CC BY
217
ление во зло, незаконно или недобросовестно». См.: Словарь русского языка С.И. Ожегова / Под общ. ред. Л.И. Скворцова. — М., 2004. — С. 229.
16. Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. — М., 1992. — С. 34. О сущности гражданского правонарушения см.: Автае-ва О.Ю. Гражданские правонарушения: сущность и состав // Г ражданское право современной России. Очер-
ки теории / Под ред. Н.М. Коршунова. — М., 2006. — С. 483—520.
17. См.: СергеевА.П. Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. — М., 2003. — С. 278.
18. См.: Поротикова О.А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом. — М., 2007. — С. 143—144.
А.М. Хужин
Хужин Апьфир Мисхатович — начальник кафедры гражданского права и процесса Нижегородской академии
МВД России, кандидат юридических наук, доцент
E-mail: [email protected]
Объективное вменение за невиновное деяние: проблема научного переосмысления судебной практики
В статье предпринята попытка научного переосмысления проблемы применения объективного вменения в праве. На основе анализа материалов судебной практики относительно применения мер юридической ответственности за невиновное деяние делаются предложения по формированию теоретико-правовой концепции преодоления объективного вменения в праве.
The article attempts to rethink the problem of scientific objectivity imputation of law. Based on the analysis of materials of jurisprudence concerning the application of measures of legal liability for innocent act it offere proposals for theoretical and legal concepts to overcome the objective imputation of law.
Юридический термин «вменение» был заимствован российской дореволюционной наукой уголовного права в немецкой криминологической литературе и означает«процесс поставления деяния в вину определенному лицу»1. Применение уголовной ответственности без установления вины, в том числе за невиновное причинение вреда в соответствии со ст. 5 УК РФ, не допускается и признается объективным вменением. Полагаем, что юридическая конструкция «объективное вменение» характерна не только для уголовного, но и для других отраслей современного права в ситуациях, когда речь идет о применении юридической ответственности без установления вины.
Вместе с тем, если в отраслях публичного права объективное вменение не допускается в силу законодательного запрета2, то в частном праве применение ответственности «независимо от вины» интерпретируется и воспринимается правоприменителем как возможное проявление данного принципа. Соответственно сама ответственность «независимо от вины» может предполагать ответственность и за невиновное деяние.
Так, в судебно-арбитражной практике сложилось правило при рассмотрении спора в сфере предпринимательской деятельности и применении мер ответственности на основании положений п. 3
ст. 401 ГК РФ фиксировать в решениях следующую формулировку: «Предприятие является коммерческой организацией и осуществляет предпринимательскую деятельность, поэтому должно нести ответственность за ненадлежащее исполнение своих обязательств по договору независимо от наличия вины. Доказательств наличия непреодолимой силы не представлено»3. Более категоричен в этом вопросе Конституционный Суд РФ. Так, отказывая в принятии к рассмотрению жалобы гражданина H.H. Романова на нарушение его конституционных прав п. 1 и 3 ст. 1079 ГК РФ, Конституционный Суд РФ в обосновании своей позиции указывает: «Названные положенияявляются одним из законодательно предусмотренныхслучаев отступления отпринци-па вины и возложения ответственности за вред независимо от вины причинителя вреда...»4. Фактически судебная практика подтверждает возможность отступления в случаях, предусмотренных законом, от принципа вины и признает возможность применения юридической ответственности без установления вины, то есть объективное вменение.
Безусловно, практика опирается на науку. В науке же нет единой теоретико-правовой концепции обоснования применения ответственности «независимо от вины», что приводит к формальному применению объективного вменения.
5 <0
6 о Ї VO ф 5
О
к
S
Ї
ф
§
о
о
ф
Q.
ф
с
о
Ї
:т
<0
Ї
<§
о
&
'6
Ї
к
ф
0)
о
Ї
со
о
Ї
S
со
ф
Ї
ф
S
Ї
ф
Ї
ф
ф
о
Ї
со
S
ф
rû
VO
О
ï
1
ки
тик
к
а
пра
й
о
н
ю
е
уде
с
к
и
н
е
сле
ы
м
с
о
е
р
е
п
о
н
ч
у
а
н
е
£
о
&
ф
и
н
к
е
д
е
о
н
в
о
н
и
в
е
н
е
и
н
е
н
е
е
о
н
в
тив
к
е
л
ю
о
н
Хужин
На наш взгляд, прежде чем выдвигать научнообоснованную концепцию возможного применения ответственности «независимо от вины», нужно разобраться в сущностном понимании как самого механизма применения юридической ответственности в частно-правовых отношениях, так и в сущности юридических конструкций и понятий, которые являются условиями реализации данного механизма. Проанализируем отличительные особенности механизма применения юридической ответственности в частном и публичном праве.
Первое. Специфика применения юридической ответственности в частных отношениях преследует цель пресечения противоправных действий и принудительное восстановление нарушенного права. Юридическая ответственность же в публичном праве, помимо перечисленных выше целей, преследует цель наказания правонарушителя, то есть учитывает общественную опасность. В этой связи для обеспечения и охраны прав граждан законом в публичном праве устанавливается специальная процедура вменения в вину совершенного преступного деяния, а компетенцией по ее применению наделяются специально уполномоченные органы государства. В частных правоотношениях для применения к правонарушителю принудительных мер ответственности государственное вменение в вину противоправного деяния не требуется, а механизм применения ответственности лишь обеспечивается на стадии принудительного исполнения постановления суда.
Второе. Вышеуказанный механизм реализации юридической ответственности в публичном праве и в частноправовых отношениях гарантируется двумя диалектически противоположными презумпциями. Если в сфере публичного права действует презумпция невиновности, закрепленная в ст. 49 Конституции РФ, то в сфере частного права действует презумпция виновности, подтверждаемая в п. 2 ст. 401 ГК РФ. Опровержение презумпции невиновности в каждом конкретном случае происходит как раз за счет вменения в вину противоправного деяния компетентным государственным органом. Опровержение же презумпции виновности возлагается на самого нарушителя частного права (интереса) путем доказывания своей невиновности (что по большинству норм ГК РФ является основанием для освобождения от ответственности) либо доказыванием умысла самого потерпевшего, что может служить основанием уменьшения объема ответственности. В этой связи говорить об объективном вменении или, как принято в гражданском праве, случаях применения ответственности «независимо от вины» представляется некорректным. Если законодательство презюмирует виновность противоправного деяния и возлагает на нарушителя необходимость доказать свою невиновность, то уже имеет место выявление субъективных предпосылок возложения ответственности.
Третье. Сущностное понимание вины в публичном и частном праве различное. Если в публично-
правовой сфере используется «психологическая» теория вины, основанная на психическом отношении субъекта к противоправному деянию и его последствиям, то для частноправовой сферы характерна «поведенческая» теория. В соответствии с п. 1 ст. 401 ГК РФ «Лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства». Иначе говоря, для гражданского права вина из области субъективных психических ощущений переводится в область объективно возможного поведения участников имущественного оборота, где их реальное поведение сопоставляется с требованиями заботливости и осмотрительности, которые должен проявлять разумный и добросовестный субъект.
Возникает риторический вопрос: а какое отношение будет иметь концепция «поведенческой»теории вины к проблемам ответственности, где вина не должна учитываться? В этом происходит основное заблуждение. Но откуда берется умозаключение о том, что п. 3 ст. 401 ГК РФ подразумевает применение гражданско-правовой ответственности без учета вины? Вина должна учитываться всегда. Однако вина в специально предусмотренных случаях может носить повышенный характер для нарушителя, когда закон требует повышенную степень заботливости и осмотрительности. Ответственность в данном случае наступает по принципу вины, а не «причинения», но вина имеетповышенный характер (возможно, включает в себя понятие легкой неосторожности и случая). Размер ответственности при повышенной вине может носить как абсолютный (безусловный) характер(п. 1 ст. 1070, ст. 1095, 1100ГКРФ), так и относительный, то есть ограничиваться доказыванием непреодолимой силы (п. 3 ст. 401, п. 1 ст. 1079 ГК РФ), грубой неосторожности потерпевшего (п. 2 ст. 1083 ГКРФ) или иных случаев, предусмотренных законом или договором.
Таким образом, существующее в современной судебной практике положение о возможности применения юридической ответственности «без установления вины» неравнозначно объективному вменению. Нормы гражданского законодательства, допускающие возможность возложения «ответственности без вины», таковыми не являются, а предполагают повышенные требования к поведению участников гражданского оборота в конкретных ситуациях. В случае же нарушения данных норм включается механизм «строгой юридической ответственности», который базируется на презумпции виновности. В отдельных случаях объем ответственности носит безусловный характер (доказывание невиновности не требуется, так как даже случайные действия вменяются в вину нарушителя), либо объем ответственности уменьшается возможностью доказывания умысла либо грубой неосторожности потерпевшей стороны, либо может идти речь об освобождении от ответственности ввиду доказывания фактов непреодолимой силы.
Вышеуказанные доводы подтверждаются и при применении сравнительно-правового метода исследования. Анализ современной романо-германской правовой системы дает нам основание утверждать, что гражданско-правовая ответственность строится по принципу вины. Это отражено в § 282 Германского гражданского уложения (далее — ГГУ), где предполагается вина должника, то есть кредитор обязан доказать сам факт неисполнения обязательства; обязанность же должника — доказать отсутствие вины. Во Французском гражданском кодексе (далее — ФГК) этотпринцип закреплен в ст. 1147: «Должник присуждается, при наличии оснований, к уплате убытков, возникших как вследствие неисполнения обязательства, так и вследствие опоздания в исполнении, во всех случаях, когда он не удостоверит, что неисполнение происходит в силу посторонней причины, которая не может быть поставлена ему в вину, и если, кроме того, с его стороны не было никакой недобросовестности».
В законах государств романо-германской правовой системы нетопределения вины, а лишь указывается на ее проявление: умысел и небрежность (§ 278 ГГУ, ст. 1137 ФГК).
При решении вопроса о том, был ли виновен должник, выясняется, проявил ли он надлежащую меру заботливости. Речь, как уже было отмечено ранее, идет о такой заботливости, которая проявляется при ведении дел согласно обычаям оборота, или заботливости, свойственной хорошему хозяину (§ 282 ГГУ), то есть об абстрактном критерии. Такой подход применим только к возмездным обязательствам. Для безвозмездных обязательств, как и в ФГК, подход к оценке заботливости, которую должник проявляет в собственных делах, менее строгий.
Конструкция ответственности «независимо от вины» как в ГГУ, так и в ФГК строится по принципу повышения требований к заботливости и осмотрительности. Примером может служить установление ФГК, в силу которого «профессиональный риск возлагается на предпринимателя, например ответственность железных дорог за ущерб, причиненный ими фабрикам и заводам». Освобождение от ответственности в таких случаях возможно только при наступлении непреодолимой силы, имеющей объективный характер.
Таким образом, классическое романо-германское законодательство строится по принципу вины. Данный принцип основан на презумпции вины должника (нарушителя), которому необходимо доказать факт своей невиновности. Невиновность же, по общему правилу, устанавливается в абстрактном критерии заботливости, то есть в возможности проявить надлежащую меру заботливости, соответствующую обычаям оборота, или заботливости, свойственной хорошему хозяину. Основанием для освобождения от ответственности, по общему правилу, может служить случай и непреодолимая сила.
Так называемая конструкция строгой ответственности (strict liability) усиливает презумпцию
виновности (принцип вины), а стало быть, повышается мера заботливости кповедению лица. Должник должен проявлять наивысшую степень заботливости, которая может быть предъявлена к лицу. Фактически презумпция вины поглощает все субъективно возможные меры поведения, в том числе при случайном стечении обстоятельств. Освобождение от ответственности в таких случаях возможно только при наступлении непреодолимой силы, имеющей объективный характер.
Российское гражданское законодательство, устанавливая правило о вине, строится точно так же, как и классическая романо-германская правовая система. Вина как условие гражданско-правовой ответственности, во-первых, понимается в контексте поведенческого восприятия; во-вторых, устанавливает презумпцию виновности нарушителя; в-третьих, допускает повышенное требование к поведению.
Таким образом, существующая в современном частном праве проблема применения «строгой ответственности» не должна восприниматься как концепция, которая не строится на началах принципа вины. Вышеуказанные доводы позволяют сделать вывод о том, что сама конструкция применения данного вида ответственности не предполагает государственного вменения в вину противоправного деяния, а оставляет право нарушителю частного права (интереса) доказать свою невиновность на основании действующей презумпции виновности. При установлении вины/невиновности мера разграничения может выходить за рамки нормативного (законодательного) понимания вины, но существовать в рамках принципа вины.
Безусловно, проблема преодоления объективного вменения, действующая в современной судебной практике, требует методологического подхода, основанного на теоретико-правовой базе исследования. Полагаем, что научное познание теоретической модели решения проблемы объективного вменения в праве должно привести к гармонизации современной практики применения российского законодательства и правовой науки.
Примечания
1. См.: ТаганцевН.С. Русское уголовное право: Лекции: В 2 т. — М., 1994. — Т. 1. — С. 152.
2. Законодательное недопущение в ст. 5 УК РФ объективного вменения не означает, что в правоприменительной практике данный запрет безупречно соблюдается. Проблема объективного вменения в современной юридической практике беспокоит не только представителей уголовно-правовой науки (См., например: Векленко С.В. Виновное вменение в уголовном праве: Автореф. дис... д-ра юрид. наук. — М., 2003; Епифанова Е.В. Объективное вменение как реальность в современном уголовном праве // Вестник Самарской гуманитарной академии. Право. — Самара, 2007. — № 2. — С. 65—68; Бойко А.И. Объективное вменение в современной уголовно-правовой идеологии, науке и риторике // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. — 2003. —
5 <0
6 о Ï VO ф 5
О
к
S
Ï
ф
§
о
о
ф
Q.
ф
с
о
Ï
:т
<0
Ï
<§
о
&
'6
Ï
к
ф
0)
о
Ï
со
о
Ï
S
со
ф
Ï
ф
S
Ï
ф
Ï
ф
ф
о
Ï
со
S
ф
rû
VO
О
ï
1
5 £ <0
6 >s
0
1 Ю
ф
§
0
к
S
1 ф
§
з
5
о
о
ш
Q.
ш
с
о
Ї
:т
ТО
Ї
№ 2. — С. 91—96; Бавсун М.В. Объективное вменение в уголовной ответственности за преступления, совершаемые по небрежности // Международные юридические чтения. Материалы ежегодной научно-практической конференции (14 апреля 2005 г.). — Омск, 2005. — Ч. 4. — С. 35—40.), но и доктрину административного права (См., например: Безруков Е.В. Вина лиц, привлекаемых к административной ответственности // Объединенный научный журнал. — М., 2005. — № 26 (154). — С. 35—37; Россинский Б.В. К вопросу о вине собственника (владельца) транспортного средства, привлекаемого к административной ответственности за нарушения в области дорожного движения // Полицейское право. Научно-практический журнал. — Омск, 2008. — № 1 (11). — С. 69—71), налогового законодательства (См., например: Иванов И.С. Институт вины в налоговом праве: теория и практика. — М., 2009), таможенного права (См., например: Корма-ков Г.А. Установление вины по делам о нарушениях таможенных правил // Правосудие в Поволжье. —
2003. — № 10. — С. 114—120; Мустафина A.C. Вина юридического лица в производстве по делам об административных правонарушениях в области таможенного дела // Административное право и процесс. — 2007. — № 3. — С. 13—15). Вместе с тем, проявление объективного вменения в публично-правовой сфере носит иные методологические причины и требует отдельного самостоятельного исследования.
3. См., в частности: Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 16 ноября 2007 года № А28-1008/2007-3/2; Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 1 октября 2007 года № А43-8950/2006-3-229).
4. Определение Конституционного Суда РФ «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Романова Николая Николаевича на нарушение его конституционных прав пунктами 1 и 3 статьи 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации» от 23 июня 2005 года № 261-О // СПС «Гарант». — 2010. — 4 февраля.
£
0 & '6
1
к
ф
0)
0
1
СО
0
1 S со Ф £
B.C. Чеботарев, Н.В. Киреев, A.B. Дорожкин
Чеботарев Владислав Стефанович — начальник кафедры экономики и финансов Нижегородской академии МВД
России, доктор экономических наук, профессор
E-mail: [email protected]
е
и
н
е
н
е
Киреев Николай Владимирович — старший преподаватель кафедры экономики и финансов Нижегородской
академии МВД России
E-mail: [email protected]
е
о
н
в
тив
к
е
л
б
О
Дорожкин Артем Владиславович — старший преподаватель кафедры компьютерных информационных систем
финансовых расчетов Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского
E-mail: [email protected]
н
і
Вопросы эффективного распределения прав собственности на сложные объекты: взгляд экономиста
Проблема эффективного распределения прав собственности между различными субъектами является центральной в институциональной экономике. При этом проблема имеет междисциплинарный, экономико-правовой характер. В данной статье описываются основные постулаты экономической теории прав собственности, дается характеристика типам собственности, а затем рассматривается одна часть проблемы эффективного распределения прав собственности, связанная со сложными объектами собственности, оставляя за рамками анализа (в силу ограниченного объема статьи) другую ее часть, связанную со сложными субъектами собственности.
The problem of optimal allocation of property rights (PR) between the economic agents takes a central place in modern institution economics. And this problem has a mixed — law-and-economic — nature. This essay investigates foundations of economic theory of property rights, types of property and one side of the problem of optimal allocation of property rights — rights on complicated objects of property, excluding the rights on complicated subjects of property.
Проблема эффективного распределения прав (в экономической науке именуемыми экономичес-
собственности между различными субъектами кими агентами) является центральной в институ-
