CC BY
63
УДК 80/81 ББК 81.2-4
ОБ ОБЩЕНАРОДНОМ ХАРАКТЕРЕ УПОТРЕБЛЕНИЯ НЕКОТОРЫХ ТЕРМИНОВ РОДСТВА И ИХ ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЯХ В ЯЗЫКАХ РАЗНОГО ГРАММАТИЧЕСКОГО СТРОЯ
ДАР БОРАИ ХУСУСИЯТИ УМУМИХАЛЦИИ ИСТИФОДАИ БАЪЗЕИСТИЛОХОТИ ХЕШУТАБОРИ ВА ВИЖАГИХОИ ФУНКСИОНАЛИЮ СЕМАНТИКИИ ОНХО ДАР ЗАБОНХОИ СОХТИГРАММАТИКИАШОН
МУХТАЛИФ
ON GENERAL CHARACTER OF USE OF SOME KINDS OF TERMS DESIGNING RELATIONSHIP AND THEIR FUNCTIONAL-SEMANTIC PECULIARITIES IN LANGUAGES OF DIFFERENT GRAMMATICAL STRUCTURES
Эгамназаров Хамза Хакназарович, к. филол. н., доцент, заведующий кафедрой иностранных языков ТГУПБП (Таджикистан, Худжанд)
Эгамназаров Х,амза Хацназарович, н.и.филол., дотсент, мудири кафедраи забонуои хориции ДДХ,БСТ (Тоцикистон, Хуцанд)
Egamnazarov Hamza Haknazarovich, candidate of philological sciences, Associated Professor, head of the department of foreign languages attached to the TSULBP (Tajikistan, Khujand) E-MAIL: hamzajon19@mail.ru
Ключевые слова: термины родства, полифункциональный характер, диалектные словари, внутрисемейные термины, выражение степени родства, разноструктурные языки
Рассматривается общенародный характер употребления отдельных терминов родства, которые отмечаются известными специалистами мира, а также их полифункциональный характер в языках разного грамматического строя. В качестве иллюстративного материала использованы отдельные термины родства узбекского и русского языков. Сделан вывод, что по характеру выражения степени родства их можно разделить на две группы: 1) «близкая родственность»; 2) «дальняя родственность». Перечислены лексемы (и фраземы), которые употребляются по отношению к лицам, родственные отношения с которыми находятся на стадии забывания. Также особое внимание уделяется важности изучения терминов родства в разноструктурных языках.
Калидвожа^о: истилоууои хешутабори, хусусияти бисё'рфунксионалй, истилоууои дохили оилави, ифодаи дарацаи хешутабори, забонуои гуногунсохтор, фаруангуои лауца
Хусусияти умумихалции истифодаи истилоуоти алоуидаи хешутабори, ки аз цони-би олимони маъруфи цауон цайд шудаанд, инчунин табиати бисёрфунксионалии онуо дар забонуои сохти грамматикиашон мухталиф барраси шудааст. Ба сифати мисол истилоууои алоуидаи забонуои узбеки ва руси истифода гардидаанд. Муаллиф ба
хулоса расидааст, ки аз нигоуи ифодаи дарацаи хешованди онуоро ба ду гурух тацсим кардан мумкин аст: 1) «хешовандии наздик»; 2) "хешовандии дур". Лексемауо (ва фра-земауо)-е номбар шудаанд, ки барои ифодаи ашхосе ба кор мераванд, муносибатуои хешутабори бо ощо дар мархилаи фаромуши царор доранд. Ба ауамияти омузиши истилоуоти хешутабори дар забонуои сохторашон гуногун диццати махсус дода шудааст.
Keywords: terms of relationship, multifunctional nature, dialect dictionaries, inner family terms, expression of the degree of relationship, languages with different structures
The article dwells on the nation-wide character of the usage of individual terms of relationship which are noted by well-known experts of the world and their multifunctional character in languages of different grammatical systems as well. Some terms of relationship of Uzbek and Russian languages are resorted to serving as an illustrative material. To sum it up, the author comes to the conclusion that by the nature of the expression of the degree of relationship they can be divided into two groups: 1) "close relationship"; 2) "distant relationship." In his article the author enumerates lexemes and phrasemes that are used in relation to persons whose family relationships are at the stage of oblivion. Particular attention is paid to the importance of study in regard to the terms of relationship in the languages of different structures as well.
Как известно, термины родства образуют своеобразные микросистемы лексики каждого языка, сопоставительное исследование которых дает правильное представление о родственном генезисе языков, входящих в одну языковую семью. Якоб Гримм, определяя родство индоевропейских языков, приводил четыре группы терминов, которые являлись показательными в отношении установления родства языков.
К ним относятся:
1) система числительных;
2) местоимения;
3) verbum substantivum;
4) термины родства типа "отец", "мать", "сестра", "брат", "дочь"[2, с. 94].
М.М. Гухман в статье «Доиндоевропейские термины родства в германских языках» отмечает: «... в последующих работах как германисты, так и индоевропейцы в более широком смысле вынуждены были все более и более считаться с наличием в индоевропейских языках, помимо общеизвестной группы терминов родства, еще каких-то других терминов, более примитивных по форме и при этом общих не одним индоевропейским языкам» [2, с. 97].
М.М. Гухман свидетельствует еще и о том, что «. диалектальные словари вскрыли наличие этих комплексов почти во всех диалектах немецкого языка, как южных, так и северных» [2, с.112]. Вывод М.М. Гухмана заключается в том, что многие термины, обозначающие кровное родство между людьми, носят «общенародный, интернациональный» характер и возникли путем редупликации одного слога и усечения первого согласного. Он поддерживает определение А.Ф. Потта о том, что более широко распространена редупликация среди языков земного шара в качестве универсального для разных языковых стадий приема словообразования и словоизменения. В указанной выше работе М.М. Гухмана отмечается, что «... путем редупликации образованы термины родства типа tata // tate, dade
со значениями «отец», «дядя по отцу», «дед»; muhme , тетя со значениями «мать», «сестра по матери»; nahna, nanne, nanna со значениями «отец», «мать», «бабушка», «дедушка»; путем усечения первого согласного - atta, ette, ade со значениями «отец», «дядя по отцу», «дед»; ama, amma - «мать», «сестра по матери»; an, en, ano - «отец», «мать», «бабушка», «дедушка» [2, с. 107]. Далее М.М. Гухман пишет о том, что «...исследователей поражали два обстоятельства:
1) чрезвычайная распространенность этих комплексов на всем земном шаре, наличие их в абсолютно, казалось бы, чуждых и несхожих языках;
2) расплывчатость семантики каждого комплекса, обозначающего сплошь и рядом в одном или в близко соседствующих языках «отец», «мать», «дед», «тетка по матери» и т.д.
М.М. Гухман правильно отмечает, что термины родства ".действительно являются излюбленным материалом, используемым особенно широко для доказательства непоколебимости основ компаративистики». Б. Дельбрюк «.специально выделил эти вторые, сходные по своей структуре: в основном редупликация одного слога типа санскритского tata, немецких диалектальных deda, nena, muhme, иногда с усечением первого согласного ata, ama, ane и т.д.».
Термины родства изучены на материале многих языков. Э.В. Севортян пишет: ".изучение терминов родства создает некоторые трудности. Это заключается в том, что общность основных терминов родства в различных языковых семьях нуждается в объяснении, при котором надо, видимо, исключить генетическую общность всех этих лексических разрядов. В противном случае встает вопрос о генетических отношениях между самими языковыми семьями" [12, с.17].
Термины родства на материалах русского языка изучены А.И. Моисеевым [7, с.100]. В тюркологии ТР в монографическом плане исследованы на материалах азербайджанского, татарского, узбекского, кыргызского языков. Есть и работы, в которых изучение вопроса имеет общетюркологический характер. К таким относятся работы А.А. Покровской [10], А.Н. Кононова [6], К.М. Мусаева и др. [8].
Эти работы по своему характеру разнообразны. Некоторые из них имеют общетеоретический характер и изданы в виде статей; отдельные носят монографический характер. В некоторых работах имеется этимологический анализ отдельных терминов родства. Среди них по объему и содержанию выделяется работа А.А. Покровской "Термины родства в тюркских языках"[10]'. Основным объектом исследования А.А. Покровской является терминологическая система родства в тюркских языках. В них отмечается, что ".терминология родства относится к наиболее архаическим пластам лексики. В этой лексико-семантической группе названия, отражающие главнейшие родственные отношения, бесспорно, входят в основной словарный фонд каждого языка. Изучение терминологической системы родства в каком-либо языке или группе языков представляет большие трудности вследствие того, что «. форма семьи изменяется быстрее, чем система родства, и поэтому у самых различных народов наблюдаются несоответствия между сохранившейся с давних времен системой родственных отношений и современной формой семьи. Такое же явление наблюдается и у тюркских народов» [10, с. 86].
В работе А.А. Покровской исследованы двадцать семь названий родства, среди них и ТР для лиц женского пола, которые выделены в две группы:
1) ТР по крови (кыз,апа, ача // эже, аба, сингил, карындаш // кадаш, уруг, туган // тухма, тай // дайы, йеген, боло, угей);
2) ТР по браку (кадын//хатуну, келин, йезке, йенге, бажа, балдыз, куда).
Автор исследования справедливо пишет: «... настоящая работа является первым и, разумеется, весьма несовершенным опытом рассмотрения в лингвистическом плане терминов родства, общих для всех или большинства современных тюркских языков» [10, с.126].
В изучении терминов родства в тюркских языках немаловажную роль играет монография И. Исмоилова "Термины родства в тюркских языках" [5]. Исследование состоит из трех разделов:
1) термины родства (она, ота, угил, циз, ака // ога, ини, опа, сингил, цариндош, бува, амаки, жиян, невара);
2) термины родства послебрачных отношений (эр, хотин, куёв, келин, янга, почча, божа, овсин, болдиз, цайин, цуда, угай);
3) названия свойства, сродничных отношений (сродные дети, сродные братья, сродные сестры).
В качестве объекта в работе И. Исмоилова привлечены материалы узбекского, уйгурского, казахского, киргизского, каракалпакского и туркменского языков. В ней отмечается: «. изучение терминов родства в узбекском и уйгурском языках имело нелингвистический характер», что поддерживает и М.Ш. Саидова [11, с. 82]. Она пишет, что «.исследование терминов родства носит преимущественно этнографический характер».
Термины родства изучены и на основе материалов отдельных говоров тюркских языков. Так, в диссертации М.Ш. Саидовой «Лексико-семантический анализ терминов родства наманганских говоров» [11, с. 21] изучено формирование системы ТР наманган-ских говоров узбекского языка. В работе основное внимание уделено процессу исторического формирования терминов родства начиная с древнейших времен и до наших дней, прослежены их фонетические, морфологические, семантические изменения. Диссертационное исследование М.Ш. Саидовой состоит из двух глав. Первая глава посвящена анализу терминов: «отец», «мать», «дедушка», «бабушка», «сестра», «зять», «свояк». Во второй главе дается этимологический анализ терминов: «жена», «свояченица», «муж сестры и тёти», «свояк», «невестка», «уда» (дети, рожденные в течение одного года), «младший брат».
Вывод диссертанта заключается в том, что «. термины родства являются неотъемлемой частью словарного фонда и занимают важное место в лексике языка» [11, с. 137]. Следует отметить, что все эти работы созданы на основе традиционных методов. В них не учитывается системный характер ТР лексики каждого языка.
В тюркологии имеются, например, работы Г.Г. Джафарова [3] и М. Нарзиевой [9], в которых ТР азербайджанского и узбекского языков изучены на основе системного метода.
Системный характер ТР характеризуется тем, что все термины связаны друг с другом на основе выражения определенных отношений. «Общим для терминов родства является то, что все они выражают отношения. Отношение - есть способ сравнения или рассмотрения двух вещей вместе и присвоения имени на основании этого сравнения одной или обеими, иногда даже самому отношению"[9, с. 68]. Г.Г. Джафаров, основываясь на наблюдении А. И. Моисеева, указывает на три типа соотносительностей между терминами родства:
1) встречная относительность - соотносительность;
2) родовая (или косвенная) соотносительность;
3) последовательная (или нумеративная) соотносительность.
В рамках встречной соотносительности сопоставляются и противопоставляются термины родства вместе с выраженными ими степенями родства на основании несовпадения, диаметральной противоположности соответствующих им оснований родства: «отец - сын», «мать - дочь», «невестка - свекор» и т.д.
В рамках родовой (косвенной) соотносительности рассматриваются термины родства, которые взаимно дополняют друг друга, за исключением одного случая (термины «муж» и «жена»).
В рамках последовательной (линейной) соотносительности сопоставляются и противопоставляются термины родства, которые различаются друг от друга по отношению к хронологическому срезу (отец -дед // отец отца- прадед // отец деда). Отмечается, что данный тип относительности в самом деле не образует соотносительности, поскольку носит линейный характер [3, с.23-24].
Всесторонне охарактеризованы особенности тюркской системы родства в статье Н.П. Дыренковой «Брак, термины родства и психические запреты у кыргызов» [4, с. 25]. Хотя статья построена на основе данных кыргызского языка, тем не менее, в описанной системе родства есть сходные черты с системами родства других тюркских народов. Н.П. Ды-ренкова отмечает, что «1) кыргызы строго различают категорию родства от категории свойства. В свою очередь родство распадается на родство по линии отца и по линии матери; 2) для терминологии родства кыргызского языка прежде всего характерно то, что в ней чётко сохранились черты классификационной системы. Целый ряд терминов применяется к целому классу лиц, по отношению к которым в нашей системе допускаются только термины индивидуальные или описательные. Так, термин аке применяется ко всем братьям отца, родным, двоюродным, троюродным и т.п. по линии отца; синди - к младшим сестрам всех степеней родства».
Как и в других классификационных системах, здесь существуют различные термины для обозначения «сестры» в зависимости от пола говорящего. Далее характерно, что наряду с классификационным характером терминологии в терминах родства по отцовской линии строго проводится дифференциация по старшинству лет. Так, в терминологии различают классы «сестер старше говорящего» и «сестер младше говорящего»; позже - по отношению к братьям, дядям и т.д.
Наоборот, в материнском родстве дифференциация по старшинству лет совершенно отсутствует, но зато в нем строго соблюдается старшинство по поколениям, которое в свою очередь совершенно не принимается во внимание в отцовском родстве. Так, например, по отцовскому родству дядя, брат отца, если он по возрасту моложе племянника, называет последнего так же, как старшего брата или своего дядю, и обратно - сам носит название младшего брата. А дядя по материнской линии имеет один только термин независимо от возраста [4, с.11-12].
Характерной особенностью терминов родства является то, что большинство из них являются многозначными, полифункциональными. Например, значение термина родства «ата» в тюркских языках зафиксировано в словаре Э.В. Севортяна:
1) отец, папа, тетя, моя свекровь, мой тесть (чув.), крестный отец (чув.);
2) дед по отцу (турк.), дед (турк. диал.), предок (кырг., ккал. и др.), патриарх (кар.), старик, старец;
3) прибавляется к имени пожилого мужчины при обращении к нему при употреблении его имени (турк., уз.), вежливое обращение к пожилому мужчине (уз.), обращение к старикам (кул.), уважаемый, почтенный (турк. диал.), обращение у женщин к более старшей по возрасту (турк. диал.);
4) дядя (турк. диал.);
5) старший брат (турк. диал.), старшая сестра (турк. диал.);
6) самец (ног., тат., башк.) [12, с. 200].
Э.В. Севортян отмечает, что «.из состава значений ата видно, что центральные среди них связаны с патриархальным укладом; старший в роде или семье, т.е. отец -«дед». Для этого «мужского» типа значений характерно, в частности, значение «самец», представленное в ног., тат., башк. языках.
По женской линии для семантики ата характерно, что, например, «дед» исторически означает "деда со стороны отца" (в противоположность - баба «дед со стороны матери») [12, с. 206].
По поводу происхождения терминов родства со значениями "брат отца и матери", «дядя» и «сестра отца матери», «тетя» Морган полагает, что в системе родства, отражающей пуналуа («туранская система родства»), «сестра матери» является одновременно матерью и «брат отца» - отцом, тогда как «брат матери» считается дядей и «сестра отца» -«тетей». В отличие от более поздней системы, эти термины существуют вначале только для брата матери и для сестры отца, поскольку «сестра матери» при форме семьи пуналуа является матерью и брат отца - отцом. В свое время Ф.Энгельс отметил, что «.система терминов родства, будучи консервативной, часто не соответствует действующим у данного народа семейным отношениям, а отражает предшествующую ступень общественного развития». В качестве примера Ф.Энгельс приводит термины родства у ирокезов Северной Америки. У них господствовала «парная семья». Можно было бы ожидать, что термины «отец», «мать», «сын», «дочь», «брат», «сестра» по своему значению соответствуют этой форме семьи. В действительности оказалось не так. «Ирокез называет своими сыновьями и дочерями не только своих собственных детей, но и детей своих братьев, а они называют его отцом, ирокез называет детей своих сестер, как и своих собственных детей, своими сыновьями и дочерями, а те называют ее матерью, дети братьев, как и дети сестер, называют друг друга братьями и сестрами» [2]. В. И. Абаев свидетельствует о том, что «.в осетинском языке термины «отец» (fud), «мать» (mad), «сын» (furt) являются семейными, т.е. применяются к внутрисемейным отношениям родства в нашем современном понимании» [1, с. 239].
Подобные обычаи характерны и для семейно-родственной жизни тюркских народов, в том числе и для кыргызов. Один из ведущих этнографов, изучавших семейно-родственную жизнь кыргызского народа, С.М. Абрамзон, ссылаясь на мысли С.Е. Малова и Н.П. Ды-ренковой, отмечает, что «.в глоссарии к своему замечательному труду С.Е. Малов к термину jagin дает пояснение «племянник», «внук», а к термину jigun - «название родства», а в глоссарии к другому своему труду поясняет термин jigan как «родственник» (внук); но ведь речь идет не о племяннике и внуке вообще, а о племяннике и внуке со стороны брата матери». «Дядя, - пишет Н.П. Дыренкова, - называет племянника ¿ceni - у шорцев, ¿ceni-jeeni - у кумандинцев, jeen - у телеутов и шолганов-челканцев, jeen - у алтайцев и neeni - у тубаларов. Этим термином дядя называет, кроме своих племянников, т.е. кроме сына и дочери своей сестры, еще внуков своей сестры, сына и дочь своей дочери и т.д.». Анало-
гичное значение имеет термин жиян//циян, набира у узбеков и таджиков: «племянник» или «внук» (по женской линии) [4, с. 14]. Приведенные факты свидетельствуют о том, что некоторые термины родства почти во всех языках земного шара имеют полифункциональный, полисемантичный характер. Так, в узбекском и таджикском языках лексема бобо, кроме собственного литературного значения «родитель родителей мужского пола» («дед по линии отца и матери»), употребляется и в значениях «старший брат отца» и «старший брат матери»; лексема ака, кроме собственного литературного значения «сын (моих) родителей старше него» («старший брат»), употребляется и в значениях «младший брат отца» («дядя по отцу»), «младший брат матери» («дядя по матери»), а в отдельных узбекских семьях дети своих родных отцов называют лексемой ака, если у них дед по отцу живет вместе с ними.
Если слова употребляются в дополнительных значениях (не в собственных, а в диалектных значениях), в их семантической структуре нейтрализуется одна из основных сем. Например, лексема ота «родитель мужского пола» («отец») в узбекском языке употребляется и в значениях «старший брат отца» («дядя по отцу»), «старший брат матери» («дядя по матери»), в ее семантической структуре нейтрализуются семы «(мой) родитель мужского пола», «кровное родство по вертикальной линии»; в функции господствующей, основной выступает сема, которая характерна для семантической структуры лексемы в значениях «кровное родство по горизонтальной линии». Подобная особенность характерна и для семантической структуры слова опа - «дочь (моих) родителей старше меня» («старшая сестра»), когда оно употребляется в значениях «мой родитель женского пола» («родная мать»), «вторая жена отца», «младшая сестра отца» («тётя по отцу»), «младшая сестра матери» («тётя по матери»), «жена старшего брата», «жена младшего брата отца», «жена младшего брата матери» и т.п. Таким образом, лексема опа в узбекском языке, кроме собственного, общелитературного значения, употребляется и в нескольких необщелитературных значениях, чем характеризуется ее полифункциональность и полисемичность, что свойственно и другим терминам родства, которые употребляются в нескольких необщелитературных, дополнительных значениях.
При употреблении терминов родства в несобственных, дополнительных значениях возникают «нестандартные» синонимические ряды между двумя и более терминами родства. Например, указанный выше термин ота может являться членом нестандартного синонимического ряда со словами бобо «родитель родителей мужского пола» («дед по отцу», «дед по матери»), амаки «старший брат отца» («дядя по отцу»), тога, - «старший брат матери» («дядя по матери») и др. Подобная же функционально-семантическая особенность наблюдается в узбекском языке и при употреблении лексемы опа. Словарным значением лексемы опа в узбекском языке является «дочь родителей старше меня//его». Лексема опа в узбекском языке входит в нестандартный синонимический ряд со словами она//ойи//ая//буви//оча в значении «родитель женского пола»; амма в значении «младшая сестра отца» («тётя по отцу»); хола в значении «младшая сестра матери» («тётя по матери»), янга - «жена старшего брата», «жена старшего брата отца»(«жена дяди по отцу») и «жена старшего брата матери» («жена дяди по матери"), «соседка старше его» и др.
В подобных случаях семантическая структура терминов родства приобретает новые семы, которые не характерны для семантических структур терминов, которые употребляются в собственных словарных значениях, об этом частично шла речь выше.
Немного скажем об употреблении слов со значением родства, которые относятся к другим лексико-семантическим полям. В лексике узбекского языка имеются некоторые слова, которые в речи употребляются в значении родства. Своеобразный характер этих слов характеризуется тем, что они имеют родственное значение вообще («родственника» вообще). По характеру родства их можно разделить на две группы:
1) «близкая родственность»;
2) «дальняя родственность».
К первой группе степени родства относятся: зот (словарное значение: род, происхождение), уруц (словарное значение: семена). Ко второй группе - томир (словарное значение: корень), тараф (словарное значение: сторона), якын (словарное значение: близкий), негиз (словарное значение; группа, основа, куча, толпа), фразеологическое сочетание арцоннинг бир учи (дословно: одна сторона аркана // каната // веревки). Своеобразный характер этих лексем (и фразем) заключается еще и в том, что они употребляются по отношению к лицам, родственные отношения у которых находятся на стадии забывания. При употреблении этих слов в значении родства по отношению к объекту-адресату, говорящий-субъект (адресант) не знает про отношение собеседника-адресата к родственникам по линии отца или матери.
Большинство терминов родства при общении с людьми пожилого возраста, которые не являются родственниками по отношению к говорящему, функционируют как обращение со значением уважения: «Амаки, цаерга боряпсиз?» - «Дядя, куда вы путь держите?».
В узбекском языке слово сингил - «младшая сестра» при обращении принимает аффикс принадлежности 1-го лица (синглим - «моя младшая сестра»). «Синглим, цаерда уцийсан?» - «Сестра, где ты учишься?». Кроме этого, термины родства угил «сын», циз «девочка, дочка», бола «дети» и др. в узбекском языке и в языках других тюркских народов, например в уйгурском и т.д., принимают аффиксы принадлежности 1-го лица и употребляются в отношении к лицам младшего возраста, которые являются не родственниками по отношению к эго-адресанту: цизим «(моя) дочка», углим «(мой) сын», болам «(мой) ребенок» и т.п. В этих случаях термины родства приобретают новую дополнительную функцию-функцию звательности.
Употребление некоторых терминов родства в функции звательных слов отмечает и Б. Хасанов. Он пишет: «.некоторые лексемы (термины родства) можно назвать «звательными словами»: агай, апай ага (брат) и апа (старшая сестра). Ими называли старших родственников и сородичей. В современном языке они служат для обращения к наставникам, учителям. Большинство слов приобретает значение обращения с помощью специальных суффиксов: ка, й, я, е, ш, с и др.» [13, с. 213].
Некоторые термины родства типа болакай, цизалоц (бола+кай) специализированы для функционирования в качестве «звательных слов», т.е. обращений. Однако их употребление имеет коммуникативное ограничение - они употребляются лишь при обращении к детям. При обращении к взрослым лицам эти слова (болакай, цизалоц) приобретают фамильярный или иронический оттенок. Некоторые термины родства принимают аффиксы принадлежности 1-го и 3-го лица и употребляются по отношению к адресату, денотаты которых являются младшими или старшими по отношению к говорящим-адресантам. Например:
1) синглим (буквально: «сестра моя»);
2) кизим (буквально: «дочь//доченька моя»);
3) онаси (при обращение мужа к своей жене; буквально: «ее//его сестра»);
4) отаси (при обращении жен к своим мужьям: буквально: «его // ее отец»);
5) бобоси (при обращении бабушек к своим мужьям - дедушкам по отношению к внукам и внучкам: буквально: «его // ее дедушка»);
6) бувиси //энаси (при обращении дедушек к своим женам - бабушкам по отношению к внукам и внучкам: буквально: «его // ее бабушка») и т.д.
В заключение следует отметить, что употребление некоторых терминов родства узбекского языка и языков других народов - крупный объект для самостоятельного рассмотрения. Изучение терминов родства как отдельных пластов словарного состава языков разного грамматического строя, несомненно, даст важный результат для глубокого научного представления плана содержания лексики каждого отдельно взятого языка.
Список использованной литературы:
1. Абаев В.И. О родовых отношениях и терминах родства у осетин // В кн. «Энгельс и языкознание». - М. : Наука, 1971. - С.239-242.
2. Гухман М.М. Доиндоевропейские термины родства в германских языках / В кн. «Памяти академика Н.Я. Марра». - Л. - М. : Академия наук СССР, 1938. - С.93 - 116.
3. Джафаров Г.Г. Термины родства в семантической системе и грамматический структуре языка // СТ. - 1974. - № 3. -С.29-32.
4. Дыренкова Н.П. Брак, термины родства и психические запреты у кыргызов // Сборник
этнографического материала. - Л., 1927. - №2. - С.7-25.
5. Исмоилова И. Термины родства в тюркских языках. - Ташкент: Фан, 1966. - 123 с.
6. Кононов А.Н. К этимологии слова огул "сын" // Филология и история монгольских народов. Памяти академика Б.Я. Владимирцева - М., 1958.- С. 175-176.
7. Моисеев А.И. Типы толкования терминов родства в словарях современного русского языка. //В кн. «Лексикографический сборник». Вып. V. - М., 1962. - 275 с.
8. Мусаев К.М. Основные проблемы изучения лексики языков // Советская тюркология. -1978. - №3. С. 33-41.
9. Нарзиева М. Кон-цариндошлик номларининг компонент таулили. // Узбек тили ваадабиёти. - Тошкент, 1986. - № 5. -С.47-48.
10. Покровская А.А. Термины родства в тюркских языках. // В кн. «Историческое развитие лексики тюркских языков». - М. : Изд-во АН СССР, 1961. - С.11-81.
11. Саидова М.Ш. Наманган шеваларидаги кариндошлик терминларининг лексик-семантик тахлили: автореферат дис. канд. филол. наук: 10.02.20. /М.Ш. Саидова. -Тошкент, 1995. - 21с.
12. Севортян, Э.В. Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на гласные / АН СССР. Ин-т языкознания. - М.: Наука, 1974. -768 с.
13. Хасанов Б. Обращение как объект изучения социолингвистики // В кн. «Тюркское языкознание». - Ташкент: Фан, - 1985. - С. 211-214.
Reference Literature:
1. Abaev V.I. On Patrimonial Relations and Terms of Relationship among Ossetians // In the book "Engels and Linguistics." - M.: Science, 1971. - pp. 239 - 242.
2. Gukhman M.M. Pre-Indo-European Terms of Kinship in Germanic Languages / In the book.
"In Memory of Academician N.Ya. Marr. " - L. - M. : USSR Academy of Sciences, 1938. - pp. 93 - 116.
3. Jafarov G.G. Kinship Terms in Semantic System and Grammatical Structure of the Language // Collection of Works. - 1974. - No. 3. - pp. 29 - 32.
4. Dyrenkova N.P. Marriage, Terms of Kinship, and Psychic Prohibitions among Kyrgyzes // Collection of Ethnographic Material. - L., 1927. - No. 2. - pp. 7 - 25.
5. Ismoilova I. Terms of Relationship in Turkic Languages. - Tashkent: Science, 1966. - 123 pp.
6. Kononov A.N. To the Etymology of the Word "Ogul" ("Son") // Philology and History of Mongolian Nations. In memory of academician B.Ya. Vladimirtsev. - M., 1958. - pp. 175 -176.
7. Moiseev A.I. Interpretation Types of Kinship Terms in Dictionaries of Modern Russian Language. //In the book "Lexicographical Collection."Issue. V. -M., 1962. - 275pp.
8. Musaev K.M. The Main Problems Beset with the Study of the Vocabulary of Languages // Soviet Turkology. -1978. - # 3. - pp. 33 - 41.
9. Narzieva M. On-Karindoshlik Nomlaring Component Talili. // Uzbek Language and Literature. - Toshkent, 1986. - No. 5. - pp. 47-48. (in Uzbek)
10. Pokrovskaya A.A. Relationship Terms in Turkic Languages. // In the book. "Historical Development of Lexical Stock in Turkic Languages." - M.: Publishing-House of the Academy of Sciences of the USSR, 1961. - pp. 11 - 81.
11. Saidova M.Sh. Lexical-Semantic Analysis of Kinship Terms in Namangan Vernaculars: Synopsis of candidate dissertation in philology: 10.02.20. / M.Sh. Saidova. - Tashkent, 1995. -21 pp. (in Uzbek)
12. Sevortyan, E.V. Etymological Dictionary of Turkic Languages: General Turkic and Inter-Turkic Vowel Stems / USSR Academy of Sciences. Institute of Linguistics. - M. : Science, 1974. - 768 pp.
13. Hasanov B. Appeal to others as an Object of Study of Sociolinguistics // In the book "Turkic Linguistics." - Tashkent: Science, - 1985. - pp. 211 - 214.
УДК 80/81 ББК 81.2-3
Одинаев Абдуманнон, н.и.ф., сармуаллими кафедраи умумидонишгоуии забони тоцикии МДТ «ДДХ ба номи акад.Б.Гафуров» (Тоцикистон, Хуцанд)
Одинаев Абдуманнон, к. филол. н., старший преподаватель общеуниверситетской кафедры таджикского языка ГОУ «ХГУ им. акад. Б. Гафурова» (Таджикистан, Худжанд)
Odinayev Abdumannon, candidate of philological sciences, senior lecturer of all-University department of the Tajik language under the SEI "KhSU named after acad. B. Gafurov" (Tajikistan, Khujand)
E-MAIL: sameev_51@mail.ru
Калидвожа^о: гуишуои Кууистони Мастчоу, Садаи Миёна, топонимикаи (номвожауои) Садаи Миёнаи Кууистони Мастчоу, забони сугдй, забони ягноби, таулили этимологи, А.Л. Хромов
Таулили этимологии як цатор номвожауои (топонимуои) Садаи Миёнаи Кууистони Мастчоу, ки дар таркиби онуо вожауои цадимии сугдию тоцики мауфуз мондаанд, сурат гирифтааст. Зикр гардидааст, ки вожауои цадимаи тоцикию сугдии дар таркиби топонимуои Садаи Миёнаи Кууистони Мастчоу мауфуз монда, нисбат ба унсуруои дигари таркиби лугавии забон устувортар буда, ба тауаввулоти сохторию маънои камтар дучор мегарданд. Дар мисоли як цатор топонимуои бо цузъи тунд (Тундак, Сари Тунди) мавцуд будани робитаи бевоситаи байни номвожа (топонимуо) ва мавцеи табиию цугрофии цойгиршавии мауал собит карда шудааст. Дар асоси таулили цузъуои номвожауои мушаххас, аз цумла топоними Рева два шур ба мулоуизауои олими маъруф, мууаццици забонуои сугдию ягноби Алберт Леонидович Хромов тасуеу ворид карда шудааст.
Ключевые слова: говоры Горной Матчи, Садаи Миёна, топонимика местности Садаи Миёна, согдийский язык, ягнобский язык, этимологический анализ, А. Л. Хромов
Проведен этимологический анализ некоторых топонимических названий местности Садаи Миёна в Горной Матче (Горноматчинского района), в составе которых сохранились древние согдийские и таджикские слова. Утверждается, что древние таджикские и согдийские слова, сохранившиеся в составе топонимов Садаи Миёна в Горной Матче, свидетельствуют об устойчивости топонимов по сравнению с другими лексическими элементами языка, их меньшей подверженности изменениям в форме и семантике. Отмечается закономерная связь названия местности (топонима) с его естественно-географическим расположением на примере ряда топонимов со словом
ВОЖАУОИ КУХАН ДАР НИЗОМИ ТОПОНИМИКАИ САДАИ МИЁНАИ КУУИСТОНИ
МАСЧОХ
ДРЕВНИЕ СЛОВА В СИСТЕМЕ ТОПОНИМОВ МЕСТНОСТИ САДАИ МИЁНА В ГОРНОЙ
МАТЧЕ
ANCIENT WORDS IN THE SYSTEM OF TOPONYMS SPREAD IN SADAI MIYONA AREA REFERRING TO MOUNTAINOUS MATCHA
«тунд» (Тундак, Сари Тунди). На основе анализа компонентов конкретных топонимов, в частности топонимов Ревад и Шур, внесены убедительные уточнения в некоторые соображения Альберта Леонидовича Хромова, известного языковеда, исследователя согдийского и ягнобского языков и говоров таджиков Матчинского района.
Key words: Mountainous Matcha vernaculars, Sadai Miyona, toponymics of Sadai Miyona area,
Sughdian language, Yaghnob language, etymological analysis, A.L. Khromov
The author has conducted an etymological analysis of some typological names of Sadai Miyona area in Mountainous Matcha (Kuhistoni Mastchoh nokhiya) whose composition preserved ancient Tajik and Sughdian words. It is asserted that the latters testify to sustainability of toponyms in comparison with other lexical elements of the language, their less liability to change in forms and semantics. The author underscores a regularity of connection between locality name (toponym) and its natural-geographical appurtenance, illustrating his confirmation by taking a number of toponyms with the component "tund" (Tundak, Sari Tundi) as examples. Proceeding from the analysis of the components included into concrete toponyms, those ones of Revad and Shur, he adduces convincing specifications into certain considerations belonging to Albert Leonidovich Khromov, renowned linguist, researcher of Sughdian and Yaghnob languages and also vernaculars of Tajiks living in Mastchoh nokhiya.
Худуди Точикистон, бавежа водии Зарафшон аз чидати фарогирии номвожадои чугрофй ва умуман топоним, микротопоним, гидроним, ойконим ва гайра басе бою рангин буда, низоми чойномдои он аз кабатдои мухталифи забонй иборат мебошад. Мушодидадо нишон медиданд, ки низоми топонимикаи Кудистони Масчод басе мураккаб буда, дар баробари калимадои асливу иктибосии маъмул, унсурдои лугавии куданро дар бар мегирад, ки дар тули асрдо дар таркиби номи мавзеъдои ин минтака дифозат гардидаанд.
Маводе, ки дар дудуди Садаи Миёнаи Кудистони Масчод чамъоварй гардиданд, шадодат аз он медиданд, ки як гуруд калимадо асрдо инчониб дар таркиби номвожадои чугрофй мадфуз мондаанд. Як нуктаро бояд таъкид намуд, ки номдои чугрофй нисбат ба калимадои маъмули таркиби лугавии забон устувортар буда, дам ба тадаввулоти сохторию маъной кам дучор гардида ва дам умри бештар мебинанд. Бордо дар таърих фочеа бар сари халкияту миллатдо омада худ ва забонашонро аз байн рабуда, аммо номдои чугрофй чон ба саломат бурда, асрдои мадид дар истифода будаанд. Хазорон номвожадои чугрофии сугдиасли мадфузмонда дар саргади Зарафшонро метавон ба дайси далели гуфтадои боло зикр намуд, ки дарчанд аз матрук гардидани забони сугдй дазор сол сипарй шуда бошад дам, то кунун ондо дар истифодаи умум карор доранд.
Дар ин макола доир ба чанд номвожаи чугрофии Садаи Миёнаи Кудистони Масчод, ки дар таркиби худ калимадои точикиву сугдии куданро дифозат намудаанд, ибрози назар ходем намуд.
Ревад номи тагобе дар дедаи Эсизи Садаи Миёнаи Кудистони Масчод аст, ки асосан чарогоди мардуми рустодои Муждифу Эсиз мебошад. Бояд таъкид намуд, ки бо дамин ном дар нодияи Айнй дедае мавчуд аст, ки, тибки ривояти ашхоси солхурда, гуё макони аслии мардуми он дамин Ревад даст. Чанд садсола кабл аз ин, гуё куле канда шуда, дедаро хароб ва кисми зиёди адолиро нобуд намудааст ва эшон баъд аз он тарки макон гуфта, ба дедаи Ревади дозираи вокеъ дар нодияи Айнй куч бастаанд.
86
Б.Ализода зимни баppасии чанд топофоpманти сугдии водии Заpафшон таъкид мекунад, ки «ин ном (Ревад - А.О.) аз ду чузъ ибоpат аст: «Rev», «аd!» [1, 69], аммо аз зи^и чй маънй доштани чузъдои ин номвожа хyддоpй менамояд.
Пpофессоp А.Л.Хpомов сугдй будани вожаи «rôwut», «гоut»-pо таъкид намуда, бо такя ба М.Шваpтс шаклдои онpо даp забондои мухталиф ба таpик,и зайл нишон додааст: «ягн. rôwut», «гоut», суг. «rV4h=räuat», хоpаз. «r'wyn» «замин», «чой», авест. «ravan» «водй», п. м. «ron» «самт, чидат», осет. «ran» (даp ладчаи иpонй) ва «rauœn» (даp ладчаи дигоpй) «чой»» [11, 163]. ^лимаи сугдии «räuat», ки пpофессоp А.Л.Хpомов сугдй будани онpо таъкид каpдааст, даp «Лугати фypс»-и Асадии Тусй даp шакли «pовад» омада, чунин маънидод шудааст: «чойе бошад пуштаву сабза баp y pyста» [8, 74]. Забоншинос А.Л.Хpомов таъкид мекунад, ки даp забони имpyзаи ягнобй ба чои ин вожа калимаи точикии «tagôb//tigôb» истифода мешавад. Аммо, чунонки зикp гаpдид, номвожаи мавpиди назаp даp шакли Тагоби Ревад омадааст, яъне на дама вакт «тагоб» метавонад маънии «pевад»-pо дошта бошад, зеpо тагобдое низ дастанд, ки шаpоити табиии ондо на ба маънии лугавии «pевад» мувофикат доpанд.
Х,амчунин П.Б.Лypе бо такя баp «Kитоб-yл-ансоб»-и Самъонй ва «Муъчам-ул-булдон»-и Ёкути Хдмавй таъкид мекунад, ки даp асpдои миёна даp наздикии Бyхоpо маконе бо номи Ревад вучуд доштааст, ки, тибки пажyдиши y, баъзе аз топонимдои Бyхоpовy Самаpканд ва атpофи ин шадpдо бо номдои чyгpофии саpгади Заpафшон шабодат доpанд ё дамсон будаанд [2, 12]. Даp асоси ин андеша Б.Ализода таъкид мекунад: «Баид нест, ки баъд аз вypyди неpУдои юнонй, аpаб ва сипас мугул сокинони шадpдои бyзypги Сугд ба кудистони болооби Заpафшон мyдочиpат каpда бошанд» [1, 70]. Бояд таъкид намуд, ки ин андешаи пешнидоднамудаи Б.Ализода чандон боваpибахш нест, зеpо ба бололоби Заpафшон дичpат намудани маpдyм тасаввyp-ношуданист, баpъакс мувофики иттилои даpдастдошта куч бастан аз саpгади Заpафшон ба водидои мухталиф ва манотики дга^ зикp гаpдидааст. Аз чумла, даp садсолаи охиp маpдyм аз нодиядои Айниву Kyдистони Масчод ва Ягноб ба Масчод, Спитамен, Ч,аббоp Расулов, Зафаpобод, Исфаpа ва чойдои дга^ дичpат намуданд, ки худ далели ин гуфтадост.
Бо даpназаpдошти маънидои номвожаи Ревад ба хулосае омадан мумкин аст, ки он ифодагаpи макони сабзу хyppам ва чаpогоди чадоpпоён мебошад.
Нов. Бино ба навиштаи номвожашинос О.Мадмадчонов, «нов» калимаи ягнобй буда, доpои маънои «даpаи хypд, пастхамй мебошад» [3, 53]. Даp «Фаpданги ягнобй-точикй» вожаи мазкyp «сой, даpа» маънидод шудааст [4, 135]. Бояд гуфт, ки ин топоним даp минтакаи мавpиди пажудиш яке аз сеpистеъмолтаpин номвожадо мадсуб мешавад, ки ба маънии даpаи нисбатан хypд коpбаст мегаpдад. Зикp намудан бамавpид аст, ки номвожаи «нов» даp низоми топонимияи минтакаи мавpиди пажудиш дамpод бо калимадои дигаp даp колаби ибоpаи изофй коpбаст гаpдида, чузъи асосй мебошад: Нови Чашма (дедаи Худгифи Офтобpy), Нови Пиёз (д. Эсизи Поён), Нови Бед (д. Ревомутк.), Нови Поpyт (д. Ревомутк), Нови Kаpг (д. Худгифи Соя), Нови ^ч (д. Худгифи Соя), Нови Сел (д. Рогиф), Нови Шолот (д. Худгифи Офтобpy) ва монанди индо.
Шур низ аз чумлаи номвожадои сеpистеъмоли Садаи Миёнаи ^д^тони Масчод буда, на ба маънии маъмуле, ки даp забони точикии адабй (даячон, изтиpоб ошуфта-гй; гавго, фаpёд; фитна, фасод, ошуб ва гайpа) (13, 2, 608-609) коpбаст мегаpдад,
ucTu(oga MemaBag, Samu komhmh MatHHH HaB gopag. Hh H0MB0:®a xaM gap a-roxugara Ba xaM gap TapKuSu hombo^xoh ^yrpo(uu MHHTaKa 3ueg Sa Ha3ap pacuga, u(ogarapu MaB3etx,oe MeSOmag, kh oh ^ohxo ^apuBy KacHOry3ap Ba BapTa xacTaHg. npo(eccop A.^.Xpomob gap gapau OoHgape MaB^yguara MaB3eepo So homh Hobh myp Sa KaHg rupH(ra, ohpo «hobh cepHaMaK» MatHHgog KapgaacT [10, 48]. Eoag 3HKp HaMyg, kh gap KyxucTOHH Macnox MaB3etxoe, kh gap TapKuSu homh ohxo Ka^HMau «myp» Sa Ha3ap Mepacag, So HaMaK aroH upraSoTe HagomTa, MaKOHH KacHory3ap Ba ^apupo u(oga MeKyHaHg. Hh MyxaKKHK gap khtoSh Sa ^ax^aH MapgyMH Macnox Saxmugau xyg Ka^HMau «mypTaHrn»-po «MaKOHH gymBopry3ap gap KyxucTOH» MatHHgog KapgaacT [9, 194], kh ga^e^H ry(Taxou So.ro MeSomag. HyHOHKH 3HKp rapgug, gap MHHTaKau MaBpugu Ha3ap hh HOMBO^a Sa KacpaT KopSacT rapguga, u(ogarapu ^ohxoh gymBopry3ap e KacHory3apu ^apn MeSomag: mypu OpTHK (MaB3eu Kyxuu KacHory3ap, g.Xygru(u O(roSpy), Capu myp (MaB3eu KacH0ry3apu Kyx, g. Xygru(u Coa), mypu Ma3op (Kyx, g.Xygru(u Coa) Ba raHpa.
nopyT. Hh TonoHHM Ka^HMau coxTau cyrgn MeSomag, kh a3 gy ^y3t TapKuS e(raacT. H,y3tu aBBa^H oh «no-» ryHau Myxa((a(u «nog» MeSomag, kh MyxaKKHKOHH coxa cyrgn SygaHH ohpo hcSot HaMyga, Sa MatHHH «^oh, MaKOH» ucTetMO^ mygaHampo TatKHg KapgaaHg [12, 29]. Eoag 3HKp HaMyg, kh hh BO^a gap TapKuSu HOMBO^axou ^yrpo(K gap maKjH «nag» hh3 Sa Mymoxuga Mepacag, Maca^aH nagpor (gexa gap KyxucTOHH MacHOx), nagpyT (gexa gap Hoxuau naH^aKeHT). H,y3tu gyByMH hombo^h Ma3Kyp «pyT» MeSomag, kh MatHHH «Haxp, gapena Ba ^yu Ka^OH»-po gopag. MyxaKKHKOH Sa oh Ha3ap MeSomaHg, kh ««-pyg» gap 3aSoHH (opcuu KaguM maKjH «rauta»-po gomT, kh a^xo^ gap 3aSoHH arHoSn ucTu(oga MemaBag. flap 3aSoHH cyrgn Ba xaMHyHHH 3aSoHH (opcuu MueHa cypaTH «pyT»-po rupu(T, kh TaSuucT. 3epo gu(T0HrH KaguMau «au» gap gaBpau MueHau HHKHmo^H 3aSoHxou эpонн cagoHOKH «y»-po Meguxag, «a» a3 oxup hxthcop MemaBag, obo3h «t» Somag, Sa «g» Saga^ Merapgag.
A3 hh ^o gap (opcuu KaguM raura; (opcuu MueHa Ba cyrgn pyT; to^hkh -(opcn pyg» [7, 37].
X,ap gy ^y3tu hombo^h Ma3Kyp gap aK^oara u(ogarapu MaB3eu rugpoHHMH Syga, Sa MaKOHe ga.ro.iaT MeKyHaHg, kh gap oh ^o oS MaB^yg acT. Xygu MaBKeu ^yrpo(uu nopyT hh3 hh aHgemapo coSht Meco3ag.
^Ke a3 HOMBO^axoH coxTa, kh gap hh MHHTaKa goupau ucTH(ogau rycrypga gopag, Ka^HMau «TyHg» MeSomag, kh gap «OapxaHru 3aSoHH to^hkh» gap SapoSapu MatHuxou gurap, MatHHH Ma^O3HH oh «(ap03, ^apuu pocT Sypugamyga, capu Kyx, Sa^aHgn» hh3 OBapga mygaacT [13, 2, 377]. Eo Ka^HMau «TyHg» gap Cagau MueHau KyxucTOHH Macnox HaHgHH MaB3et H0Mry30pn mygaacT, a3 ^yM^a, TyHgaK (Kyx, g.Xygru(u Coa), Capu TyHgn (Kyx, g.Xygru(u Coa), TyHgaK (MaB3et, g.My^gu(). Eoag ry(T, kh, gapBOKet, xap ^oe, kh gap homh oh hh Ka^HMa By^yg gopag, (ap03 Syga, Sopu gurap poSuTau homh ry30mTamyga So MaBKeu ^OKrHpumaBHu MaKOHpo ga^o^aT MeKyHag. Hh KaiHMa a3 ^uxaTH SapoMagu 3aSoHH MaHcySu 3aSoHH to^hkh Syga, Sem a3 xa3op co^ acT, kh a3 ^ohhSh HaMoaHgaroHH oh gap ucTu(oga acT. KopSypgu hh BO^a gap «moxH0Ma»-H Se3aB0^H OupgaBcuu Tycn Sa Mymoxuga pacug: Ty 6o Moy dapmae 6a 6onou myHd, 3u nupoHu namKap Mamae yец KyHd [13, 2, 377] flap ryumu cokhhohh Cagau MueHau KyxucTOHH Macnox aKcap MatHuxou BO^au Ma3Kyp, a3 ^yM^a «(ap03, ^apuu pocT, Te3» MycratMa^ MeSomaHg;
Дар аксар лугатномахои дастрас ташрех гардидани вожаи «карафс» маънои онро дорад, ки он дар гузашта аз чумлаи вожахои серистеъмол махсуб мешуд. Вожа дар «Фарханги забони точикй» чунин маънидод шудааст: «гиёхе, ки гуё агар одами каждумзада онро хурад, мемурдааст» (13, 1, 539).
Х,амчунин истифодаи ин вожа дар асари машхури Мавлоно Чдлолуддини Румй «Маснавии маънавй» ба назар расид, ки аз серистеъмолии он шаходат медихад: Му ба муву зарра-зарра макри нафс, Мешиносиданд чун гул аз карафс [6, 25].
Мухаммад Еиёсиддин дар «Еиёс-ул-лугот» бо такя ба «Мунтахаб» ва «Латоиф» рочеъ ба ин вожа чунин навиштааст: «Карафс давоест монанди азвоин, буяш нохуш ва тез бошад ва он ачмуди вилоятест ва аз хавоси у яке ин аст, ки каждумгазида агар бихурад, филхол бимирад» [5, 165]. Мураттибони «Фарханги забони точикй» хамин маънии дар «Еиёс-ул-лугот» овардашударо такрор намуда, ин байти Хокониро шохид овардаанд:
Масоз айш, ки номардум аст табъи цауон,
Махур карафс, ки пуркаждум аст бому саро. [13, 1, 539].
Низомии Ганчавй дар достони «Лайлй ва Мачнун»-и худ вожаи «карафс»-ро чунин корбаст намудааст:
Заурест ба цаури нафс додан, Каждумзадаро карафс додан. (13, 1, 539).
Бо хамин ном, яъне карафс дар Садаи Миёнаи Кухистони Масчох гиёхи пахнбарге хаст, ки дар миёни мардум доираи истифодаи васеъ дорад ва дар таркиби номи чандин мавзеи ин минтака ба назар расид: Чашмаи Карафсак (чашма, д. Худгифи Офтобру), Чашмаи Карафс (чашма, д. Эсизи Поён).
Махфуз мондани калимахои кухани сугдиву точикй дар низоми номвожахои чугрофии Садаи Миёнаи Кухистони Масчох бори дигар шаходат аз он медихад, ки асомии манотики мухталиф нисбат ба аносири лугавии таркиби забон устувор буда, ба тахаввулоти шакливу маъной камтар дучор мегарданд. Мисолхои овардашуда далолат бар он мекунанд, ки низоми топонимика дорои имконияти хифозати вожахо дар тули таърих мебошад. Махз хамин хусусияти номвожахои чугрофй боис шудааст, ки онхоро хамчун сарчашмаи боэътимод барои равшан намудани сахифахои тираи таърихи миллат эътироф кардаанд. Зикр намудан ба маврид аст, ки дар низоми топонимияи Кухистони Масчох умуман, Садаи Миёна, махсусан калимахои кухани зиёдеро мушохида намудан мумкин аст, ки дар як маколаи имконияти баррасй намудани онхоро надорем. Номвожахои чугрофие, ки дар макола баррасй гардиданд, муште аз хирвор буда, аз чихати баромади забонй сетои онхо (ревад, нов, порут) мансуби забони сугдй ва сетои дигар (шур, тунд, карафс) баромадй точикй доранд.
Пайнавишт:
1. Ализода, Б. Чанд пасванди сугдй дар асомии хоси цугрофиёи водии Зарафшон/ Б.Али-зода.// Рудакй. Фаслномаи адаби-фаруангии Ройзании фаруангии Ч,И Эрон дар Тоцикис-тон. Соли дауум, шумораи 24, поизи 1388. -С.65-74.
2. Лурье, П.Б. Историко-лингвистический анализ согдийской топонимии: автореф. дисс... канд. филол.наук/Лурье П. - СПб., 2004. - 20 с.
3. Маумадцонов, О. О. Топонимия ва микротопонимияи цисмати шимолии водии Хисор/ О.О.Маумадцонов. - Душанбе: Шуцоиён, 2010. -288 с.
4. Мирзозода, С. Лугати ягноби-тоцики/ С.Мирзозода. - Душанбе, 2002. - 235 с.
89
5. Ромпури, М. Гиёс-ул-лугот/ М.Ромпури. Цилди 1. - Душанбе: Адиб, 1987. - 480 с; Цилди 2. - Душанбе: Адиб, 1988. - 416 с.
6. Руми, Ц. Маснавии маънавй/ Ц.Руми. Танзим, тауия ва баргадони Бадриддин Алиев ва Али Мууаммади Хуросони. - Теурон, 1379//2001. -728 с.
7. Рустамов, А. Топонимуои сугдии дараи Киштут/ А.Рустамов// Мактаби совети. -Душанбе, 1976, №11. - С. 33-38.
8. Туси, А. Лугати фурс/ Асадии Туси. Муцаддима, тауия, таълицот, уошия ва феуристи Н.И. Гиёсов.- Хуцанд, 2015.-320 с.
9. Хромов, А.Л. Говоры таджиков Матчинского района/ А.Л.Хромов. - Душанбе, 1962. -213 с.
10. Хромов А.Л. Очерки по топонимии и микротопонимии Таджикистана/ А.Л.Хромов. -Душанбе: Ирфон, 1975. - 88 с.
11. Хромов А.Л. Ягнобские архаизмы в топонимических названиях// Иранское языкознание. История, этимология, типология (К 75-летию проф. В.И.Абаева). - М.: Наука, 1976. -С.160-167.
12. Хромов, А. Согдийская топонимия родины Рудаки/ А.Л.Хромов // Ёдбуди устод Рудаки (тартибдиуанда А. Афсаузод). - Душанбе: Дониш, 1978. - С. 27-31.
13. Фаруанги забони тоцики. Цилди 1. - М.: СЭ, 1969. - 952 с; Цилди 2. -М.:СЭ, 1969. - 948 с.
Reference Literature:
1. Alizoda, B. Some Sughdian Suffixes Forming Specific Geographical Names of the Zarafshan Valley
/ B.Alizoda.// Rudaki. Literary and Cultural Bulletin of the Cultural Council of the Islamic Republic of Iran in Tajikistan. Tenth year, No. 24, - 1388. - pp. 65 - 74.
2. Lurie, P.B. Historico-Linguistic Analysis Relating to Sughdian Toponymy: synopsis of candidate dissertation in philology /P.B. Lurie - SPb., 2004. - 20 pp.
3. Mahmadjonov, О. О. Toponymy and Microtoponymy of the Northern Part of the Hissar Valley /
O.O. Mahmadjonov. - Dushanbe: Shujoiyon, 2010. - 288 pp.
4. Mirzozoda, S. Yagnobi-Tajik Dictionary / S. Mirzozoda. - Dushanbe, 2002. - 235 pp.
5. Rompuri, М. Ghiyos-ul-Lughat /M. Rompuri. -V.1. - Dushanbe: Man-of-Letters, 1987. - 480pp.; -
V.2. 1988. - 416pp.
6. Rumi, J. Masnavi-i Manavi/ J. Rumi. Revised, enlarged and translated by Badriddin Aliyev and Ali MuhammadKhurosoni. - Tehran, 1379//2001. - 728pp.
7. Rustamov, А. Sughdian Toponyms of Kishtut Gorge / A.Rustamov // Soviet School. - Dushanbe,
1976, №11. - pp. 33 - 38.
8. Tusi, A. Lughati Furs (Farsi Dictionary)/ Asadi Tusi. Introduction, elaboration, analysis, margins and catalogue by N.I. Ghiyosov.- Khujand, 2015. - 320 pp.
9. Khromov, A.L. Vernaculars of the Tajiks Living in Matcha Nokhiya / A.L. Khromov. - Dushanbe,
1962. - 213 pp.
10. Khromov, A.L. Essays on Toponymy and Microtoponymy of Tajikistan / A.L. Khromov. -Dushanbe: Cognition, 1975. - 88pp.
11. Khromov, A.L. Yagnob Archaisms in Toponymic Names // Iranian Linguistics. History, Etymology, Typology (to the 75-th anniversary of Prof. V.I. Abayev). - M.: Science, 1976. - pp. 160 - 167.
12. Khromov, А. Sughdian Toponymy of Rudaki Homeland / A.L. Khromov // To the Memory of Ustod Rudaki (compiled by A. Afsanzod). - Dushanbe: Knowledge, 1978. - pp. 27-31.
13. The Dictionary of the Tajik Language. - V.1. - M.: Soviet Encyclopedia, 1969. - 952 pp.; - V.2. 1969. - 948 pp.
