Об осуществлении прогноза Дж. М. Кейнса о переходе к трехчасовым сменам в производстве Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

ОРИГИНАЛЬНАЯ СТАТЬЯ

DOI: 10.34022/2658-3712-2020-38-1-46-58 УДК 330.341.1, 331.103 JEL B30, B41, E29, O11

ОБ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ ПРОГНОЗА ДЖ.М. КЕЙНСА О ПЕРЕХОДЕ К ТРЕХЧАСОВЫМ СМЕНАМ В ПРОИЗВОДСТВЕ

А.В. Золотов3, Т.Н. Демичеваь, Е.В. Лядова0, И.Н. Полушкинаа

a b c d Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского,

Нижний Новгород, Россия

a https://orcid.org/0000-0001-7451-4408; b https://orcid.org/0000-0003-0453-1055; c https://orcid.org//0000-0001-6297-2313; d https://orcid.org/0000-0001-5826-0532

АННОТАЦИЯ

Резонансный проект перехода к 4-дневной рабочей неделе в России делает насущным обращение к знаменитому прогнозу Дж.М. Кейнса о введении 3-часовых смен к 2030 году. Цель настоящего исследования - обосновать методологическую и концептуальную значимость прогноза в современных условиях. Предвидение английского экономиста относится к производственной сфере экономики. В отличие от подхода, непосредственно связывающего продолжительность труда с его производительностью, методология Дж.М. Кейнса базируется на анализе динамики трех переменных - объема производства, количества отработанного в производстве времени и численности занятых в этой сфере. Переход к 3-часовым сменам должен был стать результатом роста объема выпуска, снижения величины суммарного рабочего времени и увеличения количества участников общественного производства. Нами выявлено, что расхождение между прогнозируемыми темпами сокращения рабочего времени в производстве и ростом объема производства обусловлено перераспределением работников из сферы производства в непроизводственную сферу, во-многом нейтрализующим эффект роста объема выпуска и уменьшения общего количества отработанного времени.

Преобладание занятости в непроизводственной сфере современной экономики объективно позволяет использовать всю экономию труда в производстве для сокращения рабочего времени занятых в нем работников. Исходя из этой предпосылки, спрогнозированы возможные сроки введения 3-часовых смен в ряде экономически развитых стран и России. Доказано что сокращение продолжительности смен до 3-часов на основе повышения производительности труда абсолютно совместимо с повышением средней зарплаты работников и увеличением прибыли предприятия, а в условиях неравномерности повышения производительности труда дефицит трудовых ресурсов, возникающий при сокращении продолжительности смен на одних предприятиях, может покрываться за счет высвобождения части работников предприятий-лидеров по темпам повышения производительности труда.

Ключевые слова: производственная сфера; производительность труда; количество отработанного времени; численность занятых; трехчасовая смена; Дж.М. Кейнс.

Для цитирования: А.В. Золотов, Т.Н. Демичева, Е.В. Лядова, И.Н. Полушкина. Об осуществлении прогноза Дж.М. Кейнса о переходе к трехчасовым сменам в производстве. Социально-трудовые исследования. 2020; 38(1):46-58. DOI: 10.34022/2658-3712-2020-38-1-46-58.

ОRIGINAL PAPER

IMPLEMENTING J.M. KEYNES'S PREDICTION ON SWITCH TO THREE-HOUR SHIFTS IN PRODUCTION

A.V. Zolotova, T.N. Demichevab, E.V. Lyadovac, I.N. Polushkinad

National Research Lobachevski State University of Nizhniy Novgorod, Nizhniy Novgorod, Russia

a https:/ orcid.org/0000-0001-7451-4408; b https://orcid.org /0000-0003-0453-1055; c https://orcid.org//0000-0001-6297-2313; d https://orcid.org/0000-0001-5826-0532

© А.В. Золотов, Т.Н. Демичева, Е.В. Лядова, И.Н. Полушкина. 2020.

ABSTRACT

The project of switching to a four-day working week in Russia had a public outcry. It is the reason to analyze the famous prediction of tree-hour shifts by 2030, given by J.M. Keynes.

The aim of the research is to give a foundation to the methodological and conceptual relevance of this prediction nowadays.

The prediction by the English economist refers to the production sphere. The methodology used by J.M. Keynes differs from the approach that directly relates the duration of labor to its productivity. The economist analyzed the dynamics of three variables including production volume, time worked and number of employees. Switching to three-hour shifts was to be the result of an increase in output, the labor input decrease and the number of employees growth.

The difference between the predicted rate of working time reduction and the growth of production volume is due to the redistribution of workers from the production sector to the non-production sector. This largerly neutralizes the effect of the production volume increase and a decrease in the total time worked. The predominance of employment in the non-productive sphere allows to use all labor savings in the production sphere to reduce the working time of the workers. Therefore, the predictions were made about the terms of switching to three-hour shifts in some economically developed countries and Russia. The authors proved that reducing shifts to 3 hours based on increased labor productivity is compatible with increasing the average salary of workers and increasing enterprise profits.

It is revealed that in the face of uneven increase in labor productivity, the shortage of labor resources that occurs when shifts are shorter in some enterprises can be covered by the release of part of the employees of leading enterprises in terms of increasing labor productivity.

Keywords: production sphere; labor productivity; time worked; number of employees; three-hour sift; J.M. Keynes.

For citation: A.V. Zolotov, T.N. Demicheva, E.V. Lyadova, I.N. Polushkina. Implementing J.M. Keynes's prediction on switch to three-hour shifts in production. Social and labor research. 2020; 38(1):46-58. DOI: 10.34022/2658-3712-2020-38-1-46-58.

ВВЕДЕНИЕ

Дискуссии по поводу возможного перехода к 4-дневной рабочей неделе в России продемонстрировали заинтересованность современного общества в определении перспектив продолжительности рабочего времени. Это не удивительно, если учесть возрастающую ценность свободного времени, необходимость достижения баланса между временем труда и временем личной жизни, что обоснованно отмечается в социально-экономической литературе [1; 2].

Инициатива введения 4-дневной рабочей недели не является для России уникальной. После октября 1917 г. правящая партия и государственная власть принимали много документов, нацеливающих на сокращение рабочего времени. Обычно вспоминают декрет о 8-часовом рабочем дне - одном из первых декретов Советской власти. Между тем, в рассматриваемом контексте заслуживает упоминания задача второй программы РКП (б), принятой в 1919 г., о перспективе перехода к 6-часовому рабочему дню, воспроизведенная с определенной модификацией в третьей Программе КПСС в 1961 г. Поэтому для граждан нашей страны на протя-

жении более полувека было привычным слышать от власти о грядущем сокращении рабочего времени. Начиная с 1970-х гг. в России тема перспектив динамики рабочего времени вышла из сферы диалога общества и власти, приобрела большой общественный резонанс, и обращение к данной теме - факт, заслуживающий поддержки, в том числе со стороны научной мысли.

С этой точки зрения становится актуальным анализ одного из известнейших научных прогнозов о продолжительности рабочего дня и рабочей недели - знаменитого эссе Дж.М. Кейнса «Экономические возможности для наших внуков» [3]. Дело не только в том, что прогнозируемые величины продолжительности смены и рабочей недели - 3 часа и 15 часов соответственно - предполагают куда более радикальное сокращение рабочего времени, чем возможные при введении 4-дневной рабочей недели. И не в том, что великий английский экономист четко определил рубеж перехода к подобной социально-экономической новации - 2030 год. Не менее значимая составляющая работы Дж.М. Кейнса -ее методология, используя которую можно обосновать потенциальную осуществимость прогноза.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПРОГНОЗА ДЖ.М. КЕЙНСА О ПЕРЕХОДЕ К ТРЕХЧАСОВЫМ СМЕНАМ

Общепринято связывать возможность сокращения рабочего времени с повышением производительности труда [4]. Не вызывает сомнения, что увеличение выпуска в расчете на час труда создает возможность работать меньше. И все же подобная трактовка не дает ответа на вопрос: почему за прошедшие 150 лет производительность труда повысилась на порядок, а продолжительность времени, отработанного в расчете на одного работника за год, уменьшилась в экономически развитых странах лишь в 2-2,5 раза? Другими словами, связь между динамикой производительности и рабочего времени не является непосредственной, поэтому представленный в эссе анализ трансформации повышения производительности в сокращение рабочего времени заслуживает самого тщательного научного анализа.

Говоря о повышение производительности труда, Дж.М. Кейнс характеризовал его через рост промышленного выпуска в расчете на одного рабочего - как это было принято в его время. Больше того, в эссе прогнозируется прогресс «всех отраслей сельского хозяйства, добывающей и обрабатывающей промышленности» [3]. Очевидно, что речь идет о сфере экономики, которую в советской экономической литературе называли «материальным производством». Результатом функционирования этой сферы является созданный в ней продукт, частью которого является и объем промышленного выпуска.

Дж.М. Кейнс прогнозировал повышение уровня жизни в экономически развитых странах за 100 лет в 4-8 раз. Если принять уровень жизни за характеристику результата повышения производительности труда, то выбор статистического показателя для его выражения будет неоднозначным. В момент написания эссе показатель ВВП еще не использовался в статистике. Безусловно, промышленные и сельскохозяйственные товары входят в круг материальных благ, объем которых является одним из определителей уровня жизни. И все же отождествление величины продукта сферы материального производства с уровнем жизни едва ли правомерно, как необоснованно и отождествление его величины с ВВП - показателем, включающим и денежную оценку оказанных услуг. Поэтому, если следовать подходу Дж.М. Кейнса, то непосредственным результатом повышения производительности труда в производственном секторе экономики является увеличение произведенного в нем продукта.

Прогноз об увеличении выпуска сочетается в эссе с предвидением уменьшения в 4 раза «человеческих усилий» во всех отраслях сельского хозяйства, добывающей и обрабатывающей промышленности [3]. Другими словами, подразумевается не сокращение рабочего времени в расчете на одного работника, а уменьшение в производстве всей совокупной массы рабочего времени, которая обозначается в современной отечественной статистике термином «количество отработанного времени», а в международной - "labor input".

По этому поводу заметим, что ученый рассматривает динамику затрат труда в их исходной форме, в отличие от широко распространенного ныне подхода отождествлять повышение производительность труда с уменьшением занятости. Подобное отождествление неявно предполагает, что вся экономия труда используется для сокращения численности занятых при постоянстве рабочего времени оставшихся занятыми. Принятие этой предпосылки исключает постановку вопроса о сокращении рабочего времени работников. Между тем, прогноз о введении 3-часовых рабочих смен и 15-часовой рабочей недели - один из ключевых в эссе. Его выдвижение обусловлено и тем, что непосредственно анализируется динамика количества отработанного времени в производстве, а не динамика занятости в нем.

Абстрактное представление о повышении производительности труда как увеличения его результативности в единицу рабочего времени оставляет открытым вопрос об изменении общего объема рабочего времени на выпуск общественного продукта. В первые десятилетия 20-го века, исключая период мирового экономического кризиса, повышение производительности труда происходило в форме роста объема общественного производства, опережающего рост количества отработанного времени. На этом фоне несомненна смелость прогноза о сочетании роста выпуска с многократным уменьшением суммарных затрат труда.

Увеличение общественного продукта при уменьшении количества отработанного времени еще не предопределяет динамику рабочего времени в расчете на одного работника. То, что общество в целом затрачивает меньше времени на производство, еще не означает, что меньше времени трудится среднестатистический работник. Вопрос в том, как изменяется численность таких работников. Продолжительность рабочего времени сокращается, если, при прочих равных услови-

ях, численность работников возрастает, остается постоянной или уменьшается медленнее, чем сокращается количество отработанного времени. Очевидно, что в первом случае - при увеличении численности трудящихся - темп сокращения рабочего времени будет самым высоким, в третьем - самым низким.

Прогноз о 3-часовых рабочих сменах и 15-часовой рабочей неделе выдвигался не просто в связи с предвидением уменьшения количества отработанного времени в производстве (в начале 20-го века сменный режим труда однозначно связывался с работой в крупной машинной индустрии). Дж.М. Кейнс писал, что «нам придется как можно тоньше размазывать хлеб по маслу, чтобы работа, которую все еще необходимо выполнять, была распределена среди максимального количества людей» [3]. Тем самым, в прогнозе предполагалось увеличение количества занятых, пределом которого, несомненно, выступает численность трудоспособных. Показательно, что даже 3-часовой труд в производстве рассматривался ученым как «хлеб», в отличие от досуга - «масла».

Ученый не исключал, что технический прогресс приведет к технологической безработице, но рассматривал ее как временную, болезненную фазу адаптации [3], то есть не считал ее неизбежным следствием научно-технического прогресса. В самом деле, как бы ни повышалась производительность труда, соответствующее сокращение рабочей смены и рабочей недели позволяет распределить оставшуюся работу между всеми трудоспособными, принимая это за максимально возможное число занятых.

Существенно, что прогноз о сокращении рабочего времени сочетается в эссе с предвидением восьмикратного роста уровня жизни всех членов общества. В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание, что и увеличение массы произведенных благ, и сокращение рабочего времени - это следствия одного и того же процесса -повышения производительности труда. Поэтому подход Дж.М. Кейнса предполагает, что рост уровня жизни трудоспособных включает повышение реальной заработной платы, получаемой за труд в течение 3-часовых смен и 15-часовой рабочей недели.

В работе Дж.М. Кейнса имеются и другие аспекты, включенные им в обоснование перспективы сокращения рабочего времени, например, о разделении потребностей на абсолютные (насыщаемые) и относительные (ненасыщаемые) [3]. На наш взгляд, подобное предположение связано

с мотивацией труда и не характеризует экономические факторы, непосредственно влияющие на продолжительность рабочего времени. Таким образом, прогноз о сокращении рабочих смен до 3 часов, а рабочей недели до 15 часов базировался не просто на предпосылке о повышении производительности труда в производстве. Он предполагал увеличение выпуска общественного производства при абсолютной экономии труда в нем и реализации этой экономии в форме сокращения рабочего времени занятых без перевода части работников в разряд безработных. В этом состоит существо подхода Дж. М. Кейнса к прогнозированию динамки рабочего времени.

Очевидно, что в отличие от большинства исследований продолжительности рабочего времени, подход Дж.М. Кейнса не сводится к анализу статистики динамки рабочего времени в расчете на одного занятого. Ученый исходит из рассмотрения макроэкономических тенденций: динамики объема производства, количества отработанного времени и общей численности занятых. Именно изменение этих макроэкономических переменных определяет возможность сокращения рабочего времени, а поэтому оценку прогноза, представленного в эссе, целесообразно осуществлять, прежде всего, с учетом макроэкономических трендов.

ПРОГНОЗ ДЖ.М. КЕЙНСА В КОНТЕКСТЕ МАКРОЭКОНОМИЧЕСКИХ ТРЕНДОВ

Хотя 2030 г. еще не наступил, долгосрочная динамика продолжительности рабочего времени позволяет оценить осуществимость прогноза. За прошедшие 90 лет продолжительность рабочей недели в промышленности уменьшилась с 50 часов, в лучшем случае, до 35 часов. В среднем уменьшение составляло 10 минут за год. Для рабочего дня величина уменьшения находилась в диапазоне 0,7-1,3 минут за год (при сокращении рабочего дня в экономически развитых странах с 8-9 часов до 7 часов). Некоторое расхождение в показателях уменьшения в расчете на рабочую неделю и рабочий день объясняется тем, что недельная трудовая нагрузка, выраженная в часах, снижалась не только за счет уменьшения ежедневной работы, но и путем уменьшения числа рабочих дней в рамках недели.

Для достижения к 2030 г. прогнозируемых значений продолжительности рабочего времени величина его среднегодового уменьшения должна была бы составлять 21 минуту для рабочей недели и 3 минуты для рабочего дня. При таком

уменьшении продолжительность рабочей недели в производстве была бы в настоящий момент 18,5 часов, а рабочей смены - 3,5 часа.

При существующей же динамике рабочего времени в 2030 г. продолжительность рабочей недели составит не менее 33 часов, а рабочего дня не понизится даже до 6 часов. И все это вместо 3-часовой рабочей смены и 15-часовой рабочей недели.

Возникает вопрос о причинах несоответствия прогнозируемой величины рабочего времени реальной, поэтому в соответствии с подходом Дж.М. Кейнса к прогнозированию динамики рабочего времени целесообразно рассмотреть, как изменялись отмеченные выше макроэкономические переменные.

Что касается прогресса в уровне жизни, то измеряемый по уровню среднедушевого ВВП, он уже достиг восьмикратного увеличения по сравнению 1930 г. Такой прогресс отражает и многократный рост объема выпуска продукции в производственной сфере.

Расчеты показывают, что в последние десятилетия происходит именно то, что прогнозировал Дж.М. Кейнс, а именно, рост выпуска в производственной сфере современной экономики при снижении количества отработанного в ней времени [5]. Правда, масштабы этого снижения были не столь значительны в сравнении с предполагавшимися. Дело в том, что ряд других предпосылок - о постоянной численности населения, отсутствии войн - оказались нереалистичными. Эти нереализованные предпосылки не вытекали, однако, из существа подхода великого экономиста.

Очевидно, что современные исследователи, в отличие от автора эссе, анализируют повышение эффективности, рассматривая динамику количества отработанного времени в экономике, а не только в производстве. Во всех развитых странах, за исключением Германии, суммарные затраты труда в экономике возрастают. Это факт не отрицает идею Дж.М. Кейнса о том, что общество может повысить свою обеспеченность материальными благами, затрачивая меньше рабочего времени. Такая идея - необходимый элемент прогноза о сокращении продолжительности смен и рабочей недели в производстве.

Согласно прогнозу, предполагалось использовать всю экономию труда в производстве для сокращения рабочего времени занятых в нем при максимальном расширении производственных работников. Имеются расчеты, показывающие, что при выполнении этого условия ежедневный

труд в производстве составлял бы сегодня 1,5-2 часа у каждого трудоспособного [5]. Разумеется, речь идет о величине, получаемой в результате деления общего фонда рабочего времени в производственной сфере на численность населения соответствующего возраста, а не о целесообразной форме организации трудового процесса. Тем самым, при последовательной реализации предпосылок прогноза, сформулированного в эссе, 3-часовые рабочие смены были бы достигнуты уже двадцать-тридцать лет назад, то есть задолго до 2030 г. В этом отношении ожидания ученого оказались заниженными, несмотря на распространенное представление об их чрезмерно оптимистическом характере.

Правда, возникает вопрос о способах выполнения труда в непроизводственной сфере. Если бы все трудоспособные были заняты в производстве в течение полутора-двух часов в день, то потребовалось бы распределить между ними труд и в другой сфере экономики. Продолжительность рабочего дня, состоящего из двух частей, была бы тогда около 6-7 часов. В контексте эссе Дж.М. Кейнса нет смысла обсуждать возможность подобного сочетания, так как знаменитый прогноз обосновывался процессами, происходящими в производстве.

На практике численность производственных работников уже несколько десятилетий уменьшается. Подобное уменьшение не сопровождалось масштабной технологической безработицей потому, что высвобождение труда из производства сопровождалось его перераспределением в непроизводственную сферу в целях удовлетворения соответствующих общественных потребностей. При этом изменение структуры трудовых затрат в экономике имело форму изменения структуры занятости в пользу непроизводственной сферы.

В анализируемом эссе ничего не говорится о перераспределении труда между основными сферами экономики. В начале 1930-х гг. производство было преобладающей сферой занятости, поэтому, вероятно, Дж.М. Кейнс экстраполировал существовавшую ситуацию в будущее. Только в этом случае предупреждение технологической безработицы при четырехкратном уменьшении количества отработанного времени в производстве требовало снижения продолжительности смены до 3 часов.

Как показывает история, прирост количества отработанного времени и численности занятых в непроизводственной сфере был доминирующим, но не единственным способом использования

экономии труда в материальном производстве. Сокращение времени труда производственных работников за прошедшие десятилетия свидетельствует, хотя и о непоследовательном, но о действии, факторов, учитываемых в прогнозе Дж.М. Кейнса. Больше того, нынешнее преобладание численности занятых в непроизводственной сфере, на наш взгляд, позволяет повысить темпы сокращения продолжительности рабочих смен и рабочей недели в производстве.

Дело в том, что благодаря научно-техническому прогрессу, труд работников сферы услуг становится эффективнее, вследствие чего утрачивается необходимость ее развития за счет привлечения дополнительных работников из производства, возникает угроза роста безработицы в ней [6]. В результате, появляется объективная возможность трансформации всей экономии труда в производстве и сокращение рабочего времени занятых в нем работников.

Такая постановка вопроса означает модификацию предпосылок прогноза Дж.М. Кейнса с учетом ситуации, сложившейся спустя 90 лет. В эссе речь идет о распределении труда в производстве среди максимального количества людей, что теоретически допускало охват им всех трудоспособных. В нынешних условиях речь идет о распределении уменьшающегося количества отработанного времени между всеми занятыми в производстве. Их численность многократно ниже численности экономически активного населения.

Рассмотрим возможные результаты повышения производительности труда в производстве при той предпосылке, что экономия труда в нем используется для сокращения продолжительности смен (предполагая, для упрощения, что это - единственный путь сокращения продолжительности рабочей недели). Использование такой предпосылки требует скорректировать представление о предстоящей динамике продолжительности рабочего времени. Метод экстраполяции среднегодовых темпов этого процесса за прошедшие 90 лет отражает ситуацию, для которой характерно, в том числе сокращение численности занятых в производстве. Следовательно, надо проделать расчеты на предстоящий до 2030 г. период, исходя из предположения о реализации экономии труда исключительно для уменьшения продолжительности смен при постоянном количестве производственных работников.

Примем, что среднегодовой размер уменьшения количества отработанного времени в производстве в предстоящий период будет равен ана-

логичной величине в период с 1992 - 2015 гг. (по этому периоду есть проделанные расчеты [7]). Экстраполируя имевшееся изменение суммарных затрат труда, можно определить потенциальный объем суммарных затрат труда в производстве в 2030 г. Предполагается далее, что численность занятых в производстве остается постоянной на уровне 2015 г. - предпосылка, не исключающая обновления персонального состава занятых в связи уходом на пенсию, вступлением в трудовую жизнь и т. д. Тогда соотнесение меньшего объема отработанного времени с постоянным количеством производственных работников позволит оценить потенциал сокращения рабочего времени. Перевести количество часов, отработанных в расчете на одного работника за год, в продолжительность смены можно, поделив первую величину на количество рабочих дней в году, приняв его для всех рассматриваемых стран за 225.

Проанализируем возможную ситуацию в Германии, Нидерландах и Франции - экономически развитых странах, в которых средняя трудовая нагрузка работников наименьшая (табл. 1).

Итак, если бы, начиная с 2015 г., вся экономия труда в производстве использовалась для сокращения продолжительности смен, а численность занятых оставалась постоянной, то к 2030 г. время дневного труда уменьшилось бы на 30-40% при нынешнем 7-часовом рабочем дне и на 38-50% при 8-часовом. Это не обеспечило бы достижение 3-часовых рабочих смен, но позволило бы существенно приблизиться к такому рубежу.

Можно определить, когда были бы введены 3-часовые смены при сохранении темпов высвобождения труда, наблюдавшихся в период 19922015 гг., и численности занятых в производстве на уровне 2015 г. Для этого рассчитывается годовой фонд рабочего времени при 3-часовых сменах, а разность между ним и аналогичным показателем для 2015 г. делится на величину среднегодовой экономии труда в производстве. При отмеченных предпосылках 3-часовые смены были бы введены, по нашим расчетам, во Франции в 2038 г., в Германии - в 2040 г., в Нидерландах - 2062 г.

Полученные результаты свидетельствуют, что последовательное осуществление с 2015 г. ключевых предпосылок, сформулированных в эссе, позволило бы достичь 3-часовых смен во Франции и Германии менее чем за четверть века, с отклонением от 2030 г. в пределах 10 лет, в Нидерландах -менее чем за 50 лет. Такая перспектива, особенно применительно к первым двум странам, вполне обозримая, и, учитывая долгосрочный характер

Таблица 1 / Table 1

Потенциальная продолжительность смен в ряде экономически развитых стран в 2030 году / Potential duration of shifts in some economically developed countries in 2030

Страна / Country Количество отработанного времени (млн час) / Number of hours worked (million hours) Численность занятых в производстве в 2015 г., млн / Number of employees in production in 2015, million Рабочая смена в 2030 г., час. / Work shift in 2030, an hour.

1992 г. 2015 г. 2030 г.

Германия 20815 14578 11662 11837 4,4

Нидерланды 2352 1923 1696 1544 4,9

Франция 9443 6858 5630 6261 4,0

Источник/ Source: рассчитано авторами по материалам издания Золотова А.В., Зайковой И.А. Влияние макроэкономических детерминантов на динамику продолжительности рабочего времени в производственной и непроизводственной сферах. Экономический анализ: теория и практика. 2018; т. 17:(473):204-216. [7] / calculated by the authors based on the publication by Zolotov A.V., Zaikova I.A. The influence of macroeconomic determinants on the dynamics of working hours in the production and non-production sectors. Economic Analysis: Theory and Practice, 2018; Vol. 17, No. 2 (473): 204-216. [7]

сделанного Дж.М. Кейнсом прогноза, подтверждает его обоснованность.

Больше того, экстраполяция темпов экономии труда, свойственных периоду с начала 1990-х гг. по 2015 г., в будущее, ведет, скорее всего, к занижению потенциала сокращения количества отработанного времени. К тому же неуклонно развивающийся процесс цифровизации производства и управленческой деятельности становится все активнее, открывая дополнительные возможности экономии труда на основе повышения его производительности. Следовательно, прогнозируемые сроки введения 3-часовых смен можно скорректировать в сторону приближения к сегодняшнему периоду.

Относительно России динамика количества отработанного в производстве времени имела свою специфику. В 1990-е гг. суммарные затраты труда в этой сфере упали из-за резкого спада производства. Их последующее увеличение было связано с восстановительным ростом экономики. Уменьшение суммарных затрат в производстве за период 2012-2016 гг. с 68028 млн часов до 59384 млн,1 то есть на 13%, отчасти отражает кризисные явления 2014 г., отчасти - повышение эффективности производства. При этом численность занятых в данном секторе экономики уменьшилась медленнее - с 25448 млн человек до 25329 млн,2 то есть на 0,4%. Если бы с 2016 г. до 2030 г. среднегодовое снижения количества отработанного времени оставалось таким же, как и в период с 2012 г. по 2016 г., то к дате, указанной в прогнозе, суммарный фонд рабочего времени в производстве составлял бы около 35000 млн час. При сохране-

1 Труд и занятость в России. URL:https://gks.ru/storage/media-bank/trud_2017pdf (дата обращения:25.12.2019)

2 Смотри там же.

нии численности занятых на уровне 2016 г. можно было бы к 2030 г. повсеместно ввести смену продолжительностью 5,5 часов. Рубеж 3-часовых смен был бы достигнут к 2040 г. При освобождении величины ежегодной экономии труда в период с 2012 г. по 2016 г. от кризисной составляющей, вероятнее всего, перспектива введения 3-часовых смен оказалась бы более длительной.

Таким образом, анализ современных предпосылок сокращения рабочего времени в соответствии с методологией прогноза Дж.М. Кейнса свидетельствует об объективной возможности введения 3-часовых смен и 15-часовой рабочей недели в производстве экономически развитых стран и России в перспективе нескольких десятилетий. Эта объективная возможность может быть реализована благодаря действию заинтересованных экономических субъектов, что предполагает анализ проблемы с учетом ее микроэкономических аспектов.

МИКРОЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

СОКРАЩЕНИЯ РАБОЧИХ СМЕН ДО 3 ЧАСОВ

Причины несовпадения реальной динамики рабочего времени и прогнозируемой, чаще всего, исследуются в связи мотивацией работников.

Возможен аргумент о превращении труда в удовольствие, в результате чего сокращение рабочего времени теряет смысл [8]. С нашей точки зрения, этот аргумент не распространяется на основной объем трудовой деятельности в сфере материального производства, поскольку у Дж. Кейн-са речь идет именно о продолжительности смены. Этот труд был и остается менее привлекательным по своему содержанию, осуществляется в менее благоприятных условиях, чем труд в непроизводственной сфере.

Есть подтверждения того, что потребность трудиться в производстве удовлетворяется в течение менее продолжительного периода, чем 7-8 часов. Так, после февраля 1917 г. в России фактически отрабатываемое время на сдельных работах составляло 5-5,5 часов [9]. Другими словами, заработав приемлемые для себя денежные средства, рабочие прекращали работать существенно раньше, чем завершалась введенная явочным порядком 8-часовая смена. Можно предположить, что они трудились бы еще меньше при условии соответствующего роста расценок. Проведенное в середине 1960-х гг. в СССР социологическое исследование позволило установить, что для рабочих трех станкостроительных заводов время удовлетворения потребности в труде находилось в интервале 4,12-5,23 часа [10].

Нет оснований считать, что 7-часовая рабочая смена, даже в условиях современного производства, способна приносить большее удовлетворение от самого процесса труда, чем 3-часовая. Соответственно, данное объяснение причин более медленного сокращения рабочего времени, чем предвидел Дж.М. Кейнс, едва ли приемлемо.

Отклонение динамики рабочего времени от прогнозируемой в эссе связывается также с недооценкой ученым роли относительных потребностей, то есть таких, удовлетворение которых предполагает сравнение положение одного субъекта с положением других [8]. С этой точки зрения, соревнование в престижном потреблении побуждает удлинять рабочее время. Такой же эффект имеет погоня за денежным богатством.

Разумеется, рабочие несвободны от влияния престижного потребления, равным образом значим для их трудового поведения и мотив денежного заработка. И все же погоне за заработком путем переработок, то есть работы сверх нормальной продолжительности, всегда противостояла линия на улучшение положения рабочих путем их коллективных действий. Успехи в повышении общего уровня заработной платы в экономически развитых странах в решающей степени были результатом таких действий, а не сверхурочной работы.

На фоне десятилетий борьбы производственных профсоюзов за сокращение рабочего времени было бы странным рассматривать устремление рабочих перерабатывать как доминирующее в рабочем классе в течение 90 лет. Если бы оно преобладало, то имевшее место уменьшение продолжительности труда пришлось бы объяснять

давлением со стороны капиталистов, что, разумеется, лишено смысла.

Как гениально предвидел Дж.М. Кейнс, прогресс производительности труда объективно сделал излишним увеличение количества отработанного времени, позволяя повышать выпуск вместе с уменьшением этого количества. В нынешний период рабочие экономически развитых стран имеют более высокий уровень заработной платы и, возможно, больше подвержены мотиву престижного потребления, чем предшествующие поколения, но средняя продолжительность их труда меньше. В общем и целом рабочий класс действовал в соответствии с закономерностью сокращения рабочего времени. Проявление относительных потребностей работников не могло стать причиной столь существенного замедления темпов сокращения рабочего времени по сравнению с вытекающими из прогноза Дж.М. Кейнса.

При таких условиях заслуживает поддержки точка зрения о том, что работники вынуждены трудиться дольше, чем позволяет прогресс производительности труда [8]. К этому вынуждает, во-первых, стагнация реальной зарплаты с 1980-х гг., которая в значительной мере нейтрализовала эффект дохода, побуждающий снижать индивидуальное предложение часов труда. Во-вторых, проявляет себя отмеченная К. Марксом заинтересованность предпринимателей при заданном фонде рабочего времени предприятия использовать труд меньшего количества работников, что ведет к увеличению прибыли [11]. Соответственно, при уменьшении фонда рабочего времени, вследствие повышения производительности труда, оставшееся время не распределяется между всеми работниками, что привело бы к сокращению продолжительности труда каждого. Предприниматели стремятся увольнять работников в меру высвобождения труда при консервации прежней продолжительности рабочего времени сохранивших работу и в значительной степени достигают цели.

Перевод всей экономии труда в прирост свободного времени производственных работников предполагает нейтрализацию подобных устремлений. Основной способ решения проблемы - организованные действия профсоюзов, правовые предпосылки для чего имеются во всех экономически развитых странах, включая и современную Россию. В рамках последующего анализа можно предположить, что такие действия приводят к успеху относительно сокращения рабочего времени в меру экономии труда.

Таблица 2 / Table 2

Динамика основных показателей предприятия при сокращении рабочей смены до 3-часов к 2030 году / Dynamics of the main indicators of the enterprise while reducing the shift to 3 hours by 2030

Показатели / Indicators Величина показателя / The value of the index Динамика показателя за 2021-2030 гг. / Dynamics of the indicator for 2021-2030.

2021 г. 2024 г. 2027 г. 2030 г. по абсолютной величине / in absolute value в %

Производительность (шт./час) 1 1,3 1,69 2,2 + 1,2 + 120,0

Объем выпуска (штук) 800 910 1014 1100 + 300 +37,5

Фонд рабочего времени (час) 800 700 600 500 - 300 - 37,5

Рабочая смена (час) 8 6 4,5 3 - 5 - 62,5

Численность работников 100 « 117 133 167 + 67 + 67,0

Стоимость выпуска (руб.) 800000 910000 1014000 1100000 +300000 +37,5

Материальные затраты (руб.) 480000 540000 600000 610000 +1300000 +27,1

Фонд оплаты труда (руб.) 160000 200000 230000 295000 +135000 + 84,3

Средняя зарплата (руб.) 1600 1709 1729 1766 + 166 + 10,3

Прибыль (руб.) 160000 170000 184000 195000 + 35000 + 21,9

Источник/ Source: рассчитано авторами / calculated by the authors.

Когда речь идет о сокращении рабочего времени в условиях капитализма, неизменно возникают опасения, что эта мера негативно отразится на прибыли. Известен критический разбор К. Марксом представления Н. Сениора о том, что уменьшение рабочего дня на час приведет к исчезновению прибыли [11]. С момента выдвижения этой концепции рабочий день сократился едва ли не вдвое, но наряду с этим многократно возросла масса прибыли. И все же скептицизм в отношении совместимости сокращения рабочего времени с получением прибыли сохраняется.

Проиллюстрируем возможность сочетания сокращения рабочей смены до 3 часов с увеличением прибыли (а не просто с ее сохранением) на условном примере.

Предположим, что в 2020 г. на выпуск 800 единиц товара в сутки требуется затратить 800 человеко-часов, продолжительность смены - 8 часов, все работники предприятия производят один и тот же продукт и обладают одинаковой производительностью. Тогда численность работников предприятия составит 100 человек. Цена товара - 1000 руб., соответственно стоимость дневного выпуска будет 800000 руб. Предположим далее, что материальные затраты на указанный объем выпуска составляют 480000 руб., а фонд зарплаты - 160000 руб. Отсюда следует (абстрагируя от издержек на хранение готовой продукции, ее транспортировку и т.д.),

что величина прибыли от реализации этого выпуска будет 160000 руб.

Примем, что производительность труда, благодаря новым технологиям, повышается на 30% каждые 3 года. Это повышение используется и для увеличения объемы выпуска, и для уменьшения (экономии) фонда рабочего времени, причем весь сэкономленный труда используется для сокращения рабочего времени работников предприятия. Полученные данные представлены в табл. 2.

Данные таблицы свидетельствуют о том, что при удвоении производительности труда за 10 лет и использовании полученной его экономии для сокращения рабочего времени можно было бы ввести 3-часовые смены уже к 2030 г. Прибыль не только не исчезла бы, но, напротив, увеличилась бы темпом, более высоким, чем у средней зарплаты. Историческая ретроспектива подтверждает сочетаемость при капитализме сокращения рабочего времени с увеличением размеров заработной платы и прибыли. Нет никаких оснований считать, что в будущем ситуация принципиально изменится.

Обращает на себя внимание, что при сделанных предпосылках уменьшение продолжительности смен ведет к увеличению численности занятых, что подтверждается опытом практики [12] С одной стороны, это отрицает отождествление экономии труда с возникновением технологической безработицы (технологический прогресс, в

принципе, совместим с увеличением численности работающих в производстве и допускает «размазывание хлеба по маслу»).

С другой стороны, нуждается в объяснении источник дополнительных кадров для выполнения всего необходимого объема труда на предприятиях. Ограничиваясь микроэкономическим подходом, таким вопросом можно было бы не задаваться, рассматривая привлекаемый ресурс труда как нечто данное. Но дело в том, что методология прогноза Дж.М. Кейнса в основе своей макроэкономическая. Требуется указать, за счет чего увеличивается численность работников предприятий, приняв представленный пример как потенциально типичную модель.

Один из возможных вариантов объяснения восполнения дефицита кадров в связи с сокращением продолжительности смены - вступление на рынок труда молодежи. При этом неявно предполагается, что размер притока превышает размер оттока работников в связи с выходом на пенсию, что, в свою очередь, свидетельствовало бы о росте численности населения. Между тем, в большинстве развитых стран эта численность стабилизируется. Соответственно, едва ли обоснованно связывать перспективы сокращения продолжительности рабочего времени в производстве с действием исторически преходящего демографического фактора.

Весьма уязвима и предпосылка об обеспечении потребности в дополнительных работниках за счет трудовых мигрантов. Когда речь идет о современном, наукоемком производстве, необходим адекватный уровень профессиональной подготовки, которым большинство мигрантов не обладают.

Проблема становится разрешимой, если учесть неравномерность реализации инновационных технологий на разных предприятиях. Среди основной их массы выделяются лидеры по темпам увеличения производительности труда и осуществления его экономии. Такие темпы могут быть настолько значительны, что сохранение занятости путем сокращения продолжительности смены может привести к дезорганизации производства. Тогда высвобождение труда приобретает форму не только сокращения рабочего времени, но и уменьшения численности работников. Высвобожденные работники способны занять возникающие вакантные рабочие места на предприятиях с более низкими темпами роста производительности труда.

Проиллюстрируем сказанное на условном

примере, исходные данные которого те же, что и в табл. 2. Главное отличие нового примера в предполагаемых темпах повышения производительности труда: допускается увеличение этого показатели на 900% за три года. Такие темпы повышения производительности труда у предприятий-лидеров являются достижимыми. Так, в 2018 г. на 18 промышленных предприятиях Нижегородской области, участвовавших в национальном проекте «Производительность труда и поддержка занятости», производительность труда повысилась в 2-10 раз3.

Для нашего примера примем, что новая продолжительность рабочей смены будет равна 3 часам. Остальные показатели корректируются с учетом этих предпосылок (табл. 3).

Итак, радикальное повышение производительности труда приводит к высвобождению почти половины работников предприятия, несмотря на введение 3-часовой смены вместо 8-часовой. Если бы решалась задача сохранения численности занятых в полном объеме, то пришлось бы уменьшить смену до 1,6 часа, что в настоящее время, скорее всего, дезорганизовало бы работу предприятия. При таком прогрессе производительности быстрее, чем в первом случае, возрастают и объем выпуска, и средняя зарплата, и прибыль, что естественно для ситуации столь эффективной инновации.

В соответствии с рассмотренными примерами масштаб высвобождения работников на одном предприятии с ростом производительности в 10 раз в течение трех лет при введении на нем 3-часовой смены позволяет обеспечить требуемыми кадрами три предприятия с увеличением производительности на 30% за тот же период при уменьшении продолжительности смены до 6 часов.

Представляется реалистичной предпосылка о том, что на одно предприятие с очень высокими темпами повышения производительности приходится три предприятия с «умеренной» динамикой этого показателя. Разумеется, указанная предпосылка не претендует на точность, достижимую при составлении баланса трудовых ресурсов. Даже при наличии такого баланса в условиях рыночной экономики не избежать проблем, связанных с переобучением работников, с несоответствием спроса на труд и его предложения и т.д. И все же это не отрицает объективную значимость перераспределения ресурса труда между

3 Ассоциация с историей. К 30-летию Нижегородской ассоциации промышленников и предпринимателей; 2019. с. 301.

Таблица 3 / Table 3

Динамика основных показателей предприятия при повышении производительности труда за три года в 10 раз / Dynamics of the main indicators of the enterprise with an increase in labor productivity over three

years by 10 times

Показатели / Indicators Величина показателя / The value of the index Динамика показателя за 2021-2024 гг. / Dynamics of the indicator for 2021-2024.

2021 г. 2024 г. по абсолютной величине / in absolute value в %

Производительность (шт./час) 1 10 +9 +900

Объем выпуска (штук) 800 1600 +800 + 100

Фонд рабочего времени (час) 800 160 - 640 - 80

Рабочая смена (час) 8 3 - 5 - 62,5

Численность работников 100 53 - 47 - 47,0

Стоимость выпуска (руб.) 800000 1600000 +600000 + 100

Материальные затраты (руб.) 480000 1000000 +520000 + 108,3

Фонд оплаты труда (руб.) 160000 160000 0 0

Средняя зарплата (руб.) 1600 3019 + 1419 +88,7

Прибыль (руб.) 160000 440000 +280000 + 175,0

Источник/ Source: рассчитано авторами / calculated by the authors.

предприятиями-лидерами и предприятиями с более низким темпом прогресса производительности как фактора преодоления возникающего дефицита труда при сокращении рабочего времени. Неравномерность - неотъемлемая черта современного технологического прогресса, так что отмеченный способ преодоления дефицита труда в производстве имеет постоянно воспроизводимый характер.

Реализация рассмотренной перспективы перехода к 3-часовым сменам не предполагает обязательного достижения этого рубежа к 2030 г. в рамках всей производственной сферы экономически развитых стран и России. Как отмечалось выше, при существующих темпах уменьшения количества отработанного времени в производстве общий переход к 3-часовом сменам осуществим в более отдаленной перспективе, что, впрочем, не отрицает возможности появления смен такой продолжительности в рамках отдельных предприятий до 2030 г. Успешный же опыт отдельных фирм может существенно повлиять на общую ситуацию.

Как на практике реализовать имеющийся потенциал сокращения рабочего времени, требует специального рассмотрения, выходящего за рамки настоящего исследования. Можно согласиться с той точкой зрения, что не бывает совпадающих подходов к практическому решению проблемы сокращения рабочего времени на уровне компаний, секторов экономики или стран, в каждом случае требуется специальный поиск ее опти-

мального решения [13]. Вместе с тем, очевидно, что больше всего заинтересованы в сокращении рабочих смен сами работники, и потому реализация условий для такого сокращения требует их социально-экономической активности. Показательно, что на предприятиях, где работникам удалось заключить коллективные договора, продолжительность рабочего времени меньше, чем на предприятиях без коллективных договоров [14], поэтому от действий профсоюзов во многом зависят темпы сокращения рабочего времени.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный анализ свидетельствует о том, что, выдвигая свой знаменитый прогноз, Дж.М. Кейнс исходил из сопоставления динамки объема производства, суммарного количества времени, отработанного в производстве, и численности занятых в этой сфере экономики. Ему удалось правильно определить направленность изменения первых двух показателей. Что касается численности занятых в производстве, то она, в отличие от прогноза, не увеличивалась, а сокращалась. Это было связано с прогрессом занятости в непроизводственной сфере - фактором, который в эссе не учитывался.

В современной экономике, где доля занятости в производстве существенно уступает доле работающих в непроизводственной, отпадает необходимость в использовании экономии труда в производстве для перераспределения рабочей силы в пользу сферы услуг. Становится возмож-

ным реализация всего объема этой экономии для сокращения продолжительности смен на производственных предприятиях. При таком сценарии введение 3-часовых смен в Германии и Франции выходит за рубеж 2030 г. не более, чем на одно десятилетие. Такая же перспектива установления 3-часовых смен в обозримом будущем возможна и для России.

Как показывают расчеты, в условиях повышения производительности труда на уровне предприятий достижимо сочетание сокращения продолжительности смены с увеличением зарплаты и прибыли, что подтверждает экономическую возможность перехода к 3-часовым сменам.

Реализация объективной возможности обусловлена целенаправленными действиями профсоюзов, как объединяющих заинтересованных экономических субъектов.

В последующих исследованиях целесообразно применить методологию Дж.М. Кейнса к рассмотрению продолжительности труда в сфере услуг, чтобы раскрыть специфику связи эффективности труда, динамики количества отработанного времени и численности занятых в ней. Это позволит обеспечить дальнейший прогресс в анализе проблемы сокращения рабочего времени применительно к современной экономике в целом.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

1. Clark A.E., Fleche S., Layard R., Powdthavee N., Ward G. The Origins of Happiness. The Science of Well-Being over the Life Course. Princeton University Press. 2018. 325 p.

2. Lakey G. Viking Economics. How the Scandinavians Got it Right - and How We Can, Too. Melville House Publishing. Brooklyn. London. 2016. 287 p.

3. Кейнс Дж.М. Экономические возможности для наших внуков. Вопросы экономики. 2009;(6):60-65.

4. Леонтьев В. Экономические эссе. Теории, исследования, факты и политика. М.: Изд-во политической литературы; 1990. 415 с.

5. Золотов А.В., Попов М.В., Бузмакова М.В., Былинская А.А., Глушич Н.Г., Демичева Т.Н., Лядова Е.В., Малявина И.Ю., Полушкина И.Н., Удалова Н.А. Сокращение рабочего дня как основание современного экономического развития. Под ред. А.В. Золотова. СПб.: Изд-во Политехнического университета; 2016.198 с.

6. Ford M. The Rise of the Robots. Technology and the Threat of Mass Unemployment. A Oneworld Book. 2015. 334 p.

7. Золотов А.В., Зайкова И.А. Влияние макроэкономических детерминантов на динамику продолжительности рабочего времени в производственной и непроизводственной сферах. Экономический анализ: теория и практика. 2018; т. 17:(473):204-216.

8. Skidelsky R., Skidelsky E. How much is enough? Money and the Good Life. Penguin Books. 2012. 243 p.

9. Российская революция 1917 года: власть, общество, культура: в 2 т. Отв. ред. Ю.А. Петров. М.: Политическая энциклопедия; 2017;(1):743 с.

10. Косолапов Р.И. Социализм: К вопросам теории. 2-е изд., испр. и доп. М.: Мысль; 1979. 598 с.

11. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М.: Политиздат; 1960;(23):920 с.

12. Lehndorff S. It's Long Way from Norms to Normality: the 35-Hour Week in France. Industrial and Labor Relations Review. 2014;67(3):838-863.

13. Spiegelaere S.D., Piasna A. The why and how of working time reduction. European Trade Union Institute. 2017. 92 p.

14. Lehndorff S., Wagner A., Franz C. Development of working time in the EU. Pub.: Thomas Handel/Dr. Axel Troost; 2010. 145 p.

REFERENCES

1. Clark A.E., Fleche S., Layard R., Powdthavee N., Ward G. The Origins of Happiness. The Science of Well-Being over the Life Course. Princeton University Press. 2018; (325).

2. Lakey G. Viking Economics. How the Scandinavians Got it Right - and How We Can, Too. Melville House Publishing. Brooklyn. London. 2016; (287).

3. Keynes J. M. Economic Possibilities for our Grandchildren. Voprosy ekonomiki, 2009; Vol. 6 (60-67). (In Russ.)

4. Leont'ev V. Economic essays. Theories, research, facts and politics. M.: Izdatelstvo politicheskoj literatury, 1990; (415).

5. Zolotov A.V., Popov M.V., Buzmakova M.V., Bylinskaja A.A., Glushich N.A., Demicheva T.N., Lyadova E.V., Malyavina I.Yu., Polushkina I.N., Udalova N.A. Shorter working hours as the basis of modern economic development. Ed. by A.V. Zolotova. SPb.: Izdatelstvo Poltehnicheskogo universiteta, 2016; (198). (In Russ.)

6. Ford M. The Rise of the Robots. Technology and the Threat of Mass Unemployment. Oneworld Book, 2015; (334).

7. Zolotov A.V., Zaikova I.A. The influence of macroeconomic determinants on the dynamics of working hours in the production and non-production sectors. Economic Analysis: Theory and Practice, 2018; Vol. 17, No. 2 (473): 204-216. (In Russ.)

8. Skidelskii R., Skidelskii E. How much is enough? Money and the Good Life. Penguin Books, 2012; (243).

9. The Russian revolution of 1917: power, society, culture: in 2 volumes. Ed. by Yu.A. Petrov. M.: Political Encyclopedia; 2017; 1 (743). (In Russ.)

10. Kosolapov R.I. Socialism: To the theory. 2nd ed., reviewed. M.: Mysl', 1979; (598). (In Russ.)

11. Marx K., Engels F. Compositions. 2nd ed., vol. 23. M.: Politizdat, 1960; (920). (In Russ.)

12. Lehndorff S. It's a Long Way from Norms to Normality: the 35-Hour Week in France. Industrial and Labor Relations Review. 2014; 67 (3): 838-863.

13. Spiegelaere S.D., Piasna A. The why and how of working time reduction. European Trade Union Institute, 2017; (92).

14. Lehndorff S., Wagner A., Franz C. Development of working time in the EU.

ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ

Александр Владимирович Золотов - доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой экономической теории и методологии, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Нижний Новгород, Россия zoav6@iee.unn.ru

Татьяна Николаевна Демичева - кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры экономической теории и методологии, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Нижний Новгород, Россия tndem@bk.ru

Елена Владимировна Лядова - кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры экономической теории и методологии, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Нижний Новгород, Россия lyadova_ev@mail.ru

Ирина Николаевна Полушкина - кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры экономической теории и методологии, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Нижний Новгород, Россия poirinic@mail.ru

ABOUT THE AUTHORS

Aleksandr V. Zolotov - Dr. Sci. (Econ), Professor, Head of Economic theory and methodology department, National Research

Lobachevski State University of Nizhniy Novgorod, Nizhniy Novgorod, Russia

zoav6@iee

Tatiana N. Demicheva - Cand. Sci. (Econ.), Associated Professor, Economic theory and methodology department, National

Research Lobachevski State University of Nizhniy Novgorod, Nizhniy Novgorod, Russia

tndem@bk.ru

Elena V. Lyadova - Cand. Sci. (Econ.), Associated Professor, Economic theory and methodology department, National Research

Lobachevski State University of Nizhniy Novgorod, Nizhniy Novgorod, Russia

lyadova_ev@mail.ru

Irina N. Polushkina - Cand. Sci. (Econ.), Associated Professor, Economic theory and methodology department, National

Research Lobachevski State University of Nizhniy Novgorod, Nizhniy Novgorod, Russia

poirinic@mail.ru

Заявленный вклад авторов:

Золотов А. В. - постановка проблемы, разработка концепции статьи, критический анализ литературы, логическое структурирование материала, формулирование выводов.

Демичева Т. Н. - сбор статистических данных, табличное и графическое представление результатов, формирование выводов исследования.

Лядова Е. В. - сбор статистических данных, табличное и графическое представление результатов, формирование выводов исследования.

Полушкина И. Н. - сбор статистических данных, табличное и графическое представление результатов, формирование выводов исследования.

Authors' declared contribution:

Zolotov A. V. - articulation of issue, article concept development, critical analysis of the literature, logical structuring of the materials, drawing conclusions.

Demicheva T. N. - compilation of statistics, tabular and graphical presentation of results, research findings. Lyadova E. V. - compilation of statistics, tabular and graphical presentation of results, research findings. Polushkina I. N. - compilation of statistics, tabular and graphical presentation of results, research findings.

Статья поступила 09.01.2020; принята к публикации 27.01.2020. Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи. The article was received on 09.01.2020; accepted for publication on 27.01.2020. The author read and approved the final version of the manuscript.