CC BY
36
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
В. С. Ефимова (Москва)
Об изучении старославянской лексики в тезаурусных греческо-старославянских группах
В статье обосновывается целесообразность изучения старославянской лексики в тезаурусных греческо-старославянских группах, которые формируются из синонимичных и близких по значению старославянских и греческих слов. Целью анализа лексики внутри таких групп является определение приоритетов выбора способов номинации первыми славянскими переводчиками - свв. Кириллом и Мефодием и их учениками и последователями.
Ключевые слова: кирилло-мефодиевская проблематика, старославянский язык, способы номинации.
Попытки исследовать старославянскую лексику путем анализа отдельных групп предпринимаются уже давно. Книги известного лексиколога и лексикографа Р. М. Цейтлин основываются на анализе старославянских лексико-семантических групп, которые формируются как бы со словообразовательной точки зрения («морфемные ЛСГ»): в группу включаются слова, либо имеющие общий аффикс, либо имеющие общий корень. На описании групп слов, имеющих общий суффикс, построена монография автора 1977 г.1, описание некоторых групп слов, имеющих общий корень, дается в ее монографии 1996 г.2 Анализу групп слов со значением речи, имеющих общий корень, были посвящены в свое время и наши статьи3.
Изучение старославянской лексики внутри морфемных лексико-семантических групп имеет свои преимущества, о которых писалось в упомянутых работах: оно позволяет более глубоко проникнуть в семантику входящих в группу лексем, по-новому осветить ограниченный круг контекстных значений слов, на основе значений известных восстановить значения, не зафиксированные дошедшими до нашего времени рукописями. Вместе с тем такой анализ почти не выходит за рамки языкового материала рукописей «старославянского канона» и, будучи по существу методом дескриптивной лингвистики и синхронного подхода к языку, не ставит своими задачами ни выяснение происхождения старославянской лексики («старые» ли это лексемы или новообразования), ни определение обстоятельств ее вхождения в старославянский лексический ин-
вентарь, ни рассмотрение приоритетов выбора первыми славянскими переводчиками - свв. Кириллом и Мефодием и их учениками и последователями - способов номинации.
Накопленный к настоящему времени опыт изучения памятников древнеславянской письменности, имеющиеся уже в распоряжении исследователей индексы и словари4 позволяют исследовать проблему становления старославянского языка и формирования его лексического инвентаря на качественно ином уровне - перейти от описания фактов языка к их объяснению. А поскольку созданный свв. Кириллом и Мефодием и их учениками и последователями старославянский язык является первым литературным языком славян, такой подход к языку чрезвычайно важен не только в собственно лингвистическом, но и в культурологическом аспекте.
Рассмотрение приоритетов выбора первыми славянскими переводчиками способов номинации (иногда даже и предположение о возможных мотивах этого выбора) становится возможным при анализе старославянской лексики внутри тезаурусных греческо-старо-славянских групп. Этот подход был уже применен нами на практике при изучении старославянских наименований лиц5, но он может быть использован при исследовании и других сегментов старославянского лексикона.
Тезаурусные группы старославянских наименований лиц впервые были выделены Т. И. Вендиной - в монографии 2002 г. «Средневековый человек в зеркале старославянского языка». В своей работе мы учитываем стратификацию старославянской лексики, сделанную Т. И. Вендиной, но формирование и анализ тезаурусных греческо-старославянских групп проводим на иных принципах. Т. И. Вендина сформировала группы исключительно из старославянской лексики по словнику известного (так называемого «малого») Старославянского словаря (по рукописям Х-Х1 вв.) 1994 г.6, причем в фокусе ее внимания была, главным образом, лексика мотивированная (производная на уровне старославянского языка). Конечной же целью нашего исследования является объяснение приоритетов выбора книжниками способов номинации, поэтому анализу должен подвергаться в равной мере и старославянский, и греческий материал. Нами тезаурусные группы формируются из синонимичных и близких по значению старославянских и греческих слов, причем в них включаются как греческие соответствия старославянских слов, так и старославянские соответствия греческих слов. В результате границы групп и их конкретное «наполнение» не совсем совпадают с тем,
что было предложено Т. И. Вендиной, - даже в части старославянского материала, а в одной тезаурусной греческо-старославянской группе оказываются синонимичные и близкие по значению старославянские и греческие слова разной формальной и семантической структуры, разного происхождения, разной частотности в текстах, вошедшие в старославянский лексический инвентарь при разных обстоятельствах.
Как уже говорилось, целью нашего анализа тезаурусных групп является объяснение «стратегии» книжников в выборе способов номинации. Как видим, для такого анализа оказываются важными дифференциация старославянской лексики по ее происхождению и выяснение обстоятельств ее вхождения в старославянский лексический инвентарь. Что это значит? Проблеме дифференциации старославянской лексики по ее происхождению посвящен ряд наших работ последних лет7. Здесь кратко напомним основные их положения. Старославянский лексический инвентарь имел два основных источника - народную славянскую речь и словотворчество самих книжников. В свое время немало было сказано о народной основе старославянского языка. Более того, еще не так давно старославянский язык рассматривался как чуть ли не письменный вариант праславянского. Однако если такой взгляд на старославянский язык и оправдан в отношении его фонетики и в некоторой мере морфологии, то лексический инвентарь старославянского языка с очевидностью отличается от лексического инвентаря народной славянской речи того времени наличием в нем новой лексики. Из народной славянской речи книжники черпали, главным образом, слова собственно славянского происхождения, и эти слова в старославянском лексическом инвентаре могут представлять праславянский лексический фонд. Также в старославянский лексический инвентарь из народной славянской речи попадали и старые заимствования, усвоенные народным языком до времени кирилло-мефодиевских переводов (то есть не в процессе перевода текста). Эти заимствования могли иметь не общеславянское распространение. Среди них и заимствованные целиком из древне-булгарского тюркизмы типа слмъчнн8, и старые германизмы типа мытдр ь9, и старые латинизмы типа цэсдр ь10, и заимствованные устным путем грецизмы.
К новой старославянской лексике относится, конечно, некоторое количество грецизмов, которые вводились книжниками в старославянский лексический инвентарь в процессе перевода (то есть в процессе «текст ^ текст»). Однако их относительно немного, к тому же
эти заимствования были для переводчиков почти безальтернативной необходимостью: большинство грецизмов используется для номинации тех денотатов греческих лексем, которые не были известны или были мало известны славянам того времени, - стран, городов, народов, культовых предметов, персон, занимающих малознакомые славянам должности, имеющих чины, саны и т. п. Большая же часть новой старославянской лексики - результат словотворчества самих книжников. Эта лексика создавалась древними книжниками разными способами: и путем деривации по славянским словообразовательным моделям, и путем калькирования или с элементами калькирования (так называемые «частичные кальки»). Однако процедура калькирования осуществлялась также с использованием славянских словообразовательных моделей, то есть на калькирование налагались правила славянского словообразовательного механизма. (Анализу этих процедур был посвящен ряд наших работ последних лет11.)
К словотворчеству книжников можно отнести и расширение семантического объема слов народной славянской речи - довольно широко использовавшийся ими для целей перевода прием12. Однако эти слова употреблялись в текстах как в новых значениях, так и в старых, присущих им в народном языке, поэтому формально, в качестве словарных единиц, их можно считать старыми славянскими лексемами. В соответствии с вышесказанным мы видим основную дихотомию старославянского лексического инвентаря: принципиальное значение имеет, было ли слово взято в него в готовом виде (из народной ли славянской речи, либо заимствовано) или оно было создано какими бы то ни было способами самими книжниками.
Далее. Старославянский лексикон формировался постепенно по мере выполнения свв. Кириллом и Мефодием и их учениками, а затем их последователями переводов с греческого, а потом и с латинского. Поэтому для объяснения приоритетов выбора книжниками способа номинации в процессе перевода оказывается необходимым выяснение обстоятельств вхождения переводящей лексемы в старославянский лексический инвентарь. Дело в том, что слово, введенное в старославянский лексический инвентарь из народной речи или созданное самими книжниками для перевода определенного греческого слова определенной морфемной структуры, затем могло употребляться для перевода и других греческих слов, другой морфемной структуры. Это очень важное наблюдение впервые сделала, кажется, Э. Благова13. Она сделала это наблюдение в отношении старославянских калек-композитов, но оно справедливо и в отношении слов
другой морфемной структуры. Поскольку до нашего времени, как известно, дошли далеко не все старославянские тексты, особенно в древнейших списках, не всегда в последних слова, созданные книжниками для перевода определенных греческих слов, употребляются для перевода именно их, а не других слов, с другой морфемной структурой. Возьмем для примера наименования лиц с суффиксом ^е1'(ь). Если в переводе Евангелия эти наименования передают греческие наименования как с суффиксом -х|<;, так и с другой морфемной структурой14, то постепенно в эпоху формирования старославянского языка намечается явная тенденция к переводу греческих наименований с суффиксом -х|<; наименованиями с суффиксом ^еТ(ь)/-Ш1'(ь), особенно к использованию этой словообразовательной модели при создании наименований самими книжниками15. Не всегда это соответствие выявляется в рамках круга сохранившихся до наших дней древнейших рукописей. Так, в круге рукописей «старославянского канона» сущ. прлвитель встречается лишь однажды: это гапакс Супрасльской рукописи, где оно используется для передачи греч.
'вождь, предводитель' (то есть слова без суффикса -х|<;) в метафорическом употреблении. Ср.: 'П аобеуеш аррюохошхюу Аахре, пшхею<; оог|у£: бопахои оух1ла1е... - Ю колэзын колдштннм . врд-чоу . вэрэ прдвнтелю . съмрьтн с©постдте . (Супр 313, 9). Однако слово правитель встречается и у Иоанна Экзарха Болгарского, творившего в то же время, когда переводились и редактировались произведения, входящие в Супрасльскую рукопись. Находим это слово в «Богословии» Иоанна Экзарха, древнейшая из сохранившихся рукописей которого - древнерусская конца XII - начала XIII в. Там сущ. правитель соответствует как субстантивно употребленному причастию киРеруоу (л. 39а 4), так и существительному с суффиксом -х|<; киРеруЗх|^. Ср.: ЕТ<; хо!ум еох! 0ео<;, хв1еш<;, алер!уралхо<;, хоа пауход пог^хЗ^, хе ка! киРеруЗх^с - едныъ -сть къ
съврьшеыъ , ыемпнслыъ , вьсему творьць , сьдрьждтдн н правитель вышнн (л. 39Ь 4-5). Встречается сущ. правите ль и в «Шестодневе» Иоанна Экзарха, в древнейшей из сохранившихся рукописей - древ-несербской 1263 г.: н тдко вэру-м . яко же тн хытрнн правнтеле скд-здше . (л. 37с 20), хотя о греческом соответствии здесь мы судить не можем, так как греческий текст к этому пассажу не подобран. Ввиду того, что со времен Н. Ван Вейка палеослависты отмечают совпадение характерной лексики Супрасльской рукописи с характерной лексикой произведений Иоанна Экзарха16, мы можем предполагать, что ст.-слав. прлвитель - слово Иоанна Экзарха, созданное им для
передачи греческого наименования с суффиксом -т^^ киРеруЗт'лд 'кормчий, рулевой; руководитель, правитель'.
Количество подобных примеров можно увеличивать.
Взаимоотношения между лексемами в разных тезаурусных группах оказываются разными. Сравним две группы наименований лиц - группу «властвующих и управляющих» и группу наименований, отражающих духовно-нравственную характеристику личности.
В группе наименований «властвующих и управляющих» наблюдается преобладание «старых», почерпнутых из народной славянской речи, лексем (владыка, кыя къыдяь, цэсарь, во-вода), каждая из которых используется для перевода целого ряда греческих лексем и демонстрирует высокую частотность. Много и новообразований, некоторые из которых вошли в старославянский лексический инвентарь уже при переводе Евангелия и были созданы, видимо, самими переводчиками (то есть свв. Кириллом и Мефодием). Другие новообразования появляются несколько позже и обязаны своим существованием, возможно, словотворчеству преславских книжников. Однако новообразования по большей части малочастотны.
Слово праславянского происхождения владыка с уникальным (то есть уже не продуктивным в ту эпоху) суффиксом используется для перевода целого ряда греческих слов разной морфемной структуры и разных - хотя и близких - значений: ЕуецУу, беолот'лд, Еуоъцеуод, кратОу. Также для перевода целого ряда греческих слов используется «старый» германизм къыаяь: йр%ету, РаоЛеъд, ЕуецУу, търаууод, цеуштоу, коц^^. «Старый» латинизм цэсарь в более общем значении 'правитель, владыка' переводит греческие йр%юу, РаоЛеъд, кЪрш<;, при номинации кесаря, римского императора - кашар, РаоЛеъд, айтократюр, 5еопот^^, тЪраууод. Эти почерпнутые из народной речи наименования - владыка, кхыяь, цэсарь - употребляются и в переводе Евангелия (в том числе уже и Евангелия-апракоса), и в переводе Псалтыри. В переводе Евангелия-тетра появляется сложение праславянского происхождения во-вода, которое в старославянских текстах выступает чаще в своем вторичном значении 'правитель, владыка' - при передаче греческих Еуецюу, ЕуоЪцеуод, йр%ету, отрат^уод. Слова владыка, къыаяь, цэсарь, во-вода высокочастотны, в то время как их синоним властебь употребляется крайне мало17, хотя, видимо, это - одна из немногих старославянских лексем с суффиксом ^еГ(ъ), относящихся к прасла-вянскому лексическому фонду18.
Высокочастотны также архаичное сложение господь, которое в некоторых случаях имеет значение 'господин, хозяин', и образованное от него с суффиксом -т(ъ) сущ. господних. Эти слова переводят ряд греческих лексем - кЪрюд, 5еопот^д, о!ко5еопот^д - с разными оттенками в значениях. Также целый ряд греческих слов с разными оттенками значений и различной морфемной структуры - о прютод, о проеотУд, ар%юу, арслуод, аф^уоЪцеуод - переводит «старое» существительное с суффиксом -т(а) старэншныа, образованное от основы косвенных падежей компаратива старэн.
Гораздо менее частотными оказываются в этой тезаурусной группе наименования лиц с продуктивными суффиксами -ъnik(ъ) и ^еТ(ъ): прнставьынкъ (елкропод, оАкоуоцод), съвэтьынкъ 'член Совета' (Рои1еитЗд), стронтебь (к^5ецюу, оАкоуоцод) в значении 'управитель', а также м©чнте6ь, которое вошло в старославянский лексический инвентарь при переводе Евангелия как словообразовательно мотивированное в значении 'мучитель, палач' (для передачи греч. РаоауштЗд), но в относительно более поздних переводах могло приобретать (переносное) значение 'владыка, властелин' - при переводе ЕуецУу или тЪраууод. Еще менее частотны кальки с греческого - двукорневые композиты, хотя по количеству лексем они занимают в этой группе значительное место: мнродрь-жнтебь (кооцократюр), самовластьць (аЩтократюр), самодрьжнтебь (аЩтократюр), самодрьжьць (аЩтократюр), четврьтовластьынкъ (тетраарх^д), четврьтовластьць (тетраархпд).
Слова прнставьынкъ (елкропод, оАкоуоцод) и съвэтьынкъ (Рои1еитЗд) вошли в старославянский лексический инвентарь уже при переводе Евангелия и, возможно, образованы самими переводчиками (то есть свв. Кириллом и Мефодием), хотя и не являются кальками с греческого, так как их морфемно-семантическая структура не аналогична структурам их греческих соответствий19. Не аналогична морфемно-семантическая структура структурам греческих соответствий и у слова стронтебь (к^5ецюу, оАкоуоцод), хотя оно тоже могло быть новообразованием - но, видимо, несколько более поздним, возможно, преславских книжников, так как появляется в Супрасльской рукописи и других произведениях, связанных с Преславской школой20.
Относительно высокую частотность демонстрируют два книжных грецизма - нгемоыъ (ЕуецУу) и нгоумеыъ (Еуоъцеуод), хотя вообще грецизмы в этой тезаурусной группе малочастотны. Представлены они, главным образом, наименованиями имперских
чиновников разных рангов: тетрархъ/тетраархъ (xexpaáp%hj), аы-тнпатъ (Qv0únaxoj), комнсъ (kómhj), аытнграфеусъ (Qvxiypafeúj), доместнкъ (SomécxiKOj), епархъ (ínnap%oj), магнстрняыъ (|xayi-cxpiavój), палатнн и палатныъ (nalaxívoj).
С другой стороны, греч. Eye|róv переводится не только словом праславянского происхождения владыка, но и другими словами разной морфемной структуры и разного происхождения: словами праславянского происхождения во-вода и вождь в значении 'правитель, владыка', «старым» германизмом къыаяь, грецизмом нгемоыъ, словом с продуктивным суффиксом -tel'(h) м©чнтель, созданным, возможно, самими переводчиками Евангелия21. Греч. Secnóxhj переводится не только словом владыка, но и другими словами праславянского происхождения: господь, господныъ, творьць; Gen. xoa Secnóxou переводится образованным от властель прилагательным властельскъ. Переводится греч. Secnóxhj также и словом с продуктивным суффиксом -tel'(h) знжднтель (Супр 484, 27), созданным, возможно, самими книжниками. Греческое соответствие слова владыка Eyo^mevoj передается не только им, но и «старым» сложением во-вода, и грецизмом нгоумеыъ. И т. д.
Мы видим в этой тезаурусной группе и конкуренцию разных способов номинации, отраженную в конкуренции словоупотреблений. Грецизмы составляют конкуренцию - хотя и слабую - «старым» лексемам, почерпнутым из народной речи: Ey£|róv переводится как владыка, во-вода, вождь, къыдяь, но также и грецизмом нгемоыъ; грецизм нгоумеыъ конкурирует в передаче греч. Eyo^mevoj со «старыми» лексемами владыка и во-вода. Кальки с греческого четврьтовласть-ынкъ и четврьтовластьць конкурируют с грецизмом тетрархъ/тетраархъ. Кальки с греческого aúxokpáxrop самовластьць, самодрьжнтель, самодрьжьць конкурируют между собой (как образования с разными суффиксами на базе разных опорных компонентов) и со «старым» латинизмом цэсарь. Со «старыми» лексемами конкурируют новообразования: греч. Secnóxhj передается как «старым» творьць, так и новым знжднтель. Более позднее новообразование стронтель конкурирует в передаче греч. oÍKovó|oj с новообразованием прнставьынкъ.
В целом в отношении этой тезаурусной группы нельзя не отметить следующего: наряду с тенденцией создания новой лексики у переводчиков было явное стремление обходиться - там, где это было уместно - лексикой «старой». Эти лексемы не только более частотны (причем в значительной степени), но и используются, как правило, для передачи нескольких греческих соответствий, то есть исполь-
зуется широкий семантический спектр «старых» слов, почерпнутых книжниками из народной славянской речи.
Если мы обратимся к группе наименований, отражающих духовно-нравственную характеристику личности, мы увидим, что основное различие в способах номинации здесь существует между наименованиями лиц, положительно или отрицательно маркированными безотносительно к христианской морали, и наименованиями лиц, связанными с новой христианской моралью. Наименования лиц, положительно или отрицательно маркированные безотносительно к христианской морали (главным образом, отрицательно: эти наименования являют довольно широкий спектр «общечеловеческих» пороков), были почерпнуты книжниками из народной славянской речи. По своей морфемной структуре это - древние имена с общеименной суффиксацией, существительные с непродуктивными в старославянском языке (то есть не используемыми книжниками для создания новых слов) суффиксами (в том числе и существительные м. р. с основой на -а), «старые» префиксальные и двукорневые сложения. Формальные и семантические структуры подлежащих переводу греческих лексем не оказывали здесь, как правило, влияния на выбор книжниками славянской лексемы: перевод осуществлялся «по смыслу», принималось во внимание соответствие только тех значений лексем, которые были актуальны для перевода. Ср.: о п1ауод - льстьць (Мт 27, 63, хотя позже этим словом переводится и - в Супр 245, 23,
ко1акеитЗд в Супр 71, 18-19), о поу^род - зълъ(ын) (Мт 5, 45; Супр 415, 29), о ца%1цютеро<; - которнчь (Супр 46, 16), о цебЪюу - пняын-ца и пьяынца (Мт 24, 49; Супр 564, 16), о а01ш<; - окаяыъ (Супр 66, 17), оЩра - опашь (Супр 74, 30), о цо1%6<; - прэлюкодэн (Л 18, 11), но о ауабод - благъ(ын) (Мт 5, 45), о цюрбд - кун (Пс 93, 8; Евх 45б 4; Евх 82б 11), о 1Брод - ©родъ (Супр), фоуеЪд - укннца (Мт 22, 7) и уконца (Супр).
Среди наименований, значения которых связаны с новой христианской моралью, преобладает новая старославянская лексика. Греческими соответствиями новых старославянских слов часто являются имена, не содержащие маркирующих частеречных суффиксов и употребляемые как в качестве прилагательных, так и в качестве существительных: 5!каюд, а5гкод, ацартюЮд, ауоцод, ацабЗд, ауеХеЗцюу, аоеРЗд и др. Старославянские соответствия - это и существительные, содержащие маркирующий частеречный суффикс (чаще всего суффикс -(ъn)ik(ъ)), и субстантивно употребляемые прилагательные. (То есть в этой подгруппе наименований широко рас-
пространен такой способ номинации, как субстантивное употребление прилагательных, и в этом язык старославянского перевода сходен с языком греческого оригинала.) Вариативность номинаций типа прлвьдьнъ(ыи) - прдвьдьннкъ, непрАвьдьнъ(ыи) - непрлвьдьннкъ составляет отдельную проблему, которой мы сейчас касаться не будем.
В вопросе о происхождении наименований, значения которых связаны с новой христианской моралью, можно отчасти согласиться с Н. Молнаром о влиянии на их образование греческих соответ-ствий22. Например, в случае с непрАвьдьнъ(ыи) 'несправедливый, неправедный человек' наличие в греческом соответствии Й5гко^ отрицательного префикса а- влияло на выбор лексемы с отрицательным префиксом пе-. Это подтверждается словоупотреблением в Саввиной книге, известной своими инновациями в направлении использования средств выражения народной славянской речи: в стихе Мт 5, 45 во всех старших списках Евангелия кроме Саввиной книги Й5гко^ переводится субстантивно употребленным прил. непрАвьдьнъ, но в Саввиной книге здесь субстантивно употреблено прил. окндь-лнвын - славянское слово, производное от гл. окндэтн, морфемная структура которого не совпадает с морфемной структурой греческого соответствия. Ср.: охи.. Рре%е1 ел! 5гка!ои^ ка! а51коид. - эко ... дъжднтъ на праведъныю, . I непрдвьданы . Зогр, Мар, Ас - яко ... дъжднтъ на прдвьдьны^ . н окндьлнвы^ . Сав23. То есть редактором евангельского текста, сохраненного Саввиной книгой, прил. непрдвьдьнъ было заменено на окндьлнвын. Но это также значит, что несмотря на то, что в распоряжении переводчиков Евангелия был славянский глагол окндэтн (который, кстати, неоднократно ими использовался для перевода глагола а5гкегу 'совершать несправедливость, преступление; грешить'), от которого регулярно производится прилагательное с суффиксом -IV- окндьлнвын, для перевода греч. Й5гко^ они предпочитали употреблять слово, более близкое ему по морфемной структуре, а именно непрлвьдьнъ(ын).
Под влиянием структур греческих соответствий книжники образовывали номинирующие праведников и грешников двукорневые композиты: еЩоеРЗ^ - кллгоуьстьнын 'набожный, благочестивый человек' (Супр 506, 18), беареохо<; - когогодьнын 'угодный Богу человек' (Супр 327, 3). Субстантивно употребленные греческие прилагательные и причастия переводились ими субстантивно употребленными прилагательными и причастиями старославянскими, хотя при этом не всегда морфемное и семантическое соответствие бывало точным. (Например: еЩоеРоу -
БЛАговэрьыын. Ср.: Ka! ло1Э j о бицо j Ka! e^piróS^ j napa xOv Kpixrov x^j Q5iKÍaj Kata xrnv e'úaePo'úvxwv KeKÍvhto - н mnota ярость ?EtpÍNZCKA ДЕНЗААШе CA . ОТЪ НеПрАЕеДЪНЫНХЪ NA ЕЛАГСЕ^рЬМЫА. -Супр 85, 11.) На раннем этапе становления старославянского языка такие двукорневые композиты еще не отличались высокой частотностью.
Также несомненно влияние структур греческих соответствий на образование книжниками несколькословных номинаций: о Ka6apój хН Kap5ía - vh стъ(ын) ср ьдьцем ь, о eúq^j xH Kap5ía - права срьдьцемь, о oíxeíoj x^j níoxeroj - прнснын вэро«, о ещ%Н npooiróv - прнходдн къ молнтвэ, о oéprov xóv navxoKpáxopa 0eóv - чьтын вьседрьжн-теля бога и др. Например: rooxe Ka6apóv ópynj eívai xov еЩуН npoaióvxa. - да чнстъ б©дет гнэва ка молнтвэ прнходан . (Супр 407, 4); "Exouj ÓKxroKai5eKáxou_ SaPropíou Paoiléroj neporov, aúxój SaPrópioj 5iroymóv énoí^oe Kaxa xOv ZKKlhGiOv xoa Xpioxou Ka! xmv oePóvxwv xóv navxoKpáxopa Qeóv ... - въ лэто осмонадес®то-цррк персьскА саворя . гоненн- быстъ na црьквн хрнстосовы . н na чът©штаа вьседръжнтеля бо[бо]га . (Супр 254, 30).
Влияние греческого оригинала могло выражаться не только в процедуре калькирования. Так, возвращаясь к упоминавшемуся уже в связи с наименованием обндьлнвын глаголу обндЭтн, укажем и на другое образованное от него наименование со значением 'неправедный человек', а именно на субстантивно употребленное причастие обндан, переводящее субстантивно употребленное причастие Q5ikOv. Ср.: о 6eój mou, puoaí це... ёк %eipój napavomouvxoj Ka! QSiKofivxoj- - б'же мо1 1?бав1 мю,... н?-д-р©кы законопрэст©пьнаго i обнд^штаго. (Пс 70, 4 Син). При наличии общего значения у Q5ikOv и обндан здесь нет соответствия в морфемной и семантической структурах греческого и старославянского слова, но морфологический статус субстантивно употребленного причастия обндан аналогичен тому, что видим в греческом оригинале, и это словоупотребление также явно находится под влиянием последнего.
Таким образом, выявление взаимоотношений внутри группы близких по значению греческих и старославянских слов разной формальной и семантической структуры и разного происхождения с учетом обстоятельств вхождения их в старославянский лексический инвентарь позволяет не только уточнять их значения, но и попытаться объяснить «стратегию» книжников в выборе способов номинации. Мы видим, что она была разной в разных тезаурусных греческо-старославянских группах. Приоритеты выбора способов номинации
менялись по мере становления старославянского языка, расширения круга переводимых текстов, перемещения переводческой деятельности в новые центры, появления новых «авторитетных лиц» в среде славянских книжников. Тем самым становится очевидной целесообразность изучения старославянской лексики внутри тезаурусных греческо-старославянских групп.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Цейтлин Р. М. Лексика старославянского языка. Опыт анализа мотивированных слов по данным древнеболгарских рукописей X-XI вв. М., 1977.
2 Цейтлин Р. М. Сравнительная лексикология славянских языков X/ XI-XIV/XV вв.: Проблемы и методы. М., 1996.
3 Ефимова В. С. Лексика со значением речи в старославянском языке. I. Слова с корнями -ßhx-, -Б€с^д-, -каз- // Славяноведение. 1996. № 1. С. 18-30; Ефимова В. С. Лексика со значением речи в старославянском языке. II. Слова с корнями -р€к-, -глас-, -глагол- // Славяноведение. 1997. № 5. С. 22-33.
4 Slovnik jazyka staroslovenského. Praha, 1958-1997. T. I-IV; Indexy k staroslovenskému slovniku. Praha, 2003; продолжающаяся публикация словарей и индексов: Etymologicky slovnik jazyka staroslovenského. Praha, 1989. Ses. 1; Recko-staroslovensky index. Praha, 2008. T. I; Речник на црковнословенскиот jазик од македонска редакцща. Скоще, 2006. Т. I; Rjecnik crkvenoslavenskoga jezika hrvatske redakci-je. Zagreb, 1991.
5 Ефимова В. С. Наименования лиц в старославянском языке: Способы номинации и приоритеты выбора. М., 2011.
6 Вендина Т. И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М., 2002.
7 Ефимова В. С. Влияние греческого языка на формирование лексического фонда старославянского языка // Межъязыковое влияние в истории славянских языков и диалектов: социокультурный аспект. М., 2007. С. 196-244; Ефимова В. С. К вопросу о способах номинации лица в старославянском языке // Slavia. Roc. 78. Praha, 2009. S. 349-35; Ефимова В. С. Некоторые наблюдения над номинацией лиц в старославянском евангельском тексте (на материале древнейших кодексов) // Язык Библии: лингвотекстологические исследования. М.; СПб., 2012. С. 27-46; Ефимова В. С. О проблеме диф-
ференциации старославянского лексического инвентаря (в поисках кирилло-мефодиевских переводов) // Славянский альманах. 2012. М., 2013. С. 29-42 и др.
8 Дыбо А. В. Булгары и славяне: фонетические явления в ранних заимствованиях // Слова. Концепты. Мифы. К 60-летию А. Ф. Журавлева. М., 2011. С. 134.
9 Etymologicky slovnik jazyka staroslovenského. Praha, 1999. Ses. 9. S. 511.
10 Ibid. Ses. 2. S. 93.
11 Ефимова В. С. О старославянском калькировании как специфическом способе словообразования // Byzantinoslavica. 2007. T. LXV, Fasc. 2. S. 117-128; Ефимова В. С. Наименования лиц в старославянском языке... С. 12-26 и др.
12 Такое расширение для целей перевода семантического объема слов народной славянской речи Р. Вечерка назвал случаем «эксцессивной семантической идентификации» (excessive semantic identification), а Е. М. Верещагин - «транспозицией». См.: Vecerka R. The Influence of Greek on Old Church Slavonic // Byzantinoslavica. 1997. T. LVIII. Fasc. 2. S. 368; Верещагин Е. М. История возникновения древнего общеславянского литературного языка: Переводческая деятельность Кирилла и Мефодия и их учеников. М., 1997. С. 40-41. Е. М. Верещагин рассматривал эту процедуру только в применении к терминам.
13 Blahova E. Kompozita v staroslovenské terminologii // Slavia. Roc. 65. Praha, 1996. S. 261.
14 Ср. перевод в евангельском тексте а) греческих наименований с суффиксом -thç: ßaptiot^j - крьстнтель, ßaoaviot^j - м©чнтель, èpyàthç - дэллтель, eùepyéthç - Бллгодэтель, Qepiotrçç - житель, jj,epiOT3j - дэлнтель, polity - житель, ppoSôthç - прэдлтель; б) греческих наименований с другой морфемной структурой: yeropyôç - дэллтель, yoveûç - родитель, SiSàoKaloç - оучнтель, jjàptuç - съвэдэтель, vojmoSiSàoKaloç - злкоиооучнтель, peipEÇ-rov - нскоуснтель, ppooaithç - проситель.
15 Частое соответствие слов с суффиксом -tel'(b) греческим с суффиксом -thj было замечено еще Р. М. Цейтлин: «Греч[еские] соответствия] слов данной группы имеют обычно суфф[иксы] -thç или (реже) -oç, в отдельных случаях и некоторые другие производные или простые слова» - см.: Цейтлин Р. М. Лексика старославянского языка. С. 105. Подробнее о соотношении этих суффиксов см.: Ефимова В. С. Наименования лиц в старославянском языке. С. 56-72.
16 Благова Э. Лексика Супрасльской рукописи и лексика Иоанна Ек-сарха // Проучвания върху Супрасълския сборник - старобългарски паметник от X век. София, 1980; Илиева Т. Наблюдения върху лек-сиката на Богословието в превод на Йоан Екзарх // Palaeobulgarica. XXIX. София, 2005. № 2. С. 36-60; и мн. др.
17 Сущ. властель входит в старославянский лексический инвентарь в тексте Евангелия-апракоса, но при переводе греч. Шло e^ouciav Taooöjmevoj 'подвластный' в составе выражения подъ властелн оучныеых (Л 7,8). В круге рукописей «старославянского канона» влАстель встречается еще только однажды - в Супрасльской рукописи, где переводит греч. epap%oj (Супр 354, 5-6).
18 Slawski F. Zarys slowotworstwa praslowianskiego / Slownik praslo-wianski / Pod red. F. Slawskiego. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1976. T. 2. S. 50-51.
19 Ефимова В. С. Наименования лиц в старославянском языке... С. 136-137.
20 Slovnik jazyka staroslovenskeho. Praha, 1985. Ses. 38. S. 183; Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. Репринтное издание. М., 1989. Т. 3. Ст. 552-554.
21 Ефимова В. С. Наименования лиц в старославянском языке. С. 64.
22 Н. Молнар вообще считал и неправьдьнъ(ын), и неправьдьннкъ, и многие другие подобные слова поморфемными кальками - «real structural calques». См.: Molnar N. The Calques of Greek Origin in the Most Ancient Old Slavic Gospel Texts. A Theoretical Examination of Calque Phenomena in the Texts of the Archaic Old Slavic Gospel Codices. Köln; Wien, 1985.
23 Ср. также и другие случаи употребления прил. овндьлнвын в соответствии с aSiKOj в более поздних списках со старославянских протографов. См.: Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. 1989. Т. 2. Ст. 504.
СОКРАЩЕНИЯ НАЗВАНИЙ РУКОПИСЕЙ
Ас - Ассеманиево евангелие, старославянская рукопись X-XI вв.;
изд.: Kurz J. Evangeliar Assemanüv. Praha, 1955.
Зогр - Зографское евангелие, старославянская рукопись X-XI вв.;
изд.: Jagic V. Quattuor evangeliorum codex glagoliticum dim Zographensis
nunc Petropolitanus. Berolini, 1879.
Мар - Мариинское евангелие, старославянская рукопись X-XI вв.;
изд.: Ягич И. В. Мариинское четвероевангелие. Graz, 1960.
Сав - Саввина книга, старославянская рукопись X-XI вв.; изд.: Саввина книга. Древнеславянская рукопись XI, XI-XII и конца XIII века / Изд. подг. О. А. Князевская, Л. А. Коробенко, Е. П. Дограмаджиева. М., 1999. Ч. I.
Син - Синайская псалтырь, старославянская рукопись X-XI вв.; изд.: Северьянов С. Н. Синайская псалтырь. Graz, 1954.
Супр - Супрасльская рукопись, старославянская рукопись XXI вв.; изд.: Severjanov S. Codex Suprasliensis / Editiones monumentorum slavicorum veteris dialecti. Graz, 1956. Vol. I-II; Займов Й, Капалдо М. Супрасълски или Ретков сборник. София, 1982-1983. В 2 т.
Yefimova V. S.
Concerning Studying of the Old-Slavonic Vocabulary in the Thesaurus Greek-Old-Slavonic Groups
In the present article, the author substantiates the necessity of investigation of the Old-Slavonic vocabulary in the thesaurus Greek-Old-Slavonic groups, which are formed by synonymic and lexically similar meanings of the Old-Slavonic and Greek words. The purpose of this analysis of the lexical inventory inside of such groups is the detection of the priorities in the choice of nomination methods by the first Slavonic translators Ss. Cyrill and Methodius and by their pupils and disciples.
Keywords: Cirillo-Methodian problematics, Old-Slavonic language, nomination methods.
