса — действительного камергера, но Голицын получил его на четыре года раньше. Возникла служебная коллизия: младший по старшинству в чинах Новосильцев оказывался на более высокой должности в одном и том же ведомстве с Голицыным. На эту несообразность обратил внимание Александра I канцлер А. В. Воронцов61. Становясь обер-прокурором Синода, Голицын занимал пост, равный сенатскому, но не входящий в систему министерства юстиции.
«Будучи в отставке, — вспоминал А. И. Герцен, — он по газетам, приравнивая к себе повышение своих сослуживцев, покупал ордена, им данные, и клал их на столе как скорбное напоминание: чем и чем он мог бы быть изукрашен!»62 Яковлев чувствовал себя несправедливо обиженным на императора, и именно этим чувством обиды проникнуты его записки. Это обстоятельство нельзя не учитывать при использовании записок в качестве исторического источника.
В публицистике XIX в. сформировался взгляд о полном порабощении Русской Церкви государством. Этот взгляд повлиял на исследования истории синодального периода конца XIX — начала XX в. Символом этого порабощения и его главным выражением считалась обер-прокуратура. Отыскивая корни усиления обер-прокурорского влияния, авторы не могли не обратить особого внимания на начало царствования Александра I, которое ознаменовалось целом рядом преобразований в разных областях государственной жизни, поиском новых путей развития системы государственного управления. Конфликты Яковлева с епископатом и его отставка, так подробно и ярко описанные в записках, не могли не натолкнуть на мысль, что именно в деятельности Яковлева следует усматривать один из первых этапов возвышения обер-прокуратуры. Проекты Яковлева в принципе были направлены на усиление контрольных функций обер-прокурора, но, как было показано, не нашли поддержки императора. Монарх не стал на сторону обер-прокурора в его конфликте с синодалами да и вообще не контактировал с ним напрямую. Как видно из обстоятельств дела о епархиальных секретарях, обер-прокурор даже не извещался официальным порядком о правительственных решениях, касающихся церковных дел. Подобные решения сообщались напрямую Синоду. Обер-прокурор не рассматривался как куратор церковных дел в правительстве. Министерское начало применительно к церковному управлению действительно найдет свое воплощение в XIX столетии, но с деятельностью А. А. Яковлева на посту обер-прокурора этот процесс не связан.
Ключевые слова: церковно-государственные отношения, высшая церковная власть, обер-прокурор Святейшего Синода А. А. Яковлев, А. И. Герцен.
61 См.: Из записок Ю. Н. Бартеньева... С. 58.
62 Герцен. Указ. соч. С. 25.
Список литературы
Бежанидзе Г. В. Фирсов А. Г. «Повинен сидеть в Синоде и смотреть накрепко...». Инструкция обер-прокурору Святейшего Синода 1722 г. // Исторический архив. 2017. № 2. C. 178-184.
Благовидов Ф. В. Обер-прокуроры святейшего Синода в XVIII и в первой половине XIX столетия. Казань, 1900.
ГолохвастовД. Д. Несколько замечаний по поводу воспоминаний Т. П. Пассек // Русский архив. 1876. Т. 2. Вып. 6.
Голохвастов Д. Д. Wahrheit und Dichtung // Русский Архив. 1874. Т. 1. Вып. 4.
Знаменский П. В. Чтения из истории русской церкви за время царствования императора Александра I. Казань, 1885.
Кондаков Ю. Е. Государство и Православная Церковь в России: эволюция отношений в первой половине XIX века. СПб., 2003.
Чистович И. А. Руководящие деятели духовного просвещения в России в первой половине текущего столетия. СПб., 1894.
Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. СПб., 2001.
St. Tikhons University Review.
Series II: History. Russian Church History.
2017. Vol. 76. P. 22-36
Bezhanidze Georgii, Candidate of Science in Theology Researcher, St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities Novoruznetskaya ul. 23/5a, 115184 Moscow, Russian Federation
Firsov Andrei, Candidate of Science in History Emperor Alexander I St. Petersburg State Transport University 9 Moskovsky pr., Saint Petersburg 190031, Russian Federation
The Chief Procurator of the Holy Synod A. A. Yakovlev and his Memoirs
G. Bezhanidze, A. Firsov
This paper deals with the sphere of activities of the Chief Procurator of the Holy Synod A. Yakovlev, A. Herzen's uncle, who left memoirs about his work in the Synod. The paper examines his origins and background, family life and personal qualities. The authors of the paper have compared Yakovlev's memoirs with archival materials. It is shown that Yakovlev's memoirs cannot be considered a reliable source. According to the opinion widespread in historiography, Yakovlev's activities were the first step in increasing the role of the Chief Procurator's office. Yakovlev's projects, aimed at strengthening the control functions of the Chief Procurator, gained no support from the Emperor. The monarch did not take the side of the Chief Procurator in his conflict with the episcopate. Yakovlev's resignation was caused by the need to find a post for A. Golitsin, the personal friend of Alexander I. Yakovlev did not wish to resign, which led to his resentment being reflected in his notes. This fact cannot be ignored when
Исследования
using Yakovlev's memoirs as a historical source. The ministerial principle in church administration indeed came to be implemented in the 19th century, but the activities of the Chief Procurator A. Yakovlev had nothing to do with this process.
Keywords: church-state relationships, supreme church authority, Chief Procurator of the Holy Synod А. А. Yakovlev, A. I. Herzen.
References
Bezhanidze G. V., Firsov A. G., «"Povinen sidet v Sinode i smotret nakrepko..." Instruktsiya Ober-procuroru Svyateishego Synoda», in: Istorichesky Archiv, 2, 2017.
Kondakov Yu. E., Gosudarstvo i pravoslavnaya cerkov v Rossii evolutsiya otnosheny v pervoy polovine XIXveka, Saint Petersburg, 2003.
Passek T. P., Iz dalnikh let, Moscow, 1963, 1. Shilov D. N., Gosudarstvennye deyateli Ros-syskoy imperii, Saint Petersburg, 2001.
