CC BY
22
НАУЧНАЯ СМЕНА
¡tj^ ¿pj »'J'- jf'- ^ ¿"te ^ ¿J'- ^ ^ -si»- rf'- ^ ¿fc ^ ¿V- л!'- jji. /to г!'- ¿J'- ^ ^ ¿st^ г!'- ¿Jr.
DOI 10.24412/2223-0564-2022-2-77-83 AM Айткулов УДК 811.512.141
ОБ ИСТОКАХ АВТОРСКОЙ ИЗУСТНОЙ ПОЭЗИИ ТЮРКСКИХ НАРОДОВ
Аннотация
В башкирской филологии термин «изустная литература», который главным образом ассоциировался с народным творчеством, стал восприниматься как авторское творчество лишь в 1970-х годах. Что касается некоторых других тюркоязычных литератур (Казахстана, Азербайджана, народов Средней Азии, Кавказа и др.), в них этот термин в научных кругах начал применяться несколько раньше, в 20-30-х годах XX в. Некоторые образцы изустной литературы, зародившись десятки веков тому назад, прошли долгий и устойчивый путь развития, часть из них бытует и поныне.
В данной статье исследуются древние корни тюркской изустной литературы, возникшие еще до появления письменности, и ее яркие образцы, дошедшие до наших дней. Делается вывод, что истоки башкирской изустной литературы также нужно искать в первоисточниках башкирского фольклора и древнетюркской литературы.
Ключевые слова: изустная поэзия, литература тюркских народов, жанр, автор, поэт Azat M. Aytkulov
AUTHOR 'S UNWRITTEN POETRY AS A KIND OF ARTISTIC LITERATURE
Abstract
In Bashkir philology, the term «oral literature», which was mainly associated with folk art, began to be perceived as an author's work only in the 1970s. As for some other Turkic-speaking literatures (Kazakhstan, Azerbaijan, the peoples of Central Asia, the Caucasus, etc.), in them this term began to be used in scientific circles a little earlier, in the 20-30s of the XX century. Some examples of oral literature, originated tens of centuries ago, have gone through a long and steady path of development, some of them still exist today.
This article explores the ancient roots of the Turkic oral literature, which existed even before the appearance of writing, and its vivid examples that have survived to the present day. It is concluded that the origins of Bashkir oral literature should also be sought in the primary sources of Bashkir folklore and ancient Turkic literature.
Key words: oral poetry, literature of the Turkic peoples, genre, author, poet
Будучи своеобразным, неповторимым явлением, изустная литература тюркских народов оставила яркий след в словесном искусстве.
В письменных памятниках тюркского каганата явственно ощущается влияние изустного вида словесного искусства. «В текстах памятников легко обнаруживаются следы влияния дружинного эпоса, складывающегося в окружении предводителя войск... Эпическая идеализация
героев присуща всем текстам орхонских памятников. Исторические правители изобретаются в легендарно-эпическом духе», - пишет И.В. Стеб-лева [9, с. 197-198].
В орхонском письменном памятнике о Куль-тегине, легендарном полководце Второго тюркского каганата, его мать отождествляется с Хумай - богиней плодородия, женского начала в тюркской мифологии: «Он jaшдa Ума1 таг оггт
Азат Миннигалеевич Айткулов, декан факультета башкирской музыки Уфимского государственного института искусств им. Загира Исмагилова (Уфа), e-mail: aytkulov.azat@mail.ru
Azat M. Aytkulov, Dean of the Faculty ofBashkir Music of the Ufa State Institute of Arts named after Zagir Ismagilov, e-mail: aytkulov.azat@mail.ru
■катун тсутыца ¿шм Ку1 Ттп ар ат болты» («В десять лет на радость ее величества моей матери-катун, подобной Умай, мой младший брат получил героическое имя Кюль-тегин») [5, с. 31]. Стиль текста, меткие и остроумные высказывания, некая одухотворенность позволяют сделать вывод о том, что Иолыг-тегин (брат Кюль-тегина) являлся непревзойденным мастером слова. Считается, что текст был выбит резчиками на камне под устную диктовку Иолыг-тегина. Следовательно, орхонские письмена бытовали в изустной форме, причём сразу же были зафиксированы и в письменном виде.
Предания и эпические сюжеты, связанные с именем легендарного сказителя Коркут-ата, по определению В.М. Жирмунского, появились в Х-Х1 вв. [2, с. 532]. Коркут является одним из первых авторов, чьи произведения известны под его собственным именем. Эпические тексты, приписывающиеся Коркуту, были письменно зафиксированы в XV в. Значит, с момента создания до этого отрезка времени они хранились в памяти представителей рода и передавались из уст в уста. По-видимому, сказитель и сам хотел, чтобы его творческое наследие бытовало, прежде всего, в изустной форме: «Пришёл мой дед Коркут, сложил песнь, сказал слово, пусть эта песнь будет об удалом Домруле, сказал он; после меня пусть переймут и рассказывают ее певцы» - такими строками окончен раздел о Домруле в «Книге Коркут-ата» [4, с. 63].
Эпические памятники эпохи караханидов начала XI в. - «Котадгу белек» («Благодатное знание») Юсуфа Баласагуни и «Диван лугат-ат турк» («Сборник тюркских наречий») Махмуда Кашга-ри - также восхваляют красоту художественного слова. В одном из разделов лиро-эпической поэмы «Котадгу белек», где ведётся речь о посланниках, среди прочих требований описываются и те, которые подразумевают искусное прочтение поэтических произведений, способность их сочинять. «О, если бы знал облик всех слов!» [5, с.293]; «О, если бы читал книги и понимал (в них) слова. О, если бы он знал стихи и сам бы составлял их!» [5, с. 295].
«Диван лугат-ат турк», гениальный труд Махмуда Кашгари, содержит в себе сведения о башкирах, о месте их проживания и башкирском языке. Доподлинно не известно, откуда М. Кашгари черпал информацию - возможно, перед тем, как приступить к созданию энциклопедии, автор сам лично побывал на башкирских землях; быть
может, башкиры поддерживали связь с жителями Кашгара, Баласагуна, Самарканда, Бухары, которые считались центром караханидского государства. Сложно доказать пребывание автора великого духовного памятника на Южном Урале, а вот второе предположение не вызывает больших споров. Как известно, башкиры отправлялись не только в Среднюю Азию, но и на Ближний Восток и даже в страны Африки, чтобы получить знания. На карте тюркских племён за XI в., приведённой в «Диван лугат-ат турк», указывается, что башкиры преимущественно проживали в верхнем течении Иртыша и на долине реки Или [10, с. 257].
В XII - начале XIII в. большой популярностью пользовался ферганский поэт Ахмад Югна-ки, поэма которого «Хибат аль-хакаик» («Подарок истин») дошла до нас в виде двух рукописей. Автор, как и Гомер, с детства был лишён зрения. А. Югнаки - один из первых представителей суфизма, который возник в средние века. Суфийские поэты в своих произведениях обращались к простому народу, поэтому использовали легко запоминающиеся стихотворные формы. А. Югнаки преимущественно обращался к распространённому жанру лирической поэзии - рубай, в которых обозначил своё авторство:
Туга курмэс ирде эдипнец кузе,
Тузаттем бу ун дYpm баб ижра CYзe.
(Глаза поэта были больны и не видели,
Я сочинил свои слова среди четырнадцати
глав) [5, с. 318-320].
Общие закономерности, присущие для древних изустных памятников (стихотворные формы, афоризмы), ярко прослеживаются в классических образцах письменной литературы XШ-XIV вв. -в произведениях «Кысса-и Иусуф» («Сказание о Иусуфе») Кул Гали, «Хосров и Ширин» Кут-ба, «Мухаббатнаме» («Книга любви») Хорезми, «Сухейль и Гульдурсун», «Гулистан бит турки» («Гулистан по-тюркски») Саифа Сараи.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в общетюркской изустной литературе произведений с указанием конкретных авторов не так много, при этом явственно прослеживается активная взаимосвязь изустной и письменной литератур.
В словесном искусстве тюркских народов можно обнаружить несколько типов мастеров устной речи. Одни были прирождёнными импро-
визаторами, вторые «обрабатывали» готовые тексты - вносили дополнения, улучшали произведения народного творчества и сочинения других авторов, третьи же ставили себе целью донести устным путём эпические памятники следующим поколениям. Было бы уместно дать краткую характеристику каждому из типов мастеров устной речи.
На первый взгляд кажется, что обычных рассказчиков нельзя в полной мере назвать творческими личностями. Тем не менее, их роль в истории мировой литературы весьма существенна. Например, в доисламской арабской литературе поэтические произведения бедуинских поэтов передавались рапсодами из уст в уста на протяжении несколько веков. Они держали в памяти стихотворные тексты объёмом в тысячи строк [5, с. 124]. Безусловно, помнить наизусть десятки произведений и в нужный момент донести их до слушателя может только талантливый, одарённый человек, который к тому же должен быть прирождённым оратором. Непререкаемый авторитет, жизненный опыт, обладание многогранным знанием, высокая степень мастерства, красноречие помогали установить контакт с публикой, настроить их на нужный лад. Такими качествами обладали лишь профессионалы. Было бы ошибкой рассматривать их как заурядных певцов-рассказчиков - при необходимости они выступали как импровизаторы.
Что касается второго типа мастеров изустной словесности, то они хорошо знали древние тексты, поэтические клише, которые кочевали из произведения в произведение. Они не были лишены качеств, которые были присущи певцам-рассказчикам, кроме того, нередко дополняли поэтические тексты строками собственного сочинения. Таким образом, произведения «шлифовались», становились более совершенными. Необходимо отметить, что не всякий мог «приложить руку» к известным поэтическим текстам, а лишь те, кто по мастерству был с ними на соответствующем уровне.
Третий тип по праву можно соотнести к настоящим профессионалам своего дела. Они также считались прекрасными исполнителями, что вполне объяснимо - устные сочинения необходимо было донести до слушателя при помощи напевов, песен. Данный тип знатоков словесного искусства являются создателями первоначальных вариантов, так называемых оригиналов, распространённых среди народа. Их имена, как
правило, были у всех на устах. В башкирской среде, к примеру, сохранились имена сэсэнов, импровизации которых давно утеряли признаки авторства и теперь составляют фольклорный фонд: Кильдеш сэсэн, Яммат сэсэн, Каракай сэ-сэн, Ихсан сэсэн, Яхъя сэсэн, Турумтай сэсэн, Суюндук сэсэн и др. Среди тюркских народов таких поэтов-импровизаторов называют акынами, ашугами, бахши.
Устойчивые традиции изустной литературы, возникшие в общетюркский период, сохранились и в период бытования самостоятельных тюркских народов. Н.С. Смирнова на примере казахской литературы описывает это следующим образом: «У профессиональных певцов есть ещё своя традиция, суммирующая каноны импровизаторского искусства» [7, с. 59]. Важнейшими из них, по мнению учёного, являются злободневность и актуальность; общественно-публицистическая и наставническая направленность; жанровая, тематическая и стилистическая универсальность; разносторонность репертуара, так как профессиональные певцы не только сочиняли импровизации на все случаи жизни, но и в то же время были исполнителями.
Несмотря на некоторые спорные моменты, касающиеся жанра, тематики и стиля, очевидно одно - независимо от того, когда было отделено словесное искусство того или иного народа от общетюркского, в большинстве из них, опираясь на сложившиеся традиции, просуществовало на протяжении многих веков, а в некоторых бытует и поныне.
Первыми образцами турецкой литературы считаются разноплановые изустные произведения, которые были объединены под общим названием «Огуз-наме» («Книга Огуза»). Сочинителей огузских эпосов и исполнителей при помощи ку-быза называли азанами. Близкая к письменности турецкая суфийская литература ХШ-ХГУ вв. также распространялась изустным путём. В средние века турецкая литература развивалась под воздействием персидской и арабской литератур, особенно явственно этот процесс наблюдался после распада Сельджукского султаната. Лишь в период расцвета Османской империи, во второй половине XV в., наблюдается активный подъем в письменной литературе. Однако ей противопоставляется поэзия певцов-ашугов, которые ратовали за интересы простого народа. «На собраниях придворных и учёных читались газели и касыды иранских поэтов-подражателей, а в
кварталах бедноты исполнялись дастаны и гошмы ашугов», - писал по этому поводу М.Ф. Ку-прилезаде [7, с. 34]. Поэзия ашугов не предалась забвению - понятие «ашуг» в турецкой литературе существует и ныне, означая представителя изустной литературы.
Азербайджанская классическая письменная литература до XШ-XIV вв. сочинялась на персидском языке. А первые памятники изустной литературы, которые создавались на родном -тюркском языке, относятся к XI в., к циклу сюжетов, связанных с именем Коркут-ата. Влияние «Книги Коркут-ата» находят отражение и в исследованиях учёных: «Форма «Китаб Дедэ-Коркуд» - обычна для азербайджанского эпоса: на фоне прозаического, отчасти ритмизованного повествования звучат стихи и песни. В такой форме и в наши дни импровизируют ашуги» [1, с. 3]. Азербайджанская профессиональная изустная литература восходит к XV-XVI вв. и связана с именами Гурбани, Ашуг-Аббаса, Сары Ашуга, Ашуга-Валеха. Их творчество играло значимую роль в общественной жизни, выполняло важные философские, нравственные, общественно-политические функции.
Я, Аббас, в моей жизни неправды ещё
не сказал,
И чужой соловей возле розы моей не певал...
...Я, Аббас, ни разу в жизни не солгал,
Разорён мой край родной, народ мой пал, -поёт Ашуг Аббас [1, с. 339-340].
Важное явление в развитии тюркских народов отражает туркменская литература. В письменной литературе XVI в. предпочтение отдавалось персидскому языку, поэтому произведения таких поэтов, как Байрам-хан, Караджа-оглан, Бархудар Туркмен не были столь широко распространены в народе. В связи с непростыми политическими событиями (падение Бухарского, Хивинского ханств, распри между туркменскими племенами) на первый план выходит изустная литература. Туркменские бахши обращаются к эпическим жанрам - эпосам и дастанам. В непростые времена, полные тревоги и смятения, людям больше были по душе герои с большим сердцем, способные на подвиги и чистую любовь, готовые ради отчизны идти на верную смерть. «Тахир и Зухра», «Касим-оглан», «Хюр-лукга и Хемра» «Кер-оглы» передавались из поколения в поколение.
Знаменитый создатель дастанов XVIII в. Нурмахамет Андалиб обращался к сюжетам таких памятников, как «Юсуф и Зулейха», «Лейла и Меджнун», а истоки дастанов его современников Абдуллы Шабенди, Шайдана, Гурбанлы Магрупи («Сейпельмулюк и Метхалжамал», «Шобахрам», «Гуль и Бельбел») - в «Тысяча и одной ночи», произведениях Фирдауси, Низами, Навои. Туркменские бахши мотивы широко известных сюжетов смогли перестроить на нужный лад: «Следуя традициям восточной литературы, в частности используя литературную форму назира, - пишет С.А. Каррыев про Н. Андалиба, -поэт создал самобытное туркменское произведение, в котором, в отличие от дастанов прежних веков, заметны черты индивидуального творчества» [3, с. 484-487].
Как было сказано выше, в XVI-XVIII вв. в Средней Азии, Казахстане и на Урале становятся популярными большие эпические произведения. Такие литературные памятники Востока, как «Юсуф и Зулейха», «Лейла и Меджнун», «Фархад и Ширин», «Синбад и Лабшакар», «Гу-льямиля», «Тутыйнаме», «Абумуслимнаме», «Киссаи Ибрагим Адгам», а также жизнеописание пророка Мухаммеда, созданные на арабском и персидском языках, распространяются под термином «дастан» в новых вариациях. Тюркские «народные дастаны» «Тахир и Зухра», «Юсуп и Ахмед», «Гер-оглы», «Гариб и Шахсенем», «Ал-памыша», «Кузыйкурпяс и Маянхылу», «Идукай и Мурадым», хоть и возникли в разные времена, в XVII-XVIII вв. вновь обретают широкое распространение. По содержанию они подразделяются на героические («Алпамыша», «Гер-оглы»), героико-фантастические (цикл о Синбаде), приключенческо-романтические (серия о Гали-батыре) и романтические (любовные сюжеты) эпосы. В некоторых случаях создавались новые дастаны, киссы, сказания, основанные на произведениях изустных авторов и описывающие их жизнь (поэма «Насими» у туркменов, «Аббас и Гульгаз» и азербайджанцев и др.).
Киргизский эпос «Манас», как и башкирский «Урал-батыр», - уникальное явление в мировом изустном словесном мире. Творчество каждого, кто считал себя импровизатором, было неразрывно связано с «Манас»ом. Имя сочинителя первых строк эпоса, который возник тысяча лет назад, до наших дней, не дошло, а первым исполнителем можно считать одного из персонажей произведения Ырамандына ырчы. По наблюдениям
В. Радлова, нередки были случаи, когда два текста, записанные от одного и того же лица, заметно различались. Это можно объяснить тем, что начинающий манасчи запоминал не весь текст, а основную сюжетную канву, последовательность событий, а позднее рассказывал эпическое произведение исходя из характера, эстетических предпочтений слушателя [8, с. 181].
Башкирские сэсэны также могли сочетать в себе неизвестные нам такие уникальные качества, как убеждение слушателя в магической силе слова, доведение его до состояния экстаза и т.д. Возможно, странствующим сэсэнам, побывавшим в Средней Азии среди казахского и киргизского народов, доводилось слушать «Манас».
Множество сходств можно обнаружить в башкирской и казахской изустной поэзии. В первую очередь, они проявляются в созвучии тем, которые затрагиваются в творчестве сэсэнов, йы-рау и акынов; в жанрах и единстве литературных форм. Башкирские сэсэны часто вступали в поэтические споры с акынами (достаточно вспомнить таких сэсэнов, как Ерэнсе, Карас, Баик, Ак-мулла). В башкирской поэзии строение в размере 11-11, именуемое «стихом Акмуллы», было перенято у казахских акынов. Башкиро-казахские отношения мастеров слова нашли отражение в легендах и преданиях («Бэндэбикэ и Ерэнсэ-сэсэн», «Аман» и др.). В хорошо известном словесном состязании, которое произошло между башкирским сэсэном Карасом и казахским батыром Акса, в самом кульминационном моменте башкирский сказитель к своему оппоненту обращается в казахском стихотворном размере «елэц» (улян), а казах - в стиле башкирского «кубаир», что свидетельствует о том, насколько высоко ценили они закономерности изустной литературы и традиций друг друга.
Башкирская изустная литература также имеет древние богатые традиции. В её начальных этапах прослеживаются моменты возникновения различных обрядов, обычаев и верований, которые были неразрывно связаны с мировоззрением, образом жизни, менталитетом башкирского народа. Те из них, которые относились к суевериям (заговоры и заклинания, приметы и предсказывания, благопожелания и проклятия), обрядовым обычаям (связанные, к примеру, с работой, сражением, объяснениями в чувствах,
1 Кут (башк. :тот) - душа.
проводами человека в последний путь), а также некоторые явления свадебных обычаев непременно опирались на магическую силу слова. В их текстах преобладает поэтическая речь. Однако говорить об индивидуальном творчестве не представляется возможным, так как в результате коллективного исполнения роль автора теряется. Тем не менее, в памяти людей остались именно те, кто обращался к силе слова, они были весьма уважаемы и почитаемы. Народ называл их по-разному - предсказатель, ворожея, знахарь, провидец, йырау и др. Последние из них обладали наиболее широким кругом возложенных на них обязанностей.
Среди тюркских народов было широко распространено слово «баксы» («бахшы», «бахши»). Первоначальный смысл этого слова, по-видимому, целиком охватывал труд провидцев, лекарей и поэтов, но через некоторое время произошло разделение на конкретные сферы деятельности. «Двойственное значение слова «бахшы» у народов Средней Азии подтверждает эту исконную связь. У узбеков слово «бахши» одновременно означает и сказателя эпоса, и лекаря-шамана, так как в прошлом эти профессии иногда совмещались; у туркмен «бахшы» - только народный певец; у казахов «баксы» - только лекарь-шаман», - писал В.М. Жирмунский [2, с. 29].
Башкиры сейчас слово «баксы» практически не употребляют, упоминания в прежнем смысле встречаются лишь в филологии. Баксы, какими бы способностями ни обладали, обращались к стихотворному тексту, они зачастую исполнялись как импровизации. Умением выражать свои мысли в поэтическом виде они и отличались от обычных людей. Они строили свою речь на принципах народного творчества и тюркской поэзии, поэтому она приобретала чрезвычайно совершенный образ. Авторы подобных произведений неизвестны, тем не менее, учёные-фольклористы в тексте, связанном с лечением от испуга («тот тойоу») обращают внимание на три имени:
'Котом эмере буйынса,
'Кортот эмере буйынса,
ТСармтсыт атай, тотоц бир,
Тулкэ атай, тотоц бир,
'Котом тай^а - мин шунда! [12, с. 28-37].
По велению моего кут1 / По приказу отца
Коркут / Отец Кармкыт, ты исцели, / Отец Тюльке, даруй мне кут, / Вернётся мой кут -я тут как тут!
Имя Коркут-ата широко известно во всем тюркском мире, в том числе и среди башкир. Более того, некоторые башкирские племена считали его своим предводителем. В легенде, записанной в д. Яктыкуль Гафурийского района, говорится о том, что Коркут привёл башкир-табынцев из Алтая и указал им место обитания - долину реки Агидель [12, с. 121-127]. Бытует также легенда о том, что он искусно играл на домбре.
Имя этой легендарной личности нашло отражение и в башкирской изустной литературе. В «Книге Коркут-ата» (VI, VII, VIII главы) батыры прославляют пророка Мухаммеда и, опираясь на его имя, одолевают врагов (Кан Тура-лы - быка, льва, верблюда; Искенк - Директа, пленившего его отца; Басат - Депе-Гезда). Этот мотив созвучен с агиографическими сочинениями, в частности, из серии про Гали-батыра, присутствует он и в таких башкирских эпосах, как «Кузыйкурпяс», «Алдар и Зухра». Коркут, в первую очередь, - личность творческая, предводитель племени. Именно эти качества - мудрость, дальновидность, творческие способности (поэт-импровизатор) и способствовали тому, что его имя не кануло в забытьё.
Со временем художественное творчество стало автономным, отделилось от профессий, входящих в понятие багымсы (баксы), а само слово перестало использоваться в обиходе. Приверженцев художественного направления начали именовать по-разному: йырау, сэсэны.
Йырау не сразу смогли освободиться от того синкретизма профессий, который был характерен для мастеров слова предыдущего этапа. В своей деятельности они на протяжении довольно длительного времени использовали такие таланты, как способность при помощи слов воздействовать на психологию и здоровье человека (врачевание), умение замечать и предсказывать знаки (пророчество); более того, смогли использовать эти качества в основной деятельности, связанной с творчеством.
Понятие «йырау» в башкирском изустном искусстве неразрывно связано с именами таких сказителей XIV-XVI вв., как Хабрау, Казтуган, Асан Кайгы, Шалгииз. К изучению жизни и творчества йырау в башкирском литературоведении приступили сравнительно позже, чем, к примеру,
учёные из Казахстана и Каракалпакии. Г.Б. Ху-саинов в своей книге «Голос веков» [13, с. 152165] провёл сравнительный анализ поэтических текстов вышеупомянутых йырау и башкирских кубаиров и доказал, что их творчество - неотделимая часть башкирского словесного искусства.
В творчестве йырау можно рассмотреть немало общих черт. Обратим внимание: в репертуаре выше рассмотренных йырау не поднимается тема любви. Возможно, такие тексты не дошли до наших дней. С другой стороны, великие авторы изустной поэзии вряд ли создавали бы нечто посредственное: либо сочиняешь произведение, сопоставимое по значимости с такими памятниками, как «Кысса-и Иусуф» Кул-Гали, «Мухаб-батнаме» Хорезми, либо вообще не затрагиваешь эту тему. Йырау, будучи аксакалами и мудрецами, предпочтение отдавали, по всей видимости, отражению общечеловеческих проблем, нежели изображению личных отношений двух людей. Асан Кайгы, Казтуган, Шалгииз - в их импровизациях мы видим те важные вопросы, которые беспокоили и Хабрау: мораль и этика, верность обычаям, назидания, преемственность поколений, забота о благополучии страны, отважный защитник родины, мудрый правитель и вера в его созидательную деятельность.
Их одолевают думы о судьбе народа, благополучие страны, защита родины. Меткие слова, с помощью которых йырау обращаются к слушателям, созвучны с пословицами и поговорками башкирского, казахского, каракалпакского и др. народов. Отсюда следует, что они в своем творчестве отражали проблемы, которые одинаково волновали представителей всех народов. Их праведные слова, вылившись в стихотворный размер и мелодию, в разных версиях распространены среди башкир, казахов, каракалпаков.
Таким образом, в тюркском мире изустная литература являлась неотделимой частью словесного искусства и была достойно представлена выдающимися авторами и бессмертными литературными памятниками. Предпосылки авторского изустного творчества можно проследить ещё в Орхоно-Енисейских письменах, в древних общетюркских письменных памятниках. Мастера словесного искусства назывались по-разному: азан, ашуг, ашик, баксы, йырау, акын, сэсэн и др. Жанровые предпочтения зависели от социально-исторических условий, особенностей среды обитания.
Башкирская изустная литература в временном пространстве представлена тремя этапами -творчество баксы (древняя эпоха), йырау (средние века), сэсэны (до наших дней).
ЛИТЕРАТУРА
1. Антология азербайджанской поэзии / Под ред. В.А. Луговского и Самед Вургуна. М., 1939. 432 с.
2. Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. Л.: Наука, 1974. 726 с.
3. Каррыев С.А. Туркменская литература (Х^П в.) // История всемирной литературы. В 9 т. Т. 5. М.: Наука, 1988. С. 484-487.
4. Книга моего деда Коркута: Огузский ге-роич. эпос / Перевод В.В. Бартольда. М. - Л.: Изд. АН СССР, 1962. 299 с.
5. Малое С.Е. Памятники древнетюркской письменности. М. - Л.: Изд. АН СССР, 1951. 451 с.
6. Поэты Казахстана. Л.: Советский писатель, 1978. С. 58-75.
7. Проблемы реализма в литературах советского Востока: Материалы совещания 16-19 октября 1972 г. Баку: Элм, 1978. С. 238-252.
8. Радлов В.В. Образцы народной литературы тюркских племен. Ч. Г-Х. СПб., 1866-1907. 418 с.
9. Стеблева И.В. Древняя тюркоязычная литература // История всемирной литературы. В 9 т. Т. 2. М.: Наука, 1984. С. 196-205.
10. Ураксин З.Г. Дивану лугат-ат турк // Башкортостан: Краткая энциклопедия. Уфа: БЭ, 1996. С. 257.
11. Байымое Б.С. Батсылар ижады // Башкорт фольклоры: тикшepeнeYЗэp hэм материалдар, II сыгарылыш. 9фе: УНЦ РАН, 1995. С. 28-38.
12. 'Кор'кот ата: Башторт хальгк хикэйэте // Ва-тандаш. 2000. №9. С. 62-78.
13. Хвсэйеное Г.Б. Быуаттар тауышы. Башкорт эзэбиэте тарихы, теориякы hэм тарихи поэтика буй-ынса очерктар. 9фе, 1984. 224 с.
vsemirnoy literatury [History of world literature]. In 9 vol. Vol. 5. Moscow: Science, 1988. P. 484-487.
4. Kniga moyego deda Korkuta: Oguzskiy geroicheskiy epos [The book of my grandfather Korkut: Oguz heroic epic]. / Translated by V.V Bartold. Moscow-Leningrad: Publishing House of the USSR Academy of Sciences, 1962. 299 p.
5. Malov, S.E. Pamyatniki drevnetyurkskoy pis'mennosti [Monuments of ancient Turkic writing]. Moscow-Leningrad: Publishing House of the USSR Academy of Sciences, 1951. 451 p.
6. Poety Kazakhstana [Poets of Kazakhstan]. Leningrad: Soviet writer, 1978. P. 58-75.
7. Problemy realizma vliteraturakh sovetskogo Vos-toka: Materialy soveshchaniya 16-19 oktyabrya 1972 g. [Problems of realism in the literatures of the Soviet East: Materials of the meeting on October 16-19, 1972]. Baku: Elm, 1978. P. 238-252.
8. Radlov, V.V Obraztsy narodnoy literatury tyurkskikh plemen [Samples of folk literature of Turkic tribes]. Part I-X. St. Petersburg, 1866-1907. 418 p.
9. Stebleva, I.V. Drevnyaya tyurkoyazychnaya literatura [Ancient Turkic literature]. In: Istoriya vsemirnoy literatury [History of World Literature]. In 9 vol. Vol. 2. Moscow: Nauka, 1984. P. 196-205.
10. Uraksin, Z.G. Divanu lugat-at turk. In: Bashkortostan: A short encyclopedia. Ufa: BE, 1996. P. 257.
11. Baiymov, B.S. Tvorchestvo baksy [The baksy 's Creativity]. Bashkir folklore: research and materials. Issue II. Ufa: Ufa Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, 1995. P. 28-38.
12. Kurkut-ata: Bashkirskoye narodnoye skazaniye [Kurkut-Ata: Bashkir folk tale]. In: Vatandash. 2000. №9. P. 62-78.
13. Khusainov G.B. Byuattar tauyshy [The Voice of the Ages]. Essays on the history, theory of Bashkir literature and historical poetics. Ufa, 1984. 224 p.
REFERENCES
1. Antologiya azerbaydzhanskoypoezii [Anthology of Azerbaijani poetry]. Edited by V.A. Lugovsky and Samad Vurgun. Moscow, 1939. 432 p.
2. Zhirmunsky, V.M. Tyurkskiy geroicheskiy epos [The Turkic heroic epic]. Leningrad: Nauka, 1974. 726 p.
3. Karryev, S.A. Turkmenskaya literatura (XVIIIv.) [Turkmen literature (XVIII century.)]. In: Istoriya
