CC BY
124
компартии. Ошибки социал-демократов - в утверждении, будто лозунги НСДАП могли привести в движение лишь политически незрелых. Однако 6,5 млн. голосов, полученных нацистами на выборах 14 сентября 1930 г., свидетельствовали как раз об обратном. Интересно, что сами социал-демократы не проявляли должной принципиальности в отношениях с НСДАП. При конституиро-вании рейхстага 5 созыва (сентябрь 1930 г.) на пост председателя рейхстага был избран П. Лебе. После этого социал-демократ В. Дитман предложил избрать вице-председателем нациста Ф. Штера; только на том основании, что фракция НСДАП проголосовала за социал-демократического представителя [14].
Социал-демократы не смогли должным образом оценить опасность выдвижения кандидатуры Гитлера на пост президента республики в 1932 г. Р. Брейтшейд приветствовал решение гитлеровцев выставить своего кандидата, полагая, что поражение фюрера охладит радужные мечты фашистов. Добиваясь переизбрания Гинденбурга, Брейтшейд уверял, будто деятельность президента-мо-нархиста целиком соответствовала конституции.
В выступлениях ораторов от фракции СДПГ слышалось откровенное бахвальство, неверие в продолжительное влияние фашистов на массы. Обращаясь к нацистам, тот же Брейтшейд говорил: «Мы не против нацистской партии. Но маршируйте одни, ведите войну на свой страх и риск» [15].
Материалы парламента дают понять, что и фракция Демократической партии (с 1930 г. Государственная партия) понимала исходящую от национал-социализма опасность для буржуазной республики. Ее немногочисленные представители осуждали чрезмерный либерализм власти по отношению к врагам парламентаризма. Государство выплачивало князьям громадные возмещения и в то же время позволяло им осуществлять планомерные атаки на конституционный строй. Остро ощущая потребность защиты демократии, прогрессивные ораторы партии призывали сохранить государство таким, какое оно есть [16].
Правые партии подменяли нависшую опасность фашистской диктатуры пресловутой «ком-
мунистической угрозой». В частности, Г. Шрейбер (Центр) заявил: «Нацистский рейх никому не известен, зато о коммунистическом обществе имеют представление все и будут против него бороться» [17].
Парламентские документы последних недель существования республики свидетельствуют о наличии реальной возможности отпора проискам правых, об острых противоречиях в лагере реакции. Одновременно они указывают на большую ошибку демократических партий (как и КПГ), не сумевших воспользоваться слабыми местами врага и отстоять парламентарную республику.
1. Материалы германского рейхстага включают в себя стенографические отчеты о пленарных заседаниях, принятые на них тексты законов, а также предметные указатели, объединенные - при сквозной нумерации томов - под названием «Verhandlungen des Reichstages» (далее - VdR).
2. VdR, Bd. 381. S. 133; «Was wollen wir im Reichstag?» // Angriff, 30. Marz 1928, Nr. 18.
3. Ottwalt E. Deutschland, erwache! Geschichte einer Gegenrevolution. Wien-Leipzig, 1932. S. 266-267.
4. VdR, Bd. 361. S. 11919.
5. VdR, Bd. 428. S. 5595; Uhse B. Soldner und Soldat. Berlin, 1956. S. 196.
6. Так в националистических кругах именовали деятелей Ноябрьской революции (1918 г.) в Германии.
7. VdR, Bd. 446. S. 2146.
8. Jacobsen H.A. Der zweite Weltkrieg in Chronik und Dokumenten. 1939-1945. Darmstadt, 1961. S. 180.
9. VdR, Bd. 455. S. 27.
10. VdR, Bd. 381. S. 562; VdR, Bd. 444. S. 57.
11. Цит. по кн.: Гинцберг Л.И. Рабочее и коммунистическое движение Германии в борьбе против фашизма (1919-1933). М., 1978. С. 191; Ottwalt Е. Deutschland, erwache! Geschichte einer Gegenrevolution. Wien-Leipzig, 1932. S. 266-267.
12. VdR, Bd. 444. S. 56.
13. VdR, Bd. 444. S. 71, 70; VdR, Bd. 446. S. 2165.
14. VdR, Bd. 381. S. 685; VdR, Bd. 446. S. 2156, 2164, 2157; VdR, Bd. 428. S. 5280; VdR, Bd. 444. S. 137, 10.
15. VdR, Bd. 446. S. 2276.
16. VdR, Bd. 446. S. 2271,2146.
17. VdR, Bd. 445. S. 1279.
ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ КОМПЬЮТЕРНОЙ ИНФОРМАЦИИ
М.Ю. Дворецкий
Проблема объекта преступлений в сфере компьютерной информации относится к числу сложных, спорных и на сегодня, в силу ряда причин, малоизученной в науке уголовного права. Это обусловлено, в известной мере, также и тем, что общетеоретические аспекты ценностей объ-
екта преступлений в настоящее время подвергаются пересмотру.
В работах, посвященных анализу российского уголовного законодательства, объект преступления в сфере компьютерной информации определяется по-разному. Так, Т.Г. Смирнова указы-
вает, что «...родовым объектом данной группы преступлений является общественная безопасность; видовым объектом преступлений является связанная с общественной безопасностью специальная группа общественных отношений, содержание которых составляют права и интересы различных субъектов в области обеспечения безопасности использования информации и информационных ресурсов, необходимых для нормальной жизнедеятельности социума; иными словами, видовым объектом данной группы преступлений является «информационная безопасность». «Информационная безопасность» применительно к отношениям, связанным с компьютерной информацией, включает также компьютерную безопасность, то есть защищаемость от негативных внутренних и внешних посягательств информационных ресурсов, получение, хранение, обработка которых осуществляется посредством компьютерной техники и телекоммуникационных сетей» [1].
По мнению С.В. Бородина, «включение статьи 272, как и статей 273 и 274 УК, в раздел о преступлениях, посягающих на общественную безопасность и общественный порядок, определяет объект рассматриваемых преступлений» [2]. Авторы главы «Преступления в сфере компьютерной информации» учебника по особенной части уголовного права, подготовленного под редакцией академика В.Н. Кудрявцева и професора А.В. Наумова, считают, что «...родовой объект компьютерных преступлений - общественная безопасность; видовым объектом преступлений в сфере компьютерной информации, позволившим выделить их в самостоятельную главу Кодекса, будет совокупность охраняемых уголовным законом интересов в области безопасности изготовления, использования и распространения компьютерной информации, информационных ресурсов, информационных систем и технологий» [3].
Авторы учебного пособия «Новое уголовное право России» полагают, что «объектом преступлений в сфере компьютерной информации выступают отношения общественной безопасности», отмечая при этом, что «анализ наименования главы 28 позволяет уточнить, какая из сторон общественной безопасности является объектом посягательства анализируемой группы преступлений. По их мнению, «объектом охраны в данном случае является совокупность общественных отношений, связанных с производством, использованием, распространением и защитой информации и информационных ресурсов» [4]. B.C. Комиссаров считает, что, «поместив данную главу в раздел IX «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка», Законодатель определил родовой объект посягательства преступлений сфере компьютерной информации, как отношения общественной безопасности» [5].
Авторы учебника «Уголовное право России» под редакцией профессора Б.В. Здравомыслова полагают, что «содержанием этих отношений
являются права и интересы лиц, общества и государства относительно компьютерных систем, которые понимаются в качестве подлежащего правовой охране блага. Видовым (групповым) объектом преступлений в сфере компьютерной информации являются права и интересы физических и юридических лиц, общества и государства по поводу использования автоматизированных систем обработки данных» [6].
А.В. Пушкин считает, что «родовым объектом преступлений в сфере компьютерной информации являются общественные отношения в части установленного законодательством РФ и иными нормативными актами порядка создания, использования и распространения компьютерной информации, информационных ресурсов, а также эксплуатации обработки информации с использованием ЭВМ» [7].
Анализируя вышеприведенные точки зрения по поводу объекта данных преступлений и с учетом предоставленных выводов, отмечая бесспорный вклад в развитие отечественной науки уголовного права, сделанный по проблеме объекта преступления в сфере компьютерной информации перечисленными учеными, нам в то же время представляется необходимым выразить свое мнение по поводу рассматриваемого вопроса.
С учетом места гл. 28 УК РФ в системе Особенной части УК РФ (Раздел IX) можно сделать вывод о том, что Законодатель относит преступления в сфере компьютерной информации к преступлениям против общественного порядка и общественной безопасности, а следовательно, родовым (специальным) объектом преступлений в сфере компьютерной информации является общественная безопасность. Для применявшейся в УК РСФСР 1960 года двухзвенной системы Особенной части (статьи - главы) всеми было признано, что критерием выделения глав служит родовой объект преступления.
В Уголовном кодексе РФ, как в Общей, так и в Особенной частях была принята трехзвенная система: статьи - главы - разделы. Мнения ученых по критериям выделения звеньев системы высказываются различные. Так, в [6] и [3], придерживаясь традиционного системного построения Особенной части УК, авторы считают, что главы выделяются по видовому, а разделы - по родовому объекту. Авторы учебного пособия [4] отмечают наличие собственных родовых объектов у преступлений, включенных в одну главу, одновременно доказывая, что некоторые главы выделяются по непосредственному объекту, а раздел, который включает и их, по родовому.
Существующие в отечественной теории уголовного права споры на данную тему имеют непосредственное значение для анализируемой проблемы.
Трехступенчатая классификация объектов преступлений (общий, родовой (специальный) и непосредственный) соответствовала структуре
УК РСФСР 1926 года и УК РСФСР 1960 года, Особенная часть которых делилась только на одни главы. Уголовный кодекс Российской Федерации с принципиально новой структурой деления Особенной части не только на главы, но и на разделы, объединяющие отдельные главы, сделал, наконец, необходимым использование четырехступенчатой классификации, предложенной Е.А. Фроловым, который внутри родового объекта выделял «видовой объект, относящийся с родовым, как часть с целым или, иначе говоря, как вид с родом» [8]. Принимая во внимание вышеуказанные точки зрения, мы полагаем, что видовым объектом преступлений в сфере компьютерной информации являются права и интересы личности, общества и государства по поводу использования ЭВМ, системы ЭВМ или сети ЭВМ.
На наш взгляд, в основе выделения глав в разделе IX Особенной части лежит родовой объект посягательства. Видовой же объект существует внутри родового. Рассматриваемый раздел выделен по признакам однородности объектов находящихся в нем преступлений, посягающих при этом в той или иной степени на общественную безопасность. По указанным причинам мы полностью согласны с B.C. Комиссаровым, выделяющим среди характерных черт IX раздела «четкую систематизацию уголовно-правовых норм в зависимости от группового объекта уголовно-правовой охраны. В связи с этим в структуре раздела выделяются 5 глав» [2, с. 662].
Родовой (специальный) объект - это часть общего объекта, представляющего собой группу однородных интересов, на которые посягает однородная группа преступлений, имеющего принципиально важное значение для построения системы Особенной части Уголовного кодекса, так как он положен в основу ее деления на разделы и на отдельные главы.
Исходя из того, что непосредственный объект — это часть родового (специального) объекта; это то определенное благо (интерес), которому причиняется вред в результате совершения определенного преступления, мы считаем, что им являются конкретные права и интересы личности, общества и государства по поводу использования
ЭВМ, системы ЭВМ или сети ЭВМ (например, право собственника или владельца ЭВМ, системы ЭВМ или сети ЭВМ на неприкосновенность информации, содержащейся в ЭВМ, системе ЭВМ или сети ЭВМ; интерес собственника или владельца ЭВМ, системы ЭВМ или сети ЭВМ относительно правильной эксплуатации ЭВМ, системы ЭВМ или сети ЭВМ). Он имеет практическое значение для квалификации преступлений, позволяя в ряде случаев отграничить данные преступления от других однородных с ними составов. В основном каждое преступление имеет один непосредственный объект. Хотя бывают и такие преступления, в ходе совершения которых происходит одновременное посягательство на два или более непосредственных объектов. В таких составах преступления один из этих объектов будет основным, а другой - дополнительным, играющим роль отягчающего обстоятельства. Если же этот дополнительный объект предусмотрен в качестве квалифицирующего другим составом, то его нарушение при совершении преступления в сфере компьютерной информации образует идеальную совокупность преступлений, поэтому требует дополнительной квалификации.
1. Смирнова Т.Г. Уголовно-правовая борьба с преступлениями в сфере компьютерной информации: Автореф. ... дис. канд. юрид. наук. М., 1998. С. 12.
2. Комментарий к Уголовному Кодексу РФ / Отв. ред. А.В. Наумов. М., 1996. С. 662.
3. Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. М., 1997. С. 346.
4. Новое уголовное право России. Особенная часть: Учеб. пособие / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой. М., 1996. С. 274.
5. Уголовный Кодекс РФ: постатейный комментарий / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и Г.М. Миньковского. М., 1997. С. 581.
6. Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. М., 1996. С. 350.
7. Комментарий к Уголовному кодексу РФ: В 2 т. / Под ред. О.Ф. Шишова. М., 1998. Т. 2.С- 351.
8. Фролов Е. А. Спорные вопросы учения об объекте. Сб. науч. тр. Вып. 10. Свердловск, 1968. С. 203204.
ВЗГЛЯДЫ Б.Н. ЧИЧЕРИНА НА ПРАВА ЛИЧНОСТИ А.В. Захаров
Одним из центральных вопросов, проходящих через все учение Чичерина о государстве и праве, является личность. Характер взаимоотношений государства и личности является важнейшим показателем состояния общества в целом, целей, перспектив его развития. Невозможно по-
нять общество и человека без изучения многообразных отношений людей с государством. Согласно концепции Чичерина, народ - это составная часть государства, а сам он складывается из отдельных граждан, причем граждан Чичерин отличал от подданных. Разницу в этих категориях
