CC BY
147
№ 2______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ___________________________2015
УДК 801.7
ОБ УЗЛОВЫХ ТЕМАХ ТЕКСТОЛОГИИ (ЗАКОНСЕРВИРОВАННЫЙ ОТВЕТ Д.С. ЛИХАЧЕВУ)
С.Н. Азбелев
Доктор филологических наук, профессор e-mail: [email protected]
Авторское резюме
Публикуется статья, написанная в 1967 году. Тогда она не смогла быть опубликованной, однако, за прошедшее время не утратила своей злободневности. Без значимых изменений воспроизводится текст, предназначавшийся для продолжения дискуссии и отклоненный ведущим советским журналом по отечественной истории.
Ключевые слова: генетические взаимоотношения текстов, этика научного спора, текстология.
KEY TOPICS IN TEXTUAL CRITICISM (RESPONSE TO D.S. LIKHACHEV THAT WAS DENIED PUBLICATION)
Sergey Azbelev
Professor, Doctor of philological sciences e-mail: [email protected]
Abstract
The paper was written in 1967. The leading Soviet journal in the field of national history denied its publication then; however, the matter has not lost its topicality over time. The paper talks about debatable issues of Russian textual criticism; it is reproduced without significant changes.
Keywords: textual criticism, ethics of a scientific dispute.
Нынешняя актуализация профессиональных обращений к текстологии исторических источников ясно обозначилась не только на страницах научных публикаций, но и в Интернете. Недавно была кем-то выложена полувековой давности полемическая статья Д.С. Лихачёва. Это развернутый отклик на принципиально важную мою работу 1966 года, напечатанный в следующем году: «По поводу статьи С.Н. Азбелева "Текстология как вспомогательная историческая дисциплина"» (Лихачев 1967)1. Осторожный полемист, по его словам, ограничился «несколькими узловыми темами» (230). Но читатель, пожелавший соотнести написанное Лихачёвым с тем, что написал Азбелев, напрасно стал бы отыскивать необходимую ссылку. Д.С. Лихачёв так и не сообщил, где и когда напечатана моя статья, на которую он возражает. А между его откликом и моей статьёй дистанция
1 В электронном виде работа Д.С. Лихачева доступна по ссылке:
http://www.lihachev.ru/pic/site/files/fulltext/0366_Po_povodu_statji_SNAsbeleva_1967.pdf
При дальнейших ссылках на эту работу указываются только номера страниц в её журнальном тексте.
___________________________________________198__________________________________________________
№ 2_____________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ________________________2015
девять месяцев. Этого достаточно много, чтобы существенно осложнить её поиск, поскольку не известно, в каком журнале или сборнике следует искать и не известно, за какой период времени.
Однако читатель, выполнивший этот неблагодарный труд и внимательно сопоставивший всё же обе работы, смог легко обнаружить причину сокрытия необходимых сведений в статье Д.С Лихачёва. Она была рассчитана именно на то, что сопоставлять не станут1.
* * *
В моей статье привлекались (с должными отсылками) около тридцати работ, включая пятнадцать теоретических работ по текстологии. Согласно же Д.С. Лихачёву, Азбелев «пишет в основном так, точно по всем трактуемым им вопросам существуют только две книги Лихачева» (230). При этом оппонент замечает с укоризной, что мне «остался, по-видимому, неизвестен» его реферат в журнале «Ceska literatura» (231). Но соответствующий номер его поступил в наши библиотеки значительно позднее появления вёрстки моей статьи. Цитированное мною (в кавычках и со ссылкой) высказывание Д.С. Лихачёва относительно взаимозависимости литературных произведений (Азбелев 1966: 89) он приписал мне и критикует как якобы выражение моих взглядов (232). Предложенные мною определения понятий версия и пратекст (Азбелев 1966: 96-97) Лихачёв объявляет принадлежащими ему (230), тогда как в его работах эти понятия не только не определялись, но даже и не рассматривались. На некоторые из серии аналогичных «ошибок» полемиста укажу далее по ходу разговора в последовательности разделов исходной своей статьи.
1
В связи с высказанными в моей статье соображениями о соотношении текстологии и источниковедения оппонент много места уделил вопросу, следует ли считать текстологию вспомогательной дисциплиной. В книге Д.С. Лихачёва говорилось, что она «должна способствовать кристаллизации текстологии как самостоятельной, а не «вспомогательной» науки (Лихачев 1962: 3). Через год вышла статья П.Н. Беркова, пришедшего к выводу, что Лихачёву «не удалось доказать, что текстология - самостоятельная наука в том смысле, как он понимает» (Берков: 84). В
1 Далее помещён полный текст статьи, которая в своё время была мною предложена московскому академическому журналу «История СССР». (Этот журнал ранее уже опубликовал мою исходную теоретическую статью, а затем напечатал упомянутый мною выше отклик на неё Д.С. Лихачёва). Через некоторое время редакция вернула посланный мною текст, сопроводив его следующим письмом заведующей отделом истории СССР периода феодализма Н.А. Горской от 27 октября 1967 г. (за номером 616-383): «Уважаемый тов. Азбелев! К сожалению, редакция не считает возможным продолжать на страницах журнала «История СССР» Ваш обмен мнениями с Д.С. Лихачевым по вопросам текстологии. Журнал по отечественной истории располагает слишком ограниченным листажом, чтобы и далее так щедро предоставлять страницы для сюжетов, волнующих, в основном, литературоведов-текстологов. Возвращаем Вам рукопись». Эту рукопись я сохранял, как говорится, «до лучших времён», которые теперь наступили, ибо актуальность её существенно выросла. Текст полувековой давности воспроизводится без значимых изменений.
199
№ 2______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ__________________________2015
следующем году Лихачёв выпустил брошюру, где с оговоркой признал, что текстология, «это вспомогательная филологическая дисциплина» (Лихачёв 1964: 7). Ещё через год, отвечая другому своему оппоненту, Д.С. Лихачёв подчёркивал, что «эдиционная теория и практика венчает собой изучение истории текста» (т.е. текстологию, - С.А.), а «эдиционная техника выдает «на-гора» то, что где-то в недрах науки подготавливает изучение истории текста» (Лихачев 1965: 82).
Сопоставив это с тем, что разговор об эдиционной теории и практике венчает собой и книгу Д.С. Лихачёва, и его брошюру, я заметил: «Таким образом, фактически оказывается (по Д.С. Лихачёву, - С.А.), что даже если сама техника издания к текстологии не относится, задачи текстологии подчинены, прежде всего, задачам издания» (Азбелев 1966: 85). Оппонент теперь назвал это моим домыслом, пояснив, что под «самостоятельностью» текстологии он всегда только и подразумевал, что «ее метод, задачи и выводы не подчинены задачам издания текста» (231). Проблема, оказывается, свелась к тому, что, хотя выводы текстологии и используются в археографической практике, сама текстология «в какой-то мере суверенна» (230) по отношению к археографии. Но с этим я никогда не спорил. Напротив, приблизительно то же говорится в моей статье (Азбелев 1966: 90). Вполне понятно, что подобная «суверенность» текстологии и археографии по отношению друг к другу не мешает обоим пребывать в «вассальных» отношениях к исторической науке (наряду с не менее «суверенными» палеографией, дипломатикой и т.п.).
Д.С. Лихачёв остался при убеждении, что текстология - филологическая дисциплина. Но для него это, оказывается, не означает, что она - дисциплина литературоведческая. По словам оппонента, я ему эту мысль «приписываю» (231). Готов изменить своё суждение, если Д.С. Лихачёв отказывается от своих утверждений, что текстология «стала важнейшей частью истории литературы в целом», что она - «основа истории литературы» и т.п. (Лихачев 1962: 24, 30). Оппонент решил теперь опереться на авторитет трехтомного Энциклопедического словаря 1955 года, где текстология причислена к отраслям филологии (231). Позволю себе в таком случае опереться на авторитет вышедшего позднее (при том же составе главной редакции) соответствующего тома Большой советской энциклопедии, где подобного причисления нет (вопреки глухому упоминанию о ней Д.С. Лихачёва). Там дано такое определение: «Филология (от греч. ф|Леш -люблю и Лоуо^ - слово) - совокупность методов и приемов исследования памятников письменности с точки зрения языка, стиля, историч. и этнич. принадлежности» (БСЭ: 119). В моей статье говорится следующее: «Любое текстологическое изучение относится к области внешней критики источников, которая широко пользуется филологическими приемами анализа» (Азбелев 1966: 84). Но филологические приёмы, это только часть исследовательских приёмов, которыми пользуется текстология. Поэтому я не вижу оснований исключать её из числа вспомогательных исторических дисциплин.
Д.С. Лихачёв не согласен со мной в том, что «метод текстологического исследования и у историков, и у литературоведов один и тот же» (Азбелев 1966: 84). Он апеллирует к «различиям в методе и методике текстологических исследований
___________________________________200_________________________________
№ 2______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ__________________________2015
исторических документов и литературных» (231), фактически подменяя тезис. Оппонент толкует о необходимости принимать во внимание «эстетическую систему произведения», когда объектом исследования служит текст художественной литературы (231). Но историки отнюдь не игнорируют художественную специфику используемых ими литературных источников. Разнообразие изучаемого материала, как и многообразие конкретных целей изучения, конечно, не допускают полного единообразия его приёмов. Но, во-первых, это не отменяет единства метода текстологии. Во-вторых, из самих приёмов очень немногое можно отнести на счёт сугубо литературоведческой специфики.
Согласен с Д.С. Лихачёвым в том, что «принцип» (я бы сказал - понятие) «последней авторской воли» для историка «не играет той существенной роли, которую он играет для текстолога-литературоведа» (231). Но как раз это я и подразумевал прежде всего, утверждая, что «частные различия в некоторых приемах текстологической работы становятся заметны, когда речь идет о материале нового времени (вследствие обособления художественной литературы от остальной письменности)» (Азбелев 1966: 84). В письменности средних веков сохранность ряда авторских редакций одного памятника - это случай исключительно редкий и позволяющий легко совместить при их издании запросы историка и литературоведа1. Их интересы легко совмещаются и в методическом подходе к подобному факту - вследствие синкретичности древнерусской письменности, необособленности в ней художественной литературы. Понятие канонический текст вообще не имеет отношения к различиям в текстологической методике. Вот что сам Д.С. Лихачёв писал при специальном рассмотрении этого понятия: «Говорить об особых приемах выработки канонического текста не приходится. Любой текст должен вырабатываться для издания одними и теми же строго научными приемами - канонический и неканонический» (Лихачев 1964: 82). Сама же «канонизация» того или иного литературного текста - это не методический приём текстологии, а приём издательской практики.
2
Предложенные в моей статье характеристики предмета, метода и задач текстологии основываются, прежде всего, на совокупности конкретных работ А.А. Шахматова и его последователей. Кроме того, мною были использованы те немногие сохранившиеся теоретические высказывания А.А. Шахматова, которые приводились уже многокрано и известны, вероятно, каждому текстологу-медиевисту (Азбелев 1966: 88-89). Оппонент считает это неправомерным - на том основании, что сам А.А. Шахматов не употреблял слова «текстология», а употреблял термин «история литературы», и что, следовательно, у А.А. Шахматова якобы «речь идет не о текстологии как таковой, а об историко-литературном изучении литературных памятников» (232). Но А.А. Шахматов, естественно, пользовался терминами, которые были тогда в ходу. Термин «текстология» появился после его смерти в работе Б.В.
1 Пример этого предложил в сущности сам оппонент - см.: Lishacev 1966: 13-14.
201
№ 2______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ_________________________2015
Томашевского, а под словом «памятник» можно разуметь и отдельный текст. Я готов поверить оппоненту, когда он сообщает, что А.А. Шахматов текстологию вообще «не осознавал как отдельную дисциплину» (232) - хотя и не знаю, откуда это известно. Но кто её в то время у нас «осознавал»? Очевидно, что это - не по существу.
Существо в том, что «создатель современной текстологи А.А. Шахматов» (выражение Д.С.Лихачёва, 234) своими трудами поднял на принципиально новую ступень метод и главные методические приёмы той области работы над текстами, которая ныне осознаётся как отдельная научная дисциплина, именуемая текстологией. Если мы едины в убеждении, что А.А. Шахматов - её создатель, то для разрешения спора следует, очевидно, определить: метод и методику чего он создал -изучения генетических взаимоотношений текстов или изучения «истории текста того или иного произведения».
Здесь-то и помогают указания А.А. Шахматова, что «замыкаясь в одном каком-либо памятнике, исследователь никогда не получит возможности определить его состав и происхождение и что единственно надежным путем должен быть признан путь сравнительно-исторический» (Шахматов 1899: 118). Д.С Лихачёв под «историей текста того или иного произведения» фактически имеет в виду не что иное как эволюционную цепь текстов отдельно взятого произведения литературы. Между тем именно это имел в виду А.А. Шахматов, когда писал: «Если следить только за одной из таких цепей, не принимая во внимание ни параллельных, ни перекрещивающих ее движений, то в результате могут получиться сплошные недоразумения вместо верного представления о действительных явлениях» (Шахматов 1910: 84). Но как раз эти утверждения А.А. Шахматова отвечая мне Д.С. Лихачёв опустил.
Если согласиться с оппонентом, что у А.А. Шахматова речь везде идёт не о текстологическом, а «об историко-литературном изучении», т.е. о литературоведческом, то пришлось бы, например, считать, что «главною задачей» историка литературы по А.А. Шахматову «должно быть установление взаимной связи между однородными, сходными памятниками» (Шахматов 1899: 177). Ясно, что здесь речь идёт не о литературоведении вообще, а о главной задаче именно текстологических изучений. Тех самых, которым принадлежит ведущее место в трудах самого А.А. Шахматова. У него вообще нет работ, посвященных «истории текста того или иного произведения» - в том смысле, какой вкладывает в эти слова Д.С. Лихачёв. Сам А.А. Шахматов изучал генетические взаимоотношения текстов. В моей статье это объяснено довольно подробно (Азбелев 1966: 87-88).
Оппонент снова подменяет мой тезис, когда утверждает, что в состав текстологии не входит «изучение взаимовлияний литературных произведений», «изучение «творческой истории» произведений», «выяснение и объяснение взаимовлияний мало связанных друг с другом документов» (232) - утверждает в форме возражений на мою статью. Я писал не об этом, а об «изучении текстовых взаимосвязей произведений письменности» (Азбелев 1966: 89), относил к предмету текстологии «текстовое выражение того, что литературоведы обычно именуют творческой историей произведения» (Азбелев 1966: 85), писал о важности «выяснения и объяснения текстовых связей между документами» (Азбелев 1966: 88)
__________________________________202_________________________________
№ 2______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ__________________________2015
и подчёркивал, что «текстология изучает, строго говоря, не непосредственно произведения, а их тексты» - подробно объясняя разницу между понятиями текст и произведение (Азбелев 1966: 94). Различие для текстолога принципиальное, и Д.С. Лихачёв вряд ли мог это не замелить, поскольку он признаёт теперь, что «особое значение имеет строгое разграничение в работе текстолога текста произведения от самого произведения» (222)1. Напомню, что и метод текстологии я предлагаю определить, как «сравнительно-историческое изучение текстов» (Азбелев 1966: 91).
3
Из семнадцати рассмотренных в моей статье основных понятий текстологии Д.С. Лихачёв конкретно возразил только по одному понятию архетип. Зато возразил очень подробно.
Я доказывал, что архетип сохранившихся списков памятника всегда поддаётся установлению, если число этих списков больше одного и если все они не происходят один от другого по прямой линии. Оппонент не согласен с этим выводом. Возражение Д.С. Лихачёва позволю себе процитировать полностью: «С.Н. Азбелев считает, что архетип может быть выявлен всегда, если существует несколько родственных списков. Для доказательства этого положения он дает свое определение понятия архетип, а затем, прилагая его к моей схеме, изображающей только один из возможных случаев отсутствия архетипа, и модифицируя эту схему, доказывает, что архетип может быть выявлен и в ней. Но, во-первых, чтобы опровергнуть чье-либо утверждение необходимо исходить из тех определений, которые дает сам опровергаемый автор. Давая же с в о и определения, можно опровергнуть и доказать все, что угодно. Во-вторых, необходимо считаться с тем, что у меня в прилагаемой схеме приведено не доказательство, а иллюстрация, один из возможных случаев отсутствия архетипа. А в-третьих, необходимо считаться с тем, для чего существует в науке определенное понятие, в связи с чем оно было выработано» (232-233).
Д.С. Лихачёв здесь снова рассчитывал на то, что его читатель не станет обращаться к самой моей статье, доверяясь лишь его «информации» о ней. На самом деле, говоря об архетипе, я сначала привожу целиком оба определения этого понятия, которые даёт сам Д.С. Лихачёв (Азбелев 1966: 100). После этого я точно воспроизвожу его схему и соглашаюсь с тем, что в ней нет архетипа (Азбелев 1966: 101). Далее я пишу, что данная схема фактически не может иллюстрировать мысль Д.С. Лихачёва, так как «в самих определениях понятия «архетип», предложенных Д.С. Лихачевым, подразумевается много или несколько дошедших списков», а эта схема указывает только один (Азбелев 1966: 101). Затем я рассматриваю пять других возможных случаев, исходя опять-таки из определения Д.С. Лихачёва (Азбелев 1966: 101-102). Последний случай позволяет мне выявить неточность его определения. Только после этого я предлагаю своё определение архетипа (Азбелев 1966: 102). Я
1 Ранее оппонент настаивал на противоположном. Отвечая на критику со стороны Б.Я. Бухштаба, он писал: «Б.Я. Бухштаб считает, например, что мое определение понятия произведения не дает возможности отграничить его от понятия текст. Разумеется, не дает! И не может дать, ибо произведение с текстологической точки зрения есть один из видов текста» (Лихачев 1965: 157).
_________________________________________203________________________________________
№ 2_______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ__________________________2015
нигде не расцениваю иллюстративную схему оппонента в качестве доказательства (графическая схема сама по себе вообще не может служить в текстологии доказательством), а о назначении и практическом применении определяемого понятия у меня специально говорится как раз здесь (Азбелев 1966: 102-104).
В моей статье также подчёркивалось, что Д.С. Лихачёв бездоказательно пишет в Заключении о «несостоятельности» понятия архетип и утверждает, что оно «терпит крушение»; я сообщал, что «в соответствующей главе» его книги «такая характеристика обоснования не получила» - точно ссылаясь при этом на страницы раздела «Архетип» в главе «Основные понятия истории текста» (Азбелев 1966: 100). Приходится поэтому признать только риторической фигурой ответное восклицание оппонента: «Я не знаю, что подразумевает С.Н. Азбелев под «соответствующей главой»» (233).
Д.С Лихачёв отсылает меня к своей критике так называемой «теории общих ошибок» во Введении. Перечитав его, нетрудно убедиться, что эта критика не имеет отношения к вопросу о состоятельности или несостоятельности самого понятия архетип, которое применяют текстологи разных научных школ (в том числе советские), а отнюдь не только последователи К. Лахмана. Не относится поэтому к предмету спора и критика последних Д.С. Лихачёвым в самой его статье. Лишь нарочитым недоразумением могу объяснить и то, что оппонент противополагает схему П. Мааса моему определению архетипа (233). На самом деле ему вполне отвечает случай, который на ней изображён. Архетип а - как раз и есть наиболее ранний из тех текстов произведения (аруе), об особенностях которых можно судить путем сопоставления сохранившихся его текстов (ABCDTFGIHK). Для суждений же об авторском тексте Х (равно как и о любом из промежуточных между Х и а) сопоставление сохранившихся текстов не даст ничего, кроме сведений, которые оно сможет дать об архетипе а. Д.С. Лихачёв заблуждается, полагая, будто моё определение архетипа должно непременно соответствовать тому, что он сам понимает под «общей концепцией школы К. Лахмана».
Научные возражения оппонент заменяет следующим высказыванием по поводу понятия архетип: «С.Н. Азбелев дает свое определение, не связанное с конкретной методикой исследования и практически бесполезное» (233). При такой методике спора вряд ли возможно вообще продвинуться вперёд. Оставляя в стороне вопрос, чьи определения практически полезны, а чьи бесполезны, коснусь только соотношения с конкретными исследованиями. Д.С. Лихачёв утверждал, что «практически» архетипом «всегда бывает список недошедший» (Лихачев 1962: 13. Курсив мой, С.А.). Охотно верю, что это утверждение подсказано его личной практикой. Но она - не единственная. Д.С. Лихачёву должна быть известна книга, на обороте титула которой сообщено, что именно он является её ответственным редактором. Эта книга посвящена текстологическому исследованию по семидесяти трём спискам новгородских летописей XVII-го века. Здесь рассматривается реально дошедший архетип основной редакции крупнейшей из этих летописей (Азбелев 1960: 71-76). Данный конкретный пример может быть сопоставлен и с другим ошибочным утверждением Д.С. Лихачёва - будто «понятие архетипа вовсе
___________________________________204__________________________________
№ 2______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ__________________________2015
неприменимо к истории летописания» (Лихачев 1962: 131). Я уже подробно объяснял, почему несостоятельна приводившаяся оппонентом в оправдание этого тезиса ссылка на А.А. Шахматова (Азбелев 1966: 102-103). Теперь он её повторяет, настаивая декларативно, что архетипа вообще не может быть при сложной истории текстов (233-234). Однако новых доводов Д.С Лихачёв не привёл и оставил без ответа уже произведённый мною (на основе его же определения архетипа) разбор всех его прежних доводов (Азбелев 1966: 100-103).
Предлагая свои определения текстологических понятий, я подчёркивал, что расцениваю их «не более, как материал для дальнейшего обсуждения» (Азбелев 1966: 91). Естественно, я далёк от мысли, будто моё определение архетипа не может быть заменено более удачным1. Оно, кстати сказать, в обсуждаемой статье было мною несколько сокращено. В более полном виде я предложил его в другой работе, опубликованной тогда же (Азбелев 1966а). Там есть и дополнительные соображения об архетипе (в частности - в связи с работой П. Мааса) и о других текстологических понятиях. Был бы благодарен за внимательную критику, как данного определения, так и остальных. Предоставляю читателям судить, действительно ли мои определения понятий текст, произведение, редакция, извод, вид - «только модифицируют» определения Д.С. Лихачёва (232), внося в них «поправки» (230). О версии и пратексте я уже говорил выше.
Остановлюсь лишь коротко на редакции. Её я определял так: «разновидность текстов произведения, имеющая качественные отличия от других разновидностей его текстов» (Азбелев 1966: 96). Оппонент назвал схоластическими «все рассуждения» «о различии между количественными изменениями текста и качественными и о марксистском законе перехода количества в качество» применительно к вопросу о редакции (230). Но в моих работах вообще ни слова не говорится об упомянутом законе. Моя же критика определения Д.С. Лихачёва базируется, в частности, на фактах истории текстов древнерусских повестей, где новая редакция далеко не всегда возникает в процессе работы одного лица (как думает оппонент)2, а иной раз создаётся постепенно многими лицами. Это заключение принадлежит одному из крупнейших наших текстологов - М.О. Скрипилю, на которого я и ссылаюсь (Азбелев 1966: 97)3. Д.С. Лихачёв напрасно укорял в данной связи уже покойного тогда М.О. Скрипиля, будто бы тот «не почувствовал качественной разницы этих изменений» (Лихачев 1962: 125). Однако сущность их характеристики М.О. Скрипилем как раз и сводилась к тому, что происходящее «постепенно и исподволь» накопление большого количества частных поправок, вносимых в одном определенном направлении», само собой приводит, наконец, к качественному изменению текста - новой его редакции» (Скрипиль 1948: 200. Курсив мой, С.А,).
1 Но путь к этому не лежит через предпринятое оппонентом (233) тенденциозное перефразирование: текстологу должно быть очевидно, что вообще «судить о тексте» - это отнюдь не то же, что судить об особенностях текста по отношению к другим текстам того же произведения, что вообще «тексты к нему восходящие» - это далеко не то же, что совокупность дошедших текстов данного произведения. Оппонент и здесь рассчитывал, очевидно, на то, что читатель доверится его искажающей информации.
2 Определение редакции Д.С.Лихачёвым: «целенаправленная переработка текста, принадлежащая автору или какому либо другому лицу» (Лихачев 1964: 13).
3 Подробнее я писал об этом в упомянутой выше статье (Азбелев 1966а: 290-291).
____________________________________________205___________________________________________
№ 2______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ________________________2015
Квалифицировать это как схоластику не стоит. Выводы М.О. Скрипиля основывались на исключительно трудоёмких и филигранных по выполнению текстологических исследованиях сотен разновременных списков1. Вклад этого учёного в практическую текстологию намного существеннее того, что было сделано его посмертными критиками.
4
По вопросу об отношении текстологического исследования источника к его изданию оппонент сосредоточился главным образом на утверждениях, которые либо не относятся к предмету спора, либо повторяют то, что уже было мною оспорено. В связи с этим ограничусь необходимыми пояснениями.
В моей статье говорилось, что «для обеспечения высокого научного уровня критических изданий следует добиваться не изгнания из этих изданий элементов реконструкции, а их максимальной текстологической обоснованности и полной документированности их в самом издании реально дошедшими текстами» (Азбелев 1966: 105). Поэтому берусь утверждать, что призывы Д.С. Лихачёва «бороться за объективность выводов и объективность интерпретации исторических источников, против «подтягивания» источника к желаемым выводам», равно как и его возражения в общей форме против «подтягивания» и «препарирования» источника в его издании, против такого издания, которое, претендуя на достоверность, «на самом деле отражает вкусы и представления текстолога» и т.п. (234) - вполне согласуются с моими представлениями и с тем, как они отразились конкретно в данной статье.
Тезис оппонента, что существует «принципиальное и резкое различие между изменениями, вносимыми в текст списков при реконструкции и изменениями и изменениями, вносимыми в текст списков при научном издании» (Лихачев 1962: 454), подкреплялся в «Текстологии» ссылкой на авторитет её ответственного редактора. Д.С. Лихачёв писал (Лихачев 1962: 467): «Ведь В.П. Адрианова-Перетц свою реконструкцию издала отдельно от подлинных текстов «Задонщины». В томе V «Трудов Отдела древнерусской литературы» ею издана «Задонщина» по всем спискам. И именно эту свою публикацию В.П. Адрианова-Перетц называет «текстом» (см. подзаголовок публикации)2. Ясно, что и В.П. Адрианова-Перетц оделяет задачи издания подлинного текста от издания реконструкции»3.
В моей статье было показано на примерах, что издание, которое В.П. Адрианова-Перетц называет «текстом» (в томе V «Трудов ОДРЛ»), отнюдь не избегает реконструирования архетипа и что «в очень многих случаях вполне осмысленные и согласованные с контекстом чтения основного списка заменены здесь чтениями других списков» (Азбелев 1966: 105). В своём ответе Д.С. Лихачёв поясняет,
1 См., в особенности: Скрипиль 1947; Скрипиль 1948а; Скрипиль 1949.
2 Адрианова-Перетц В.П. Задонщина. (Текст и примечания) // Труды ОДРЛ. М.: Л., 1947. Т. V. С. 194-224. (Примечание Д.С.Лихачёва).
3 Реконструкцию «Задонщины» см.: Адрианова-Перетц В.П. Задонщина. (Опыт реконструкции авторского текста). // Там же. 1948. Т. VI. С. 201-225. (Примечание Д.С. Лихачёва).
_______________________________________________206_____________________________________________
№ 2______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ_________________________2015
что он просто спутал библиографические ссылки, и что на самом деле как раз это издание является реконструкцией (несмотря на его подзаголовок «текст»), а издание в собственном смысле - то, которое напечатано в томе VI «Трудов ОДРЛ» (несмотря на его подзаголовок «опыт реконструкции»). Остаётся пожалеть, что столь любопытная «переоценка ценностей» Д.С.Лихачёвым осталась в его статье никак не разъяснённой1.
Теперь Д.С. Лихачёв попытался защитить свой тезис путём ссылки на языковедов. Он пишет: «Отчетливо видна невозможность соединять тексты разных редакций в изданиях лингвистов» (234). Но ещё совсем недавно Д.С. Лихачёв доказывал в своей «Текстологии», что «издания, предназначенные для историков и литературоведов и издания, предназначенные для языковедов, не должны смешиваться» (Лихачев 1962: 472; см. также: 468-471). Ни один серьёзный текстолог давно не занимается «соединением» разных редакций. Однако части текста, утраченные или испорченные в списках одной редакции, могут быть восполнены по спискам другой, если это конкретно оправдывается текстологически. Из относительно недавних примеров достаточно было бы назвать хотя бы известный труд крупного лингвиста и литературоведа Н.А. Мещерского (Мещерский 1958). Верная посылка о том, что писцы в одних случаях сохраняли старые формы языка оригиналов, а в других - модернизировали, приводит оппонента к ложному выводу: «Если же текстолог станет соединять в одном списке языковые формы из списков разного времени, он разрушает документальность текста»2.
Этот вывод, по-видимому, основан на смешении оппонентом «возраста» списка в целом с «возрастом» каждого из отдельных его чтений. Переписчик изменяет лишь отдельные чтения оригинала (в пределах редакции, извода, вида). После многократных переписываний позднейшие списки могут содержать довольно много накопившихся таким образом чтений разного времени. Задача текстолога при издании памятника как раз и состоит в том, чтобы на основе научно установленной истории текстов устранить, насколько возможно, такую разновременность чтений, т.е. восстановить архетип (полностью или частично - это определяется наличием материала для доказуемых поправок). Однако здесь не может идти речи о
1 Если попытаться отнестись к ней серьёзно, то, можно лишь высказать догадку, что, говоря о томе VI, оппонент подразумевает теперь приложения к напечатанной там реконструкции. В них приведены по отдельности пять из шести списков, использованных в самой реконструкции. Но это - её справочный аппарат, а не «издание по веем спискам». К тому же, остаётся совсем неясным, как расценивать теперь издание в томе V. Из приведённого пояснения Д.С. Лихачёва автоматически следует, что В.П. Адрианова-Перетц объявила почему-то «текстом» «Задонщины» то, что на самом деле таковым не является.
2 Далее Д.С. Лихачёв здесь высказывается уже непосредственно по моему адресу: «Поэтому ссылка в оправдание текстолога на то, что такие же приемы применяет и писец, абсолютно неубедительна». Высказывание это характерно для полемических приёмов оппонента. В действительности я подчеркивал как раз обратное - что «современный текстолог исправляет список для критического издания на основе установления генеалогии всех известных науке списков», тогда как «средневековый переписчик», исправлявший иногда одну рукопись на основании другой, «разумеется», «не располагал научной методикой нынешней текстологии» (Азбелев 1966: 104). Проводимую мною параллель между писцом и текстологом оппонент выдаёт за абсурдное утверждение о тождестве методики того и другого. Это даёт Д.С. Лихачёву даже повод высказать долженствующее унизить меня назидание: «Между переписчиком и ученым существует принципиальное различие. Если различия нет - тогда другое дело» (234). Оппонент таким образом ещё раз подтвердил, что между ним и мной существует принципиальное различие в вопросе о том, что должен представлять собой научный спор.
____________________________________________207___________________________________________
№ 2_____________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ________________________2015
разрушении документальности, поскольку все заменяемые чтения основного списка печатаются тут же в подстрочных примечаниях, поскольку указываются источники замены и по ним подводятся разночтения. Конечно, провести такую работу последовательно и до конца, особенно при большом числе разновременных списков, - огромный труд. Но даже и в самых сложных случаях задача, оказывается, выполнима. Блестящим подтверждением этого могут служить упомянутые работы М.О. Скрипиля. (Им не следует противопоставлять работы А.А. Шахматова о древнейших сводах, потому что М.О. Скрипиль изучал и издавал произведения, сохранившиеся во многих списках, А.А. Шахматов же изучал произведения, не представленные ни одним сохранившимся списком, а лишь отражённые в текстах более поздних произведений).
Оппонент настаивает, что могут вноситься «лишь поправки ошибок», что недопустимы «никакие «улучшения» текста сами по себе» (234). К сожалению, это не очень определённо. Научное восстановление архетипа - это ведь не улучшения «сами по себе», а реализация выводов об истории текстов. Устранение поздних чтений - это в известном смысле и есть устранение накопившихся «ошибок» против первоначального текста (бессознательно или сознательно внесённых). Двусмысленно составлено Д.С. Лихачёвым и последующее разъяснение относительно «поправок ошибок, обессмысливающих текст» - неясно, то ли их можно исправлять «по спискам других видов и редакций или другого времени», то ли - нельзя. В споре желательна большая чёткость позиций.
Впрочем, эти свои высказывания оппонент поясняет с помощью нового и весьма интересного примера. На этот раз - примера негативного. Он выглядит так: «Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку. СПб, 1910, Л., 1926» (234). Что конкретно имеет в виду Д.С. Лихачёв? Оба эти издания - точная перепечатка из издания Лаврентьевской летописи 1897 года. Оно же - точная перепечатка издания 1872 года, которое подготовил один из крупнейших русских археографов - академик А.Ф. Бычков (Летопись по Лаврентьевскому списку 1872). Именно его труд аттестован теперь Д.С. Лихачёвым как «яркий пример создания текстологом никогда не существовавшего и не могшего существовать текста». Обвинение серьёзное. Основание же его следующее: в этом издании «восполнены отдельные пропуски и «исправлены» отдельные места по летописям, относящимся к другой редакции, чем принятый за основной Лаврентьевский список». В некотором смысле это действительно так. Но всё познаётся в сравнении. Посмотрим, как обстоит дело в новейшем издании «Повести временных лет», которое подготовил сам оппонент спустя почти 80 лет после издания А.Ф. Бычкова.
Оказывается, Д.С. Лихачёв систематически повторял поправки А.Ф. Бычкова (в том числе языковые) даже в тех случаях, когда последний вносил их «на основании предположений», которые вообще не удалось подкрепить реальными списками летописей, и когда поправки эти давали просто «лучшие» чтения текста, вполне осмысленного и без них1.
1 Вот характерный пример. В известиях 1024 года А.Ф. Бычков предположительно исправил смысл: «был Якун слеп» на «был этот Якун красив», - введя «лучшее» чтение («слзпъ» - «сь лзпъ») во фразе, совершенно
208
№ 2______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ__________________________2015
С «соединением редакций» положение аналогично. Когда пропуски и ошибки Лаврентьевского списка не могли быть восполнены по сходным спискам, А.Ф. Бычков прибегал к другим источникам, чаще всего - к Ипатьевской летописи, как наиболее близко отразившей общий протограф. То же - и в издании Д.С. Лихачёва. А из Радзивиловской летописи у него, как и у А.Ф. Бычкова, вставлено в текст Лаврентьевской около десяти страниц. Кроме того, сотни раз текст Лаврентьевской поправлен на основании списков Ипатьевской и ряда других летописей, нелетописных произведений (в том числе греческих), Библии и др. Не всё это является повторением исправлений из издания А.Ф. Бычкова. Несколько десятков поправок заимствованы из Шахматовской реконструкции «Повести временных лет» (только они и снабжены отсылками). Разновременность рукописей, чтения которых использованы в издании Д.С. Лихачёва, возросла, соответственно, до четырёх столетий (Лаврентьевский список - XIV в., Эрмитажный - XVIII в.).
Таким образом, те «недостатки» издания А.Ф. Бычкова, которые ставит теперь ему в укор Д.С. Лихачёв, не были уменьшены в его собственном издании того же памятника. По сравнению с последним, издание А.Ф. Бычкова имеет, вместе с тем, и несомненные преимущества в способах передачи текста. Подлинные чтения исправленных мест Лаврентьевского списка А.Ф. Бычков напечатал внизу этих же страниц; в издании Д.С. Лихачёва их нужно отыскивать в другом томе. Всё, что внесено в Лаврентьевский список из других списков, А.Ф. Бычков выделил в самом его тексте (другим шрифтом, отступом от полей); Д.С. Лихачёв мелкие вставки выделил, а крупные - нет. А.Ф. Бычков опубликовал памятник так, как это принято теперь для подобных случаев во всех научных изданиях - по всем спискам (один взят за основной, по остальным подведены разночтения); Д.С. Лихачёв издал текст по одному списку, нарушая этим принцип, о важности которого столько сказано в его «Текстологии» (Лихачев 1962: 472, 482-483). Наконец, издание А.Ф. Бычкова, это публикация реально дошедшего произведения - Лаврентьевской летописи. Д.С. Лихачёв же фактически напечатал контаминацию разных произведений: до 1110 года в его издании помещён текст Лаврентьевской летописи, после чего идёт «продолжение по Ипатьевской летописи» - несмотря на то, что в Лаврентьевской этому «продолжению» соответствует другой текст, которого а издании Д.С. Лихачёва нет. Подобная «операция» не диктовалась даже данными истории летописания. Согласно выводам А.А. Шахматова (принятыми другими исследователями) такого «продолжения» не было в отображённой Лаврентьевским списком Сильвестровской редакции «Повести временных лет» (Шахматов 1917: 332).
Как видим, упрёк оппонента А.Ф. Бычкову в том, что он своим изданием создал никогда не существовавший текст, фактически безоснователен. Во всяком
удовлетворительной и без этой поправки. В предшествовавших изданиях летописи Я.И. Бередниковым (1846 года) и Ф. Миклошичем (1860 года) данной поправки не было. А.А. Шахматов в своей реконструкции «Повести временных лет» тоже сохранил чтение оригинала («слзпъ»), подкрепляемое всеми остальными списками (Шахматов 1917: 188). Д.С. Лихачёв же в своём издании повторил «лучшее» чтение из издания А.Ф. Бычкова - не сообщая, кому принадлежит поправка (Повесть временных лет 1950. Ч. I: 100. Ср.: Ч. II: 194). Так же поступил он и со всеми другими исправлениями, заимствованными им из издания А.Ф. Бычкова. В тех же случаях, когда языковые поправки А.Ф. Бычкова были взяты последним из издания Ф. Миклошича, Д.С. Лихачёв лишь повторяет Бычковские ссылки на Миклошича.
209
№ 2_____________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ_______________________2015
случае, с гораздо большим основанием этот упрёк мог бы быть возвращён самому его автору. Критиковав А.Ф. Бычкова, но не ссылаясь на него, Д.С. Лихачёв повторял и усугублял дефекты его издания. Теоретические аспекты слишком разошлись у оппонента с практическими.
5
Оппонент особо остановился в связи с моей статьёй ещё и на вопросах научной этики. Я вынужден особенно внимательно ответить по данному пункту, хотя в самой статье эти вопросы мною не обсуждались. Оппонент недоволен моим упоминанием в скобках, что одному изданию «Повестей о Николе Заразском» подготовленному Д.С Лихачёвым, в его «Текстологии» уделено больше места, чем всем трудам А.А. Шахматова. Д.С. Лихачёв обвиняет меня в том, что «хотя и не прямо, но достаточно определенно» (234) я безосновательно приписал его книге тенденцию к авторской рекламе и умалению чужих заслуг. Вообще говоря, я вправе не реагировать на обобщение, выведенное самим оппонентом из приведённого мною факта. Но столь серьёзным упрёком Д.С. Лихачёв принуждает меня либо заявить, что сделанное им обобщение необоснованно, либо подкрепить его достаточно конкретно. Первое противоречило бы моему убеждению. Поэтому обращусь к конкретизации. Это не трудно, так как дело не только в числе страниц и далеко не в одном А.А. Шахматове.
«Свое издание, - пишет Д.С. Лихачёв, - вопреки утверждениям С.Н. Азбелева, я нигде не привожу «в качестве образца текстологической работы»» (234-235). Но у меня об этом только одно утверждение, где сказано «выдвигает в качестве образца» (Азбелев 1966: 106). Поясняю его. Д.С. Лихачёв в своей книге настаивает на принципиальном отказе от каких бы то ни было элементов реконструкции в научных изданиях. То есть, как раз на том, что составляет ясно выраженную особенность его издания «Повестей о Николе Заразском». А так как именно эта публикация привлекается в «Текстологии» много больше и много чаще других (причём привлекаются на столько тексты, сколько предисловие издателя), приходится заключить, что автор именно её выдвигает в качестве образца -выдвигает «хотя и не прямо, но достаточно определённо». Настолько определённо, что уже первое упоминание данной публикации заставляет выделить её из других: «цикл «Повестей о Николе Заразском», - сообщает Д.С. Лихачёв, - в свое время был издан мною по 70 спискам» (Лихачев 1962: 98). Здесь сильное преувеличение. На самом деле эти повести были изданы оппонентом только по 22 спискам (Лихачев 1949)1.
Можно дополнить сообщение Д.С. Лихачёва о том, что он предпочёл «пользоваться материалом, который специально изучал» (234), и ссылаться по возможности на себя, давая текстологические примеры. В своей книге он даёт ссылки
1 Кроме этих 22 списков в предисловии перечислены ещё 32, о которых сообщается, что они «не привлечены к изданию» (Лихачев 1049: 267, 270, 271, 273, 277, 279) и ещё 10 списков, которые даже «не привлечены к изучению» (Лихачев 1949: 280). Объяснить опечаткой столь впечатляющее несоответствие цифр не позволяет предшествующий и последующий контекст в «Текстологии».
_____________________________________________210____________________________________________
№ 2_____________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ_________________________2015
на все свои общие статьи по текстологии (на некоторые по нескольку раз), хотя все они и так текстуально вошли в книгу. Благодаря этому «Текстология» содержит около пятидесяти прямых ссылок на её автора - не считая многих косвенных.
Если бы столь же внимательно упоминались труды таких выдающихся текстологов как академик А.А. Шахматов или даже академик В.Н. Перетц, то потребовалось бы назвать более сотни работ каждого из них. Между тем, из печатных работ В.Н. Перетца, например, названы только четыре. При этом, книга Д.С. Лихачёва варьирует в более пространном изложении теоретические суждения и практические рекомендации лаконично написанного за 40 лет до того «Очерка методологии» В.Н. Перетца1, - но всегда без ссылок2. Однако Д.С. Лихачёв сослался на дореволюционные лекции В.Н. Перетца для начинающих студентов, когда имел случаи возразить ему или дополнить (Лихачев 1962: 81, 149, 492)3.
Если при этом в книге сказано несколько слов в похвалу В.Н. Перетца и упомянутых лекций (Лихачев 1962: 32), то иначе поступает «Текстология» с его учеником - современником и старшим коллегой Д.С. Лихачёва - рано умершим М.О. Скрипилем. Оппонент хранит почти полное молчание об образцовой серии текстологических исследований-изданий М.О. Скрипиля. Теоретические же его выводы отвергаются без рассмотрения их конкретно-исследовательской базы. Из текстологических трудов этого ученого Д.С. Лихачёв упомянул (с неодобрением) только один: в связи с тем, что М.О. Скрипиль, о публиковав на основе изучения 120 списков основную редакцию «Повести о Петре и Февронии», не успел издать позднейшие её редакции, Д.С. Лихчёвым данная работа названа в перечне «форм текстологических недоделок» (Лихачев 1962: 124-125). (В этот перечень, однако, не попало часто и обильно привлекаемое оппонентом по иным поводам его собственное издание «Повестей о Николе Заразском» - хотя оно является незаконченным, как это признал теперь сам публикатор (234-235) и хотя в нём тоже публикуются далеко не все редакции). Другие текстологические труды М.О.
1 Например, В.Н. Перетц писал: «Встречая еше необследованный памятник мы вправе усумниться и поставить вопрос - с оригинальным или с переводным имеем дело <...>. Перевод узнается по синтаксическому строению речи памятника, по оставшимся непереведенным словам, по содержанию, <...> по ошибочному переводу отдельных слов» (Перетц 1922: 85); Д.С. Лихачёв пишет: «Исследователь, открывающий новый памятник, должен прежде всего определить: переводный это памятник или оригинальный. Первое, на что он должен обратить внимание - это на содержание памятника <...>. Перевод могут выдать отдельные синтаксические обороты, <...> оставшиеся непереведенными отдельные слова» (Лихачев 1962: 393).
2 В «Текстологии» довольно много соответствий содержанию следующих параграфов указанной книги В.Н. Перетца: «25. Вспомогательные науки»; «26. Источники и нахождение их»; «27. Основания филологического метода. Критика текста»; «28. Анализ ошибок и их значение»; «29. Установление состава и истории памятника»; «30. Исправление и восстановление текста»; «31. Примеры критики текста сравнительной и конъектуральной»; «32. Приемы древнерусского творчества»; «33. Определение времени и места написания памятников литературы»; «34. Определение неназванного автора»; «35. Изучение переводных памятников литературы»; «36. Подделки и способы их обнаружения»; «37. Научное издание»; «38. Примерный путь историко-литературного исследования». Единственное же упоминание самой этой книги у Д.С. Лихачёва - в библиографии руководств по описанию древнерусских рукописей (Лихачев 1962: 112). Не меняют положения глухие ссылки Д.С. Лихачёва на то, что некоторые текстовые примеры взяты им «из рукописных материалов В.Н. Перетца» (Лихачев 1962: 63, 71, 72, 76-78, 80, 86, 301). Д.С. Лихачёв не даёт характеристики самих этих материалов и не сообщает их местонахождение.
3 Ср.: Перетц 1940. Зависимость от этой книги «Текстологии» Д.С. Лихачёва ощущается меньше, чем от созданного В.Н. Перетцом на её основе через восемь лет «Очерка методологии».
_____________________________________________211_____________________________________________
№ 2______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ__________________________2015
Скрипиля в «Текстологии» совсем не названы - несмотря даже на то, что в ней не раз характеризуются сами памятники, текстологически исследованные и образцово изданные М.О. Скрипилем (Лихачев 1962: 124-125).
Об удивительном отношении в «Текстологии» Д.С. Лихачёва к умершим предшественникам её автора и о неуместном пропагандировании им его собственных работ стоило бы сказать значительно больше, но полагаю, что в этом нет необходимости. Приведённые факты, по-моему, достаточно показывают безосновательность попытки моего оппонента занять позицию поборника научной этики.
Отвечая мне, Д.С Лихачёв наставительно подчёркивает, что он считает себя учеником А.А. Шахматова, хотя по возрасту и не мог учиться у него непосредственно (235). При всём моём глубочайшем уважении к трудам А.А. Шахматова, воздержусь от аналогичного заявления, поскольку не меньшее право на это имел бы почти каждый наш текстолог, и я не вижу заслуги в объявлении своим «заочным» учителем давно умершего и всеми теперь признанного великого учёного. Я с благодарностью чту моих реальных учителей, от которых непосредственно получал знания, методы работы и примеры служения науке. Их научный престиж охраняется действительной ценностью их трудов, а не запретом критики и не создаваемой искусственно атмосферой пиэтета.
* * *
Ответив на то, что представлялось существенным, не стану, пользуясь приёмом оппонента, объявлять всё прочее лишь «рассуждениями», которые «практически бесполезны» (231). Остальные упрёки Д.С. Лихачёва того же, приблизительно, рода, что и примеры, приведённые мной в самом начале. Читателю легко в этом убедиться путём текстовых сопоставлений, поэтому не буду на них задерживаться. Этическому аспекту полемики и так пришлось уделить сравнительно много места. Однако иначе в данном случае нельзя было поступить. Научный спор перестаёт быть таковым, когда его пытаются увести на путь нарочитого искажения позиций и доводов противника, на путь тенденциозных умолчаний и использования аргументов ad publicum. Гораздо интереснее отвечать на серьезную и добросовестную критику. За неё я был бы искренне благодарен.
ЛИТЕРАТУРА
Адрианова-Перетц 1947 - Адрианова-Перетц В.П. Задонщина. (Текст и примечания) // Труды Отдела древнерусской литературы (далее: Труды ОДРЛ). М.; Л., 1947. Т. V. С. 194-224.
Адрианова-Перетц 1948 - Адрианова-Перетц В.П. Задонщина. (Опыт реконструкции авторского текста) // Труды ОДРЛ. М.; Л., 1948. Т. VI. С. 201-225.
Азбелев 1960 - Азбелев С.Н. Новгородские летописи XVII века. Новгород: Новгородский историко-художественный музей, 1960. 295 с.
Азбелев 1966 - Азбелев С.Н. Текстология как вспомогательная историческая дисциплина // История СССР. 1966. № 4. С. 81-106.
Азбелев 1966а - Азбелев С.Н. Основные понятия текстологии в применении к фольклорному материалу // Принципы текстологического изучения фольклора. М.; Л.: Наука, 1966а. С. 260-302.
_______________________________________212_____________________________________
№ 2___________________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ___________________________________2015
Берков 1963 - Берков П.Н. Проблемы современной текстологии // Вопросы литературы. 1963. № 12. С. 78-95.
БСЭ 1956 - Большая советская энциклопедия в 50-ти томах. 2-е изд. Т. 45. М., 1956.
Летопись по Лаврентьевскому списку 1872 - Летопись по Лаврентьевскому списку. Издание Императорской археографической комиссии. СПб., 1872. 592 с.
Лихачев 1949 - Лихачев Д.С. Повести о Николе Заразском (тексты) // Труды ОДРЛ. М.; Л., 1949. Т. VII. С. 257-406.
Лихачев 1962 - Лихачев Д.С. Текстология на материале русской литературы XI-XVII вв. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1962. 605 с.
Лихачев 1964 - Лихачев Д.С. Текстология: Краткий очерк. М.; Л.: Наука, 1964. 102 с.
Лихачев 1965 - Лихачев Д.С. Ответ Б.Я. Бухштабу и Е.И. Прохорову // Русская литература. 1965. № 3. С. 156-182.
Лихачев 1967 - Лихачев Д.С. По поводу статьи С.Н. Азбелева «Текстология как вспомогательная историческая дисциплина» // История СССР. 1967. № 2. С. 230-235.
Мещерский 1958 - Мещерский Н.А. История иудейской войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1958. 580 с.
Повесть временных лет 1950 - Повесть временных лет / Под редакцией В.П. Адриановой-Перетц. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1950. Ч. I. Текст и перевод. 405 с. Ч. II. Комментарии. 557 с.
Перетц 1914 - Перетц В.Н. Из лекций по методологии истории русской литературы: История изучения. Методы. Источники. Корректурное издание. Киев, 1914.
Перетц 1922 - Перетц В.Н. Краткий очерк методологии истории русской литературы. Пг.: Academia, 1922. 164 с.
Скрипиль 1947 - Скрипиль М.О. Повесть о Савве Грудцыне. (Тексты) // Труды ОДРЛ. М.; Л., 1947. Т. V. С. 225-306.
Скрипиль 1948 - Скрипиль М.О. Проблемы изучения древнерусской повести // Известия Академии наук СССР: Отделение литературы и языка. 1948. Т. VII. Вып. 3. С. 189-200.
Скрипиль 1948а - Скрипиль М.О. Повесть об Улиянии Осорьиной (Исторические комментарии и тексты) // Труды ОДРЛ. М.; Л., 1948а. Т. VI. С. 256-323.
Скрипиль 1949 - Скрипиль М.О. Повесть о Петре и Февронии. (Тексты) // Труды ОДРЛ. М.; Л., 1949. Т. VII. С. 215-256.
Шахматов 1899 - Шахматов А.А. Разбор сочинения И.А. Тихомирова «Обозрение летописных сводов Руси северо-восточной». Отчет о сороковом присуждении наград графа Уварова // Записки Императорской академии наук по историко-филологическому отделению. СПб., 1899. Т. 4. № 2.
Шахматов 1910 - Шахматов А.А. Отзыв о сочинении С. Шамбинаго: Повести о Мамаевом побоище // Отчет о двенадцатом присуждении Императорской академиею наук премий митрополита Макария в 1907 году. СПб., 1910. С. 79-204.
Шахматов 1917 - Шахматов А.А. Повесть временных лет. Т. I. Вводная часть. Текст. Примечания // Летопись занятий Археографической комиссии. Т. 29. Пг., 1917. VIII, LXXX, 403 c.
Lichacev 1966 - Lichacev D.S. Uloha estetickeho hodnocem pri pnprave kanoickeho textu literarmho düa // Ceska literatura, 1966 (rocmk 14), cislo 1. S. 13-14.
REFERENCES
Adrianova-Peretc 1947 - Adrianova-Peretc V.P. Zadonshhina. (Tekst i primechanija) [Zadonshchina. (Text and notes)], in: Trudy Otdela drevnerusskoj literatury [Works of Department of Old Russian literature], Moscow; Leningrad, 1947, T. V, pp. 194-224 [in Russian].
Adrianova-Peretc 1948 - Adrianova-Peretc V.P. Zadonshhina. (Opyt rekonstrukcii avtorskogo teksta) [Zadonshchina. (Experience of reconstruction of the author's text)], in: Trudy Otdela drevnerusskoj literatury [Works of Department of Old Russian literature], Moscow; Leningrad, 1948, T. VI, pp. 201-225 [in Russian].
Azbelev 1960 - Azbelev S.N. Novgorodskie letopisi XVII veka [Novgorod chronicles of the XVII century], Novgorod, Novgorodskij istoriko-hudozhestvennyj muzej Publ., 1960, 295 p. [in Russian].
213
№ 2_______________________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ__________________________________________2015
Azbelev 1966 - Azbelev S.N. Tekstologija kak vspomogatel'naja istoricheskaja disciplina [Textual criticism as auxiliary historical discipline], in: Istorija SSSR [History USSR], 1966, № 4, pp. 81-106 [in Russian].
Azbelev 1966a - Azbelev S.N. Osnovnye ponjatija tekstologii v primenenii k fol'klornomu materialu [The basic concepts of textual criticism in application to folklore material], in: Principy tekstologicheskogo izuchenija fol'klora [Principles of textual studying of folklore], Moscow; Leningrad, Nauka Publ., 1966a, pp. 260-302 [in Russian].
Berkov 1963 - Berkov P.N. Problemy sovremennoj tekstologii [Problems of modern textual criticism], in: Voprosy literatury [Literature questions], 1963, № 12, pp. 78-95 [in Russian].
BSJe 1956 - Bol'shaja sovetskaja jenciklopedija v 50-ti tomah [The big Soviet encyclopedia in 50 volumes], 2-e izd., T. 45, Moscow, 1956 [in Russian].
Letopis' po Lavrent'evskomu spisku 1872 - Letopis' po Lavrent'evskomu spisku. Izdanie Imperatorskoj arheograficheskoj komissii [The chronicle according to the Lavrentyevsky list. Edition of the Imperial arkheografichesky commission], St. Petersburg, 1872, 592 p. [in Russian].
Lihachev 1949 - Lihachev D.S. Povesti o Nikole Zarazskom (teksty) [Stories about Nikola Zarazskom (texts)], in: Trudy Otdela drevnerusskoj literatury [Works of Department of Old Russian literature], Moscow; Leningrad, 1949, T. VII, pp. 257-406 [in Russian].
Lihachev 1962 - Lihachev D.S. Tekstologija na materiale russkoj literatury XI-XVII vv. [Textual criticism on material of the Russian literature of the XI-XVII centuries], Moscow; Leningrad, Izdatel'stvo AN SSSR Publ., 1962, 605 p. [in Russian].
Lihachev 1964 - Lihachev D.S. Tekstologija: Kratkij ocherk [Textual criticism: Short sketch], Moscow; Leningrad, Nauka Publ., 1964, 102 p. [in Russian].
Lihachev 1965 - Lihachev D.S. Otvet B.Ja. Buhshtabu i E.I. Prohorovu [Answer to B. Ya. Bukhshtab and E.I. Prokhorov], in: Russkaja literatura [Russian literature], 1965, № 3, pp. 156-182 [in Russian].
Lichacev 1966 - Lichacev D.S. Uloha estetickeho hodnocem pri pnprave kanoickeho textu literarmho düa [Role of an esthetic assessment in preparation of the text of the initial literary work], in: Ceska literatura [Czech literature], 1966 (rocmk 14), cislo 1, pp. 13-14 [in Czech].
Lihachev 1967 - Lihachev D.S. Po povodu stat'i S.N. Azbeleva «Tekstologija kak vspomogatel'naja istoricheskaja disciplina» [Concerning S. N. Azbelev's article «Textual criticism as auxiliary historical discipline»], in: Istorija SSSR [History USSR], 1967, № 2, pp. 230-235 [in Russian].
Meshherskij 1958 - Meshherskij N.A. Istorija iudejskoj vojny Iosifa Flavija v drevnerusskom perevode [History of Judaic war of Iosif Flavia in Old Russian translation], Moscow; Leningrad, Izdatel'stvo AN SSSR Publ., 1958, 580 p. [in Russian].
Povest' vremennyh let 1950 - Povest' vremennyh let [Story of temporary years], Pod redakciej V.P. Adrianovoj-Peretc, Moscow; Leningrad, Izdatel'stvo AN SSSR Publ., 1950, Ch. I, Tekst i perevod [Text and translation], 405 s., Ch. II, Kommentarii [Comments], 557 p. [in Russian].
Peretc 1914 - Peretc V.N. Iz lekcij po metodologii istorii russkoj literatury: Istorija izuchenija. Metody. Istochniki. Korrekturnoe izdanie [From lectures on methodology of history of the Russian literature: Studying history. Methods. Sources. Proof edition], Kiev, 1914 [in Russian].
Peretc 1922 - Peretc V.N. Kratkij ocherk metodologii istorii russkoj literatury [Short sketch of methodology of history of the Russian literature], Petrograd, Academia Publ., 1922, 164 p. [in Russian].
Skripil' 1947 - Skripil' M.O. Povest' o Savve Grudcyne. (Teksty) [The story about Savva Grudtsyna. (Texts)], in: Trudy Otdela drevnerusskoj literatury [Works of Department of Old Russian literature], Moscow; Leningrad, 1947, T. V, pp. 225-306 [in Russian].
Skripil' 1948 - Skripil' M.O. Problemy izuchenija drevnerusskoj povesti [Problems of studying of the Old Russian story], in: Izvestija Akademii nauk SSSR: Otdelenie literatury i jazyka [News of Academy of Sciences of the USSR: Office of literature and language], 1948, T. VII, Vyp. 3, pp. 189-200 [in Russian].
Skripil' 1948a - Skripil' M.O. Povest' ob Ulijanii Osor'inoj (Istoricheskie kommentarii i teksty) [The story about Uliyaniya Osoryina (Historical comments and texts)], in: Trudy Otdela drevnerusskoj literatury [Works of Department of Old Russian literature], Moscow; Leningrad, 1948a, T. VI, pp. 256-323 [in Russian].
214
№ 2_____________________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ______________________________________2015
Skripil' 1949 - Skripil' M.O. Povest' o Petre i Fevronii. (Teksty) [The story about Pyotr and Fevroniya. (Texts)], in: Trudy Otdela drevnerusskoj literatury [Works of Department of Old Russian literature], Moscow; Leningrad, 1949, T. VII, pp. 215-256 [in Russian].
Shahmatov 1899 - Shahmatov A.A. Razbor sochinenija I.A. Tihomirova «Obozrenie letopisnyh svodov Rusi severo-vostochnoj». Otchet o sorokovom prisuzhdenii nagrad grafa Uvarova [Analysis of the composition of I.A. Tikhomirov «Review of the annalistic arches of Russia northeast». Report on the fortieth award of awards Uvarov's column], in: Zapiski Imperatorskoj akademii nauk po istoriko-filologicheskomu otdeleniju [Notes of Imperial academy of Sciences on historical philological office], St. Petersburg, 1899, T. 4, № 2 [in Russian].
Shahmatov 1910 - Shahmatov A.A. Otzyv o sochinenii S. Shambinago: Povesti o Mamaevom poboishhe [Review of S. Shambinago's composition: Stories about Mamayevy slaughter], in: Otchet o dvenadcatom prisuzhdenii Imperatorskoj akademieju nauk premij mitropolita Makarija v 1907 godu [The report on the twelfth award Imperial akademiyeyu sciences of awards of the metropolitan Makari in 1907], St. Petersburg, 1910, pp. 79-204 [in Russian].
Shahmatov 1917 - Shahmatov A.A. Povest' vremennyh let. T. I. Vvodnaja chast'. Tekst. Primechanija [Story of temporary years. T. I. Prolog. Text. Notes], in: Letopis' zanjatij Arheograficheskoj komissii [Chronicle of occupations of the Arkheografichesky commission], T. 29, Petrograd, 1917, VIII, LXXX, 403 p. [in Russian].
Азбелев Сергей Николаевич - Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН, профессор кафедры отечественной истории Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого.
Azbelev Sergey - Doctor of Philological Sciences, Professor of Russian History at the Yaroslav-the-Wise Novgorod State University, Senior Research Scientist at the Institute of Russian Literature (The Pushkin House) of the Russian Academy of Sciences.
E-mail: [email protected]
215
