CC BY
138
DOI dx.doi.org/10.24866/VVSU/2073-3984/2020-2/227-243
УДК 811.11Г36
1
В. И. Молодых Т. И. Леонтьева2
Владивостокский государственный университет экономики и сервиса Владивосток. Россия
Об особенностях речевого акта извинения в китайской лингвокультуре
В статье обсуждаются вопросы влияния китайской традиционной культуры и социокультурных отношений на ценностную систему речевого поведения современных китайцев в многочисленных ситуациях выражения извинения. Рассматриваются такие понятия, как китайский речевой этикет, принцип «сохранение лица» в речевом акте извинения, прототипические (или кооперативные) и непрототипические (конфликтные) ситуации. Ставится вопрос о необходимости системного изучения и описания национальных актов коммуникации в рамках лингвокультурологии и лингвистики текста. В работе предпринимается попытка систематизировать и объяснить особенности функционирования форм извинения в речи современных китайцев через тип культуры, социально-культурные отношения и категорию вежливости, которые рассматриваются как важнейшие регуляторы коммуникативного поведения, предопределяющие китайский национальный стиль коммуникации.
Ключевые слова и словосочетания: речевое поведение современных китайцев, лексико-семантические формы извинения, речевой акт извинения, принцип «сохранение лица», прототипические (или кооперативные) и непрототипические (конфликтные) ситуации.
V.I. Molodykh T.I. Leontieva
Vladivostok State University of Economics and Service Vladivostok. Russia
1 Молодых Валерий Иосифович - канд. филол. наук, доцент; e-mail: Valeriy.Molo-dyh@vvsu.ru
2 Леонтьева Тамара Ивановна - канд. филол. наук, доцент; e-mail:tamara.leonte-va@vvsu.ru
227
On the Features of Apology Speech Act in Chinese Linguoculture
The article discusses the impact of Chinese traditional culture and sociocultural relations on the value system of speech behavior of modern Chinese in numerous situations of expressing apology. We consider such concepts as Chinese speech etiquette, the principle of "saving face" in a speech act of apology, prototypical (or cooperative) and non-prototypical (conflict) situations. The question is raised about the need for a systematic study and description of national acts of communication in the framework of linguocul-turology and text linguistics. The attempt is made to systematize and explain the features of the functioning of apology forms in the speech of modern Chinese through the type of culture, socio-cultural relations and the category of politeness, which are considered as the most important regulators of communicative behavior that determine the Chinese national style of communication.
Keywords: speech behavior of modern Chinese, lexical-semantic forms of apology, speech act of apology, principle of "saving face", prototypical (or cooperative) and non-prototypical (conflict) situations.
Введение
Понятия этикета, такта, вежливости уже давно стали важными характеристиками той или иной нации, того или иного проявления национальной культуры в языке. Так, во многих популярных языковедческих учебниках и серьезных научных изданиях в качестве характерной черты национального характера практически всегда указывается отношение в обществе к отдельным проявлениям этикетного поведения.
Феномен извинения как исторически и социокультурный речевой акт в последнее десятилетие привлекает внимание лингвистов, философов, социологов, культурологов. Ученые стараются, во-первых, понять, какие лексико-семантические и синонимические средства выражения служат для обозначения многочисленных, повседневно встречающихся в жизни речевых актов, относимых к «извинению», во-вторых, как правильно их использовать, не оказав психического и морального воздействия на собеседника в речевом акте. С точки зрения системного подхода единство лексико-семантических средств, обозначающих китайский концепт «извинение», и теории речевых актов извинения на материале китайского языка до сих пор проанализировано не было. Именно в этом заключается актуальность исследования, освещаемого в рамках данной статьи.
Методология
Статья посвящена изучению лексико-семантических и ситуативных способов актуализации речевого акта «извинение» в современном китайском языке. Целью работы являются изучение национально-культурных особенностей способов выражения речевого этикета «извинение» в современном китайском языке и анализ существующих теорий речевого акта (РА). Интерес представляет также вопрос о типологическом сравнении способов выражения речевого этикетного акта «извинение» в современном русском и китайском языках. Материалом для
228
данного исследования послужили лексико-семантические группы слов и речевые акты «извинение», выбранные методом сплошной выборки из толковых, переводных китайско-русских и русско-китайских словарей, а также художественных произведений современных молодых китайских авторов. Общее число страниц составило 560, количество отобранных и проанализированных примеров - 320 в китайском и 240 в русском языках. Анализ проводился с помощью дескриптивного и семантического методов.
Несомненно, будучи универсальным явлением, речевой акт «извинение» является национально-типичным по своему наполнению, т.к. в нем находят отражение культурные ценности, нормы и традиции вежливости. Говорить о специфике русского извинения можно лишь на фоне сравнения с другой языковой культурой. В русском языковом сознании быть вежливым означает, прежде всего, быть чутким, внимательным, помогать другим [4, с. 58]. Следовательно, вежливость в русском сознании ассоциируется в большей степени с активным, действенным вниманием, у англичан - с демонстративным, этикетным вниманием [5]. В дополнение можно говорить об отсутствии у русских такой культурной ценности, как границы личного пространства, нарушение которых считается у англичан нарушением норм поведения. Подобную мысль высказывает Р. Рат-майр в известной книге «Прагматика извинения», где данную особенность языкового поведения русских объясняет следующим образом: «Внутренняя область своего включает не только собственную личность человека, но и более широкий круг людей, думающих и чувствующих так же, как и он. Внутри этого круга людей извинения являются менее необходимыми, чем по отношению к чужим: Да что Вы так извиняетесь, свои же люди! Преобладающее стремление к общему единению и одобрению, так же как и расширение области близких и доверительных отношений, может быть одним из объяснений сравнительно низкой частоты извинений в русской культуре» [9, с. 213].
По имеющимся в научной литературе наблюдениям часто употребительное этикетное слово «sorry» практически всю жизнь сопровождает речевое взаимодействие носителей английского языка. Его можно услышать повсюду: в общественных местах, на улицах, на транспорте - везде, где возникает ситуация как реального, так воображаемого проявления неуважения из-за возникшей угрозы нарушения личного пространства [5, с. 84]. Развивая эту же идею на базе экспериментального материала и теоретических выкладок, Т.В. Ларина приходит к выводу, что у англичан обходительность, частое употребление слов «извините», «простите», «спасибо», «пожалуйста» и др., т.е. любая демонстрация уважения, направлена не на партнера диалога, а на объект разговора. В английской формуле «sorry» говорящий выражает свое сожаление по поводу происходящего (произошедшего), она не имеет направленности на адресата, не содержит никакого побуждения по отношению к нему. Адресат в ответ спешит заверить, что не произошло ничего, что может повредить гармонии отношений.
Извинение как важная составляющая речевого взаимодействия партнеров по коммуникации играет важную роль в повседневном межличностном общении. Использование вербальных формул извинения является одним из способов со-
229
хранения гармоничных, бесконфликтных отношений между участниками коммуникативного процесса и характерно для всех без исключения лингвокультур, в том числе и китайской. О китайском речевом этикете в целом и о способах выражения извинения написано немало [3; 7; 13; 19; 20]. Однако можно с полной уверенностью утверждать, что в результате последних постперестроечных социально-политических и экономических преобразований в КНР представление о том, какими и в каких речевых ситуациях актами извинения пользуются «типичные китайцы», нуждается в новых дополнительных изысканиях с привлечением лексических данных корпусных национальных словарей, литературно-художественных источников и ассоциативных экспериментов. Необходимо подчеркнуть, что китайский язык отличается значительным разнообразием и неоднородностью речевых формул извинения, распространенных в КНР, Гонконге, Сингапуре и на Тайване, что является предметом специальных научных изысканий. Существует также единое для китаеязычного мира многообразие формул, где извинение (прощение) усилено при помощи различных возвышенных из письменного языка вэньяня интенсификаторов типа: (приносить извинения), ШШ (просить прощение), ШМ, (извиняться), ШЙ (приносить извинения) и
др. Нас же в данном случае интересует главным образом современная языковая культура в КНР.
На основе уже имеющихся отечественных исследований, китайских источников и собственных наблюдений, связанных с изучением китайского коммуникативного поведения в ситуациях выражения извинения, можно выделить следующие его характерные типологические особенности.
Во-первых, национально-культурная специфика речевого поведения современных китайцев опирается на даосистские, конфуцианские и буддистские этические каноны, выработанные в древнем и средневековом Китае. В Китае традиционно считается, что излишнее использование вежливых форм извинения не столько является способом сохранения гармоничных отношений с другими членами коммуникативного сообщества, сколько портит их имидж и «лицо». Китайцы «любят лицо», стремятся всеми силами его «сохранить» и больше всего боятся его «потерять». «Лицо» - базовый архетип поведения китайцев во всем, в том числе и в речевом акте извинения. Они стремятся идти на всё, даже на смерть, чтобы сохранить лицо (^ШШ-р/ЙхШ - сы яо мяньцзы хо шоуцзуй).
По мнению Браун и Левинсона, фактор «сохранение лицо» непременно присутствует при оценке извинения и в англоязычных культурах. Речевой акт извинения с этой точки зрения «подрывает» (face-threatening) лицо извиняющегося и «спасает» (face-saving) имидж адресата, поскольку наносит ущерб авторитету говорящего, в то время как авторитет адресата не страдает [14, с. 68, 187, 286].
Аналогичную картину можно наблюдать и в русской культуре. Известный русский фразеологизм ударить лицом в грязь (не оправдать надежд, чаяний окружающих) является тому ярким примером. Но вместе с тем в отличие от многих других национальных тактик сохранения лица китайские тактики отличаются большим разнообразием и особой стратагемностью. Следуя национальной традиции, китайцы признают огромную важность учения о «золотой середине».
230
Как уточняет известный ученый Линь Юйтан: «...и дело здесь не только в географии, но и в жизненных идеалах китайцев, прежде всего в неприятии крайностей, в приверженности запросам простой человеческой жизни, несмотря на всю их тривиальность. В итоге наши мудрецы пришли к выводу, что открыли главную истину, общую для всех философских школ» [6, с. 114].
Во-вторых, выбор ситуаций и речевых формул извинения в любом языке зависит от нескольких условий: 1) социально-психологическая дистанция между участниками общения; 2) коммуникативный статус участников общения; 3) коммуникативные обстоятельства; 4) отношение субъекта к совершенному проступку [8, с. 13]. У китайцев гораздо реже, чем у русских, встречаются различные формулы извинения. В Китае традиционно не принято публично приносить извинения в случае невежливого, бестактного поведения (по русским меркам) в семье, на работе, общественных местах, на улице. Объясняется это, с одной стороны, грамматическими особенностями китайского языка - личные местоимения практически не допускают прямого сочетания с глаголами извинения. Например: Ш^ШШЖ^Ш^- Извините, я вас не понял) ;
( ^З&^НШРЙШШё- Извините за то, что испачкал вашу книгу) и др. Ш ( ^ШШШШ ВДЧШШИ^!?- Независимо от того, из-
виняюсь я или нет, результат один и тот же, но обещание еще хуже; [ЦЩ Й'ШШШр, ШЙ®!- Я извиняюсь перед тобой, я про-
сто наговорил глупости, я больше не буду нести вздор, не обращай внимания!) ЙШ 1Т-ЙЙ7 1Ш1Ж - Простите за то, что побеспокоил; ШШЙ®, ^ЁЙ^рЩзМ^Ш - Извините, я не должен был брать его вещи) и др. С другой стороны, во всех этих случаях коммуникант не берет вину на себя, а как бы старается оправдать себя и сохранить свое «лицо», констатируя сам факт случившегося или в лучшем случае объясняя все его внешние обстоятельства.
В-третьих, одной из доминантных ценностей китайской коммуникативной культуры считается эмоциональная выдержанность, т.е. умение сдерживать и контролировать свои эмоции. Эмоциональная сдержанность и самоконтроль -важнейшие особенности поведения китайцев, неотъемлемые составляющие понятия «лицо». Несдержанность и отсутствие контроля расцениваются как свидетельство недостаточной зрелости, невоспитанности, ставят окружающих в неудобное положение. Китайский язык очень удобен для того, чтобы сохранить свое «лицо», скрывать свои мысли и не указывать четко на субъект действия, нередко опуская связующие звенья в высказывании.
Основным источником сведений о формулах вежливости являются справочники по речевому этикету, где предлагаются в основном популярные разговорные выражения, их сходства и различия, адресованные иностранцам, изучающим китайский язык. Имплицитные формы извинения без объяснения того, за что конкретно и перед кем просят прощения, приводятся как синонимичные варианты. В справочнике «Популярные китайские разговорные выражения» среди ряда фраз, нацеленных на сохранение «лица», в качестве такого примера приводится формула (А разве я что-то не так сделал?), когда говорящий вместо извинения и уместного использования в подобных ситуациях формулы
231
^""Ш (Извините, простите) переспрашивает, перебивает собеседника, всеми силами стараясь выгородить себя [18, с. 124-125]. Другая разговорно-этикетная форма - трудно объяснить (неудобно), восходящая по смыслу к этикетной форме, приводимой в классическом памятнике по китайской историографии «Исторические записки» Сыма Цяня (145-67 гг. до н.э.). Следует заметить, что данное выражение является формой оправдания при извинении и не содержит просьбы быть снисходительным.
В-четвертых, при изучении китайских формул извинения важно учитывать лексико-грамматические особенности средств выражения извинения в китайском языке. В исследованиях, связанных с проблематикой речевого акта извинения в китайской лингвокультуре, семантические особенности до сих пор менее изучены. Заслуживает внимания семантическая наполняемость лексем по отношению к речевому акту. Китайским студентам-филологам 2 курса, обучающимся в 2019 году во ВГУЭС (всего 86 человек), авторами данной статьи было предложено письменно выполнить следующее задание: составить как можно больше этикетно-речевых выражений, обозначающих извинение, уместных в данной речевой ситуации (в условиях студенческой жизни в России). Результаты опроса показали, что китайские студенты предпочитают использовать для выражения извинения следующие эксплицитные обороты: ®нТ (Извините, вино-
ват), (Пожалуйста, извините меня) (Прошу прощения), ^ЩМЁ^Ж
(Надеюсь на вашу благосклонность), Ш$ШШКТ(Простите за беспокойство), (Крайне сожалею), Ш!Ш®(Глубоко сожалею), "ЙЩЩ (Прошу прощения), ШШЕИ^ (К большому сожалению), 1нШ®ШКЙЕЕЩрошу простить за мой просчёт), (Выражаю вам свое сожаление) ЙЭД&ЙШ; (Приношу Вам
свои извинения), (Приношу Вам свои искренние сожаления).
Итоги эксперимента позволили нам сделать вывод о достаточной компетентности опрошенных китайских студентов в вопросе владения речевыми штампами «извинение». Идея речевых жанров «извинение» принадлежит Н.А. Ковалевой, разработанная на идеях М.М. Бахтина и Т.В. Шмелевой о том, что речевой жанр - это «особая модель высказывания, из чего следует, что анализировать его необходимо в двух направлениях: исчисление моделей и изучение их воплощения в различных речевых ситуациях» [2, с. 34-37]. Не вдаваясь глубоко в проблему речевых жанров извинения в китайском языке, поскольку это тема отдельного исследования, заметим здесь лишь важную мысль о том, что извинение относится к особым формам речевого этикета, цель которых -выразить свое отношение к «вине» для создания благоприятных условий реализации речевого акта.
Изучение изолированных языковых форм без учета всего многообразия экстралингвистических параметров конкретной коммуникативной ситуации в китайском языке и литературе не обеспечивает правильного толкования речевого акта извинения у китайцев. Несомненной является позиция адекватного отражения работы души китайского гражданина, отважившегося на извинение. Как было показано выше, китаец отчаянно боится потерять лицо, и чем чернее душа человека, тем огромнее его страх потери лица. Вопрос о «китайской душе»
232
не ставился раньше в лингвистической литературе, однако анализ душевных факторов в «межличностных интеракциях» (термин Ратмайр) китайцев, их эмоционального поведения в сложной коммуникативной ситуации извинения показывает, что китайцу порой невозможно признать себя виновным.
В исследовательской части данной статьи мы формулируем гипотезу о необходимости осознания чувства вины для совершения речевого акта извинения, это глубокая работа души, эмоционального переживания, истинного страдания. Принято считать, что только русская душа трагична, всегда в смятении и сомнении, но, как явствует из молодой китайской литературы, китайцам тоже свойственны душевные страдания и чувство вины. Происходит это только в очень трагичных обстоятельствах, но именно такие ситуации, на наш взгляд, раскрывают истинный характер китайцев. В предлагаемом здесь анализе прискорбных ситуаций, в которые попадают герои таких рассказов, как «Без гнезда», «Грехи человеческие» и др., написанных современными авторами, мы становимся свидетелями непрототипических видов извинения, когда обиженная сторона не желает примирения. Однако по прошествии времени и при содействии сочувствующих обеим сторонам свидетелей герои приходят к консенсусу, в этом переходе от вражды к пониманию и заключается способность китайцев к серьезной, труднопостигаемой работе китайской души.
В когнитивной модели «человека извиняющегося» выделяются прототипи-ческие (или кооперативные) и непрототипические (конфликтные) ситуации. Понятие прототипических ситуаций извинения было введено А. Вежбицкой, в них извиняющийся строит свое речевое поведение в соответствии с коммуникативными ожиданиями собеседника [1, с. 91-92]. Тогда говорящий использует формулы вежливости, аргументы и доказательства отсутствия злонамеренности в своих поступках и получает прощение адресата.
Отечественный исследователь Ю.В. Туфанова расширила эту модель за счет иного положения вещей, когда бесконфликтное общение невозможно. «Нередко, несмотря на все вербальные и невербальные усилия адресанта (человека, приносящего извинение), ситуация общения становится конфликтной. В такой ситуации происходит столкновение интенций собеседника (кооперативной со стороны адресанта и конфликтной со стороны адресата)» [12, с. 10]. Это и будет не-прототипическая ситуация.
Учеными делаются попытки выявить признаки непрототипических ситуаций в зависимости от самого взгляда на такую ситуацию. Единства мнений пока нет, но допускается, например, понимание ее как соединения прототипических признаков с непрототипическими, некоторого соединения черт тех и других: «Отход от прототипа мы наблюдаем в таких случаях, когда появляются новые признаки или характеристики ситуации извинения, отличные от прототипических» [12, с. 9]. Появляются такие неожиданные характеристики, как «адресант извиняется за другого человека» или «извинение сигнализирует о сбое в общении», «адресант приносит извинение - адресат не принимает его» [Там же, с. 9]. Из опыта нашего изучения различных ситуаций общения на примере современной китайской прозы и анализа вербальных и невербальных способов межлич-
233
ностного взаимодействия были выведены такие компоненты непрототипических ситуаций: адресат не склонен к кооперации; извиняющийся умаляет свой авторитет самим актом просьбы о прощении; принимающий извинение возвышается в собственных глазах; адресат может потребовать возмещения ущерба; виноватый способен приписать себе даже несуществующую вину; извинение за другого человека в экстремальных условиях требует огромных моральных и физических сил; страдание обеих сторон при экспрессивном акте прощения способно привести к их кооперации.
Анализ устно-речевых дискурсов
Первый пример диалогического дискурса взят из рассказа молодого китайского писателя Чэна Инбина «Радость встреч» [25]. Со стороны молодого героя, прозванного «старина Чэн», извинение прозвучало в довольно пикантных обстоятельствах и фактически не было принято так, как это должно быть. Обратимся к ситуации: старина Чэн человек молодой, открытый, гостеприимный, в день его зарплаты друзья, зная об этом, без стеснения приходят к нему, чтобы вкусно поесть за его счет, и он не в силах им отказать. И вот однажды ему позвонили по телефону, но разговаривать не стали, через некоторое время он получил эсэмэску с просьбой встретиться вечером у входа в парк.
«Поколебавшись, я решил пойти на эту встречу. ... Отправил на тот номер сообщение: «Ты где?» Ответили: «В парке слева на каменной скамейке, под третьим камфорным деревом». Пошел туда и увидел девушку. Я разволновался и в то же время воодушевился, запахнув от волнения пальто, подошел и поздоровался. Затем потер руки и спросил:
- Вы меня ждали?
Девушка обрадованно вскочила и сказала:
- Пойдем!
Я опешил:
- Куда пойдем?
- Пойдешь - узнаешь. Пятьдесят юаней.
В смятении я шарахнулся от нее:
- Простите! Простите! Вышло недоразумение, я ошибся!
Женщина, глядя на мое смущение, как ни в чем не бывало, спросила:
- А не все ли равно, к кому тебе обращаться?» [25, с. 435]
«ШЙН З^ЯЁЙ^ЬА Ш^АГМШШ&Ш
я^мийавАМШй. шо
Ж анщ £7таЩ7?5НЖ «ШШЙШЙШЙ. ^ЙЙ
©*ШШША7о Л !» [ ШЙ с. 5]
Ситуация необычная, и коммуникативная интенция героя рассказа по имени Чэн, состоящая в отказе от встречи с девушкой «с улицы», понятна читателю. Чэн прибегает к конвенциональной формуле вежливости, хотя, судя по его физическому состоянию в этот момент, он ошеломлен и обескуражен. Автор раскрывает его смятение с помощью таких лексических единиц, как разволновался, воодушевился, запахнув от волнения пальто, потер руки, читатель ожидает
234
романтическую встречу, это чувство остается с читателем, когда он глядит на обрадованную девушку. Но то, что она произнесла, повергает Чэна в ужас и полную растерянность, что подтверждается использованием таких глаголов, как опешил и шарахнулся. Эти невербальные характеристики свидетельствуют о разных моделях мира двух героев, и извинение, произнесенное Чэном, показывает не только его благовоспитанность, но и явный испуг. Так, с помощью стилистического приема обманутого ожидания (герой явно не ожидал встретить девушку легкого поведения) автор разрушает возможную идиллию, к которой Чэн уже стал приближаться в своем воображении. Примечательно, что произнося извинение, он берет на себя вину за происшедшее с ним: «Простите! Простите! Вышло недоразумение, я ошибся!» Согласно Р. Лакоффу, личность извиняющегося меняется, он как бы признается в своей несостоятельности, но в то же время герой может и вырасти в глазах окружающих или в собственных глазах [15, с. 24]. Отказываясь от услуг проститутки, он, конечно, вырастает в собственных глазах, но автор этого не показывает. Каким же образом осознание данной ситуации помогает понять настоящую ценность произнесенного прощения?
С одной стороны, прототипическим является само извинение и ожидание говорящим понимания со стороны девушки. С другой стороны, мы становимся свидетелями неприятия этого извинения, т.е. ожидание не оправдалось, и подобная ситуация приобретает черты непрототипической. Ее непрототипичность подтверждается также умением героя вести себя «по-джентльменски», считать случившееся недоразумением, а себя виноватым в нем. Соединение в одном речевом акте извинения черт прототипической и непрототипической ситуаций делает ее непрототипической.
Объектом следующего комплексного прагма-лингвистического анализа служат речевые акты рассказа «Без гнезда» молодого китайского писателя Сюн Юйцюня [24]. Они представляют собой диалогические фрагменты, основной целью которых является озвучивание (выражение) чувства вины в качестве извинения. Чувство вины в Китае связано с социальными проблемами, а именно с «неразумным» устройством общества. Так, автор подчеркивает жалкое положение деревенского жителя в огромном городе с его чрезвычайно развитой преступностью - сын главных героев рассказа по имени Го Юнь попадает в лапы рэкетиров, в результате чего совершает самоубийство и вместе с собой убивает невинную крошку, маленькую девочку, что является непостижимым поступком с его стороны. Естественно, он принес невыразимое горе своим родителям, а также родителям маленькой девочки. Такова завязка рассказа, и читателю предстоит понять, как же это могло произойти. Отцу юноши Го Жуйжэню и его матери Лун Шанъин сообщают о том, что их сын покончил с собой, прихватив перед тем, как броситься с моста, трехлетнего ребенка. У родителей даже нет денег, чтобы приехать в город и забрать тело своего сына, но ими занимается журналист, который добивается субсидирования. И вот родители, убитые двойным горем, оказываются в большом городе для опознания их молодого сына и доставки его тела в родную деревню. Кроме огромного горя, постигшего их в результате потери сына, отец испытывает огромное чувство вины перед роди-
235
телями девочки, он рвется извиниться перед ними, покаяться за сына, попытаться хоть как-то оправдать его. Рассмотрим первую ситуацию и проведем ее не-прототипический анализ для понимания поведения героев в весьма трагической ситуации.
Журналист приехал к родителям девочки вместе с Го Жуйжэнем и Лун Шанъин (родителями погибшего юноши), а также с зятем Чжан Туном, он помог им подняться по лестнице и позвонил в дверь. Внутри раздался голос Жэнь Чуа-ня, отца погибшей девочки. «После некоторой заминки дверь со скрипом открылась. Отец малышки высунул голову, на его лице по-прежнему застыло скорбное выражение. Он недоверчиво уставился на них. Го Жуйжэнь и Лун Шанъин тут же вышли вперед:
- Мы пришли извиниться перед вами!
Жэнь Чуань сначала растерялся, а потом понял, что перед ним родители того самого убийцы Го Юня, который лишил жизни его девочку. Внезапно он заорал громким голосом:
- Извиниться? Я не приму ваши извинения!
Го Жуйжэнь, Лун Шанъин и Чжан Тун разом плюхнулись на колени перед ним. Старики не знали, что сказать, и хором твердили «простите, простите» ...
Жэнь Чуань не мог больше сдерживать чувств:
- Моя девочка-а-а-а... зачем он убил мою девочку... Это слишком жестоко. Извините?! Извините?!!!! - Жэнь Чуань размахивал руками, все больше впадая в неистовство. - Если действительно хотите извиниться, так для начала верните мне деньги на лечение. Я потратил несколько десятков тысяч!
Старики твердили «простите», не зная, что и делать. Го Жуйжэнь забормотал:
- Мы и подумать не могли, что наш сыночек приедет в Гуанчжоу на заработки и совершит тут преступление... а денег у нас нет.
Жэнь Чуань от скорби перешел к ненависти:
- Так вы сына воспитали? То есть на вас, как на родителях, нет ответственности? Почему вашему сыну-мерзавцу понадобилось убивать трехлетнего ребенка?!
Лун Шанъин захлебывалась от слез:
- Наш сынок тоже погиб... Простите... простите... » [24, с. 29].
Ш7ЛШ! ТТо /шякетишл ЮШШЙЙЮМ« «8 шшша яшг ж^тъщ: "шшшатгтметт—; шшШЙЩЭД
шт »т ад—мшто ^лтам-ш* -шмгм^ а т&гшшитшш; ^йш-шатяшт ШШй ш^даиа; ^ ^мая мандат т
тIнмгейашй "шаю&ия шшдазшь! ш эянн ^Е^шаяшййш—т, жшмш Од1ш*зкпшя!яш
ЖТГШ^Й ШШ« "ШВШШ*
«ВД ЯШШ ЯВетШ^ШШЮЩ Ш
236
ШШЗЖгаТо МШ гШМШ
ШЙЙЙ» "«Ыйлй МЖШ^СШ М«
ШШ7о ШШГС7ЛШЯ!"
тхтмт ^ЙЙИПЕШЙО "ШшЙ ^м^пюппзмаю
*..........."
^ШН-н^Ш?"
ЖШЕ&Ш» "«ЙЕЙЙШТЯ, МЯВ МВ....." [21]
Перед нами яркий экспрессивный речевой акт, пропозицией которого является столкновение двух намерений: со стороны адресанта, стремление к кооперации, родители юноши надеются на прощение своего сына, соглашаясь с тем, что он совершил чудовищное преступление, а со стороны адресата (отца девочки) полное неприятие этого извинения, речевая атака, сопровождаемая оскорблениями и угрозами. Следует отметить, что сам адресант не принимал участия в преступлении, что делает данное извинение непрототипичным, однако чувство вины за сына, безысходное горе в связи с его смертью и невыразимая печаль по поводу гибели девочки привели родителей Го Юня в дом этой девочки в надежде получить прощение. Тем не менее, отец девочки не в состоянии что-либо понять и принять, его собственное горе разбудило в нем нечеловеческие страсти, и он унижает достоинство этих людей, наносит оскорбления не только в сторону родителей, но и их сына.
Сами языковые средства, используемые автором, отражают различия между сторонами, хотя социально они равны, и те и другие приезжают в большой город на заработки и едва сводят концы с концами. Но со стороны потерпевших другая сторона социально ниже. Естественно, что отказ принять извинение является репликой, противоречащей кооперативному поведению, превентивное заявление отца погибшей девочки: «Извиниться? Я не приму ваши извинения!» усиливает чувство вины родственников мальчика, которые горестно воспринимают то, что произошло, и хотя не понимают, почему их ребенок поступил так, но готовы признать себя виновными за то, что свершилось.
Понять атмосферу разлада помогает широкий контекст. Следует отметить ярко выраженную печаль отца девочки, о ней свидетельствует оценочное словосочетание «скорбное выражение» (лица героя), а также неожиданный крик: «.заорал громким голосом». Речевая партия Жэнь Чуаня богата и разнообразна, она углубляется за счет авторских комментариев: «Внезапно он заорал», «не мог больше сдерживать чувств», «от скорби перешел к ненависти», их эмоциональный накал создает атмосферу нарастающего напряжения. Не будучи в силах сдержать нахлынувших на него эмоций, отец девочки фактически плачет, о чем свидетельствуют фонетические экспрессивные средства: преднамеренное нарушение написания слова, графон, который передает его реальное звучание. В данном примере это графическое удлинение слова «девочка» («Моя девочка-а-а-а), передающее модуляцию голоса глубоко несчастного отца от крика, переходящего в плач. Цель этого графона, так же как и графической комбинации вопросительного знака с четырьмя восклицательными («Извините?!!!!»), состоит в
237
создании образа человека горюющего, неспособного воспринять какие-либо доводы. Это состояние усиливается требованием возместить ущерб за лечение девочки у бессребреников-родителей юноши. Авторский комментарий «Жэнь Чу-ань от скорби перешел к ненависти» и последующая реплика «Так вы сына воспитали?» служат доказательством того, что отец девочки считает себя вправе оскорблять и унижать адресанта, утверждая свое верховенство над приниженными, безответными стариками. Беззастенчивая нахрапистость отца девочки, его интенсиональное воздействие на родителей с помощью оскорбительного проклятия на голову их «сына-мерзавца» (слова Жэнь Чуаня) усиливают их чувство вины. Искренность их извинения подтверждается авторским комме нтари-ем: все трое «разом плюхнулись на колени», а также бесконечным повторением «Извините... Извините...». Попытка матери юноши, осмелившейся сказать «Наш сынок тоже погиб», также звучит как извинение и является способом привлечения внимания с тем, чтобы вызвать сочувствие и жалость. Коннотативный потенциал их жалобы отклоняется адресатом, и встреча завершается коммуникативным коллапсом.
Несмотря на коммуникативную неудачу в первой встрече, герои рассказа «Без гнезда» находят в себе силы для примирения. Между двумя встречами проходит большая работа души непосредственных участников конфликта, а также активная, деятельная помощь со стороны журналистов и директора развлекательного центра по фамилии У, который выразил готовность помочь финансово обеим семьям. Вторая встреча состоялась после похорон девочки, журналист пригласил обе семьи в приемную редакции газеты. В семье Жэней появляется еще одна родственница по имени Цзян.
«Журналист решил разрядить обстановку:
- Пусть господин У скажет пару слов.
Господин У заговорил :
- Я надеюсь по мере сил помочь обеим семьям справиться с трудностями. Сейчас все общество озабочено этой ситуацией. После случившегося обстановка очень гнетущая. Но это не должно стать лейтмотивом общественной жизни. Мы надеемся, что умершие обретут вечный покой, а живые не станут питать ненависть, нужно освободиться от вражды и от скорби.
После его слов обстановка слегка разрядилась. Го Жуйжэнь поднял голову и посмотрел на Жэней, стоявших напротив. Цзян поблагодарила господина У, она тоже теперь смотрела на семью Го, и ее взгляд слегка потеплел.
Внезапно Го Жуйжэнь потянул супругу, чтобы та встала, оба зятя при виде этого тоже поднялись с места. Го Жуйжэнь сказал:
- Я перед вами извинился и извинился искренне.
Услышав слова старика, представители семьи Жэнь не могли и дальше сидеть и по очереди поднялись. Теперь все в приемной стояли.
- Наш сынок Юнь дома всегда был послушным, никогда ничего плохого не делал, был хорошим мальчиком. Он приехал на заработки - и все ради семьи, -продолжил старик. - Я и подумать не мог, что в Гуаньчжоу он станет таким! И представить не мог!
238
- Простите! Простите! - зарыдала Лун Шанъин, сложив ладони и кланяясь. - Простите!
Го Жуйжэнь оперся на край стола, медленно шаг за шагом он подошел и встал перед Жэнь Чуанем.
- Простите! - Он схватил Жэнь Чуаня за левую руку. - Простите!
Лун Шанъин тоже подошла и со слезами схватила отца девочки за правую руку. Жэнь Чуань растерялся, на его глаза навернулись слезы.
Лун Шанъин плюхнулась на колени:
- Я перед вами извиняюсь.
Жэнь Чуань тут же наклонился и подал ей руку. Цзян тоже подскочила помочь старухе подняться:
- Тетушка, тетушка, не надо так, тетушка. Мы вас не виним, правда, не виним» [24, с. 43].
ШШЙЯЙ; яш "^йЙЙШЙЙЙЬ "
-иш^тла ШШААШШЬ дайй^а^сшзий, е ЙЕНЙНЁЕШ йтшшаз&ёш титтыш ишетиш
«Ж "
Й^ШШё ШЯй^Шт «МШШо
; тяшшт ¡шшжят
ШАШтЕТ ШЙЙ7В& ШШЙАЙВДЙЯТГо
"тШ03Ш-ЁШпй ИЯЙЛ ШШТХ ШЮТ«
АН®, "£АШЙ
"пню -жшйтт; Й ......"ШВСЙ«,
Йщ -ни «щ РИ ^^^Шо тш яшж"
Данный фрагмент встречи враждующих сторон имеет вполне объективную пропозицию (провал коммуникации в предыдущем разговоре), а также субъективную цель (иллокуцию) со стороны родителей Го Юня, которые не теряют надежды получить прощение от семьи Жэнь. Непрототипичность данной ситуации состоит в том, что две семьи пришли на новую встречу, не достигнув взаимопонимания, не помирившись. Благородна роль директора развлекательного центра господина У, который своей проникновенной речью призывает их «освободиться от вражды и от скорби». Есть основание полагать, что этот призыв является главным мотивом организованной встречи и желанием помирить враждующие семьи. Несомненная щедрость души господина У изменяет атмосферу непонимания и неприятия между семьями. Для доказательства этого факта автор использует свой комментарий и прямую речь героев. Так, по окончании речи господина У «обстановка слегка разрядилась», невербальные средства описания героев показывают, как оттаивают их сердца, какую громадную работу производит душа представителей обеих семей: «Го Жуйжэнь поднял голову», представи-
239
тельница семьи Жэнь Цзян «поблагодарила господина У», более того, «ее взгляд потеплел». Если в предыдущей встрече наблюдалось нарастание агрессии, то в этой встрече участники ее прилагают усилия к тому, чтобы преодолеть чувства вражды и ненависти, в этом читатели рассказа распознают глубокую китайскую душу. Из непрототипической ситуация превращается в прототипическую, которая, как указывалось выше, основана на коммуникативной кооперации. Мы наблюдаем, как отец юноши вновь обретает достоинство и напоминает Жэнь Чуа-ню о том, что он уже извинился перед ним, добавляя при этом «. и извинился я искренне». Признаком примирения является встречное движение семьи Жэнь, которые больше «не могли сидеть», и теперь все стояли. Сколько глубокого смысла заложено в этой авторской квалификационной фразе, создающей атмосферу доверительного контакта, ее можно считать кульминационной точкой всего рассказа. С этого момента начинается антиклимаксное разворачивание текста: слова отца об их ушедшем сыне, явное чувство раскаяния за его непонятное поведение в большом городе теперь услышаны и поняты. Эмоционально-психическое состояние родителей, экспликация отчаяния еще продолжается: все повторяет как заклинание слова «Простите! Простите!» рыдающая мать, хватающаяся за правую руку Жэнь Чуаня, просьба о прощении звучит и из уст отца, но уже нет ощущения беспомощности, герои осознают необходимость примирения. Узуальная семантика слова «простите» содержит в себе ожидание ответного действия, и в поведении, в жестах и выражениях лиц родственников погибшей девочки чувствуется потепление. Эмотивное содержание фрагмента обогащается синтаксисом: императив «Тетушка, тетушка, не надо так, тетушка» репрезентирует поворот в сторону примирения, это увещевание тетушки полно понимания, уважения и прощения. Последнее усиливается за счет финальной всепрощающей фразы со стилистическим повтором «Мы вас не виним, правда, не виним», которая звучит ласково и убедительно и тем самым усиливает эффект мирного разрешения конфликта. Снятие вины с души родителей юноши представлено автором настолько правдиво и экспрессивно, что у иноязычного читателя формируется самое высокое оценочное суждение о китайском характере и китайской душе.
Соединение прототипического и непрототипического анализа экспрессивного акта извинения в китайской литературе позволяет сделать вывод о тонкой китайской душе. Такая душа способна не только на оправдание и не столько на оправдание своих действий, сколько на критическое отношение к самому себе, взять на себя вину других людей и за них просить прощения.
Заключение
Изученные способы лексического обозначения и выражения речевого этикетного акта извинения отражают определенные национально-культурные и универсальные особенности говорящих на китайском языке и представляют несомненный интерес для курса теории и практики перевода, а также теории межкультурной коммуникации. Такие выражения представляют особую семантическую сложность для понимания и интерпретации неносителями языка в условиях изучения языка во внеязыковой среде, поскольку являются эмоционально ок-
240
рашенными и национально маркированными. Последовательное обучение студентов, изучающих китайский язык, использованию национально-речевых тактик «извинения» равно, как и «приветствия», «прощания», «выражения благодарности» и др., должно непременно сопровождаться систематичным обращением к особенностям речевого акта в китайской лингвокультуре.
Авторами проведен лишь частичный анализ речевого акта «извинение» в современном китайском языке - на материале словарных статей и современных художественных произведений. В дальнейшем работа может быть расширена проведением опросов носителей языка, принадлежащих к разным социальным группам, анализом языковых средств массовой информации, сериалов и ток-шоу на китайском языке.
1. Вежбицкая А. Семантические универсалии и базисные концепты. - Москва: Языки славянских культур, 2011. - С. 91-124.
2. Ковалева Н. А. Жанровая природа извинения в русском языке // Вестн. Волгоград. гос. ун-та. - 2009. Сер. 2: Языкознание. - № 1 (9). - С. 34-37.
3. Коммуникативное поведение (Русское и китайское коммуникативное поведение). -Воронеж: Истоки, 2002. - Вып. 1. - 76 с.
4. Ларина Т. В. Категория вежливости в английской и русской коммуникативных культурах: монография. - Москва: РУДН, 2003. - 251 с.
5. Ларина Т. В. Категория вежливости и стиль коммуникации: Сопоставление английских и русских лингвокультурных традиций. - Москва: Языки славянских культур, 2009. - 512 с.
6. Линь Юйтан. Китайцы: моя страна и мой народ / пер. с кит. и предисл. Н. А. Спешне-ва. - Москва: Вост. лит., 2010. - 335 с.
7. Ли Сюэянь. Концепты «благодарность» и «извинение» в языковой картине мира русских (с точки зрения носителя китайского языка и культуры): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Москва, 2006. - 23 с.
8. Плетнева Е. А. Коммуникативно-прагматический диапазон формул извинения в британской языковой культуре: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Воронеж, 2009. -20 с.
9. Ратмайр Р. Прагматика извинения: Сравнительное исследование на материале русского языка и русской культуры / пер. с нем. Е. Араловой. - Москва: Языки славянской культуры, 2003. - 252 с.
10. Серль Дж. Р. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. - Москва, 1986. - Вып. 17. - С. 170-194.
11. Стернин И. А. Теоретические проблемы изучения коммуникативного поведения // Русское и китайское коммуникативное поведение. - Воронеж, 2002. - Вып. 1. - С. 5-9.
12. Туфанова Ю. В. Коммуникативная ситуация извинения: когнитивно-прагматический подход: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Иркутск, 2010. - 16 с.
13. Ягуфаров Р. А. Речевые стратегии в реализации этикетной ситуации извинения в китайском языке (диахронический аспект) // Новое слово в науке: перспективы развития: материалы VI Междунар. науч.-практ. конф. (Чебоксары, 20 ноября 2015 г.) / редкол. О.Н. Широков [и др.]. - Чебоксары: ЦНС Интерактив плюс, 2015. - С. 224-226.
14. Brown P., Levinson S. Universals in language usage: politeness phenomena // Questions and Politeness: strategies in social interaction. - N.Y., 1978. - Р. 68, 187, 286.
15. Robin Tolmach Lakoff. Apologies as Language Politics; The Un-Apology // The Language War. University of California Press, Berkeley, Los Angeles, London, 2001. - P. 23-31.
241
16. Trosborg A. Interlanguage Pragmatics. Requests, Complains and Apologies // Studies in Anthropological Linguistics. # 7. - Berlin. New York, 1995. - 410 p.
17. - URL: // http://blog.sina.cn/dpool/blog/s/blog_75805a720100tdl7.html
18. Popular Chinese Expression. Latest Edition. МЛЖШ1, 2009. -P. 124-125.
19. $Ло // Journal of educational institute of Jilin province. - 2010. - №9. - P. 21-22.
20. *IJ®, » Й" (Journal of foreign languages)/ 2005^Ш5$о P. 17-230
21. ШШЙО Ш- URL: http://blog.sina.com.cn/s/blog_485f68420100070s.html
22. йШ^ШИо Большой китайско-русский словарь.
±5шш^т^<мшги>>шй0 20090 2877Ж,
23. ШЯЗЭЗчВЙО Русско-китайский словарь сочетаемости слов. ЯШШ ШЕР№ ^ 2003 о 2255Ж,
24. Сюн Юйцюн. Без гнезда // Времена и нравы. - Санкт-Петербург: Гиперион. - С. 1045.
25. Чэн Инбин. Радость встреч // Двойной зрачок. Китайская проза конца XX - начала XXI века / отв. ред. А. А. Родионов; сост. Н.Н. Власова, И. А. Егоров, А. А. Родионов: пер. с кит. яз. - Санкт-Петербург: Институт Конфуция в СПбГУ, КАРО, 2015. -С. 433-446.
Транслитерация
1. Vezhbickaya A. Semanticheskie universalii i bazisnye koncepty. - Moskva: Yazyki slavyan-
skih kul'tur, 2011. - S. 91-124.
2. Kovaleva N. A. Zhanrovaya priroda izvineniya v russkom yazyke // Vestn. Volgograd. gos.
un-ta. - 2009. Ser. 2: Yazykoznanie. - № 1 (9). - S. 34-37.
3. Kommunikativnoe povedenie (Russkoe i kitajskoe kommunikativnoe povedenie). - Voronezh: Istoki, 2002. - Vyp. 1. - 76 s.
4. Larina T. V. Kategoriya vezhlivosti v anglijskoj i russkoj kommunikativnyh kul'turah: monografiya. - Moskva: RUDN, 2003. - 251 s.
5. Larina T. V. Kategoriya vezhlivosti i stil' kommunikacii: Sopostavlenie anglijskih i russkih
lingvokul'turnyh tradicij. - Moskva: Yazyki slavyanskih kul'tur, 2009. - 512 s.
6. Lin' Yujtan. Kitajcy: moya strana i moj narod / per. s kit. i predisl. N. A. Speshneva. -
Moskva: Vost. lit., 2010. - 335 s.
7. Li Syueyan'. Koncepty «blagodarnost'» i «izvinenie» v yazykovoj kartine mira russkih (s
tochki zreniya nositelya kitajskogo yazyka i kul'tury): avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. -Moskva, 2006. - 23 s.
8. Pletneva E. A. Kommunikativno-pragmaticheskij diapazon formul izvineniya v britanskoj yazykovoj kul'ture: avtoref. dis. . kand. filol. nauk. - Voronezh, 2009. - 20 s.
9. Ratmajr R. Pragmatika izvineniya: Sravnitel'noe issledovanie na materiale russkogo yazyka i
russkoj kul'tury / per. s nem. E. Aralovoj. - Moskva: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2003. -252 s.
10. Serl' Dzh. R. Klassifikaciya illokutivnyh aktov // Novoe v zarubezhnoj lingvistike. -Moskva, 1986. - Vyp. 17. - S. 170-194.
11. Sternin I. A. Teoreticheskie problemy izucheniya kommunikativnogo povedeniya // Russkoe i kitajskoe kommunikativnoe povedenie. - Voronezh, 2002. - Vyp. 1. - S. 5-9.
12. Tufanova Yu. V. Kommunikativnaya situaciya izvineniya: kognitivno-pragmaticheskij podhod: avtoref. dis. . kand. filol. nauk. - Irkutsk, 2010. - 16 s.
242
13. Yagufarov R. A. Rechevye strategii v realizacii etiketnoj situacii izvineniya v kitajskom yazyke (diahronicheskij aspekt) // Novoe slovo v nauke: perspektivy razvitiya: materialy VI Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (Cheboksary, 20 noyabrya 2015 g.) / redkol. O.N. Shi-rokov [i dr.]. - Cheboksary: CNS Interaktiv plyus, 2015. - S. 224-226.
14. ffiKi^KMÄ ° Russko-kitajskij slovar' sochetaemosti slov.
' ШШЪ^ » ihB ' 20030 2255И »
15. Syun Yujcyun. Bez gnezda // Vremena i nravy. - Sankt-Peterburg: Giperion. - S. 10-45.
16. Chen Inbin. Radost' vstrech // Dvojnoj zrachok. Kitajskaya proza konca XX - nachala XXI veka / otv. red. A.A. Rodionov; sost. N.N. Vlasova, I.A. Egorov, A.A. Rodionov: per. s kit. yaz. - Sankt-Peterburg: Institut Konfuciya v SPbGU, KARO, 2015. - S. 433-446.
© В. И. Молодых, 2020 © Т. И. Леонтьева, 2020
Для цитирования: Молодых В. И., Леонтьева Т.И. Об особенностях речевого акта извинения в китайской лингвокультуре // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. - 2020. - Т. 12, № 2. - С. 227-243.
For citation: Molodykh V.I., Leontieva T.I. On the Features of Apology Speech Act in Chinese Linguoculture, The Territory of New Opportunities. The Herald of Vladivostok State University of Economics and Service, 2020, Vol. 12, № 2, pp. 227-243.
DOI dx.doi.org/10.24866/VVSU/2073-3984/2020-2/227-243 Дата поступления: 15.05.2020.
